«Гонения на Церковь после революции». Диакон Михаил Гар

У нас в гостях был старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете диакон Михаил Гар.

В преддверии дня памяти новомучеников и исповедников Русской Церкви мы говорили о том, как и почему после революции начались гонения на Церковь, и каким образом в настоящее время сохраняется память о людях, пострадавших тогда за веру.

Ведущий: Алексей Пичугин

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте! Это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин, рад вас приветствовать и представляю нашего гостя: в ближайший час эту часть нашего «Светлого вечера» вместе с вами, вместе с нами проводит диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Здравствуйте!

о. Михаил

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Я тоже рад всех приветствовать и уже заранее поздравляю с наступающим днём новомучеников и исповедников Русской Церкви.

А. Пичугин

— Сам день — в грядущее воскресенье, 4 февраля. Мы сегодня накануне практически, послезавтра день памяти новомучеников и исповедников, и поэтому наша программа сегодняшняя, конечно, будет посвящена историческим событиям, которые привели к тому, что у нас появились новомученики и исповедники. Много говорили в наших программах про Собор 17-18 года, про революционные события, мы говорили в целом, говорили об отдельных документах Собора, говорили об избрании Патриарха, конечно, о времени Патриаршества Тихона, обо всём этом вы можете найти программы в нашем архиве на сайте Радио ВЕРА. Сегодня мы попробуем, во-первых, пойти чуть дальше, потому что после времени Патриарха Тихона наступает период, который, нельзя сказать, что в такой публичной сфере хорошо был представлен. Безусловно, у нас есть много специалистов, историков, которые им занимаются, занимаются историей Церкви именно этого периода, но вот так, чтобы об этом много говорилось в публичном пространстве в таком научно-популярном формате, вот этого, кстати, мне кажется, нет. Но всё-таки начнём заранее, начнём с более раннего времени: что формировало политику большевиков по отношению к Церкви? Почему, собственно, с самого начала у Церкви были, наверное, своеобразные весьма представления о наступившей большевистской власти, а у большевиков по отношению к Церкви, в общем, сразу была политика достаточно жёсткая?

о. Михаил

— Нам сейчас может показаться с высоты прожитых лет, что когда пришла власть новая, когда большевики добились наконец этой искомой ими давно власти, что прямо вот всем казалось, кто жил тогда, что это всерьёз и надолго, но на самом деле, видимо, нет. Видимо, было ощущение, что это какая-то временная полоса, иногда так кажется, во всяком случае, одно несомненно: что большевиков первое время недооценивали.

А. Пичугин

— Мне кажется, это даже заметно по деяниям Собора, по тем документам, которые нам остались от Собора 1917-1918 годов, где сама система управления Церкви во многом осмысливается как система существования Церкви в свободном для неё государстве, то есть там есть такой фактический пакт о намерениях: «Мы бы хотели, чтобы Церковь существовала как основная конфессия, православие, без учёта мнения Церкви не решались те или иные вопросы в государстве», то есть это всё очень чётко было прописано, и вот эти документы, они ставят нас в такое положение при оценке их написания, как будто действительно их авторы не очень хорошо представляли, в какой ситуации оказалось государство, в какой ситуации оказалась Церковь.

о. Михаил

— Уж во всяком случае надеялись, что будет существование в правовом поле, пусть и в стеснённом каком-то положении, но масштаб проблемы осознавался довольно-таки быстро, и этому способствовало то, что с самого начала, как только большевики пришли к власти, они взялись за уничтожение отдельных представителей Церкви, развязали гонения с первых же дней. Мы помним убийство отца Иоанна Кочурова в Царском селе 31 октября 1917 года, помним и первого архиерея пострадавшего. Большевики, правда, открестились от его убийства, что они, мол, тут ни при чём.

А. Пичугин

— А кто же при чём?

о. Михаил

— Некие бандиты. Но так-то мы не сомневаемся, что это были большевики, которые только что пришли к власти в Киеве, и неподалёку от Киево-Печерской лавры они убили митрополита Владимира, почётного председателя Поместного Собора, самого в то время авторитетного из старшего поколения иерархов Русской Церкви, который занимал последовательно три столичных кафедры: Московскую, Петербургскую и Киевскую, он был выдающийся архиерей того времени. Он пострадал уже в возрасте солидном, ему было около 70 лет, тогда это было, конечно, определённое потрясение и для соборян, и для всех людей церковных. И, собственно, на Поместном Соборе было принято решение, что именно день его кончины будет специально посвящён памяти всех убиенных в годину лютую. К тому времени он уже был далеко не первой жертвой, он был первым только из архиереев, а так из духовенства уже было немало пострадавших, уже было понятно, что творит новая власть, уже было выпущено за несколько дней до того буквально известное послание Патриарха Тихона об анафематствовании творящих кровавые расправы, и словно бы в ответ на этот голос Патриарха произошло убийство митрополита Владимира.

А. Пичугин

— Мы сейчас отмечаем день памяти новомучеников и исповедников 4 февраля, но дата гибели митрополита Владимира 7 февраля, и в Свято-Тихоновском, конечно же, будут проходить богослужения и памятные мероприятия. Кстати, почему 4 февраля у нас всё-таки день новомучеников и исповедников?

о. Михаил

— Ближайший воскресный день ко дню убиения митрополита Владимира. Такое благословение было дано священноначалием, чтобы как можно больше людей смогли принять участие в праздновании памяти новомучеников, поэтому это всегда либо сам день, если он совпадает с воскресным днем, либо ближайшее воскресенье, в этом году 4-е. У нас будут в университете мероприятия и 4-го, и 7-го, 4-го будет после литургии в 12.00 такое просветительское мероприятие с экскурсией по Соборной палате, где не раз бывал сам митрополит Владимир, где проходили заседания Поместного собора, где всё сохранилось более или менее, как было. Да, конечно, после разрухи здание восстанавливалось, но планировка его...

А. Пичугин

— Но был такой, совсем конструктивистский дом на его месте, вернее, он был перестроен в такой конструктивистский дом.

о. Михаил

— Он был перестроен внешне, а вот внутри достаточно было снести перекрытие, устроенное киностудией документальных фильмов, и весь объём и Князь-Владимирского храма, и Соборной палаты оказался вновь таким, каким был прежде, так что вот и Соборную палату, и Князь-Владимирский храм, и галерею памяти участников Поместного Собора, и музейные комнаты можно будет посетить 4 февраля.

А. Пичугин

— А богослужение, на него можно просто прийти? Потому что, я так понимаю, всё-таки в храме в Лиховом переулке не так много места, чтобы поместилось много людей.

о. Михаил

— Места много, Соборная палата очень большая. До революции там регулярно проходили разные мероприятия, лекции, концерты, и сейчас они возрождены. Сейчас там расставлены аккуратно стулья с номерочками, а до революции поплотнее их ставили, и помещалось до тысячи человек в Соборную палату, так что там будет доступ всем. Причём в этот день не нужно будет, чтобы попасть на богослужение, никаких документов с собой брать заранее, но кто подойдёт попозже, можно на всякий случай взять паспорт, поскольку учебное заведение, могут спросить, а так эти мероприятия открытые. 7 февраля будет вечер памяти митрополита Владимира, специально он, поскольку это будний день, будет проходить в 19.00, это тоже очень важно: вспомнить и самого митрополита Владимира, и обстоятельства его жизни, о нём можно рассказать очень многое, и то, что довольно известно, и то, что обычно остаётся в тени. Будут также ещё отдельно две экскурсии для всех желающих 5 и 9 февраля в 18.30.

А. Пичугин

— Так что, друзья, если вы будете в Москве, если вы интересуетесь историей, особенно историей репрессий, историей новомучеников, почитаете новомучеников — приходите в Свято-Тихоновский университет, в Лихов переулок, дом 6, строение 1. Ну вы сразу поймёте, зайдя в Лихов переулок, что самое такое масштабное, массивное здание с большим входом, красного цвета и с куполом, но купол там из переулка, может быть, не так хорошо виден, а колокольня видна хорошо, и вот туда зайдёте, всё там будет проходить.

А. Пичугин

— Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у Светлого радио сегодня диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Церкви в православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Итак, мы говорим о том, как и почему происходили гонения. Действительно, мы не так много, может быть, самому феномену гонений уделяли времени в наших программах, вот я вспоминаю, о чём мы только не говорили в рамках наших передач вечерних, исторических в том числе, но вот почему именно гонения, природа этих гонений, вот мы её не раскрывали. А действительно, ну вот почему настолько Церковь, и только ли Церковь становилась для большевиков таким камнем преткновения? Ведь если задуматься, то эти гонения ранней советской власти, мы сейчас не говорим о годах «большого террора», но ранней советской власти, да и в годы «большого террора», в общем-то тоже, они затрагивали Церковь не потому, что это, как у нас часто говорят: «потому что большевики — сатанисты, а церковь вот Христова, и поэтому её гнали», это очень просто было бы сказать именно так, но это сложный процесс. Вообще репрессии первых лет советской власти, они были достаточно широко направлены, и далеко не только священнослужители впадали под этот каток.

о. Михаил

— Надо сказать, что очень уж накопился большой объём социальных противоречий к началу XX века в Российской империи и большевики, и другие социалисты, они были единодушны, пожалуй, в том отношении, что необходимо избавиться от эксплуататорских классов, необходимо свергнуть народу с себя их бремя, возложенное ими бремя, и в этом смысле все, кто с их точки зрения имел к этим эксплуататорам отношение, должен был быть тоже ликвидирован. И здесь оказывались рядом друг с другом и те, кого мы называем капиталистами, и те, кого мы вообще называем людьми «бывшими», людьми, которые не являлись, с точки зрения социалистов, социально близкими к простому народу, и сюда же попадало и духовенство, попадало во многом потому, что Церковь от государства не была отделена, и, собственно, государство, действительно рассматривало Церковь зачастую как какую-то свою функцию. Но не вдаваясь подробно в этот вопрос, можно, пожалуй, сразу сослаться на довольно известный документ: личное письмо товарища Ленина известному писателю Горькому. Личное письмо датируется 1913 годом. Да, действительно, они обсуждали определенную тему, и в ответ на реплику Горького Ленин его как бы вразумляет, он пишет ему прямо так, что «... всякий боженька есть труположество, именно потому всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой, есть самая опасная мерзость и самая гнусная зараза».

