Осенью 2019 года в Храме Христа Спасителя состоялось очередное награждение лауреатов конкурса «Просвещение через книгу». Одно из поощрений получило издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры: Нина Трапани «Другой жизни я не могла принять…». Это материалы из архива безвестной исповедницы, итальянки по происхождению, чья судьба совпала с временем безбожного лихолетья. Годы жизни автора: 1912-1986.

На обложке — картина Исаака Левитана «Владимирка. Большая дорога». А под обложкой — исповедальный, свидетельский голос той, которой выпало в глухие советские годы знать, опекать и окормляться у людей, ставших духовными опорами в истории нашей Церкви 20-го века. Это святитель Афанасий (Сахаров), исповедник веры, священники Иеракс (Бочаров) и Пётр Шипков… В 1970-х очерки Нины Трапани о них печатались в русской зарубежной периодике, но её воспоминания о своём прожитом (детство, московская церковная жизнь после революции, война, и, главное, дневник 50-х — 60-х годов) печатаются впервые.

В книге дневник назван «Из жизни приходов Владимирской епархии».

Составитель книги Елена Коншина, редактор — Тамара Казакова.

…Читая о Нине Владимировне Трапани, я часто встречался с таким определением как «духовный подвиг». Справедливо. Тем ценнее, мне кажется, расслышать её уединённое самовопрошание, понятное многим из нас и сегодня.

Я выделил своей Закладкой довольно большую цитату, и сделал это нарочно, чтобы подольше побыть рядом с возвращающейся из забвения, удивительной личностью — Ниной Трапани. Вот она пишет в дневнике об осмыслении своего внутреннего пути; пишет, только что попрощавшись с драгоценными духовными учителями, отошедшими к Господу. Читает Елена Топникова.

«…И почему человеку всегда кажется тяжелым его крест? Поче­му он готов принять на себя любой, лишь бы не нести своего?.. „Скажи мне, Господи, путь, воньже пойду!..“ Ведь случилось так: когда я подумала после смерти отца Иеракса о полной своей свободе, когда я хотела распорядиться собой и своим временем по своему смотрению, случилось же так, что все мои планы были разруше­ны и я была приведена к постели больного священнослужителя. И это было частью моего пути. Я должна была быть там, это было мне необходимо для чего-то, о чем я не знаю. Мне очень много дано — значит, много и спросится. Еще не потухло в душе сияние светлой кончины отца Иеракса, как судьба привела меня к умирающему отцу Петру — та­кому ясному, такому чистому и такому вы­сокому. Как я хотела, чтобы он жил, мне казалось это совершенно необходимым, а он в это время стоял на пороге смерти, за­веса уже была приподнята перед ним, и он завершал свой временный путь для того, чтобы перейти в вечность к славе Божией. Ведь была же я около. Как же я должна беречь этот свет и нести его через всю жизнь…»

С вами был Павел Крючков, и давайте дослушаем сердечный дневниковый монолог Нины Владимировны Трапани, исповедницы-мирянки XX века.

И немножко поучимся у неё честному взгляду на своего, как говорил святитель Димитрий Ростовский, «внутреннего человека, в клети сердца уединенного»:

«…У меня много времени для размышлений. Столько всего передумано, столько воспоминаний пронеслось пе­ред мысленным взором… Был какой-то путь, по которому я шла твердо и просто, а потом все затянулось мглой, и я сбилась с пути. А что было дальше — трудно сказать, было ли все правильно; знаю только одно, что иначе я не могла поступать. Другой жизни я не могла принять. И как бы я ни прожила ее, вероятно, плохо, но иной жизни я не хотела, да и не могло быть ее…»