У нас в гостях был певец Сергей Волчков.
Наш гость рассказал о своем творческом пути, о победе в шоу «Голос», о присутствии Бога в жизни, а также о том, как в храме встретил свою будущую жену.
А. Пичугин
— В студии светлого радио приветствуем вас мы: Лиза Горская —
Л. Горская
— И Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Сегодня вместе с нами и с вами этот час, наш «Светлый вечер», проведёт Сергей Волчков — эстрадный певец, победитель второго сезона музыкального шоу «Голос». Здравствуйте!
С. Волчков
— Здравствуйте!
А. Пичугин
— Многие считают, что карьера ваша певца началась после победы в «Голосе», но, собственного говоря, и до него вы профессионально занимались пением, одерживали победы в междунардных конкурсах, в конкурсе «Романсиада», по-моему...
С. Волчков
— Да, в 2011 году. Наверное, на большой сцене я впервые появился в 2013 году 28 мая, когда проходил концерт, посвящённый Дню пограничника — я выступал в Кремле совершенно случайно. И, наверное, отсчёт на большой сцене именно с 2013 года. А так, до этого, действительно я принимал участие не только в «Романсиаде» и занял первое место — это самый престижный конкурс русского романса в нашей стране. Я и в Польше побеждал, занимал первое место в оперных конкурсах, то есть всегда шёл с музыкой рядом. С пяти лет выступал на больших сценах своего маленького города, закончил музыкальную школу, потом колледж Римского-Корсакова как дирижёр-хоровик и ГИТИС — актёр драматического музыкального театра. Так что, не знаю, где начинается этот отсчёт моей карьеры.
А. Пичугин
— С пяти лет, видимо.
С. Волчков
— Наверное, да.
А. Пичугин
— Родители привели?
С. Волчков
— Я думаю, что родители замечали, что у меня есть какие-то вокальные данные, но я всегда говорю огромное спасибо учителям, которые в детском возрасте заметили у меня потенциал как певца.
А. Пичугин
— То есть на «Голос» вы шли уже абсолютно подготовленными и были уверены, что к вам повернутся?
С. Волчков
— Ну как подготовленный? Конечно, нас всех учат... А подготовленный — я никогда не участвовал в телевизионных проектах, я никогда не участвовал в таких масштабных конкурсах, популярных конкурсах, так что я всё равно шёл с огромным волнением, но когда меня спросили: для чего? — я сказал, что я хочу быть услышанным.
А. Пичугин
— Мне понравилось у вас на сайте — в разделе «Обо мне» вы так очень трогательно пишите о детстве и о том, как вы сами осознали вот эту музыку с самых первых лет жизни. Бабушка пела, дедушка был искусным гармонистом, папа писал замечательные стихи — детство проходило именно в окружении всего этого.
С. Волчков
— Семья творческая. Во-первых, я вырос в небольшом городе, и часто на каникулах меня отправляли к бабушке в деревню. Я видел и слышал наш белорусский фольклор: бабушки и дедушки собирались на лавочке и пели песни — даже не в одноголосье, а раскладывали на два и на три голоса. Ну а дедушку я своего не застал, потому что в 88-м году его не стало, а я как раз в 88-м году родился. Знаю не понаслышке, что дедушка был, можно сказать, первым гармонистом на деревне. То есть где-то, наверное, это музыкально и тронуло меня. Ну а папа до сих пор пишет замечательные стихи, и все вечера, когда я приезжаю, мы поём песни, мы собираемся на даче большим кругом друзей, и он читает свои замечательные стихи.
Л. Горская
— А мне вот всегда было интересно: на «Голос» все идут подготовленные или там всё-таки есть люди — ну, не то что с улицы, а вот которые такие самородки, не обработанные ещё преподавателями и школой?
С. Волчков
— Конечно, идут, и самородки идут. Идут люди, которые хотят себя попробовать: кто-то колледж закончил, а кто-то вообще ничего не закончил, но всю жизнь пел в какой-то студии и был на сцене. То есть это конкурс же не только профессионалов — у нас же дипломы не спрашивали тогда, когда мы подавали какие-то заявки.
Л. Горская
— Понятно. Вопрос ещё и в том, есть ли шанс у таких людей, потому что тут конкуренция серьёзная. И я смотрю, что всё серьёзней и серьёзней с каждым годом подготовка участников.
С. Волчков
— Сто процентов есть шанс у каждого, я уверен, что многие... Даже в финале у меня, по-моему, вот Гела Гуралиа был — по-моему, он не заканчивал никакое музыкальное...
Л. Горская
— «Музилище» — как говорят.
С. Волчков
— Да, потом, ещё кто-то из нашего... Но я считаю, что, конечно, учиться нужно, потому что ты обладаешь какими-то новыми навыками, ты знаешь свой аппарат вокальный, умеешь пользоваться им. Потому что это как машину — если не заправлять её топливом, она просто не поедет, то есть обучение должно быть. Но так шансы, конечно, у всех есть. Вы знаете, я всегда привожу пример, у меня мама говорит: «Ну, кто-то там хрипатым голосом поёт, кто-то сипатым», — в шутку. Я говорю: «Мам, ты знаешь, у Высоцкого не было академического вокала, но любила его вся страна».
Л. Горская
— До сих пор любит.
С. Волчков
— И до сих пор любит. Тут вопрос же не вокальных данных: ноту «си» можно взять или «до» верхнее, — тут душа, сердце — всё вместе, и как ты доносишь материал людям, слушателям своим.
Л. Горская
— А бывает такое в музыке, — я знаю, что в актёрском мастерстве точно бывает, — бывает ли в музыке, именно в эстраде (я сейчас про эстраду говорю, не про академическую музыку), что учёбой, преподаванием портят индивидуальность певца?
С. Волчков
— Смотрите, тут же нужно чётко расставить приоритеты. Я сам не учился популярному вокалу, например, но я учился академическому. Я помню, что, конечно, нас всех учат под одну гребёнку, но нас учат... Например, у меня на первом курсе у меня был педагог замечательный просто — мы до сих пор дружим, общаемся: на первом курсе Тамары Ильиничны Синявской — Глубокий Пётр Сергеевич. И когда становился к роялю, я хотел уже песни петь, я хотел петь песни о любви, а он мне говорил: «Нет, пой Франца Абта», — вот эти (Поёт ноты.): «Фа-ля-соль-соль-си-ля»...
Л. Горская
— Слова-то когда?
С. Волчков
— Я говорю: «Мои ребята-то уже поют песни вовсю!» — «Так, надо по порядку: выстраиваем середину, выстраиваем верхние ноты, потом берём произведение. И поём произведение не так, как душа... а вот по ноточкам». Если можно сейчас спеть (Поёт распевно.): «Снова замерло всё до рассвета...» — то раньше нужно было (Поёт чётко по нотам): «Снова замерло всё до рассвета...» То есть в этом тоже есть определённая логика: звуковедение, понятность ноты. А потом ты можешь индивидуальность... Вы думаете, что я за 200 сольных концертов, которые после проекта «Голос» прошли у меня, я не выработал в себе индивидуальность? Но я знаю азы. То есть вы тоже ведёте, вас же тоже мучили этими упражнениями дыхательными...
