Зимой 2001-го года, в литературном журнале «Новый мир» появилась первая подборка стихов поэта и переводчика Евгении Смагиной. Она называлась «Сеть городов» и открывалась ностальгической балладой «В Неглинном переулке»:

В сеть городов вплывало лето,
И осторожно, как впервые,
Свирель кирпичную продули
Густые тёплые ветра.
Под горку шел асфальт нагретый,
Косили окна угловые,
И тополь голову седую
Клонил с церковного двора.

Листва его шумела, пенясь,
И было всё, чего мы ищем,
Неподалёку — путь намечен,
Ходьбы всего лишь пять минут;
Ты помнишь греческую песню
О том квартале полунищем,
Где улыбаются при встрече
Да песни день и ночь поют?..

Это было начало большого стихотворения Евгении Смагиной о Москве.

...О моём родном городе написано немало стихов. Изданы и целые поэтические антологии, посвящённые первопрестольной.

Московские стихи Евгении Смагиной очень дороги мне каким-то своим особенным чувством — как же мне его назвать — братства, что ли? Наверное, так.

На обложке книги её избранной лирики под названием «Учёные записки» (а Смагина — видный учёный-библеист, знаток древних языков) — фотография московского бульвара, встающего за книжным разворотом издания Библии на древнееврейском языке.

А внутри сборника — старая Москва и Европа, Галилея и Армения, посвящения поэтам Мандельштаму и Бродскому... И снова — Москва, ушедшая, уходящая. Та, которую и я хорошо помню; та, где слово «коммуналка» было ежедневной частью речи, — ныне тихо уходящей в музейный обиход.

Мне и себя, и всех причастных жалко
(да, в том числе тогдашнего вождя),
когда встаёт пред взором Коммуналка,
сочась бельём, котлетами чадя.

Как не вздохнуть, в печали не признаться,
не накропать чувствительный рассказ
о жизни, вывернутой наизнанку,
о быте, выставленном напоказ!

И кажется немыслимым – но кто-то,
сложив черновики, эскизы, ноты
горой на стол, на стулья, на кровать,
писал стихи, учёные трактаты
и умудрялся даже рисовать.

И выходил – и в переулках старых
наследовал бессмертные дары.
Хранили век фасады-антиквары,
роняли цвет прогретые бульвары,
и пели деревянные дворы.

И пусть никто по мрамору и стали
не высечет мемориальных слов –
мы жили здесь. Мы были. Мы топтали
линолеум обшарпанных полов.

И наблюдали, как над крышей дальней,
сквозь сетку майской зелени венчальной
и в бронзовых багетах октября,
над домом без доски мемориальной,
из ветоши квартиры коммунальной,
как Лазарь из хламиды погребальной,
восходит вновь московская заря.

Евгения Смагина, «Воспоминание», 1991-й год. Из книги «Учёные записки».