«Гонения на Церковь после революции». Диакон Михаил Гар

У нас в гостях был старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете диакон Михаил Гар.

В преддверии дня памяти новомучеников и исповедников Русской Церкви мы говорили о том, как и почему после революции начались гонения на Церковь, и каким образом в настоящее время сохраняется память о людях, пострадавших тогда за веру.

Ведущий: Алексей Пичугин

---

А. Пичугин

— Дорогие слушатели, здравствуйте! Это «Светлый вечер» на Светлом радио. Меня зовут Алексей Пичугин, рад вас приветствовать и представляю нашего гостя: в ближайший час эту часть нашего «Светлого вечера» вместе с вами, вместе с нами проводит диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Здравствуйте!

о. Михаил

— Здравствуйте, дорогие слушатели! Я тоже рад всех приветствовать и уже заранее поздравляю с наступающим днём новомучеников и исповедников Русской Церкви.

А. Пичугин

— Сам день — в грядущее воскресенье, 4 февраля. Мы сегодня накануне практически, послезавтра день памяти новомучеников и исповедников, и поэтому наша программа сегодняшняя, конечно, будет посвящена историческим событиям, которые привели к тому, что у нас появились новомученики и исповедники. Много говорили в наших программах про Собор 17-18 года, про революционные события, мы говорили в целом, говорили об отдельных документах Собора, говорили об избрании Патриарха, конечно, о времени Патриаршества Тихона, обо всём этом вы можете найти программы в нашем архиве на сайте Радио ВЕРА. Сегодня мы попробуем, во-первых, пойти чуть дальше, потому что после времени Патриарха Тихона наступает период, который, нельзя сказать, что в такой публичной сфере хорошо был представлен. Безусловно, у нас есть много специалистов, историков, которые им занимаются, занимаются историей Церкви именно этого периода, но вот так, чтобы об этом много говорилось в публичном пространстве в таком научно-популярном формате, вот этого, кстати, мне кажется, нет. Но всё-таки начнём заранее, начнём с более раннего времени: что формировало политику большевиков по отношению к Церкви? Почему, собственно, с самого начала у Церкви были, наверное, своеобразные весьма представления о наступившей большевистской власти, а у большевиков по отношению к Церкви, в общем, сразу была политика достаточно жёсткая?

о. Михаил

— Нам сейчас может показаться с высоты прожитых лет, что когда пришла власть новая, когда большевики добились наконец этой искомой ими давно власти, что прямо вот всем казалось, кто жил тогда, что это всерьёз и надолго, но на самом деле, видимо, нет. Видимо, было ощущение, что это какая-то временная полоса, иногда так кажется, во всяком случае, одно несомненно: что большевиков первое время недооценивали.

А. Пичугин

— Мне кажется, это даже заметно по деяниям Собора, по тем документам, которые нам остались от Собора 1917-1918 годов, где сама система управления Церкви во многом осмысливается как система существования Церкви в свободном для неё государстве, то есть там есть такой фактический пакт о намерениях: «Мы бы хотели, чтобы Церковь существовала как основная конфессия, православие, без учёта мнения Церкви не решались те или иные вопросы в государстве», то есть это всё очень чётко было прописано, и вот эти документы, они ставят нас в такое положение при оценке их написания, как будто действительно их авторы не очень хорошо представляли, в какой ситуации оказалось государство, в какой ситуации оказалась Церковь.

о. Михаил

— Уж во всяком случае надеялись, что будет существование в правовом поле, пусть и в стеснённом каком-то положении, но масштаб проблемы осознавался довольно-таки быстро, и этому способствовало то, что с самого начала, как только большевики пришли к власти, они взялись за уничтожение отдельных представителей Церкви, развязали гонения с первых же дней. Мы помним убийство отца Иоанна Кочурова в Царском селе 31 октября 1917 года, помним и первого архиерея пострадавшего. Большевики, правда, открестились от его убийства, что они, мол, тут ни при чём.

А. Пичугин

— А кто же при чём?

о. Михаил

— Некие бандиты. Но так-то мы не сомневаемся, что это были большевики, которые только что пришли к власти в Киеве, и неподалёку от Киево-Печерской лавры они убили митрополита Владимира, почётного председателя Поместного Собора, самого в то время авторитетного из старшего поколения иерархов Русской Церкви, который занимал последовательно три столичных кафедры: Московскую, Петербургскую и Киевскую, он был выдающийся архиерей того времени. Он пострадал уже в возрасте солидном, ему было около 70 лет, тогда это было, конечно, определённое потрясение и для соборян, и для всех людей церковных. И, собственно, на Поместном Соборе было принято решение, что именно день его кончины будет специально посвящён памяти всех убиенных в годину лютую. К тому времени он уже был далеко не первой жертвой, он был первым только из архиереев, а так из духовенства уже было немало пострадавших, уже было понятно, что творит новая власть, уже было выпущено за несколько дней до того буквально известное послание Патриарха Тихона об анафематствовании творящих кровавые расправы, и словно бы в ответ на этот голос Патриарха произошло убийство митрополита Владимира.

