Поделиться
У нас в гостях были основатель регионального благотворительного общественного фонда «Качество жизни» Мария Кулик и партнер фонда Юлия Коледа.
Разговор шел об истории и программах фонда "Качество жизни" и о том, как удается помогать людям с особенностями развития и с психическими расстройствами, трудоустроиться и социализироваться.
В. Емельянов
— Здравствуйте! Это программа «Светлый вечер». В студии Владимир Емельянов…
А. Митрофанова
— …Алла Митрофанова. Добрый светлый вечер!
В. Емельянов
— Сегодня мы поговорим о благотворительно
Ю. Коледа
— Здравствуйте!
М. Кулик
— Здравствуйте!
В. Емельянов
— Первый вопрос, наверное, к Марии. Маша, я знаю, что сначала вы занимались, и довольно успешно, рекламным бизнесом. И вдруг в 2000-м году — а может, и не вдруг вовсе — появляется идея или мысль начать заниматься благотворительно
М. Кулик
— Я долго занималась бизнесом и понимаю, каким образом нужно разговаривать с людьми, как четко ставить приоритеты, поэтому, в общем-то… Потом еще времени очень много прошло с тех пор — фонду уже 18 лет. Конечно, за 18 лет я набрала очень большое количество знакомств, и в том числе это и люди влиятельные, и конечно, все эти люди единомышленники, с кем мы взаимодействуем. В основном это область социальной ответственности — это департаменты социальной ответственности, с которыми я всегда работаю вместе, это Комитет по социальной политике при Совете Федерации…
В. Емельянов
— А вот что важно: влиятельность или состоятельность ваших партнеров?
А. Митрофанова
— Или какое-то внутреннее состояние человека?
М. Кулик
— Важны влиятельность и внутреннее состояние. Состоятельность не имеет значения. Состоятельность — это, наверное, больше к донорам благотворительны
А. Митрофанова
— Бывает. Вы знаете, давайте, поскольку Володя сразу вопрос ребром поставил: откуда у вас такие связи, как так получилось, что вы на самом высшем уровне общаетесь с влиятельными чиновниками, — мне бы хотелось, чтобы вы рассказали о ваших подопечных. У вас такое количество программ, я присоединяюсь к Володиному удивлению — но у меня оно было связано, прежде всего, с тем, сколько направлений деятельности есть у вашего фонда. И больше всего меня, конечно, поразило вот это направление — социальной адаптации людей с ограниченными возможностями. Допустим, например, ситуация: человеку 30+, он инвалид 1-й группы. Он понимает, что он мог бы что-то делать в этой жизни, но совершенно не понимает: как? Потому что он никому не нужен. И перед ним одна за другой закрываются все двери. Он даже образование, например, умудрился получить. Но все перед ним закрывают двери, потому что кому надо связываться с такой проблемой? То есть «человек» равно «проблема».
В. Емельянов
— Алла, а у нас разве по закону не обязаны какие-то фирмы брать в штат хотя бы одного?
А. Митрофанова
— Ты же знаешь, как у нас…
В. Емельянов
— Я знаю, как у нас.
А. Митрофанова
— Даже если в законе что-то написано, всегда есть 500 вариантов, как это обойти.
М. Кулик
— Конечно, вы правы.
В. Емельянов
— По-моему, есть такая установка, что должны брать инвалидов, обязаны.
М. Кулик
— Обязаны-то обязаны, но вы же знаете, наверное, что такое бизнес. Каждый из вас понимает, что цель бизнеса — это получение прибыли все-таки. А взять человека с инвалидностью на работу — это очень большое бремя. Бизнес не имеет никаких преференций, никаких — в отличие от других развитых западных стран, где приветствуется, когда бизнес готов помочь, взять в убыток себе человека. Ведь, понимаете, что такое взять инвалида на работу? Во-первых, нужно создать рабочее место — где-то это пандус, где-то это специальная клавиатура, где-то специальные сигнализирующие устройства, например, для глухих. Это первое. Никто на это денег не даст. Второе, это, конечно, непонимание работодателей, с чем он сталкивается, и его персонала. У нас есть такая стигма — инвалид, и лучше я буду от него держаться подальше. И работодатели, и главные менеджеры, конечно, тоже не отличаются от своего персонала. Кроме того, они боятся этой ответственности — инвалида очень сложно уволить, он работает на час меньше, чем здоровые люди, он может лечь в больницу, когда ему это необходимо. И самое главное: он неконкурентоспос
А. Митрофанова
— С тем, который готов «пахать» как конь 7 дней по 24 часа в сутки…
В. Емельянов
— Почему, как вы говорите, что в развитых западных странах это не проблема? Почему людям предоставляют те же самые перерывы, почему люди имеют возможность уйти на час раньше, а может, и на два? Почему для них не проблема сделать пандус удобный или не знаю что? Почему не проблема отпустить человека в больницу, если ему это нужно?
М. Кулик
— Экономические преференции, которое государство дает этим работодателям. Это даже выгодно для многих.
А. Митрофанова
— Вопрос глобальный. Установка какая в голове у нас у всех, включая и власти, включая и тех, кто эту власть выбирает, то есть у всех у нас? У нас государство для человека или человек для государства? Когда человек либо пушечное мясо, либо винтик в машине, либо винтик в системе какой-то, либо что-то еще, и всё это для каких-то высоких свершений — «зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей». Тогда и получается так, что с такими людьми, которые в возможностях ограничены, нет никаких ресурсов для того, чтобы их нормально трудоустроить и адаптировать к жизни.
В. Емельянов
— Боюсь, ты права.
А. Митрофанова
— А если государство для человека — как на этом вот «загнивающем Западе», который мы так любим все ругать, поносить и последними словами выражаться, и почему-то при этом считаем, что все нас там ненавидят почему-то. Хотя там особо дела-то никому нет до того, какие у нас тараканы в голове. Так вот, на этом самом Западе, где система выстроена несколько иначе, она работает для того, чтобы человека социализировать. Вот, например, в Германии. То, что я знаю, пример, который близок мне — это Германия. Мне кажется, что пока мы в голове у себя что-то не поменяем, пока у нас не будут такие абсолютно «рыжие» люди — «рыжие» в хорошем смысле, то есть те, которые выделяются, которые не хотят идти по этому накатанному пути, для которых, может быть… Я не знаю, в бизнесе, наверное, это сложно, но если какие-то вещи, связанные с заботой, будут стоять выше, чем деньги — то тогда, да. Хотя в бизнесе мне это сложно представить, ведь он иначе не будет работать просто.
В. Емельянов
— Но работает же везде! Значит, получается, что мы никакая не западная страна.
М. Кулик
— В этом отношении да, мы еще не дотягиваем.
В. Емельянов
— Получается на самом деле азиатчина чистой воды.
Ю. Коледа
— Я бы не относила нас уж совсем либо к одной категории, либо к другой. Вот Мария рассказывала про опыт Германии — там действует такое же законодательство
А. Митрофанова
— То есть система работает.
В. Емельянов
— Так вот — готовый пример. Почему, предположим, говорят: «Не надо в Россию переносить всё западное»? Но вот есть какие-то вещи, которые просто готовые и которые работают — можно взять и перенести.
А. Митрофанова
— Не факт, что у нас это будет работать, не факт. У нас будут уклоняться от налогов. Немцы в этом смысле — у них голова другая.
В. Емельянов
— Немцы — они немцы.
А. Митрофанова
— У них сознание дисциплинированн
М. Кулик
— И они законопослушный У нас будут с этим проблемы.
А. Митрофанова
— Да, у нас будут с этим проблемы.
М. Кулик
— Нужно контролировать. Я считаю, что в любом случае это нужно вводить. И просто контролировать и требовать — и тогда всё получится.
А. Митрофанова
— В России всегда всё на личном подвиге держится. Если есть какие-то прорывы, то это всегда личный подвиг. Вот типа вас, например.
В. Емельянов
— Вот Алла правильно сказала, что это глобальный вопрос: у нас кто угодно занимается благотворительно
М. Кулик
— Да, надо сказать, что в основном, главная сила — это все-таки материнские сообщества, которые вынуждены заниматься этой работой для того, чтобы как-то обеспечить жизнь своему ребенку или качество жизни другое. И конечно, именно благодаря вот этой силе материнской, эти проблемы понемножку все-таки решаются. Например, закон о социальных услугах, который сейчас принят — то есть часть ответственности государство сейчас передаст все-таки НКО, некоммерческим организациям. Это, конечно, на наш взгляд, сдвинет дело с мертвой точки. Сейчас созданы такие рабочие группы при власти, которые решают социальные вопросы — при Министерстве труда и занятости и социального развития, при субъектах таких же департаментов социального развития и труда. Конечно, сейчас многие вопросы решаются вместе. Это очень медленно. Я считаю, что главная проблема в том, что в верхах не знают, что внизу творится. То есть для того, чтобы что-то изменить, нужно знать всю глубину — и поэтому нужна эта связка общества и власти, она необходима. Я с вами согласна, что бюджеты неэффективно тратятся совсем. Но это тоже именно с этим связано — потому что уже есть какая-то колея, из нее очень сложно выбраться. Вроде бы программы делаются, и они все направлены на решение социальных проблем. Но насколько эффективно эти программы работают — вот никто не смотрит на это. Скажем, есть какой-то пул — НКО или каких-то организаций, которые эту работу делают, — но нету координации и контроля, настоящего контроля: достаточно ли средств дано, чтобы эту работу сделать? Вот я вам скажу, что когда я только фонд создала, это была иностранная программа, которая поддерживала здоровье маленьких детей. Донором выступала фармацевтическая организация. Это была европейская программа, в конкурсе участвовали 12 стран, 36 компаний. Это было 17 лет назад. Вот что для меня, рекламиста, написать программу о здоровье маленьких детей? Никогда не видела инвалидов, тогда их вообще нельзя было увидеть. Написала очень большую, красивую программу о детях с 7 до 13 лет — что мы будем их развивать, будем их обучать, будем их знакомить с разными возможностями. И мне выделили какие-то бешеные деньги, я сейчас не помню, может, 800 тысяч фунтов стерлингов на 3 года. (Смеется.) Понимаете, что это такое? Во-первых, я о таких деньгах никогда не слышала, несмотря на то, что бизнесом занималась. Во-вторых, я не знала: как их потратить?
В. Емельянов
— У нас сегодня в гостях основатель и президент благотворительно
М. Кулик
— Я к чему это всё рассказываю — я говорю о том, что получила я… Да, из этих 12-ти стран только 2 страны получили грант — это я и еще, по-моему, в Испании какой-то фонд. И вот потом в течение трех лет мы этой программой занимались. Не буду вдаваться в подробности, но я должна сказать, что мне пришлось пойти в правительство Москвы, чтобы найти доступ к этим детям-инвалидам.
А. Митрофанова
— На которых вам дали деньги и которым вы должны помочь, и которых вы совершенно не знаете в лицо.
М. Кулик
— Да, я пришла. Тогда была Швецова Людмила Ивановна, я сказала: «У меня есть деньги, мне деньги не нужны от правительства Москвы. Дайте мне просто возможность работать с этими детьми». И вы знаете, сейчас мне за эту программу очень стыдно, потому что эти деньги были потрачены неэффективно. Я могла бы сейчас потратить эти деньги эффективнее в тысячу раз, наверное.
В. Емельянов
— Проработав 18 лет — нет сомнений, конечно.
М. Кулик
— Во-первых, потому что с 7 до 13 лет. Вот пришел ко мне ребенок 13-ти лет, он подходит под программу. А что дальше? Ему 14 дальше, и мы его бросаем, мы уже не имеем права. Потом, набор самих этих развивающих историй, который мы предложили — мы тогда не понимали, что должен быть индивидуальный подход: кто-то может, кто-то не может, кто-то хочет, кто-то не хочет. Всех под одну гребенку…
А. Митрофанова
— 2005-й год это был, вы говорите, когда всё началось?
М. Кулик
— 17 лет назад.
А. Митрофанова
— 2000-й. Ну, вы тогда вообще один из пионеров. Поэтому ничего удивительного — вы первопроходец. Понятно, что где-то вы не знаете дно, где-то вы напоролись на риф и т.д. Главное, что вы это не оставили.
М. Кулик
— Я говорю это как раз к тому, что я сказала — о том, что очень многие работают и деньги отдают, но они неэффективны, потому что не продуманы все детали, непонятно, каким образом эта эффективность считается, какие критерии, какие оценки. Нужно обязательно знать, ради чего ты это всё делаешь и какую цель ты преследуешь. Иначе деньги просто на ветер.
А. Митрофанова
— Это правда. А сейчас-то в настоящий момент кто подопечные вашего фонда? А то мы всё говорим про законодательную базу, про чиновников, про что-то еще. А главное — вы кому помогаете?
М. Кулик
— У меня сейчас выделилось 3 направления за эти годы. В принципе, наверное, всё что угодно я могу начать и довести до конца. Но я поняла, что больше всего я разбираюсь в вопросах занятости, подготовки к работе, к труду, к адаптации, социализации людей с ограниченными возможностями здоровья. Мы прошли очень тяжелый путь — были и времена, когда руки опускались…
А. Митрофанова
— Да можно себе представить.
М. Кулик
— Трудно было. Но это помогло именно разобраться в этих глубинах.
А. Митрофанова
— Всё, что нас не убивает, делает нас сильнее — это единственное, что тут можно сказать.
М. Кулик
— Что сейчас делает фонд? Первая и самая главная программа — это программа занятости инвалидов. Я занимаюсь только теми инвалидами, которые перспективны для свободного рынка труда.
А. Митрофанова
— А что это значит?
М. Кулик
— Это значит, что они смогут быть обучены, что они смогут быть социализированы и что они смогут быть интересны работодателю. Это не значит, что я отбираю меньше всего инвалидов — самых здоровых инвалидов. Нет, это, конечно, не так. Мы на 2-й группе больше специализируемся
В. Емельянов
— И вы им отказываете.
М. Кулик
— Не то что отказываем. У нас есть экспертная группа, она состоит из четырех специалистов — это психолог, это эйчар-специалист
А. Митрофанова
— То есть вы подходите с точки зрения эффективности к этому процессу…
М. Кулик
— Конечно.
А. Митрофанова
— …отбора и процессу обучения. Конечно, это здорово. Потому что понятно, что нельзя объять необъятное. Нужно как-то сознательно ограничивать те сферы применения своих сил — где вы точно можете отвечать за результат, а где вы не можете и действительно потратите время и усилия.
М. Кулик
— Извините, можно перебью? Это связано прежде всего… Знаете, почему я так решила? Потому что у нас очень мало времени. У нас, у фондов всех, есть одна большая проблема: деньги нам дают на один год. И за этот год я хочу все-таки достичь результата, а не просто так эти деньги потратить. У нас было первое интеграционное предприятие (вот я сказала, что это была страшно тяжелая история) — мы тогда взяли всех, кто хотел прийти. И там были очень тяжелые — и 1-я группа, и ментальные, разные. И вы знаете, в первый год сразу выделилось 30%, которые вошли сразу в эту колею — в процесс адаптации, начали учиться хорошо...
А. Митрофанова
— Кстати, это стандартный показатель. Я у студентов преподаю, там тоже 30% — это те, которые…
М. Кулик
— А некоторые… Даже наши коллеги из психиатрической больницы № 1 нам говорили о том, что «нельзя смешивать», во-первых. Во-вторых: «Вы никогда не добьетесь с этими ребятами никаких успехов». И знаете, на третий год вдруг эти тяжелые ребята — потому что мы не могли, это были государственные деньги, мы не могли их уволить, приходилось работать со всеми — и на третий год вдруг начались подвижки.
В. Емельянов
— Вот видите — вода камень точит.
А. Митрофанова
— Вы сейчас успокоили мое сердце. Потому что я как раз хотела спросить: ну а как же быть тем, кто оказывается неспособен вписаться в это прокрустово ложе программ, адаптационных ресурсов, способностей и т.д.?
М. Кулик
— Мы поэтому и предложили метод поэтапной подготовки инвалидов к свободному рынку труда. Потому что некоторым нужно 3 года адаптации, а некоторым, может, и 5. Но потом он 20 лет будет самостоятельно жить, у него будет нормальная самостоятельная жизнь, он будет не нуждаться.
А. Митрофанова
— Господи, какое это счастье, когда у человека появляется такая возможность!
В. Емельянов
— Я хотел бы подключить к нашему разговору Юлию Коледу — партнера по освещению деятельности фонда. Юля, я так понимаю, что вы общаетесь с различными средствами массовой информации. И вот такой вопрос: охотно средства массовой информации публикуют материалы на эту тему? Ведь это не особо дорого продается, на эту тему особо читателей не «купишь». Нужно что-нибудь «жареное», «горячее», рассказы про каких-то поп-идолов и т.д. А вот про простое человеческое охотно печатают СМИ?
Ю. Коледа
— Мы над этим работаем…
В. Емельянов
— Я понимаю, да.
Ю. Коледа
— …чтобы они охотно печатали. По-разному бывает, по-разному. Иногда можно попасть в какой-то тренд информационный, и твоя история окажется к месту и заиграет. И у этой темы социальной есть своя аудитория журналистов, у которых призвание освещать социальные вопросы, социальные проблемы. Работать с проектами фонда отчасти легко, потому что они все самобытные. Это первопроходцы, это первые наработки и первый опыт — здесь есть о чем рассказывать, рассказывать интересно, вписывать в контекст тех проблем, которые сегодня стоят перед обществом, перед государством. И это востребовано средствами массовой информации. Но не всеми, конечно.
А. Митрофанова
— Но вы над этим работаете.
Ю. Коледа
— Ищем подходы, да.
М. Кулик
— Однако же — я тоже включусь в этот вопрос, — конечно, НКО и вообще все общество, которое работает над социальными проблемами, конечно, недовольны тем, как средства массовой информации освещают. Все-таки есть такая стигматизация, то есть…
В. Емельянов
— Назовите это как-то по-другому.
М. Кулик
— Ну, хорошо.
В. Емельянов
— Косность?
Ю. Коледа
— Стереотипность.
М. Кулик
— Да, стереотипность. То есть если у нас человек с психическими расстройствами, то это обязательно с топором, или подожжет дом, или еще что-нибудь такое. А ведь на самом деле люди с психическими расстройствами — эти душевные заболевания, они всем нам свойственны…
А. Митрофанова
— Кто-то об этом знает, а кто-то нет.
М. Кулик
— Ну, у всех бывает депрессия, правильно? Это пограничное состояние психическое. Как это называется: когда долго сидишь в компьютере или любишь выпить?
А. Митрофанова
— Зависимость.
М. Кулик
— Зависимость. Эти формы зависимости — это тоже, в общем, пограничные состояния. А у нас судят: если человек с психическим расстройством, значит, всех под одну гребенку — это значит, что человек опасный, очень странный и лучше с ним не связываться — страшно. А на самом деле это люди в основном с высшим образованием, с большими творческими наклонностями…
А. Митрофанова
— Кстати говоря, нередко это люди чрезвычайно талантливые, в силу своей одаренности и внутреннего мира глубокого они и получают разные формы...
М. Кулик
— Да. Им для того, чтобы выразить себя, свою боль, им нужно обязательно участвовать в каких-то творческих процессах — коммуницировать, быть социализированны
В. Емельянов
— Там такие таблеточки, что после них нужно… если месяц попьешь, год в себя нужно приходить.
М. Кулик
— Согласна.
А. Митрофанова
— В общем, хорошо, что вы меняете эту картину мира.
В. Емельянов
— Мы напоминаем, что вы слушаете программу «Светлый вечер». Мы сегодня говорим, как выясняется, не только о благотворительно
А. Митрофанова
— Еще раз добрый светлый вечер, дорогие слушатели! Владимир Емельянов, я — Алла Митрофанова. В гостях у нас, напомню, Мария Кулик — президент межрегионального благотворительно
В. Емельянов
— Три пенсии по инвалидности — что это?
А. Митрофанова
— …корзину продуктовую им хватает. А больше ни на что.
В. Емельянов
— А еще лекарства, а еще…
А. Митрофанова
— На лекарства уже не хватает. Это всё какими-то чудесами пытаются люди решить эти проблемы. И я уверена, что таких много. И это не статистика, это живые судьбы — они наши соседи по улице или соседи по подъезду, или знакомые знакомых, мы с ними через одно рукопожатие связаны. И что? Отгораживаться и говорить, что «мне своих проблем хватает»? Мы же должны в этом как-то участвовать. Что можно сделать, Мария? Вот вы киваете, я смотрю, что ситуация для вас довольно типичная.
М. Кулик
— Конечно.
А. Митрофанова
— Что в таких ситуациях людям можно было бы предложить?
М. Кулик
— Грустно это говорить, но предложить им особо нечего на сегодняшний день. Как я сказала в самом начале: для того, чтобы трудоустроить человека, его необходимо сначала подготовить. Мы считаем, что утеряно звено между службой занятости, куда приходит инвалид, неважно откуда — из коррекционной школы, с улицы, еще откуда-то — и работодателем. Служба занятости сейчас просто направляет на какие-то вакантные места, которые работодатель показывает. Но этот человек там никогда не сможет работать, он там не сможет задержаться, он там действительно ни к селу ни к городу, скажем так. Кроме того, его право выбора тоже ограничено. А он человек и имеет право выбирать. То есть я имею в виду, что профориентации здесь нет — «вот есть это место, и иди туда». Если его там возьмут — слава Богу, и он будет счастлив. Мы считаем, что между службой занятости и работодателем необходимо интеграционное предприятие — то, что мы как раз пытаемся внедрить, апробировать, показать, разработать методики, все регламенты и т.д. Потому что если человек приходит из службы занятости в интеграционное предприятие, то интеграционное предприятие поможет ему, во-первых, профориентироват
В. Емельянов
— Кстати, в интеграционном предприятии вполне себе могут работать люди со 2-й группой инвалидности тоже.
М. Кулик
— Конечно. Там могут работать и с 1-й. Другое дело — выйдут ли они дальше уже на свободный рынок труда? То есть интеграционное предприятие не только подготавливает, адаптирует, социализирует и обучает профессиональным каким-то навыкам, но интеграционное предприятие еще производит настоящий глубокий отбор тех, кто действительно сможет работать. И это дорогого стоит — его подготовить и сопроводить. А те, кто никогда не смогут работать, они должны работать в сопровождаемых мастерских, быть занятыми.
А. Митрофанова
— То есть они все равно смогут работать, просто для этого нужно создать определенные условия.
М. Кулик
— Конечно. Вернемся опять к развитым европейским странам, и в Соединенных Штатах Америки это всё существует — есть сопровождаемые мастерские, где они занимаются полезным трудом. Пусть они не 100 чашек раскрасят, а одну чашку в день он раскрасит, но это неважно, правильно? Во-первых, его родители будут освобождены от сидения с этим человеком по уходу за ним, а будут работать…
В. Емельянов
— Тут именно мысли этого человека, который пусть не три, а одну чашку расписывает: «Я нужен, я где-то нужен. Я не брошен, не сам по себе. И я не жду милости от людей в виде денег, в виде лекарств».
А. Митрофанова
— Не иждивенческая позиция, а активная жизненная позиция.
В. Емельянов
— Кстати, это огромная проблема и для пожилых людей. Предположим, остается вдова в квартире одна. Да, у нее есть двое детей, но каждый из них уже давным-давно вырос, у кого-то свои семьи. Да, они, может, ее навещают раз в неделю, приезжают на полчаса, завезут продукты: «Мама, как дела?» И всё! И тем более, если этот человек в возрасте — значит, уходят друзья постепенно, и человек постепенно, постепенно, постепенно остается один. Он не то что брошен, но большому счету он никому не нужен. А вот осознание того, что «я нужен» или «я нужна» — «пускай я делаю немного, но делаю хоть что-нибудь». Мне кажется, это повышает самооценку человека и ему, может, немного легче становится в этой жизни.
М. Кулик
— О проблемах пожилых людей, наверное, Юлия сможет больше рассказать. Потому что она работает с Союзом пенсионеров России очень много. Ну, мы вместе работаем…
В. Емельянов
— Союз пенсионеров России — есть такой?
М. Кулик
— Да.
В. Емельянов
— А что это за Союз? Расскажите!
А. Митрофанова
— Да, вкратце, Юлия, это интересно. Я думаю, что это достойно отдельной программы.
Ю. Коледа
— Это большая всероссийская общественная организация — Союз пенсионеров России, он представлен практически во всех регионах страны. Одно из таких трендовых направлений — это повышение качества жизни именно пожилых людей, их социализация и интеграция в соответствии с активно меняющимися окружающими условиями внешнего мира. Один из трендов, который сейчас развивается — это обучение людей пожилого возраста компьютерной грамотности. В этом году пройдет уже 7-й всероссийский чемпионат по компьютерному многоборью среди пенсионеров в Санкт-Петербурге
А. Митрофанова
— А когда он пройдет, Юля?
Ю. Коледа
— Сейчас он находится в стадии формирования и подписания, как только это будет сделано, пройдут в регионах отборочные соревнования. В прошлом году они охватили более 6 тысяч человек, это очень много. И на финальные соревнования уже каждый регион представляет свою команду.
А. Митрофанова
— Ничего себе! Юля, давайте мы с вами прямо сейчас договоримся, что вы к нам придете, и мы с вами отдельно про это поговорим обязательно. И про эту компьютерную грамотность, и про межрегиональные соревнования. И вообще про: что можно сделать для пожилых людей, какие есть программы, куда можно было бы обратиться.
В. Емельянов
— Я хочу только один вопрос задать: как стать участником этого Союза? Каждый пенсионер может влиться в этот Союз?
Ю. Коледа
— Нужно просто разделять эту активную жизненную позицию, сохранять интерес к жизни. Я сейчас не буду выдумывать, я пару раз интересовалась: могу ли я? (Смеется.) Мне всё время уклончиво отвечали, что «не доросла».
В. Емельянов
— Всё. Мы так и поступим, как предложила Алла: приходите к нам отдельно, и мы поговорим о Союзе пенсионеров России. Я первый раз в жизни слышу, что такой есть.
А. Митрофанова
— Мне нравится эта мысль.
М. Кулик
— В каждом регионе есть отделения, практически в каждом регионе.
Ю. Коледа
— Каждое отделение в регионе реализует еще и свои программы. Четвертая спартакиада пенсионеров России пройдет в этом году.
В. Емельянов
— Движение — это жизнь.
В. Емельянов
— Мы продолжаем наш разговор с президентом и основателем фонда «Качество жизни» Марией Кулик и партнером по освещению деятельности этого фонда Юлией Коледой.
А. Митрофанова
— Мне бы очень хотелось, чтобы мы сейчас вернулись, поскольку времени осталось не так много, к деятельности фонда «Качество жизни». Мария, вы обозначили одно направление, которым вы занимаетесь — это адаптация и интеграция людей с ограниченными возможностями через профессиональное обучение, чтобы они могли работать и как-то обеспечивать себя. Это потрясающе, то, что вы делаете, поверьте, это очень важно. Это дает стимул для жизни людям. Я, наблюдая ситуацию в той семье, о которой я выше уже говорила, понимаю, как могла бы измениться вся эта картина, если бы мальчишки могли работать. Это сродни обретению смысла жизни в их ситуации. Какие еще у вас есть направления? Вы сказали, что их три основных. Это первое. Второе какое?
М. Кулик
— Второе направление — это поддержка, патронаж, адресная помощь семьям с тяжелым ребенком-инвалид
А. Митрофанова
— То есть это связано с тем, про что сейчас нам Юля рассказывала.
М. Кулик
— Да. В том числе, конечно, мы поддерживаем обучение компьютерной грамотности. Но это очень маленькая часть нашей работы, я даже о ней говорить не буду. Так случилось, что я взялась за это и имею президентский грант уже второй год. Каждый год это 4-5 регионов, за которые мы отвечаем, и где мы обучаем компьютерной грамотности людей — не менее тысячи человек в год.
А. Митрофанова
— Вы сейчас упомянули, что второй год получаете президентский грант. Кроме того, у вас есть партнеры, скажем так, в высших кругах влиятельных людей — из Совета Федерации или еще что-то такое… Я так понимаю, что финансирование — это не главная проблема, которая стоит сегодня перед вами.
М. Кулик
— Нет, это очень важная проблема.
А. Митрофанова
— Важная? То есть всё равно вам не хватает средств на то, чтобы развиваться?
М. Кулик
— Конечно, как и все НКО, мы ходим с протянутой рукой. В октябре-ноябре мы начинаем уже трепыхаться: что будет в следующем году? Можем ли мы оставить свой компетентный персонал, чем мы будем платить зарплату?
А. Митрофанова
— То есть все те же самые проблемы, которые и у людей, которые…
М. Кулик
— Конечно. Те люди влиятельные, о которых я уже сказала — это единомышленники, которые нас поддерживают не материально, потому что эти люди не распределяют средства. Но они наши идеи, наши модели могут поддержать и продвинуть, и это очень важно, потому что до наших моделей мало кому есть дело. Мало ли что мы апробировали, сделали, показали эффективность и т.д. — ведь это же нужно копировать дальше в регионах, в других учреждениях. И для этого нужны эти влиятельные люди, которые могут сказать: «Эту программу посмотрите, это можно интегрировать в вашем регионе, например…»
А. Митрофанова
— Да, это действительно очень важно.
М. Кулик
— А с деньгами у всех тяжело, конечно. Особенно сейчас.
А. Митрофанова
— Когда мы с вами перед началом эфира разговаривали, вы упомянули малый и средний бизнес. Я так понимаю, что в этой области вы как раз ищете скорее даже не финансовой поддержки, а именно поддержки идейной для того, чтобы обеспечить рабочими местами ваших подопечных.
М. Кулик
— Правильно.
А. Митрофанова
— Ведь это та самая сфера, в которой людям можно было бы найти применение, которое было бы им по душе, и, главное, где они могли бы эффективны быть и полезны. Получать за это деньги не потому, что они какие-то особенные и их кто-то пожалел, а получать деньги потому, что они их заработали, заслужили. Расскажите, пожалуйста, чего бы вам здесь хотелось: какие формы сотрудничества вы видите для себя, какова реальная рабочая модель?
М. Кулик
— Можно я воспользуюсь этой площадкой…
А. Митрофанова
— Можно.
М. Кулик
— …для того, чтобы как раз к малому и среднему бизнесу обратиться, к тем, кто, может быть, меня услышат. Я просто хочу сказать о том, что один-два человека с ограниченными возможностями здоровья никогда не помешают, и это не будет огромным бременем. Но то, что эти люди будут заняты — это очень достойная задача такую задачу решить. Я призываю работодателей… Как я когда-то — я же тоже занималась бизнесом, и мне когда-то стало скучно эти деньги зарабатывать, захотелось с более достойными задачами сталкиваться и их решать. И я то же самое хочу сказать всем, кто может меня услышать: взять одного инвалида на работу, который, может быть, будет заниматься какой-нибудь очень простой работой, но он будет реально все-таки полезен. Я уверена, что каждый работодатель может найти такое место — всего для одного человека!
В. Емельянов
— Это то, с чего мы начинали разговор.
М. Кулик
— Всего для одного человека! Вот мне говорят: «В этом городе вообще нет никакого бизнеса, никаких производств, там инвалидов трудоустроить нельзя». Я говорю: «Ну как нельзя? Прачечная есть? Есть. Магазин есть? Есть. Интернет-провайд
В. Емельянов
— «Такси есть? Нужны диспетчеры».
М. Кулик
— Везде может быть такая одна вакансия. Пусть на полставки даже. Людям этим, может быть, даже и не так деньги нужны, как нужно быть интегрированными и общаться. А уже подготовить, социализировать, профориентироват
А. Митрофанова
— А есть у вас примеры того, как удавалось социализировать людей и устраивать на работу, и при этом работодатель готов сказать «спасибо»? Вы так киваете, расскажите!
Ю. Коледа
— Вот последний проект, который в прошлом году закончился, пилотный фонд, который назывался «Первый опыт», где создавались площадки взаимодействия инвалидов и работодателей. 17 предприятий города взяли себе по доброй воле наших ребят, и на протяжении полугода по два месяца они их у себя обучали профессиональным навыкам — именно по тем специальностям и профилям, в которых они специализируются
А. Митрофанова
— Интересно, что вы сказали, что эта эйчар сотрудница говорила: «Если я сейчас не попробую, то тогда уже больше это не получится». Судя по всему, человек принимал решение сердцем.
Ю. Коледа
— И осознано абсолютно.
А. Митрофанова
— Осознанно, но при этом с подключением сердца. Вообще, мне кажется, что если этот орган отключить, то тогда не получится. А если наряду с активно работающими мозгами качается еще сердечная мышца, когда человек, помимо выгод очевидных, необходимых для бизнеса выгод экономических, понимает, что есть некие выгоды, которые деньгами измерить нельзя, то тогда, да, тогда может получиться.
М. Кулик
— Да. Но все-таки хотелось бы, чтобы какие-то преференции работодателям социально ответственным все-таки были учреждены государством.
А. Митрофанова
— О да!
В. Емельянов
— Но это на законодательном уровне решаемо.
Ю. Коледа
— Вы всё пытаетесь переложить ответственность на органы власти. Но есть люди, такие же работодатели, которые могут не задумываться, могут отторгать эту идею принять инвалида, какие-то условия и преференции не создавать…
А. Митрофанова
— Если все время ждать «волшебника в голубом вертолете», то ничего не сдвинется с мертвой точки.
В. Емельянов
— Не нужен волшебник, нужно принять закон.
М. Кулик
— Какой закон?
В. Емельянов
— Вот то, о чем мы говорим.
М. Кулик
— Преференции необходимы. Хотя бы госзаказ. Дайте людям работу. Потому что, если инвалиды работают, то продукция становится дороже — потому что медленнее работают, например. Меньше в один час делают, продукт становится дороже. И значит, конкурентная среда может быть уже сложная очень. Нужны заказы хотя бы для таких людей, для таких работодателей, которые инвалидов у себя трудоустраивают. Хотя бы! Я уж не говорю про какие-то налоговые льготы или еще что-то.
А. Митрофанова
— Согласна с вами абсолютно. Если нас сейчас слышат люди, которые могли бы повлиять на эту ситуацию если не законодательном уровне, то на уровне своего личного бизнеса, малого или среднего, если бы они хотели попробовать себя на этом пути — как к вам обратиться? Где вас искать?
М. Кулик
— Благотворительны
А. Митрофанова
— А если нас сейчас слушают люди, которым нужна помощь? С ними как быть? Они тоже могут вам позвонить, найти вас на сайте и обратиться?
М. Кулик
— Да, конечно. У нас каждый год где-то в конце февраля, когда мы понимаем, будет у нас грант или не будет, мы начинаем эту большую программу. И мы начинаем ее с привлечения к нам инвалидов. Просим их к нам приходить, проводим тестирование и работаем с ними. И кстати говоря, те, кто тестирование не проходит, они в любом случае не остаются за бортом. Мы их передаем своим коллегам, другим, кто занимается такими ребятами с сопровождаемой занятостью. Конечно, нужно обращаться к нам.
А. Митрофанова
— Я еще перед программой, когда смотрела, чем вы занимаетесь, обратила внимание, что вы проложили пеший маршрут или возродили пеший маршрут паломнический из Москвы в Троице-Сергиеву Лавру, по примеру того пути, который находится под охраной ЮНЕСКО и лежит в Сантьяго-де-Комп
М. Кулик
— Хотелось бы. Пока это только в планах. Но я совершенно точно знаю, что для очень многих людей, может быть, для каждого даже, наступает когда-то момент, когда хочется подумать о своей жизни и задать самому себе вопрос: «Тем ли я занимаюсь и то ли я делаю?» Для того, чтобы об этом подумать, нет лучшего места, чем пеший путь. И тем более путь к святым местам.
А. Митрофанова
— Осмысленный такой — где понятен пункт «А» и пункт «Б».
М. Кулик
— Да. Потому что здесь мы находимся в больших городах, и если мы занимаемся большими какими-то заботами, то возможности подумать о себе вообще не бывает. Или мы какие-то ложные мысли считаем за правдивые, скажем так. Нужно отвлечься. А чтобы отвлечься, для этого нужны физические усилия и совершенно полное, может быть, не одиночество…
В. Емельянов
— Уединение.
А. Митрофанова
— Сосредоточенност
М. Кулик
— В какой-то момент моей жизни, когда я поняла, что я не уверена, что я занимаюсь теми вещами и правильно ли я это делаю…
А. Митрофанова
— Это вы тогда бизнесом еще занимались?
М. Кулик
— Фонд уже работал, это было 6 лет назад, это было не очень давно. Но в какой-то момент я вдруг поняла, что я не очень удовлетворена. А почему я не удовлетворена, я не знала. И понять этого я никак не могла. И я взяла месяц, и 31 день я шла пешком одна…
А. Митрофанова
— В Сантьяго-де-Комп
М. Кулик
— Да, по пути Камино де Сантьяго — с юга Франции, из Биаррица, до этого святого города Сантьяго-де-Комп
В. Емельянов
— Ну что же, время нашей передачи подошло к концу. Но видите, у нас наметилась еще одна, и хотелось бы вернуться к Союзу пенсионеров России, Юля, и подробно об этом поговорить. Так что мы с вас берем обещание, что вы к нам еще заглянете.
Ю. Коледа
— Обязательно.
В. Емельянов
— И мы сделаем отдельную программу. Спасибо вам большое, что вы нашли время прийти к нам в студию. Мы напоминаем, что у нас сегодня в гостях была Мария Кулик — основатель и президент благотворительно
А. Митрофанова
— Я хочу напомнить адрес сайта — фонд «Качество жизни» называется, а сайт: www.qualityoflif
В. Емельянов
— Программу подготовили Владимир Емельянов и Алла Митрофанова. Мы прощаемся с вами, до новых встреч! До свидания!
Послание к Евреям святого апостола Павла
ПоделитьсяЕвр., 322 зач., IX, 24-28.
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Христианская традиция существует уже около двух тысяч лет. Для её изучения созданы целые институты. Как же простому человеку, который хочет жить в согласии с правилами Православной веры, не потеряться в этом объёме информации? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 9-й главы послания апостола Павла к евреям, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 9.
24 Ибо Христос вошел не в рукотворенное святилище, по образу истинного устроенное, но в самое небо, чтобы предстать ныне за нас пред лице Божие,
25 и не для того, чтобы многократно приносить Себя, как первосвященник входит во святилище каждогодно с чужою кровью;
26 иначе надлежало бы Ему многократно страдать от начала мира; Он же однажды, к концу веков, явился для уничтожения греха жертвою Своею.
27 И как человекам положено однажды умереть, а потом суд,
28 так и Христос, однажды принеся Себя в жертву, чтобы подъять грехи многих, во второй раз явится не для очищения греха, а для ожидающих Его во спасение.
В только что прозвучавшем отрывке апостол Павел сравнивает Иисуса Христа с ветхозаветным первосвященником. Однако служение Спасителя качественно отличается от того, что делает при помощи религиозного ритуала человек. Если священник входит для совершения жертвоприношения в рукотворный храм, то Спаситель, по слову апостола Павла, вошёл в самое небо. То есть совершённые Христом действия имели мгновенный отклик от Бога-Отца. Хотя были совершены вне храмовой постройки. Всё, что сделал Господь, происходило в присутствии Небесного Родителя, с Которым у Иисуса Христа была теснейшая связь. Если священник приносил в жертву кровь животных, то Спаситель окропил жертвенник собственной кровью. Наконец, если священник по закону Моисееву был вынужден совершать жертвенный обряд каждый год, то жертва, принесённая Христом, совершилась один раз. И этого было достаточно, чтобы искупить грехи всех людей, которые когда-либо жили и будут жить на этом свете. На Голгофе Спаситель вновь открыл человеку путь к Богу. Открыл его раз и навсегда. Теперь дело только за нами. Мы призваны принять этот дар, чтобы благодать спасения и любви Божией поселилась в нашем сердце.
Весь вопрос — как это сделать? Казалось бы, ничего проще: вступи в церковную общину, посещай богослужения, принимай участие в таинствах Церкви, молись, держи пост, одним словом, соблюдай церковный устав, не отступай от благочестивых обычаев. Однако бывает, что даже самое дотошное исполнение этих очевидных предписаний, которые освящены временем и авторитетом православной традиции, не даёт сердцу удовлетворения. Будто что-то важное, чем обладали святые, ускользает от нас. Будто в общей картине нашей религиозной жизни постоянно не хватает какого-то важного пазла. Всё делаю, а покой на сердце не приходит. И бывает даже так, что традиция благочестия ложится на меня тяжким грузом, а порой и невыносимым бременем. Что же это за недостающая деталь?
Приглядимся к образу Спасителя. Он не просто Небесный Первосвященник, для Которого существует мир и Который правит Вселенной. Он вместе с этим и смиренный служитель, Который существует для мира и является нашим Вечным Слугой. Нам кажется это странным, парадоксальным. Но в этом-то и беда. Ведь это означает, что у нас просто нет опыта подобного служения. Если мы служим, то или по необходимости, словно тянем лямку, или преследуя свои собственные цели и увлечённые собственными идеями. Евангелие же говорит нам, что дар спасения усваивает тот, кто всю свою жизнь организует так, чтобы служить Богу и людям. Бескорыстно. Во всех своих делах. В любых ситуациях. На ежедневной основе. Это и есть та самая недостающая деталь. Именно сознательное и бескомпромиссное служение — тот ключ, который запускает весь сложный, формировавшийся столетиями комплекс, который мы именуем церковная традиция. Для того, кто служит, она оживает. Она становится лёгкой и прозрачной. Всё в ней оказывается на своём месте. Не важно, кто я и какой у меня опыт, она очень органично усваивается моим умом, моими чувствами и моими сердцем. Во мне словно открывается источник благодати. И душа обретает долгожданные мир и покой.
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения»
Поделиться
Апостол Иоанн Богослов дожил до ста лет. И когда у него уже не было сил посещать церковь и церковные собрания, его приносили туда на руках ученики. От старости апостол не мог много говорить и проповедовать. Все другие апостолы к тому времени уже погибли от руки гонителей. И только Иоанн Богослов ещё был жив. На него смотрели и слушали с особым вниманием. Апостол только повторял: «Детки, любите друг друга». И когда у него спрашивали: «Почему ты часто это повторяешь»? Иоанн Богослов отвечал:
«Cохраните любовь, и этого будет достаточно для вашего спасения».
Все выпуски программы Слова Святых
Прийти утром первым в храм или как православные болгары просят Бога о помощи?
Поделиться
Фото: Alexandr Bormotin / Unsplash
Русская Православная Церковь до сих пор находится в стадии восстановления после крайне непростых для нее семидесяти лет коммунистической власти в нашей стране. Схожая по сложности история имеется у Болгарской Православной Церкви. В Болгарии, хоть и не было столь жестоких гонений за веру, как в Советском Союзе, но и здесь последствия антирелигиозной пропаганды до сих пор видны.
Выражаются они, эти последствия, в том, что на современном этапе многие болгары, считая себя православными, тем не менее, по большей части являются людьми нецерковными. Они редко посещают богослужение, еще реже участвуют в церковных таинствах. Даже на богослужениях главы Церкви, Патриарха Болгарского, молящихся крайне немного.
Чаще всего, приход того или иного жителя Болгарии в храм обусловлен какими-то несчастьями, неприятностями, которые с ним приключились. Случилось подобное событие — человек идет просить Бога о помощи. В общем-то, картина привычная и для нашей страны. Но — в Болгарии на протяжении столетий существует обычай, который местные православные христиане стремятся исполнить, если хотят, как они верят, чтобы молитва их была Небом услышана.
Обычай этот состоит в том, что желающий получить от Бога помощи православный болгарин берет на себя обет — в течение какого-то времени исполнять обязанности церковного сторожа. Не в полной мере. Человек обещает приходить в храм раньше всех и отпирать церковные двери.
Данному человеку вручаются ключи от церкви. И он в течение нескольких дней рано утром отпирает храмовые двери, зажигает лампадки, свечи. Делает все необходимое, чтобы подготовить церковь к началу утреннего богослужения. Отпирая двери, зажигая лампады и свечи, взявший на себя обет человек в это время молится Богу и просит Его помочь в решении волнующего вопроса.
Естественно, что подобный обет может исполнять человек, священнику знакомый. Бывали случаи, что данной традицией пользовались люди бессовестные, которые под предлогом благочестия просто обворовывали тот или иной храм, получив от него ключи.
Кто-то может спросить — а что такого трудного в том, чтобы прийти в храм раньше других? В чем подвиг? Отвечать на этот вопрос нужно, зная особенности болгарского менталитета. Современные болгары, как и многие южане, люди неторопливые, живущие по принципу «один день — одно дело». Для них это действительно труд — понудить себя встать с утра пораньше и прийти в храм.
Здесь еще нужно учесть и такую вещь. Каким бы маленьким ни был труд, если он совершен во имя Бога, никогда он без ответа не останется. Господь потрудившегося ради Него человека без своей помощи не оставит.
Все выпуски программы Вселенная православия