А. Пичугин

— Но одно дело, когда мы говорим об этом в таком теоретическом ключе: вот Горький пишет, и Ленин пишет Горькому. Другое дело, когда Ленин приходит к власти и сталкивается с реалиями существования, здесь теоретизировать можно сколько угодно, но ты сталкиваешься с реальностью, вот Церковь — это абсолютно реальность.

о. Михаил

— Да, даже не то, чтобы теоретизирует Ленин, он говорит про то, что религия отжила своё, но её продолжает использовать вот эта самая власть эксплуататорских классов. Вот ещё тогда же, в 1913 году, власть-то была прежняя, он поэтому так и пишет, что это «невыносимейшая мерзость». Даже на Западе, где уже абсолютизма нет в большинстве стран, но тем не менее и там то же самое. Но это да, а когда большевики действительно приходят к власти, то они сталкиваются и быстро довольно понимают, что много верующего народа, что высок церковный авторитет, что одновременно с приходом к власти большевиков у нас восстановлено Патриаршество, и святитель Тихон очень любим в русском народе православном, и не только в русском, а вообще во всей нашей стране. И они понимают, довольно быстро начинают понимать, что так просто, какими-то полумерами, даже рядом расстрелов, не справишься с церковным авторитетом, что это серьёзнейшая для них проблема.

А. Пичугин

— Но мы при всём при этом видим, что ряд советских законодательств о культе ранних дает такую зримую свободу верующим: ну вот раньше вы были связаны тем-то, тем-то и тем-то, начиная с декрета «Об отделении Церкви от государства», мы видим первое время, что ряд законов направлен на то, что у верующих создаётся впечатление действительной свободы.

о. Михаил

— Декрет, да, казался он поначалу чем-то более-менее нормальным, но ведь люди внимательны и сразу увидели, что уже начиная с выхода этого декрета Церковь исключается из правового поля, суживается понятие Церкви, она начинает пониматься исключительно как, скажем, какая-то совокупность приходов, вот с приходами власть готова иметь дело, а ничего над приходами признавать уже не готова.

А. Пичугин

— Но при этом Патриарх Тихон — это реальность. Вообще церковное управление в лице одного Патриарха — это не церковное управление, об этом прямо говорит Собор, потому что он выстраивает вертикаль определенную, это Синод, это высшее церковное управление, это другие структуры, которые обязательны для того, чтобы Церковь функционировала как единый организм, более того, Церковь, отделённая от государства. Но ничего из этого, там Синод, который был при Патриархе Тихоне, его сложно было назвать постоянно действующим, реально существующим, но при всём при этом Церковь управляема. И вот как раз я предлагаю вам поговорить про тот период, который наступил после Патриарха Тихона. Всё-таки патриарх Тихон — это ещё такая досоветская фактически реальность, пускай он был избран в условиях Собора, проходившего во время революционных событий, всё равно можно сказать, что большевики встретились с Церковью в лице уже действующего Патриарха фактически, поэтому, несмотря на аресты, несмотря на попытку полностью дестабилизировать ситуацию, несмотря на обновленчество возникшее, всё равно Патриарх до 1925 года продолжал управлять Церковью, пускай и от которой откалывались какие-то куски.

о. Михаил

— Да, тут, наверное, надо всё-таки отметить, что партия в своей программе 1919 года на очередном партийном съезде приняла программу, в которой было прописано, что задачей партии является ликвидация Церкви, по сути. Красиков, комментируя эти положения в партийной программе, сказал, что «необходимо отправить Церковь в архив истории». Вот эта принципиальная установка, она была зафиксирована уже действующей властью, это мы не можем пропустить, поскольку бывает, иногда возникает вопрос: а почему мы решили так? А вот это было записано в ключевом документе того времени в партийной программе. Дальнейший ход событий при Патриархе Тихоне известен достаточно хорошо, но мы, может быть, только отметим две вещи: одна вещь, что когда начался голод во многих областях, то власти решили воспользоваться им как поводом для того, чтобы арестовать Патриарха Тихона под предлогом сопротивления изъятию церковных ценностей в пользу голодающих, а затем заменить его новым церковным управлением обновленческим, мы его так сейчас называем, которое будет как бы лояльно советской власти. Правда, Троцкий в своей программе на этот счёт, в программной записке писал, что «для нас это будут враги завтрашнего дня, мы их ликвидируем потом, но сначала их руками повалим «тихоновщину».

А. Пичугин

— Ну, в общем, понятно, что ничего не вышло.

о. Михаил

— Да, строго говоря, не вышло, хотя, конечно, некоторые успехи были, но за обновленцами верующий народ не пошёл.

А. Пичугин

— Сложный вопрос, на самом деле это очень дискуссионный вопрос, потому что в какой-то момент мы видим, что в ряде епархий просто подавляющее большинство приходов обновленческие, а дальше всё зависело от того, как на этих приходах относились... Во-первых, очень по-разному относились к тихоновской Церкви, вот яркий пример из Пскова, когда в 1923 году архиерей, занимавший Псковскую кафедру, по-моему, его звали Геннадий Туберозов, если не ошибаюсь, он не примыкал к обновленцам официально, но активно участвовал в их деятельности, он ходил на заседания живоцерковников, он выступал очень много с ними вместе, но он официально к обновленчеству не примыкал. А где-то наоборот, полностью обновленческая епархия, но при этом к нескольким тихоновским приходам оставшимся отношение было вполне лояльное, то есть вот мы, наверное, не можем, мы всё время пытаемся объяснить, почему обновленчество — это так плохо, но при этом забываем о каких-то частностях, о том, что ситуация развивалась, она была очень неоднородной, обновленцы были разными, отношения с государством обновленцев тоже, в общем, сразу не заладились.

о. Михаил

— Были обновленцы по ошибке, но они быстро принесли покаяние.

А. Пичугин

— Нет, смотрите, когда обновленцы выбирали Виталия Введенского, это же известная история, серым кардиналом почти всегда был Александр Введенский, но нужно было выбрать какого-то лидера, и вот первоиерархом выбирали Виталия Введенского, потому что, по словам Александра Введенского, «он так в душе и остался белёвским протоиереем» и всерьёз никаким обновленцем не был, просто потому что не очень понимал, что это такое. Но, тем не менее, вот он много-много лет был обновленцем, покаяние он поздно принёс, и потом он уже до конца жизни был архиереем Московской Патриархии, в Сокольниках у себя служил, но всё равно вот идейно ну какой он был обновленец?

о. Михаил

— У нас в университете недавно был завершён проект «Слово новомучеников» — это видеосюжеты довольно краткие, в среднем 15-минутные, в центре каждого видеосюжета важнейший какой-нибудь документ эпохи, во всяком случае, даже когда он менее известный, он говорит о чём-то принципиально важном, пусть это даже иногда и документ совсем личного происхождения. Но среди прочего, среди выпусков, посвящённых новомученикам непосредственно, есть выпуски, в центре которых документы, выпущенные властями. И как раз такой выпуск есть, где мы читаем «внутреннюю инструкцию ГПУ», отправленную из Киева по губерниям, архивный документ очень ценный, где подробно описывается, как должно ГПУ учреждать обновленческие ячейки, как, зачем, почему. Это неопровержимое доказательство учреждения обновленчества со стороны этого ведомства.

А. Пичугин

— Это безусловно. Сама идея пойти в 1922 году к Патриарху Тихону на подворье Троице- Сергиевой лавры наверняка тоже была инспирирована там же.

о. Михаил

— Да, теперь это тоже доказано отцом Сергием Ивановым.

А. Пичугин

— Это доказано, да?

о. Михаил

— Да. Монография выйдет вот-вот.

А. Пичугин

— А, ну вот видите, она ещё не вышла.

о. Михаил

— Статьи есть уже.

А. Пичугин

— А, может быть, потому что для меня это абсолютно явно, но я не находил каких-то подтверждений этому.

о. Михаил

— И то, что за обновленцами в массе своей народ верующий не пошёл, это тоже всерьёз подтверждено в последней диссертации докторской отца Александра Мазырина, там очень подробно разобран этот вопрос. Да, действительно, бывала где-то проблема, что на некоторых приходах «что ни поп, то батька», как говорили люди простые, но это далеко не везде. Вот сам я держал в руках документы из архива Московского обновленческого епархиального управления, и там, где дело касалось Клина, так уж попались там документы...

А. Пичугин

— Клин, вы имеете ввиду город?

о. Михаил

— Подмосковный город Клин, где был обновленческий епископ очень активный, отец известного авиаконструктора Поликарпова, такой тоже протоиерей бывший, рукоположенный в епископы в обновленчество в женатом состоянии.

А. Пичугин

— Тоже не редкость.

о. Михаил

— Не редкость, конечно. Он писал большие донесения в своё управление, и вот мы знаем, что он там страшно радовался, что наконец-таки в собор, где он пытался служить, сразу пришло 200 человек. В принципе, не так много, но это было следствие конфликта на каком-то тихоновском приходе. «А так у нас никого не было, — писал он так, — человек пять ходило, а тут вот сразу какая-то треть общины откололась откуда-то, и вот у нас теперь есть люди. Я понимаю, что это не наше достижение, — пишет он, — но всё-таки для нас это событие».

А. Пичугин

— Ну, а Левитин-Краснов про Ленинград там... В Ленинграде всё было не так однозначно, например.

о. Михаил

— Ну что же сказать, Краснов человек тоже непростой, к его свидетельствам надо относиться аккуратно.

А. Пичугин

— Но это же воспоминания, он же свидетельствует без какой-либо оценки, он свидетельствует, там, знаете, мы найдём и про «григорианский раскол», и про обновленчество, и про Патриаршую Церковь.

о. Михаил

— Так признать, со своей колокольни, конечно, ничего не сделаешь. А так в северной столице, конечно, наибольшей популярностью пользовался расстрелянный митрополит Вениамин. Люди знали, кто их действительно духовный отец настоящий.

А. Пичугин

— Да, но митрополит Вениамин уже расстрелян, а мы говорим о событиях, которые... Вот расстрел митрополита Вениамина — это всё-таки самое начало обновленчества.

о. Михаил

— Да, как раз в связи с этим он и был расстрелян, что бы не писали, это поводом послужило, что он их запретил в священнослужении.