Л. Горская
— Не то слово!
С. Волчков
— Думаешь: для чего же это? Но, понятно, для чего — чтобы фразу или текст, который читаешь, не обрывался на каждом слове, чтобы точки не ставил, то есть какие-то азы нужно получать — это сто процентов. Но то, что, бывает, убивают индивидуальность — не поспорить, действительно, это так. Иногда думаешь: ну почему они все одинаковые? Но потом, когда выходят уже в жизнь — актёрскую, певчею, в оперных театрах — уже режиссёр ставит задачу, и они уже становятся другими.
Л. Горская
— А в ГИТИСе вас, скорее, готовили для мюзиклов, как артиста мюзикла?
С. Волчков
— Тут получился у нас немножко странный курс, так как мы поступали все к замечательной женщине, великой Розетте Яковлевне Немчинской. Она выпустила огромное количество режиссёров, актёров, певцов. Вот мы сейчас за кулисами: Марк Тишман, Василий... вот фамилию не вспомню. То есть она всегда выпускала очень хорошие курсы. Но через полгода её не стало.
А. Пичугин
— В 2009 году.
С. Волчков
— Да. И уже наш курс, как говорится, подобрал на втором курсе Мирзоев Владимир Владимирович, который связан с кино. И тут, конечно, уже пошёл такой перелом на курсе, что было очень много актёрского мастерства, нежели музыки. И ребята тогда очень все метались. Конечно, все хотят в кино сниматься, все хотят быть публичными людьми, актёрская жизнь — это всегда всех подкупало. Но я поступал на музыкальное, и я чётко для себя ставил... мы ещё шутили, я спрашивал, когда третий курс сдал экзамен, — мы вот на первом курсе общались: любимое блюдо рассказывали, запоминали имена, кто где родился, — и я говорю: «Ребята, мне просто интересно: кто видит себя в профессии. Какая профессия дальше?» Все иронично, конечно, ушли от ответа, а я сказал, что я хочу быть солистом, артистом музыкального жанра, и если это будет опера, то я не хотел бы работать в репертуарном театре, а хотел бы работать по контрактам. Все посмеялись и говорят: «Ну ладно, давай!» И вы знаете, после окончания ГИТИСа, у нас 90% курса получилось без работы сейчас, потому что вот такая история — у нас музыкальный театр, непонятно, для кого готовили: либо для мюзиклов, либо для оперных театров, либо для драматического театра.
А. Пичугин
— Я так понимаю, что просто уже в середине обучения людей находят какие-то продюсеры, которые помогают им где-то выступать...
С. Волчков
— Да, но всё равно... Во-первых, люди такого жанра... Есть же шутка такая, когда вы учились, наверняка у вас была тоже: на первом курсе мы все народные артисты как минимум; на втором курсе мы минимум — заслуженные артисты; на третьем курсе — солисты ведущих театров; на четвёртом курсе — солисты театров; на пятом курсе — хоть бы куда-нибудь взяли. Но это всегда такая шуика ходила. Но действительно к пятому курсу многие разочаровываются в выборе своей профессии либо понимают, что везде нужны или связи как-то попасть куда-то, либо что-то... Я уже с первого курса, во-первых, я пел на клиросе — мне помогало моё первое образование дирижёрско-хоровое, я зарабатывал на этом денежку, плюс я всегда был в храме. Плюс я был Дедом Морозом, аниматором, ведущим, певцом...
А. Пичугин
— Вот я хотел сказать, что половина вашего курса, которые нигде не работают, видимо, если они совсем не ушли из профессии, то они ведут корпоративы.
С. Волчков
— Зато они порядочно ходили на утренние зарядки с 8 до 10 часов в ГИТИС, которые я пропускал успешно.
Л. Горская
— Не надо нам антипропаганду спорта, наверное, всё-таки.
С. Волчков
— Нет, это не антипропаганда спорта, это было выживание в Москве в первые годы, чтобы понять и заработать денежку. И нужно было хотя бы выспаться, поспать, либо на утреннюю службу успеть с семи до восьми.
Л. Горская
— Но всё-таки физкультура — это, наверное, хорошо при нашем гиподинамичном образе жизни.
С. Волчков
— Физкультура — хорошо, да, согласен.
Л. Горская
— Сейчас немножко в сторону от основной темы нашей программы: как, вообще, обстоят дела на рынке трудоустройства артистов сейчас? Так же как везде?
А. Пичугин
— А как — везде?
С. Волчков
— Во-первых, я думаю, что сейчас очень много артистов, очень много актёров. Уже шестой проект «Голос» — вы представляете? Это каждый год приходят тысячи людей, 54 человека попадает на проект «Голос». 54 умножаем на 6 — это уже получаем 324 артиста, которые прошли через этот проект. Это только «Голос», а ещё есть на других каналах «Успех», «Фабрика звёзд» — и это всё артисты, это всё певцы. Но уходят многие в амбициях в никуда, кто-то что-то делает в своих проектах, кто-то возвращается туда, откуда и пришёл, а у кого-то это получается. И я благодарен Господу Богу, благодарен судьбе, что я попал на проект «Голос» и он перевернул мою жизнь на 360 градусов, то есть у меня появились мои концерты, я стал гастролировать, у меня появились мои любимые зрители, слушатели. А трудоустройство — да, не просто сейчас. Я думаю, что театры тоже переполнены, многие театры закрываются. Я являюсь приглашённым артистом Театра Александра Борисовича Градского, то есть он очень многих своих ребят, певцов, взял...
А. Пичугин
— Из «Голоса».
С. Волчков
— Там не только из «Голоса» — там и ребята, которые пели с ним раньше. Ну то есть, да, везде тяжело, но я думаю, что каждый всё равно найдёт своё место под солнцем.
А. Пичугин
— Сергей Волчков — певец, победитель второго сезона музыкального шоу «Голос» у нас в гостях здесь, на светлом радио. Мы хорошо, наверное, с Елизаветой знаем, как актёры, которые снимаются в основном в эпизодах, которые мелькают, играют чаще всего милиционеров, работают диджеями на радио. Я помню, когда мне на совершенно другой радиостанций когда-то нужен был сотрудник, я его искал, большинство мне приходило резюме как раз вот актёров разных театров, которые там где-то мало задействованы, мало снимаются. Это как раз та самая история, по-моему, о которой мы и говорим.
