Поделиться
Пятнадцатого августа тысяча восемьсот двадцать первого года архимандрит Неофит (Докучаев-Платонов) в Казанском соборе Санкт-Петербурга был рукоположен во епископа Архангельского и Холмогорского. Новому архиерею доверили управление одной из самых обширных епархий Русской Православной Церкви.
В Архангельске он быстро заслужил любовь паствы, особенно своим проповедническим даром. «Во множестве жители стекаются внимать красноречию сего проповедника. — Свидетельствовал известный архангельский писатель тех лет Валериан Никонов. — Свободное выражение, обилие мыслей, мужество слога — суть отличительные черты в его проповедовании Слова Божия». Владыку Неофита даже прозвали «северным Златоустом».
Одной из главных забот епископа стала организация православной миссии среди народа ненцев, или самоедов, как их тогда называли. Летом тысяча восемьсот двадцать второго года он благословил на просветительскую поездку в ненецкую тундру священника Фёдора Истомина, который крестил сто пятнадцать местных жителей.
В переписке со Святейшим Синодом владыка Неофит обосновывал необходимость организации миссии среди ненцев. Его мысли совпадали с общим духом царствования императора Александра Первого, который был ревнителем христианского просвещения. «Все человеки по природе своей друг к другу близки. — Говорил епископ Неофит. — Единая премудрая благость Божия даровала нам бытие». Владыка знал о бедственном, подчас полурабском существовании многих ненцев, их неграмотности, и искренне желал исправить это.
Синод представил царю составленные епископом Неофитом «Правила обращения кочующих в Архангельской губернии самоедов».
Согласно документу, необходимо было заслужить доверие ненцев «кротостью и добродетелями, вникнуть в их образ жизни, открывать им свет Евангелия и крестить по довольном наставлении в вере». Предусматривалось обучение ненцев, включая детей, грамоте, а также борьба с пьянством и злоупотреблениями со стороны землевладельцев, которые держали ненцев в состоянии полной зависимости и нищеты. Были расписаны необходимые материальные затраты на нужды миссии. Велика же была радость архиерея, когда пятого августа тысяча восемьсот двадцать четвёртого года сам государь утвердил его предложения словами «Быть по сему».
Самоедскую миссию возглавил архимандрит Вениамин (Смирнов), ему помогал отец Фёдор Истомин и несколько мирян, включая православных ненцев-переводчиков. Двадцать девятого января тысяча восемьсот двадцать пятого года в Архангельске епископ Неофит совершил молебен с членами миссии, благословил их, после чего миссионеры отправились в Мезень, а затем в суровые ненецкие тундры. В течение первых месяцев были крещены несколько сотен ненцев, а всего за пять лет деятельности миссии было крещено свыше трёх тысяч человек — то есть большинство жителей этих мест.
Владыка Неофит отошёл ко Господу в июне тысяча восемьсот двадцать пятого года, в возрасте всего лишь сорока трёх лет. Он прожил недолгую, но яркую жизнь. Именно его усилиями была начата миссия среди ненцев.
Слава Божия, по убеждению епископа Неофита (Докучаева-Платонова), является не в громких делах, а, как он говорил, «в тихом и сладостном благовестии слова Божия». Это и было смыслом жизни замечательного архангельского архипастыря.
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
