«Князь Юрий Никитич Барятинский». Дмитрий Трапезников

Гостем программы «Исторический час» был преподаватель университета имени Разумовского Дмитрий Трапезников.

Разговор шел о знаменитом русском воеводе XVII века князе Юрии Барятинском, о его жизни, военных достижениях и об участии в подавлении восстания Степана Разина.

Ведущий: Дмитрий Володихин

---

Д. Володихин

— Здравствуйте, дорогие радиослушатели! Это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин, и мы поговорим об одном из выдающихся полководцев Московского царства, ныне почти забытого в большинстве субъектов Российской Федерации, помимо, может быть, города Симбирска, о котором мы еще будем говорить и вспоминать. Итак, это блистательный князь Юрий Никитич Баря́тинский. Человек, который отличился на фронтах войны за Смоленск и Малороссию, которая шла 13 лет при царе Алексее Михайловиче, а впоследствии разгромил Степана Разина — собственно, Барятинский остановил его. Как военачальник Барятинский выше, чем Разин, и он много раз это доказывал. Для того, чтобы мы могли со знанием дела поговорить о полководце, мы позвали сегодня к нам в студию историка, преподавателя Университета имени Разумовского, специалиста как раз по русским воеводам ХVII столетия, Дмитрия Алексеевича Трапезникова. Здравствуйте!

Д. Трапезников

— Добрый день.

Д. Володихин

— Обычно мы начинаем с визитной карточки человека, но я тут немного заменил вас, уже сказал самое главное, что надо помнить. В общем, фигура колоритная, очень богато отраженная в источниках. Бывает так, что мы не знаем о полководце ни времени рождения, ни времени смерти, ни каких-либо черт его характера, он лишь по своим победам и по своим должностям отразился в бумагах 400-летней давности. Барятинский — другое дело, он известен достаточно хорошо, и вместе с тем каких-то специальных больших исследований, посвященных ему, я не знаю. Давайте попробуем пойти от истоков: что за род такой Барятинские и с чего начинал Юрий Никитич?

Д. Трапезников

— Верно. Барятинские — род древний, род значительный, но в то же самое время род довольно захудалый. Происходят Барятинские из Черниговской ветви Рюриковичей, то есть они далёкие потомки князя Михаила Черниговского, канонизированного Русской Церковью, который принял мученическую смерть в Орде. Между тем, род Барятинских затерялся, уж слишком большое количество знатных князей Рюриковичей и Гедиминовичей собралось в Московском государстве в конце ХV —начале ХVI века и так далее, отсюда местническое положение данного рода невелико. Между тем Барятинские играли свою, пусть и не очень значительную роль в большей части событий эпохи Ивана Грозного, Фёдора Ивановича и, конечно же, Смутного времени.

Д. Володихин

— А как высоко они летали? Вот скажем, род очень часто видно по назначениям, наибольшим достижениям видных его представителей, вот каковы наиболее видные достижения?

Д. Трапезников

— Здесь всё совершенно по-разному. Разные представители рода, особенно во время Смуты, уже пытались действительно выбиться наверх, подняться с низов и пойти куда-то дальше. Успешно? Не совсем так. Фёдор Барятинский, известный полководец средней руки времён Смутного времени, к сожалению, решил стяжать свою карьеру на службе у Лжедмитрия II, интервентов, и из-за этого пятно позора на род легло. Можно вспомнить отца Юрия Никитича Барятинского — Никиту Петровича Барятинского, тоже полководца средней руки, дворянина московского, но во время Смутного времени шансы, которые были у Никиты Петровича Барятинского, не были им в достаточной мере использованы.

Д. Володихин

— Вот кем он бывал, он в воеводах или в головах воинских сидел в каком-нибудь приказе судьёй? До чего он успел дорасти?

Д. Трапезников

— Самая верхняя карьерная ступенька, до которой добрался отец нашего сегодняшнего героя — это Коломенский воевода в 1614 году. Здесь он пытался проявить себя в боях против князей Ивана Никитича Одоевского и Заруцкого и отражал шедших с юга на Рязань черкас, поставив засеки около города Сапожка Ряжского. Черкасы в это время — название малороссов, следовательно, это запорожские казаки, участвующие в Смутное время на стороне польско-литовских интервентов. И здесь Никита Петрович ошибся. Как сообщают источники, «князь Микита тем походом замешкал, с людьми в поход скоро не собрался» и не остановил черкас. Поэтому послали его уже на менее ответственную должность воеводы в Воронеж.

Д. Володихин

— Ну, по тем временам Воронеж незначительный город. Это не современность, когда Воронеж огромен, когда Воронеж — столица субъекта Федерации. Тогда это был, скажем так, городок.

Д. Трапезников

— Также Никита Петрович Барятинский был отправлен против воеводы Гонсе́вского. Это один из значимых полководцев Речи Посполитой, довольно известный и у нас, и там. Однако и здесь успеха он не смог добиться. Более того, Гонсевский его окружил, разбил, и только лишь помощь боярина Юрия Яншеевича Сулешова смогла Барятинского из этого капкана спасти. Между тем, как и все остальные участники данной осады, он получил золотые.

