«Неделя 25-я по Пятидесятнице». Священник Стахий Колотвин

У нас в студии был настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митино священник Стахий Колотвин.

Мы говорили о смыслах богослужения в ближайшее воскресение, о празднике Введения во храм Пресвятой Богородицы, о памяти св. благ. князя Александра Невского, вмчц. Екатерины, сщмч. Климента Папы Римского, свт. Иннокентия Иркутского.

Ведущая: Марина Борисова

---

М. Борисова:

— Добрый вечер, дорогие друзья! В эфире Радио ВЕРА еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин.

о. Стахий:

— Добрый вечер.

М. Борисова:

— И с его помощью мы постараемся разобраться, что ждет нас в церкви завтра, в 25-е воскресенье после Пятидесятницы и на наступающей неделе. Как всегда, по традиции мы стараемся понять смысл наступающего воскресенья, исходя из тех отрывков из апостольских Посланий и Евангелия, которые прозвучат завтра в храме за Божественной Литургией. Мы услышим отрывок из Послания апостола Павла к Ефесянам из 4-й главы стихи с 1-го по 6-й, и начинается этот отрывок словами, которые сразу вызывают некоторое недоумение, это слова такие: «Итак, я узник в Господе», и сразу глаз современного христианина останавливается, и в уме возникает недоуменный вопрос: как так «я узник в Господе»? Мы все время говорим, что христианство открыло нам свободу, причем вот именно во Христе только мы можем ее и приобрести, и как же так?

о. Стахий:

— Когда мы подходим к Священному Писанию, мы можем к нему подойти на основе Александрийской богословской школы или Антиохийской, и, соответственно, применить к нему либо аллегорическое, либо буквальное толкование, поэтому при анализе вот этого заявления апостола Павла, причем это заявление неоднократное в Послании к Ефесянам, он его несколько раз использует, напоминает, что вот «он узник за вас», «узник в Господе». Точно так же исследователи считают, что оно могло быть написано во время заключения апостола Павла, апостол Павел был в заключении в Кесарии, когда его только собирались отправить в Рим, был в заключении в самом Риме, и поэтому вполне возможно, когда он писал это Послание, то тоже напоминал, что «я не могу к вам сейчас прийти сам разобраться, я вас не бросил, а я в узах нахожусь, и более того, я вот за вас в узах сижу, вам кажется, что я вот принес какую-то сумятицу в вашу жизнь, какие-то вот у вас там проблемы, разногласия, но помните, мне там как бы тяжело», то есть, можно сказать, к совести взывает: «ребят, ну как-то прислушайтесь, вот уже мой такой авторитет, человека, который гонения претерпевает за вас, вот вы хотя бы на это обратите внимание». Но, помимо этого можно, конечно, посмотреть и с аллегорической точки зрения: человек, который идёт в добровольные узы за людей — это прежде всего Христос. Вот Христос в претории находится в узах. То же с Иерусалимом, который, как вы помните, был разрушен римскими войсками, основательно разрушен, в нём не сохранилось, собственно, строений времён Христа, всё разровняли, потом заново построили по регулярному плану вот такой древнеримской застройки по всем канонам, ну разве что Храмовая гора чуть-чуть не вписывалась, поэтому не смогли вот этот перекрёсток из двух основных улиц провести, а чуть-чуть пришлось сместить в одном месте. Но при этом вполне вероятно, что подземелье, где был Христос, вот претория, вот эта темница, она сохранилась та самая, поскольку это не была темница — место заключения постоянное, а место, как вот сейчас бы сказали: следственный изолятор просто, то скорее всего именно там пребывал Христос, и это одно из немногих мест, которые мы можем сказать: нет, оно не символическое, а действительно, скорее всего Спаситель здесь был, вот темница Христа. И вот мы понимаем, что любой христианин, он, если идёт вслед за Христом, то он идёт к вечной жизни, а всё равно он проходит через смерть. Он идёт к вечной свободе, а всё равно проходит через узилище. И вот такие противопоставления, они не должны смущать, а наоборот, так и должно быть, недаром больше всего уподобляются Христу мученики, которые страдают за Христа до смерти, но точно также и исповедники веры, которые претерпели гонение, заключение, но в итоге не окончили свою жизнь мученически, а умерли своей смертью, они от этого не становятся менее замечательными христианами, ну вот пример святителя и исповедника Луки Крымского, можно сказать, из Собора святых новомучеников и исповедников Церкви Русской самый знаменитый, хотя вот он как раз мученический венец не принял, а исповедником был, действительно, вот в этих узах страдал. Поэтому в данном случае даже то, что христианин, может сказать — это некоторое ободрение, потому что апостол Павел всё равно показывает, что нормально, нормально, ты идёшь к свободе, но где-то ты можешь какие-то ограничения получить. Кроме того, можно и дальше, и глубже аллегорические толкования здесь какие-то подносить, которые могут одному человеку пригодиться, другому нет, ситуативно, потому что Священное Писание, которое не только авторства человеческого, с его особенностями, с его переживаниями, с переживаниями апостола Павла, который сидит в темнице, и за какую-то там, может, даже мзду ученики договорились со стражами, что вот у него будут пища и материалы, что он сможет пользоваться какой-то свечой, чтобы написать Послание для тех, кто жаждет его наставления, но вот точно также апостол Павел, может, подсказывает нам, что, конечно, вот это некоторое узилище добровольное. Я помню, освящал дом у одного очень обеспеченного человека и который вынужден из-за своего богатства постоянно там с охраной жить, на какой-то охраняемой территории перемещаться с телохранителями, и, конечно, он вот тоже говорит: «Да, я вот не планировал так жить в таком заключении», то есть тоже это, можно сказать, заключение добровольное в чём-то, человек взял достигает такого уровня жизни, что уже ему надо как-то беспокоиться за себя, за свое имущество и вот находиться здесь. Но это вот, можно сказать, люди стремятся к богатству, и ради этого готовы терпеть даже вот такие неудобства — невозможность просто пройти, прогуляться по улице. А здесь мы точно также, христиане, мы стремимся не к богатству земному, а вот «сокровище ваше там, где сердце ваше, внутри вас Царствие Небесное», призывает Христос, и мы ради вот этой духовной свободы, свободы со Христом, действительно, можно сказать, ограждаемся. Ограждаемся, как говорит Ветхий Завет: «Изыди из среды их и нечистоты их не прикасайся, и Аз приму вы», вот точно также мы отсекаемся от греха, мы не можем вокруг весь мир поменять и делать безгрешным, поэтому, можно сказать, мы наоборот в каком-то узилище оказываемся. Точно так же, как мы помним, некие крепости средневековые, которые вот оборонялись от врагов и не мог их стены никто штурмовать, со временем они становились просто тюрьмой, где наоборот, людей заключали, то есть, вот так менялись вот эти функции, точно также и здесь: христианин, который стремится к свободе, он берёт и чтобы не стать рабом греха, от него уберегается, убегает. Недаром Церковь сама мыслится как корабль спасения. Конечно, ты, когда в бушующем море находишься, ты можешь сказать: «Нет, я свободный человек!» и бросаешься в волны, и тонешь, может, не сразу, а чуть-чуть ещё плывёшь, но потом думаешь: «что же я был такой безумец, зачем я в эти прыгал в волны», и всё-таки идёшь ко дну. А можешь всё равно, конечно, быть ограниченным этим кораблём, причём, возможно, ещё больше ограниченным, а в бурю привязать себя вообще к мачте и даже по кораблю не иметь возможности пройтись, или там лежать на койке и мучиться от морской болезни, и тоже думаешь: «что же я вот так ограничен здесь?» — это ограничение порой бывает и спасительное, но это ограничение на нас Христос не накладывает, наоборот, если мы в общении со Христом будем, то даже находясь среди пучины греха, мы не осквернимся. Однако, если мы понимаем слабость своих духовных сил, понимаем, что греховная агрессивная внешняя среда может нас подчинить и тоже в грех какой-то привлечь, то мы себя от чего-то отделяем, отделяем себя от каких-то искушений, убегаем от них, затворяемся в клети своего сердца, и эта клеть становится вот той маленькой «темницей», которая тоже через Голгофу ведёт к безграничному миру Царствия Небесного.

