— Смотри, дорогая, — Смольный монастырь на картине Айвазовского. Надо же — зашли в Феодосийскую картинную галерею и увидели место, где будет учиться наша Леночка.

— Ну что ты, Саш. При чем тут монастырь? Она в Санкт-Петербургский государственный университет поступила.

— Так в бывших монастырских помещениях её факультет и размещается.

— Не может быть!

— Не веришь мне — давай спросим кого-нибудь. Вот мужчина явно образованный. Простите, вы, случайно, не в курсе, что сейчас находится в здании Смольного монастыря в Питере?

— Я? В курсе. Там расположились несколько факультетов госуниверситета — одного из старейших образовательных центров в России.

— Вот туда наша дочка и поступила. Мы сами-то из Перми. А здесь, в Феодосии, отдыхаем. Зашли вот посмотреть бушующее море Айвазовского в подлинниках.

— И оказалось, что он не только море рисовал! Не могу налюбоваться на храм в золотых рассветных лучах на картине «Смольный монастырь!». Неужели и в нём теперь тоже учебные аудитории?

— К счастью, нет. Хотя собор Воскресения Христова, ставший смысловым центром полотна Айвазовского, немало пострадал в годы советской власти, но с 2009 года под его сводами вновь совершаются богослужения.

— Он, наверное, очень древний?

— Всё относительно. Картине, перед которой мы стоим, он почти ровесник. Айвазовский написал этот пейзаж в 1849 году, а Смольный собор достроили в 1835-ом.

— Достроили? То есть, заложен он был раньше?

— Гораздо раньше! У Смольного монастыря непростая история. Императрица Елизавета Петровна пожелала основать на берегах Невы женскую обитель, чтобы принять там постриг в старости. В 1749 году придворный архитектор Растрелли разработал проект, рабочие приступили к возведению храма и келейных корпусов. Но вскоре началась семилетняя война с Пруссией, строительство пришлось заморозить. Возобновили его только в 1762-ом, уже при Екатерине.

— А ведь она не жаловала монастыри!

— При Смольном царица учредила институт благородных девиц. Она поручила инокиням заниматься воспитанием девочек, но потом сочла эту идею неудачной, объявила, что монастырь не имеет будущности и упразднила его. И собор при Екатерине так и не достроили. Многие годы он стоял неотделанным, подвалы оказались затоплены водой, трещины на сводах грозили обрушениями. Только при Николае Первом храм обрёл законченные формы, был украшен, в нём зазвучали молитвы. И монастырь возобновили тогда же, в середине девятнадцатого века.

— Представляю, как горько было горожанам много лет видеть недостроенный собор.

— Но как они, должно быть, обрадовались, когда в храме начались службы! Мне кажется, это даже на картине Айвазовского отразилось.

— Так и есть. Как человек глубоко верующий, Айвазовский сочувствовал непростой судьбе обители. В то время, когда собор ожил, художник по личным причинам часто бывал в Петербурге. Так, в 1847 году он стал профессором Санкт-Петербургской академии художеств. А еще год спустя женился на Юлии Гревс, которая желала жить исключительно в северной столице. Иван Константинович воочию наблюдал добрые перемены в истории монастыря и запечатлел на картине своё отношение к ним.

— Но как возможно выразить отношение к чему-либо на холсте?

— Хотя бы с помощью символов. Художник использовал такие говорящие детали, как рассвет над собором, корабль с парусами, золотыми от солнца. В эмоциональной насыщенности и состоит ценность картины «Смольный монастырь». Пусть по сравнению с монументальными полотнами Айвазовского небольшой этюд выглядит скромно, он дышит радостью и надеждой.

«Картину Ивана Айвазовского „Смольный монастырь“ можно увидеть в Феодосийской картинной галерее».