Д. Володихин

-А что за осада? Где он сидел?

Д. Трапезников

— Это осада Дорогобужа 1616 года.

Д. Володихин

— Ну что ж, хотя бы выскочил с войском, хотя бы не сдался. Уже что-то к его доброму имени.

Д. Трапезников

— Такие оплошности, особенно в среде токсичной, в среде, где каждый боится, каждый переживает, цепляется за свое местническое положение, просто так для рода пройти не могли.

Д. Володихин

— Судьба давала шансы отцу Юрия Барятинского, нашего героя, но тот, к сожалению, их упускал. Ну что ж, у него появляется сын, когда это происходит?

Д. Трапезников

— Сложно сказать, так как точной даты рождения Юрия Никитича у нас нет, но ориентировочно, если мы экстраполируем его первые упоминания на службе, то есть отнимем от этой даты 15 лет, у нас получится...

Д. Володихин

— Это время совершеннолетия для мужчины в Московском государстве.

Д. Трапезников

— Верно. То получится примерно 1610 год.

Д. Володихин

— Значит, где-то в 1625-м он впервые проявился на службе, значит он родился где-то в 1610-м или немногим раньше.

Д. Трапезников

— Верно. Кроме того, Юрий Никитич был вторым сыном Никиты Петровича, и большая часть своих и так не особо больших земель и поместий была передана старшему сыну. Отсюда положение Юрия Никитича, как человека не только уязвленного с точки зрения местнической системы, с точки зрения памяти отца...

Д. Володихин

— Я объясню: по местническим порядкам второй сын ниже первого, третий ниже второго, четвёртый ниже третьего, и вот чем длиннее колено, тем ниже положение в местнической лестнице. Юрий Никитич оказался не в лучшем положении в роду, который тоже был не в лучшем положении. Рюрикович, но мелкий.

Д. Трапезников

— Это не исключительный пример, таких полководцев средней руки, мелкой руки у нас было большое количество.

Д. Володихин

— Пожарские из таких вышли.

Д. Трапезников

— Как раз, как раз. И если мы учитываем, что родился Барятинский в 1610-х годах, то, разумеется, расти он мог именно в этой обстановке, то есть после Смутного времени. И здесь Дмитрий Михайлович Пожарский мог выступить для него в качестве примера, ориентира: есть возможность безукоризненной службой, военными победами, настоящими успехами добиться славы и чести, не только для себя, но и для всего рода.

Д. Володихин

— Ну что ж, с чего же начинал Юрий Никитич?

Д. Трапезников

— Впервые на службе он упоминается в 1635 году как стольник. Сложно сказать, принимал ли он масштабное участие в Смоленской войне, в боях с крымцами на южных рубежах, здесь, увы, наши данные не так полны.

Д. Володихин

— Стольник — это чуть-чуть ниже людей, которые попадают в Боярскую думу, и стольников много, их десятки, затеряться среди них немудрено.

Д. Трапезников

— В 1642 году он получает своё первое военное назначение в качестве сотника на военную царскую службу. Но момент, который обозначен в этот период у Барятинского, ярко свидетельствует о том, что пройти дальше, попасть в ранг боярства, попасть в ранг воевод большого полка, воевод крупных полков у него был весьма и весьма невелик. Зато, судя по дальнейшим поступкам, да и письменному наследию Юрия Никитича, было велико желание и, к счастью российскому, воинские способности.

Д. Володихин

— А что за письма, он кому-то писал? Сохранилась его переписка?

Д. Трапезников

— Сохранилось несколько писем Барятинского в различные ведомства по поводу военной части, по поводу местнических тяжб. Здесь был довольно уникальный случай для местнической борьбы, поскольку Юрий Никитич заместился с иностранным наемником, полковником шотландского происхождения на русской службе Вилимом Дромонтом. Подчиниться ему он был обязан по приказу государя, но так как местническое положение иностранца на русской службе не может быть определено, по крайней мере, одним поколением, Юрий Никитич засомневался. Началась переписка, из-за чего военная деятельность князя была слегка приторможена. Но это было чуть попозже, уже в то время, когда Барятинский стал известен как полководец.

Д. Володихин

— Ну что ж, Барятинский прославится на полях сражений войны за Смоленск и Малороссию. Между его первым известным нам воинским назначением и началом этой войны — двенадцать лет. Он успел как-то показать себя, отличиться, продвинуться в чинах за это время? Между 1642-м и 1654-м что-то о нём известно?

Д. Трапезников

— Судя по всему, он занимал положение не особо великое, хотя был назначен несколько раз воеводой в пограничные города, например, Венёв. Однако путь наверх ему всё ещё был заказан: недостаточно возможности для вот этого тихого, спокойного времени было для того, чтобы проявить себя по-настоящему.

Д. Володихин

— То есть в мирное время он не очень двигался наверх?

Д. Трапезников

— Ну, благо для Барятинского, мирного времени оставалось не так много.

Д. Володихин

— Значит, до этой большой войны он выше воеводы провинциального Венёва не поднимался.