М. Борисова:

— Обратимся теперь к отрывку из Евангелия от Луки, из 12-й главы, стихи с 16-го по 21-й. Это притча о неблагоразумном богаче. «У одного богатого человека был хороший урожай в поле; и он рассуждал сам собою: что мне делать? некуда мне собрать плодов моих. И сказал: вот что сделаю: сломаю житницы мои и построю большие, и соберу туда весь хлеб мой и всё добро моё, и скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? Так бывает с тем, кто собирает сокровища в себя, а не в Бога, богатеет». Мне кажется, что несмотря на то что евангельский текст актуален во все времена, для каждого конкретного человека, который всё равно найдёт в нём что-то, что перекликается с сегодняшним днём его жизни, но бывают такие исторические повороты, что ли, когда некоторые евангельские тексты выглядят особенно актуально. Мне кажется, что именно сейчас для нашей страны, для православных христиан в России и на сопредельных территориях это очень актуальный текст.

о. Стахий:

— Конечно, урожай богатый может послать только Господь. Всё, что мы получаем в этой жизни, всё, что мы получаем на земле, причём не только вещи материальные, но и вещи какие-то духовные, мы не можем получить из семян, мы помним, что Господь — Сеятель. Среди этого сеяния может быть точно также, как вот первая притча о сеятеле благом идёт в Евангелии от Матфея, а потом идёт сразу притча о том, что враг посеял среди сеяния Божественного что-то дурное, и вот это дурное сеяние, вот этот сорняк, который невозможно употребить в пищу, которое, если его употребить, приведёт к отравлению, возможно, к гибели, он может быть мучителен, вреден, ядовит даже в малых количествах. Поэтому точно так же, когда умножается что-то земное, умножаются какие-то и достояния, какие-то земли, деньги, или, наоборот, что-то более отвлечённое — таланты умножаются, способности и так далее — всё это нам дано от Господа. Но враг рода человеческого среди этого может что-то всеять дурное. Когда богач получает от Господа вот этот урожай, то это благо — возможность взять и накормить страждущих, возможность и самому как-то от суеты, от трудов, отвлечься и на каких-то более возвышенных вещах сосредоточиться хоть на какое-то время. Как вот мы знаем, например, студент, если у него есть возможность не работать, то он учится куда более усердно, если студент подрабатывает, то как бы он не был заинтересован в учёбе, всё равно его силы распределяются. И поэтому, конечно, можно войти в одну крайность, когда там какой-то богатый студент живёт жизнью мажора, развлекается, только там даёт взятки и получает автоматически какие-то отметки на экзамене, это одна крайность. Но точно также и человек, который вынужден уже в студенческие годы как-то выживать, бороться за существование, за то, чтобы кормить и себя, и, может, каких-то своих там болящих родственников, свою молодую семью, уже тоже он не имеет сил для учёности. И христианский вот этот срединый путь. Господь посылает ангела к богачу, когда тот только начинает безумствовать, а не когда он просто стал богачом. Господь посылает забрать душу богача, когда уже видит, что он стал в духовный тупик, что он ничего лучшего в жизни не производит, Он не посылает к нему ангела своего изъять душу из-за того, что у богача большой урожай, но только из-за того, как он им распоряжается. Всё, что нам даёт Господь в нашей жизни, мы этим должны как-то достойно распорядиться и нельзя этого ни в коем случае скрывать. Точно также, вот если ты, например, человек, который имеет те или иные способности — нельзя их скрывать под спудом, если слышишь, как рядом с тобой человек, иностранец заблудился там на просторах столицы и что-то спрашивает, а прохожие его не понимают, ну не говорят они по-английски, но, конечно, если ты будешь скрывать, что ты владеешь языком и не поможешь, ты поступишь не по-христиански, и тебе вот это какое-то богатство, знание, оно не пригодится. Если человек тоже просит помощи и совета, а ты отсиделся, тоже промолчал, конечно, промолчал — сошёл за умного, но нет, человеку иногда надо что-то тоже подсказать. Если, вплоть до того, что какая-то милостыня, если ты даёшь и делишься каким-то своим богатством, тоже это очень важно. И даже если у тебя есть просто какая-то сила, мощь, способности, да даже военные способности и возможности, и если ты берёшь и говоришь: «нет, душа, ешь, пей, веселись!» Действительно, сейчас ситуация такая общественная, когда правда, есть такая вот дилемма: зачем? Зачем, когда у тебя есть какая-то толика богатства, когда у тебя есть какое-то спокойствие, когда ты можешь, наоборот, приумножать, развивать там экономику, есть, пить, веселиться, мешать и пенку с латте своего сдувать? Зачем брать и то, что тебе дал Господь, как-то этим делиться с ближним, как-то помочь ему, как-то защитить? Ведь можно вместо этого взять, ещё новые житницы построить, ещё там лучше, ещё больше, всё в себя, в себя, в себя, ничего вовне, никогда никак на горе ближнего не посмотреть, не защитить, не заступить. Нет, ну конечно, вот эта притча о безумном богаче, она показывает и вот это безумие вот этой логики, логики, которая отсчитывается от земного: вот как бы было хорошо нам здесь на земле, зачем нам это нужно, зачем этим делиться? И Господь говорит: всё, что Я тебе дал, всё это Я даю не для того, чтобы это лежало. Недаром все притчи евангельские, они перекликаются, и притча о талантах перекликается точно также, что мы вспоминаем, что тот, у кого пять талантов, он должен десять принести, и даже если у тебя есть один талант, если даже вот всё, ты такой бесполезный, неспособный, но у тебя что-то есть, ты не можешь его просто сохранить. Если ты сохраняешь и говоришь: «Нет, я не повредил, я не сломал, я не растерял, вот оно есть, вот, Господи, всё, что Ты мне дал, всё я тебе обратно принёс», Господь говорит: «Нет, всё отнимайте у него, и в тьму кромешную, где плачь и скрежет зубов», всё равно должен вовне действовать, должен всё равно нести и вот свой талант, свою способность на служение Богу и людям.

М. Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения и наступающего воскресенья и предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Но завтра нас ждёт не просто воскресенье, завтра нас ждёт ещё двунадесятый праздник — Введение во Храм Пресвятой Богородицы. Вот, мне кажется, сам сюжет праздника, события праздника хорошо известны нашим радиослушателям. Здесь мне особенно дорог образ этой самой трёхлетней девочки, которую привели, и вот перед ней высокая лестница. Вот этого ребёнка трёхлетнего поставили на первую ступеньку, и дальше он должен пройти все эти ступеньки сам. Я представляю, насколько тяжело, всё-таки любая лестница, рассчитанная на шаг взрослого человека, для ребёнка трёхлетнего это тяжёлый труд — вскарабкаться на неё, чтобы дойти до того места, где первосвященник встретит, возьмёт за ручку и введёт в Святая Святых. Вот лично для меня образ этой лестницы перекликается с «Лествицей», о которой мы говорим Великим Постом, мне кажется, что это вот какие-то нити, которые связывают весь богослужебный церковный круг годичный, все смыслы увязывают в какое-то единое, такое затканное каким-то удивительным гармоничным узором полотно.

о. Стахий:

