Поделиться
«Будучи служителем Церкви, со дня революции, во время ломки старого быта и построения нового советского общества, пришлось пережить все гонения на церковнослужителей и на себе лично испытать вплоть до ужасов тюрьмы. И последующая жизнь моя в новом советском обществе выделяла меня как бывшего служителя Церкви, отставшего от современной культуры.
Вот это и навело меня на мысль оставить после смерти свое писание для любознательных, может, и прочитают и вынесут свой суд обо мне, грешном. Современный, беспристрастный, хотя и не верующий человек прочтет, как историю времени построения нового советского общества, а верующий – как борьбу со старыми традициями и гонение на Церковь во время революции. <…> Я писал о фактах кратко и насколько мог ясно. При пространном описании получилась бы большая книга, требующая большого времени для прочтения».
Воспоминания обычного русского крестьянина Ивана Степановича Карпова, названные «По волнам житейского моря» - фрагменты из которых нам читает Сергей Агапов, - то есть жизненное свидетельство представителя того сословия, которое безвозвратно ушло на дно отечественной истории, не оставив почти никаких частных свидетельств о своём бытии – событие совершенно невероятное.
Без внутреннего сердечного резонанса эту книгу прочитать мне было бы трудно.
В ней много горького, и счастливого, закономерного и непостижимого, страшного и умилительного, всякого.
Судьба этого человека (Иван Степанович родился в конце позапрошлого века и умер в 1986 году, в своем скромном домике, рядом со своими пчелами) - так и просится в житие, об этом думаешь почему-то чуть ли не с первых страниц. И дело не только в том, что он высказался за раздавленное эпохой русское крестьянство.
С ранних лет он с горечью думал и о тех, кто приучил себя жить без Бога, для кого конец земной жизни – конец жизни всякой.
«…Печальное положение, ужасное! <…> К счастию человечества, Бог не оставил человека в пол¬ном неведении о Своем бытии и создании вселенной, и во время потребное открывает о Себе, и сподобившиеся такого откровения сознают, что везде присутствующее, всевидящее око Божие видит все их дела, мысли, намерения и желания и все будущее человечества. И это для меня так достоверно и неопровержимо, как неопровержимо реально мое существование. В Боге мой покой…»
Это последние слова рукописи. Последние письменные слова северного псаломщика и пчеловода, коренного русского крестьянина, потерявшего на Отечественной войне двух сыновей, получавшего в старости 28 рублей пенсии.
Искусный резчик по дереву и горячий любитель церковной и академической музыки, играющий вечерами на старой фисгармонии. Неутомимый огородник и садовод, истовый труженик.
Последние годы он тяжело болел, но отошел легко, мгновенно.
Я не знаю, кто писал в самом начале книги «По волнам житейского моря» текст «От редакции», – но там есть важнейший пассаж, который не дает мне покоя. Итак, еще до углубления в тему, до рассуждений о библейском многострадальном Иове, до цитирования самых последних слов карповской рукописи, которые вы слышали – нам повествуют об особом настроении, создаваемом книгой. И создает его та самая – дерзко назову ее святой – «отрешённость».
«Отсутствие особой рефлексии по поводу своих персональных страданий, превратностей своей, отдельной судьбы, без которой не обходятся даже самые значительные воспоминания, как правило, отражающие эпоху как события, лично переживаемые автором…»
О, если бы хоть в четверть такого понимания, пусть и к концу жизни, - научиться именно такому отношению ко всему со мною происходящему, - будь то радости или беды. Тихо. Благодарственно. И смиренно. Вот как этому научил себя раб Божий Иван, 98 лет проживший здесь и успевший подготовить себя к вечной жизни – там.