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях историк XVII века, преподаватель Университета имени Разумовского Дмитрий Алексеевич Трапезников, и мы беседуем о выдающемся русском полководце XVII века, князе Юрии Никитиче Барятинском. Настало время поговорить об эпохе, которая принесла ему славу и доброе имя, возвышение роду князей Барятинских. 1654 год, Россия начинает войну, ставя себе целью отвоевать русские православные земли, населенные православным населением, которые были отторгнуты у нее после Смуты: Смоленск, Новгород-Северский, вообще Северскую область, и на этом пути она встречает неожиданного союзника — Запорожское казачество, поэтому с первых лет война принимает неожиданный для борющихся сторон характер. Уже после того, как вопросы со Смоленском и Северской землей были решены, страшные тяжелые многолетние бои развернулись за Малороссию, и вот это было в высшей степени серьезно. Что тут скажешь, если в ходе этой войны обе стороны дали десятки сражений, не два, не пять, а десятки. Как себя проявил Юрий Никитич?

Д. Трапезников

— С первых дней и с первых недель войны Юрий Никитич находился на полях сражений, в частности являлся командующим ертаула. Ертаул — это конный авангард. Всего две тысячи человек в армии, которая направлялась под Шклов, это недалеко от Могилёва, современная восточная Белоруссия.

Д. Володихин

— Такой разведывательно-дозорный отряд.

Д. Трапезников

— Противостояло армии, в которую входил Юрий Никитич Барятинский, войско польско-литовского гетмана Януша Радзивилла. Радзивиллы — очень знатный авторитетный род, гетман считается главнокомандующим, и как главнокомандующий армии Великого княжества Литовского должен был организовать хоть какое-то сопротивление стремительно наступавшим русским войскам. Численность его войска примерно 8–15 тысяч человек.

Д. Володихин

— Ну, точно мы не знаем, есть разные предположения.

Д. Трапезников

— И вот здесь, желая замедлить эту армию, не допустить того, чтобы она подошла под Смоленск, недавно освобожденный русскими войсками, еще не пришедший к укреплению, к закреплению русской армии здесь, Барятинский решает напасть на превосходящее войско врага. Удар крайне успешен, обоз князя Радзивилла был разгромлен, и пришлось ему поспешно отступить, отказаться от идеи деблокады Смоленска, тем самым Барятинский помог удержать Смоленск.

Д. Володихин

— Ну что же, первая удача — 1654 год, первая, но не последняя. Барятинский показал себя человеком, который готов преданно служить государю и показывать на полях сражений отвагу. Но дальше — больше.

Д. Трапезников

— В 1655 году Барятинский находится в ставке главной русской армии, прошедшей Белоруссию и взявшей Вильно, столицу Великого княжества Литовского, ныне Вильнюс. В октябре 1655-го он причисляется вторым воеводой, то есть как бы заместителем командира, к князю Урусову.

Д. Володихин

— А первый воевода большого полка — это командующий всем полевым соединением. Чем командовал Урусов? Что там за соединение, куда оно шло, куда должно было наступать?

Д. Трапезников

— Это довольно знаменитый Новгородский полк.

Д. Володихин

— Новгородский разряд.

Д. Трапезников

— Новгородский разряд, да, который прошел огонь и воду 13-летней войны, в том числе под командованием Урусова, видного полководца, позднее нанесшего несколько поражений даже шведским войскам. И вот здесь назначают Юрия Никитича заместителем этого человека для приведения литовской шляхты под русское подданство. Однако 13-летняя война — война сложная, включающая в себя не только вопросы Малороссии, Смоленска, но еще и вопрос шведский. Шведы активно вмешивались в данный конфликт, пытались собственные позиции за этот счет усилить и активнейшим образом направляли литовскую шляхту, литовскую часть дворянства против русской армии. Несмотря на заключенный с частью литовских войск под командованием Сапе́ги договор о том, что Россия с этой самой частью будет воевать против Швеции, произошло следующее: Сапега предает русские войска.

Д. Володихин

— То есть этот литовский магнат Сапега собирает вокруг себя шляхту литовскую и идет против русской армии.

Д. Трапезников

— Верно. И, отступая от Бреста, русские войска после непрерывных атак литвинов оказались заблокированы в лагере под селом Верхо́вичи. Сапегу подстрекают шведские офицеры, которые являются инициатором этого нападения, он предлагает русским сдаться, но те ответили отказом. И утром 17 ноября Сапега двинул войска на штурм русского лагеря. Казалось бы, поражение неминуемо. И тут Барятинский, в стиле лихого кавалерийского командира, предпринимает крайне занятный маневр — а именно атакует армию самого Сапеги, причем самоубийственной лобовой атакой нападает на самого гетмана. И здесь, можно сказать, такое занятное достижение: в этом бою Юрий Никитич громит знаменитых польских гусар. Кинематографический образ польского гусара, украшенный крыльями, тяжело бронированный, был разгромлен молодым в этот период кавалерийским командиром Юрием Никитичем Барятинским. Здесь происходит поражение. Армия Сапеги отступает, спасается бегством через болото. Как сообщают источники: «и отвалялся пеш болотом стало к ночи». Барятинский преследует противника после поражения, и с точки зрения военной науки ХХVI века это является довольно передовым маневром.