А. Пичугин

— Да, и Алексию (Симанскому) пришлось их восстановить. Но это, к сожалению, не помогло владыке Вениамину. Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Мы говорим о новомучениках и исповедниках накануне дня их памяти, сегодня 2-е, день памяти 4 февраля в этом году, и продолжим говорить через минуту.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио, друзья, напомним, что в гостях у нас сегодня диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Православной Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Мы накануне дня памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской говорим о событиях ранней советской власти. Сразу давайте напомним о мероприятиях, которые будут проходить в Свято-Тихоновском университете по адресу Лихов переулок, дом 6, в Москве, в центре, метро «Цветной бульвар», метро «Трубная», метро «Маяковская». Вы можете прийти 4 февраля на торжественное богослужение, начало в 8.30 утра. И после службы будет просветительское мероприятие, тоже важно, посвященное памяти новомучеников, с экскурсиями, это правда очень интересно, приходите, в 12 часов оно начнётся. И 7 февраля, в день памяти священномученика Владимира (Богоявленского), собственно, чья кончина, чьё убийство стало поводом эту дату рассматривать как память новомучеников, пострадавших от гонений на Церковь, в Свято-Тихоновском пройдёт ещё одно большое мероприятие в 7 часов вечера, посвящённое памяти владыки Владимира, священномученика Владимира Богоявленского. Мы говорим сегодня о событиях, которые происходили в 20-е годы в нашей стране, о феномене гонений, о том, что же там было, и вот, знаете, мы полчаса всё говорили о событиях, которые послужили причиной тому, что в общем, этот краткий период Патриаршества Тихона, святителя Тихона с 1918 по 1925 год, всего 7 лет, и потом у нас много-много лет местоблюстительства. И вот эта история с местоблюстительством, она, как я уже говорил, в таком научно-популярном сегменте мало изучена, о ней мало написано не научных книг, может быть, я ошибаюсь, может, мне не попадались, не знаю, но мне вот почему-то так кажется, хотя это очень интересный период, в котором не так просто разобраться. Давайте вот уже сразу вторую часть программы этому посвятим: 1925 год, умирает святитель Тихон, и есть его завещание.

о. Михаил

— Ещё в 1918 году было вынесено соборное определение, стало понятно, что может получиться, что власти не дадут созвать новый Поместный Собор, и в случае кончины или ареста Патриарха, или даже расстрела, например, будет непонятно, как избирать его преемника, и вот на этот случай Собор вынес специальное определение, что лично Патриарх Тихон и только он, должен составить секретное завещательное распоряжение, в котором укажут три кандидатуры тех, кто будут после него местоблюстителями Патриаршего престола.

А. Пичугин

— А почему завещание Патриарха Тихона некоторые специалисты считают подделкой?

о. Михаил

— А это не то завещание, это разные совсем вещи. Завещание о местоблюстительстве содержит только имена, а есть ещё текст, который именовался и даже был опубликован в центральных газетах как завещание.

А. Пичугин

— «Известия», в частности, опубликовали, это известная история.

о. Михаил

— Это другой документ, который, как доказано теперь полностью, Патриарху Тихону не принадлежит совсем.

А. Пичугин

— Есть несколько вариантов его редактуры, их сравнивали, я помню.

о. Михаил

— Да, да. Это подделка, о ней можно рассказать даже и отдельно, но, пожалуй, мы всё-таки остановимся на самом завещании о местоблюстительстве. Дело в том, что это вот подложное завещание — это, по сути, почти будущая декларация митрополита Сергия, о ней у нас речь впереди, это такая её начальная стадия.

А. Пичугин

— Ну и сама декларация тоже не одну редактуру выдержала.

о. Михаил

— Да. Так что то, что составляли органы госбезопасности, это другой вопрос, мы не можем это назвать завещанием Патриарха Тихона самого. А завещание — это имена, три человека. Несколько раз Патриарх Тихон их менял, и последнее завещание, которое вступило в силу по его кончине, содержало три имени таких: митрополит Кирилл Казанский, митрополит Агафангел Ярославский и, наконец, митрополит Пётр Крутицкий. Собственно, первым двум архиереям власти с самого начала не собирались давать возможность стать преемниками Патриарха Тихона, они находились в заключении, их, естественно, оттуда ради этого никто бы не выпустил, вступить где-то там в должность тоже оказалось нереально, а вот митрополиту Петру Крутицкому власти позволили стать местоблюстителем.

А. Пичугин

— Буквально два слова о его личности, потому что человек, который стал священником и впоследствии сразу же почти архиереем, до этого большую часть жизни провёл как мирянин, очень церковный человек, безусловно, связанный с Церковью всей своей жизнью, но он не был священником.

о. Михаил

— Мы смотрели его должность дореволюционную по табели о рангах и сопоставляли с воинскими званиями, так вот, я уже подзабыл, генерал-майор или какой-то ещё генерал через дефис, но это генеральская должность была по сути: он был действительным членом Учебного комитета Русской церкви, таких действительных членов было несколько человек, и в частности, он ведал всем начальным духовным образованием во всей Российской империи. Это был очень крупный церковный чиновник, один из немногих, и поэтому сказать, что да, он конечно был мирянин, но при этом он был хорошо известен, и архиереи знали, кто это такой, и даже несколько трепетали перед ним, потому что если в какой-нибудь епархии обнаружится недостаточное попечение, назовем это так, о духовных училищах, то им пришлось бы иметь дело тогда, архиереям, с митрополитом Петром будущим, тогда Петром Фёдоровичем Полянским. Он, естественно, потерял свою работу, свою эту службу, как только произошла революция, октябрьский переворот, потому что были закрыты все духовные школы и уже не имела смысла его должность. Он попытался устроиться на какие-то еще работы, но там на него быстро написали донос, правда, дело обошлось, но пришлось уйти, и его Патриарх Тихон пригласил в качестве помощника в управлении Московской епархией, своего личного помощника, такой помощник должен был быть в сане епископа. Патриарху, просто по его положению, должна была предаваться в управление так называемая патриаршая область, это, собственно, Москва с епархией и еще ставропигиальные монастыри, ну и еще кое-что, что управляется непосредственно Патриархом. И вот таким наместником патриаршим должен был быть в этой области какой-то архиерей, чтобы Патриарху было легче нести это бремя, и вот его в таком качестве мыслил святитель Тихон, пригласил его, поговорили, и потом будущий митрополит Петр рассказывал своим домашним, он семьи не имел собственной, но у него были родственники, был брат, была семья брата. Он им говорил, что «сейчас вот если я откажусь, то буду предателем Церкви, а если соглашусь, меня скорее всего расстреляют». Он согласился. Был рукоположен не сразу, не в первый день, но довольно быстро, в течение нескольких месяцев был рукоположен в епископа, сначала была священническая хиротония, монашеский постриг, некоторое время он побыл наместником московского Златоустова монастыря в районе метро «Китай-город», а уже потом он стал епископом Подольским, Подольск — подмосковный город, такая вот есть кафедра. Там он был арестован некоторое время спустя, ну как там — в Москве конечно, потому что в Подольске он никогда не жил и резиденции там не имел. Отбыл ссылку в Великом Устюге, там очень красивое место: Дымковская слобода, напротив города, напротив Соборного дворища, через реку Су́хону. Я сам видел это место, его постоянно видишь перед глазами, как только вспомнишь, там очень хорошо. Он там как бы пересидел пик обновленчества и вернулся из ссылки, и тогда уже Патриарх Тихон его вновь возвратил на прежнюю должность, но уже он титуловался не епископом Подольским, а митрополитом Крутицким, и стал он ближайшим помощником святителя Тихона. Собственно, держался он очень смиренно всегда всю жизнь, и, видимо, властям показалось, что он какой-то по сравнению с Патриархом Тихоном, не такой популярный, не такой известный, не такой яркий, и, может быть, удастся заставить его делать то, что угодно власти, получится. Так власти, видимо, рассуждали. Но в частности, они уже тогда замышляли то, что им потом удалось в случае митрополита Сергия: осуществить легализацию церковного управления на условиях, которые диктовали органы госбезопасности. Делалось это для подрыва церковного авторитета, потому что если какой-то архиерей, который возглавляет церковное управление, выполнит условия властей, то верующему народу это не понравится. Скажем, заявит открыто не просто о лояльности, а о политической солидарности с советской властью, выпустит указ о поминовении властей за богослужением, будет переводить, назначать, увольнять архиереев так, как опять-таки скажут власти, то вот уже будет повод у верующего народа усомниться в таком церковном управлении, и кто-то будет отделяться, и тех людей, кто будет отделяться, опять же, духовенство, архиереев и мирян, их будет легче выявить, обвинить в антисоветской деятельности контрреволюционной и от них быстрее удастся избавиться.

А. Пичугин

— Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви при Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Итак, власти согласились на выбор митрополита Петра местоблюстителем. Ну, соответственно, 58 его архиереев утвердили.

о. Михаил

— Да, утвердили, безусловно. И вот власти рассчитывали, что, может быть, потом и его авторитет пострадает, и вот как-то они надеялись, что он будет действовать по их указанию ради легализации церковного управления, а оно вне закона стояло с самого момента выпуска декрета «Об отделении Церкви от государства». Но митрополит Петр ни на какие условия властей не соглашался, он не выполнил даже какие-то самые элементарные требования, например, такую мелочь от него хотели, как увольнение с Киевской кафедры давно уже эмигрировавшего митрополита Антония (Храповицкого), он даже это отказывался сделать, и пытался говорить, что он только местоблюститель, что он не утвержден как патриарх, поэтому вот он не считает себя вправе. Но когда он выпустил документ о том, что обновленцы — это не Церковь, и о том, что никакого союза с ними невозможно в принципе, и их единственная возможность вернуться в Церковь — это индивидуальное покаяние каждого желающего, индивидуальное, и при этом еще и публичное, то есть каждый по отдельности должен публично заявить, что он раскаивается в своем заблуждении, что присоединялся к обновленцам, вот после этого власти уже только искали повод, чтобы его арестовать и провернули выдающуюся провокацию для этого, она тоже в литературе описана, и да, это дало возможность обвинить митрополита Петра в связях с контрреволюционными силами за рубежом. И он был арестован в ночь с 9 на 10 декабря того же 1925 года, когда скончался святитель Тихон. Получается, такого активного местоблюстительства было отведено митрополиту Петру всего лишь 8 месяцев, с 7 апреля по 10 декабря. Даже с 12 апреля, 7 апреля это кончина Патриарха Тихона, а с 12 апреля — утверждение митрополита Петра. И дальше вступило в силу уже завещание митрополита Петра. Часто спрашивают: а Собор давал право составлять завещание только Патриарху Тихону, а митрополиту Петру такое право не давалось, почему же он воспользовался этим механизмом? Вот ответ на этот вопрос очень простой: его завещание не такое, как у Патриарха Тихона, он оставлял по себе просто заместителей, как начальник, когда по какой-то причине не может исполнять обязанности свои, он оставляет заместителя для текущих дел, не для принципиальных решений, и вот по этому завещанию митрополита Петра, его обязанности во время его отсутствия должен был исполнять, первым пунктом значился митрополит Сергий Старгородский. Надо сказать, он и приступил к исполнению этих обязанностей, как только был арестован митрополит Петр, и дальше, в ближайший год он эти обязанности исполнял, и этот период называется обычно «первым заместительством митрополита Сергия». При этом митрополит Сергий был до того изрядно дискредитирован, потому что еще в 1922 году он подписал «Меморандум трёх» так называемый, в котором призвал всех присоединяться к обновленцам, это был политический шаг, он, может быть, думал, что так удастся обновленцев настоящих переиграть, но у нас нет ни одного доказательства его действительной мотивации. Во всяком случае, какое-то время он побыл в обновленчестве формально, и потом, когда Патриарха Тихона власти решили не расстреливать, решили не проводить показательный процесс над ним и позволили ему под подписку о невыезде выйти вновь на свободу и вновь приступить к Патриаршему правлению, тогда митрополит Сергий в 1923 году принес покаяние, но уже люди помнили, и епископат знал за ним этот «Меморандум трёх», но тем не менее митрополит Сергий себя уже в 1926 году зарекомендовал с лучшей стороны: он очень удачно сумел расправиться с очередной затеей органов госбезопасности, так называемым «Григорианским расколом», он также успешно преодолел интригу ОГПУ, когда это ведомство попыталось посеять рознь между освобождаемым из ссылки митрополитом Агафангелом Ярославским и митрополитом Сергием, и тут он повел себя достаточно мудро, и авторитет митрополита Сергия к середине 1926 года стал выше прежнего. Опираясь на тихоновский епископат, верный заветам Патриарха Тихона, он надеялся, что как-то вот удастся сочетать и авторитет церковный, и, может быть, таки договориться всё-таки с властями на каких-то условиях о легализации.

