…Когда один из моих друзей узнал, что я собираюсь прочитать в радиоэфире несколько стихотворений Геннадия Айги, – он посмотрел на меня тем выразительным взглядом, каким обычно смотрят на людей, готовящихся совершить если не безумный, то уж точно – невероятный поступок…

Но когда в начале 2000-х годов я готовил подборку стихотворений этого чувашского поэта, сочинявшего нерифмованные русские стихотворения для журнала «Фома», – я тоже испытывал некоторое беспокойство.

Та подборка – помню, вышла, и называлась «Вещество благодарности».

Теперь попробую продлить смысл и музыку этого вещества и в наших «Рифмах жизни». И начну – с самого маленького стихотворения. В одну строчку. Хотя, думаю, и название, и дата – вместе с указанием места, где оно родилось – есть органическая часть сочинения.

Вот так и прочитаю: название, текст, дата, место.
Наберитесь терпения и тишины.

Народ что храм

И души что свечи, зажигающиеся друг от друга.

6 января 2002, сочельник, село Ромашково

И – сразу – ещё одно, грустное.
Внешне оно выглядит – как «обычное» стихотворение: две строфы по четыре строчки. Все буквы тут – строчные, только одно слово (вы, конечно, поймёте, какое) – с прописной.

К «Книге долгого прощания»

это братья мои ходят сквозь солнечный свет
и «Господи» говорят стены и поля поют
и дубы теплы – будто в них вещество благодарности
слышно как речь

да только вода уже рядом не имеет волн
и без свойства общения – травы
братья проходят мелькая по ведомству неотменимых
и мне в эту цепь не вскочить

3–4 мая 2002. Денисова Горка, лес

Для кого встреча со стихами Геннадия Айги нынче – первая, – посмотрите, если вы заинтересовались, эти стихотворения на сайте радио ВЕРА, посмотрите их и глазами.
Геннадий Николаевич отошел к Господу в феврале 2006-го.

Его вдова, Галина Борисовна, рассказывала мне, что, оказывается – так прославивший родную Чувашию – поэт был кре­щен в Православие, что заботу и внимание к культуре предков он органично совмещал с многолетней погружен­ностью в красоту и смысл христианства. В конце жизни он все чаще и чаще бывал в церкви, участвовал в Евхаристии. Он был одним из самых добрых и несуетных людей «мира литературы». Мне посчастливилось знать его, бывать у него в гостях, на станции «Рабочий посёлок», в его заваленной книгами, скромной «двушке». Помню, что молчать с ним рядом было так же интересно, как и раз­говаривать, он действительно любил и понимал тишину, которую ощущал как животворную часть подаренного нам – на время нашей земной жизни – мира.

И необыч­ное, живописное слово его – тоже, из тишины…

к живописи Леонарда Данильцева

будто приснился Бог – и вот вспоминается
складываясь в забытое Виденье (то распадаясь то вновь начинаясь)
из снега на давних холмах и дорогах
из детских одежд-говорений
из лиц зверей из улыбки-и-плача – рядом – у порога друзей:
вас – дорогих: о, живопись, жизнь,
Недавнее-Невыразимое
(прекрасное как обед бедняков)

Геннадий Айги, «Во время болезни друга», 1996-й год

В отличие от повлиявших на него футуристов, поэт никогда не «бросал вызов Небу», а, как он сам впос­ледствии говорил, «дерзнул назвать Творящее Слово Иоанническим», от имени Апостола Иоанна.