С. Волчков
— Знаете, самое обидное, что на одно место, я помню, 200 человек во МХАТ, либо в ГИТИС, либо в Щукинское. Я помню, весь Камергерский переулок переполнен студентами, я стоял в этих очередях, то есть и ВГИК тот же самый. Очень много ребят расстроившихся, которые не попали в профессию. Но у меня, знаете, какая была история интересная? Когда я поступал во ВГИК, проходил практически до экзаменов, три тура прошёл, и тут я утром просыпаюсь, думаю: нет, всё-таки съезжу я в ГИТИС, проверю музыкальный театр — наверное, набирают в этом году. Действительно набирали, но уже был третий тур. И я звоню туда, мне говорят, что, нет, вы уже пропустили. Но вдруг, думаю, мне судьба улыбнётся. Я выхожу из метро «Таганская», на Таганке находится корпус... И тогда стояли кассы, «Тикетлэндовские» кассы. Я подбегаю и говорю: «Здравствуйте, не подскажите, как тут правильно пройти? Вот ГИТИС мне сказали, что где-то рядом». И тут одна женщина покупает билет и говорит: «Молодой человек, да, я вам подскажу: вы чуть-чуть ниже спускаетесь, ниже Таганского театра, ниже и ниже, и слева вы увидите зелёное здание. Только вы такой молодой, симпатичный, а зачем вам это надо? Я 20 лет назад закончила этот ГИТИС, но я занимаюсь совершенно другим». Я думаю: «Так, нормально мне дух подняли!» Говорю: «Спасибо, что скоординировали!» Я помню этот момент. И я прибегаю в кроссовках — все стоят в смокингах, распеваются. Я говорю: «Можно я зайду, спрошу просто — пропустил ли я всё?» Я зашёл, мне говорят: «Вы что сюда на посиделки пришли? Вид какой...» — это Тамара Ильинична Синявская мне говорит. Я говорю: «Я как бы певец... но не готовился. Я тут поступал во ВГИК...»
А. Пичугин
— Так идете в свой ВГИК!
С. Волчков
— Нет, она говорит: «Ну а что вы можете?» Я говорю: «Могу петь». — «А где ноты?» — «Нот нет». Но тут один концертмейстер говорит: «Ладно. Что вы будете петь?» Я говорю: «Я бы спел «Эх, дороги...» — Говорит: «Ну давай. Какая тональность?» — «До минор». Тамара Ильинична Синявская: «Это, наверное, будет ему низковато. Вы баритон?» Я говорю: «Да». — «Ре минор». Я говорю: «Ну, ре минор». И я начинаю: «Эх, дороги — пыль да туман...» Смотрю — улыбаются. Спрашивают: «А что ещё можете спеть?» Я говорю: «Я мог бы многое, но просто сейчас не знаю про тональность...» — «Ну, идите заполняйте анкету. Только больше никуда не ходите. Жить-то вам есть где?» Я говорю: «Да, всё есть!» — с испуганными глазами...
Л. Горская
— А было на самом деле, где жить?
С. Волчков
— Было. Мы снимали, шесть человек из Белоруссии, приезжали, снимали квартиру и все ходили, бегали по этим институтам. И что самое интересное: я поступил в ГИТИС. У меня было три дня подготовиться, я позвонил маме — она мне ноты переслала через интернет. Я распечатал, она передала поездом смокинг этот. Я выглядел уже не в кроссовках — в смокинге, в туфельках — и поступил в ГИТИС, был безумно рад. И не пожалел, потому что я думал профессию как-то... Вы знаете, когда поёшь, поёшь — вот четыре года колледжа, думаешь: но всё-таки мне актёрское, наверное, больше по душе. Но так получилось, что в жизни... как нас направляют... Я закончил ГИТИС, потом познакомился, ещё когда заканчивал его, со своей женой. А она всю жизнь, например, с кинематографией связана. Она 19 лет работает организатором фестиваля «Кинотавр». То есть и вот и кино появилось в моей жизни. А недавно я снялся в двух картинах: «Крепкая броня» — про Курскую дугу, я там сыграл певца; и «Жестокий мир мужчин» — это первоканальный проект. Я снялся вот в двух фильмах.
А. Пичугин
— А «Брестская крепость» — это не та Брестская крепость?
С. Волчков
— Нет, «Брестская крепость» — это Игорь Угольников — тоже мой приятель, друг. Это вот его проект «Брестская крепость». Нет, я недавно снялся в фильмах, которые будут показывать. Но всё равно считаю себя певцом, музыкантом и не рвусь сейчас в актёрскую жизнь. Хотя, когда поступал, для меня казалось, что ВГИК — это так интересно, это кино, это постоянные съёмки. Я побыл на съёмочной площадке два дня и понял, что это очень тяжело, и это должно призвание быть, то есть нужно заниматься своим любимым делом. Я вот могу гастролировать, могу 15 дней дома не быть, могу переносить переезды, ночью недосыпы, и выходить на сцену петь, и получать от этого удовольствие.
Л. Горская
— А жена как к этому относится?
С. Волчков
— Положительно. Хорошо. Она же видит, что моя жизнь... У меня нет такого разделения — говорят: «Что у тебя главное в жизни: семья или музыка?» Я говорю: «У меня нет первенства: семья или музыка — я этим живу, это моя жизнь».
А. Пичугин
— Я думаю, что если жена — организатор «Кинотавра», то она тоже в разъездах.
С. Волчков
— Нет, сейчас нет. Но она в разъездах всегда была две недели в Сочи в июне месяце — это всегда было так. Единственное, что, наверное, уже не полетит, потому что я недавно стал вновь папой.
Л. Горская
— Поздравляем!
С. Волчков
— Спасибо большое! Моей Ксении 4 года третьего января — это как раз был отсчёт проекта «Голос». Я 27 декабря победил в проекте «Голос» — в 2013 году. А в 2014-м, через шесть дней, третьего января, я стал отцом. Ну и недавно, 18 октября, я стал вновь папой — назвали Пелагеей. Детей стараемся называть по святцам, и так получилось, что Ксения у нас на месяц раньше родилась, но всё равно нас батюшка благословил, и мы назвали... вот у нас Ксения и Пелагея теперь.
А. Пичугин
— А с таким богатым гастрольным графиком вам с клироса пришлось уйти, я так понимаю, да?
С. Волчков
— Да. Но я всегда стараюсь... это Рождество, Пасха. Либо престольные праздники тех храмов, где я раньше пел: первый храм — это храм Спаса Нерукотворного Образа на Сетуни, это Троекуровское кладбище; а второй храм, где я познакомился уже с женой — это храм Петра и Павла на Солдатской.
А. Пичугин
— А, Лефортово — да. Наш, можно сказать, друг нашей радиостанции — отец Алексей (Вылажанин).
Л. Горская
— То есть вы с женой познакомились в храме?
С. Волчков
— Да, в храме. Я на клиросе пел, а она была прихожанкой. И в воскресенье, как мы все знаем, перед Причастием либо концерт поёт хор, либо молчит, либо проповедь.