А. Пичугин

— Власти, надо сказать, что официально не были против легализации, они предлагали кандидатов в члены Священного Синода.

о. Михаил

— Удобных ОГПУ.

А. Пичугин

— Удобных ОГПУ, безусловно, но на словах вот не было такого, что никакого Синода, никакого управления, ничего вообще не было.

о. Михаил

— Это была принятая властями политика, они действовали сознательно именно таким образом, их цель была разложить Церковь изнутри, подорвать её авторитет вот таким способом. Но вот митрополит Сергий, как искусный политик церковный, думал, быть может, что получится всё-таки как-то преодолеть в какой-то мере эту сложность, но дело всё-таки кончилось его арестом в конце 1926 года, тоже в декабре, и непосредственным поводом к этому аресту стало опять-таки довольно известное дело о попытке тайных выборов патриарха. Единственным кандидатом, основным кандидатом должен был бы стать митрополит Кирилл Казанский, авторитетнейший иерарх, но попытка была ещё скромная, это был только письменный опрос архиереев о самой возможности выборов и о фигуре кандидата. Многие подписали соответствующий документ, но власти выявили всех подписавших, выявили тех, кто участвовал в этом деле, кто инициировал его, и митрополит Сергий, который, вообще-то говоря, не желал этих выборов, но не мог противостоять голосу многих епископов, вот он так затягивал это дело тщательно, тем не менее он был тоже арестован и даже записан как один из руководителей этой инициативы в деле. Но дальше, после ареста митрополита Сергия, соответственно, должно было вступить в силу дальше завещание митрополита Петра, митрополит Сергий завещание не оставлял. Соответственно, должен был быть второй кандидат из завещания митрополита Петра, но этот второй кандидат отказался, и это был митрополит Михаил (Ермаков) такой, он сразу отказался. Тогда третий кандидат был задействован, тоже известный иерарх и, надо сказать, весьма авторитетный — митрополит Иосиф (Петровы́х). Вот он, хотя и не отказывался, но он прекрасно понимал, что, учитывая его биографию, его исповеднический путь, уже до этого понятный всем, власти не позволят ему ни на миг быть даже заместителем Патриаршего местоблюстителя, поэтому он, сориентировавшись в обстановке, быстренько пишет уже своё завещание, и в этом его завещании значатся три архиерея уже как бы рангом пониже, там уже нет митрополитов, там три архиепископа: Корнилий (Соболев), Фаддей (Успенский) и Серафим (Самойлович), но ни первому, ни второму власти зелёный свет не дают, они знают, что это тоже мужественные исповедники. Ну, владыка Фаддей Тверской вообще довольно известный святой из новомучеников, известный святостью своей жизни, его арестовали по пути в Москву, когда он ехал из Астрахани вступать в должность. Остался Серафим (Самойлович).

А. Пичугин

— Вот это очень отдельная история, но время наше уже подходит к концу, я предлагаю историю владыки Серафима (Самойловича) обсудить отдельно.

о. Михаил

— Да, мы просто скажем, что он сто дней управлял.

А. Пичугин

— Сто дней местоблюстительства, это уже нарицательным стало для историков, которые занимались этим делом.

о. Михаил

— Сто дней заместительства архиепископа Серафима. И вот, когда власти поняли, что с ним они тоже не договорятся, они за это время договариваются с митрополитом Сергием, который в тюрьме, и он возвращается на свободу, ему возвращают это заместительство, начинается его, так называемое, второе заместительство, и вот это уже новый период, когда он действует на тех условиях, что продиктовали власти.

А. Пичугин

— Отдельная история, я думаю, мы отдельно о ней поговорим, и про второй период заместительства митрополита Сергия, и про сто дней Серафима.

о. Михаил

— Да: декларация, указ о поминовении, появление такой церковной оппозиции, ее называют иногда «правой», иногда «непоминающими», все это вот мы помним, что это было. И заканчивается это заместительство расстрелом митрополита Петра.

А. Пичугин

— Это 37-й год уже.

о. Михаил

— Мы подчеркнем одну важную деталь, принципиально важную: что условия жизни митрополита Петра, начиная с ареста, постоянно ухудшаются, и выпуск декларации митрополита Сергия означает его полную изоляцию в зимовье Хе. Когда он пытается митрополиту Сергию писать оттуда письма, тогда его помещают в одиночную камеру, и последние 8 лет своей жизни он проводит в одиночке, вплоть до расстрела.

А. Пичугин

— Ему даже гулять впоследствии не разрешили. Сначала ему разрешали прогулки, потом запретили прогулки на открытом воздухе, а потом только ночью и только совсем немного.

о. Михаил

— Исполняется вот это, что он — тот камень, на котором Господь сохраняет Русскую Церковь в единстве.

А. Пичугин

— Спасибо большое. С нами сегодня был дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви при Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Послезавтра, 4 февраля, мы отмечаем день памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, в Свято-Тихоновском университете в храме, в Соборной палате по адресу Лихов переулок, дом 6 пройдет торжественное богослужение, а потом просветительское мероприятие, литургия начнется в 8.30, мероприятие в 12. А 7 февраля, в день памяти Владимира Богоявленского, митрополита, первого архиерея, убитого большевиками, в Свято-Тихоновском тоже пройдет вечер его памяти, вечер, на котором можно будет тоже много всего интересного узнать, если придете в Свято-Тихоновский университет, Лихов переулок, дом 6, строение 1. Спасибо, мы прощаемся, до новых встреч, всего хорошего, будьте здоровы, до свидания.

Все выпуски программы Светлый вечер

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

Дело дня

У Даши есть все шансы окончательно победить болезнь, давайте ей поможем

Скачать

Иногда в жизни случаются ситуации, к которым невозможно подготовиться, например, человек сталкивается с тяжёлой болезнью. Она застаёт врасплох, забирает силы и ресурсы. В такие моменты помощь добрых людей и благотворительных фондов становится проблеском света, надеждой, которая мотивирует не сдаваться.

Воронежский фонд «ДоброСвет» объединяет десятки неравнодушных сердец со всей России и вместе с ними приходит на помощь болеющим детям и их близким. Оплачивает лечение и не только. Сейчас фонд проводит сбор в поддержку семилетней Даши Малюковой. И у нас с вами тоже есть возможность принять в нём участие.

Даша проходит лечение в онкоотделении воронежской больницы. У девочки опухоль в районе ключицы. Все необходимые процедуры и химиотерапию она преодолевает смело и даже старается подбадривать других детей. Тем, кто только прибыл в больницу, Даша рассказывает о том, как всё устроено, и что на самом деле здесь не страшно. А некоторых малышей заботливая девочка доводит за руку до процедурного кабинета.

Сама Даша прошла уже несколько курсов химиотерапии. Лечение помогало уменьшить опухоль. Однако тот препарат, который ей вводили, дал серьёзные осложнения на печень, поэтому врачи решили его заменить. Новое дорогостоящее лекарство родителям девочки необходимо приобрести самостоятельно, поскольку оно не входит в перечень бесплатно выдаваемых. Поэтому семья обратилась в фонд «ДоброСвет». На сайте фонда опубликована полная история Даши Малюковой, и есть возможность её поддержать. Подарим девочке шанс окончательно победить болезнь!

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Читать полностью

Другие программы

Светлый вечер

«Любовь как дар от Бога». Ольга Юревич

Скачать

У нас в студии была жена священника, многодетная мама, ведущая семейной школы при Марфо-Мариинской обители Ольга Юревич.

Мы говорили о любви как даре от Бога, как о заложенном в человеке потенциале, который нужно развивать и умножать.

Этой программой мы продолжаем цикл из пяти бесед о дарах Бога человеку.

Дары Бога нам мы часто воспринимаем как данность, а потому относимся к ним потребительски. А если напомнить себе, откуда что взялось? Жизнь как дар Бога. Время как дар Бога. Земля как дар Бога. Любовь как дар Бога. Таланты (включая главный — человечность) как дары Бога. Что изменится, если к этим дарам мы начнём относиться как к заданию на пути к обоженью?

Первая беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена жизни как дару от Бога (эфир 15.09.2025)

Вторая беседа с протоиереем Максимом Козловым была посвящена времени как дару от Бога (эфир 16.09.2025)

Третья беседа со священником Антонием Лакиревым была посвящена Земле как дару от Бога (эфир 17.09.2025)

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью

Другие программы

Вера и дело

«Стратегия в работе и жизни». Алексей Горячев

Скачать

Гостем программы «Вера и дело» был предприниматель с тридцатилетним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии Алексей Горячев.

