Весной 2009 года в поэтической рубрике журнала «Фома» я представил читателям несколько сочинений таких стихотворцев, имена которых, как говорится, «не на слуху». Тем не менее они давно и вдохновенно творят свою стихотворную музыку, питаемую мыслями о высших дарах и тайнах.

Были в той публикации и стихи жительницы древнего Мещовска, театральной художницы Ольги Шиловой. И это была едва ли не первая ее публикация.

С тех пор у Ольги вышло две книги. Первая, под названием «Нетерпёж» – была удостоена литературной премии; стихотворением, которое открывает вторую (она называется «Скит») я поделюсь сейчас с вами.

Когда нет в поле зрения бездомного кота
иль пса, дрожащего от зимней стужи,
бредущего неведомо куда, –

когда весь мир до поля зренья сужен –
то радоваться можно иногда –
особенно под зимним капюшоном –

и ёлке встречной в платье расклешённом,
и куполам, снежком припорошённым, –
спеша к вечерней службе в минус тридцать
за всех несчастных на земле молиться

в единственно-любимый в мире храм –
где всё, что только входит в поле зренья:
и свечек чуть дрожащее горенье,
и – дымный – из кадильниц фимиам –
приносит неземное утешенье.

Где кажется, что именно сейчас –
Он безраздельно милует всех нас!
И Ангел – световидно-белокрылый –
над каждым псом бездомным держит щит –
пока сорокократное звучит
из уст Церковных: «Господи, помилуй!»

Ольга Шилова, стихи из сборника 2016 года – «Скит»

У книги есть эпиграф: «Скит – вес сердца, место, где взвешивается сердце. С древнеегипетского». …Заглянем и на заднюю сторону обложки. «Лирическое повествование о духовном приключении души верующей и сомневающейся, больно ударяющейся о рифы собственных страстей, но научившейся пролагать умный путь к обобщающему осмыслению драматического опыта».

А это уже оценочные слова о сборнике «Скит» – критика старшего поколения, Ирины Роднянской, – которая, собственно, и познакомила меня в свое время со стихами Ольги Шиловой, и которая поддерживает поэтессу по сегодня.

Да, лирический дневник Ольги прирастает новыми смыслами, темами и новой музыкой; она пишет всё уверенней, всё, как мне кажется, – ответственнее по отношению к собственному – несомненному – дару.

«…Ой, ты, Горний Иерусалим!
Скалолазы твои, скалолазки –
в одиночку, в молитвенной связке –
поднимаясь к пределам твоим, –
выкарабкиваемся в мольбе
из глубоких унылых ущелий,
и счастливых святых новоселий
мы друг другу желаем в тебе…»