А. Пичугин

— Мы сейчас отмечаем день памяти новомучеников и исповедников 4 февраля, но дата гибели митрополита Владимира 7 февраля, и в Свято-Тихоновском, конечно же, будут проходить богослужения и памятные мероприятия. Кстати, почему 4 февраля у нас всё-таки день новомучеников и исповедников?

о. Михаил

— Ближайший воскресный день ко дню убиения митрополита Владимира. Такое благословение было дано священноначалием, чтобы как можно больше людей смогли принять участие в праздновании памяти новомучеников, поэтому это всегда либо сам день, если он совпадает с воскресным днем, либо ближайшее воскресенье, в этом году 4-е. У нас будут в университете мероприятия и 4-го, и 7-го, 4-го будет после литургии в 12.00 такое просветительское мероприятие с экскурсией по Соборной палате, где не раз бывал сам митрополит Владимир, где проходили заседания Поместного собора, где всё сохранилось более или менее, как было. Да, конечно, после разрухи здание восстанавливалось, но планировка его...

А. Пичугин

— Но был такой, совсем конструктивистский дом на его месте, вернее, он был перестроен в такой конструктивистский дом.

о. Михаил

— Он был перестроен внешне, а вот внутри достаточно было снести перекрытие, устроенное киностудией документальных фильмов, и весь объём и Князь-Владимирского храма, и Соборной палаты оказался вновь таким, каким был прежде, так что вот и Соборную палату, и Князь-Владимирский храм, и галерею памяти участников Поместного Собора, и музейные комнаты можно будет посетить 4 февраля.

А. Пичугин

— А богослужение, на него можно просто прийти? Потому что, я так понимаю, всё-таки в храме в Лиховом переулке не так много места, чтобы поместилось много людей.

о. Михаил

— Места много, Соборная палата очень большая. До революции там регулярно проходили разные мероприятия, лекции, концерты, и сейчас они возрождены. Сейчас там расставлены аккуратно стулья с номерочками, а до революции поплотнее их ставили, и помещалось до тысячи человек в Соборную палату, так что там будет доступ всем. Причём в этот день не нужно будет, чтобы попасть на богослужение, никаких документов с собой брать заранее, но кто подойдёт попозже, можно на всякий случай взять паспорт, поскольку учебное заведение, могут спросить, а так эти мероприятия открытые. 7 февраля будет вечер памяти митрополита Владимира, специально он, поскольку это будний день, будет проходить в 19.00, это тоже очень важно: вспомнить и самого митрополита Владимира, и обстоятельства его жизни, о нём можно рассказать очень многое, и то, что довольно известно, и то, что обычно остаётся в тени. Будут также ещё отдельно две экскурсии для всех желающих 5 и 9 февраля в 18.30.

А. Пичугин

— Так что, друзья, если вы будете в Москве, если вы интересуетесь историей, особенно историей репрессий, историей новомучеников, почитаете новомучеников — приходите в Свято-Тихоновский университет, в Лихов переулок, дом 6, строение 1. Ну вы сразу поймёте, зайдя в Лихов переулок, что самое такое масштабное, массивное здание с большим входом, красного цвета и с куполом, но купол там из переулка, может быть, не так хорошо виден, а колокольня видна хорошо, и вот туда зайдёте, всё там будет проходить.

А. Пичугин

— Мы напомним, дорогие слушатели, что в гостях у Светлого радио сегодня диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Церкви в православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Итак, мы говорим о том, как и почему происходили гонения. Действительно, мы не так много, может быть, самому феномену гонений уделяли времени в наших программах, вот я вспоминаю, о чём мы только не говорили в рамках наших передач вечерних, исторических в том числе, но вот почему именно гонения, природа этих гонений, вот мы её не раскрывали. А действительно, ну вот почему настолько Церковь, и только ли Церковь становилась для большевиков таким камнем преткновения? Ведь если задуматься, то эти гонения ранней советской власти, мы сейчас не говорим о годах «большого террора», но ранней советской власти, да и в годы «большого террора», в общем-то тоже, они затрагивали Церковь не потому, что это, как у нас часто говорят: «потому что большевики — сатанисты, а церковь вот Христова, и поэтому её гнали», это очень просто было бы сказать именно так, но это сложный процесс. Вообще репрессии первых лет советской власти, они были достаточно широко направлены, и далеко не только священнослужители впадали под этот каток.