Д. Володихин

— То есть нередко могли бросить преследование, тем более в темное время суток. Барятинский не бросает, ему интересно добить неприятеля.

Д. Трапезников

— В качестве трофеев от литовцев осталось 4 пушки и 28 знамен. Помимо всего прочего были захвачены в плен и «нейтральные» шведские офицеры.

Д. Володихин

— Но это не последняя победа Барятинского на полях сражений этой войны. Он еще себя покажет.

Д. Трапезников

— Тучи начали сгущаться над русским присутствием в Малороссии. Если гетман Богдан Хмельницкий являлся по-настоящему преданным России человеком, пусть и не совсем всегда буквенно исполняющим положение Переяславской рады, то его наследники оказались не столь крепки. Более того, многие из них представляли казачью верхушку и желали возвращения к порядкам, установленным в Речи Посполитой. То есть к угнетению местного населения, сокращению религиозных прав.

Д. Володихин

— То есть те, кто вооружился за русского Царя, показывали себя людьми православной конфессиональной ориентации, а те, кто шел как союзник к польскому королю, тем более как подданный, этим говорили: «ну, мы, конечно, может и православные, но в некоторых случаях можно сделать несколько шагов назад. В сущности, чем плохи те же самые католики, рядом с ними будем сражаться, все будет нормально». Это позиция двуличная. Потомки и преемники Богдана Хмельницкого на гетманском посту неоднократно эту позицию для себя выбирали как возможную и приемлемую.

Д. Трапезников

— Возглавил заговор против присутствия России в Малороссии гетман Выго́вский, бывший писарем при гетмане Богдане Хмельницком и, в частности, женатым на его дочери. Однако момент оказался крайне сложным для всех сторон, потому что, с одной стороны, присутствие российских войск в Малороссии было крайне незначительным: примерно 5–10 тысяч человек, рассеянных по гарнизонам. Присутствие же малороссийских казаков, если мы берем данные реестра, около 60 тысяч. Разумеется, далеко не все Выговскому подчинились, разумеется, далеко не все дожили до 1658 года, но тем не менее. И здесь армия Выговского из казаков объединяется вместе с крымскими татарами и осаждает Киев. В армии Выговского около 20 тысяч человек, в осажденном гарнизоне — 6 тысяч человек. Разумеется, Барятинский по своему положению еще не может возглавлять такой крупный гарнизон, как Киевский, поэтому старшим воеводой у него был Шереметьев, еще один видный полководец того времени, впрочем, не всегда крепкий в своих устремлениях.

Д. Володихин

— Но проблема была прежде всего в том, что Шереметьев дал маху, он потерпел в полевом сражении неуспех и оказался в плену у казачьей армии. Ну и, собственно, первый воевода Киева за пределами стен Киева, второй воевода — Барятинский — внутри Киева, и тут Шереметьев показывает определенную шатость ума, как вы говорили, некрепость определенную.

Д. Трапезников

— Более того, первый удар Выговского был более или менее войсками Шереметьева и Барятинского отражен. 23 августа Выговский начинает осаду с поджога посада в Киеве, пытается атаковать город сразу с нескольких сторон, но смелыми действиями, в первую очередь, отрядом рейтар (это тяжелая кавалерия) как раз под командованием Барятинского, войско гетмана в панике отступает и теряет 12 пушек. Приходится Выговскому стремительно от Киева отойти и пытается он вторгнуться уже в непосредственно русские довоенные владения, в частности, города Путивль и Севск. Воспользовавшись уходом основных сил, Шереметьев выдвигает Барятинского против войск, которые остались недалеко от Киева. Возглавлял эти войска брат гетмана Константин Выговский. И 20 сентября под городом Василько́в (это 15 километров от Киева) Барятинский снова дерзко атаковал превосходящие его силы врага. Потеряв более тысячи человек убитыми, войска Константина Выговского в панике откатились от Киева.

Д. Володихин

— Здесь русские войска обязаны своим успехам, конечно, полководческому таланту Барятинского, но у Шереметьева вышло хуже. Он продолжил эту партию, продолжил неудачно.

Д. Трапезников

— Здесь в состав трофеев Барятинского вошло два полковника, множество пленных, а также буздыга́н. Буздыган — это гетманская булава, являющаяся символом власти в Малороссии. Что характерно, буздыган (то есть булава) был отправлен Барятинским в Москву, а не Шереметьеву и на буздыгане была сделана надпись: «167 году сентября в 20 день, буздуган князя Юрия Микитича Барятинского взят на бою под Василковом от Киева в полтридцать верст, побив наказного Гетмана войска Запорожского, Костентина Выговскова и крымского мурзу Каплана и с татары, а полковников Ивана Сербина и Василья Выговского и многих живых побрали (здесь внимание): а Государевых людей не убито и в полон не взято ни человека». Поныне данный буздыган хранится в Оружейной палате Кремля. После этого войска Шереметьева и Барятинского еще несколько раз отбивают Киев, но здесь Шереметьев как раз терпит свое поражение под Чу́дновым и оказывается в плену. В плену Шереметьеву придется томиться следующие двадцать лет. В этих тяжелых условиях он идет на тяжелый договор, навязанный ему, разумеется, поляками — о сдаче всех русских гарнизонов и очищение Малороссии...