Разговор строится вокруг его новой книги «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности» и вопросов, которые она поднимает. Алексей объясняет, что важно честно взглянуть на свою жизнь, определить ключевые сильные стороны и опереться на глубинные ценности, чтобы не превратиться в безличную «функцию» бизнеса. Стратегия, по его словам, — это не предсказание будущего, а навык жить с ясным вектором на год, пять и двадцать пять лет вперёд, возвращая энергию в сегодняшний день.

В беседе звучат рассуждения о лидерстве и ответственности, о том, как христианину соединить личные планы с промыслом Божиим и не перекладывать на Господа собственный выбор. Гость подчёркивает: ошибки не повод останавливаться, а материал для роста. Строя личную стратегию, мы учимся сотрудничать с Богом и открывать глубину собственной жизни.

Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова

М. Сушенцова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, у микрофона Мария Сушенцова, и сегодня мы продолжаем цикл программ «Вера и дело». В рамках этих программ мы встречаемся с предпринимателями, экономистами, иногда и чиновниками и обсуждаем с ними христианские смыслы экономики. С удовольствием представляю нашего сегодняшнего гостя — это Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. Добрый вечер, Алексей.

А. Горячев

— Добрый вечер, Мария.

М. Сушенцова

— Алексей, очень рада видеть вас вновь в нашей студии. Вы уже приходили к нам примерно год назад, и у нас был прекрасный разговор, один из первых в рамках этого цикла программ. Мне кажется, за этот год вы многое сделали, у вас есть такой серьезный плод вашей деятельности — это книга, которую вы опубликовали, и называется она «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». И сегодня мне хотелось бы наш разговор выстроить, если не столько вокруг самой книги, сколько вокруг темы, которая нами поднималась уже неоднократно в этой передаче, и к нам приходили письма в редакцию о том, что «пожалуйста, давайте обсудим, как человеку ориентироваться на жизненном пути, как ему быть на развилках и карьерных, и личных в разных временных моментах своего пути». Тема эта для нас очень близкая, востребованная, и сегодня хотелось бы вот об этом поговорить. Но прежде позвольте вас спросить: всё-таки книга — дело большое и долгоиграющее — как вы к этому шли, как возникла эта идея и трудно ли было писать?

А. Горячев

— Мария, спасибо большое за вопрос. Здравствуйте, дорогие друзья. Я думаю, что идея возникла просто из той ситуации, что я сам очень люблю книги. При этом я отдаю себе отчёт, что эта книга родилась во время, когда люди всё меньше и меньше читают книги. Но всё-таки остаётся какая-то часть людей, которые книги тоже любят. У меня у самого большая библиотека — порядка семи тысяч бумажных книг дома, и мне подумалось, что было бы здорово, чтобы я мог каким-то образом отделить себя от того нарратива, который я несу, и попробовать донести это в том числе через книгу. И я нашёл соавтора, уговорил его взяться вместе за эту сложную работу — Алексея Каптерева, и вот прошло полтора года работы, иногда мы от неё здорово уставали, и от разговоров, и от редакций, версий, потому что вы знаете, что редакция какой-нибудь фразы может её полностью поменять до изменения одного слова, и потом обратно это найти иногда сложно. Но вот сейчас на столе у нас лежит эта книга, и я этому несказанно рад. Думаю, что для меня —мы и в книге это рекомендуем, и я это рекомендую тем людям, с которыми сталкиваюсь в жизни, — писать вообще очень полезно. Писать, формулировать, как-то докручивать мысль, говорить о чём-то важном для себя — важное в этом смысле упражнение. И вот я сказал не случайно «нарратив»: мне кажется, что мы все являемся носителями определённых историй. Когда я смотрю на свою жизнь, я понимаю, что всю жизнь рассказываю одну и ту же историю и она про наш человеческий выбор, про наши ценности, про принятие решений, принятие на себя ответственности за то, что мы в этой жизни делаем, и книга тоже про это. Я не случайно сказал про нарратив, потому что люди мне представляются такими историями, и как раз вот эта стратегия позволяет понять, какую историю мы рассказываем, и попробовать рассказать её до конца. Я сейчас стал видеть людей, как, к сожалению, не рассказанные до конца истории. Вот представьте, в каком-нибудь подземном переходе метрополитена мимо нас идут недорассказанные истории, многие из которых никогда не будут рассказаны, и это обидно. Эта книга может помочь человеку подумать о важных вещах, понять свою историю и постараться успеть её рассказать.

М. Сушенцова

— Какую замечательную метафору вы использовали: люди, как недорассказанные истории. Вы сейчас, на самом деле, приоткрыли нам немножечко дверь в содержание этой книги. Хотела бы уточнить у вас: название книги содержит первые два слова «Стратегия личности», и на первый взгляд, тот, кто не знаком с личностями авторов этой книги, кажется, что очень расхожее это название, даже весьма популярное, мы можем много встретить на полках книжных магазинов и в интернет-пространстве книг, посвящённых секретам успеха, секретам успешной личной стратегии или что-то психологическое, или какие-то бизнес-практики пишут о том, как строить стратегию в бизнесе или в жизни. Но, судя по продолжению названия, как вы дальше расшифровываете эти слова, чувствуется, что ваша книга какой-то иной в себе подход содержит, она на что-то опирается, явно не очень прагматическое, но и прагматическое, конечно, тоже, потому что мы все живём, мы все связаны с практикой, но в ней есть как будто что-то более фундаментальное. Вот не могли бы вы пояснить, чем ваш подход к этой популярной теме принципиально отличается от перечисленных?

А. Горячев

— Знаете, мне сложно до конца исследовать и понять, почему эта тема сейчас стала популярна, у меня есть гипотезы. Сейчас мир стал более индивидуалистичным, человек как бы увидел себя в многочисленных отражениях, может быть, социальных сетей, зеркал и так далее, и он, иногда, к сожалению, не очень глубоко, начинает задумываться вообще, как он живёт или как он хочет жить, видя какие-то образцы. Когда вы говорите о соединении личной стратегии и стратегии бизнеса, очень часто люди, которые создают стратегии для своего бизнеса, как будто бы немножко забывают о себе. И они делают бизнес и превращаются в одну из, может быть, самых крупных, самых красивых шестерёнок с каким-нибудь рубином — искусственным, а может быть, вполне себе настоящим — их Божий дар в центре, но они не обращают на это внимание, они превращаются в функцию. И вот задача, в том числе и этой книги — вернуть человеку себя самого. Прежде всего, возможно, эта книга для людей деятельных, потому что я этих людей много встречаю и встречал, они — моё окружение, люди, которые что-то делают в жизни, реализуют себя через деятельность, и мне бы хотелось помочь им вернуть формулу бизнеса человека, потому что он каким-то странным образом часто из неё выпадает. Мы видим бизнесы, как механизм швейцарских часов, где есть такие шестерёнки, которые, если хорошо смазаны, долго и хорошо работают. Но мы же понимаем, что есть какой-то фактор, который не даёт им иногда работать, но его как бы не видно. И вот этот человек, с его устремлениями, с его характером, с его мотивациями, с характером он рождается, мы сейчас это уже хорошо понимаем, какая-то часть характера формируется потом окружением, но, кстати, родители почти не влияют на наш характер, как это ни удивительно, это достаточно устойчивая часть личности. Вот книга эта как бы даёт человеку некоторое зеркало или, может быть, служит фонариком, подсвечивая какие-то важные части, о которых стоит подумать, пока не поздно. Потому что вот мы даже с вами на первой встрече говорили, что для меня успех — про то, что мы хотим в своей жизни успеть. Вот иногда говорят, что наши лучшие учителя — какие-то серьёзные кризисы, болезни, банкротства и так далее, и эта книга может оказаться таким мягким и мелодичным звоночком, чтобы не дожидаться тех неприятных моментов в своей жизни. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, думаю, что отличие человечности и прагматизма в том, что человек шире, чем понятие прагматизма, как мы его понимаем, через деньги. Прожить свою жизнь — это вполне себе прагматичная задача, но я надеюсь, что в нашей жизни есть много всего, кроме денег.

М. Сушенцова

— Да, то есть прожить свою жизнь, но прожить её на самой своей глубине, по крайней мере, заглянув туда.

А. Горячев

— Тут, мне кажется, достаточно слова «свою», потому что, если мы не определяемся с нашими выборами и с тем, как мы устроены, то обычно мы проживаем жизнь такой, знаете, щепки, которая плывёт по ручью, попадает в какие-то водовороты, направляется общим потоком. Но мы можем сделать выбор, и в той части, в которой мы можем выбирать, в которой мы можем управлять, мы можем существенно изменить это движение.

М. Сушенцова

— Алексей, хотелось бы спросить у вас, с чего начинается работа с личной стратегией для тех людей, которые к вам обращаются за советом по работе над своей стратегией? С чего вы начинаете эту работу?

А. Горячев

— Я это называют триггерным вопросом: у человека есть какая-то проблема, иногда это кризис среднего возраста просто, проблемы в бизнесе, проблемы в отношениях, какая-то история, на которую иногда не хватает энергии, и человек думает (и правильно думает): «может быть, подумав о своей жизни глубже и построив какой-то вектор в своей жизни, я смогу эту проблему, задачу решить». Действительно, это так происходит, плод вот этих размышлений, если все получилось, в общем-то, в решении каких-то стоящих задач — не все их можно решить, но многие решаются, в снижении тревожности, что позволяет нам лучше действовать, эффективнее, в повышении амбициозности, в смысле того, что мы лучше понимаем, куда мы идем, и выбираем правильные шаги, у нас появляется больше уверенности, и это так действует, в общем, на абсолютное большинство людей. То есть началось с мотивации, как многие вещи: вот каким-то образом человек почувствовал, что нужно что-то менять. А дальше мы эту мотивацию немножко откладываем в сторону, потому что, мне кажется, начинать нужно с попытки понять человека. Странно говорить о стратегии, не понимая, о чьей стратегии ты говоришь. То есть мы используем психометрические тесты, мы используем глубинные интервью, много разных подходов, которые созданы, мы стараемся использовать валидные подходы, валидные — это значит те, которые действительно работают, и не получается так, что человек получил один результат теста, прошёл его завтра и получил другой, с другими рекомендациями. Есть тесты, которые вполне признаны и хорошо работают. Поэтому первое — это мотивация, рождающаяся из какой-то конкретной задачи жизни, а на самом деле мы эту задачу откладываем и начинаем с погружения в человека.

М. Сушенцова

— То есть ваша первая задача — сделать диагностику, выяснить такой психологический профиль личности. А что происходит дальше?

