Недавно случилось редкое событие: поучительная книга, написанная монахом, вышла в светском издательстве. Её название – из богослужебных книг, оно римского корня: «Кампан». То есть – церковный колокол. Жанр книги – сказы и сказки.

…Мне очень нравится, что у автора, игумена Варлаама (Борина), бывшего математика и биолога, был такой период его мирской жизни, когда в своем научном институте он занимался – цитирую – «структурным распознаванием образов».

Почему нравится? Да потому, что читателю книги «Кампан» придется, условно говоря, заниматься тем же самым, но уже на духовном уровне. Вот, как в сказке про губку – ту, которой моют посуду. Ох, как много искушений претерпела эта героиня в стремлении к личной чистоте и внутреннему миру. Да и к внешнему – тоже.

«…И действительно, за свою недолгую, но активную жизнь в борьбе за чистоту, Губка заметила, что все по-разному относились к ней. Одни, попользовавшись, бросали, забыв даже сполоснуть. Другие, наспех выжав, откладывали и забывали о её существовании. И только одна Добрая Хозяйка всегда отмывала её: намыливала, потом открывала побольше кран, переворачивала под сильной струёй, чтобы прочистить все поры, и тщательно отжимала.

Губка не стала избегать других, менее заботливых рук. Но теперь всем своим существом стремилась к Доброй Хозяйке. И чем больше стремилась, тем чаще оказывалась в добрых руках и тем благодатнее становилось у неё на душе». 

Окончание сказки игумена Варлаама «Губка» нам читала Татьяна Князева.

Один детский писатель, говоря со мной об этой книге, насыщенной говорящими, думающими вещами, растениями и зверьём, ассоциативно вспомнил об авторе «Стойкого оловянного солдатика» и «Гадкого утёнка». Однако представьте, что автор «Кампана» Андерсена вообще …не читал, – ни в детстве, ни в зрелые свои годы, когда параллельно науке, написал и напечатал несколько обычных рассказов.

Почему Господь устроил так, что бывший ученый, ставший священником, а затем монахом и настоятелем монастыря, понемногу стал писать сказки и сказы, которые могут быть полезны душе отрока и взрослого человека – конечно, тайна. Часть этой тайны живёт в душе автора, годами искавшего ответ на самый главный вопрос: для чего он создан, к чему призван. Вот, как в любимой мною сказке о неприкаянном сверчке, который к концу своей жизни узнал, наконец, о Музыке. Не о той, которую он иногда умел извлекать из своей заброшенной скрипки, о другой, о Божественной.

Послушаем в чтении Владимира Спектора финал этой сказки – как раз о музыке.

«…она влекла его, возносила на те незримые высоты, с которых сошла сама. Она преображала его, и как всякий, слышавший ее, не мог оставаться жителем лишь дольнего мира, но уже принадлежал горнему, так и сверчок не знал, где он пребывает: все еще на земле или уже на небесах.

А музыка звучала и звучала. Она звучала не только в душе сверчка. Она заполнила весь мир, который исчез для сверчка, и весь мир был – одна музыка. Сверчок растворился с миром, полностью потеряв себя, свою жизнь и даже саму свою душу. Его душа поглотилась музыкой, и для нее наступило уже само бессмертие».

Отвечая когда-то на вопрос журнала «Фома» об особенностях христианской сказки (сборника «Кампан» тогда ещё не было) отец Варлаам заметил, что само её чтение может оказаться молитвенным деланием, возвещая движение к внутреннему преображению человека.

…На прощание проговорюсь, что Кампан был поначалу корабельным колоколом  – под названием рында. Он пережил своё судёнышко и доживал век на ремонтном заводе, пока туда не приехал человек в черной одежде, но со светлым лицом. Это был священник, который искал колокол для своего храма. Кампан переехал в церковную звонницу и зажил новой жизнью.