о. Михаил

— Надо сказать, что очень уж накопился большой объём социальных противоречий к началу XX века в Российской империи и большевики, и другие социалисты, они были единодушны, пожалуй, в том отношении, что необходимо избавиться от эксплуататорских классов, необходимо свергнуть народу с себя их бремя, возложенное ими бремя, и в этом смысле все, кто с их точки зрения имел к этим эксплуататорам отношение, должен был быть тоже ликвидирован. И здесь оказывались рядом друг с другом и те, кого мы называем капиталистами, и те, кого мы вообще называем людьми «бывшими», людьми, которые не являлись, с точки зрения социалистов, социально близкими к простому народу, и сюда же попадало и духовенство, попадало во многом потому, что Церковь от государства не была отделена, и, собственно, государство, действительно рассматривало Церковь зачастую как какую-то свою функцию. Но не вдаваясь подробно в этот вопрос, можно, пожалуй, сразу сослаться на довольно известный документ: личное письмо товарища Ленина известному писателю Горькому. Личное письмо датируется 1913 годом. Да, действительно, они обсуждали определенную тему, и в ответ на реплику Горького Ленин его как бы вразумляет, он пишет ему прямо так, что «... всякий боженька есть труположество, именно потому всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье даже с боженькой, есть самая опасная мерзость и самая гнусная зараза».

А. Пичугин

— Но одно дело, когда мы говорим об этом в таком теоретическом ключе: вот Горький пишет, и Ленин пишет Горькому. Другое дело, когда Ленин приходит к власти и сталкивается с реалиями существования, здесь теоретизировать можно сколько угодно, но ты сталкиваешься с реальностью, вот Церковь — это абсолютно реальность.

о. Михаил

— Да, даже не то, чтобы теоретизирует Ленин, он говорит про то, что религия отжила своё, но её продолжает использовать вот эта самая власть эксплуататорских классов. Вот ещё тогда же, в 1913 году, власть-то была прежняя, он поэтому так и пишет, что это «невыносимейшая мерзость». Даже на Западе, где уже абсолютизма нет в большинстве стран, но тем не менее и там то же самое. Но это да, а когда большевики действительно приходят к власти, то они сталкиваются и быстро довольно понимают, что много верующего народа, что высок церковный авторитет, что одновременно с приходом к власти большевиков у нас восстановлено Патриаршество, и святитель Тихон очень любим в русском народе православном, и не только в русском, а вообще во всей нашей стране. И они понимают, довольно быстро начинают понимать, что так просто, какими-то полумерами, даже рядом расстрелов, не справишься с церковным авторитетом, что это серьёзнейшая для них проблема.

А. Пичугин

— Но мы при всём при этом видим, что ряд советских законодательств о культе ранних дает такую зримую свободу верующим: ну вот раньше вы были связаны тем-то, тем-то и тем-то, начиная с декрета «Об отделении Церкви от государства», мы видим первое время, что ряд законов направлен на то, что у верующих создаётся впечатление действительной свободы.

о. Михаил

— Декрет, да, казался он поначалу чем-то более-менее нормальным, но ведь люди внимательны и сразу увидели, что уже начиная с выхода этого декрета Церковь исключается из правового поля, суживается понятие Церкви, она начинает пониматься исключительно как, скажем, какая-то совокупность приходов, вот с приходами власть готова иметь дело, а ничего над приходами признавать уже не готова.

А. Пичугин

— Но при этом Патриарх Тихон — это реальность. Вообще церковное управление в лице одного Патриарха — это не церковное управление, об этом прямо говорит Собор, потому что он выстраивает вертикаль определенную, это Синод, это высшее церковное управление, это другие структуры, которые обязательны для того, чтобы Церковь функционировала как единый организм, более того, Церковь, отделённая от государства. Но ничего из этого, там Синод, который был при Патриархе Тихоне, его сложно было назвать постоянно действующим, реально существующим, но при всём при этом Церковь управляема. И вот как раз я предлагаю вам поговорить про тот период, который наступил после Патриарха Тихона. Всё-таки патриарх Тихон — это ещё такая досоветская фактически реальность, пускай он был избран в условиях Собора, проходившего во время революционных событий, всё равно можно сказать, что большевики встретились с Церковью в лице уже действующего Патриарха фактически, поэтому, несмотря на аресты, несмотря на попытку полностью дестабилизировать ситуацию, несмотря на обновленчество возникшее, всё равно Патриарх до 1925 года продолжал управлять Церковью, пускай и от которой откалывались какие-то куски.

о. Михаил

— Да, тут, наверное, надо всё-таки отметить, что партия в своей программе 1919 года на очередном партийном съезде приняла программу, в которой было прописано, что задачей партии является ликвидация Церкви, по сути. Красиков, комментируя эти положения в партийной программе, сказал, что «необходимо отправить Церковь в архив истории». Вот эта принципиальная установка, она была зафиксирована уже действующей властью, это мы не можем пропустить, поскольку бывает, иногда возникает вопрос: а почему мы решили так? А вот это было записано в ключевом документе того времени в партийной программе. Дальнейший ход событий при Патриархе Тихоне известен достаточно хорошо, но мы, может быть, только отметим две вещи: одна вещь, что когда начался голод во многих областях, то власти решили воспользоваться им как поводом для того, чтобы арестовать Патриарха Тихона под предлогом сопротивления изъятию церковных ценностей в пользу голодающих, а затем заменить его новым церковным управлением обновленческим, мы его так сейчас называем, которое будет как бы лояльно советской власти. Правда, Троцкий в своей программе на этот счёт, в программной записке писал, что «для нас это будут враги завтрашнего дня, мы их ликвидируем потом, но сначала их руками повалим «тихоновщину».