— Действительно, я с вами полностью согласен, более того, развитие никак не мешает. Если мы вспомним праздник Введения во Храм Пресвятой Богородицы в какой-то богослужебный обиход, по крайней мере, общецерковный, мы не знаем, как в отдельных христианских общинах, вошёл очень и очень поздно, вот просто его не было. Но как он вошёл гармонично и как он вошёл, можно сказать, в ткань Рождественского поста, вот как вы сравнили с Великим постом, а здесь действительно это то, что подводит к Рождеству Христову. На прошлой неделе мы с вами говорили про родословие Спасителя. и как вот эти великие праведники, вот эти цари, вот эти простые люди в эпоху гонений, в эпоху скорбей проносили веру в Единого Бога, личное благочестие для того, чтобы Христос родился здесь, на земле, чтобы Бог пришёл в мир. И вот мы видим, что итог всех их трудов, всё, что может дать человечество — это Пресвятая Богородица, а уже воплощение Духа Святого — это то, что даёт Господь. То есть вот весь Ветхий Завет, он был, можно сказать, ради того, чтобы Богородица по этим ступенечкам храма поднималась, причём в важном символическом смысле — поднималась к Богу, вот это, можно сказать: вот, мы всё человечество, и избранный народ, и всё человечество вокруг Него, которое тоже спасается через ожидание Мессии только потому, что вот оно даёт вот эту хрупкую девочку, которую уже не могут родители даже содержать и обеспечить ей какое-то образование, воспитание, просто в силу того, что они уже очень старые, скоро отойдут в мир иной, и вынуждены отдать в приют при Иерусалимском храме своего единственного долгожданного ребёнка, оставить на чужих людей, пусть как бы и на благочестивых, пусть и служащих Богу. И вот Пресвятая Богородица, входящая в Иерусалимский храм, а мы помним камни его, основание, они действительно впечатляли, ещё когда апостолы говорили Христу: «Там, Учитель, посмотри, как вот этот храм, какие громадные вот эти плиты», и сейчас, когда мы тоже имеем возможность взять и опуститься в подземелье, можно сказать, в такой археологический ход под Храмовой горой, в музейный такой объект, и посмотреть основание Иерусалимского храма, которое погребено под толщей земли, то тоже, конечно, восхищаемся вот этим архитектурным сооружением и понимаем, что маленькому ребёнку сложно было вот там даже как-то взойти, а удобство не преследовалось и для взрослых людей, потому что это были символические шаги, вот эти ступени, они не ставили задачи, чтобы человеку было просто в храм войти, а наоборот, чтобы человек преодолевал и понимал, что усилие нужно на приближении к Божеству. И вот эта Пресвятая Богородица, маленькая девочка — всё, что могло человечество дать. И действительно, для нас, уже для нашей какой-то личной христианской жизни в XXI веке, а не только о размышлениях мира, потому что порой, конечно, мы любим воспарить под своды Большого театра, который бороздят космические корабли, и как-то забываем о том, что же мы можем из этого вынести? И вот мы как раз тоже можем выносить, что для спасения человечества, для спасения Церкви, для спасения Церкви даже как Церкви своей семьи, а как мы помним, маленькая частица Церкви Вселенской, Поместной, епархиальной, приходской — это семья, причём семья, даже состоящая из одного человека, но всё равно которая является вот этой клеточкой Тела Христова, клеточкой Церкви, Глава которой Христос, и что для спасения всей Церкви важны наши личные дела спасения, важны наши скромные усилия. Мы смотрим на себя, и слава Тебе, Господи, если мы не считаем себя такими святыми, совершенными людьми, а всё-таки понимаем, что мы маленькие, хрупкие, и нам всё это тяжело даётся, объективно, но это не должно нас пугать. Путь к Христу действительно тяжёлый, каких бы мы успехов не добивались в работе, в профессиональной деятельности, всё равно в духовной жизни мы как малые дети, но это нас не должно останавливать. Вот этот путь Богородица прошла, и Господь Ей навстречу руки протянул и принял Свою Матерь, и о Ней заботился, явился, и даже когда на Крест восходил, всё равно о Пресвятой Богородице заботился, Иоанну Богослову её поручил, опеку над Ней, а потом пришёл Сам, чтобы Её душу в руки взять, как на иконе Успения, на плащанице Богородица, мы тоже видим, как Он уже, как младенца, душу Своей Пречистой Матери обнимает. Точно также и мы можем вот в своём каком-то детском стремлении к Христу — да, неуверенно, да, со сложностями, если мы будем приближаться к Богу, не будем сдаваться, не будем думать: а как же мы обойдёмся там без поддержки? Вот как люди порой даже себя оправдывают: «ну, мы же там росли в безбожное время», или «родители меня в храм не водили», «да я вот не знаю, я так не привык» и так далее — не страшно, что ты не привык, не страшно, что тебе ничего не додали, вот сколько смогли тебе дать родители, сколько смогло тебе дать окружение, сколько тебе могла дать вот какая-то среда, в которой ты рос, всё это тебе должно помочь приблизиться к Христу, а дальше же твой шаг, а уже что ты не доходишь, не дорабатываешь, это обязательно, Господь не будет над этим как-то потешаться: ой, не хватило тебе сил, а Он к тебе протянет руку и тоже тебя, грядущего к Нему, в храм обязательно примет и в храм вечности, в Царствие Небесное приведет.

М. Борисова:

— В эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», с вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине священник Стахий Колотвин. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья, в эфире Радио ВЕРА наша еженедельная субботняя программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья предстоящей недели. С вами Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. На этой неделе церковный календарь помогает нам вспомнить двух очень знаковых святых для российской истории: это благоверный князь Александр Невский, память его 6 декабря, и великомученица Екатерина, память ее 7 декабря. Почему я связываю этих святых именно с историей государства Российского — ну, хотя бы потому, что ордена в честь этих святых были одними из первых, которые учредили наши правители, когда Россия вошла в свой имперский период, поскольку, вообще-то, придумал это все сам Петр I, но учреждены эти ордена были чуть позже уже Екатериной I, его супругой. Вот это были два главных ордена, причем интересно, что орден Александра Невского задумывался как орден для воинов, но исторически сложилось так, что он стал орденом, которым награждали выдающихся государственных деятелей. А орден Екатерины был учрежден непосредственно для самой Екатерины I, по одной из версий, в честь ее удивительного поведения во время Прутского похода, когда армия попала в окружение, и для того, чтобы ее выкупить, по преданию такому историческому, императрица продала все свои украшения. Но исторически это стал орден, которым награждались наиболее родовитые женщины, имеющие отношение к правителям империи. Оба эти ордена существуют и сейчас, они уже в наше время как бы переучреждены. И мне кажется, что очень знаково, что именно эти два святых имени вспоминаются прежде всего, когда мы начинаем вспоминать вот этот вот великолепный имперский Российский век.

о. Стахий:

— Конечно, орден в честь святого человека для нашей восточной действительности — это вещь достаточно новая. Сейчас нас не удивить, потому что, например, есть церковные ордена и награды, уже вот вроде никак не связанные с государством, и тоже они как раз в честь святых, и для нас уже тоже это как некоторая норма: вот заслуженный батюшка, и у него там такие-то ордена в честь такого-то, такого-то святого. Там тоже я, как «незаслуженный» батюшка, но все равно у меня есть медаль князя Владимира, тоже такая маленькая награда, тоже приятно раз в году ее на епархиальное собрание прикалывать к рясе. Здесь, тем не менее, символический смысл сохраняется, хоть форма новая, ну новая, вот 300 лет прошло, все равно новая на фоне двухтысячелетней истории Православной Церкви, а содержание то же самое, ведь мы вспоминаем слова апостола Павла: «Будьте подобны мне, как я подобен Христу». Апостол Павел говорит: «не будьте подобны мне в моих слабостях, вот не то, что я здесь из-за этого там приуныл, здесь я такой-то больной, здесь я еще что-то, недостатки такие-то, и в них подражать» — нет. А подражайте мне только в том, в чем я подобен Христу. Это, в принципе, некоторая основа практического почитания святых, практического, то есть когда мы за духовную жизни не просто как-то уважаем, а пытаемся что-то вынести полезное для подражания в своей жизни, в совершенно других условиях, потому что Екатерина, раннехристианская мученица — одно время, Александр Невский тысячи лет спустя жил и между ним и мученицей Екатериной больше временное расстояние, чем между нами и Александром Невским, а все равно Александр Невский, ну это тоже такая там седая старина, но тем не менее мы можем им в чем-то хоть подражать. И по сути, вот эти ордена, они свидетельствуют о том, что человек как-то смог подражать, в данном случае с императрицей Екатериной, своей святой покровительнице. Да, мы знаем, императрица Екатерина была человеком тоже своеобразной личной жизни, так скажем, и мы знаем тоже ее разные недостатки, но нет, вот есть у человека и что-то есть светлое, что-то героическое, что-то искреннее в биографии, уже слава тебе, Господи, уже можем прославить Господа, уже мы можем вот отметить, что человек вспомнил о своем святом и поступил хоть в один момент жизни, не во всей жизни, может, это не преобразило всю жизнь и Царствия Небесного чтобы достигнуть этого оказалось недостаточно, но хоть немножко. Но, как мы знаем, спасение души начинается вот с таких малых дел, как мы вспоминали шажочки Божьей Матери по большим ступеням Иерусалимского храма, и точно также и здесь ты берешь и в чем-то и своему святому покровителю, и просто святому, чья память празднуется, в чем-то стараешься подражать, в чем-то вот именно хорошем, не в какой-то там жестокости, не в какой-то разносности, которая тоже и в жизни святых людей была, а именно в том лучшем. Когда какие-то святые выносились в число покровителей тех или иных орденов нашего государства, то логика была такова: этим людям могут подражать не только какие-то отдельные личности, а может подражать любой человек, который проживает в нашем христианском обществе. Понятное дело, что насколько было общество дореволюционное христианское, имперское, насколько именно личное спасение людьми достигалось — это отдельный момент, но все-таки уже даже возвышенная идея, что ты служишь не ради того, чтобы получить более высокий чин, более высокий оклад, более высокую власть, более какую-то широкую, более значительное влияние, а ты служишь для того, чтобы послужить Христу, как послужили Ему древние святые — это безусловно хороший ориентир. Да, реальная жизнь и идеалы не всегда совпадают, но планка, на которую ты ориентируешься, тоже очень важна. Если у тебя планка на уровне плинтуса, то ты никогда выше плинтуса не поднимешься, если у тебя планка высокая, ты, возможно, ее никогда не достигнешь, но будешь всегда стремиться. И если для тебя вот такая внутренняя цель — все-таки подражать святому, конечно, ты на своем пути и служении государству, обществу может, будешь получать ордена и все-таки тешить свою гордость, но при этом все равно ты что-то доброе сделаешь, что-то героическое сделаешь, как-то верно послужишь людям, Богу, обществу, и это уже будет хорошо. И точно также, как были несовершенны святые, может, через вот это малое служение Господь найдет что-то необходимое для того, чтобы все-таки тебя простить, помиловать и к себе принять.

М. Борисова:

— Но с именем великомученицы Екатерины в истории государства Российского очень много связано еще и потому, что монастырь, в котором хранились ее мощи на горе Синай и который назван в честь великомученицы Екатерины, со времен Ивана Грозного пользовался покровительством Московского, а потом Российского царского дома. И начиная с Ивана Грозного, правители государства Российского неоднократно и богатые вклады делали туда, и жертвовали какие-то украшения храмовые, это традиция, которая сложилась просто потому, что к Ивану Грозному в 1375 году приехал митрополит Макарий и попросил, вот с этой самой просьбы митрополита Макария и пошла эта традиция, когда Российский царский дом опекал монастырь святой Екатерины на горе Синай.

о. Стахий:

— Монастырь святой Екатерины на горе Синай — это место уникальное. Это из православных монастырей самый длинный непрекращающийся период монашеской жизни. Это очень важно, потому что в монашестве очень важна традиция, учение, вот это учение от старца к послушнику, не в современном понимании, что старец — это вот такой раскрученный и пользующийся популярностью толп народа и богатых спонсоров дедушка, а послушник — это тот, кто просто там за бесплатно работает в монастыре, а всё-таки в таком исконном понимании, что послушник-монах более молодой, который может побольше физически трудиться и помочь старцу просто с каким-то обиходом житейским, а старец — человек более немощный, но зато духовной жизни и сможет какие-то духовные советы и наставления и руководство оказывать. И вот как раз проблемы многие нашей монашеской жизни в монастырях в различных, которые в какие-то могут даже скандалы выкатиться или даже не выкатиться, но всё равно в личные трагедии выльется тех или иных людей, которые приходят в монастырь, а потом уходят и уходят даже из Церкви — это всё тоже последствия прерывания монашеской традиции в советские годы. Да, были монахи, но вот такого плавного течения монашеского преемства не было. Хотя Синай находится в руках иноверцев на протяжении полутора тысяч лет почти, тем не менее монашеская традиция не прерывалась, и монашеское вот это преемство, оно формировало, конечно, некоторую такую духовную опору и становилось, что Господь внешне проявил через то, что в Синайском монастыре сохранились в том числе такие бесценные сокровища для всего православного мира и вообще для мира с художественной точки зрения, с точки зрения науки, это прежде всего вот эти синайские иконы, пережившие иконоборчество, причём тоже пути Господни неисповедимы, потому что иконоборчество процветало и в Византийской империи почти двести лет, с перерывом небольшим, императоров-иконоборцев, которые уничтожали иконы, и в исламском мире изображения были запрещены, но поскольку Синай имел фирман, подписанный Мухаммедом, то тоже мусульмане не разоряли, а византийские императоры и еретики дотянуться не могли, тоже вот руки были коротки, и там сохранились вот эти изумительные иконы во главе с Синайским Спасом, образ апостола Петра знаменитый и некоторые другие, и, конечно, бесценные рукописи, рукописи и творения святых отцов, и списки евангельского текста, и какой-то светской древней учёности, тоже которые до сих пор ещё все полностью не изучены, не оцифрованы, не разобраны, и тоже это вот как некоторое такое свидетельство, как, когда красиво цветут какие-то кусты, это совсем не значит, что с них богатый урожай соберут, но это, по крайней мере, подводит к тому, что скорее всего, раз вишенка так расцвела и благоухает весной, то потом уже множество, уже и ягод она подарит человеку. Точно также и Синайский монастырь, конечно, имел такое необходимое условие для существования в агрессивной внешне иноверческой среде вообще без окружающего православного населения, потому что, во-первых, и в пустыне он, в горах расположен, и ближайшее какое-то население, все, конечно, тоже уже было отступившее от Христа, да и то, можно сказать, насколько они отступившие, потому что мы знаем, что даже в христианские времена, в эпоху христианской Восточной Римской империи все равно были такие, можно сказать, племена пустынные языческого настроя, тоже далекого от почитания Христа. И да, но, как мы помним, не всегда ограждение от внешних опасностей, оно достаточно, нужно еще и вкладываться внутрь. Вот порой кажется,: вот я ребенка беру, он не умрет от голода, я его кормлю, и он не умрет от холода, я его одеваю тепло, выбираю ему одежду потеплее, более качественную, чтобы сапожки там не промокали и так далее, ну и худо-бедно, и государство какие-то знания в школе дает, но все равно стараемся развивать ребенка, вкладываем, там ведут деток в воскресную школу вместе, что-то читают, играют, творчеством каким-то занимаются — для чего? Потому что надо вкладываться и внутрь, а не только внешний периметр охранять. Вот точно также и Синайский монастырь, конечно, когда уже, одно дело — существует там православная Византийская держава, и Синай, он далеко, но и византийские императоры, и просто богатые купцы православные могут какие-то дары отсылать. А другое дело — ты уже существуешь, и вроде тебя там никто не разоряет, но тоже для поддержания какой-то монашеской