Д. Володихин

— В частности, Киева.

Д. Трапезников

— Киевом же в это время управляет Юрий Никитич Барятинский, оставшись без старшего воеводы. И здесь идет приказание, причем юридически приказание идет от Шереметьева — сдать город и отступить. Киев, помимо того, что являлся самым крупным городом Малороссии, являлся и стержневым узлом обороны всего этого края.

Д. Володихин

— Пал Киев, пало бы еще много чего, если бы это произошло. Ну хорошо, Барятинский дает свой знаменитый ответ:

Д. Трапезников

— «Я повинуюсь указам Царского Величества, а не Шереметьева. Много в Москве Шереметьевых». И Киев не сдал.

Д. Володихин

— И Киев не сдал. Ну, молодец, Юрий Никитич!

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, это Светлое радио, Радио ВЕРА, в эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк XVII века, преподаватель Университета имени Разумовского Дмитрий Алексеевич Трапезников. Ну что ж, Киев так и не оказался в руках врага, слава Богу, и слава Барятинскому, и Барятинский пребывал на полях сражений этой войны, по-моему, до самого ее конца в 1667 году, не так ли?

Д. Трапезников

— Верно.

Д. Володихин

— А впоследствии ему достался враг, даже, может быть, более страшный, чем Выговский, тоже враг, происходивший из казачьей среды, но не из Запорожской, а из Донской. Несколько слов о том, как начиналось мятежное выступление Степана Разина.

Д. Трапезников

— Степан Разин, как противник Юрия Никитича Барятинского, известен и, можно сказать, героизирован, к сожалению, гораздо больше нашего сегодняшнего героя. Политический аспект здесь, конечно же, в свое время был основным. Разин выступает неким народным вождем, борцом за счастье простых людей и так далее.

Д. Володихин

— Ну для советского времени характерен такой подход: вожак народной массы — угнетенной, конечно же. Но начинает он с разбоя, с ограбления соседей — персов, с которыми у Москвы были неплохие отношения. Потом уже поднимает казачество, причем не все казачество, половина казачества настроена к Разину враждебно: он ломает древние донские порядки, но периферийные города Разину с его повстанцами сдаются, потому что там велико недовольство Москвой, слишком силен коррупционный элемент, многие служилые люди не получают жалованья, и они склонны пойти на поводу у мятежной стихии.

Д. Трапезников

— Более того, необходимо понимать, что Степан Разин, несмотря на отчасти справедливые причины своего выступления, нес не некий альтернативный порядок, связанный с мифологическими республиканскими традициями и так далее. О почерке, о методах Степана Разина документов сохранилось преизрядно, в частности его пребывание в Астрахани хорошо описано в приговоре Степану Разину, который был вынесен в Москве.

Д. Володихин

— Позднее, когда он попадёт в плен уже.

Д. Трапезников

— Да. Цитата из смертного приговора Степану Разину:

«Ты ж, вор, сложась в Астрахани с ворами ж, боярина и воевод князя Ивана Семёновича Прозоровского, взяв из соборной церкви с роскату бросил (то есть сбросил с кручи вниз). И брата ево князя Михаила, и дьяков, и дворян, и многих других, которые к твоему воровству не пристали, и всяких людей разных муками разными побил, а иных в воду пометал мучительски, и животы их пограбил. И потому мучении церкви Божией и монастыри, и великого государя казну в палате и в таможне, и дома всяких чинов людей пограбил, а в приказной палате дела государственные зжег. И такое поругательство чинил, чево нигде не ведетца, и священников, и иноков, и инокинь, обнажа безо всякого стыда, и всяких чинов людей из животов мучил розным томлением, и муками, и самих младенцев не щадил».

Д. Володихин

— Ну да, изрядная была расправа в Астрахани после того, как Разин её взял, но он не вовсе не удовольствовался огромным богатым городом Астраханью, он двинулся вверх по Волге, и постепенно брал один за другим поволжские города, чаще не воинской силой, а силой страха, который он внушал, ему боялись сопротивляться.

Д. Трапезников

— На местах мелкие служилые люди, стрельцы, казаки, отчасти местное население активно переходило к Разину, в том числе из-за проблем с коррупцией, с выплатой заработной платы и так далее. И ключевым моментом кампании должна была стать Симбирская засечная черта — это линия укреплений, в основу которой построены остроги и засеки, то есть лесные завалы, которые предназначены для отражения набегов кочевников. Вот в Симбирск, как в центр Симбирской засечной черты и лежал путь Разина для владения всем русским юго-востоком.

