Глава третья
Мать так и зарделась от быстрого прилива воспоминаний и с чувством спросила меня:
— Так неужто, Аркашенька, ты меня ещё там запомнил?
— Ничего я не помню и не знаю, но только что-то осталось от вашего лица у меня в сердце на всю жизнь, и, кроме того, осталось знание, что вы моя мать. Помню ещё около дома огромные деревья, липы кажется, потом иногда сильный свет солнца в отворённых окнах, палисадник с цветами, дорожку, а вас, мама, помню ясно только в одном мгновении, когда меня в тамошней церкви раз причащали и вы приподняли меня принять Дары и поцеловать Чашу; это летом было, и голубь пролетел насквозь через купол, из окна в окно…