«Детская исповедь». Священник Дмитрий Богомолов - Радио ВЕРА
Москва - 100,9 FM

«Детская исповедь». Священник Дмитрий Богомолов

* Поделиться
Александр Ананьев и Алла Митрофанова

У нас в гостях был клирик московского храма святителя Николая на Трех Горах священник Дмитрий Богомолов.

Мы говорили о детской исповеди: с какого возраста и как объяснять ребенку, что такое грех, как помочь ему подготовиться к этому Таинству, и что делать родителям, если ребенок отказывается исповедоваться и причащаться.

Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова


А. Ананьев

– Когда мы сегодня обсуждали тему предстоящей программы «Семейный час» на радио «Вера» с моей соведущей и женой Аллой Сергеевной Митрофановой…

А.Митрофанова

– Заметь, сначала ты сказал «соведущей» , а потом «женой». Интересно, что бы это значило?!

А. Ананьев

– Аа, начинается, начинается… Мне невольно вспомнилась то ли шутка, то ли правда: кто умеет, тот делает, кто не умеет, тот учит. Детская исповедь. Как научить ребёнка исповедоваться? С какого возраста ребёнку нужно объяснять, что такое грех? Как подготовить его к исповеди? Как помочь ему не бояться священника, зачем детям вообще исповедь, и, наконец, возможно ли это? На самом деле, рассуждения невероятно интересные, поскольку касаются, в первую очередь, конечно же, тех прихожан, которым семь, восемь, девять лет. Но если копнуть глубже: а умею ли я исповедоваться? Могу ли я научить исповеди? Как мне помочь семилетнему ребёнку подготовиться к исповеди? И, наконец, я-то могу вообще подготовиться к исповеди правильно? Вот обо всём этом и многом другом мы хотим сегодня поговорить с нашим дорогим гостем- клириком храма святителя Николая на Трёх горах в Москве священником Дмитрием Богомоловым. Добрый вечер, отец Дмитрий.

О.Дмитрий

– Здравствуйте, здравствуйте, добрый день.

А. Ананьев

– Начнём с вопроса общего, но чрезвычайно важного. Храм святителя Николая на Трёх горах- один из красивейших храмов в Москве- сейчас преображается, становится всё ярче, всё красивее. Настоятель этого храма- протоиерей Димитрий Рощин рассказывает, что там будут какие-то невероятные вещи, такие как…я не знаю, как правильно называют вот эти вот приставные стулья, как в греческих храмах…

О.Дмитрий

– Да-да, я понял, о чём вы говорите. У нас они были и в другом храме, который возглавлял отец Димитрий, это храм священномученика Антипы, что рядом с Пушкинским музеем. Стасидии…

А. Ананьев

– Да-да, стасидии. Как обстоят дела с реконструкцией, с восстановлением храма? Что будет и когда будет? И что уже можно увидеть и порадоваться?

О.Дмитрий

– С Божьей помощью, продвигается, чуть медленнее, конечно, чем нам хотелось бы, идёт, но, зная просто отца Дмитрия, который по своей душе перфекционист, и по складу. Я с тихим замиранием… я сам воцерковлялся в храме священномученика Антипы и, когда я туда зашёл, я просто был поражён убранством этого храма. И, понимая, что сейчас делает батюшка, я думаю, что нас всех ждёт что-то такое, когда мы тоже будем замирать дыханием и идти в храм, знаете, с таким удовольствием прикоснуться к материалу дверей, например, потрогать стены вот эти…а по времени, насколько я помню, в последний раз мы с батюшкой общались в алтаре, где-то конец следующего года, подразумевается так, в планах пока так, но бывают события, которые не всегда от нас зависят, поэтому…

А. Ананьев

– Знаете, что меня больше всего удивляет в этой красивой, правильной, очень промыслительной истории восстановления храма святителя Николая на Трёх горах? Я очень хорошо помню себя во время нашего ремонта дома. Большего мерзавца, зануду, склочника представить себе было невозможно. Я был невыносим вообще, я пинал коробки, я швырялся тяжёлыми молотками. Не, ну правда. Мне очень быстро все это надоело,  и мне хотелось просто…

О.Дмитрий

– Верю, потому что, когда у меня был ремонт, я вёл себя точно так же.

А. Ананьев

– «Это нормальное состояние живого человека - быть выведенным из себя этим запахом строительной пыли, потому что жить невозможно. И, непосредственно,  площадь храма для прихожан уменьшилась раз в двадцать, наверное, сейчас».

О.Дмитрий

–  Ну, не в двадцать, наверное, но…

А.Митрофанова

– «Ну, существенно уменьшилась, да. Существенно.»

А. Ананьев

– Но более счастливых людей, чем люди, приходящие в этот храм, я не помню давно. Они все светятся радостью! Вот это для меня какой-то парадокс. Люди, которые сейчас приходят в этот храм, где даже за стеной и даже во время богослужений слышны звуки дрели или отбойных молотков. Они всё равно радуются!

А.Митрофанова

– Там на единицу площади такое количество людей, что не столкнуться, действительно, бывает непросто. А ещё дети, опять же, и детей как-то хочется занять, и где-то стараются организовать, чтобы они порисовали или что-то ещё Ну, и все как-то при этом сосуществуют в мире и в радости. Вот это удивительно.

А. Ананьев

– «Да, и дети приходят на исповедь к священнику. Вот об этом хотелось бы сегодня поговорить, тема невероятно интересная. Начну, наверное, с общего. Скажите, пожалуйста, по вашему мнению, а взрослые-то, вообще,  умеют исповедоваться?

О.Дмитрий

–  Я не думаю, что у меня готов ответ на этот вопрос, но надеюсь, что к пониманию этого ответа я приду вместе с вами, в ходе разговора.