А. Пичугин

— Ну, в общем, понятно, что ничего не вышло.

о. Михаил

— Да, строго говоря, не вышло, хотя, конечно, некоторые успехи были, но за обновленцами верующий народ не пошёл.

А. Пичугин

— Сложный вопрос, на самом деле это очень дискуссионный вопрос, потому что в какой-то момент мы видим, что в ряде епархий просто подавляющее большинство приходов обновленческие, а дальше всё зависело от того, как на этих приходах относились... Во-первых, очень по-разному относились к тихоновской Церкви, вот яркий пример из Пскова, когда в 1923 году архиерей, занимавший Псковскую кафедру, по-моему, его звали Геннадий Туберозов, если не ошибаюсь, он не примыкал к обновленцам официально, но активно участвовал в их деятельности, он ходил на заседания живоцерковников, он выступал очень много с ними вместе, но он официально к обновленчеству не примыкал. А где-то наоборот, полностью обновленческая епархия, но при этом к нескольким тихоновским приходам оставшимся отношение было вполне лояльное, то есть вот мы, наверное, не можем, мы всё время пытаемся объяснить, почему обновленчество — это так плохо, но при этом забываем о каких-то частностях, о том, что ситуация развивалась, она была очень неоднородной, обновленцы были разными, отношения с государством обновленцев тоже, в общем, сразу не заладились.

о. Михаил

— Были обновленцы по ошибке, но они быстро принесли покаяние.

А. Пичугин

— Нет, смотрите, когда обновленцы выбирали Виталия Введенского, это же известная история, серым кардиналом почти всегда был Александр Введенский, но нужно было выбрать какого-то лидера, и вот первоиерархом выбирали Виталия Введенского, потому что, по словам Александра Введенского, «он так в душе и остался белёвским протоиереем» и всерьёз никаким обновленцем не был, просто потому что не очень понимал, что это такое. Но, тем не менее, вот он много-много лет был обновленцем, покаяние он поздно принёс, и потом он уже до конца жизни был архиереем Московской Патриархии, в Сокольниках у себя служил, но всё равно вот идейно ну какой он был обновленец?

о. Михаил

— У нас в университете недавно был завершён проект «Слово новомучеников» — это видеосюжеты довольно краткие, в среднем 15-минутные, в центре каждого видеосюжета важнейший какой-нибудь документ эпохи, во всяком случае, даже когда он менее известный, он говорит о чём-то принципиально важном, пусть это даже иногда и документ совсем личного происхождения. Но среди прочего, среди выпусков, посвящённых новомученикам непосредственно, есть выпуски, в центре которых документы, выпущенные властями. И как раз такой выпуск есть, где мы читаем «внутреннюю инструкцию ГПУ», отправленную из Киева по губерниям, архивный документ очень ценный, где подробно описывается, как должно ГПУ учреждать обновленческие ячейки, как, зачем, почему. Это неопровержимое доказательство учреждения обновленчества со стороны этого ведомства.

А. Пичугин

— Это безусловно. Сама идея пойти в 1922 году к Патриарху Тихону на подворье Троице- Сергиевой лавры наверняка тоже была инспирирована там же.

о. Михаил

— Да, теперь это тоже доказано отцом Сергием Ивановым.

А. Пичугин

— Это доказано, да?

о. Михаил

— Да. Монография выйдет вот-вот.

А. Пичугин

— А, ну вот видите, она ещё не вышла.

о. Михаил

— Статьи есть уже.

А. Пичугин

— А, может быть, потому что для меня это абсолютно явно, но я не находил каких-то подтверждений этому.

о. Михаил

— И то, что за обновленцами в массе своей народ верующий не пошёл, это тоже всерьёз подтверждено в последней диссертации докторской отца Александра Мазырина, там очень подробно разобран этот вопрос. Да, действительно, бывала где-то проблема, что на некоторых приходах «что ни поп, то батька», как говорили люди простые, но это далеко не везде. Вот сам я держал в руках документы из архива Московского обновленческого епархиального управления, и там, где дело касалось Клина, так уж попались там документы...

А. Пичугин

— Клин, вы имеете ввиду город?

о. Михаил

— Подмосковный город Клин, где был обновленческий епископ очень активный, отец известного авиаконструктора Поликарпова, такой тоже протоиерей бывший, рукоположенный в епископы в обновленчество в женатом состоянии.

А. Пичугин

— Тоже не редкость.

о. Михаил

— Не редкость, конечно. Он писал большие донесения в своё управление, и вот мы знаем, что он там страшно радовался, что наконец-таки в собор, где он пытался служить, сразу пришло 200 человек. В принципе, не так много, но это было следствие конфликта на каком-то тихоновском приходе. «А так у нас никого не было, — писал он так, — человек пять ходило, а тут вот сразу какая-то треть общины откололась откуда-то, и вот у нас теперь есть люди. Я понимаю, что это не наше достижение, — пишет он, — но всё-таки для нас это событие».

А. Пичугин

— Ну, а Левитин-Краснов про Ленинград там... В Ленинграде всё было не так однозначно, например.

о. Михаил

— Ну что же сказать, Краснов человек тоже непростой, к его свидетельствам надо относиться аккуратно.

А. Пичугин

— Но это же воспоминания, он же свидетельствует без какой-либо оценки, он свидетельствует, там, знаете, мы найдём и про «григорианский раскол», и про обновленчество, и про Патриаршую Церковь.

о. Михаил

— Так признать, со своей колокольни, конечно, ничего не сделаешь. А так в северной столице, конечно, наибольшей популярностью пользовался расстрелянный митрополит Вениамин. Люди знали, кто их действительно духовный отец настоящий.

А. Пичугин

— Да, но митрополит Вениамин уже расстрелян, а мы говорим о событиях, которые... Вот расстрел митрополита Вениамина — это всё-таки самое начало обновленчества.

о. Михаил

— Да, как раз в связи с этим он и был расстрелян, что бы не писали, это поводом послужило, что он их запретил в священнослужении.

А. Пичугин

— Да, и Алексию (Симанскому) пришлось их восстановить. Но это, к сожалению, не помогло владыке Вениамину. Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Мы говорим о новомучениках и исповедниках накануне дня их памяти, сегодня 2-е, день памяти 4 февраля в этом году, и продолжим говорить через минуту.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию Светлого радио, друзья, напомним, что в гостях у нас сегодня диакон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Православной Церкви в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Мы накануне дня памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской говорим о событиях ранней советской власти. Сразу давайте напомним о мероприятиях, которые будут проходить в Свято-Тихоновском университете по адресу Лихов переулок, дом 6, в Москве, в центре, метро «Цветной бульвар», метро «Трубная», метро «Маяковская». Вы можете прийти 4 февраля на торжественное богослужение, начало в 8.30 утра. И после службы будет просветительское мероприятие, тоже важно, посвященное памяти новомучеников, с экскурсиями, это правда очень интересно, приходите, в 12 часов оно начнётся. И 7 февраля, в день памяти священномученика Владимира (Богоявленского), собственно, чья кончина, чьё убийство стало поводом эту дату рассматривать как память новомучеников, пострадавших от гонений на Церковь, в Свято-Тихоновском пройдёт ещё одно большое мероприятие в 7 часов вечера, посвящённое памяти владыки Владимира, священномученика Владимира Богоявленского. Мы говорим сегодня о событиях, которые происходили в 20-е годы в нашей стране, о феномене гонений, о том, что же там было, и вот, знаете, мы полчаса всё говорили о событиях, которые послужили причиной тому, что в общем, этот краткий период Патриаршества Тихона, святителя Тихона с 1918 по 1925 год, всего 7 лет, и потом у нас много-много лет местоблюстительства. И вот эта история с местоблюстительством, она, как я уже говорил, в таком научно-популярном сегменте мало изучена, о ней мало написано не научных книг, может быть, я ошибаюсь, может, мне не попадались, не знаю, но мне вот почему-то так кажется, хотя это очень интересный период, в котором не так просто разобраться. Давайте вот уже сразу вторую часть программы этому посвятим: 1925 год, умирает святитель Тихон, и есть его завещание.

о. Михаил

— Ещё в 1918 году было вынесено соборное определение, стало понятно, что может получиться, что власти не дадут созвать новый Поместный Собор, и в случае кончины или ареста Патриарха, или даже расстрела, например, будет непонятно, как избирать его преемника, и вот на этот случай Собор вынес специальное определение, что лично Патриарх Тихон и только он, должен составить секретное завещательное распоряжение, в котором укажут три кандидатуры тех, кто будут после него местоблюстителями Патриаршего престола.

А. Пичугин

— А почему завещание Патриарха Тихона некоторые специалисты считают подделкой?

о. Михаил

— А это не то завещание, это разные совсем вещи. Завещание о местоблюстительстве содержит только имена, а есть ещё текст, который именовался и даже был опубликован в центральных газетах как завещание.

А. Пичугин

— «Известия», в частности, опубликовали, это известная история.

о. Михаил

— Это другой документ, который, как доказано теперь полностью, Патриарху Тихону не принадлежит совсем.

А. Пичугин

— Есть несколько вариантов его редактуры, их сравнивали, я помню.

о. Михаил

— Да, да. Это подделка, о ней можно рассказать даже и отдельно, но, пожалуй, мы всё-таки остановимся на самом завещании о местоблюстительстве. Дело в том, что это вот подложное завещание — это, по сути, почти будущая декларация митрополита Сергия, о ней у нас речь впереди, это такая её начальная стадия.

А. Пичугин

— Ну и сама декларация тоже не одну редактуру выдержала.

о. Михаил

— Да. Так что то, что составляли органы госбезопасности, это другой вопрос, мы не можем это назвать завещанием Патриарха Тихона самого. А завещание — это имена, три человека. Несколько раз Патриарх Тихон их менял, и последнее завещание, которое вступило в силу по его кончине, содержало три имени таких: митрополит Кирилл Казанский, митрополит Агафангел Ярославский и, наконец, митрополит Пётр Крутицкий. Собственно, первым двум архиереям власти с самого начала не собирались давать возможность стать преемниками Патриарха Тихона, они находились в заключении, их, естественно, оттуда ради этого никто бы не выпустил, вступить где-то там в должность тоже оказалось нереально, а вот митрополиту Петру Крутицкому власти позволили стать местоблюстителем.

А. Пичугин

— Буквально два слова о его личности, потому что человек, который стал священником и впоследствии сразу же почти архиереем, до этого большую часть жизни провёл как мирянин, очень церковный человек, безусловно, связанный с Церковью всей своей жизнью, но он не был священником.

о. Михаил

— Мы смотрели его должность дореволюционную по табели о рангах и сопоставляли с воинскими званиями, так вот, я уже подзабыл, генерал-майор или какой-то ещё генерал через дефис, но это генеральская должность была по сути: он был действительным членом Учебного комитета Русской церкви, таких действительных членов было несколько человек, и в частности, он ведал всем начальным духовным образованием во всей Российской империи. Это был очень крупный церковный чиновник, один из немногих, и поэтому сказать, что да, он конечно был мирянин, но при этом он был хорошо известен, и архиереи знали, кто это такой, и даже несколько трепетали перед ним, потому что если в какой-нибудь епархии обнаружится недостаточное попечение, назовем это так, о духовных училищах, то им пришлось бы иметь дело тогда, архиереям, с митрополитом Петром будущим, тогда Петром Фёдоровичем Полянским. Он, естественно, потерял свою работу, свою эту службу, как только произошла революция, октябрьский переворот, потому что были закрыты все духовные школы и уже не имела смысла его должность. Он попытался устроиться на какие-то еще работы, но там на него быстро написали донос, правда, дело обошлось, но пришлось уйти, и его Патриарх Тихон пригласил в качестве помощника в управлении Московской епархией, своего личного помощника, такой помощник должен был быть в сане епископа. Патриарху, просто по его положению, должна была предаваться в управление так называемая патриаршая область, это, собственно, Москва с епархией и еще ставропигиальные монастыри, ну и еще кое-что, что управляется непосредственно Патриархом. И вот таким наместником патриаршим должен был быть в этой области какой-то архиерей, чтобы Патриарху было легче нести это бремя, и вот его в таком качестве мыслил святитель Тихон, пригласил его, поговорили, и потом будущий митрополит Петр рассказывал своим домашним, он семьи не имел собственной, но у него были родственники, был брат, была семья брата. Он им говорил, что «сейчас вот если я откажусь, то буду предателем Церкви, а если соглашусь, меня скорее всего расстреляют». Он согласился. Был рукоположен не сразу, не в первый день, но довольно быстро, в течение нескольких месяцев был рукоположен в епископа, сначала была священническая хиротония, монашеский постриг, некоторое время он побыл наместником московского Златоустова монастыря в районе метро «Китай-город», а уже потом он стал епископом Подольским, Подольск — подмосковный город, такая вот есть кафедра. Там он был арестован некоторое время спустя, ну как там — в Москве конечно, потому что в Подольске он никогда не жил и резиденции там не имел. Отбыл ссылку в Великом Устюге, там очень красивое место: Дымковская слобода, напротив города, напротив Соборного дворища, через реку Су́хону. Я сам видел это место, его постоянно видишь перед глазами, как только вспомнишь, там очень хорошо. Он там как бы пересидел пик обновленчества и вернулся из ссылки, и тогда уже Патриарх Тихон его вновь возвратил на прежнюю должность, но уже он титуловался не епископом Подольским, а митрополитом Крутицким, и стал он ближайшим помощником святителя Тихона. Собственно, держался он очень смиренно всегда всю жизнь, и, видимо, властям показалось, что он какой-то по сравнению с Патриархом Тихоном, не такой популярный, не такой известный, не такой яркий, и, может быть, удастся заставить его делать то, что угодно власти, получится. Так власти, видимо, рассуждали. Но в частности, они уже тогда замышляли то, что им потом удалось в случае митрополита Сергия: осуществить легализацию церковного управления на условиях, которые диктовали органы госбезопасности. Делалось это для подрыва церковного авторитета, потому что если какой-то архиерей, который возглавляет церковное управление, выполнит условия властей, то верующему народу это не понравится. Скажем, заявит открыто не просто о лояльности, а о политической солидарности с советской властью, выпустит указ о поминовении властей за богослужением, будет переводить, назначать, увольнять архиереев так, как опять-таки скажут власти, то вот уже будет повод у верующего народа усомниться в таком церковном управлении, и кто-то будет отделяться, и тех людей, кто будет отделяться, опять же, духовенство, архиереев и мирян, их будет легче выявить, обвинить в антисоветской деятельности контрреволюционной и от них быстрее удастся избавиться.