Л. Горская
— Если бы молчал — обычно сидят болтают!
С. Волчков
— Да, и проповеди не было в этот день, была какая-то такая полутораминутная пауза. И мы знаем, что детей причащают первыми. И тут раздался детский смех — смех крик на весь храм. И она своими глазами стала искать этот смех, и я понял, что вот — это моё. Я когда увидел эти глаза... на тот момент я, наверное, очень хотел семью. И увидел в этой девушке, женщине своё будущее.
Л. Горская
— А ну-ка давайте поподробнее: как это произошло? То есть раздался детский крик — то, что чаще всего вызывает негативную реакцию, да?
С. Волчков
— Да, это такой смех, дискант такой — такой тоненький голосочек, который уходит прямо под купол. И она просто стала искать глазами своими, где же этот ребёнок. И я понимаю, почему этот человек приходит в храм, для чего он приходит в этот храм — я вижу в её глазах всё. Мы познакомились, она меня поставила... Она меня постарше и сказала, что для неё встречаться — это... что она идёт за семьёй, чтобы у неё была свадьба. Говорит: «Я, конечно, всегда мечтала мужчину встретить в храме, а тут на клиросе ещё...» Её, конечно, испугало, что я актёр...
А. Пичугин
— А тут ещё и актёр, и на сама тоже...
С. Волчков
— Нет, мы всегда шутили... И она говорит: «Мы поедем к батюшке моему в Суздаль, если он нас благословит...»
А. Пичугин
— Через небольшую паузу продолжим говорить, эту интересную историю обсуждать дальше — знакомство Сергея и его супруги. Напомню, что в гостях у нас сегодня Сергей Волчков — победитель второго сезона шоу «Голос». А также здесь Лиза Горская и Алексей Пичугин. Мы будем слушать музыку. Песня, которая сейчас в исполнении Сергея Волчкова прозвучит, называется «Синяя вечность». Через минуту мы в этой студии снова встречаемся.
(Звучит песня.)
А. Пичугин
— А мы возвращаемся в студию светлого радио. Сергей Волчков — певец, победитель второго сезона шоу «Голос» у нас сегодня в гостях. Лиза Горская, я, Алексей Пичугин, здесь вместе с вами. Мы заговорили про Суздаль. Здесь, пока была пауза небольшая, пока мы песню слушали, мы начали уже обсуждать — Суздаль вспомнили, какие-то знакомые названия, какие-то общие, нам известные с Сергеем, сёла — село Гавриловское, о том, как, отдельно уже от всякой археологии, фильм снимал про это село, в том числе и про храм. Правда, фильм никуда не вышел и лёг на полку, но это уже другой вопрос.
С. Волчков
— Это надо чтобы люди видели... Да, поехали в Суздаль через два месяца знакомства — к батюшке. Батюшка как раз служил тогда в женском монастыре. Я исповедовался, причастился, утром за трапезой батюшка спрашивает, прям в лоб...
Л. Горская
— «Жениться-то будем?»
С. Волчков
— Нет. Он говорит: «Церковь семейную готов строить?» Я говорю трясущимся голосом: «Готов». — И начинаются вопросы: «Любить в здравии?..» Я говорю: «Готов». И такие же вопросы к Наташе. Он говорит: «Я тогда не вижу ничего препятствующего, я готов вас повенчать». И вот получается, через три месяца нашего знакомства целомудренно мы пошли под венец.
Л. Горская
— Не приходя в сознание.
С. Волчков
— Ну, в сознание мы пришли потом, когда полетели в Таиланд на отдых. И понимали, что где-то мы и разные, где-то нужно притираться — и вот так уже пять лет притираемся, рожаем, так что всё хорошо, как в нормальных семьях. И ездим иногда в Гавриловское — да, действительно, батюшка своими силами строит этот храм, мы стараемся помогать.
А. Пичугин
— Там красиво, там поля...
С. Волчков
— Да, там очень красиво.
Л. Горская
— Давайте вернёмся к музыке. Хотелось спросить: как вы планируете творчески развиваться? Вопрос звучит, наверное, банально, но всегда интересно про это услышать. У нас многие музыканты бывали, и они рассказывали, как они экспериментируют, и что без эксперимента и без какой-то спонтанности, без импровизации сложно музыканту.
С. Волчков
— Сейчас, действительно, время экспериментов, поисков. Потому что раньше — если ты был в одном жанре, ты существовал в одном жанре и ты — популярный артист. Раньше были замечательные авторы: Арно Бабаджанян; потрясающая, мы очень близко дружим, Александра Николаевна Пахмутова; это Эшпай, это Таривердиев, это Зацепин...
Л. Горская
— Давайте Шаинского вспомним.
С. Волчков
— Это Шаинский. Я долго буду, просто обидно, что если я кого-то не вспомню... Но в итоге писалась музыка, писались потрясающие стихи: стихи Рождественского, Евтушенко. Создавалась музыка, пели люди...
А. Пичугин
— Простите, что перебиваю. У меня-то нету творческой карьеры, я же не пою, а один раз Шаинский играл на пианино, а я пел.
С. Волчков
— Видите, ну это история уже. И сейчас ты постоянно в поисках, потому что на радиостанциях... вот радио... Как Николай Николаевич Добронравов говорил: «Раньше включаешь радиостанцию „Маяк“ и слушаешь русские песни. А сейчас включаешь радиостанцию „Маяк“, а там одна зарубежная музыка играет». И сейчас наши все ребята, мои коллеги, мы все: «Модно... вот это модно, а это не модно», — вот слово «модно». Даже я ремонт сейчас делаю в квартире, у меня дизайнер говорит: «А это модно». А я говорю: «А это мне не нравится!» — «Но это же модно!» Я говорю: «Но мне не нравится! Я делаю то, что мне нравится». Я экспериментирую в тех рамках, что мне нравятся. Вот я записал песню с Настей Спиридоновой, популярную очень песню. Где-то, да, сомнительные текст — может, более философский... но я понимаю, что философский не надо для радио. Всё равно не берут. И я делаю для себя вывод, что я записал уже около восьми песен своих, но играло две песни только на радио. То есть гнаться за временем, гнаться, чтобы ты постоянно был на радиостанциях — не вижу в этом смысла, нужно делать свою историю. Как творчески развиваться? Конечно, я всегда поддерживаю, чтобы я был в хорошей вокальной форме. Вчера услышал от Александра Борисовича Градского, что я в очень хорошей форме — наставник сказал, что, молодец, развиваюсь по правильному пути.
А. Пичугин
— А от Александра Борисовича сложно услышать комплимент? Говорят, что сложно.
С. Волчков
— Ну да. В этом году 18 апреля у меня пройдёт сольный концерт в Кремлёвском дворце, где в том числе будет принимать участие и мой наставник.