А. Ананьев

– У меня есть ответ насчет меня. Я умею исповедоваться, безусловно. Я очень хорошо исповедуюсь, просто у меня всегда разное понимание. От дня ко дню, от исповеди к исповеди у меня разное состояние, разное понимание, разный Я вообще прихожу к исповеди. И каждый раз это разное настроение, разные проблемы, разные вопросы, разные сомнения и разное какое-то покаяние, понимаете? Всё время по-разному, всё время. То есть,  у меня нет единого какого-то правила или дежурного состояния исповедыватнльного. Нету. Всё зависит от разного рода нюансов, назовём это так. Поэтому, моя вчерашняя исповедь и моя сегодняшняя исповедь-это две абсолютно разные исповеди.

О.Дмитрий

– В этом нет ничего странного, потому что, прежде всего, исповедуется человек, а человек сегодня может быть одним, завтра-другим,  у него может меняться настроение. У человека, очень часто, может меняться и осмысление того, что он делает, поэтому то, что вызывало у тебя два месяца назад горячее желание исповедоваться, сегодня или через полгода уже не будет такого горячего желания по причине того, что ты под другим углом смотришь на этот вопрос,  и потому, что,  возможно,  и  вполне вероятно, исповедовав это, ты снял это с души, и оно перестало над тобой довлеть. Так человек и очищает свою душу: исповедует свои грехи, они уходят, позволяя человеку взглянуть на более глубокий пласт. Нет ничего странного в том, что каждый раз исповеди разные.

А. Ананьев

– Наверное, наверное. Я ещё учусь, я ещё,  всё-таки, неофит, всего лишь четыре года жизни в церкви, и количество моих исповедей, мягко скажем, не впечатляет. Мне ещё многому надо научиться, многое нужно понять, ещё большой путь надо  пройти. Насчёт этого, я относительно спокоен. А вот насчёт вашей фразы: «испытывать желание исповедоваться, испытывать потребность исповедоваться», я хочу остановиться поподробней. Чем вызывается потребность в исповеди, необходимость, желание? При этом, я отдаю себе отчёт в том, что Ваш ответ будет Вашим ответом, и у кого-то другого будет другой ответ на этот вопрос.

О.Дмитрий

– Да, с этого я и хотел начать отвечать на Ваш вопрос. С того, что я не хочу своим ответом пытаться обнять все возможные варианты,  потому что этих причин лично я знаю несколько, как минимум. Но я, например, когда начал воцерковляться, я испытывал потребность в исповеди еженедельно. Для меня то, что я прожил- а воцерковлялся я уже после тридцати лет- мне понадобилось минимум полгода каждое воскресенье, чтобы хоть как-то эту череду сбить. Ну, а если мы говорим про человека, который пытается, скажем так, глубоко посмотреть на исповедь- не на то, что исповедь-это пропуск к Причастию и так далее, какая то формальность, которую надо пройти, чтобы тебя допустили ко Причастию, то я бы начинал не с понимания, когда надо исповедоваться, я попытался бы сначала понять, что такое грех. И, на мой взгляд, речь идёт о понимании на данный момент, что такое исповедь. Потому что, когда человек начинает понимать, что такое грех, в церковной перспективе его развития, он начинает под это понятие греха строить свою исповедь. Сейчас объясню, что я имею в виду.

А. Ананьев

– Да, не совсем понятно, потому что список грехов имеет начало и имеет конец, он всем известен. Что значит « субъективное восприятие греха»?

А.Митрофанова

– Ты знаешь, эти списки бывают настолько разными. Список грехов может быть: съесть йогурт в среду, не оплатить проезд,  что-то ещё, что, по сути, следствие, а не причина. И в этом списке грехов может не быть слова «нелюбовь», любить не умеешь. Я,например, про себя знаю, что есть такая беда. Мне кажется, этот список грехов, он, на самом деле, если не копать глубже, к основе, смысла особого не имеет. Ты так и будешь каждый раз, как белка в колесе,  перечислять одно и то же, не докапываясь до того, что на самом деле с тобой происходит, что и провоцирует эти проявления искривлений души. Но как с детьми об этом говорить, отец Дмитрий, я не знаю…

О.Дмитрий

– Ковырять болячки вместо того, чтобы избавиться от внутреннего воспаления.

А. Митрофанова

– Именно! Да!

О.Дмитрий

– Мне кажется, что этот вопрос, может быть, и не такой сложный. Мой опыт наблюдения за людьми, у которых многодетные семьи и которые воцерковлены, говорит о том, что всё зависит, на самом деле, от родителей. И если родители - тут мы снова возвращаемся обратно - понимают, что такое грех, как-то для себя это понятие проясняют и, в связи с этим, пытаются строить свою жизнь, они строят и исповедь свою. И дети невольно воспринимают тот же образ исповеди. Проблема, о которой вы говорите, больше касается родителей, которые часто не исповедуются сами. Приходя в храм, они толкают своих детей на исповедь, а сами туда не идут, и у ребёнка  очень часто бывают большие круглые глаза, мама просит меня: « Расскажите ему, как надо исповедоваться!» В ответ я спрашиваю, почему я сейчас должен рассказывать Вашему ребёнку, как надо исповедоваться, это Ваша обязанность, обязанность родителей. Если Вы привели ребёнка в храм, будьте добры, объясните ему, зачем он пришёл. Это первое. А второе - надо понимать, что ребёнок… до какого-то момента, для него это навык. Лет до семи, до восьми, до девяти все его прегрешения, в общем, мы и так все знаем: обидел сестру, мама сказала убраться - я не убрался, и так далее. Это всё нужно для того, чтобы человек выработал навык к исповеди. А вот когда дети уже переваливают лет за десять, за двенадцать особенно,  тут уже, если этот навык есть, человеку проще разбираться намного с теми движениями, которые у него начинают идти.

А. Ананьев

– «Семейный час» на светлом радио, священник Дмитрий Богомолов, клирик храма святителя Николая на Трёх горах в Москве, я, Александр Ананьев, вместе со мной моя жена и соведущая - в этот раз, надеюсь, не ошибся в порядке упоминаний - Алла Сергеевна Митрофанова. Говорим сегодня о детской исповеди: как объяснить ребёнку, что такое грех, как подготовить его к исповеди, как помочь ему не бояться священника, и так далее. Слушайте, у меня к вам вот какой вопрос. Вы, несмотря на, в общем-то, молодой возраст для священника и довольно позднюю хиротонию - 40 лет, да?»

О.Дмитрий

– Сорок лет

А. Ананьев

– Тем не менее, Вы уже в моих глазах - а я Вас немножко имею радость знать довольно продолжительное время, обладаете изрядным опытом. Скажите пожалуйста, на Ваш взгляд ребёнок, который исповедуется всё детство - с семи лет, условно, до восемнадцати, и ребёнок, который не исповедуется, не имеет этого опыта. Какими они приходят к взрослой жизни? Насколько они отличаются? К чему я задаю этот вопрос? Что дает вот этот опыт самоанализа, опыт поиска и искоренения в себе греха и чего не даёт, что тоже вполне возможно.

О.Дмитрий

– Я бы не стал говорить о том, что такой опыт имеет решающее значение. Потому что я знаю очень многих людей, кто в детстве не исповедовался. Я сам никогда не исповедовался в детстве и не видел, как исповедуются мои родители.

А. Митрофанова

– Я тоже.

О.Дмитрий

– Тем не менее, это мне не помешало стать священником даже. Всё-таки, тут больше вопрос идёт о том, насколько человек будет готов к самоанализу и критическому взгляду на себя, и на критичную оценку того, что в его жизни происходит. То есть, по сути, человек эти вопросы поднимает сам перед собой.

А. Ананьев

– Слушайте, а смотрите, как интересно получается.  Нас здесь четыре человека - Алла, я, отец Дмитрий и прекрасная Александра за стеклом, наш звукорежиссёр - все четверо не имеют опыта детской исповеди. И что? Может быть, ребёнку и не надо исповедоваться? Ну или, по крайней мере, ой, а слушайте, странная штука получается. Я хотел продолжить фразу: может быть, ребёнку и не надо исповедоваться, и пусть это какой-то формальный признак: «Батюшка, благословите причаститься», благословляет, и всё, ступай…

О.Дмитрий

– Я думаю, что в отношении детей, особенно до десяти лет, пока не начинается вот этот пубертатный период, когда у человека начинают подниматься какие-то гендерные различия, становится интересен противоположный пол, и так далее, какие-то начинаются уже осознанные мысли. До этого момента можно, особенно, действительно, не настаивать, мне кажется, чтобы ребёнок не был перенатружен. Не надо его тащить на исповедь. Те люди, которые приходят в храм, исповедуются и причащаются постоянно, священник их хорошо знает. Может, он не знает досконально уклад жизни этой семьи, но он, поверьте, имеет совершенно чёткое представление о том, что в этой семье происходит. И я точно знаю, когда передо мной стоит человек, стоит ему исповедоваться или нет. Поэтому очень часто, когда у нас, например, очень много людей утром на Литургии в какой-нибудь праздник, и я понимаю, что всех исповедовать возможности нет. По праздникам очень часто приходят люди, которые вообще приходят только по праздникам первый раз-вот им нужно уделить время. И поэтому, людей, которых я знаю, я просто благословляю причащаться, потому что я знаю, что в их жизни происходит. А с детьми, понимаете, у них пока внутри не созрела вот эта червоточина, она, на мой взгляд, лечится как раз Причастием. То есть, задача в детстве, как я сейчас это вижу, заложить в ребёнка некий базис именно Причащения. Для чего?  Для того, чтобы человек, когда настанет момент, у него была память об этом опыте Богообщения именно в виде Причастия. Объясню, что это значит, на своём собственном опыте. Я совершенно уверен, что, пережив Бога, откликнуться на Него, мне помогло то, что я помню своё единственное в детстве Причастие. Когда меня причастили, это единственный, вообще, эпизод, который я помню в своей жизни до четырёх лет или до пяти. Почему? Потому что моя душа через это сохранила связь с Богом. И, когда Бог в моей жизни появился, Христос появился, я смог физически ощутить эту связь, я её восстановил. Так вот, в детстве речь идёт о том, чтобы этот базис заложить. Человек, он склонен потом даже искать что-то, он может перестать ходить на какое-то время в храм, у него появятся вопросы, почему так - и это нормально. Но, вот этот базис, заложенный в него, он свою роль сыграет, он свою роль сыграет всегда. Но к этому базису должно добавляться осознанное поведение родителей. Потому что, если родители тебя приводили в Церковь исповедоваться и причащаться, а сами при этом не исповедовались и не причащались, то…

А. Митрофанова

– Бесполезно. Отец Дмитрий, а вот смотрите, допустим, ребёнка готовят к первой исповеди или к одной из первых исповедей. Взрослый человек, когда к исповеди готовится, он понимает, что  такое грех. Да, может быть, я не права, но мне кажется, грех - это проявление чего-то такого в нас, где нет места любви. И это очень серьёзное искривление, мы, зачастую, даже себе отчёта не отдаём. Поэтому, мы просим Бога, чтобы Он приоткрыл нам правду о нас, и Он иногда приоткрывает, и мы ужасаемся, глядя на этого крокодила и понимаем, что нужно с этим что-то делать. Это что касается взрослого, какого-то более или менее сознательного, ты понимаешь ответственность за самого себя и за своё состояние сейчас. Вот, допустим, ребёнку десять лет. На мой взгляд, ребёнку до семи лет вообще крайне сложно, за редкими случаями, крайне сложно осознать свою ответственность.

А. Ананьев

– А есть какие-то правила вообще, до какого возраста дети не исповедуются?

А. Митрофанова

–  Ну, до семи лет, как правило.

О.Дмитрий

– Слушайте, тут вообще есть такое правило, что до семи, но. Каждый священник, я думаю, по ребёнку понимает, потому что у всех свой возраст взросления. Когда я понимаю, что передо мной стоит ещё ребенок, пусть ему и 11 лет или 44, то я не буду с него спрашивать. Если он в свои 11 лет ничего другого - а по нему видно - не совершает кроме того, что он не послушал маму, то…но если я вижу, что ребёнок взрослеет, это видно всегда уже по поведению ребёнка. Он уже начинает отодвигаться от родителей, он уже сам - по нему это видно. И если он начинает мне  про свой опыт рассказывать, будучи уже таким маленьким мужчиной или маленькой женщиной, рассказывать уже, с моей точки зрения, ерунду о том, что он не послушался маму, я всегда задаю вопрос: дорогая моя или дорогой мой, ты уже не шестилетний, так как ты, мне исповедуются в шесть лет. А ты уже человек взрослый, у тебя есть отношения с одноклассниками, во дворе с кем-то, ты мог обидеть уже, тебя могли обидеть - как ты на это отреагировал, тебе может кто-то нравиться, какие-то есть мысли. Пожалуйста, в следующий рах, когда ты придёшь, потрать немного времени, подумав об этом. И ребёнок уже начинает задумываться о том, что он говорит на исповеди. И это уже задача священникаь- начинать выправлять ребёнка, чтобы он не просто пришёл, сказал два заученных слова и ушёл, а начинал потихоньку размышлять. Это процесс не быстрый, это может длиться годами, но человек начинает выправляться. В своё время, знаете, какая для меня была картина, совершенно потрясающая: я ещё был алтарником, и видел, как в алтаре ребёнок шести или семи лет исповедовался возрастному священнику, которому за шестьдесят. И вот эта картина, когда священник сидел на стуле, а ребёнок ему исповедовался, и я думал: «Господи! Что же может ребёнок вынести, каким он может вырасти от такой исповеди, какой мудрости он наберётся!» Пусть он этого даже не осознаёт, но эта мудрость будет в него влагаться, вкладываться в него, и она, так же, как и Причастие, в своё время всегда сработает. Всегда.

А. Митрофанова

– «Отец Дмитрий, а вот смотрите, я все же хочу докопаться до какой-то инструкции с позиции того, как быть родителю, как ему ребёнка готовить, и прочее. Как готовить детей?

О.Дмитрий

–  С любовью. Главное, не пересолить!

А. Ананьев

– Сто блюд из непослушного ребёнка.

А. Митрофанова

– Ну, вот, например, опять же, взрослый человек, когда разбирает своё состояние, докапывается до первопричины и понимает, с чем ему работать. Насколько я понимаю, среди детей часто проявляется, скажем, зависть. Зависть к тому, что в классе у кого-то круче портфель, пенал, кроссовки. Если есть там братья и сёстры, кажется, что родители им больше внимания уделяют, а я для них неважен. Это как вариант, просто как пример. Мы понимаем, что в основе зависти лежит неблагодарность Господу Богу за то, что у нас есть, какая-то оптика поломалась. Я в своей жизни не вижу тех даров, которые адресованы именно мне, и всей той любви, которая на меня изливается. Ребенку об этом рассказывать или нет? Или достаточно того, что он скажет: «Я завидую»

О.Дмитрий

– Достаточно того, что он скажет, потому что то, что Вы сейчас, Алла, говорите, это наш с Вами разговор, взрослый. Ребёнок вряд ли сможет это вместить, ему так глубоко не надо. Достаточно того, что тут есть это. Но тут вопрос в чём встаёт. Тут, опять же, на мой взгляд, тут опять проявляется роль родителей. Потому что, если ты внимателен к своему ребёнку, ты следишь за своим ребёнком, за тем, что его интересует, что с ним происходит, и все эти вещи, завидует - не завидует - ты всё это видишь. И, естественно, когда ты понимаешь, что наступает какой-то период, когда можно ребёнку сказать. Ты, общаясь с ним, потихоньку можешь начинать это объяснять.

А. Митрофанова

– С какого возраста примерно? Ну, средняя температура по больнице. Когда ребёнок в состоянии такие вещи воспринимать, а когда рано? Просто чтобы его не перегрузить всем этим?

О.Дмитрий

– Тут зависит от ребёнка, надо смотреть, как он воспринимает. Кто-то в шесть-семь лет может исповедоваться вполне себе вдумчиво, а кто-то раньше десяти - двенадцати лет не способен. Если привычка анализировать себя не была привита ни родителями, нигде, они и в 14 лет могут приходить и рассказывать, что они тайком шоколадку съели, совсем там такое, сестру обидела, грубо говоря. Поэтому надо смотреть по человеку, если ты видишь, что перед тобой стоит девушка, которая,  если даже не начала краситься, то уже прихорашивается, а при всём при этом исповедуется тебе как шестилетняя, то ты можешь ей задать вопрос: а что, разве у тебя ничего в жизни не происходит? Но, по-хорошему, этот вопрос нужно задавать родителям, они должны смотреть, что с ним происходит. Это говорит о том, что родители к жизни своего ребёнка относятся, может быть, невнимательно. Потому что,  я знаю, что, например, во многих семьях священнических есть традиция: отец выделяет время, и дети могут что-то у него спросить. Вот в этом общение и может проявляться, тогда как раз можно говорить.  То есть, не то, что мы сейчас с вами идём по дороге, и вдруг начали объяснять ребёнку, что такое грех - он этого и не поймёт. А вот если он знает, что у него есть полчаса в неделю на то, чтобы спросить у папы что-то - вот тогда можно. Но тут тоже есть один большой секрет: надо жить так, чтобы ребёнок захотел у тебя спросить, иначе твой совет или твоё объяснение ему просто будут не нужны. Поэтому всё всегда зависит от родителей, очень многое.

А. Ананьев

– «Мальчик, мальчик, остановись, мне нужно поговорить с тобой о грехе!» Я тоже считаю, что, если девочка в семь лет прихорашивается, то «бить» надо мать. Шутка, шутка, Алла Сергеевна. Вообще, нехорошо христианке, в семь лет тем более, прихорашиваться.

А. Митрофанова

– Но поднимать руку на женщину…извините.

А. Ананьев

– А я имел в виду словом обличительным исключительно, в лучших традициях Домостроя. А сейчас мы прервёмся - у нас минутка полезной информации на радио «Вера»- а через минуту мы вернёмся к очень тёплому разговору о детской исповеди - на не самую простую тему - со священником Дмитрием Богомоловым, клириком храма святителя Николая на Трех горах в Москве.

А. Ананьев

– «Детская исповедь: что это такое, и вообще,  как и с какого возраста объяснять ребёнку, что такое грех? И способен ли ребёнок вообще понять, что такое грех? Об этом мы сегодня беседуем со священником Дмитрием Богомоловым, клириком храма святителя Николая на Трёх горах в Москве. С вами Алла Митрофанова…

А. Митрофанова

– И Александр Ананьев

А. Ананьев

– Знаете, у нас с Аллой Сергеевной детей нет пока, но я  надеюсь, что Господь не обойдёт нас своим вниманием и милостью, но я видел, как это бывает в других, замечательных семьях, и мне очень хочется, чтобы такая традиция была и у нас. Конечно же, там у ребёнка есть исповедь - у ребёнка, и у подростка, ну хорошо, он ещё не подросток, но чуть помладше, не суть. Там у ребёнка есть исповедь, но гораздо важнее этой исповеди совершенно другая история - я видел это своими глазами. Семья приглашает на обед духовника семейного, потому, что это член семьи, потому что это дорогой человек, и это практически праздник, хотя это всего лишь воскресный обед. И вот, во время этого обеда священник говорит ребёнку: «Пойдём, поболтаем!» И это не исповедь. Но вот это вот: «Пойдём, отойдём туда, в место, где нам никто не будет мешать, нам с тобой надо поговорить!»

А. Митрофанова

– Да не то чтобы «надо поговорить», п просто: "Пойдём поболтаем, пойдём пообщаемся!»

А. Ананьев

– Да, и вот это вот, по-моему, производит именно то воздействие на ребёнка, которого не могут сделать родители, которое не может он сам из себя выдавить искусственным образом. Когда не чужой человек, а практически член семьи говорит тебе:  «Я вот целиком и полностью весь твой, пойдём поговорим» - для меня это важно. Есть ли название у этой традиции и есть ли у вас какие-нибудь советы тем семьям, которые захотят внести этот элемент - традицию, не традицию - в свою семейную жизнь, и насколько это поможет?

О.Дмитрий

–Я, во-первых, думаю, что это действительно очень сильно…очень полезная вещь, назовём её так. И мне тут кажется, что даже совсем не обязательно говорить ребёнку: «Пойдём, поговорим!»,  достаточно будет находиться рядом с родителями, когда за столом будет вестись беседа. И я знаю очень много людей взрослых, кто говорит, что, «Я половину своего образования получил,наблюдая, как мои родители общаются на кухне, за столом, со своими друзьями, и так далее…

А. Ананьев

– Класс!

О.Дмитрий

– И, поэтому, это, конечно, очень полезно, и тут ничего вводить, собственно, не надо. Если семья является практикующими христианами, которые постоянно причащаются, рано или поздно возникает общение между людьми. Нет ничего сложного с тем, чтобы пригласить священника, если даже не к себе домой, то после службы куда-нибудь выпить кофе, и так далее. А дальше всё строится на человеческих отношениях. Священник - это же не какая-то священная корова, можно священника в гости позвать, можно и к священнику в гости поехать. Да, это очень хороший опыт.

А. Ананьев

– Мне показалось, в этом столько личного, и очень здорово, когда у семьи сложились такие отношения, а если нет? Смотрите. У священника и у психолога гораздо больше общего, чем можно себе представить. Вы тоже часто говорите: «Вот, я смотрю на человека - и вижу, он молчит - а я вижу, в каком он состоянии, есть ему в чём исповедоваться или нет». Опытного взгляда достаточно. По сути, священники - это психологи. Но психологи бывают взрослые и бывают детские. Детская и взрослая психология - это разные, зачастую, не пересекающиеся Вселенные. Отсюда вопрос: есть ли, в замечательном храме святителя Николая на Трёх горах в Москве священники, специализирующиеся на детской исповеди?

А. Митрофанова

– Вообще, бывают ли такие священники?

О.Дмитрий

– Да, бывают, и как раз в нашем храме, например, есть священник, у которого даже есть образование, он и работает всё время с детьми, отец Евгений Мороз. Его книга даже издана и рекомендована к распространению в храмах.

А. Митрофанова

– Издательским Советом.

О.Дмитрий

– Да-да. И отец Игорь, диакон, отец Игорь Мазепа, они с отцом Евгением вместе работают, ведут воскресную школу, и по своим наблюдениям я могу сказать, что у отца Евгения не просто есть образование, у него есть и талант в отношении того, что такое ребёнок, как к нему подойти, очень много детей ходят на исповедь именно к нему. И есть инструменты, скаутские там кружки, потом ребёнок вырастает, проходит разные возраста, и уже взрослым человеком идёт к нему на исповедь.

А. Митрофанова

– Я, кстати, тоже знаю такого священника- иеромонах Димитрий (Першин), он сейчас, правда, в Алма-Ате служит, гениальный, вот просто гениальный пастырь не только для детей,, но и для подростков. Для взрослых тоже, но у него вот какая-то такая специфика. Сужу  по своему брату. Когда он поехал к нему - тоже в скаутский лагерь следопытский - ему было сколько, наверное, двенадцать или четырнадцать лет. Он вернулся - и это был его первый опыт соприкосновения с церковной жизнью - он вернулся и просто с горящими глазами рассказывал, как они там на байдарках плавали, какое у них было богослужение в лесу, и как отец Димитрий круто делал то и это, и прочее. И вот сейчас, когда мой брат уже взрослый человек, и у него очень много вопросов и скепсиса в отношении к тому, что он наблюдает вокруг себя. И он часто говорит: «Если бы не тот опыт общения с отцом Димитрием, если бы я не знал, что есть такой человек, я бы, наверное, разочаровался. Но то, что я знаю, что есть такой человек, и что он христианин, и что он батюшка, который служит в храме…вот на таких  людях всё и держится» - говорит мой брат. И вот эта закваска до сих пор оказывает решающее воздействие в церковной жизни. И для меня это дорого, потому что он как раз сейчас находится в таком решающем периоде бунта внутреннего, а период бунта - это очень такой важный момент, и это нормально. Но при этом отец Димитрий Першин - для него авторитет-авторитет. И я за это отцу Димитрию очень благодарна, низкий ему поклон. Знаю, что отец Димитрий тоже очень трепетно относится к исповеди, и старается углублять. Когда к нему эти следопыты тоже приходят и приходили раньше на исповеди, постепенно, вот судя по тому, что знаю про отца Димитрия, какое-то постепенное углубление идёт, чтобы расширялся горизонт зрения человек на самого себя.

О.Дмитрий

– Знаете, что я вспомнил ещё, вот как раз, Александр, пока вы формулировали вопрос предыдущий. У нас был совершенно потрясающий преподаватель Санкт-Петербургской духовной академии. Он вёл у нас книгу Деяний Апостольских и книгу Посланий апостола Павла - протоиерей Георгий Шмидт. Так вот, он сказал фразу, которая запала в меня. Он сказал: «Родитель нужен ребёнку для того, чтобы сообщать ему то, до чего ребенок сам не может дойти.» То есть, задача родителя - сообщать ребёнку определенного возраста, сообщать ему информацию уже о следующем возрасте, вытягивать его, расти. И я думаю, что то, что вы, Алла, говорите, что встреча ребёнка со священником и такое общение - это некая ступенька, когда ребёнок, сидя со священником за столом или играя где-нибудь рядом со столом, пока семья общается со священником - он подспудно, для себя этот скачок совершает. Вот, я вспомнил, что хотел сказать по этому поводу.

А. Ананьев

– Удивительная история получается. Мы ведь, когда выходим в эфир на радио «Вера», у нас в гостях замечательные священники, мы ведь обращаемся к обычным радиослушателям, мирянам, которые ходят в Церковь - и вот, мы должны им что-то сказать, дать какой-то полезный совет, дать какой-то инструмент, которым они смогут пользоваться в реальной жизни. И вот мы подняли тему: что такое детская исповедь, как готовить ребёнка к исповеди, как объяснить ему, что такое грех. И вот,  мы с вами уже практически три четверти часа в эфире - и пока не прозвучало никакого ответа. Я поясню: правильный ответ - никак. Если ты хочешь - по крайней мере, я так это услышал - чтобы твой ребёнок не боялся священника, не боялся исповеди, испытывал потребность в исповеди, имел открытое сердце, когда подходил к священнику - не надо ничего делать. Надо просто самому быть таким. Вот и всё. Другого нет.

О.Дмитрий

– Так и есть. Мой ответ именно такой.

А. Ананьев

– Если ты остаёшься курить возле храма, а сам толкаешь ребёнка а храм: «Ну, иди, исповедуйся батюшке.» - ничего не будет.

А. Митрофанова

– Ну, это утрированный, конечно, пример, однако, дети действительно сканируют.

О.Дмитрий

– Ну, он для того и нужен, чтобы показать всю разницу, хотя такое редко бывает, конечно.

А. Ананьев

– Ну, кто ж его знает. Хотя не знаю, этот пример абсолютно выдуманный и фэнтезийный. Но недавно у нас с Аллой Сергеевной был такой  взрыв мозга от одной очень важной штуки: мы недавно разговаривали с протоиереем Александром Гавриловым и он отметил одну удивительную вещь: как таковое воспитание детей, как феномен, он же совсем недавно появился.

А. Митрофанова

– Да, это молодое явление, явление нашего времени.

А. Ананьев

– Да, это молодое явление, "воспитания детей" появилось, простите меня, в девятнадцатом веке. До девятнадцатого века никто детей не воспитывал. Дети просто росли за своими родителями. И всё, что они видели перед собой, были: мама, папа, и люди, которые их окружают.

А. Митрофанова

– Ещё обязательно была француженка, англичанка, гувернантки, которые обучали языкам, ну или гувернёры, в зависимости от пола ребёнка - мальчики, девочки, которые обучали языкам, подразумевалось, что манерам, и…

А. Ананьев

– Вот почему между нами такая разница, Алла Сергеевна? Я, почему-то, представляю себе крестьян, а ты  себе - дворян. У нас что, разное происхождение?

А. Митрофанова

– Всё, я молчу…

А. Ананьев

– Я представляю себе таких крестьян, у которых гувернантка-француженка,конюх-поляк…

А.Митрофанова

– Сперва мадам за ним ходил, теперь месьё её сменил, ребёнок был резов, но мил. Всё, я молчу. Но дети впитывали родительский опыт через самые разные проявления жизни: через труд, через режим дня, через отношение друг к другу родителей, через харизму, не знаю…через негатив ведь тоже, если папа бьёт маму, то всё, и детей, кстати, бьёт, то сто процентов дети вырастут - и тоже будут своих бить. Это было распространено, кстати, вплоть до начала двадцатого века. Ну да, это да, это, действительно, так. Воспитывай - не воспитывай, но занимайся собой. Мне кажется, это общее место.

А. Ананьев

– Семейный час на радио «Вера»: Алла Митрофанова, Александр Ананьев и священник Дмитрий Богомолов, клирик храма святителя Николая на Трёх горах в Москве. Я закончу свою мысль, которую я начал в предыдущей четверти программы. Отец Дмитрий, понятно, что мы не даём никакого совета нашим слушателям. Но, тем не менее, если бы перед нами действительно стояла такая задача: дать какой-то совет родителям общий: как объяснить, что сделать, как подготовить - каким был бы ваш совет?

О.Дмитрий

– Я пытаюсь убегать от советований, и, в частности, по поводу детей особенно,  потому что у меня самого пока нет детей. Но, если ты хочешь воспитать ребёнка - воспитай сначала  самого себя - это первое, что я скажу. Поэтому, вот родительство, оно тем и сложно, что тебе не нужно воспитывать ребёнка - тебе нужно воспитать самого себя. И второе, что, мне кажется, ещё сложнее, нужно научиться относиться к своему ребёнку не как к своему, а как к личности, которой Господь дал счастье, дал возможность воплотиться и прожить свою жизнь. Если ты сможешь уважительно относиться к личности ребёнка, и, в первую очередь, уважать себя, я думаю,  многих вопросов, которые мы сегодня здесь обсуждаем - их просто может не быть.

А.Митрофанова

– Ну, мне кажется, здесь важно такое… прорастание что ли, детей и родителей на уровне такого простого человеческого общения. Чтобы общение, как навык, как потребность, как желание. И поскольку, да, тот период, когда ребёнок нуждается в родителе, он короткий, а потом будет длинный период, когда он будет всех посылать и считать, что всё не так делают его родители, потом это всё сбалансируется, но начнётся уже период относительно самостоятельной жизни ребёнка. И, может быть, действительно, пока ребёнок нуждается в родителях, убрать подальше дела, которые способны подождать. Это же трудно бывает, у нас дедлайны, земля горит под ногами, на работе срочные проекты нужно сдавать, и прочее. Бывает непросто переключиться внутри себя, вот этот вот тумблер переключить, что, вообще-то, пообщаться с ребёнком важнее, чем даже вовремя сдать отчёт на работе.

А. Ананьев

– Здесь всё очень сложно. Вот способен ли ребёнок, допустим, я знаю это по личному опыту: ребёнок проводит практически 98% своего свободного времени, может быть, того времени, которое надо бы отвести на учёбу, задрав ноги на диване, в смартфоне, в ноутбуке или за компьютерными играми, или за анимешными сериалами, неважно, у каждого свои пристрастия. Но если бы вы знали, как это удобно - сидеть, задрав ноги в смартфоне восемь часов подряд! Дети так живут. Я видел это своими глазами. Способен ли ребёнок увидеть в этом грех? Нет, сам не способен. И здесь вот, как мне кажется, есть проблема. Здесь должен как-то родитель прийти на помощь и сказать: «Друг мой! Мне не жалко для тебя смартфона, и я тебя люблю, и я хочу, чтобы тебе было удобно лежать, задрав ноги на диване, но…и вот дальше что? Опять же, в контексте исповеди.

А.Митрофанова

– Ну, заинтересовывать,может быть, как-то, сейчас же куча программ есть онлайн, опять же, образовательных. У нас, на радио «Вера» те же «Вопросы  веры и Фомы», пожалуйста, это цифровой продукт. Государственные тоже есть сейчас, потому что государство, как я понимаю, тоже на эту тему сильно озаботилось сейчас. Национальный проект «Образование», у них есть «Цифровая образовательная среда», по моему, так это называется. И сколько самых разных инициатив от ВУЗов исходит, и от тех же образовательных проектов и платформ - это и бесплатно может быть.

А. Ананьев

– Это, что называется, позитивное развитие событий, и нам бы хотелось, чтобы все дети пошли в том направлении, в котором нам надо.  Но как часто дети идут в том направлении, в котором нам надо? Нет, они идут строго против течения очень часто, и нам довольно сложно их в этом убедить. Вот, в качестве примера давайте возьмём вот этот грех, у него, наверное, даже название есть какое-нибудь.

А.Митрофанова

– Зависимость.

А. Ананьев

– Нет, не зависимость, а я это называю унынием, формой его.

О.Дмитрий

– Пока сложно сказать, как это называется, я бы не стал это прямо так…это, конечно, грех, но не грех в том плане, что взять телефон в руки - это грех. Да, мы все это делаем, это понятно. Грех в том, что человек время своей жизни использует не так. И те навыки, которые он получает при таком общении со смартфоном, не приведут его к какому-то результату духовному.

А. Ананьев

– К духовному, нет, но, может, наконец, уже на 34-ю строчку в списке рейтинга в World of Tanks.

О.Дмитрий

– Вот для этого и существует родитель, на которого будет смотреть ребёнок, и который должен объяснять, какие цели для человека важны, а какие - нет. Вот и всё. Для того, чтобы 34-ю строчку занять, надо провести тысяч десять часов в игре, как минимум.

А. Ананьев

– Причём вы знаете, это, опять же, из личного опыта, я просто видел это своими глазами. Мама - умница: пашет, готовит, занимается собой, духовное развитие, физическая культура. Папа - умница: работает, все дела. Дети - в смартфонах. Вот как?

О.Дмитрий

– Потому что все заняты собой, и не занимаются детьми.

А.Митрофанова

– Мне кажется, что дети прячутся туда, прячутся, чтобы найти какое-то укрытие…

А. Ананьев

– Мы же только что сказали. Друзья наши, сказали мы. Если вы хотите, чтобы ваши дети были молодцы, занимайтесь собой, будьте  достойны самих себя, и тогда ваши дети потянутся за вами. И родители такие собирают себя в кучу, начинают заниматься собой, а дети смотрят на них и говорят: «Ну и слава Богу!», берут смартфон и идут в свою комнату. Вот как на практике бывает!