А. Горячев

— А дальше у нас появляется базис, фундамент, на котором мы можем строить наше размышление о будущем. В книге предлагается выбирать этот горизонт обычно в моём подходе, потому что действительно для разных людей время это довольно условное, но для простоты я бы предложил вариант год — это период жизни, который мы обычно обдумываем в Новый год или в день рождения. Я бы предложил период пять лет, горизонт пять лет. За пять лет мы можем сделать очень многое. Мы можем начать, например, новую компанию или новый проект, по дороге понять, что, например, для нас это не работает или работает. Вот пять лет — это очень важная, мне кажется, единица жизни. То есть, если я понимаю, что мне 50, и я считаю, что трудоспособный возраст активный я себе отмерил до 65, лет — это, условно говоря, три забега по пять лет, в которые я могу что-то важное сделать, или отказаться, или продолжить дальше. И 25 лет, тоже это зависит от возраста, это такой условный интервал, когда мы можем понять — а зачем это всё? Вот я на год напланировал, это приведёт к чему-то, что я сделаю за пять лет в идеале. А к чему это вообще приведёт, как я представляю себя в 75 лет? Вот у меня 25 лет возникло как раз из того, что я об этом в этой системе для себя размышлял примерно в 50 лет. То есть я думал: вот в 75 лет я хочу работать или нет, как и где я хочу жить, ну и так далее. В книге есть целый список вопросов, ответив на которые, уже будет примерное представление. И тогда возникает определённый вектор, который проходит как раз из точки с настоящим, в котором мы чуть лучше поняли себя, потому что это путь, это путь длиной всю жизнь, нам нужно познавать себя, я очень в это верю, и мы по ходу меняемся, и познавать заново. Дальше год, пять, двадцать пять — получился вектор, в котором мы уже получаем определённую опору, и мы, простроив этот вектор, возвращаем сегодня свою энергию в настоящее. То есть стратегия, она вроде бы про будущее, но она не про угадывание будущего, она про желаемое будущее, потому что лучший способ создать будущее — это работать на то, чтобы оно было таким. И это нас возвращает в следующий шаг, который мы сделаем сегодня, потому что теперь нам понятно, куда мы двигаемся, и мы можем выбирать.

М. Сушенцова

— Вы сказали такую фразу замечательную, что вот эти размышления о выстраивании вектора возвращают энергию в настоящее, то есть они возвращает, потому что мы осмысленно что-то делаем, не сомневаясь в значимости поставленных целей, поэтому энергия возвращается, насколько я уловила?

А. Горячев

— Нет, энергия возвращается, потому что нам нужно решать задачи в настоящем, и будущего пока не существует. Бог живёт в вечности, вот для Него она существует, а у нас есть только тот момент, в котором мы проживаем сейчас. И обычно, когда мы устремляемся куда-то мечтой, там появляется очень много позитивной такой энергии, если действительно удалось понять, что я по-настоящему хочу, куда бы мне хотелось, делаю ли я что-то для того, чтобы туда прийти? Вот если я об этом задумаюсь, у меня пойдёт позитивная созидательная энергия. А возвращает нас это к тем задачам, которые нужно решать сегодня. Когда мы делаем стратегию для большой компании, а мне кажется, человек всегда больше любой, даже самой большой компании, как личность он — целая вселенная, то вот представьте, что компания в кризисе нашла для себя будущий вариант развития, стартап. Там ещё ничего нет, есть только хорошая идея, хороший рынок, ресурсы, люди, но это пока мечты, это пока гипотеза, и это пока идея, которая стоит на самом деле отрицательных денег, потому что нужно потратить деньги на её проверку. И когда мы вот это поняли, мы можем из этого будущего взять часть энергии и подумать: а что нам нужно делать с несколькими тысячами людей, которые, например, на нас сейчас работают, иногда с десятками или сотнями миллиардов выручки, за которые мы сейчас отвечаем, для того, чтобы завтра мы могли в том числе идти туда? И ровно так же с человеком, то есть вот это устремление туда даёт энергию, чтобы делать что-то уже сегодня, делать что-то для того, чтобы приближаться к тому идеальному будущему, которое мы позитивно для себя простраиваем, и делать что-то для того, чтобы продолжать работать в своём настоящем над собой и теми проектами, которые мы для себя выбрали.

М. Сушенцова

— Стратегия, получается, направлена в будущее, это вектор, который мы выстраиваем. И тут у христианина, мне кажется, может закономерный вопрос возникнуть: а как же быть с Промыслом Божиим обо мне? Не слишком ли я пытаюсь сам от своего ума запланировать всё наперёд, определить для себя вектор? Вдруг Господь хочет его как-то по-иному проложить для меня или что-то изменить? И возникает вопрос: правомерно ли в принципе человеку верующему настолько продумывать свою жизнь, пусть и не с точностью пятилетних планов (как было в советских пятилетках, например, там прямо точно всё было просчитано), может быть, и с определёнными такими округлениями, прикидками, но вот правомерно ли это, и не исключает ли такой подход соработничества Бога и человека, Его деятельного какого-то участия в жизни человека?

А. Горячева

— Очень хороший вопрос. Во-первых, важно сказать, что человеку верующему в этом смысле гораздо проще, потому что основной большой и главный вектор своей жизни верующие люди хорошо понимают, то есть у нас есть опора, у нас есть это понимание и так далее. А дальше мы возвращаемся к тому, что в Евангелии есть притча о тех талантах, которые Господь нам даёт, и вот как раз изучение себя — это попытка понять, какие же у меня на руках таланты, и что я могу сделать, чтобы их приумножить. Вы говорите о соработничестве Бога, а я возвращаю на соработничество Богу.

М. Сушенцова

— Да, наверное, ваша формулировка правильнее.

А. Горячев

— И мне кажется, что иногда мы как бы расслабляемся, и мы надеемся на Бога, а сами включиться в эту важную работу, которой от нас ждут, от нашей свободной воли, мы же не случайно получили такой тяжёлый иногда дар свободной воли, когда мы должны делать выбор и двигаться в соответствии с этим выбором. А там даже в заглавии книги вынесено: «на основе наших ценностей». И если наши ценности включают в себя наше религиозное мировоззрение, наш взгляд и то, чем у нас учит Церковь, то нам становится намного легче, то есть эта наша стратегия без сомнения не является оторванной от замысла Божьего о нас, это попытка познать этот замысел и соработать Богу, строя то, ради чего мы на этой земле оказались. Святые отцы говорят, что человек, не равен сам себе, то есть для того, чтобы человеку разогнуться в собственный рост, ему нужно принимать много решений, совершать много выборов и постоянно познавать себя. Я считаю, что наша православная литература во многих аспектах оказывается глубже и серьёзнее, чем некоторые недавние даже открытия в психологии. Глубина познания человеческой души и вот этот как раз вектор познания себя, и в каком-то смысле действительно я встречал: «не доверяй себе, пока не ляжешь в гроб» — это же процесс познания, узнавания и каким-то образом реализация того, для чего мы здесь оказались.

М. Сушенцова

— Интересно: получается, что христианство даёт вектор, но не освобождает от ответственности. Всё переложить на Господа не получится, надо самому что-то делать, как-то размышлять и выстраивать свою деятельность. Вы знаете, меня заинтересовала одна цитата в вашей книге, меня вообще много цитат там заинтересовало, но одна особенно откликнулась, и хотела бы я попросить вас её расшифровать. «Стратегия — это конфликт, и без конфликтов не бывает прогресса». Когда я прочитала эти слова, во-первых, мне показалось, что это очень жизненно и явно почерпнуто из богатого опыта, и вспомнились слова Христа о том, что «Не мир пришёл Я принести, но меч». Вы это послание имели в виду, которое я сейчас процитировала, примерно тот посыл, который выражен в этих словах Христа, или здесь предполагается что-то иное? В общем, соотнести хотелось бы стратегию и конфликтность. На мой взгляд, она кажется неустранимой, но вот христианину как с конфликтом быть: уворачиваться от него, идти в него с бронёй или как-то ещё с этим обходиться применительно к своей жизни?

А. Горячев

— Обычно у нас есть в мире задачи, которые нам кажутся трудно разрешимыми и стоящими того, чтобы на них потратить жизнь. Во многих случаях, на самом деле, мы это делаем неосознанно. Вот я понимаю, что одна из моих задач, и она отражена в предпринимательстве — это принятие на себя ответственности за собственный выбор, принятие на себя права выбирать, действовать, создавать что-то. Предпринимательство всегда социально, то есть человек создаёт для того, чтобы люди чем-то пользовались. Вот такая история, она тоже связана с верой, можно про это рассказать через веру по-другому, но вот я проще расскажу для всех, и тех людей, которые пока в себе, может быть, веру не открыли. И то, что вы говорите, конфликт — это как раз решение той задачи, на которую, по сути, нам не жалко положить жизнь. И во многих случаях мы не осознаём, как она устроена. Иногда частично эта задача в нас, у нас бывают какие-то стороны, которые мы продолжаем в себе развивать, а это и есть наша жизненная стратегия, то есть мы видим, что, преодолевая и решая какую-то задачу в мире, мы одновременно решаем какой-то внутренний конфликт и исцеляемся от какой-то важной истории, избавляемся от неё. Поэтому в этом смысле для того, чтобы родилось новое, необходимо, чтобы действительно был конфликт и было какое-то преодоление, и так развивается мир.

М. Сушенцова

— Возможно, это чисто моя интерпретация, но мне показалось, что здесь вы имели в виду не только конфликт внутренний, который безусловно нас двигает куда-то, иначе бы мы, наверное, сидели под пальмой просто, но и конфликт с кем-то из внешнего мира, потому что, когда человек начинает активно что-то делать, мир часто его за это по головке не гладит, и сопротивление среды или каких-то людей, или каких-то обстоятельств, или более обобщённых сил, оно бывает. Вот мне интересно, как с этим быть?

А. Горячев

— Я и говорю не только про внутренний конфликт, это какая-то история, которую важно решить в мире, и действительно, сопротивление будет, об этом очень хорошо написано в Евангелии. И наши близкие с большой любовью, очень сильно, например, сопротивляются, если мы встали на путь каких-то мыслей, выбрали для себя цели, сконцентрировались на них. И это путь преодоления конфликта, здесь рождается мотивация, энергия. Мы что-то преодолеваем, мы что-то меняем, какой-то свой след оставляем. Вот след — это же изменение, была какая-то поверхность, например, мы туда наступили, и что-то осталось, то есть мы её изменили. Вот это изменение требует энергии, и в каком-то смысле это, без сомнения, конфликт.