А. Пичугин
— «Тридцать и пять» называется...
С. Волчков
— Да, тридцать лет мне исполнится третьего апреля, а пять — это вот как я и сказал, что 28 мая я впервые выступил на кремлёвской сцене и тогда я спел песню. Совершенно меня никто не знал — молодой парень — и я исполнил песню «Синяя вечность». И аплодировал зал и вызвал меня три раза на бис, я выходил и кланялся. И мне тогда в гардеробной сказали: «Мы так будем ждать — долго, наверное, будем ждать, но мы дождёмся, когда у вас будет сольный концерт в Кремле!»
А. Пичугин
— А это второй уже по счёту, да? И в Кремле?
С. Волчков
— Это уже второй по счёту, и в Кремле. Что касается развития: я скажу одну фразу, чтобы мы закончили этот вопрос. Я хочу найти, конечно, в первую очередь свою «Синюю вечность» — ту песню, которая ассоциировалась бы только со мной. Вот я всегда в поиске репертуара, хороших песен.
Л. Горская
— Мы, кстати, тоже — я сейчас вам расскажу. Мы вот, как радиостанция, постоянно находимся в поиске музыки, которая, с одной стороны, звучала бы современно, актуально и профессионально, а, с другой стороны, текст бы соответствовал концепции нашей радиостанции. И это очень сложно.
С. Волчков
— Вот на концертах я пою свои песни — люди слышат. И знаете, недавно был концерт, ну, недавно — это я так говорю, — в прошлом году 7 марта в Доме музыки, и самая запоминающаяся песня была, вот самая, когда народ просто встал и аплодировал — это Свиридов «Богоматерь в городе». Я сделал эту вещь под рояль, пел... там потрясающая акустика, в Доме музыки, в Колонном зале. Вот пел много музыки: романсов разных, песенного жанра, но вот эту песню... И вот тут вопрос популярности и модности, как я говорю. Но людям нравятся такая... и мне нравится исполнять вот такие...
А. Пичугин
— Советские песни вам как-то лично дороги? — у вас же в репертуаре их довольно много. Или зал хорошо воспринимает?
С. Волчков
— Это советская песня — это песня, где сеть музыка и слово. Вот сейчас мало можно услышать: «Ты — моя мелодия, я — твой преданный Орфей». Я считаю, что сейчас мало такого, хотя Александра Николаевна Пахмутова написала мне уже не одну песню. Я пою песню «Золотая ты моя, золотая», сейчас она написала для кино — вот про Курскую дугу.
А. Пичугин
— А Александра Николаевна работает, продолжает работать?
С. Волчков
— Она работает, она недавно написала гимн метро. Я пою гимн Подмосковья, который называется «Славься, Подмосковье».
А. Пичугин
— Ой, это вы поёте?
С. Волчков
— Да.
А. Пичугин
— А я его слышал недавно. Как раз он где-то у меня заиграл в интернете — а это вы поёте.
С. Волчков
— Да. Сейчас буду петь ещё песню, которую она написала к фильму «Крепкая броня» — финальная песня, очень красивая, содержание текста сильное, который написал Николай Николаевич Добронравов.
Л. Горская
— Давайте вернёмся к планам.
С. Волчков
— После проекта «Голос» у меня на сегодняшний день 180 сольных концертов прошло. Из больших — это два в Доме музыки, сольный концерт в Кремле, три концерта в БКЗ «Октябрьский». А в планах у меня в этом году 54 сольных концерта, в том числе кремлёвский концерт 18 апреля, 11 апреля я выступлю на Родине — в Дворце республики, и в БКЗ «Октябрьский» 28 апреля. Плюс у меня планируется ещё 18 городов со Сретенским хором — тоже у меня планируется программа. Мы делали совместный концерт в Доме музыки, а сейчас мы решили сделать... это немножко, правда, будет закрытого плана такого мероприятие, но 18 городов.
А. Пичугин
— Оно будет закрытое в каждом из 18-и?
С. Волчков
— Это будет именно такого закрытого плана, я не знаю, как это будет всё выглядеть.
А. Пичугин
— Билеты не достать? То есть это не для губернаторов?
С. Волчков
— Нет, для людей.
А. Пичугин
— Это просто ограниченное количество билетов...
Л. Горская
— Вы такие интересные: это не для губернаторов, а для людей.
А. Пичугин
— А что? Для почтеннейшей публики, Лизавета!
Л. Горская
— Для более широкой публики. Про билеты я хотела отдельно поговорить тоже, ещё когда вы про ГИТИС рассказывали, я вот подумала: раньше билеты — это была отдельная статья, их доставали, в кассы были очереди, лучшие места, худшие места, хоть какая-то галёрка — под час было не достать ни на спектакли, ни на концерты. Перепродавали их, из-под полы, из-за колонны Большого театра. Сейчас проще же с этим, да? Через интернет, в принципе можно?
С. Волчков
— Через интернет, конечно. И в каждом городе есть кассы, есть вот эти тумбы, которые тоже стоят, продают. Не во всех городах есть электронные билеты, есть до сих пор только бумажные.
А. Пичугин
— А я не знаю: перекупщиков уже нет сейчас?
Л. Горская
— Есть.
С. Волчков
— Есть, существуют и их можно увидеть: громкими голосами они разговаривают возле вот даже кремлёвской кассы. Вот недавно было прохладно, я ждал своего директора, мы выступали в Кремле, я стоял возле своей афише, я слышал даже, как обсуждали мой концерт.
А. Пичугин
— Вам не предлагали купить билет на себя?
С. Волчков
— Не предлагали.
Л. Горская
— Мы сейчас ни в коем случае не рекламируем перекупщиков, напротив — привлекаем внимание.
С. Волчков
— Это очень, кстати, нехорошо, но сейчас поставили очень серьёзный контроль, я знаю. В Кремле — так точно, потому что там или по паспорту, или как-то там можно покупать ограниченное количество билетов. Потому что из-за них происходят потом пустые места в зале. У меня был концерт в Доме музыки — за месяц были раскуплены все билеты. Потом я узнал, что на мой концерт по 25 тысяч рублей продавали билеты. И кто-то и покупал. Это действительно приятно, что люди так хотят попасть на концерт, но были пустые места. Причём я не мог посчитать, но мой директор говорил, что около 6–7 мест было пустых, то есть это вот те люди, которые могли бы просто купить в кассах билеты, а это сдали перед концертом этим.
А. Пичугин
— Я прекрасно помню, как я в студенческие годы ухаживал за одной девушкой, и она хотела сходить на спектакль Меньшикова. Я помню, что я пришёл, посмотрел...
Л. Горская
— Ты не ревновал, нет?