жизни, для сохранения бытования этой обители, как Господь взял и такую эстафету передает от угасшей Византии к Русскому царству, чтобы тоже покровительствовать. И поэтому, на самом деле, кажется: ой, это еще один какой-то там греческий восточный монастырь повис на бедных русских крестьянах, которые там последнюю копейку отдавали, мало того, что своих этих прожорливых попов прокормить, так еще каким-то заграничным куда-то что-то отсылать, а на самом деле — нет, когда ты получаешь возможность помочь кому-то, вот это дар. Дар — это не то, что ты даешь, дар — это возможность кому-то дать. И то, что, конечно, монастырь святой Екатерины на святой горе Синай, где Господь дал десять заповедей, где дал вот такую изрядную долю ветхозаветного откровения — это, конечно, благословение для всего нашего народа, для всей нашей державы и поэтому вдвойне символично смотрится, что вот, как и десять лет назад, до трагических событий с самолетом, и сейчас потихонечку возобновляется, что даже далекие от Христа просто туристы, которые едут плескаться в волнах в море и смотреть на разноцветных рыбок, что все-таки они чуть-чуть от этого отрываются, пусть и едут на обычную там экскурсионную поездку, пусть они только в серединке дня заглядывают в монастырский музей, как-то оглядывают его суровые стены, просто поднимаются в качестве альпинизма на святую гору Синай, все равно люди прикасаются, прикасаются к тому наследию, которое Господь открыл людям своим еще в глубокой древности ветхозаветной, и которое достойно продолжила и святая великомученица Екатерина, и многочисленные святые отцы, и преподобные, и преподобномученики за Христа пострадавшие, которые в этой святой обители явились.

М. Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям: сегодня, как всегда по субботам, в эфире Радио ВЕРА программа «Седмица», в которой мы говорим о смысле и особенностях богослужения наступающего воскресенья предстоящей недели. С вами Марина Борисова и наш сегодняшний гость, настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине священник Стахий Колотвин. Как обычно, церковный календарь всегда дает нам много поводов для всевозможных размышлений, и вот один из поводов, который можно почерпнуть в календаре на следующую неделю — это воспоминания о священномученике Клименте, папе Римском — 8 декабря и святителе Иннокентии Иркутском — 9 декабря. Мне кажется, что этих очень сильно отдаленных друг от друга по времени и по условиям их жизни и их подвига святых объединяет то, что удивительные хитросплетения их судьбы как бы связывают то, что было до и то, что стало после. Когда мы говорим о святом Клименте, ведь это был апостол от семидесяти, это был последователь апостола Петра, это был один из первых римских епископов, который закончил жизнь в современном Крыму в ссылке на Инкерманских каменоломнях, и там же он и погиб. Но почему я говорю, что хитросплетения судьбы, они увязывают то, что было до и то, что стало после? Потому что Кирилл и Мефодий получили благословение Рима, на свое переведенное на славянский язык богослужение благодаря тому, что они из своих миссионерских поездок приехали в Рим и привезли туда обретенные мощи святителя Климента, и это стало ключом, который дал возможность дальнейшей проповеди среди славянских народов. А что касается святителя Иннокентия Иркутского, то там тоже хитросплетения судьбы, которые уроженца Новороссии занесли на самую окраину империи, потому что он своими дарованиями привлек внимание императора Петра I, задумавшего использовать этого талантливого монаха для проповеди аж в самом Китае. Но когда миссия, целый год добиравшаяся до китайской границы, на три года осела там, потому что сначала не могла получить разрешение китайской стороны, чтобы их пустили туда, разрешение это так и не было получено, а потом они долго ждали, что же решит о них консистория, потому что они уже туда приехали, а никакого конкретного задания у них нет. И вот то, что они остались там, послужило, во-первых, причиной появления Иркутской епархии, а во-вторых, начала проповеди среди народов Крайнего Севера и дальше, с помощью уже других последователей святителя Иннокентия, другого Иннокентия, которого потомки назвали «апостолом Сибири и Аляски», донести проповедь Евангелия и до алеутов, и до индейцев американских, вплоть до Калифорнии, то есть это вот переплетения судеб, которые увязывают истоки и последствия.

