Поделиться
В нашей студии был настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.
Разговор шел о смыслах богослужения в ближайшее воскресенье, в которое вспоминается притча о Страшном Суде, о памяти святых благоверной княгини Анны Новгородской, преподобного Димитрия Прилуцкого и святителя Алексия, митрополита Московского и всея России, о праздновании Обретения мощей святителя Тихона, патриарха Московского и всея России, а также о памяти всех преподобных отцев, в подвиге просиявших.
Ведущая: Марина Борисова
Марина Борисова:
— Здравствуйте, дорогие друзья. В эфире наша еженедельная субботняя программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин.
Протоиерей Федор Бородин:
— Здравствуйте.
Марина Борисова:
— И с его помощью мы, как всегда, постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в воскресенье, которое называется неделя о Страшном Суде и на предстоящей седмице. Неделя-то у нас хоть и называется о Страшном Суде, но впереди у нас Масленица, настроение приподнятое, праздничное, разгульное, блинное. Надо как-то нам совместить представление о том, о чем нам говорит отрывок из апостольского послания и Евангелия, которое мы завтра услышим на службе, и как это увязывается с традицией последнего предвеликопостного карнавала, который в славянских странах называется Масленицей. Обратимся, как всегда по традиции, к тем отрывкам из Священного Писания, которые мы услышим завтра во время Божественной литургии. Это будет отрывок из Первого послания апостола Павла к коринфянам из 8-й главы, начиная с 8-го стиха, и заканчивается этот отрывок в 9-й главе 2-м стихом. Я думаю, что многим нашим радиослушателям, по крайней мере в пересказе, основные мысли, которые содержатся в этом отрывке, знакомы. Я просто напомню, чем он начинается. Апостол Павел пишет: «Пища не приближает нас к Богу: ибо, едим ли мы, ничего не приобретаем; не едим ли, ничего не теряем. Берегитесь однако же, чтобы эта свобода ваша не послужила соблазном для немощных». И дальше он говорит: «И потому, если пища соблазняет брата моего, не буду есть мяса вовек, чтобы не соблазнить брата моего». Я думаю, эту фразу по тому или иному поводу многие из нас слышали из уст священников на проповеди. Все-таки почему мы перед постом вспоминаем, что апостол Павел говорил вроде как о пище, но ведь на самом деле вовсе не о пище?
Протоиерей Федор Бородин:
— Нет, разговор у апостола Павла здесь совершенно не о пище. Он о том, что, как говорит апостол Павел, «идол в мире ничто». Поэтому скажем так, взрослый христианин, давно обратившийся, сильный своей верой во Христа может пренебрегать тем, чего другие боятся, потому что «идол в мире ничто». И апостолу Павлу все равно, что продается на рынке. Он так в одном из своих посланий и говорит: не спрашивая, покупайте и ешьте. Но если сказали, что идоложертвенное, это первый момент, и второй момент, если кто-то смотрит, а рядом может быть новообращенный брат, который пока не чувствует себя в такой силе и для которого внешнее различение пищи очень важно, и, увидев твою свободу, он будет соблазнен. Поэтому речь здесь не о посте. Но здесь есть те слова, которые и о посте очень важны. Пища нас не приближает к Богу, не удаляет от Него. Но самое главное, что здесь мы должны услышать: когда речь идет о пище и о посте, главным критерием становится ближний, оказывается. Весь посыл апостола Павла, что я разрешаю себе или не разрешаю, это грех ил не грех в зависимости от того, что это будет для моего ближнего. Такой очень интересный подход. Оказывается, духовная жизнь здесь нацелена на другого.
Марина Борисова:
— Для многих людей это остается камнем преткновения. Я думаю, вы наверняка слышали Великим постом диалоги типа: батюшка, а можно ли булку есть Великим постом? — Батюшка говорит: можно, почему нет. — Ну, там же говорят, яйца. Батюшка отвечает: встретишь яйцо, выковыри. Дело в том, что форма и содержание здесь настолько переплетены, что трудно разобраться, что чему помогает. Когда человек, мне кажется, в наше время говорит себе: я хочу дойти до самой сути. Если святые отцы говорят, даже апостол Павел говорит, что неважно, важно отношение к тому, что ты делаешь или не делаешь, ну, значит, я могу так же относиться к этому. Но ведь мы не равны апостолу Павлу и мы не равны его ученикам. Мы гораздо слабее и беспомощнее во многих своих устремлениях жить каким-то подобием духовной жизни. Поэтому тут очень тонкая грань, тут нужно понять, не только соблазняешь ли ты ближнего, но не соблазняешься ли ты сам.