А. Пичугин
— К Меньшикову? Нет, не ревновал. Пришёл, посмотрел — да, действительно, билеты в кассах относительно были недорогие. А Меньшиков довольно редко играет, сам выходит на сцену, примерно два раза в месяц или раз в два в месяца, я не помню. Так было тогда, может быть, сейчас вообще всё по-другому — он уже художественным руководителем театра стал. Но история не об этом — о том, что, естественно, в кассах театра и вообще нигде билетов было не достать, а у перекупщиков они были по совершенно каким-то бешеным ценам, и надо было что-то откладывать, собирать. Но хороший спектакль был.
Л. Горская
— И?
А. Пичугин
— Это как раз про перекупщиков.
Л. Горская
— И вот сейчас ситуация не изменилась?
А. Пичугин
— Не изменилась. Вот я и спрашиваю. Видимо, не изменилась, если Сергей говорит, что на его концерт...
С. Волчков
— Я думаю, что меняется, ставится под какой-то контроль, но я думаю, что...
Л. Горская
— Мне кажется, такие явления можно изжить только отсутствием спроса.
С. Волчков
— Сто процентов! Это хорошо, наверное.
А. Пичугин
— 25 тысяч за билет! Но это же подчёркивает...
Л. Горская
— Мы принципиально не покупаем у перекупщиков ничего, даже если очень надо — просто позиция такая.
С. Волчков
— Я думаю, что у нас в этом году будет Чемпионат мира по футболу, и уверен, что мы будем сталкиваться с этим очень часто: в виде мест на какие-нибудь хорошие vip-трибуны.
А. Пичугин
— Но это подчёркивает, что вы — большой артист — то, что люди готовы заплатить 25 тысяч за билет.
С. Волчков
— Мне, конечно, это обидно слышать. Всё-таки билеты стоили от 500 рублей до 8 тысяч, а потом я знаю, что это как бы... Я не считаю деньги чужих людей, но мне всё равно обидно и жалко, потому что люди не смогли попасть за определённую сумму, а попадают за такие неимоверные какие-то деньги.
Л. Горская
— Мне вот тоже обидно.
С. Волчков
— Потому что, знаете, в городах я сам являюсь себе продюсером. И у меня замечательный директор и концертный директор, и мы даже в городах, где мы выступаем, где нам делают организаторы, мы очень тщательно следим за ценообразованием билетов. Потому что мы прекрасно знаем, сколько наш гонорар стоит на мероприятие, а там билеты какие-то около четырёх тысяч — но это невозможно. И, конечно, невозможно проконтролировать всё: нас обманывают часто. А потом, когда приходят люди с билетами, я расписываюсь там после своего концерта и вижу суммы там — три с половиной тысячи. Я к своему директору с такими удивлёнными глазами... А организаторы сразу: «Ну как бы... ну вот...»
Л. Горская
— Аренда зала!
С. Волчков
— Да, аренда зала.
А. Пичугин
— Вы ещё следите за ценами на билеты, а я постоянно сталкиваюсь с артистами, которые в принципе даже близко не знают, сколько на них стоит билет. Я спрашиваю: сколько...
С. Волчков
— Я очень в этом плане переживаю, потому что я знаю, что... И когда я победил в проекте «Голос», начался такой кризис в стране, и я понимал, что люди просто... Я не знаю, сколько там зарабатывают в регионах, но, допустим, 20 тысяч рублей, допустим, 25. Но чтобы сходить на артиста мужу с женой, это нужно потратить, если билеты по три с половиной тысячи, семь тысяч рублей.
Л. Горская
— Полбюджета, практически.
С. Волчков
— 30% бюджета. Но это же очень много, это катастрофически много. И когда артистов много приезжает, например, в город — сейчас очень много стало гастролировать людей, и много артистов, про которых мы говорили, — просто люди не могут себе позволить. И, знаете, мне было очень приятно: тоже опять же Николай Николаевич Добронравов был на моём концерте с Александрой Николаевной. И его сестра стояла в гардеробной уже после концерта, получала пальто. И одна женщина уходила и говорит: «Как я рада, что я сходила на концерт! Я три месяца откладывала, чтобы купить себе билет».
Л. Горская
— Вот у нас люди такие, да, они готовы.
С. Волчков
— И он говорит: «Сергей, это я к тому, что ты должен любить и беречь, и заботиться о своей публике, что она вот такая». И я действительно почему смотрю, потому что я хочу, чтобы это минимизировать. Если бы была возможность, я бы вообще по триста рублей делал концерты, но я понимаю, что это опять же аренда, переезды — это всё сейчас очень дорого.
А. Пичугин
— Напомню, что Сергей Волчков — певец, победитель второго сезона шоу «Голос» здесь у нас, в студии светлого радио.
Л. Горская
— Я хотела спросить: как так — одно общество, одна история и вот такие люди: с одной стороны — те кто готов откладывать несколько месяцев, чтобы сходить на концерт, приобщиться к культуре; а с другой стороны — рвачи, которые выкупают билеты и за 25 тысяч продают вот этим пенсионерам?
С. Волчков
— Люди же не все честным образом зарабатывают деньги. Я думаю, что и профессия не совершенна — они не заботятся о каких-то моральных ценностях, а занимаются именно вот так вот... как я называю, легко заработать деньги.
Л. Горская
— Я просто недавно столкнулась с историей, один из моих знакомых ей поделился, история о том, как его одноклассник, уже взрослый человек — в одном из сибирских городов его высадил таксист. И он пьяный, после корпоратива, к сожалению — ну, бывает — ему никто не открыл, и он замёрз, он погиб. И мы вот думали о том, что, может быть, даже виноваты не те люди, которые не открыли, а те мошенники, которые спекулируя на добрых...
С. Волчков
— Вы же знаете, как Гауди погиб? Это же практически та же история. В Барселоне, когда он под трамвай попал, не остановился ни один таксист, не помог. И сейчас до сих пор такси у них чёрно-оранжевого цвета: чёрный — это траурный; а оранжевый — это цвет позора. И вот такая история, которая в Сибири произошла тоже.
Л. Горская
— Я вот, например, не уверена, что я незнакомому нетрезвому мужчине открою дверь.
С. Волчков
— Я тоже сомневаюсь. Когда у меня двое детей дома, и когда мы видим в телевизоре... а у нас часто включаешь разные каналы и смотришь сериалы — и только про убийства, расследования и всё остальное.
А. Пичугин
— И что бывает, если ты открыл дверь.
Л. Горская
— Да, знаю, что бывает. И вот мне кажется, что в этой ситуации, чудовищной, абсолютно бесчеловечной ситуации, в равной степени виноваты мошенники, которые играют на этих добрых чувствах людей: воры и прочие нечистоплотные люди, — которые спекулируя на отзывчивости, на сострадании, зарабатывают деньги.
С. Волчков
— Это во всём так. Мы же когда видим в пробках — когда люди ходят и подаяние просят, либо возле храма часто ты видишь людей... и ты же не можешь...из тысячи людей пятьсот могут быть просто мошенники. Вы знаете, я часто видел тоже разочарование, когда жил в Могилёве, ходил возле торгового дома, постоянно проходил. Я видел одного... я несколько раз этому инвалиду, человеку, который, мне казалось, нуждался в средствах денежных, я всегда не проходил мимо, у меня прям сердце болело, оставлял... А потом, когда я увидел, что, когда у него заканчивался типа рабочий день вот этот вот... он вставал. Один раз я это просто увидел. И всё, нормально — в нормальном виде, снял он эту маску с себя. Мы же знаем, что у нас очень много людей, которым нужна помощь. И я стараюсь помогать. Мне часто, бывает, пишут — я помогаю, деньги перечисляю. Я вижу, когда канал поддерживает какой-то или не канал даже. Мне пишут часто, обращаются. Я стараюсь свою часть денег... Но иногда, когда я, например, еду, в пробке идёт кто-то, и я бывает, окно не открываю, делаю вид, что не заметил. Но это не значит, что я бесчеловечный. Но мне кажется, что где-то есть какая-то в этом ложь определённая. И не всегда ты можешь понять это, и не всегда у тебя есть возможность помогать всем. Но надо брать пример, я считаю... Я вот читал недавно статью: у нас самый богатый человек мира, который «Майкрософт», Билл Гейтс — он пожертвовал столько миллиардов денег на борьбу с раком, для лечения детей... Я считаю, что действительно нужно помогать. Но такая история, как про Сибирь вы рассказываете — да, действительно, мы запуганы определённо. У нас раньше: «Коляда, коляда! Открывайте ворота!» — и открывали, конфеты, всё... А сейчас пройди так. Я, когда был студентом, тоже столкнулся с этим. Я поехал в город Серпухов и собирал подписи — ну получали деньги за бюллетени, — ходил по квартирам, собирал подписи — за кого они голосуют. Нужно было опрос провести и всё такое. Я услышал в свой адрес очень много интересного. Ты говоришь, что ты пришёл с соцопросом... А бывало нормально: даже и чаем напоят, я ещё и песни, помню, пел. Они говорили: «Вот это да! К нам пришли в гости...» То есть люди разные и по-разному отношение... Даже, говорю «Коляда, коляда! Открывайте ворота!» — у нас, помню, так смешно было: с первого этажа слышишь: «Всё, закрываемся!» Это был какой-то момент, раньше же ходили разукрашенные, подготовленные. А потом, когда мы поняли, что стали ходить все подряд по домам, то: а чего так мало дали?
А. Пичугин
— А вы на Родине выступаете?
С. Волчков
— Очень редко. Но недавно выступал 15 декабря в Минске, пел гимн КГБ и пел песню — меня пригласили именно поздравить...
А. Пичугин
— Страшно звучит: гимн КГБ!
С. Волчков
— Знаете, есть шутка такая, мы шутим, конечно. Но это уже не шутка, а, скорее всего, я выпущу дисков сто с гимнами. Потому что я исполняю гимн Росгвардии, гимн Прокуратуры, гимн МЧС, гимн КГБ, гимн Бачатского угольного разреза... и не буду дальше произносить, ещё какие гимны.
Л. Горская
— Ну да, у вас такой державный голос!
С. Волчков
— У меня уже 12 гимнов, которые я исполнил и записал.
А. Пичугин
— Гимн угольного разреза будет соседствовать с гимном Прокуратуры и КГБ.
С. Волчков
— Мы знаем, что гимн у нас один, написанный Михалковым.
А. Пичугин
— Не пели?
С. Волчков
— Пел, конечно.
А. Пичугин
— А вообще по российской провинции много приходится ездить?
С. Волчков
— Да, я и по провинции. Но больше концерты делаются в больших городах. Недавно я был в городе, который мало кто знает, а я уже знаю: Бузулук, Гаджиево.
А. Пичугин
— Гаджиево не знаем, Бузулук знаем.
Л. Горская
— Ты за всех не говори!
С. Волчков
— Губкинский. Но Бузулук, я говорю, что не все знают. Меня мой пиар-директор попросил даже, чтобы я сфотографировался рядом с названием этого города. Я ещё пою в конце пою песню «Лучший город Земли», которая знаете? — «Эти слова...» (Пропевает.) Я в конце каждый город подставляю, получилось (Громко поёт.): «Эти слова о тебе — Бузулук!»
Л. Горская
— Сейчас все в пробках проснулись наши радиослушатели.
А. Пичугин
— Это же группа «Браво», Сюткин отдельно вспоминал, что, когда они ездили по нефтеносным северам, то постоянно их просили исполнять песню «Помнит Рига...» и так далее — эту знаменитую песню. Я не буду петь её специально, потому что рядом с вами всё равно ничего не спою.
Л. Горская
— Но ты можешь рассказать историю, как тебя из музыкальной школы выгнали.
А. Пичугин
— Да, из первого класса.
С. Волчков
— А я в четвёртом классе музыкальной школы звонил директору, старался подделать голос брата и говорил, что, всё, мы забираем документы, учится больше брат не хочет, и это решил семейный совет. Потом мой педагог звонил моей маме: «Вы серьёзно решили?» Она такая: «Да нет! А кто вам сказал?» — «Да ваш старший сын звонил».
А. Пичугин
— Ну так вот, когда они пели «Сегодня вместе с нами будут танцевать Рига, Волгоград, Тында, Ашхабад», им всё время приходилось вот этот «Московский бит» перестраивать под те города, куда они приезжали, прямо по ходу концерта.
С. Волчков
— Это интересно. Потому что я, бывает, выхожу в какой-то город... Мы приезжаем, у нас как: приезжаешь, отель, выспался, на площадку — саунд-чек; концерт. Бывает, приезжаешь: «Так-так-так, сегодня Оренбург. Оренбург. Всё — Оренбург». И так поёшь уже песню эту, и бывает такой момент: стоп! — Оренбург, да! И я всегда вспоминаю — это у меня друг поёт в хоре Турецкого, тоже из Белоруссии. Это, как говорится, байка: они из одного города прилетают в другой, то есть вчера они были в Калининграде, а сегодня — в Краснодаре, то есть два города на букву «К». И это всё запутывается, и он такой: «Добрый вечер, Калининград... был вчера, а сегодня — Краснодар!» (Смеётся.) Так что всякие бывают истории интересные.
А. Пичугин
— Что ж, мы заканчиваем нашу программу. Спасибо вам огромное, что пришли к нам сегодня!
С. Волчков
— Спасибо вам большое!
А. Пичугин
— Заканчиваем мы песней. Эта песня называется «Мелодия», её изначально исполнял Муслим Магомаев. Его исполнение все вы прекрасно знаете, а сегодня мы послушаем её в исполнении нашего гостя. Песня, напомню, Александры Пахмутовой и Николая Добронравова, а исполняет её Сергей Волчков — победитель второго сезона шоу «Голос», певец, гость нашей сегодняшней программы. Спасибо!