Д. Володихин

— Симбирск уже к тому времени — значительный город, богатый, с хорошими укреплениями, и там должен был стоять сильный гарнизон, но население, так же, как и в других городах, которые забирал Разин, было охвачено страхом.

Д. Трапезников

— Барятинский собрал войска в поволжском городе Саранске. Источники, особенно источники литературного устного происхождения, рисуют чудовищные цифры армии Барятинского, например, 60 тысяч человек.

Д. Володихин

— Миллионы были, даже миллиарды, может быть! Но на самом деле, конечно, у Барятинского были очень скромные силы.

Д. Трапезников

— Необходимо понимать, что большая часть служилых людей из местных регионов, получая приказы явиться к царским воеводам или к армии Разина, принимала решение не ходить никуда. Посмотреть, на чью же чашу весов пойдет воинская удача и успех. Это момент, который характеризует большую часть гражданских и внутренних войн. Отряд же, который собрал в Саранске Барятинский, по документам равнялся примерно 1300 человек.

Д. Володихин

— Против всей армии Разина?

Д. Трапезников

— Около 202–25 тысяч человек, здесь точное количество подсчитать гораздо сложнее. Несопоставимая капля в море, необходимая для подавления мятежа. Прибывает он в крепость 31 августа 1670 года и соединяется с отрядом симбирского воеводы Ивана Милославского, царского свойственника, то есть родственника государя Алексея Михайловича по жене. Барятинский пишет царю: «Нельзя мне было не спешить, чтобы Симбирск не потерять, а в черту вора не пропустить». То есть Барятинский осознает военное значение Симбирска и понимает, что генеральное сражение должно быть здесь. После соединения с отрядом Милославского собралось менее пяти тысяч человек, армия Разина — около 10–15-ти, может больше. Барятинский смог собрать людей гораздо меньше, чем планировал, и об этом без обиняков писал самому царю. 4 сентября многочисленные струги разинцев подошли к городу и повстанцы, высадившись на берег, вступили в сражение с отрядом Барятинского. Обе стороны решительной победы не добились, но разинцы смогли закрепиться на берегу, то есть обеспечить себе плацдарм. В ночь с 5 на 6 сентября повстанцы проникли в деревянную часть Симбирска (то есть посад), а затем последовала их попытка взять и укрепленную часть города, то есть кремль. По итогам нового сражения Барятинский, из-за недостатка сил и потерь как в его немногочисленном отряде, так и в воеводском корпусе, был вынужден отойти от города к крепости Тетюши, решив там собрать войска и получить подкрепление. Милославский же остался в осажденном Кремле, приковав к себе все войско восставших. Повстанцы контролировали посад, но все их попытки взять кремль не удавались. Между тем и Разин, и Барятинский собирали войска для новой, уже ключевой битвы.

Д. Володихин

— Барятинский торопился по той простой причине, что гарнизон Симбирска мог и не выдержать тягот осады, и тогда он бы просто пришел к врагу, который владеет первоклассной крепостью, а это была бы ситуация гораздо более тяжелая для Барятинского и его армии.

Д. Трапезников

— Стоит понимать, что армия Разина, хоть и действовала методами весьма жестокими (впрочем, царские войска отвечали им тем же, об этом чуть попозже), это были в большей массе профессиональные военные с необходимой артиллерией, с боевым опытом, полученным на полях 13-летней войны, и представляющие весомую угрозу. Неспроста войну с Разиным в источниках называют именно «войной», а не каким-то другим термином. И вот, 1 октября 1670 года Барятинский смог собрать армию и отправился под Симбирск. Бой начался с атаки донской конницы Разина, однако царская пехота и артиллерия сумела переломить ход сражения. Ожесточенная битва шла до самого вечера, и, потеряв четыре пушки и знамена, сам Разин получил тяжкое ранение, пришлось им отступить в посад Симбирска.

Д. Володихин

— Значит, вот он, переломный момент. Доселе Разина не мог остановить никто — вот день, когда Разин был остановлен. Огромное грозное воинство мятежного казачества и присоединившихся к нему местных жителей потерпело поражение. На Разина перестали смотреть, как на вожака, за которым, как за каким-нибудь викингским удачливым конунгом, некие силы мистические закрепили бесконечный ряд побед, бесконечную удачу. Вот такие вещи, когда атаман был наверху-наверху-наверху и вдруг его сбросили с коня, потерпел поражение, моментально выбивают боевой дух из его людей.

Д. Трапезников

— Более того, Барятинский совершенно понимал данный момент и использовал его активно в своей тактике. В частности, большая часть пленных, которая попала к нему в этом сражении, была наглядно повешена для устрашения и демонстрации — удача отвернулась от армии восставших.

Д. Володихин

— Ну, в какой-то степени вешали тех, кто только что вешал сам и вешал обильно.

Д. Трапезников

— 3 октября сложилась занятная ситуация: армия Разина сидит в посаде, окружив кремль, в котором находятся царские войска под командованием Милославского, однако посад, в свою очередь, окружен Барятинским, но сил у него недостаточно, поэтому Барятинский идет на хитрость. Он послал за Свия́гу (речку неподалеку) небольшой полк полковника Чубарёва, который демонстративно стал производить большой шум, создав видимость прибытия к Симбирску нового большого царского войска — и это сработало. Разин поверил уловке, решив, что он таким образом будет полностью окружен. И раненый атаман решил бежать, был тайно перенесен на струг, который ушел вниз по Волге.