А. Пичугин

— Друзья, напомним, что в гостях у Светлого радио сегодня дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви при Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Итак, власти согласились на выбор митрополита Петра местоблюстителем. Ну, соответственно, 58 его архиереев утвердили.

о. Михаил

— Да, утвердили, безусловно. И вот власти рассчитывали, что, может быть, потом и его авторитет пострадает, и вот как-то они надеялись, что он будет действовать по их указанию ради легализации церковного управления, а оно вне закона стояло с самого момента выпуска декрета «Об отделении Церкви от государства». Но митрополит Петр ни на какие условия властей не соглашался, он не выполнил даже какие-то самые элементарные требования, например, такую мелочь от него хотели, как увольнение с Киевской кафедры давно уже эмигрировавшего митрополита Антония (Храповицкого), он даже это отказывался сделать, и пытался говорить, что он только местоблюститель, что он не утвержден как патриарх, поэтому вот он не считает себя вправе. Но когда он выпустил документ о том, что обновленцы — это не Церковь, и о том, что никакого союза с ними невозможно в принципе, и их единственная возможность вернуться в Церковь — это индивидуальное покаяние каждого желающего, индивидуальное, и при этом еще и публичное, то есть каждый по отдельности должен публично заявить, что он раскаивается в своем заблуждении, что присоединялся к обновленцам, вот после этого власти уже только искали повод, чтобы его арестовать и провернули выдающуюся провокацию для этого, она тоже в литературе описана, и да, это дало возможность обвинить митрополита Петра в связях с контрреволюционными силами за рубежом. И он был арестован в ночь с 9 на 10 декабря того же 1925 года, когда скончался святитель Тихон. Получается, такого активного местоблюстительства было отведено митрополиту Петру всего лишь 8 месяцев, с 7 апреля по 10 декабря. Даже с 12 апреля, 7 апреля это кончина Патриарха Тихона, а с 12 апреля — утверждение митрополита Петра. И дальше вступило в силу уже завещание митрополита Петра. Часто спрашивают: а Собор давал право составлять завещание только Патриарху Тихону, а митрополиту Петру такое право не давалось, почему же он воспользовался этим механизмом? Вот ответ на этот вопрос очень простой: его завещание не такое, как у Патриарха Тихона, он оставлял по себе просто заместителей, как начальник, когда по какой-то причине не может исполнять обязанности свои, он оставляет заместителя для текущих дел, не для принципиальных решений, и вот по этому завещанию митрополита Петра, его обязанности во время его отсутствия должен был исполнять, первым пунктом значился митрополит Сергий Старгородский. Надо сказать, он и приступил к исполнению этих обязанностей, как только был арестован митрополит Петр, и дальше, в ближайший год он эти обязанности исполнял, и этот период называется обычно «первым заместительством митрополита Сергия». При этом митрополит Сергий был до того изрядно дискредитирован, потому что еще в 1922 году он подписал «Меморандум трёх» так называемый, в котором призвал всех присоединяться к обновленцам, это был политический шаг, он, может быть, думал, что так удастся обновленцев настоящих переиграть, но у нас нет ни одного доказательства его действительной мотивации. Во всяком случае, какое-то время он побыл в обновленчестве формально, и потом, когда Патриарха Тихона власти решили не расстреливать, решили не проводить показательный процесс над ним и позволили ему под подписку о невыезде выйти вновь на свободу и вновь приступить к Патриаршему правлению, тогда митрополит Сергий в 1923 году принес покаяние, но уже люди помнили, и епископат знал за ним этот «Меморандум трёх», но тем не менее митрополит Сергий себя уже в 1926 году зарекомендовал с лучшей стороны: он очень удачно сумел расправиться с очередной затеей органов госбезопасности, так называемым «Григорианским расколом», он также успешно преодолел интригу ОГПУ, когда это ведомство попыталось посеять рознь между освобождаемым из ссылки митрополитом Агафангелом Ярославским и митрополитом Сергием, и тут он повел себя достаточно мудро, и авторитет митрополита Сергия к середине 1926 года стал выше прежнего. Опираясь на тихоновский епископат, верный заветам Патриарха Тихона, он надеялся, что как-то вот удастся сочетать и авторитет церковный, и, может быть, таки договориться всё-таки с властями на каких-то условиях о легализации.

А. Пичугин

— Власти, надо сказать, что официально не были против легализации, они предлагали кандидатов в члены Священного Синода.

о. Михаил

— Удобных ОГПУ.

А. Пичугин

— Удобных ОГПУ, безусловно, но на словах вот не было такого, что никакого Синода, никакого управления, ничего вообще не было.