С. Волчков
— Спасибо вам!
А. Пичугин
— Лиза Горская —
Л. Горская
— Алексей Пичугин —
А. Пичугин
— Всего хорошего!
Уравнение. Наталия Лангаммер
«Ну, почему нужно перестраиваться из ряда в ряд так медленно? Чего ты плетешься?» — возмущалась я за рулем в адрес попутной машины, которая мне мешала.
И тут в голове всплыло слово «уравнение». Недавно мои очередные размышления, почему судить людей нельзя, нашли ответ в одном слове: «уравнение»
Причем, оно не решаемое. Состоит практически полностью из неизвестных. Каких?
Смотрите. На примере того же нерасторопного водителя.
Что я знаю? Что он едет медленно. А почему?
1. Он может не считать, что едет медленно. Полагать, что двигается осторожно.
2. У человека может болеть или кружиться голова. Может быть высокое или низкое давление.
3. В машине может ехать пассажир, которому страшно или которого укачивает.
4. Водитель может быть расстроен, убит горем.
5. Он может не спешить, так как сильно заранее выехал. А может не хотеть ехать туда, где ждут проблемы, неприятный разговор, трудное решение.
6. Машина может быть неисправна.
7. А может он вспоминает и проживает снова недавнее свидание с любимой и в хорошем расположении слушает медленную романтическую музыку.
8. Или говорит по телефону со старенькой мамой. Нельзя за рулем по телефону, но как маме отказать?
Стоит дальше продолжать этот список предположений. Он бесконечен! Ведь каждый из пунктов можно расширить до огромной истории. Истории человеческой души, которую нам не дано знать.
«Уравнение» — слово, которое теперь помогает мне не только удержаться от осуждения, оно помогает перестать хотеть судить. Все, что я знаю про этого водителя в соседней машине — это то, что мне лично он мешает в данной полосе. Ну, перестроюсь в другую. Помоги и ему, и мне Господь!
Автор: Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Частное мнение
Исидор и Ида Штраус
Исидор и Ида Штраус родились и умерли в один день. Американский бизнесмен и благотворитель прожил вместе со своей верной и преданной супругой больше сорока лет. Они вели скромный образ жизни, не стремясь к публичности и славе. Мир узнал о них и их любви, после трагедии на корабле «Титаник», с которой имена супругов Штраус навсегда остались связаны.
Молодые люди встретились в 1861 году в городке Талбот американского штата Джорджия, куда их семьи иммигрировали из Германии. У юноши и девушки оказалось много общего. Оба любили лошадей, увлекались литературой. Оказалось, что даже дни рождения они отмечают вместе — 6 февраля. Правда, с разницей в 4 года. Разделяло их лишь положение в обществе. Семья Иды была очень состоятельной, в то время как Исидор был всего-навсего сыном мелкого небогатого лавочника. Он даже на наследство не мог претендовать, поскольку был младшим братом в семье. Молодые люди очень быстро поняли, что любят друг друга. И вскоре Штраус попросил у родителей Иды её руки. Как и следовало ожидать, жених без капитала не вызвал у них одобрения. Исидор получил отказ. Ида со слезами умоляла отца и мать изменить решение. И они, наконец, смягчились. Жениху поставили условие: помолвка должна длиться три года. За это время станет ясно, серьёзные ли у юноши намерения, действительно ли он любит свою избранницу и не за богатством ли её гонится. Исидор и Ида согласились — они были готовы ждать друг друга.
И дождались. Обвенчались. Со временем у Штраусов родился первенец — сын Джесси. А когда Ида ждала второго ребёнка, Исидор решил уехать из Талбота. Супруги мечтали о большой семье, им хотелось иметь много детей. А их нужно обеспечивать. У Исидора была задумка открыть большой собственный магазин. Провинциальный городок не подходил для реализации такого плана. Родным и друзьям Штраусов идея отъезда показалась безрассудной. Но Ида поддержала супруга. В 1876 году семья отправилась в Нью-Йорк.
Поначалу на новом месте пришлось нелегко. На свет появился второй малыш. Исидор устроился продавцом в крупный универмаг. Ровно половину каждой его зарплаты супруги откладывали на будущий магазин. За несколько лет семья Штраусов выросла — Ида родила ещё пятерых детей. Такая большая семья жила в маленькой съёмной квартирке. Но бытовые тяжести не огорчали супругов. Позже Штраусы будут вспоминать эти годы как самые счастливые в их жизни.
В 1896 году Штраус стал владельцем огромного универмага «Мэйсис» на 34-й улице. «Всё это смогло осуществиться только благодаря тебе. Твоё терпение, доброта и поддержка сотворили чудо», — писал Исидор своей жене.
Шли годы. Штраусы уже нянчили внуков. Занимались благотворительностью, путешествовали. Зиму 1912 года Исидор и Ида провели в Европе. Вернуться в Америку супруги решили на чудо-корабле, который все называли непотопляемым. Новейший трансатлантический лайнер «Титаник» отправлялся в свой первый рейс...
Есть фотография, на которой счастливые, улыбающиеся супруги Штраус запечатлены на палубе «Титаника» пред отплытием. А через несколько дней случится катастрофа, которая войдёт в историю. А вместе с нею войдут в историю Исидор и Ида Штраус, и их безграничная любовь друг к другу. Например, в знаменитой картине Джеймса Кэмерона «Титаник» Штраусы показаны утешающими друг друга в момент гибели лайнера, когда их каюта заполняется водой.
Как только стало очевидно, что корабль пойдёт ко дну, пассажиров стали эвакуировать. Однако шлюпок на борту оказалось гораздо меньше, чем требовалось. Капитан принял решение: сажать в них только женщин и детей. Нос «Титаника» уже наполовину погрузился в океан, когда Исидор, наконец, уговорил жену занять место в спасательной лодке. Но когда был отдан приказ спускать шлюпку на воду, Ида не выдержала. Она попросила матросов помочь ей снова сойти на палубу. «Я не оставлю мужа. Мы всегда были вместе, куда он, туда и я», — сказала она. Последний раз супругов видели стоящими на верхней палубе тонущего корабля. Они крепко обнимали друг друга и слушали, как музыканты «Титаника» играют христианский гимн «Ближе к Тебе, Господь».
На кладбище Вудлон в пригороде Нью-Йорка устроен мемориал в честь Исидора и Иды Штраус. Памятник выполнен в виде корабля. «Даже глубоким водам не под силу ни погасить любовь, ни утопить», — написано на нём.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
20 апреля. О Христе
В 9-й главе Послания апостола Павла к евреям есть слова: «Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лицом Божиим».
О Христе, — епископ Черняховский и Славский Николай.