М. Сушенцова

— Спасибо. Я напомню, что сегодня в этом часе с нами Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона Мария Сушенцова. Мы продолжаем с Алексеем обсуждать тему вышедшей недавно его книги, которая называется «Стратегия личности. Как планировать развитие в работе и жизни, опираясь на свои ценности». Мне кажется, что для нашей программы «Вера и дело» эта тема как нельзя лучше подходит, поскольку часто мы с нашими гостями так или иначе приходим к вопросу о том, как человеку быть, как ему выбирать, принимать важные решения на тех или иных жизненных развилках. Алексей, сейчас мне хотелось бы немножечко вернуться снова к вашей книге. Вы там пишете о том, что в личной стратегии есть три измерения — личное, социальное и трансцендентное, то есть забота о себе, о людях и о смысле. Почему важны все три измерения, как они между собой связаны?

А. Горячев

— Во-первых, потому что, как мы говорили, трагедия и стратегия человека начинается с него самого, то есть она неотъемлемо связана с личностью человека, и очень часто люди принимают на себя какие-то истории, которые им подсказывает социум, они к ним не имеют никакого отношения. Это может привести к разочарованию, к ощущению непрожитой или ненаполненной жизни и мучительному достаточно пути. Дальше стратегия, после создания, должна быть реализована в социуме, потому что стратегия — это глагол, то есть стратегия — это всё-таки действие, а не то, что мы придумали для себя какой-то документ или нарратив, какое-то понимание, которым мы делимся с другими. Это всё-таки выбор того, что мы делаем, и делание, и это всегда связано с людьми, всегда проявляется в человеческом обществе. А третий, смысловой аспект, мне кажется, важно понимать, что пока мы являемся носителями чего-то, нам помогает пройти сложные участки, когда вот рождается стартап, например, там есть даже такое определение «долина смерти» — это момент, когда действительно нужно прожить, когда всё плохо, ещё ничего непонятно, много неопределённости, и помогает прожить нам такие периоды опора как раз на что-то, что нам по-настоящему важно, на что-то большее, чем мы. Поэтому без этого аспекта прийти к чему-то значимому и осознать это что-то значимое просто невозможно.

М. Сушенцова

— И в связи с этими измерениями вы пишете в своей книге о том, что существует три типа лидеров, то есть людей, которые не обязательно занимают должность руководителя, как я поняла, но вот за ними кто-то идёт, у них есть последователь. Кстати, замечательное определение, что лидер — это не какой-то руководитель или выскочка, а тот, у кого есть последователь, то есть тот, кто привлекает так или иначе к себе людей. И там вы называете три типа лидерства — аутентичное, лидерство как служение и этическое лидерство. Вот не могли бы вы пояснить, в чём суть этих типов лидерства и привести какие-то примеры, вот как, допустим, человек может понять, к какому типу лидера он относится, как ему это в своей жизни использовать при построении своей стратегии?

А. Горячева

— В определении лидера, во-первых, я бы ещё добавил выбор направления той же стратегии в том числе, и то, как ты влияешь на эту группу своих последователей для того, чтобы двигаться в заданном направлении. То есть, получается, три важных аспекта: последователи, выбор направления и влияние на то, чтобы мы двигались в том направлении. И вот если посмотреть на эти лидерства, знаете, многие вещи не существуют в таком чистом виде, обычно это смесь нескольких направлений. Но, по сути, некоторые лидеры очень харизматичные, то есть они показывают: «я такой, иди за мной, ты будешь таким же, бери с меня пример» и честно, прозрачно рассказывают про то, что он делает, в основном. Это такое аутентичное лидерство. Лидерство как служение тоже может быть очень рядом, вот такой лидер может понимать, находясь на определенной пирамиде организации, что то, что он делает — он делает не потому, что он хозяин этих людей, которые находятся в этой пирамиде ниже, и они служат для того, чтобы он получал какие-то блага, но он должен или может понимать то, что он делает, как служение этим людям и тем людям, для которых они создают, например, какие-то продукты или сервисы. А лидерство этическое — это тоже сейчас очень такая важная и развивающаяся концепция, которая как бы подсвечивает те принципы, которые важны для этого лидера, важны для организации, в которой он служит. Вот если мы пытаемся это обсуждать, то в хорошем лидере, возможно, больше проявлено чего-то, но обычно в нём есть все эти три истории, и люди просто сталкивались, кристаллизовывали эти вещи для того, чтобы их попытаться понять. А можно ли так сказать, что, допустим, христиане, люди верующие, призваны стремиться к какому-то из этих типов лидерства — например, к этическому лидерству или к лидерству как служению, или же здесь всё упирается в психологический профиль личности, то есть, грубо говоря, каким тебя Господь создал, какие задатки у тебя есть, так ты и будешь себя в этой жизни проявлять?

А. Горячев

— Я думаю, что мы призваны как раз быть лидером, который соединяет в себе все эти три направления. На мой взгляд, гораздо эффективнее действовать, работать собой, чем пытаться работать другим человеком, как бы нам ни казалось это привлекательным. Не зря говорят: «будь собой, другие места заняты». Мы можем прожить жизнь, как процесс исследования в том числе себя, своих сильных сторон, своих талантов, которые дал нам Господь. Соответственно, это же нам даёт возможность увидеть других людей и понять, где у нас, например, не самая сильная сторона, где мы должны соединяться с другими. Я читал про то, что мы специально созданы таким образом, чтобы могли взаимодействовать, чтобы нам необходимо было взаимодействовать, потому что одни мы вряд ли являемся всеохватными, то есть где-то у других людей есть другие сильные стороны. И ведь здесь, если говорить о христианстве, то есть заповедь: «Возлюби ближнего как самого себя», то есть предусматривается изучение себя для того, чтобы осознать, как устроены мы, понять, что все устроены очень по-разному и научиться любить, мне кажется, все возможные наборы вот этих вполне реальных характеристик личности, и, соединяясь с ними, создавать что-то общее. Социальное служение для нас тоже очень понятная концепция, мы понимаем, что это абсолютно необходимо, и действительно мы являемся частью какой-то больше всегда системы, участвуя в разных процессах. Ну, а этика у нас есть христианская, там, слава богу, многие вещи очень чётко заданы, и они являются для нас важными ориентирами для того, чтобы мы понимали, куда двигаться. Наверное, исполнить всё невозможно, но путь задан очень чётко.

М. Сушенцова

— А когда вы работаете с клиентами, с людьми, которые к вам обращаются, вы делаете с ними вот такое определение типа лидерства, или, опять же, всё это перемешано, и такой вот функциональной роли это определение типа лидерства не играет? То есть в таком практическом русле работы над собой в выстраивании личной стратегии важно определиться, чего больше во мне проявлено, я вот больше такой харизматик и за моей личностью яркой идут, или же во мне больше заложена интенция к служению людям, например, или вот я смыслу высокому служу —вот это важно про себя понять, или важно просто понимать, что есть и первое, и второе, и третье, и, в общем, для работы не так важно?

А. Горячев

— Нет, мне кажется, это очень важно понять. Опять же, иногда мы устроены одним образом, а действуем в соответствии с теми примерами, которые, например, встретили на жизненном пути, и это может быть просто не очень эффективно, все-таки лучше работать собой, потому что мы созданы Творцом, каждый из нас — интересный и самобытный инструмент, который, естественно, имеет место в этой мозаике большой жизни. И плюс это определённая оптика, которая позволяет понять и увидеть, естественно, не только себя, но и других лидеров, которые рядом с нами, лучше понять какие-то примеры, понять, как это проявлено в себе, вот последовательно, надевая разные очки разных типов лидерства, мы можем понять, собственно, что нами управляет, потому что для того, чтобы управлять другими, нужно разобраться, что управляет тобой, иначе это может к таким привести не лучшим последствиям, если у нас абсолютно всё находится в тени.

М. Сушенцова

— Алексей, мне очень понравилось, в вашей книге, было такое выражение, что «стратегия — это ритуал мышления», навык, иными словами, который хорошо бы, чтобы каждый из нас в себе развивал для лучшего понимания себя, вот кто я, где моё место, которое уже занято. А скажите, пожалуйста, может ли человек, прочтя вашу книгу или прочтя что-то ещё, или дойдя до этого самостоятельно, сам выработать свою стратегию жизни, и что ему для этого нужно делать? Или же всё-таки, по вашему опыту, необходим наставник тот или иной, впереди идущий, который возьмёт за руку или отзеркалит, что-то покажет, подскажет? Вот это всё-таки самостоятельная работа, домашнее задание или эта работа всегда в паре с кем-то?

А. Горячев

— Спасибо, очень хороший вопрос, как и все остальные, впрочем. Вот мы с Алексеем сели писать эту книгу в мире, как я говорил, в котором всё меньше читают книги, для того, чтобы она могла именно помочь человеку создать стратегию. Мы думали о том, что, может быть, достаточно какой-то рабочей тетради, ведь это практическое упражнение, и тогда же мы поняли, что одна из задач, которую может решать книга — сделать человека самого стратегом для себя. Потому что, пока он читает книгу, там много разных вещей, расширяющих кругозор и углубляющих понимание того, как устроен мир, люди и сам человек, и вот ради этого писать книгу стоило. К тому же стратегия — это же не раз и навсегда заданная история, это именно навык мыслить, осмысливать определённым образом свою жизнь для того, чтобы мы могли эту стратегию корректировать, могли понимать, где сейчас находится наша цель, и как изменились мы в процессе движения к этой цели, а цели могут меняться, это не раз и навсегда заданный путь. Иногда они не меняются, но тем не менее это не значит, что нет смысла, например, раз в три месяца или хотя бы раз в год пытаться ещё раз системно осмыслить то, что для тебя важно. Говоря о человеке рядом для того, чтобы пройти этот путь — да, действительно, люди устроены так, что нам нужен другой человек для того, чтобы это осмыслить. Можно вполне, как мне кажется, обойтись без какого-то там специального консультанта или наставника, который пошёл путь, но другой человек нужен, потому что мы так устроены, что самостоятельно не можем увидеть себя. Есть такая поговорка, что для танца, для танго, в частности, в том примере, нужны двое — вот человеку тоже нужен другой человек, в котором он будет отражаться и с которым он может поделиться чем-то важным, тем, что тот человек не знает, дав другому человеку моральное право делиться чем-то об этом человеке, который тоже, в общем-то, закрыт, находится от него в тени, где-то сзади, на какой-то тёмной стороне луны его личности, и это могут быть неприятные, а могут быть очень приятные открытия. И есть области, которые долго остаются скрытыми, и другому человеку они тоже неочевидны. И вот в процессе этого познания, если нам повезёт, мы можем открывать те области, которые не видны ни другим людям, не видны нам, но, в принципе, существуют. И вот для этого, конечно, нужен человек и другие люди очень важные, с которыми мы могли бы делиться не только какой-нибудь хроникой успешных людей обсуждением Илона Маска или кого-то ещё, кого сейчас можно модно обсуждать, а какими-то важными для нас, судьбоносными вещами для того, чтобы получить этот отклик и услышать другого человека, а может быть, не одного. То есть это учебник по созданию пространства искренних важных разговоров о своей судьбе.