о. Стахий:

— На самом деле, очень символично, что в итоге и святитель, и равноапостольный просветитель славян Кирилл упокоился в базилике святого Климента, в базилике очень древней, мы с прихожанами, с нашими паломниками митинскими, когда были еще в докоронавирусные времена и пешком обходили святыни Рима, никакой автобус не брали, потому что они так близко расположены, что все равно идешь, следующий шаг уже дольше там выходить, заходить, парковаться. И конечно, вот изумительная церковь святого Климента, папы Римского, которая находится буквально даже, может, не в пяти, а в трех минутах ходьбы от самого знаменитого древнеримского памятника в мире, от Колизея — амфитеатра Флавиев, если правильно, но тем не менее, хотя там толпы просто бешеные народу, а вот там, ну, никто даже не заглядывает, не доходит, и ты видишь, как вот уже древнее, еще языческое, возможно, святилище под ним ранее, над ним уровнем выше под землей раннехристианский храм, и уже сверху такая великолепная базилика с колоннами, с мрамором и так далее, и на уровне этого храма раннехристианского покоятся мощи святого равноапостольного просветителя славян. И мы видим, можно сказать, как замыкается круг, святитель Климент из далекого Рима ссылается в холодный и суровый край, в Крым — для нас, для людей северных, конечно, кажется, что Крым, разве это место для ссылки? Но все-таки у людей разное восприятие, да и климат разный в те эпохи был, и тоже мы знаем, что приморская зима, при отсутствии отопления, она куда более зябкая, чем какая-то сухая сибирская, где морозы уже суровые, трескучие стоят. И он возвращается, его мощи возвращаются в родной город, потому что Кирилл и Мефодий побывали там, можно сказать, с миссией неудачной, все-таки проповедь среди хазар, мы помним, что несмотря на диспуты публичные, когда и арабские, и мусульманские были спорщики, и иудейские учителя были, и Кирилл и Мефодий приехали вот на эти споры в Хазарском каганате, Хазарский каганат, несмотря на то что поддерживал союзнические отношения с Византией на тот момент, он, тем не менее, выбрал — не ориентируясь на силу проповеди, а ориентируясь на просто политическую обстановку — принять ислам, войти в орбиту Арабского халифата, принять православие, войти в орбиту Византийской империи, а хотелось какого-то вот, можно сказать, третьего пути независимости, поэтому вот верхушка, каган, знать, принимает иудаизм, такое совершенно вроде, может, и нелогичное решение, исходя из логики проповеди, но из логики политической. Но, можно сказать, сила Божия совершается в немощи, вот нам тоже очень важно помнить, когда мы сталкиваемся с тем, что то, что вот вроде однозначно хорошим иногда кажется, ладно, Господи, вот здесь мне не удалось то, что было вредное, ну вот я знаю, думаю, что не полезно, а ты разрушил — спасибо, это Ты меня уберег от соблазна, но нет, я вот делаю дело однозначно полезное, а Ты берешь и меня в нем притормаживаешь, ну, если б Ты мне помог, я б столько пользы-то принес! Кирилл и Мефодий, когда они уходили из Хазарского каганата, плыли обратно на Запад, тоже они наверняка переживали, что не получилось там с Хазарским каганатом, но, как мы помним, прошло всего ничего, и князь Святослав, отец крестителя Руси, от этого Хазарского каганата камня на камне не оставил, и никакого исторического значения уже, несмотря на то что в хрониках он вроде как фигурирует, и брал дань с многих русских городов, что тоже, как мы помним, на Руси была зона свободы: Новгород, Север, и зона порабощения, когда вот Киев и окружающие уже южные русские города, они были, по сути, данниками вот этих иноземных захватчиков, и вот там — да, перспективы не было. А отправились бы в Моравию Кирилл и Мефодий проповедовать, переводить на славянский язык Священное Писание, богослужебные книги? Да вряд ли, наверняка бы они проповедовали всю жизнь там, в Хазарском каганате. А вот они в итоге отправились туда, где уже область такого правления Папы Римского, где уже, как мы тоже напоминаем, что Папа Римский ещё православный епископ, который не отпал от единства со Святой Православной Соборной Апостольской Церковью, и что вот святитель Климент — покровитель, покровительствует их этому возвращению, как точно также, что святитель Климент, он же епископ города, как бы не было хорошо в Крыму, а в Риме летом жарко и вообще невозможно находиться, тем не менее, епископ должен быть со своей паствой, и святитель Климент мощами вот почивает, возвращается в город Рим. Точно также и Кирилл и Мефодий, они вот вроде в Рим приезжают, но получают возможность проповедовать в Моравии, и, как мы видим, плод добрый приносят, и там наступает эпоха, когда единственная непокорённая иноверцами страна — это была православная Россия, и тоже вот такие судьбоносные исторические свершения, судьбы православия в мире в нашем грешном тоже на их трудах именно покоятся, и в том числе, на их неудачах. Если смотреть вот этот путь, то тоже мы видим, что и в Моравии эта проповедь Кирилла и Мефодия не задалась, но тем не менее, всё равно их дело не погибло. Более того, вот мы вспоминаем тоже о мощи Римского престола, вот Папа Римский, как он боролся за первенство, так и территория Болгарии, где, по сути, ученики Кирилла и Мефодия продолжили своё дело, за неё шла борьба между Константинопольским Патриархом и Римским Папой, и тоже она была отнюдь неоднозначной, и болгарские цари и ханы, они тоже, учитывая конкуренцию с Византией, куда больше благоприятственно смотрели, вот вроде на Запад и на Папу Римского оборачивались, но тоже вот это, кажется, ну мы всегда там сопереживаем: нет-нет, ну как же, там Рим, надо вот за православный Константинополь быть, а всё равно сила Божия в немощи совершается, и тоже молитвами святителя мученика Климента, папы Римского, вот, может, какие-то стремления Болгарии подчиниться не Константинополю, позволили Кириллу и Мефодию то, что они не смогли в родных Салониках, ведь и в родных Салониках была нужна славянская азбука, была нужна проповедь на славянском языке, вокруг жили славянские племена, но нет, стояла задача вот такая, можно сказать, этнофилетизм греческий уже тогда давал какие-то плоды, что задача была не обратить людей ко Христу вокруг Салоник, а их сделать просто греками, византийцами, ромеями, но вот не дать им какого-то своего пути ко Христу, а вот эта тоже задача разрушилась, и тоже, конечно, мы верим, что молитвы священномученика Климента здесь сыграли свою роль. Священномученик Климент, всё-таки это один из тех святых, что, хотя он, можно сказать, уже христианин второго поколения, не первого христианского поколения, что его послания почитались так, что некоторые Поместные Церкви включали в канон Нового Завета, и только Первый Вселенский Собор, который определил канон Библии, что всё-таки входит, а что к творению святых отцов относится, чуть-чуть их убрал вот из этого канона, это не значит, что они чем-то вредны, нет, ну просто это не то слово Божие, которое апостолами возвещается, а уже некоторые личные переживания святого человека. И для нас, для русских людей, конечно, приятно, что на нашей земле принял мученический венец священномученик Климент, но, как мы помним, иудеи во времена Христа тоже гордились: «Вот, наши отцы-пророки...», а Господь говорит: «Отцы ваши побивали пророков», и точно также вот мученик Климент принял мученический венец на нашей русской земле, это не повод нам почивать на лаврах, а наоборот, повод соответствовать, чтобы мы были наследниками ему, а не его мучителям.