о. Михаил

— Это была принятая властями политика, они действовали сознательно именно таким образом, их цель была разложить Церковь изнутри, подорвать её авторитет вот таким способом. Но вот митрополит Сергий, как искусный политик церковный, думал, быть может, что получится всё-таки как-то преодолеть в какой-то мере эту сложность, но дело всё-таки кончилось его арестом в конце 1926 года, тоже в декабре, и непосредственным поводом к этому аресту стало опять-таки довольно известное дело о попытке тайных выборов патриарха. Единственным кандидатом, основным кандидатом должен был бы стать митрополит Кирилл Казанский, авторитетнейший иерарх, но попытка была ещё скромная, это был только письменный опрос архиереев о самой возможности выборов и о фигуре кандидата. Многие подписали соответствующий документ, но власти выявили всех подписавших, выявили тех, кто участвовал в этом деле, кто инициировал его, и митрополит Сергий, который, вообще-то говоря, не желал этих выборов, но не мог противостоять голосу многих епископов, вот он так затягивал это дело тщательно, тем не менее он был тоже арестован и даже записан как один из руководителей этой инициативы в деле. Но дальше, после ареста митрополита Сергия, соответственно, должно было вступить в силу дальше завещание митрополита Петра, митрополит Сергий завещание не оставлял. Соответственно, должен был быть второй кандидат из завещания митрополита Петра, но этот второй кандидат отказался, и это был митрополит Михаил (Ермаков) такой, он сразу отказался. Тогда третий кандидат был задействован, тоже известный иерарх и, надо сказать, весьма авторитетный — митрополит Иосиф (Петровы́х). Вот он, хотя и не отказывался, но он прекрасно понимал, что, учитывая его биографию, его исповеднический путь, уже до этого понятный всем, власти не позволят ему ни на миг быть даже заместителем Патриаршего местоблюстителя, поэтому он, сориентировавшись в обстановке, быстренько пишет уже своё завещание, и в этом его завещании значатся три архиерея уже как бы рангом пониже, там уже нет митрополитов, там три архиепископа: Корнилий (Соболев), Фаддей (Успенский) и Серафим (Самойлович), но ни первому, ни второму власти зелёный свет не дают, они знают, что это тоже мужественные исповедники. Ну, владыка Фаддей Тверской вообще довольно известный святой из новомучеников, известный святостью своей жизни, его арестовали по пути в Москву, когда он ехал из Астрахани вступать в должность. Остался Серафим (Самойлович).

А. Пичугин

— Вот это очень отдельная история, но время наше уже подходит к концу, я предлагаю историю владыки Серафима (Самойловича) обсудить отдельно.

о. Михаил

— Да, мы просто скажем, что он сто дней управлял.

А. Пичугин

— Сто дней местоблюстительства, это уже нарицательным стало для историков, которые занимались этим делом.

о. Михаил

— Сто дней заместительства архиепископа Серафима. И вот, когда власти поняли, что с ним они тоже не договорятся, они за это время договариваются с митрополитом Сергием, который в тюрьме, и он возвращается на свободу, ему возвращают это заместительство, начинается его, так называемое, второе заместительство, и вот это уже новый период, когда он действует на тех условиях, что продиктовали власти.

А. Пичугин

— Отдельная история, я думаю, мы отдельно о ней поговорим, и про второй период заместительства митрополита Сергия, и про сто дней Серафима.

о. Михаил

— Да: декларация, указ о поминовении, появление такой церковной оппозиции, ее называют иногда «правой», иногда «непоминающими», все это вот мы помним, что это было. И заканчивается это заместительство расстрелом митрополита Петра.

А. Пичугин

— Это 37-й год уже.

о. Михаил

— Мы подчеркнем одну важную деталь, принципиально важную: что условия жизни митрополита Петра, начиная с ареста, постоянно ухудшаются, и выпуск декларации митрополита Сергия означает его полную изоляцию в зимовье Хе. Когда он пытается митрополиту Сергию писать оттуда письма, тогда его помещают в одиночную камеру, и последние 8 лет своей жизни он проводит в одиночке, вплоть до расстрела.

А. Пичугин

— Ему даже гулять впоследствии не разрешили. Сначала ему разрешали прогулки, потом запретили прогулки на открытом воздухе, а потом только ночью и только совсем немного.

о. Михаил

— Исполняется вот это, что он — тот камень, на котором Господь сохраняет Русскую Церковь в единстве.

А. Пичугин

— Спасибо большое. С нами сегодня был дьякон Михаил Гар, старший специалист отдела новейшей истории Русской Церкви при Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. Послезавтра, 4 февраля, мы отмечаем день памяти новомучеников и исповедников Церкви Русской, в Свято-Тихоновском университете в храме, в Соборной палате по адресу Лихов переулок, дом 6 пройдет торжественное богослужение, а потом просветительское мероприятие, литургия начнется в 8.30, мероприятие в 12. А 7 февраля, в день памяти Владимира Богоявленского, митрополита, первого архиерея, убитого большевиками, в Свято-Тихоновском тоже пройдет вечер его памяти, вечер, на котором можно будет тоже много всего интересного узнать, если придете в Свято-Тихоновский университет, Лихов переулок, дом 6, строение 1. Спасибо, мы прощаемся, до новых встреч, всего хорошего, будьте здоровы, до свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов