«Духовная жизнь в провинции и в большом городе». Священник Владислав Береговой

У нас в гостях был настоятель храма Бориса и Глеба в городе Мосальске Калужской области, руководитель Молодежного отдела Песоченской епархии священник Владислав Береговой.

Мы говорили о том, может ли место пребывания человека влиять на его духовную жизнь, и можно ли сказать, что в маленьких деревнях человек ближе к Богу, чем в мегаполисе. Отец Владислав размышлял над вопросами о смысле и целях жизни христианина, а также о том, что такое духовность, как она может проявляться в человеке, и как можно с духовной пользой проводить время в любом месте, в том числе, в транспорте. Наш собеседник ответил, как найти баланс между постоянным желанием профессионального возрастания с поиском все новых возможностей, и умением радоваться и ценить то, что уже есть с благодарностью за это.

Ведущий: Александр Ананьев

---

А. Ананьев

– Добрый вечер, дорогие друзья. Меня зовут Александр Ананьев. И сегодня я опять буду говорить о насущном, задавать свои вопросы неофита и внимать мудрым ответам своего собеседника. Прежде чем я представлю своего собеседника, хочу поделиться своими переживаниями и озвучить тему нашего сегодняшнего разговора. Каждый раз, как наступает лето, мы с женой садимся в нашу машину и выезжаем за пределы нашего большого мегаполиса, который называется Москва. И каждый раз, когда мы оказываемся в маленьких городках типа Калуги, Суздаля, а может быть, еще меньших размеров, в каких-то деревнях, я выхожу из машины, выключаю двигатель, слушаю пение птиц, чувствую запах дыма из печных труб, смотрю в глаза проходящим мимо людям – спокойные, счастливые глаза, захожу в маленькие храмы и церкви в деревнях и в маленьких городах, и меня не покидает вот какое ощущение: мне кажется, что в маленьких городах, в деревнях, в российской провинции человек ближе к Богу, чем тот, кто живет в мегаполисе, в окружении шума, в мощнейшем информационном потоке, в окружении всякого рода искушений. Так это или нет? Вот мой вопрос неофита сегодня. И на этот вопрос сегодня будет отвечать большой друг, потрясающий собеседник, человек, который готов обеспечить скорую духовную помощь не просто жителям своего маленького города, но всей России, человек, который говорит просто о сложном и спасает от уныния, священник храма Бориса и Глеба в городе Мосальск Калужской области, руководитель молодежного отдела Песоченской епархии, священник Владислав Береговой. Добрый вечер, отец Владислав.

Протоиерей Владислав

– Добрый вечер, дорогой Александр и все дорогие наши слушатели.

А. Ананьев

– Во-первых, я поздравлю вас со всеми праздниками, которые прошли и которые еще будут, потому что из-за этой пандемии мы с вами давным-давно не встречались. Во-вторых, я поздравляю вас с тем, что у вас на 15 тысяч выросло число подписчиков в вашем аккаунте «Скорая духовная помощь». Потому что еще недавно было 50, соответственно, сейчас смотрю – уже 65 с половиной тысяч. В чем секрет вашего успеха, да, хочу спросить, в чем секрет того интереса, который испытывают люди со всей страны и приходят к вам, зачем они к вам приходят и что они у вас получают?

Протоиерей Владислав

– Вспоминается замечательная песенка из одного советского мультфильма «Какой секрет? Какой секрет? Секрета никакого нет!» На самом деле просто соцсети, и работа священника в соцсетях действительно должна быть работой, а не просто легким времяпрепровождением. Надо постоянно в них жить, как ходить на работу. Сколько человек на работе время тратит? Достаточно долго –восемь часов, десять часов. Вот, в принципе, работа в соцсетях, она занимает не меньшее количество времени. Потому что необходимо продумать какой-то текст для поста или снять какое-то видео, потом необходимо поговорить с подписчиками в комментариях, потом необходимо ответить на их вопросы, которые они пишут личными сообщениями, потом следующий пост, ну а потом еще подумать, с кем бы осуществить какую-нибудь коллаборацию, с кем бы провести прямой эфир – со священником, матушкой, с психологом или каким-нибудь известным общественным деятелем – вот чтобы подписчикам было интересно. Это очень важно. Ну есть еще небольшой такой, совсем маленький секрет прибавления последних там тысяч – просто меня порекомендовали несколько хороших блогеров, у которых по сто, по двести тысяч подписчиков. Их подписчики их послушали, прислушались, посмотрели, зашли и подписались. Так что без помощи друга, без поддержки коллег по цеху тут никак не обойтись.

А. Ананьев

– Ну вот чтобы нашим слушателям был понятен масштаб происходящего, я отдельно подчеркну: население города Мосальск Калужской области на 2020 год – 4 тысячи 165 человек, с отцом Владиславом – 4 166 человек. При этом количество подписчиков у отца Владислава – 65 с половиной тысяч. Вы чувствуете разницу – в десятки раз больше, то есть такой огромный город, населенный удивительными людьми.

Протоиерей Владислав

– Да, живыми людьми на самом деле. Ведь как многим кажется: да что это, соцсети, да, какая-то виртуализция, какая-то ярмарка тщеславия, что она дает? Ну это живые люди, которые потом перестают бояться священников – я хочу именно акцентировать на этом внимание. Потому что когда провожу опрос раз в полгода, что вам дает моя страничка и странички подобных же священников-блогеров, они пишут: мы перестали бояться своих приходских священников. Кто-то вернулся в храм, потому что когда-то был кем-то обижен, тем же священником, или свечницей, или просто прихожанином. Кто-то впервые стал вообще слушать о христианстве, хотя когда-то в детстве был крещен, вдруг напоролся на страницу священника, заинтересовался каким-то интересным заголовком, прочитал, прочитал что-нибудь еще, понял, что священники не такие уж и страшные, как это кажется, или когда согласно тем стереотипам, которые им внушило там общество или друзья. Потихоньку, осторожно, напуганные еще там, прислушиваются, а через некоторое время становятся прихожанами тех храмов, возле которых живут. Поэтому если бы у каждого священника, у каждого-каждого из сорока тысяч священнослужителей Русской Православной Церкви было желание не просто вести страничку в соцсетях, в которую постят ну что попало, а с конкретно миссионерские страницы, если бы у каждого было хотя бы по сто человек активных подписчиков, представьте себе, сколько было бы воцерковленных православных христиан на территории нашей необъятной родины – огромное, безумное количество. Храмы были бы переполнены. Ну сейчас почему-то священство не хочет искать новую паству в соцсетях, а думает найти ее где-нибудь в другом месте. А где? Где еще священство не было, где оно не представлено? Везде – в вузах, сузах, на улицах – священство везде, кроме как в соцсетях. В некоторых популярных соцсетях, в которых там сотни миллионов пользователей, количество священнослужителей проповедующих буквально три, пять, семь человек.

А. Ананьев

– Я очень хорошо помню вашу шутку, когда мы встречались: еще можно подниматься на крыльцо в дома к людям, стучаться в двери и предлагать им поговорить о Боге, на что они скажут: нет, мы не будем говорить о Боге, мы православные.

Протоиерей Владислав

– А здесь ты, получается, стучишься к ним домой, вечерком, когда они лежат на диванчике, думают, что бы такого хорошего послушать перед сном – о, батюшка, ну послушаем, интересно. Так потихонечку Церковь наполняется людьми.

А. Ананьев

– Неспроста я начал разговор с вашего вот этого замечательного аккаунта «Скорая духовная помощь». Ну, во-первых, мне приятно об этом говорить и пригласить, может быть, наших слушателей, которые еще с вами незнакомы. А во-вторых, у меня есть предположение, отец Владислав, что вот эта работа в социальных сетях, работа в этом информационном потоке, в интернете, стала для вас, как для человека деятельного, активного, живого, ищущего выхода в ситуации, когда вы оказываетесь в маленьком городе. У вас же есть опыт жизни в большом городе, в мегаполисе – вы, если я не ошибаюсь, родом из Киева, где жили, учились. И вот вдруг оказались в маленьком городе. Мне интересно, это очень важно для меня, как человека, который, крестившись в 40 лет, в 42 года задумался: а не переехать ли в маленький город, чтобы моя духовная жизнь стала более богатой, насыщенной и результативной. Что вы почувствовали, что переменилось в вас, когда вместо шума большого города вы оказались в тишине практически поселка?

Протоиерей Владислав

– Я подумал, что, как говорил классик, надо что-то менять в консерватории. Я подумал, что надо что-то менять в семинариях и духовных учебных заведениях. Потому что вместо того, чтобы годами изучать догматическое богословие, патрологию, экклесиологию и какие-то духовно-практические дисциплины, необходимо изучать элементарные методы выживания в провинции. Допустим, за годик разобраться в Ветхом и Новом Завете, догматическом богословии, катехизисе, а потом четыре года вот изучать плотничество, агрономию, технические инструменты, которыми должен уметь пользоваться священнослужитель в провинции, всякие там культиваторы, газонокосилки, насосы всевозможные, как починить собственными руками дом, который разваливается постоянно, в течение всей своей жизни – что-то там прилепил, что-то отвалилось, что-то починил, что-то опять отвалилось, что-то новое купил, что-то старое за это время уже проржавело. Священник должен быть мастером на все руки, как Спаситель. Священник должен быть сыном плотника. Вообще слово «тект», «тектон», которое переведено в деревянной Европе как «плотник», но скорее переводится как «строительных дел мастер». Господь был мастером на все руки. Где там, много деревьев-то в Иерусалиме или вообще в Израиле найдешь, камней много. Строительных дел мастер должен был уметь построить дом из камня, ну и мебель, конечно, выстругать из древа. Так и священник должен быть настоящим тружеником. Вот с этим я столкнулся в этом городочке в первый момент и понял, как остро мне не хватает специализированных знаний – как посадить дерево, как прополоть все эти огороды, чтобы ничего там не испортилось. Ну, в общем, агрономией надо заниматься и животноводством. Вот я здесь, конечно, несколько утрирую, но если учесть, что подавляющее большинство выпускников семинарии распределяется по маленьким городочкам, деревням и селам, такие знания крайне необходимы. А далеко же не все выпускники семинарии жители деревень, но тем не менее многие из них распределяются именно в них. Так что ребенок должен быть, точнее воспитанник должен быть подготовлен к суровой школе жизни. А уж тем более, если тебе дадут восстанавливать храм какой-нибудь древний, ты же должен все это знать и понимать, как правильно гидроизоляцию сделать, как восстановить, как реконструировать, какие документы необходимо собрать. Тебе приходится этим заниматься уже намного позже, и тебе этих знаний крайне не хватает в начале этого жизненного пути.

А. Ананьев

– Ну вот сейчас я думаю, что вы можете уже написать методичку: деревенский быт и выживание в провинции. И открыть свой собственной курс в семинарии, я думаю, что он будет пользоваться невероятным успехом, потому что это действительно важно. И я вот пытаюсь себе представить, по сути, молодого парня, который родился, учился, вырос в городе, и вот он оказывается в деревне, где действительно надо брать в руки и молоток, и пилу, и лопату, и все-все-все, и знать, как что растет – это же действительно целая наука. Но на самом деле я спрашиваю вас немножко не об этом. Хотя я ожидал, что вот этот бытовой аспект, он действительно окажется чрезвычайно важен. И когда ты сидишь в городе и фантазируешь о том, как здорово было бы в деревне и сразу предстаешь себя этаким Толстым у плуга, за которым бегут какие-то детишки, ты фантазируешь, и твои фантазии далеки от реальности.

Протоиерей Владислав

– Да, надо очень много инструментов купить: культиватор там, газонокосилку, там циркулярную пилу, лобзик, болгарку, у тебя должны быть наборы всевозможных этих насадок, наконечников, то есть ты должен разбираться, чем там ламинат шестой толщины отличается от ламината там десятой толщины ну и так далее. В общем-то, да, надо иметь какую-то еще материальную базу перед тем, как куда-нибудь приехать. Потому что если что-то строить, надо чем-то строить, без молотка куда уже ехать-то, без молотка никак. Ну слава Богу, у многих – последнюю фразу скажу, – у многих священников все равно есть там свои родители, отцы, матери, тещи, свекры, которые все равно на первых порах, конечно, крепко помогают. И надо сказать, кому-то помогают до конца дней своих. И не всегда состоятельный священник – это священник, которого кормит приход. Иногда просто кормят его же собственные родители или родители супруги. Таких ситуаций, насколько я вижу вокруг себя, очень много. Давайте так, я сейчас не могу процент вам сказать, о количестве, но очень много.

А. Ананьев

– Вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера». Вопросы неофита задаю я, меня зовут Александр Ананьев. А на них отвечает священник храма Бориса и Глеба в городе Мосальск Калужской области, руководитель молодежного отдела Песоченской епархии, священник Владислав Береговой. И я наблюдаю за тем, как вы проводите литургии в этом удивительном, с тяжелой судьбой, храме Бориса и Глеба в Мосальске, и радуюсь тому, что храм преображается, храм восстанавливается. И ваше деятельное участие с молотком, пилой и лопатой в руках, вот в буквальном смысле, я в этом ничуть не сомневаюсь, преображает этот храм.

Протоиерей Владислав

– Это есть такое. Вот возвращаясь к вашему вопросу по поводу духовной жизни в провинции, я бы, конечно, выразил бы, с вашего позволения, некоторый скептицизм. Имея возможности сравнить и город, и провинцию, большой мегаполис и небольшой городочек, я вижу, что под общий знаменатель ставить, конечно, нельзя никого. Есть невероятные там подвижники духа и благочестия в больших городах, на больших площадях, среди шума, гама и невероятных скоростей и есть совершенно там духовные раздолбаи в самых святых местах. Если бы само место делало человека святым, то, наверное, во всех монастырях, во всех храмах мы видели бы только святых, и не было бы никаких скандалов среди монастырей, и не было бы никаких вынужденных запретов в священнослужении и снятия сана. А такие ситуации мы тоже, к сожалению, знаем. Поэтому, конечно, скажу словами классика, что не место красит человека, а человек место. И в провинции, к сожалению, людей в храмах меньше, чем в городах. Можно, конечно, предположить, что в процентном соотношении их ровно такое же количество, да, просто когда в какой-нибудь Москве, где живут миллионы людей, храм переполнен, потому что туда ходит один процент от ста тысяч, живущих в ближайшей окрестности. А если в нашем городке ходит там один процент, значит, тридцать человек в храме, то это как бы крайне мало, но процентное соотношение то же самое. Просто мне всегда казалось, что человек, который ближе к земле, ближе к пониманию того, что если Господь не пошлет дождик, не даст солнышка, не оградит твой дом от урагана и не будет как-то деятельно участвовать в твоей конкретной жизни, то такой человек, он будет острее нуждаться, острее чувствовать необходимость в Боге и в храм прибегать хотя бы из таких же соображений там: «Господи, помоги! Господи заступи! Подай, Господи! Защити, Господи!» Но мы видим людей, которые крайне вот нуждаются в Божией помощи, но при этом совершенно Бога не чтут и не помнят, как будто Его и нет. То есть нет, к сожалению, вот этого вот чувства защищенности, нет необходимости у людей вот это прочувствовать, осмыслить. К сожалению, это так есть. И поэтому что в городе, что в маленьких городках, процент воцерковленных, наверное, людей совершенно одинаков. Место человека ближе к Богу не делает. Хотя должно было бы. Наоборот, иногда, знаете, вот ведь душевным иногда можно подменить духовное. И человек в провинции, он расслаблен, допустим, если какие-то средства к существованию есть, ему необходимо постоянно работать, работать за крайне небольшие средства, чтобы как-то выжить. Если жизнь более-менее размеренная, то казалось бы, природа, птички, травка, цветочки, хороший свежий воздух, там летающие аисты над домом должны тебя как-то раскрепощать и, как Канта, убеждать в том, что Господь существует, как он там говорил, что удивляло две вещи больше всего в жизни: звездное небо над головой и голос внутри себя нравственный. Так вот иногда человек, живущий в провинции, полностью удовлетворяется вот в душевном плане внешней красотой окружающего мира, и хорошо, ему спокойно. А вот городскому человеку, который кроме стекла, бетона, там жары, постоянных поездок и перемещений в транспорте ничего не видит и не может найти отдушину в созерцании там природы, то он устремляется к Богу: дай-ка в храм схожу, может, там полегчает. И в храме легчает. Так вот интересный парадокс, мне кажется, имеет место быть.

А. Ананьев

– Отец Владислав, вы фактически ответили на мой незаданный вопрос, который я хотел как раз задать следующим: насколько отличается в духовном плане и в душевном опять же – очень здорово, что вы провели такую границу между двумя этими вселенными, – в провинции и в большом городе? Потому что у меня было восприятие как раз такое: люди более одухотворены, живя тихой, размеренной деревенской жизнью. А потом в деревне же сохраняются традиции более бережно, чем в городе. Город безжалостно смывает все традиции, они не остаются уже через поколение.

Протоиерей Владислав

– А все зависит от того, как светская власть тяжелым сапогом атеиста прошлась по этому городу. Если все храмы были закрыты еще в 30-х годах и не открывались до 90-х, нет никаких традиций. И убедить людей в существовании Бога, необходимости ходить в храм и вообще в существовании какой-нибудь духовной жизни и системы нравственных ценностей, кроме советских, невозможно. Должно, наверное, целое поколение другое родиться. И опять же, каким оно рождается – тоже безрелигиозным, потому что их родители воспитали вне веры в Бога. Я каждый раз, когда прихожу в первый, второй класс в наши начальные школы, с грустью констатирую факт, что дети совершенно не знают о Боге ничего. Если первоклашку спросить, где родился Христос, в день Рождества Христова, они, как правило, говорят: в России. Есть такой грустный факт. И, в принципе, спрашиваю, у кого дома иконы есть, там два-три человека даже руки поднимут. То есть видно, что родители тоже особо не молятся. И у них абсолютное отсутствие каких-либо знаний о Боге. Поэтому слушают тебя с таки невероятным интересом, такой отклик живой и трогательный, вопросов огромное количество у всех классов, от первых до старшеклассников. То есть чувствуется огромная вот лакуна информации о Боге, потому что никто с ними об этом не говорит. В городах в принципе худо-бедно кто-то знает, уже потому, что ты растешь в христианской культуре, вот изучая русскую литературу, ходя по русским музеям. Если уж про Москву говорить, то, извините, как можно ходить по Третьяковке, разбираться в русском искусстве классическом, не зная никаких евангельских историй. То есть это хотя бы на слуху у тебя что-то есть, что-то слышал там про крещение Христа, естественно, про рождение Христа, про явление Его народу или какие-нибудь другие евангельские истории, которые так или иначе связаны с русским искусством. Кстати, вот касающееся духовного и душевного: если сельский житель отдыхает на природе, то городской человек, он напитывается душевностью в концертных залах, в музеях, вот и других храмах искусства, то есть он тоже все равно ищет, ищет какого-то отдохновения для души.

А. Ананьев

– Да, как человек, который периодически соприкасается с современным искусством, в первую очередь с современным, уж так получается, все-таки я осмелюсь напомнить, что искусство, само слово происходит от слова «искус» – то есть искушение. И едва ли вот в современном понимании, не все, конечно же, но по большей части, современное искусство, современная музыка, современный кинематограф, даже современная живопись приближает нас к Богу. Она скорее заставляет нас снова и снова переживать какие-то искушения. И спроси меня, идет ли нам это на пользу, я не смогу ответить, я не знаю. Мне кажется, что оно, ну оно делает нас образованней, оно делает нас разностороннее, но делает ли оно нас ближе к Богу – едва ли. Хотя это мое частное мнение.

Протоиерей Владислав

– Конечно же, не все в современном искусстве все так плохо, как может показаться. Но в целом в эпоху постмодернизма все очень плохо. Потому что о Боге культура теперь не говорит. Сама культура, она от слова «культ». Если культура не приближает тебя к религиозному почитанию, поклонению Богу, источнику всей красоты, то грош цена этой культуре и кинематографу, и изобразительному искусству, и музыке. Найдите мне хоть одно произведение Баха, которое не было бы посвящено Богу. Если внимательно вникать в классическую образцовую музыку, или изобразительное искусство, литературу, как можно не задуматься о Боге. Ведь нельзя же никакому талантливому человеку, вот сказать тебе: «Бог есть и не спорь» – человек никогда это не примет. То есть любое искусство должно заставить задуматься и подвести человека к самостоятельному решению, к этому выбору, есть Бог или нет. А если есть, то Кто Он. А если Христос, откуда в мире столько зла? Дело в моей свободе, дело во мне? И многие другие там религиозно-философские вопросы должен человек решить самостоятельно. Ну а что касается опять же искусства, апостол Павел говорит о христианской общине, что должны быть между вами разногласия, для того чтобы определились искуснейшие. Ведь искусство не только от слова «искушение», но и от слова, можно сказать, «самый лучший», «лучший из всех». Ведь мы в картинных галереях выставляем не детские рисунки великих художников, а те произведения, которые до глубины души доходят и вызывают у человека глубинные размышления о смысле бытия и бренности всего сущего. Поэтому здесь Марья-искусница, да. Не искушательница, а все-таки искусница, то есть девушка, которая умеет блистательно там вышивать ковры и прочее. Понимая, что современное искусство, если не говорит, не обращается к вот половым инстинктам человека, то никто и ходить не будет. Мы это видим, к сожалению, и в театральном искусстве, в кинематографе и в публицистике, то есть во всем. Искусство теперь хочет быть задорого проданным очень быстро. Поэтому приходится обращаться к низменным инстинктам человека и на этом играть, и на этом становиться популярным. Мне кажется, сейчас в театр, в котором ставят какое-то классическое произведение Чехова, где «Три сестры» это действительно три сестры, а не три мужика в женских платьях, уже, наверное, никто и не пойдет.

А. Ананьев

– Вот мы вместе с женой поставили небольшой, но очень трогательный спектакль в МХАТ имени Горького, и как только нам будет разрешено мы продолжим этот спектакль играть, он называется «Двенадцать непридуманных историй». Мы все-таки можем утверждать, что разговор со сцены о Боге, он востребован, он нужен, и люди с радостью приходят, каждый раз аншлаг. И, кстати, вас приглашаю, как только у нас опять будут приглашены зрители в зал.

Протоиерей Владислав

– Приятно, спасибо. Очень приятно и отрадно. Как только вся эта пандемия закончится, будь она неладна, конечно, руки в ноги, сразу к вам.

А. Ананьев

– Ровно через минуту полезной информации на радио «Вера», мы продолжим разговор. Я хочу поговорить о генетической памяти, которая, может быть, сохранилась в деревне лучше, чем городе, а также ни много ни мало о смысле жизни. Не переключайтесь, будет интересно.

А. Ананьев

– Мы продолжаем разговор со священником храма Бориса и Глеба в городе Мосальск Калужской области, руководителем молодежного отдела Песоченской епархии, священником Владиславом Береговым, он у нас сегодня в гостях. Я Александр Ананьев. И почему у меня, отец Владислав, возникло ощущение, что человек в деревне ближе к Богу, чем человек в большом городе – а именно такая тема нашего сегодняшнего разговора – уточняю для тех, кто к нам только что присоединился. Когда ты идешь по городу, ты с вероятностью 99 процентов не услышишь того, что ты услышишь, проходя по деревенской улице. Это яркое воспоминание из моего детства, потому что фраза прозвучала для меня неожиданно, и даже как-то меня немножко испугала: старушка, говоря с моей мамой, сказала: ну, помогай тебе Бог. Вы понимаете, может быть, она не знает, где родился Спаситель, но где-то вот в генетическом коде у нее вшита близость к Богу. Может быть, даже просто это выражается на словах. Может быть, она ходит в храм на Пасху и на Рождество. Но даже вот на разговорном уровне «Бог в помощь», «помогай тебе Бог» или даже «уж Боженька тебя накажет» – я и такое слышал от старушек в деревне. Но все равно даже на этом уровне Бог ближе там, чем в городе. Разве это не так?

Протоиерей Владислав

– Ну не под общим знаменателем, однозначно. Если этой бабушке смогли передать веру ее бабушки, если храм вдруг в ближайшей, не знаю какой зоне, там десятикилометровой, не закрывался в советское время или хотя бы священник где-нибудь на дому служил в советскую эпоху, то естественно, это все могло остаться. То есть в тех семьях, где в храм никто не ходил никогда, оно все постепенно вот замыливалось и забывалось. И даже элементарная статистика говорит, что в провинциальных городах и в глухих областях России, далеких от центра, советская власть намного более успешна была в борьбе с Церковью, чем в центральном регионе. В той же Москве, в том же Питере всегда можно было при желании прийти втихаря в храм или хотя бы рядом помолиться. Некоторые культовые сооружения сохранялись, уже просто своим видом напоминали тебе о Боге. А если это изживалось десятилетиями, то сохранить веру было крайне сложно, конечно же. Но в целом, если она была сохранена, вот на таком бытовом уровне она передавалась. И опять же, когда я среди подписчиков проводил опросы, что повлияло вообще на то, что вы сейчас православный христианин, очень многие писали, что наша бабушка, которая молилась по ночам: я там засыпал, она что-то читала, тебя крестила, вот говорила такие же слова, которые вы сейчас припомнили, с упоминанием Бога, и не как поговорку, именно от сердца, от души, ведь все зависит от интонации, вот, и где-то оно засело глубоко в душе. Это, может быть, не сыграло на твою там колоссальную религиозность к двадцати, тридцати годам, а потом всколыхнуло и всплыло. Когда человек сталкивается с какой-нибудь жизненной проблемой тяжелой, которую может разрешить только Господь, он вдруг вспоминает свою бабушку, которая когда-то говорила о Боге. Ты идешь в храм, и дай Бог, чтобы ты там еще столкнулся с хорошим священником, который тебя за ручку возьмет и к Богу приведет.

А. Ананьев

– А вот теперь мы переходим, наверное, к самой важной части нашего разговора, к части разговора о смысле жизни. Вопрос в лоб: в чем смысл жизни, отец Владислав?

Протоиерей Владислав

– Нельзя сказать, что он у каждого свой, как, наверное, любят говорить в современном обществе и тем самым низводя его к проблеме отсутствия объективной истины. Если у каждого свой смысл жизни, то его просто нет. Ты считаешь смыслом жизни что угодно, при этом от тебя большего и не спрашивается. Считай, что хочешь, думай, что хочешь, главное будь активным элементом общественной жизни, не будь антисоциальным человеком, приноси пользу обществу, семье и верь во что хочешь, – так говорит современное общество.

А. Ананьев

– Я так и сам думал до недавних пор, когда мне было 20, 25 даже 30, я тоже был уверен, что в общем, это очень близко к тому, чтобы считаться смыслом жизни: никому не вреди, будь успешен, реализуй себя, и все будет хорошо с твоим смыслом жизни. Воспитай детей, да, да, да....

Протоиерей Владислав

– А там вообще берешь, что хочешь. Лопух вырастет на могиле твоей – хорошо, там вечность банька с пауками – ну хорошо. Переродишься в улитку – ну тоже хорошо. Будешь жить вечно с Богом – ну и ладно там. Вообще перестанешь существовать – ну да ладно. Ты, главное, приноси пользу обществу, ты не сильно вреди ему – вот, собственно, все, что от нас требует мир. Ну и в принципе, если говорить об этом вопросе с точки зрения государства, ну в каком-то смысле оно и право. Ну а что получается, что подойти к человеку, который копает яму, вот классический вопрос, например: «Что делаешь? – Яму копаю. – Тяжело? – Да, тяжело. Ну такой грунт тяжелый, сложный. – А зачем? –Не знаю. – Скажи, так ты и не погреб собираешься строить, и не гараж, и не могилу, что ты собираешься сделать потом? – Не знаю, просто копаю. – А, ты просто хочешь стать сильнее? – Да нет, я просто копаю. – Слушай, а ты безумец, наверное». Может быть, так вслух не скажешь, но подумаешь и отойдешь. Каждый, кто скажет: ну действительно, да, человек немножко не в себе. И каждый из нас, который не имеет цели, окончательной цели в своей земной жизни, которая распростирается дальше, чем после твоей смерти, похож на этого человека. Ты все время копаешься во всех своих там жизненных проблемах, что-то решаешь там, ставишь себе цели, одни цели являются средством достижения следующих целей, чуть больших, чем эти средства. А совокупность там достигнутых целей все равно является средством для достижения еще большей какой-нибудь цели. А цели всей твоей жизни, что по смыслу равняется смыслам, нет. То есть зачем ты вообще живешь. Да, ты работаешь, чтобы есть, что ешь, чтобы дальше продолжать работать, а работаешь опять, чтобы что-то съесть, чтобы тебе на голову не капало. Ну а когда ты съел что-то, ты получаешь силы, чтобы дальше работать. А потом смерть и все. Подожди, а зачем это все было, вообще зачем? Ну если есть смерть как объективная данность, которую ни один человек не может преодолеть, умирают все, и грешники, и праведники, олигархи и бедные люди, все умирают. И далеко не все в 90 лет на своей постельке, в окружении внуков и правнуков. Далеко не все. И не факт, что ты доживешь до этого возраста. И получается, ты можешь всю жизнь что-то делать, страдать, болеть, переживать, нести потери, в том числе там и родных, сопереживать всему этому, а смысла в этом нет. Если то, что ты делаешь, не может быть забрано тобою в вечность, ну нет смысла во всем том, что ты сейчас сделал. Если не распростирается в загробную жизнь то, что ты здесь приобрел, то и не было смысла в этом приобретении. Поэтому если существует истина, она должна быть объективной, абсолютной для всех. Она должна быть единственной, и она не должна уничтожаться со смертью. Тогда действительно это настоящий смысл, придающий смыслы всей твоей жизни – и страданиям, и радостям, и потерям, и приобретениям. Христианство дает ответ на этот вопрос. Если ты в храме находишься потому, что там ты русский и потому что в храме исцеляют, а не потому, что ты нашел смысл жизни во Христе, то скорее всего ты рано или поздно разочаруешься в Церкви. Потому что она не отвечает на те запросы, которые ты транслируешь ей. Она о другом, она о смысле.

А. Ананьев

– Вот именно поэтому мне доставляет такой удовольствие общение с вами, отец Владислав. Вы меня прекрасно поняли и поняли именно то, что я и очень хотел от вас услышать. Мне сейчас 42 года, я очень хорошо помню, зачем я переехал в Москву 20 лет назад: Москва давала больше возможности работать, Москва давала больше возможности зарабатывать, она давала больше возможности найти себя, она предлагала больше выбор. Мне сейчас 42 года, и вот в этом возрасте, тем более крестившись два года назад, я отчетливо понимаю, насколько коротка земная жизнь. Я не говорю о том, что я старый, мне скоро умирать, нет, у меня большие планы, и у меня все хорошо. Но я понимаю вот сейчас очень точно, что земная жизнь конечна, и все то, что предлагает Москва, за чем я сюда 20 лет назад переехал, оно не имеет ровным счетом никакого отношения к тому, что я сейчас понимаю под смыслом жизни. И вот теперь вопрос. Все то, что предлагает Москва или любой другой, поставьте свой, – я вот сейчас обращаюсь к слушателям радио «Вера»: поставьте название своего любимого большого города, куда вы, возможно, переехали 20 лет назад за лучшей жизнью, за большим благом, – какое отношение оно имеет к тому, о чем сейчас говорим с отец Владиславом. Какое отношение оно имеет к тому смыслу, к которому мы все идем. Разве вот эти императивы: беги, успевай, будь вовремя, будь успешен, получи больше, а ведь в конечном итоге да, мы оцениваем себя по тому, сколько мы получаем, как денег, так и возможностей, так и удовольствия, насколько мы способны делиться всем этим – как много фильмов мы посмотрели, как много там спектаклей мы посетили, еще что-то. Какое это имеет отношение к нашей цели жизни, к смыслу нашей жизни? Мне кажется, что вот в деревне в маленькой вот этого всего нет, и раз вот этого всего нет, оно не отвлекает нас от пути к цели нашей жизни. А поскольку жизнь коротка, и она конечна, тратить время на вот этот весь шум, который заставляет тебя двигаться в сторону, противоположную Богу... В конечном итоге, может быть, стоит собрать себя в кучу, и в возрасте 42 лет собрать чемодан и сказать: так, поеду-ка я в Мосальск. Не потому, что мне там хочется, и не потому, что там люди лучше. Вот отец Владислав говорит, что люди там точно такие же, как и везде. Но там не будет всего того, что отвлекает меня от главного. И, может быть, там я буду ближе к Богу.

Протоиерей Владислав

– А вот опять я с вами не соглашусь. Вот совсем не соглашусь. Потому что если Бог уже не с тобой, не в твоем сердце, пока ты живешь в Москве, в Таганроге или в Сибири, то в Мосальске ты тоже не найдешь. «Сыне, даждь Мне сердце твое», – говорит Господь Бог Саваоф. Вот Царствие Божие внутрь вас есть. Мы знаем из истории святоотеческих патериков, как некоторые, уставшие от своего гнева, подвижники уходили из общежительных монастырей, где их все раздражали. Уходили в пустыню, вздыхали свободно, говорили: Боже мой, как хорошо, как мне надоели все эти братья мои, которые там кто-то злобный, кто-то ворчливый, кто-то властно-амбициозный. Тут нет никого, то есть я отдыхаю душой и телом. День, два, третий, недельку – хорошо, благодать, кажется, Дух Божий на тебе почил. А потом ты решил водички попить, протягиваешь руку к кувшину, уже ожидаешь, как студеная водица охладит твое раскаленное горло, а там нет воды. Ты с гневом разбиваешь этот кувшин об стену, ругаешься и чертыхаясь: да как такое, куда она делась, вчера наливал, что ж такое-то! И понимаешь, что ты бесами был просто уловлен в такую простую незатейливую ловушку. Ты гнев свой забрал с собой, ты просто перестал его проявлять. Братий нет рядышком, ты не проявляешь на братий. Но ты проявляешь там на кувшин, на дождь, на зной, на холод, на тепло – вот на все. Ты ворчишь от всего, тебе все не так. Ну как, собственно, современный человек мало чем отличается от этих подвижников древности, которым все тоже было не так. Ну в этой святоотеческой истории закончилось все хорошо – он осознал, как он был диаволом посрамлен, вернулся в общежительный монастырь и понимал, что гнев надо просто в себе сдерживать и просить Бога о преодолении его до конца дней своих. Если ты из Москвы выедешь без Духа Святого в сердце, ты тут Его не приобретешь. Это иллюзия, что в тишине и спокойствии ты будешь лучше молиться. Ты будешь смотреть сериальчики и тыкать новостную ленту Инстаграма (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) или какой-нибудь другой соцсети. Ты будешь, ну в лучшем случае, прогуливаться по местному бору или ходить купаться на речку. Но это же не духовность – отдыхать на природе. Духовность – это жизнь Духа в тебе, то есть необходимо же с нею быть. И сколько я знаю москвичей, которые усердно молятся по дороге на работу, по дороге домой, в маршрутках, в метро, вот во всех этих скоплениях людей. И: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!» – так идет молится, идет и молится. Снаружи москвич москвичом, человек человеком, ничем не отличающийся от других людей. А он с Богом. Я знаю тех, кто на собственном транспорте ездят, многие постоянно слушают Псалтирь в пробках, Осипова Алексия Ильича, там радио «Вера» слушают, телеканал «Спас», то есть духовно образовываются. Я знаю, совершенно достоверно, достаточно многое количество людей, которые говорят: мы в пробках и в транспорте всю свою духовную жизнь провели. То есть мы прочитали, прослушали и прочитали все Евангелие, и святоотеческую литературу, и просмотрели вот все необходимые там фильмы, там и ответы священников, мы возросли духовно в транспорте. Ну а если ты проснулся с утра в деревеньке: поели – можно и поспать, поспали – можно и поесть. Я вас уверяю, гражданину в провинции необходимо в три раза больше работать, для того чтобы заработать в три раза меньше денег, чем гражданину любого большого города, то есть в этом тоже проблемы. Иллюзия отдыха в провинции это не что иное, как иллюзия. Зарплаты меньше и выживать сложнее. И если ты хочешь переехать в Москву в деревеньку, у тебя просто должен быть хороший счет в банке или ты должен быть совершенно узко специалистом, который востребован на рынке даже на удаленке. Каким-нибудь айтишником, ну или даже радиоведущим. Наверное, вы с одинаковым успехом можете вести эфиры на удаленке, как из московской кладовки, так и из мосальской кладовки.

А. Ананьев

– Так все и происходит.

А. Ананьев

– Вы слушаете «Светлый вечер» на радио «Вера». Я продолжаю задавать вопросы неофита священнику храма Бориса и Глеба в городе Мосальск Калужской области (между прочим, городе, который произвел на меня очень благостное впечатление, хотя, может быть, просто потому, что я смотрел на него глазами моего сегодняшнего собеседника), руководителю молодежного отдела Песоченской епархии, священнику Владиславу Береговому. Практически разрушили хрустальные мои иллюзии, отец Владислав. Я подозревал, не буду лукавить, что примерно таким и будет ваш ответ, но я не ожидал от вас такого радикального мнения относительно того, насколько я заблуждаюсь про жизнь в деревне. Не так давно я беседовал с еще одним замечательным священником из Рязани, и его как раз тоже спросил: скажите, а вот, быть может, для того, чтобы стать по-настоящему счастливым, таким счастливым, как вы (и вот я сейчас слушаю вас, у вас ведь тоже в голосе и радость и улыбка и счастье), может быть, мне стоит переехать в Рязань? На что он засмеялся и сказал: ну переехать в Рязань может быть две причины: первая – это вы сойдете с ума, а второе – это вы начитаетесь всякого рода православных порталов. Больше каких-то причин переезжать из Москвы в Рязань у вас нет. И вы, в общем, абсолютно созвучны с мнением этого замечательного священника. Однако я все-таки буду дальше гнуть свою линию, с вашего позволения, отец Владислав. Я обратил внимание на то, что у меня есть очень неприятная черта: каждое утро, проснувшись, не всегда помолившись, отмечу, сварив чашку кофе, я захожу на пять-шесть порталов в интернете, которые предлагают новые проекты, новые вакансии, новые работы – это уже привычка, потому что я хочу вот новых возможностей для себя. А недавно я задумался: а вот эта вот настройка на поиск новых возможностей, разве она не делает меня хуже? Хотя я, конечно же, благодарю Бога каждый раз, когда у меня там есть такая прекрасная работа, как сейчас вот с вами, работа на телеканале «Спас», работа в журнале «Фома». Ну вот понимаете, это вот как родители положили тебе в тарелку картошечку там, пюре, да, котлетку, салат, а вы не то чтобы недовольны тем, что они вам положили, но все равно лезете в шкаф и еще за чем-нибудь, и еще за чем-нибудь. Вместо того, чтобы посмотреть им в глаза и сказать: папа, мама, спасибо вам большое, это прямо вот то, что мне надо и больше мне ни к чему. А вот как раз характер большого города, его ритм, его жизнь заставляют меня постоянно лезть в шкаф за конфетами, за печеньем, еще за чем-нибудь. И это становится для меня нормальным, что мне всегда мало. Из-за этого я начинаю задавать вопросы городу в общем, и вам в частности: разве это меня не портит в духовном плане?

Протоиерей Владислав

– Человек ищет, где лучше, рыба, где глубже. И в этом нет ничего противоестественного. Более того, нас подгоняет притча о талантах, которую мы знаем очень хорошо, уже на уровне подсознания практически, у христиан она прописана генетическим кодом. Когда ты понимаешь, что если тебе дан какой-то талант – уже, конечно, речь идет не о килограммах серебра, а о некоторых предрасположенностях – интеллектуальных, душевных, физических – к той или иной профессии, ты должен отдать больше. Ты получил один, а отдай десять, ты получил десять – приобрети двадцать, сорок, сколько угодно, но уж не вернуть Господу то, что получил. Поэтому если есть возможность после достижения какой-то планки, утверждения в ней – я имею в виду сейчас сугубо профессиональной контекст, хотя и можно сказать и в духовном контексте, безоговорочно так – ты ищешь дальше нового, тебе действительно становится немножко скучно. Когда ты достигаешь некоторой профессиональной высоты, о которой годами назад ты только мечтать мог, все равно тебе становится немножко скучно, ты хочешь чего-нибудь нового, чего-то большего, более сложного. Потому что, если даже остановиться на достигнутом, ты начинаешь падать вниз, тебя это профессионально ограничивает. Да, ты чего-нибудь достиг, ты шел к этому годами, тренировался, ты мозоли набивал там, до кровавого пота трудился, ночами не спал, теперь ты уже достиг чего-то высшего, высокого, важного, надо идти дальше. Но дальше нас останавливает там другая евангельская фраза, которая корректирует первую: «Ищите прежде Царствия Божиего, а все остальное приложится вам». И что присутствие в Церкви большой начинается с Церкви малой: если твой карьерный рост негативно влияет на твою семейную жизнь – тебя семья не видит, дети тебя не знают, вот жена уже подзабыла, когда теплое слово от тебя какое-нибудь слышала: привет, борщ разогрет? Или суп, или что-нибудь еще, лапша. И все, поел и спать. В лучшем случае фильм какой-нибудь вместо посмотреть, а так вместе только потому, что вместо интересней, а не то что тебе сильно хочется побыть сейчас наедине с своей супругой или там поиграть с детьми во что-нибудь. То есть мы убегаем в работу, часто жертвуя семьей и духовной жизнью. Вот от этого Господь нас останавливает: подожди, не торопись. Ты, конечно, можешь дальше вырасти и приобрести там больше знаний, опыта, власти, славы, денег, а не жертвуешь ли чем-нибудь? Может быть, ты сейчас лет на десять свою жизнь укоротил, стараясь там достичь какого-нибудь карьерного роста, который тебе совершенно вот не по силам. У тебя там уже сердечко побаливает, у тебя там уже и голова уже какая-то дубовенькая по утрам, ты уже просыпаешься уставшим. То есть не потеряешь ли ты веру, здоровье и свою семьи в погоне за профессиональным возрастанием? Поэтому не зря Патриарх и все священники говорят: культ потребления это ужасно, там остановитесь, одумайтесь. И нас там потом ругают: да на себя посмотрите, у вас у самих там рыльце в пушку. Мы говорим серьезные вещи. Если ты ставишь себе высокие материальные планки: так, я хочу не такую квартиру, а такую, не такой автомобиль, а такой – там получше, побогаче, побыстрее – и вот так во всем, одежда там не из магазина уже...

А. Ананьев

– Ну мы же так все и делаем, слово в слово, буквально.

Протоиерей Владислав

– И все это просто гонишься, гонишься и никогда не догонишь никакого счастья. Мы же не хотим просто лучшего качества одежду. Мы хотим, чтобы был там штильдик, там «Dolce&Gabbana» или какой-нибудь там еще «Gucci», чтобы показаться людям, что ты не такой, как другие, ты дошел до некоторого уровня, который недоступен тем, кто пониже. А я уже выбрался из этой нищеты, из этой бедности, я могу там роскошествовать. А качество одежды-то в обыкновенных там брендах, которые стоят в сто раз дешевле, такое же, а может быть, даже и лучше. А если кто-нибудь сам шьет там одежду из льна, еще экологически и чище, и приятнее. В общем, но людям надо не быть, а казаться, к сожалению. И начинается вот эта гонка за успешностью, за карьеризмом, за деньгами только для того, чтобы казаться людям не такими, какой ты есть на самом деле. И вот здесь надо немножко остановиться. Поэтому ваша ситуация, если вы профессионально растете, вам скучно в той сфере, в которой вы уже достигли всего, то пожалуйста, конечно, Бог в помощь. Я в своей сфере тоже постоянно там должен расти, и мне тоже интересно: здесь опыт набрался, здесь набрался, почему бы здесь не набраться еще. И так любой человек. Главное знать меру, вот и все. Давайте на этом и окончим.

А. Ананьев

– Быть, а не казаться и в вечном стремлении получить больше знать меру – по-моему, прекрасное многоточие в нашей беседе. Хотя все равно душа моя стремится в тихий уют маленьких городов, таких как Мосальск, отец Владислав, что бы вы ни говорили. Спасибо вам большое за этот час.

Протоиерей Владислав

– Я когда сюда переехал, мне матушка сказала: «Господь исполнил мое желание, когда я оказалась в Мосальске, но на 50 лет раньше».

А. Ананьев

– Запомню ваши слова. Спасибо вам большое за этот разговор. Вот, как всегда, отдохнул душой рядом с вами. Сегодня мы беседовали со священником храма Бориса и Глеба в городе Мосальск Калужской области, руководителем молодежного отдела Песоченской епархии, Владиславом Береговым. Спасибо вам, отец Владислав.

Протоиерей Владислав

– Спасибо вам, дорогой Александр. Пусть Господь благословит вас и всех слушателей радио «Вера».

А. Ананьев

– Да, вернуться к нашему разговору вы, как всегда, можете на нашем сайте https://radiovera.ru/. Я Александр Ананьев. Услышимся в следующий понедельник. До новых встреч.