М. Сушенцова

— Замечательно. То есть получается, что работа над своей стратегией всё равно так или иначе подразумевает диалог именно потому, что есть теневая сторона, которую мы просто не в силах сами увидеть.

А. Горячев

— Мы, во-первых, не в силах, а, во-вторых, мы её часто видеть не хотим. И нам действительно важно чем-то делиться и что-то получать в ответ. Момент, когда мы двигаемся, ведь стратегия, я не случайно сказал, это глагол, это же создание определённых гипотез, которые мы проверяем на практике. И вот здесь тоже важен другой человек, чтобы мы поделились, как мы идём, что у нас получается, что мы чувствуем, для того, чтобы мы просто создали пространство диалога. Начать его можно с собой, можно завести дневник, и я это очень рекомендую, можно попробовать это записать, обдумать, дать себе для этого специальное время. Но в какие-то моменты бесценно участие в нашей судьбе других людей, и более того, есть побочный очень хороший эффект, что, может быть, с этими людьми мы укрепим и сделаем более глубокими наши отношения.

М. Сушенцова

— Я помню, вы упоминали, по-моему, даже в сегодняшнем нашем разговоре, что для человека вообще важно сесть и разобраться, какие у него есть слабые стороны, а какие сильные стороны. И действительно, интуитивно первое, что приходит на ум — чтобы познакомиться лучше с самим собой. А вот в этом процессе, когда мы сели, взяли листок бумаги перед собой и решили обдумать, найти, написать свои сильные и слабые стороны, как это сделать вообще? Мы можем это сами понять или нам нужно провести опрос общественного мнения среди тех, кому мы доверяем?

А. Горячев

— Я думаю, здесь важно и то, и другое, и в книге описаны алгоритмы, есть конкретные вопросы, и как это можно делать. Важно начать с того, чтобы попробовать поговорить с собой, выстроить этот внутренний какой-то диалог и здорово, если есть под рукой действительно лист бумаги и ручка, но потом очень неплохо попробовать спросить свое окружение, выработать какие-то простые вопросы. Это часто, кстати, людям предлагают на различных программах и тренингах — спросить свое окружение, вот какие у меня сильные стороны, и иногда это поражает и удивляет. То есть какой-то аспект, ты с ним не можешь не согласиться, но ты сам его не видишь, а люди тебе эту историю обратно отдают как большой дар, и ты можешь что-то с этим делать, как в позитивной, так и в негативной, в негативном спектре.

М. Сушенцова

— А я правильно понимаю, что выявление сильных сторон — это и есть определенный ключ, шаг вперед в определении личной стратегии? То есть, если я выявил и апробировал на обществе, в некоем узком кругу эти сильные стороны, то это и есть ключик к тому, как и чем мне следует заниматься, допустим, ближайший год, пять лет, то есть чему посвятить свое время, свои силы, и что-то из этого должно получиться. То есть ставку в своей стратегии лучше делать на сильные стороны? Ведь бывают подходы и наоборот, что вот надо слабые стороны подтягивать, недоразвитые какие-то, которые остались в зачаточном состоянии. Как вы считаете?

А. Горячев

— Я считаю, опираясь на позитивную психологию, что сильными сторонами важнее заниматься, и я даже приведу пример из моей работы инвестиционной. Смотрите, как устроено: представим, человек, который проинвестировал много проектов, и у него есть проекты, которые хорошо развиваются и растут, и есть проекты, у которых есть проблемы, и в которых что-то не получается. И в большинстве случаев, если человек не задаётся этим вопросом, не размышляет, естественно, мы бросаемся тушить пожары. И во многих случаях, к сожалению, пожары эти связаны не с недостатком наших усилий, а с какими-то объективными факторами, что, например, мы не нашли правильного рынка; то, что мы предлагаем, не решает ту проблему, которая есть на этом рынке; несмотря на наши усилия, эти компании перестают существовать, мы их списываем. А теперь представим другую ситуацию. А вот, кстати, успешные мы иногда продаём, мы их все хотим купить и остаёмся вот с этими пожарами, потому что это контринтуитивно. А на самом деле, если у компании есть определённый вектор движения, то, возможно, приложив какие-то дополнительные усилия, мы поможем этой компании стать ещё больше, то есть опираясь на что-то, что уже нащупано как то, что в бизнесе мы называем «бизнес-модель», как какую-то важную историю, которая работает. Тут ещё есть один аспект: мы можем менять и, наверное, должны менять какие-то вещи, которые в нас не нравятся, и про это наша христианская аскетика, но мы понимаем, что это очень долгий путь, иногда человек его проходит за всю жизнь, и дай бог успеть это сделать к концу жизни и понимать, что нам что-то удалось. Это долгий путь. Если мы говорим, что мы находимся сейчас в настоящем — на мой взгляд, у нас особо нет выбора, то есть сейчас мы можем использовать то, что у нас есть, а значит, наши сильные стороны. И при этом мы можем думать, каким образом часть или важную какую-то работу мы делаем над изменениями наших черт характера, а главное, что мы, может быть, даже не понимаем, что наших сил нам далеко не всегда хватит, чтобы это изменить, и тогда, осознавая свои слабые стороны, мы, например, можем делать паузу и в этом видеть свою свободу. Я один раз на какой-то лекции видел очень классный слайд, там какая-то наша слабая черта, когда мы её не осознаём, она, как такая обезьянка, сидит на наших плечах, и мы иногда не верим, что можем полностью от неё избавиться, но мы можем её пересадить в тележку, которую мы везём за собой. Она с нами, но она чуть дальше, она нами не управляет, она рядом с нами есть. И вот просто осознание того, что это так, даёт уже очень много. И тогда мы можем не реагировать на какой-то стимул, а как бы отвечать, делая какую-то паузу. Ну, например, если человек высокоэмоциональный и гневливый, мы можем предположить, что, возможно, он и будет таким же, но только другой человек может этого никогда не узнать, потому что, зная, что он гневливый, может сказать: «Окей, во мне много силы и эту энергию я использую как-то по-другому. А сейчас я не взорвусь и на этого человека этот свой гнев не вывалю, сделаю небольшую паузу и, может быть, уйду из комнаты, а энергию эту преобразую во что-то более позитивное». То есть он остаётся таким же, как был, быстро это изменить невозможно, но это происходит совсем по-другому. Поэтому я бы вот предложил для того, что происходит с вами сегодня, изучать и использовать сильные стороны, мы это можем делать так, что слабые стороны могут оказаться несущественными, осознавая это, мы можем ими управлять, и, если мы хотим, в долгосрочную стратегию закладывать тоже исправление чего-то, что нам хочется исправить.

М. Сушенцова

— Вы сейчас рассказывали, как с этим работать, а мне представилась такая схема или обобщение, что вот сильные стороны наши — это подсказка для направления к деятельности нашей, к такой рабочей, что ли, стороне жизни, профессиональной, творческой, а слабые наши стороны — это подспорье для духовной работы. То есть это же всё-таки разные аспекты нашей жизни, и мы время для одного выделяем, время для другого, наверное, как-то так. Ну, так мне услышалось, по крайней мере.

А. Горячев

— Да, я абсолютно согласен. И более того, мы, работая с этим, становимся полезными иногда для других людей, если нам удалось сделать пару маленьких шагов в правильном направлении, значит, мы в этом можем помочь и другому человеку. То есть в этом тоже определённый есть и внутренний конфликт, что мы, борясь с какой-то историей в себе, продолжая её, например, сживать или работать над ней, если нам удалось хотя бы сделать какие-то шаги, значит, другому человеку можем это показать, дать надежду, что этому человеку тоже удастся пройти по этому пути. И в этом может быть очень много энергии, как вот мы приводили в пример гнев, энергии там достаточно, и отцы говорят, что это энергия для того, чтобы мы боролись с грехом, а не с ближним, и действительно, мы можем это правильно канализировать.

М. Сушенцова

— А как быть с ошибками или провалами на пути реализации нашей стратегии? Вот запланировали, вроде всё просчитали, согласовали, и бах! — что-то идёт не так. Как с этим работать?

А. Горячев

— Знаете, когда-то мне встретилась в подростковом возрасте книжка такого американского писателя Курта Воннегута «Колыбель для кошки», и там есть такая фраза, которая мне прямо тогда запала в голову: «Ошибку сделать невозможно». И она такая очень освобождающая, то есть без сомнения мы делаем ошибки, но по сути у нас должна быть смелость для того, чтобы двигаться дальше. Эдисон, когда разрабатывал свою лампочку, запротоколировал больше двух тысяч неработающих ситуаций, он их проанализировал, отбросил и понял, в какой области он должен искать работающий вариант. То есть, если у нас есть силы идти дальше, а мы их должны находить, то ошибки помогают нам понять, как не работает, для того чтобы нащупывать, как это работает.

М. Сушенцова

— И главное, чтобы силы не кончались, и чтобы была энергии, чтобы двигаться дальше. Спасибо вам большое, Алексей, за этот разговор. Напомню, что в этом часе с нами был Алексей Горячев, предприниматель с 30-летним опытом, инвестиционный банкир и инвестор, советник лидеров по личной стратегии. У микрофона была Мария Сушенцова. Наша программа прошла в рамках цикла «Вера и дело», где мы разговариваем с экономистами и предпринимателями о христианских смыслах экономики. Еще раз спасибо вам большое, Алексей. Было очень интересно, даже не заметила, как час пролетел.

А. Горячев

— Взаимно. Спасибо большое, Мария. Дорогие друзья, кто послушал, я очень надеюсь, что вы сделаете свой выбор, совершите какие-то важные шаги в жизни и придете к результату, который будет для вас по-настоящему важен.

М. Сушенцова

— Спасибо большое. До встречи через неделю.

Все выпуски программы Светлый вечер

Читать полностью