О.Дмитрий

– Знаете, что, какая мысль сейчас мне пришла. Надо иметь как раз, не знаю, как сказать…мужество и мудрость все-таки давать человеку какую-то свободу. Но тут опять-таки, в зависимости от возраста. Человеком можно стать хорошим. Если ты считаешь, что это-твой путь, то ты можешь его пройти. Но тогда ты, пожалуйста, должен понимать, что, если ты живёшь с нами вместе и не слышишь, что мы тебе говорим, тогда сам себя одевай, зарабатывай на себя. Если ты считаешь, что ты правильно живёшь и умеешь правильно жить - пожалуйста. Мы всегда тебе поможем, всегда поддержим, как бы, будем скучать, но это уже если возраст у ребёнка такой - почему нет. Таким образом, на мой взгляд, можно объяснять человеку, потому что как-то нужно будет объяснить. Ограждать человека в определённом возрасте всё равно надо. Другое дело, надо понимать, какой это возраст - когда-то надо просто взять и сказать, что всё, время вышло, дальше нельзя, а когда-то, там лет в 14, в 12, надо быть значительно аккуратнее в этом смысле, и также нужно дать человеку образ. Ведь что такое для нас образование? Самое главное для нас образование - это дать человеку образ, каким человек может быть. И, в зааисимости от того, какой человек видит перед собой образ, туда он и стремится. И вот, задача родителей - иметь в своём доме общество и поместить ребёнка, ну, это на мой взгляд, а общество людей, которые, на их взгляд, приведут человека если не к хорошему воспитанию, то, по крайней мере, у ребёнка сложится образ. Но иногда у ребёнка может быть свой образ и тут тоже нужно, вопрос глубокого отношения, на мой взгляд, родителя к ребёнку. Надо понимать, если у ребёнка идёт разрез с твоим интересом, насколько это глубоко, и что он за этим видит, и к чему стремится. И если у него основания глубокие, то, может быть, действительно, дать ему возможность это осуществить. Но, как это определять, я пока лично сказать не могу, у меня такого опыта нет. Поэтому, давать какой-то совет сейчас, в этой ситуации, на мой взгляд, было бы неправильно.

А. Ананьев

– Равно как и нам. Вот я сейчас сижу, смотрю на нас со стороны и думаю: ведь у нас нет детей, а мы сидим и говорим о том, как воспитывать детей. Простите нас, друзья, за это, но нам правда было очень любопытно, важно и интересно поговорить об этом. Как вы видели, мы через размышления о наших детях, через размышления о детской психике, о семейной жизни мы пришли к каким-то очень важным выводам относительно жизни нас, взрослых людей, увидели немножко себя со стороны, немножко по-новому, и это очень здорово. Слушайте, последний вопрос, отец Дмитрий, не хочет ребёнок исповедоваться, не хочет - и что с этим делать?

А.Митрофанова

– « причащаться не хочет.

О.Дмитрий

– Тут есть один момент, я как - то видел, как-то при мне один священник дал…и не просто священник, а мой духовный отец, отец Дмитрий дал мне, на мой взгляд, один замечательный совет: надо сделать посещение храма праздником. То есть, сделайте, родители, так, чтобы ваш ребёнок понимал, что посещение храма - это не просто какая-то тягомотина, а это праздник. Одеть его в самое красивое, после праздника можно куда-то поехать, устроить какой-то день весёлый: он может встретиться со своими друзьями, у вас будет своя компания. То есть, ребёнок должен понять, что, оставшись дома, ему будет намного скучнее, чем в храме. Человек может приехат ь- и рассказывать, как было весело.

А. Ананьев

– «Но вообще, насколько это правильно? Ты всё-таки в храм идёшь с другими целями…»

О.Дмитрий

– Но это ребёнок. Понятно, что мы с вами в храм идём с другими целями, конечно. А ребёнок…его всё-таки нужно в это поле храма поместить.

А.Митрофанова

– Чтобы ему было радостно там и хорошо.

О.Дмитрий

– Чтобы он в этом поле…чтобы ему в нём было привычно.

А.Митрофанова

– Вообще, это гениальный ход, который ещё Марк Твен описал в «Приключениях Тома Сойера», помните, как он там красил забор? Ему страшно не хотелось, и он сделал так, чтобы все вокруг готовы были отдать самые свои дорогие сокровища, лишь бы только покрасить забор.

А. Ананьев

– Тоже мне, сравнила…

А.Митрофанова

– Он распиарил, он распиарил, и…

О.Дмитрий

– Вот-вот-вот, это  такая хитрость, но она имеет место быть.

А.Митрофанова

– Тактика, тактика.

А. Ананьев

– Я называю это коварством. Спасибо большое, отец Дмитрий, как всегда,  огромное удовольствие с вами поговорить. Сегодня мы беседовали с клириком святителя Николая на Трёх горах в Москве священником Дмитрием Богомоловым.  Вот, ещё раз, вернувшись к тому, с чего мы начали, дорогие друзья, если вы в Москве, и если у вас есть возможность заглянуть в район Пресни, посмотрите, какой красивый стал храм святителя Николая, который ещё тридцать лет назад был, прости меня, Господи, дворцом культуры… Дворцом пионеров имени Павлика Морозова.

О.Дмитрий

– Я ещё быстренько добавлю, что в конце этого года, по крайней мере, последнее, что я слышал, мы должны будем переехать из той части храма, в которой мы сейчас, в ту часть храма, которая уже отреставрирована.

А. Ананьев

– Ой, прекрасно.

О.Дмитрий

– У нас будет временный алтарь, и у этого алтаря не будет иконостаса. Поэтому, любой, кто придёт, сможет увидеть, как это было в первые века христианства, как были устроены храмы, и, самое главное, смогут увидеть, что же делает священник в алтаре.

А. Ананьев

– Прекрасно. С вами была Алла Митрофанова.

А.Митрофанова

– И Александр Ананьев.

А. Ананьев

– Всего доброго, до свидания!

А.Митрофанова

– До свидания!

Мы в соцсетях
****

Также рекомендуем