Протоиерей Федор Бородин:
— Безусловно, пост фактически до последнего дня нужен каждому из нас. Христианство аскетично по своему определению. «Узкий путь и тернистый, — говорит Господь, — и только тот, кто предпринимает усилие, восхищает Царство Небесное». Безусловно, если нет внешних ограничений таких, как тяжкие болезни или другие обстоятельства, то нужен внутренний труд и напряжение. От этого, если я христианин, я никогда никуда не денусь, потому что у меня есть мой духовный человек, мой душевный человек, и мой телесный человек, плотской. Баланс, где все последние должны послушаться духовного, не достигается без поста никак. Поэтому этим пренебрегать нельзя, поэтому Великий пост мы чтим. И если мы посмотрим, например, каноны, которые что-либо говорят о постах, возьмем книгу правил, там будет о Великом посте, о Святой Четыредесятнице, о среде и о пятнице. Фактически они приравнены друг другу, и человек, который их не соблюдает, может соблюдать, но не соблюдает, это человек, который отвергался от причастия, ему не давали причащаться. Поэтому здесь, конечно, никакого пренебрежения и легкости быть не должно, но все должно быть на своем месте. Я не могу соблазнить брата ради своего телесного подвига, потому что его душа важнее тела любого, моего тоже. Баланс этот, вы правы совершенно, очень иногда хитро переплетен. Человек скажет иногда: вот меня приглашали давно в гости, а пойду-ка я на второй седмице, а там не постятся, ну я же сотворю любовь, я там всего наемся, а до этого не пойду. Так тоже может быть, но совесть у нас на что? Совесть нам говорит, нет, вот это не надо, вот это можно, здесь должно быть различение того, что у тебя внутри. Авва Дорофей очень четко об этом говорит, он говорит, что пища становится греховной тогда, когда ты ей услаждаешься. Этого, он говорит, надо избегать, это надо преодолеть. А для этого нужны посты.
Марина Борисова:
— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Матфея из 25 главы, стихи с 31-го по 46-й. Я думаю, тоже хорошо известный многим нашим радиослушателям текст, это текст об отделении Господом овец от козлищ. «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов — по левую». И дальше евангелист Матфей объясняет словами Господа, кто же встанет по правую сторону и кто станет по левую. И оказывается, что все упирается в наши дела, сделанные по отношению к тем людям, которые встречаются на нашем жизненном пути. Если мы говорим, что любим Бога, но не делаем ничего для наших ближних, то не избегнем мы участи козлов.
Протоиерей Федор Бородин:
— Опять критерием становится ближний. Поразительно, если бы мы хотели по-человечески приготовить людей к Великому посту и напугать их Страшным Судом, я бы, например, взял совершенно другие слова. Например: «Сказываю вам, что за каждое слово, сказанное праздно, даст человек ответ в день Суда». Не только дело, но и слово, за голову схватишься, и будешь следить за собой внимательно. Но Церковь не об этом нам напоминает, она напоминает нам, что у Господа суд будет по тому, полюбили мы ближнего или нет. Надо сказать, что в этой притче, удивительно, совершенно не упоминаются грехи. У меня был такой случай, когда именно в день воспоминания Страшного Суда я проводил урок в старшей группе воскресной школы. После службы после чаепития мы все сели и я стал их спрашивать, они еле-еле вспомнили, что читалось на Евангелии. Я говорю: ребята, как вы считаете, как Господь будет судить людей. Все стали мучительно думать, как это будет и все пришли к выводу, что нужна какая-то шкала грехов и добрых дел, и если грехов больше, то человек осужден. Все пришли к этому выводу. Я говорю: ребята, а что сегодня вообще звучало? И тут они начали вспоминать, и как это состыковать с тем, что естественно, нормально для человека при слове «суд». Какая-то мера беззаконий — наступает наказание. Какая-то мера добрых дел — наступает оправдание. Для них это было удивлением, они прослушали и умом и сердцем все это. Мы тоже так очень часто прослушиваем, а на самом деле речь нельзя остановить только на этой притче. Давайте, возьмем всю эту беседу Христа. Это 25 глава Евангелия от Матфея, там будет притча о талантах, там будет притча о мудрых девах и эта притча о пастухе, который отделяет овец от козлов. И окажется, что притча о талантах и наказание за то, что ты мог сделать и не сделал, притча о пастухе это притча о том, что опять же ты мог сделать ближнему и не сделал, и притча о десяти девах, если брать самое распространенное толкование как о добрых делах, об этом есть консенсус у святых отцов-толкователей Евангелия, опять о том, что ты мог сделать доброе и не сделал. Получается, Господь трижды с разных сторон подошел к этой теме. И дальше, если мы сюда же вспоминаем слова Христа, сказанные в Евангелии от Иоанна о том, что верующие в Меня на суд не приходят, но переходят от смерти в жизнь. Получается, что если ты любил ближних и это выразилось в делах, то тебя Господь измет из суда по той самой шкале. А если ты этого не сделал, тогда даст ответ, это тоже мы забыть не можем, за каждое слово, сказанное праздно. Даже не только за греховное, а за праздное, сказано. Поэтому, если широко подойти, вспомнить всю беседу Христа перед его Голгофским страданием, то получается, что суд над человеком строится вокруг нашего отношения к ближнему.
Марина Борисова:
— Мне кажется, есть еще один смысловой нюанс, который хорошо выразил митрополит Антоний Сурожский в своей беседе, посвященной этой притче. Он пишет: «Самое страшное наказание — не страдание или насилие, страшно то мгновение, когда мы вдруг увидим, что весь смысл жизни заключался в любви, и мы прошли мимо нее. Страшно мгновение, когда мы окажемся лицом к лицу с Богом, Который так возлюбил мир, что отдал за его спасение своего Единородного Сына, нам была предложена вся Любовь Божия, и мы Ее отвергли. Мы окажемся перед Божественной Любовью и поймем, что мы просто прошли миом Нее, не заметили Ее, потому что увлеклись пустяками, которые заполнили наш ум любопытством, наши сердца похотью, и увели нас вдаль от Бога и Его Любви». Владыка Антоний во многих своих проповедях и беседах подчеркивал необходимость понять, что Суд это не человеческий суд, где сидит председательствующий, адвокат, прокурор, обвиняемый.
