Стихотворение, которое я сейчас прочитаю, было написано зимой 1982-го года, в политической тюрьме города Киева, а проще говоря — в изоляторе КГБ. Его автору — уроженке Одессы Ирине Ратушинской — исполнилось тогда 28 лет.

Итак, вовсю идет судебное следствие, в котором она отказывается участвовать.

Очень скоро ей присудят и срок: семь лет строгого лагеря да пять лет ссылки.

И лагерь она отсидит почти полностью. Заметим, что по статье «антисоветская агитация и пропаганда», в данном случае — за стихи и за мысли, — женщин в Советском Союзе столь сурово не наказывали очень давно.

Круто сыплются звёзды, и холод в небесных селеньях.
Этот месяц на взмахе — держись, не ослабя руки!
Закрываешь глаза — и за гранью усталого зренья
Конькобежец, как циркуль, размеренно чертит круги.
В черно-белой гравюре зимы исчезают оттенки,
Громыхает глаголом суровое нищенство фраз.
Пять шагов до окна и четыре от стенки до стенки,
Да нелепо моргает в железо оправленный глаз.
Монотонная хитрость допроса волочится мимо,
Молодой конвоир по-солдатски бесхитростно груб...
О, какое спокойствие — молча брести через зиму,
Даже «нет» не спуская с обмётанных треснувших губ!
Снежный маятник стёрся: какая по счёту неделя?
Лишь темнее глаза над строкою да лоб горячей.
Через жар и озноб — я дойду, я дойду до апреля!
Я уже на дороге. И Божья рука на плече.

Ирина Ратушинская, Декабрь 1982 год. Киев. Тюрьма КГБ.

«Поэзия привела Ратушинскую в застенок, но она же — и стала её помощницей, целительницей, укрепляющей силу духа», — писал в послесловии к её заграничной книге «Вне лимита», изданной в 1986-м, поэт и вынужденный эмигрант Юрий Кублановский. И, цитируя то, что мы слышали — «Я уже на дороге. И Божья рука на плече» — вопрошал: «Многие ли из нас имеют счастье сказать о себе такое?..»

Помню, как я волновался, встретившись с Ириной и её мужем Игорем в их московской квартире на рубеже веков, в начале 2000-х. При встрече она надписала мне тот самый «посевовский» сборник «Вне лимита», который я бережно храню.

...А теперь поделюсь другим, недавним её этюдом, появившимся в сетевом Живом журнале поэта весной 2016-го, — в дни, омраченные болезнью:

Вот такая долгая полоса,
Неуютная и бесплодная.
Ни травинки малой, ни колоска.
То калёная, то холодная.
Не сказать, что страшная полоса:
Бытовая она, потная.
Сохнет рот. Неласково телесам.
Что поделать,
На то и взлетная.

Ирина Ратушинская, «Полоса», 2016-й год

Вот здесь, как очень точно написала год спустя журналистка Юлия Горячева — и кроется самая суть отношения Ирины Ратушинской к бытию.

«Она была и остается прежде всего поэтом. Поэтом религиозным...»

Божья рука, по прежнему, на плече, дорогая Ирина Борисовна. Спасибо Вам за Ваши стихи, они помогали, помогли и продолжают помогать многим из нас, — любящим русскую классическую поэзию.