Д. Володихин

— Бросил свои войска великий атаман.

Д. Трапезников

— 4 октября посад атаковали войска Барятинского, а из кремля им навстречу выдвинулся Милославский. Посад был подожжен, это вызвало панику в рядах разинцев и полное поражение с истреблением. Захваченные в плен 500–700 повстанцев были казнены царскими воеводами. На этой войне никому пощады не давали, да и никто ее не просил.

Д. Володихин

— Позднее Барятинский будет преследовать отряды мятежников, которые больше его армии, и наносить им одно поражение за другим. То есть он увидел, что армия Разина разбежалась, но разбежалась, разделившись на очень большие куски, и каждый из этих кусков впоследствии мог сам превратиться в мятежную армию, поэтому он гонялся за ними и уничтожал один за другим.

Д. Трапезников

Разгром Разина под Симбирском вызвал огромный резонанс, причем не только на территории Государства Российского, но и по всей Европе. В английских, голландских газетах писали о таком большом разгроме. Разумеется, европейцы все примеряли на себя, это время войн с парламентом, религиозных войн и так далее, поэтому соотносили то, что происходит в России со своим опытом. В Москве торжественно служили благодарственные молебны, и позднее историк Костомаров без обиняков писал, что «Барятинский, одержав победу под Симбирском, спас русский престол».

Д. Володихин

— Дорогие радиослушатели, напоминаю вам, что это Светлое радио. Видите, «спасли русский престол», ну кто еще будет говорить об этом с восторгом, кроме нашего радио, Радио ВЕРА? В эфире передача «Исторический час», с вами в студии я, Дмитрий Володихин. У нас в гостях замечательный историк XVII века, преподаватель Университета имени Разумовского Дмитрий Алексеевич Трапезников, мы беседуем о выдающемся полководце XVII столетия, князе Юрии Никитиче Барятинском. Что ж, Симбирск — это не одно сражение, это целый каскад сражений, и Барятинский одерживает победу раз за разом. Фактически он заравнивает разинскую армию, и никогда больше Разин не сможет собрать столь значительного войска, да он никогда, по большому счету, и не выйдет так далеко вверх по Волге. Как наградили Барятинского в Москве, что дал ему государь Российский Алексей Михайлович за его победу?

Д. Трапезников

— Здесь Юрий Никитич Барятинский получил ту же самую награду, что и Дмитрий Михайлович Пожарский когда-то. За победу под Симбирском и другие военные успехи в 1671 году царь Алексей Михайлович жалует ему боярство.

Д. Володихин

— Высший чин в Московском государстве.

Д. Трапезников

— После этого Юрий Никитич уже оставляет военную службу и поселяется в Москве, появляясь отныне только при царском дворе. Возраст уже не тот, учитывая весь ужас и боль, через которые Барятинский провёл свою жизнь.

Д. Володихин

— Он участвовал во многих походах, сражениях, после получения боярского чина ему глубоко за полтинник. По некоторым представлениям, может быть, даже и более 60-ти лет, и это ведь XVII век, а не XXI, 60 лет — это очень много для полководца, это недопустимо много для полководца. Поэтому — придворная служба, административная служба. Какие службы выпадают на долю Барятинского, что ему поручает Царь?

Д. Трапезников

— Барятинский с этого времени становится советником. Часто отмечают, что царь, беседуя с Барятинским лично, обсуждая вопросы своего правления, а важно помнить, что правление сменилось, государь Алексей Михайлович отошёл в мир иной, уступив место Фёдору Алексеевичу.

Д. Володихин

— 1676 год.

Д. Трапезников

— Фёдор Алексеевич — человек неизмеримо менее опытный, чем отец, но, тем не менее, крайне одарённый в плане знаний, разума, хоть и имеющий проблемы со здоровьем физическим.

Д. Володихин

— Он получил лучшее изо всех русских царей XVII века образование. Отец позаботился о том, чтобы его молодой сын был образован на уровне лучших книжников России.

Д. Трапезников

— И учитывая, что Юрий Никитич Барятинский проводил с ним много времени, видимо, помимо воинских талантов было о чём поговорить столь одарённому грамотному человеку со старым воеводой. Несмотря на своё первоначально низкое местническое положение, Юрий Никитич Барятинский смог добиться боярства — высшего чина Московского государства. Как система, местничество в своё время была успешным. По сути, местнические споры заменили России европейские дуэли, на которых погибало большое количество французского дворянства, небольшие войны, которые перманентно устраивала польская шляхта между собой.

Д. Володихин

— Тоже разбирались, кто старше, кто выше по чести, ну, а паны дерутся — у холопов чубы трещат, гибло много народу в этих столкновениях.