Протоиерей Федор Бородин:
— Подождите, Мариночка. Как об этом надо поговорить. Кто будет председательствовать там, знаете, рядом со Христом? «Сотворите в них суд написан»... «Слава сия будет всем преподобным Его»... «Или не знаете, что сядете на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых»... «Или не знаете, что святые будут судить мир». Вот Священное Писание как говорит. И поэтому Суд Страшный, с одной стороны. Но мы знаем, что нас будут судить преподобный Серафим Саровский, преподобный Сергий Радонежский, блаженная Ксения, и у нас поэтому много надежды. А то, что касается дел любви и того, что владыка Антоний так пронзительно всегда говорил. У него ведь очень много проповедей на этот день, и, мне кажется, что он из года в год очень к нему готовился глубоко. Поэтому их десять найдешь на Прощенное воскресенье и все десять тебя за самое сердце поцарапают. Вот странно-то. Действительно в этот день как-то можно понять, что если ты спокойно проходил мимо страданий ближнего, ты настолько не похож на Христа, Который сошел с неба на землю, чтобы эти страдания кончились и взошел на Крест, что, действительно, ты чужой в Его Царстве. Не твое там. Вот как не разбираюсь я в футболе, мне не о чем говорить с фанатами в их клубе. Они могут быть хорошие ребята с той же улицы. Но там делать в общем-то нечего человеку, который не научился любить. А человек, который научился любить, очень хочет помогать. А еще есть об этом Страшном Суде удивительные слова Иоанна Златоуста. Они тоже о том, что человек вдруг понимает, что есть что-то самое ценное, и он добровольно его лишен. Он говорит: «Никакие муки ада не сравнятся с тем страданием, который испытает грешник, видя кроткий Лик Христа, навеки отворачивающийся от него» по решению самого грешника — не помню, как заканчивается. Вот это мука, оказывается, жизнь была в том, что ты не ценил, ты добровольно прошел мимо. Это ты выбрал эту жизнь вне Господа, эта тьма кромешная, «кроме́» от слова «кроме», то есть вне. Там тьма, потому что там Бога нет, Его не было в твоей жизни, тебе никто не нужен был, Его не будет там.
Марина Борисова:
— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Итак, начинается масляная неделя. У нас в традиционном сознании это время хождения в гости, это блины, это веселье. Но, несмотря на это, церковь предлагает нам уже в среду и в пятницу прочитать великопостную молитву Ефрема Сирина. И вообще преддверие Великого поста ощущается все больше и больше, несмотря на то, что вокруг, казалось бы, такой веселый карнавал.
Протоиерей Федор Бородин:
— Надо сказать, что в сознании даже церковных людей эта неделя запоминается, воспринимается, что надо так наесться, чтобы потом уж точно долго не хотелось. И даже, я помню, один раз на исповеди одна пожилая женщина сказала, что я все соблюдаю, каждый день блины ела, думая, что это заповедь какая-то церковная. Нет, это не так. Масленица или Сырная седмица это неделя первого воздержания, когда мы уже не едим мясо, когда в среду и пятницу не служится Божественная литургия, кладутся поклоны с молитвой Ефрема Сирина. И в синаксаре дня субботы сырной седмицы, когда вспоминаются все христианские подвижники, так и говорится: «Заранее подготовив к поприщу поста, отвратив от сытости, и сладости, устрашив будущим Судом, то есть пройдя неделю о Страшном Суде, предочистив как следует Сырною седмицею уместно установили посреди нее два дня поста, чтобы понемногу приучить нас к нему». Это время первого подвига. Мы едим молочное в среду и пятницу на этой неделе, но надо уже хотя бы количество уменьшать.
Марина Борисова:
— Обратимся теперь к церковному календарю, который дает нам богатую пищу для размышлений, поскольку у нас очень много знаковых святых, которых мы вспоминаем вместе со всей церковью на этой неделе. В частности, 22 февраля память обретения мощей святителя Тихона, патриарха Московского и всея России, и 25 февраля память святителя Алексея, митрополита Московского и всея России. Два святителя, разнесенные во времени. Один в начале такого периода, когда царство сопряжено с Церковью настолько тесно, что в какие-то моменты глава Церкви становится главой государства в силу обстоятельств непреодолимой силы. Как это случилось со святителем Алексеем в силу того, что его чадо духовное Великий князь был малолеток, нужно было выполнять и дипломатические функции, и вести переговоры с теми же татарами.
Протоиерей Федор Бородин:
— Управлять страной.
Марина Борисова:
— Управлять страной.
Протоиерей Федор Бородин:
— И кстати, в память именно об этом служении мы называем патриарха Великим Господином, титул этот введен в церковный обиход для патриарха при Алексее Михайловиче, как раз свидетельствует о том, что в отсутствии царя патриарх имел полномочия фактически управлять страной.
Марина Борисова:
— Отец первого русского царя после смуты, Михаила Романова, тоже практически был его главным советником и, непонятно, советником ли только. Поскольку, став патриархом, он тоже в значительной степени руководил государством, после смуты оно было в таком состоянии, что его приходилось буквально строить заново.
Протоиерей Федор Бородин:
— Заново, да.
Марина Борисова:
— Конечно, второй святитель, которого мы вспоминаем, отмечен совершенно другой краской в нашем сознании и в нашей памяти. Это мученическое служение, это мученическая практически кончина, и это удивительная история обретения мощей, поскольку после того, как скончался патриарх Тихон, долгое время считалось, что его останки утеряны. Понять, где они находятся... Была версия, что их большевики в злобе сожгли в крематории. Была версия, что монахи тайно перезахоронили их где-то в некрополе Донского монастыря.
Протоиерей Федор Бородин:
— Это очевидно были нарочно пущенные слухи, чтобы отвести от того места, где они хранились.
Марина Борисова:
— На самом деле, никто и из монашествующих не знал толком, где они хранились, до тех пор, пока на новом витке истории Церкви в 91-м году не начался ремонт малого собора в Донском монастыре. Пока этот ремонт не начался и пока совершенно чудесным образом, очень подробно описанным владыкой Тихоном (Шевкуновым) в его книге «Несвятые святые», не были найдены эти мощи, до этих пор никто не подозревал, что они там под спудом.
Протоиерей Федор Бородин:
— Да, там вражеская злоба послужила замыслу Божию. Потому что собор отремонтировали, отреставрировали, а кто-то кинул туда бутылку с зажигательной смесью из тех, кто был категорически против любого возрождения церковной жизни в нашей стране. Пожар был такой силы, была такая температура, что оплавились подсвечники латунные, они просто стекли. И все это потом пришлось выносить, и оказалось, что в воздуховоде под полом, где должен был идти горячий воздух от подвальной печи — калориферное отопление там было проведено когда-то — и находились эти святые мощи. Оказалось, что злоба борьбы с Церковью помогла обрести эту великую нашу святыню.
Марина Борисова:
— Что касается мощей святителя Алексия, которые долго хранились в Кремле в Чудовом монастыре, уничтоженном при советской власти, когда они были после войны по просьбе патриарха Алексея I перенесены в Елоховский собор, это тоже было очень знаково. Я думаю, что мало кто сейчас представляет себе, насколько это важно было для православных людей. Мы часто говорим, что пик преследований и репрессий пришелся на конец 30-х годов, во время войны в силу трагических обстоятельств советская власть даже попустила некоторое ослабление. Но это ослабление очень быстро закончилось вместе с войной. На самом деле вольных лет у православной Церкви в советском государстве не было никогда, это иллюзия. И когда в 47-м году торжественно в Елоховский собор, который тогда стал патриаршим собором кафедральным, перенесли мощи святителя Алексея, это было не менее важное событие, как для нас верующих конца 20-го века — начала 21-го обретение мощей святителя Тихона. Почему для нас эти святыни, эти реликвии так важны для нашей духовной жизни? Казалось бы, реликвия это очень важно, она требует почтения, требует к ней бережного отношения, но почему она меняет что-то в сознании людей, тем более огромного количества людей?
Протоиерей Федор Бородин:
— Я думаю, что здесь речь шла, прежде всего, о том, что глава Церкви святитель Алексей вернулся к своему народу, вернулся в храм. Это больше не экспонат где-то, не хранится в запасниках. Конечно, это такое знамение, потому что мы открываем календарь и там очень много праздников обретения мощей и перенесения мощей, воспринимается как торжество этого святого. Если смотреть шире на почитание мощей, то в этом некое знамение воскресения человека в теле. В этом есть знамение любви Божией к целому человеку. А целый человек — это его и душа и тело вместе. Человек умерший, тело которого погребено в земле и стало землей — это временно, так не должно быть. И когда-то так не будет. А те, кто свое тело здесь благодатью Святого Духа преобразили, допустили эту Божью благодать в себя, и являют нам чуть поближе отблески того, как это будет. Человек это широкая палитра. Человек может быть полностью плотяной, и тогда Господь, как в книге Бытия, когда перед потопом описывается, Господь смотрит на людей и говорит: «Не век пребывать Духу Моему в них, потому что они суть плоть». Человек может быть только плотским, и тогда вся душа начинает жить для того, чтобы жило тело. Человек не ест для того, чтобы жить, а живет для того, чтобы есть. Это вызывает отвращение, потому что это неправда о человеке, так не должно быть. И начинается плотское мудрование, и начинается тленный ветхий человек, который диктует все своему духу, и дух постепенно перестает просто знать Господа. А на другом полюсе, на другом краю этой палитры наоборот человек, оставаясь в теле, стал полностью духовным, и его тело даже несет в себе печать присутствия благодати. Я, например, помню, как исповедуясь отцу Кириллу, когда ты близко к нему, то ты рассматриваешь...
Марина Борисова:
— Я напомню нашим радиослушателям, батюшка имеет в виду отца Кирилла (Павлова).
Протоиерей Федор Бородин:
— Отца Кирилла (Павлова), духовника Троице-Сергиевой лавры знаменитого. Ты подходишь к нему, и понимаешь, что эти руки, это не просто руки, да, света ты не видишь, но ты его чувствуешь. Все, чего он касается, становится другим. Ты не можешь это описать, может быть. Поэтому такое бережное отношение у христиан к телам, которые суть храмы Духа Святого, живущего в них, к телам святых подвижников. Да, тела может не быть, у нас есть огромное количество святых, тела которых сожжены, погребены в неведомых общих рвах, в могилах, в расстрельных полигонах. Есть тела, которые осквернены, есть мощи, которые только костями, как преподобный Сергий Радонежский. Это не обязательно, но это некий все-таки от Господа нам в утешение данный знак, что да, рано или поздно каждый из вас встанет и каждый будет в теле, которое вам дано, и каждый человек прекрасен и любим Богом целиком. Эта целостная любовь Бога к человеку выражается в том, что Бог любит человека целого, в том числе и тело, которое Он сотворил.
Марина Борисова:
— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Мы ненадолго прервемся и вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.
Марина Борисова:
— Снова здравствуйте, дорогие друзья. В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. И как всегда по субботам, мы говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. Эта неделя наполнена воспоминаниями о святителях, о преподобных. Но есть для меня очень дорогое воспоминание на этой неделе 23 февраля, казалось бы, в нашем сознании это день воинской славы и защитников отечества, а в церковном календаре это еще и день памяти святой благоверной княгини Анны Новгородской. Совершенно удивительная женщина. Вообще удивительных женщин в наших святцах очень большое количество. Поражает, что среди них, особенно среди благоверных княгинь, такие удивительные личности, что читаешь скупое житие и думаешь, о таких людях надо писать романы, эпопеи. Потому что это совершенно удивительные сочетания не сочетаемого. Это супруга Ярослава Мудрого, дочь шведского короля, крещенная в честь великомученицы Ирины, и под этим именем, как великая княгиня Ирина, она прожила долгую и счастливую жизнь в замужестве. У нее было шестеро сыновей и три дочери, она помогала мужу и в государственных делах. Благо, она была воспитана как царевна, поэтому и Священное Писание знала, и литературу, современную ей, и историю, знала, как государством управлять и даже оружием владела. В общем, на все руки была мастерица. При этом прожила в нашем представлении, как православная женщина по Домострою, потому как занималась и домом и воспитанием детей. Сподобилась даже того, что о ней говорит святитель Илларион в своем «Слове о законе и благодати». Обращаясь к Владимиру Киевскому, святитель Илларион говорит: «Взгляни на сноху твою Ирину, взгляни на внуков и правнуков твоих, как они живут, как Бог их хранит, как они соблюдают веру, которую ты им завещал, как они восхваляют имя Христово». Я думаю, что нужно быть очень яркой женщиной, чтобы сподобиться упоминания святителя в этом документе, который вошел в золотой фонд духовной литературы Русской Православной Церкви. Кроме того, эта удивительная женщина была первой из русских великих княгинь, которая занялась устроением церковной жизни. Ее трудами были приглашены церковные певцы из Византии, она в значительной степени покровительствовала созданию Киево-Печерской лавры, поскольку была почитательницей и Антония Киево-Печерского и Феодосия Киево-Печерского. Помогала, насколько могла, строить великие соборы Киевские, и Софию Киевскую, и церковь святой Ирины, которой потом она стала по обычаю попечительницей. Она была основательницей первого женского монастыря, если можно так сказать — в нашем представлении монастырь это нечто иное — это скорей была община, в которую собирались вдовы, не имевшие желания второй раз выходить замуж. Этот первый монастырь, хоть он и был предназначен для боярских вдов, все-таки был первым опытом и матрицей для тех женских монастырей, которые покроют святую Русь в дальнейшие столетия. Надо сказать, что сама великая княгиня приняла постриг и окончила жизнь с именем Анна уже в схиме. Такая удивительная женщина. Я не думаю, что здесь можно что-то добавить, просто хочется о таких личностях читать больше, узнавать больше, потому что как-то не верится, что помимо Домостроя нам история Русской Православной Церкви оставила еще и такие примеры.
Протоиерей Федор Бородин:
— Во-первых, Домострой — это значительно позже. Во-вторых, Домострой это некое желаемое, не имеющее стопроцентного отношения к жизни произведение. Это некая фантазия о том, как надо, иногда благочестивая, иногда пугающая, но, тем не менее, жизнь совершенно другая. Я думаю, что такой великий человек, как Ярослав Мудрый, и должен был идти по жизни с такой удивительной женщиной, которая была ему под стать, и оружием владела, и политикой занималась, и о мире договаривалась с половцами, и параллельно воспитывала детей, и читала, и пела. И что самое важное, этот монастырь в конце жизни, вы правильно сказали, такая поведенческая матрица для огромного количества вельмож, и князей, и царей в будущем, это очень важно, это не формальность. Почему это нужно было? Потому что человеку хотелось больше говорить с Богом. Это человек был очень глубоко верующий. Поэтому хотел хотя бы последнюю часть своей жизни, когда уже дети встали на ноги, посвятить больше разговору, диалогу с Господом. Это значит, что вся жизнь его была наполнена этим стремлением. Поэтому она «иже во святых». Это как маркер такой, что человеку хотелось, он закончил все дела свои, куда ты пойдешь? Вот ты пошел в монастырь, тебя Господь отпустил.
Марина Борисова:
— Удивительно, что таких женщин в наших святцах достаточно много.
Протоиерей Федор Бородин:
— Да.
Марина Борисова:
— И как ни странно, мы редко о них вспоминаем, мы гораздо чаще вспоминаем блаженных, мы вспоминаем, скорее, святых жен первых веков христианства, чем своих собственных.
Протоиерей Федор Бородин:
— Мучениц.
Марина Борисова:
— Мучениц, да.
Протоиерей Федор Бородин:
— Может быть, ждет какого-то великого церковного или светского писателя эта когорта людей замечательных для того, чтобы рассказать о них, и наши девушки, женщины могли бы им подражать.
Марина Борисова:
— Мне кажется, это очень важный пример, потому что в умах полная сумятица, особенно когда речь заходит о том, каково же может быть место женщины в церковной жизни.
Протоиерей Федор Бородин:
— Да, мне кажется, что в нашем отношении церковного сообщества к проблеме женщины очень много путаницы между христианским отношением и тем дурным, что есть и было в архаике. И это не надо путать, в этом надо разбираться, Это не просто, это сложно, это сложно самой женщине. Например, женщина сотворена помощницей своему мужу и никто никогда не отменит слова апостола о том, что «жены повинуйтесь своим мужьям, яко же Господу». А как ему повиноваться, если общество тебя к этому никак не склоняет. Раньше, если этого не было, ты становился нерукопожатный, тебя выгоняли, это было порицаемо. А сейчас нет. А если он еще и совершенно не умеет вести себя как мужчина, если он просто тряпка. Краткий пример приведу. Трое детей, муж и жена, пятнадцать лет в браке, по сорок лет, полгода не может повесить полку мужчина. И когда жена, которая привыкла, что папа всегда все делал на пять, пытается три часа от него добиться, почему, в конце концов, она его спрашивает: ты хоть меня любишь? Знаете, что отвечает этот человек? Он говорит: не скажу. Если сказать «да», надо вешать полку. А не любит, то можно сказать, что любит. Вот как здесь быть второй, это же очень сложно. И этого очень много сейчас. Я бы хотел немножко по-другому взглянуть на эту проблему в рамках приходской жизни. У нас, как известно, Церковь управляется двумя антиномичными принципами: иерархии и соборностью. Иерархию легко вроде выстроить, вроде бы легко управлять тогда всем. На самом деле тогда отступает благодать Святого Духа. И если там настоятель, который думает, что он лучше всех все знает, очень часто превращает это в кошмар для всех остальных. А надо, оказывается, собирать собрание расширенное, причем расширенное, и выслушивать всех и давать всем высказаться. И очень часто трезвую нужную мысль для каких-то перемен в приходской конкретной жизни подают именно женщины. Они говорят, хорошо бы вот так сделать, батюшка. И вдруг батюшка понимает, что он сам до этого не додумается никогда, это и есть соборность и действие Святого Духа, когда надо поступить не по-своему, а правильно. Так же, кстати, и в семье, такой принцип. И мне кажется, что время, когда все могут сесть спокойно, отложить в сторону свои неправильные представления о Домострое архаичные, или хотя бы прочитать его — потому что его никто не читал, на него все ссылаются, но никто не знает, что там написано, довольно трудное чтение, надо сказать — и просто жить радостно, как с братьями и сестрами общаясь и обсуждая все проблемы.
Марина Борисова:
— Напоминаю нашим радиослушателям, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы каждую субботу говорим о смысле и особенностях богослужений наступающего воскресенья и предстоящей недели. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Наша разгульная масляная неделя заканчивается таким знаменательным памятным субботним днем, в котором мы празднуем собор всех преподобных, в подвиге просиявших. Это переходящее празднование как раз в субботу Сырной седмицы. Мы много вспоминали на подготовительных неделях перед Великим постом разных монахов подвижников, аскетов, молитвенников. На этой неделе была память преподобного Дмитрия Прилуцкого 24 февраля. Кстати, удивительный тоже пример того, что на русской земле школа умного делания пустила корни, не только благодаря преподобному Сергию и его ученикам, но и в других местах параллельно она прорастала через других таких же подвижников. Одним из них был как раз Дмитрий Прилуцкий. Мне очень важным кажется понять, почему... Все понятно, мы идем к Великому посту, соответственно, мы вспоминаем тех святых, которые могут нас настроить на такой аскетический лад. Но все время в нашем восприятии встречается зазор. Мы готовы читать аскетическую литературу, мы готовы читать жития монахов, мы готовы всячески признавать их высокие духовные совершенства, но очень трудно понять, как мы можем, живя в светском обществе в начале 21-го века, что-нибудь из их богатейшего опыта монашеского делания и аскетики применить к себе. Зачем мы читаем все эти святоотеческие писания, касающиеся тех дел и той школы, того же молитвенного делания, которое нам не только трудно воспроизвести, нам очень опасно и не нужно воспроизводить? Потому что не имея возможности во всем следовать этому опыту, воспринимая его какими-то частями, мы рискуем зайти в такие дебри, из которых вообще не найдем выхода.
Протоиерей Федор Бородин:
— Конечно, все нужно делать с рассудительностью. Как сказал основатель монашества Великий Антоний, что главная добродетель монаха именно рассудительность. Но мне кажется, что бояться, страшиться и видеть какие-то опасности в этом не надо. Нет никакого отдельного монашеского христианства. А монашество, как говорит авва Исаия, один из учеников Антоний Великого: мы пришли в монастыри только с одной целью — за христианским совершенством, и нет никаких заповедей у монахов, которые бы мы не нашли и не взяли из Евангелия. Мера, у каждого должна быть своя мера и организация жизни. Да, организация жизни в монастыре, в общежительном, отшельническом, другая, послушание другое, дела другие. Мы живем семьями или в одиночку. Но принципы духовной жизни одинаковые, потому что христианство одно. Мы в эту меру не достигаем, но мы у них учимся. И поэтому, мне кажется, эта память преподобных в таком количестве, которая есть в наших святцах и которая совершается перед началом Великого поста в субботу, память всех подвизавшихся, это как раз повод открыть для себя эти книги. Я бы посоветовал нашим слушателям открыть не только сами тексты, но открыть другой жанр, патериковый жанр — лавсаик, руфин, достопамятные сказания, алфавитный патерик, сказания о египетских отцах, афонский патерик, иерусалимский патерик, который собирал святитель Феофан Затворник, еще когда он был иеромонахом в Святой земле.
Марина Борисова:
— Есть наши патерики, Троицкий патерик.
Протоиерей Федор Бородин:
— Московский, Троицкий, да, Соловецкий, Валаамский. Это рассказы о том, как святые поступали в каких-то острых случаях, и они нам ответят на вопрос о том, как христианство воплощается в каждой жизни. Маленький пример. Конец дня, авва после большого трудового дня перед вечерней молитвой сидит и отдыхает со своим учеником у кельи. Мимо бежит израненный, избитый человек. Он пробегает, через какое-то время бежит толпа с палками и спрашивает: авва, куда побежал? И авва показывает в другую сторону, они с криком бегут туда. Когда они убегают, ученик в ужасе, он говорит: авва, ты нарушил заповедь «не лги», как ты мог. Он говорит: если бы я ее не нарушил, я бы нарушил заповедь «не убий», я был бы с ними. Вот вам рассуждение. Он солгал, формально да. Но он выбрал меньший грех, у него не было выбора между добродетелью и грехом. Эти сказания об этих людях полны этим. Например, ученик спрашивает, это вполне для нас: авва, можно выпить чашу вина в воскресенье? Он говорит: да, можно. — А вторую можно? — Если дьявола нет, то можно. Это что, не для нас что ли? Это все для нас. Съесть лишнее, поспать лишнее, какие-то стремления все описаны, и какие-то яркие запоминающиеся случаи из их житий нам иллюстрируют и учат нас, как нам воплощать в жизнь евангельские заповеди. Поэтому я очень советую эти тексты. Да, там есть вещи, которые мы сразу отодвигаем в сторону, как сугубо монашеские, безусловно, здесь нужна рассудительность, а есть вещи, которые очень даже для нас.
Марина Борисова:
— А чем вы объясните феномен популярности книги владыки Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые»? Ведь по сути это современный вариант патерика.
Протоиерей Федор Бородин:
— Да, современный вариант патерика, так и есть. Ему очень сильно повезло, он провел много лет в обители, где была традиция еще духовной жизни, были настоящие старцы. И он просто решил с нами этим поделиться, и за это ему огромное спасибо и низкий поклон. Это такая особая литература, на фоне которой мы себя очень хорошо узнаем. Можно я еще один маленький пример из древнего патерика?
Марина Борисова:
— Конечно.
Протоиерей Федор Бородин:
— Молодой монах, решив, что он уже многого достиг, упрашивает своего старца отпустить его жить отдельно. А это не практиковалось за редким исключением, надо было сначала лет пятнадцать-двадцать пожить в общежитии среди других, чтобы пообтесаться, чтобы свои страсти видеть. Ты ушел отдельно жить, страсти ты свои не видишь. Он ему не разрешал, не разрешал, но тот на него так наседал, что он его отпустил. Молодой монах взял с собой свои небогатые пожитки, какие-то там глиняные горшочки, ножик, лопату, может быть, циновку и пошел в освободившуюся от умершего старца келью. Там все такое покосившееся, надо делать. Он расставил свои горшочки, полка была кривая, они стали съезжать в сторону, он их опять поставил, они опять съехали. Только отвернется он подметать, они опять съезжают. В конце концов, он пришел в ярость, их расколотил, заплакал и вернулся. Как это на нас похоже, мы тоже думаем, что мы очень многого достигнем, и вдруг из нас вырывается страсть гнева в виде раздражения или, не дай Бог, такой ярости, и мы себя узнаем в этом, нам надо вернуться. И мы открываем и читаем: если ты видишь молодого монаха, возносящегося на небо, стяни его оттуда за ноги. И нам себя тоже надо так периодически.
Марина Борисова:
— Но скажите, почему нас все-таки больше тянет на такого рода литературу, которая нам совсем не по зубам и которую мы совсем никак не можем к себе применить. Нам хочется такое что-то из сирийских мистиков, что-нибудь посложнее, про молитву Иисусову, про практики исихастов, в особенности новоначальных это ужасно увлекает. Я думаю, что многие через это увлечение проходили, сама через него проходила. По первости кажется, что это то, за что нужно ухватиться и каким-то образом непременно к себе применить.
Протоиерей Федор Бородин:
— А если бы у нас был значительно более низкий и плоский стандарт, мы бы жили спокойно, а христианство не о том, как спокойно жить. Христианство о том, как достигать недостижимого. «Будьте совершенны, как совершен отец ваш небесный». Мы должны любить друг друга так, как любят Друг Друга Отец, Сын и Святой Дух. Что, Христос не знает, что это недостижимо? Знает. Нам дана дорога, у которой нет конца. И в этой тоске по тем людям, которые причастны к этим вершинам, есть, может быть, какая-то педагогика, чтобы мы просто не закисли на этом пути. А то поставили себя хижинку и тут живем в самом начале дороги. Да, мы немощны, но отстаньте от нас. Конечно, у этого есть большие перекосы, конечно, мы все помним в 90-е годы людей, которые бросали жен с детьми, уходили в монастыри, и это был тяжкий грех. И тяжкий грех был от молодых монахов, которых вчера рукоположили, которые принимали таких людей в монастыри. Но были же и опытные люди. Например, моя супруга будущая очень хотела уйти в монастырь. Поехала в Рижскую пустынь, она и пела и писала иконы, она почти туда ушла. И вот она попала к одной очень опытной монахине. Та сказала: а ты с кем живешь, девочка? — С бабушкой. — А бабушке сколько лет? — Шестьдесят пять. — И что же получается, ты будешь здесь акафисты читать, она там будет с пролежнем лежать? Нет, ты езжай туда, доблюди, а там Господь покажет. Не надо забывать, что в монастырях люди, у всех свои есть недостатки, но все же это люди, которые когда-то сказали: Господи, вот ты и вот я, и чтобы мне ничего не мешало жить с Тобой, я откажусь от своего права на семью. По этой любви к Господу, Господь им дает больше, чем нам. Я, например, помню, я закончил семинарию в 92-м году, у нас в монастыри ушли лучшие, самые лучшие, самые глубокие, кто больше всего к Господу привязан был. Поэтому свет монахам ангелы, свет мирянам монахи. А принципы жизни и организации церковной жизни мы должны брать с трезвением, безусловно, многое нам не подходит, нельзя подойти к приходскому священнику и сказать: авва, я буду тебя слушаться. Где мне сажать ботвой вниз морковку, дайте я вот тут прямо в храме и посажу. Да, нет, так нельзя, конечно.
Марина Борисова:
— Или еще можно дерево сухое поливать.
Протоиерей Федор Бородин:
— Да. И священнику нельзя тоже это на себя примерять. А в остальном, в духе любви, который там царил, потому что в этих монастырях царила любовь. Это было главное, этим все проверялось, в этом мы должны подражать. Давайте, еще одну перед постом историю, да?
Марина Борисова:
— Да.
Протоиерей Федор Бородин:
— Авва Аммун, епископ, однажды к нему прибежала братия и сказала: владыка, ты здесь сидишь, а там к такому-то брату зашла женщина-блудница в келью, надо выгнать его, сколько можно соблазнять и нас и народ, безобразие. И авва стоит перед неразрешимой задачей. Для того чтобы сохранить дух монастыря, он должен выгнать этого человека. Но когда он его выгонит, он понимает, что человек погибнет. Он говорит: хорошо, братья, я разберусь. Заходит в келью, видит там эту женщину, говорит ей: вставай на корточки, накрывает ее сверху бочкой, садится на бочку и говорит: братья заходите. Братья заходят, он говорит: где женщина, я никого не вижу, обыщите все, они все обыскивают, женщину не находят, она сидит там тихо. И он начинает им говорить: как не стыдно, вы бревно в своем глазу давно ковыряли, что вы сучки в чужом глазу? Идите и кайтесь, вы осудили брата, да еще так тяжело. Все: авва сказал, значит, так и есть, причудилось, пошли каяться, пошли плакать. Уже темно, он снимает бочку, говорит: сестра, что же ты делаешь, ты и сама погибнешь и брата погубишь, тебе за это отвечать. Она видит, что ее не избили, не прокляли, меняет свое отношение к миру и становится монахиней. А про брата там сказано. И брата он взял за руки, посмотрев ему в глаза, сказал: брат, живи по-другому, спасайся. И получается, он вразумил всю братию, он вразумил эту блудницу и вернул брата в монашество, и тот стал серьезным очень подвижником. Вот это дух, это дух не осуждения, не грозит всем Страшным судом, а это дух такой любовью прикоснулся к человеку, чтобы он возродился. Это как раз и есть то самое христианское совершенство. А форма может быть мирянская, семейная, монашеская, она у всех разная, в разные века, в разных культурах.
Марина Борисова:
— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире Радио ВЕРА была программа «Седмица». С вами были Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана на Маросейке протоиерей Федор Бородин. Слушайте нас каждую субботу. До свиданья.
Протоиерей Федор Бородин:
— До свиданья.
Все выпуски программы Светлый вечер