М. Борисова:

— Но у нас с мучениями, которые мы щедро дарим нашим святым, всё в порядке было на протяжении всей нашей истории, и история святителя Иннокентия Иркутского тому лишний раз подтверждение, поскольку ехали-то они открывать такую богатую миссию в Китай, а оказались в условиях, когда они три года кормились исключительно тем, что сами рыбу ловили и нанимались к кому-то на мелкие сезонные работы, а потом, ну, это как памятник российской бюрократии: жалование первое святителю Иннокентию консистория прислала, когда он уже в гробу лежал, то есть на протяжении всей своей жизни и подвижнического миссионерского служения он так ничего и не получил для себя. И вся эта такая многообразная просветительская деятельность на задворках Российской империи — это исключительно только вопреки всем условиям, которые создавала та же самая Российская империя для своих миссионеров.

о. Стахий:

-Да, но вот святителю Иннокентию прямо сейчас надо сугубо молиться и, с одной стороны, благодарить за то, что наше, можно сказать, гражданское общество формируется, совершенно раздавленное, в советские годы гражданского общества по сути и не было, вот всё государственная машина под себя подмяла безбожная, гражданское общество, как мы помним, было и в Российской империи, и тоже вот эта косность чиновников, она преодолевалась вот неким действительно порывом различных неравнодушных людей, и тоже, конечно, делала жизнь на земле, которая, увы, лежит во грехе, хоть в чём-то похожей на Царствие Небесное, хоть в каких-то отдельных аспектах милосердия, любви и забот. Сейчас тоже вот смотрим, конечно, например, город Пресвятой Богородицы — Мариуполь, сколько в него направляется государственных средств, строятся дороги, дома, что-то там утепляется, что-то проводится, и действительно, идёт планомерная государственная работа, но насколько всё негибко и несовершенно, вот недаром мы с моими подписчиками в социальных сетях собирали средства для лечения от рака, потому что люди вроде подпадают под все российские категории, вроде они уже и граждане Российской Федерации, а всё равно они из-за того, что вот пока там это в план не заложено, пока деньги не выделены, бюджет на следующий год когда сверстают, вы тогда пока вот, если доживёте до следующего года, ну тогда вот, возможно, приходите, мы вам там поможем. И конечно, вот эта взаимопомощь, которую сейчас люди проявляют, вот это то милосердие, оно показывает, что несмотря на то что жалование не получал святитель Иннокентий, было сложно, но он же не умер, он мог Христа благовествовать, почему? Потому что люди заботились. Точно также и здесь мы, конечно, вот люди, вышедшие из Советского Союза, где нам кажется: государство за нас подумает, государство за нас всё сделает, мы должны расслабиться — нет, мы должны помнить, что Христос спрашивает с каждого из нас по отдельности за наши личные дела. Не ждать, когда что-то там по каким-то нормативам пройдёт — помогать здесь и сейчас. Не ждать, пока к тебе обратятся за помощью, а искать, где чего им помочь. Если мы так будем действовать, то, возможно, вокруг нас будет ещё больше таких святых, как Иннокентий Иркутский, самоотверженных, чьими молитвами будет наша держава и общество ещё Богом дальше сохраняться.

М. Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. В эфире была еженедельная субботняя программа «Седмица», с вами были Марина Борисова и настоятель храма Воздвижения Креста Господня в Митине, священник Стахий Колотвин. Слушайте нас каждую субботу, поститесь постом приятным, до свидания.

о. Стахий:

— С Богом.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Православная школа сегодня». Протоиерей Дмитрий Григорьянц
• «Возрождение культурного и духовного наследия». Анор Тукаева, Валерия Лебедева
• «Отдых в жизни современного христианина». Иеромонах Геннадий (Войтишко)