Д. Трапезников

— Можно вспомнить того же Богдана Хмельницкого, как раз из-за очередной такой войны Богдан Хмельницкий встал на путь мятежа, чуть не уничтоживший Польшу. Кровью же русских воевод разбрасываться было нельзя, очень уж драгоценная и немногочисленная была эта кровь, поэтому местничество, как система решения дел через суд, через волю государя, в своё время была серьёзным достижением политической и организационной структуры Российского государства.

Д. Володихин

— Ну, во второй половине ХVII века это уже была очень архаичная система.

Д. Трапезников

— И Юрий Никитич Барятинский, постоянно пытавшийся пробиться в местнической системе, пойти как можно дальше наверх, местничившийся даже с иностранными генералами-шотландцами и прочими, поставил свою подпись на земском приговоре об отмене данного явления в российской действительности.

Д. Володихин

— Действительно, при царе Фёдоре Алексеевиче местничество было отменено. 1681 год, реформа военного дела, одна из величайших в ХVII веке, и здесь Юрий Никитич также приложил свою руку, он был одним из тех людей, чей голос должен был звучать достаточно громко в этом деле. Он профессиональный военный, который десятилетиями отдавал своё время, свои усилия именно на достижение победы над врагом, и как раз его мнение должно было звучать веско. Он непростой участник Собора, который решал это дело. Ну что ж, вот это был последний год жизни Фёдора Алексеевича, и Юрий Никитич вступает в странное плавание по водам правления царевны Софьи.

Д. Трапезников

— Принимать какое-либо участие деятельное во внутренней и во внешней политике Юрий Никитич уже не может, поэтому занимается делами мирскими: устроением своих многочисленных поместий, заслуженно полученных им в ходе тридцати лет войн и сражений, и делами семейными. В частности, у Юрия Никитича было два брака, первый брак закончился смертью его супруги, второй брак — его смертью, соответственно. Имел троих детей, и потомки Барятинского с честью пронесут память своего предка, хотя, к сожалению, не будут его исследовать в рамках каких-то академических моментов, как, например, случилось у князей Голицыных.

Д. Володихин

— Ну, один из Барятинских был наместником на Кавказе, прославился не меньше своего знаменитого предка. Род будет служить государю, будет показывать примеры образцовой службы.

Д. Трапезников

— Совершенно так. Занятно, что фельдмаршал Александр Иванович Барятинский, далёкий потомок, будет именно тем человеком, который сможет подавить мятеж имама Шамиля, закончив ещё один крупный мятеж, восстание, ещё одну крупную войну русской истории.

Д. Володихин

— Обновил славу победителя Разина, своего отдалённого предка.

Д. Трапезников

— Верно. Ну и закончит свои дни Юрий Никитич мирно в 1685 году.

Д. Володихин

— Ну что ж, пришло время подвести итоги в судьбе этого человека. Давайте загибать пальцы, дорогие радиослушатели. Ну, или я буду их загибать за вас, а вы будете нас с Дмитрием Алексеевичем слушать. Итак, Барятинский: как минимум три большие победы, которых он добился на полях сражений за Смоленск и Малороссию. Победа, достигнутая им, как воеводой ертаула над армией Радзивилла, по-настоящему великая победа под Брестом, разгром Выговского. Ну и мы-то ведь говорили только о самых крупных делах, на самом деле Барятинский больше воевал, у него было больше успехов, и он участвовал в чужих сражениях, где не он командовал, осуществляя свою функцию воеводскую достаточно успешно. За ним то, что Киев остался русским городом: смотрите, как интересно это звучит в 2025 году. Но в середине ХVII века это всё было не иносказательно, а абсолютно точно и фактически правильно — Барятинский сделал так, что Киев остался русским городом. Помимо этого, надо добавить разгром мятежников Разина в 1670 году, и это не одно сражение, а целое ожерелье побед, которые были достигнуты отвагой, воинским гением и в очень большой степени — преданностью престолу. Ну и участие в наиболее масштабной реформе вооружённых сил Русского царства в 1681году — отмене местничества. Мы ведь очертили только самые яркие моменты, эпизоды в судьбе Барятинского, на самом деле там гораздо больше всего, это личность необыкновенно энергичная, яркая, человек большой отваги и большого таланта. Если он бросался в атаку, то никогда — очертя голову, смельчак, но не терявший ума. Время нашей передачи подходит к концу, мне кажется, мы адекватно прославили Юрия Никитича, и говорят, что в Симбирске есть некое движение в пользу того, чтобы поставить ему памятник — правильное настроение умов, на мой взгляд. Так вот, мне остаётся, дорогие радиослушатели, от вашего имени поблагодарить Дмитрия Алексеевича Трапезникова за тот его рассказ о князе Барятинском, который потребовал больших профессиональных усилий. И ныне, дорогие радиослушатели, большое спасибо за внимание, до свидания.

Д. Трапезников

— Всего доброго.

---

Все выпуски программы Исторический час

• «Российский флот после Русско-Японской войны». Александр Музафаров
• «Святитель Серафим (Соболев)». Глеб Елисеев
• «Адмирал Андрей Августович Эбергард». Константин Залесский

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов