«Чувство праздника: куда оно уходит и как его вернуть?» Священник Анатолий Правдолюбов

У нас в гостях был клирик храма святителя Иова на Можайском шоссе священник Анатолий Правдолюбов.

Разговор шел о том, чем светские праздники отличаются в нашем сознании от церковных, как изменилось отношение к праздникам у современного поколения по сравнению с предыдущими, а также что может помочь прочувствовать и пережить празднуемое событие.

Ведущая: Марина Борисова

---

Марина Борисова:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья, в студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость, клирик Храма святителя Иова, Патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова, священник Анатолий Правдолюбов.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Здравствуйте.

Марина Борисова:

— Отец Анатолий, сегодня хочу предложить вам поговорить на тему, достаточно редко обсуждаемую в эфире православного радио, как это ни странно. Давайте поговорим о праздниках. Мы всё про пост, про покаяние, про великие смыслы смирения и кротости. Давайте расслабимся. И подумаем, почему у нас не получается проводить праздники так, как хочется, как это было в детстве. В детстве праздник был праздник. Ты его ждал, ты к нему готовился, даже вот придумывал, какие подарки тебе подарят. Иногда даже придумывал, какие подарки ты подаришь. Но это, как правило, с подачи мамы. Но всё равно это был процесс. И я помню, прекрасная была такая книга в советские времена, писатель Фазиль Искандер написал книгу под названием: «Праздник. Ожидание праздника». Вот даже до такой степени. И, казалось бы, мы, христиане православные, у нас такой замечательный православный календарь, там сплошные праздники, а вот ощущение это, я бы не сказала, что это достаточно распространённое даже среди таких православных прихожан, которые стараются соблюдать всё, что написано в календаре.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да.

Марина Борисова:

— Что с нами не так?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Что с нами не так? Это очень интересная тема, и я думаю, что причин здесь много, и они такого разнообразного спектра достаточно. Но хочется о чём сказать сразу. Чем праздник отличается от будничного дня? И слово само «праздник», что оно означает? Слово праздник имеет один корень общий со словом праздность, праздный - это какой праздный, это пустой или не занятый, то есть не вовлеченный, если так развить немножко мысль, вырванный из контекста постоянных будничных трудовых условий, забот и суеты. То есть праздник - это слово, которое означает, что в этот день мы ничего не делаем. Почему? Потому что его духовный смысл, его духовное значение требует особого внимания. Именно поэтому крестьянин, который был занят круглосуточно, скажем так, в период работ в поле, этот труд, который был невероятно тяжелый, в праздник надевал чистую рубаху и шел в храм. Почему? Потому что отдавал Божие Богу. То есть, есть у тебя определенное количество дней, в которые ты должен делать, а есть день, который ты отдаешь Господу Богу. Безусловно, это воскресный день. Но помимо воскресного дня есть еще понятие церковного праздника. Почему именно церковного праздника? Потому что хочу начать с этого, то есть именно есть у нас понятие светских праздников, есть понятие церковных праздников. В свое время покойная супруга моего крестного отца, матушка Нина, Царство ей Небесное, мне сказала очень интересную фразу. Она как раз была происхождением из такой благочестивой крестьянской семьи, и она об этом прекрасно знала. Она мне сказала очень интересную вещь. Она говорит: Ты знаешь, чем светские праздники отличаются от церковных? Светский праздник, — говорит, — это ожидание праздника. Вот сейчас знаменитый Новый год. Все так ждут, готовятся, там уже за какое-то время подарки, и вот внутри там зарождается это некое чувство, что вот-вот-вот оно настаёт.

Марина Борисова:

— А оно не настаёт.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Оно не настаёт. То есть вот всё, казалось бы, что ещё нужно? И ёлка, и лампочки, и вот... А ядра нет. А куда оно делось? И, по ее словам, как раз, говорит, и наоборот, церковный праздник, у него, может быть, нет такого ожидания, но когда ты приходишь в храм, и когда ты входишь и знаешь, зачем ты туда вошел, с каким отношением и чувством к этому событию, ты получаешь невероятную осмысленность и наполненность, то есть наполненность, благодать, которую Господь тебе дает в этот момент, и ты ее чувствуешь и переживаешь, несравнимо ни с одним из светских праздников.

Марина Борисова:

— Знаете, это всё… Абсолютно могу согласиться с каждым вашим словом, но есть вопрос. Вот я думаю, что многие, пережившие период неофитства, не выросшие в христианской семье, а вот пришедшие в церковь во взрослом состоянии и помнящие хорошо все переживания вот этого удивительного первого периода, ни с чем не сравнимого, многие, когда вспоминают, говорят, что вот первый год, там два, ощущение, что ты попадаешь в какой-то, не знаю, многоцветный ларец, то есть одни сплошные праздники, твоя жизнь обычная до того момента, как ты вошёл в церковь, вдруг вся, как в ёлочной гирлянде, оказывается внутри бесконечно переливающихся праздников. И это ощущение, что праздник всё время за тобой идёт. Я помню, что мы первые годы даже, несмотря на то, что старались ходить в храм, когда положено и когда необязательно, но желательно, а потом мы... В Москве тогда было всего церквей сорок действующих, и мы ходили на все престольные праздники, потому что очень хотелось посмотреть, а как там. Вот есть церковь, в которую ты обычно ходишь, но есть же ещё другие, значит, надо какой-то повод, чтобы туда пойти. Естественно, лучший повод – это престольный праздник. Вот мы ещё ездили в разные храмы, чтобы побывать на престольном празднике, и это ощущение праздника, оно шло за тобой. Оно всё время тебя как шлейфом окружало. А потом это всё ушло постепенно, постепенно, постепенно. Остались основные такие главные церковные праздники, к которым тебя готовит пост, как к Рождеству он тебя готовит. Весь строй церковной службы потихонечку тебя вводит в праздник, он тебя туда подвигает, подвигает, пока ты к нему не подъедешь, не говоря уже про Пасху, потому что всё, что начинается с подготовительных недель к Великому посту, оно всё тебя постепенно начинает готовить. Если ты хочешь вникнуть в то, что тебе говорит Церковь, ты подготовишься, то есть Пасху ты встретишь, это будет у тебя радость пасхальная. Но вот это ощущение, что праздник всегда с тобой в Церкви, уходит безвозвратно.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Прекрасно понимаю, о чём вы говорите. Есть замечательная фраза кого-то из мудрых, что «красота в глазах смотрящего». О чём хочу сказать. Если вы вспомните житие преподобного Силуана Афонского или Серафима Саровского, такие знаменательные события. К Силуану Афонскому сам Господь Иисус Христос вышел из иконы, когда он совершал своё правило в храме Ильи Пророка на мельнице, где он нес послушание. А к Серафиму Саровскому знаменитая история про то, как он молился тысячу дней и ночей на камне. Почему? Потому что Господь сподобил его почувствовать дары благодати Духа Святаго. И тогда он, оставив вообще все, встал на этот камень и молился для того, чтобы вернуть это чувство, то есть и Силуану Афонскому в начале его монашеского пути, он еще даже послушником был, еще монахом не был, он сподобился такого чудесного явления Самого Спасителя, а в примере с Серафимом Саровским это тоже такой ярчайший момент его жития, что он был сподоблен сначала почувствовать этих дары, а потом Господь у него их забрал, и тогда он встал на этот камень, чтобы вернуть эти дары, потому что он понял, что выше этого ничего нет. Да, можно сказать, что, ну конечно, святые подвижники, а вот мы, ну вот мы. Почему так в среде неофитства, да, то есть в этот период, в эту пору такая яркая жизнь и такие впечатления, а потом куда-то они отбираются? Для чего? Для того, чтобы вот человеку, пришедшему в храм, дает Господь почувствовать и эту благодать, и эти дары, а потом они уходят почему? Потому что нужно немножко усилий приложить, для чего, зачем это нужно? Есть у меня в жизни пример и не один, я знаю этих священников, кто-то еще жив, кто-то уже, к сожалению, скончался и перешел в мир иной, но это люди, которые были невероятно глубоко способные переживать праздник, Благовещение Пресвятой Богородицы, Вход Господень в Иерусалим, Введение во храм, то есть вот 12 праздников у нас есть, двунадесятые так называемые, и другие великие праздники, это внутреннее содержание человека, то есть это его участие. Почему у нас в церкви вообще все это циклично повторяется? Почему это происходит по кругу? Слышал такое мнение, что вот вы там православные себя зомбируете, это все у вас там, вы вбиваете в голову себя, это все такое самогипнотизирование, ничего подобного. Мы существа, живущие во времени. Мы временнЫе, мы не можем иначе. У нас есть длительность всего. Мы рождаемся в этом состоянии, умираем в этом же состоянии, мы по-другому не можем воспринимать. И цикличность наших праздников, она призвана к тому, чтобы хоть каким-то образом, но отразить вечность. Почему они повторяются? Не потому что мы хотим зазубрить, а потому что мы хотим это проживать. Но мы не можем задержать этот момент. У нас нет пункта, точки вечности, да, у нас есть временность, мы в этой длительности. Именно поэтому праздники сменяются, начинаются, казалось бы, заново. Но для человека, который действительно понимает и переживает, осмысливает, что именно значит для него этот праздник, этот праздник никогда не потеряет актуальности и насыщенности. Да, безусловно, бывают периоды в жизни разные. Это знаете, как с чтением Евангелия, например. Вот я тоже людям, приходящим на исповедь, говорю, что православный христианин читает Евангелие всю свою жизнь. На меня человек смотрит и говорит: зачем? Я говорю: ну вы понимаете, это очень интересное свойство Священного Писания. Это живое Слово Божие, которое живёт, оно созвучно и соответствует вашему состоянию, и меняется вместе с вами. То есть, вот мы читаем Евангелие от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна. Ты заканчиваешь чтение Евангелия от Иоанна и думаешь: ну, опять сначала, от Матфея. Открываешь Матфея сначала, и оказывается, что не сначала. Ты вдруг видишь детали и какие-то моменты, которые ты не видел при прошлом чтении, они раскрываются для тебя совершенно по-другому. Ты начинаешь с удивлением для себя открывать заново Матфея. Потом оказывается, что и Марк… тоже ты этого не заметил, потом Лука, потом Иоанн, и ты думаешь,:ну опять Матфей? А он опять не... То есть это удивительно. Я себя на этом ловил в юности. Я просто об этом, скажем так, для себя сформулировал свое представление. Я очень хорошо помню это внутреннее чувство: «Ну вот заново». Нет. То есть это не снова то же самое повторяющееся. Оно совершенно живое, другое.

Марина Борисова:

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, Патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер», и мы говорим о животрепещущей теме, как нам праздновать праздники. Вот есть разница между отношением православного верующего человека к церковным праздникам и к светским? Как вам кажется, внутреннее ощущение праздника церковного и праздника светского? Ведь существуют априорные праздники типа 9 Мая?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, вы сейчас очень интересную тему затронули. Я могу сказать, только опираясь на личный опыт собственный, но он будет не совсем корректным, потому что я родился и вырос в условиях священнической семьи, и для меня светские праздники, они всё-таки немножко на втором месте.

Марина Борисова:

— Но вы же учились в светской школе.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Я учился четыре первых класса в светской школе, потом меня родители перевели в православную гимназию, и до окончания гимназии я учился, точнее, не так, до окончания школы, до одиннадцатого класса я учился, скажем, в бывшей православной гимназии, потому что она просуществовала недолго, и к классу к девятому она уже стала обычной среднеобразовательной школой, но иконы остались, конечно, в классах, и была молитва сохранена перед занятиями, но официально это уже была среднеобразовательная школа, номер 13/23. И просто я поделюсь своим ощущением, впечатлением, но ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, потому что вполне возможно, что со мной кто-то совсем не согласится. Дело в том, что в моем случае это всегда была разница, потому что наша семья жила в приоритете именно церковных праздников, потому что для нас это было... Вот Нового года, как такового вот этого чудесного Нового года, зимней сказки у меня не было в жизни, потому что эта сказка и это чудо были исключительно на Рождество. И я не чувствую себя каким-то ущербным, и, скажем так, чего-то мне не додали. То есть Рождество было для меня совершенно естественно, и чудесным, и сказочным праздником, и все те атрибуты, которые у нашего современного человека ассоциируются с Новым годом, они были для меня органично совершенно связаны с Рождеством. И ведь так и было, на самом деле, всегда. И, между прочим, Владимир Ильич Ленин в 24-м, по-моему, нет, могу путать, дату сейчас точно не вспомню, он организовал ёлку для детей в Кремле. И уже на тот момент это было совершенно объявленное безбожное государство, но ёлка была организована 7 января, а не с 31 на 1, как Новый год. Почему? Потому что он прекрасно знал, что никто не придёт. И ведь это действительно праздник был создан специально, чтобы оттянуть внимание с Рождества Христова и переключить сознание нового советского человека на совершенно другой праздник. Там можно долго про историю говорить, это не так важно. Я хочу отметить другое. Вспомните опять тот же советский отрывной календарь: День космонавтики, День энергетика, День угольщика и там столько было праздников, каждый день был праздник куда они все делись? Ничего не осталось.

Марина Борисова:

— День взятия Бастилии.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, между прочим, и более того, у нас осталось из светских праздников, которые действительно ощущается праздником, ну побоюсь ошибиться, но всего два: это Новый год, который все так любят, и 9 Мая, 9 Мая безусловно это праздник, скажем так, неотъемлемая часть жизни нашего народ. И я застал людей, слава Богу, я их видел живыми, которые этот праздник не просто праздновали, они его переживали. Для них это было невероятным событием в жизни.

Марина Борисова:

— Ну, я застала время, когда это не было праздником.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да, безусловно.

Марина Борисова:

— Когда его сделали праздником, я уже в школе училась. А что касается, был ли это праздник, вот интересно, он официально праздником не был, это был рабочий день. Но поскольку это было время, когда живы были те, кто воевал, и те, кто прожил эвакуацию, и голодовки, и всё это напряжение этих лет, и послевоенных лет, каждая семья... И это сейчас произносится как некая просто такая фигура речи, но вы представляете, вот после работы вечером, у нас огромный двор, 22 подъезда, 600 с лишним квартир. Во дворе были все. Кто с гармошками, кто там со своими огурцами и водкой, кто просто дети, среднее поколение, старики. Это невозможно было никуда деть. Точно так же, как невозможно было изжить из нашего двора крашеную шелуху от яиц на Пасху. Это вот приметы советского быта. Но отношение к 9 Мая, оно, скорее, зафиксировано государством. То есть это была попытка сделать вид, что его не было, но потом в результате пришли к выводу, что надо как-то это официально, если нельзя это подавить, надо это возглавить. Вот как-то так.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Я думаю, если брать любой светский праздник, можно всегда, в перспективе его происхождения, исторических событий, развитий и связи с памятью народной, можно найти вот такие периоды. И, конечно же, и историческая победа была не 9 Мая, и, скажем, отношение людей к этому дню и к этой цифре изначально было совершенно разным, но в итоге это сложилось вот в то, во что сложилось. И вот об этом тоже очень хочу сказать, потому что я тоже застал это время касательно Нового года, когда среди людей верующих и среди людей неверующих разгоралась не просто полемика, а это, можно было сказать, как превращалась в некую такую внутрисемейную битву, что идет пост и никакого праздника быть не может и не должно, и что вот все, кто празднует Новый год они все там, а все верующие, которые празднуют Рождество Христово, они ждут 7 числа и только тогда возможно какой-то праздник и какое-то вот событие такое, тем более пост заканчивается и, на мой взгляд, это уже ушедшая эпоха. И почему так было и очень было остро? Потому что советское безбожное государство агрессивно относилось к церкви. И люди верующие, которые ходили в храмы, соблюдали традиции, обряды и обычаи церковные, они подвергались и гонениям, и преследованиям. И если мы возьмем первую половину 20 века, то это вплоть до мученической кончины. Во второй половине 20 века тоже это происходило. Более того, даже в 80-х годах еще людей сажали. И я эти факты тоже знаю. То есть к церкви отношение было совершенно сформулировано и конкретно. Именно это и отразилось в взаимоотношениях и отношениях с празднованиями, с праздниками. И, скажем, к людям, которые делили себя на эти лагеря, кто-то празднует, кто-то не празднует. Сейчас несколько изменилось.

Марина Борисова:

— Парадокс того времени, о котором вы говорите, именно в том, что, несмотря ни на что, истребить отношение к Пасхе, вот всё, что угодно, только не отношение к Пасхе. Это было ползучее какое-то, это было невозможно.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Кекс «Весенний».

Марина Борисова:

— Кекс «Весенний», это появилось потом, но куличи всё равно появлялись с удивительным постоянством, несмотря на весь богоборческий порыв. Несмотря на все кордоны комсомольцев, люди ходили хотя бы посмотреть на крестный ход, и я с детства помню эту шелуху от крашеных яиц, потому что дети таскали эти яйца, которые мамы и бабушки красили и тайком ходили светить, потом, естественно, эта битва на яйцах во дворе происходила. Это было всегда. Сколько я себя помню, а помню я себя довольно долго, вот весь советский период, это невозможно было изжить никаким дихлофосом.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Конечно, невозможно, потому что Воскресение Христово невозможно изжить никаким дихлофосом. И скажу больше: меня в свое время эта мысль очень поразила. Обратите внимание, какой еще исторический процесс или события так вошли в нашу обыденную, вот в ежедневную повседневную нашу, привычную суетливую жизнь за последние 2000 лет? Воскресного дня не было вообще, то есть его в принципе не было, и оно появилось, этот момент, эта точка, это событие в истории человеческой цивилизации, произошедшее 2000 лет назад, оно изменило ход истории таким образом, что вне зависимости от того веруют люди, не веруют, все живущие ныне люди на земле живут от Рождества Христова, живут от события, которое произошло тогда. Это достаточно странно, но факт. И никто с этим сделать ничего не может. Дальше больше. Что только не пытались сделать французские революционеры. Они и пятидневку вводили. Получилось? Да не получилось. Как были эти семь дней, они так и есть. Как воскресный день, который произошел 2000 лет назад и был, вот он появился, он стал. И вот он так и есть, и никуда мы от него не денемся. И ни коммунистическая, никакая другая идеология с этим сделать ничего не сможет.

Марина Борисова:

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту. Не переключайтесь.

Марина Борисова: 

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! В студии Марина Борисова и сегодняшний наш гость — священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова. И мы говорим о праздниках, о любимой теме. Отец Анатолий, вот если вспомнить золотое детство, оставим за скобками на минуту духовную составляющую подготовки к празднику, вспомним, как это было, когда мы были маленькие. Вот грядёт какой-то праздник, будь то церковный, будь то светский, неважно. Семья готовится к тому, что придут гости. Почему я делаю на этом акцент? Потому что этот атрибут праздника очень во многих семьях давно ушёл. Если люди хотят встретиться и что-то отпраздновать, они заказывают столик в каком-нибудь кафе или в каком-нибудь ресторане, соответственно, подсчитывают, сколько будет гостей, что было до исторического материализма? Начиналось с того, что убирали квартиру, потому что нужно было, ну, как показать, что всё у нас хорошо в доме, поэтому нужно было всё убрать. Была генеральная уборка, перемывались там все тарелки, фужеры и всё на свете. После этого начиналась бесконечная готовка. А поскольку времена были такие, что деликатесы не часто попадали на стол, но что должно было быть на столе в первую очередь? Пироги. Я помню этот запах.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Да.

Марина Борисова: 

— Мне, по-моему, во сне снится, когда бабушка заводила пироги, потому что пирогов пеклось немыслимое количество, и пирожки, и большие кулебяки, и сладкие пироги, и даже два вида торта. И это всё вот процесс, в который включались все, включая мелкоту, которой давали там растирать яйца с сахаром, которые никогда не растирались, и ты, бесконечно проклиная всё на свете, сидел, тёр этот скрипучий сахар в этом желтке. И этим было всё склеено, потому что все в этом участвовали. И даже если не хотели, всё равно участвовали, потому что нужно было всё успеть.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Именно так. И я думаю, что здесь ещё есть некая другая составляющая. Это и называется словом «культура». Это культура празднования, культура отношения, восприятия, ощущения и чувства этого праздника. Почему зовутся гости в дом? Если мы вспомним такое событие, например, как явление Троицы Аврааму, когда три путника-ангела приходят в дом к Аврааму. Что делает Авраам? Он, оставляя все, бежит и выбирает сам лучшего ягненка, закалывает его и готовит этим путникам эту трапезу почему? Это восточная традиция, и культура, обычай приема гостя. То есть хозяин сам отбирает лучшее и отдает лучшее. Это уходит корнями в жертву Богу. Мы Богу в жертву приносим лучшее. Как мы можем послужить Богу в своей мирской жизни? Именно таким образом, мы своих гостей кормим лучшим. Эти яйца с сахаром протертые, эти три пирога, два торта, пирожки и вот это, когда стол ломится. Это ведь не просто попытка продемонстрировать хлебосольность хозяйки и хозяина и возможности человека. Это ведь имеет под собой глубокую духовную основу. Почему? Поминки, которые собирались всегда, особенно в селах, деревнях, и эта культура где-то еще до сих пор, слава Богу, есть, живет, и она еще осталась, хотя уходящая, конечно. Ведь это попытка, точнее, не попытка, а практика, вместо усопшего человека, который умер и скончался, он уже не может ни одного доброго дела сделать, собираются на поминки все родственники и плюс зовут с улицы всех, помните, это знаменитое выражение: объелся как дурачок на поминках, почему так вот эти вот блаженные, юродивые, какие-то непонятные люди странные, их так и называли: странники, которых сейчас, к сожалению, стало тоже совсем мало, но еще попадаются где-то. Ведь их созывали для чего? Накормить вот этого странного, который, проходя мимо, помянет, помолится об усопшем, а ты, накормив его, исполнишь заповедь Христа о том, что ты как самого Христа принял и накормил. Это именно то, о чем идет речь в Евангелии от Матфея, и не только, где Господь рассказывает о том, как будет проходить Страшный суд. И что спросит Господь? С тех, кто Его принял или не принял, накормил или накормил, все мы помним картину этого события, и вот здесь в русском народе, и я уверен, что это еще из крестьянской среды, потому что крестьянство как раз было основой вот этой вот такой веры и преданности, верности православию, то есть именно вот такому, скажем так, твердому соблюдению этих обычаев, традиций и обрядов. Вот опять же вернусь к Силуану Афонскому, о котором уже упоминал. Меня поразили его слова в свое время. Он рассказывал о своем отце, обычном крестьянине, ничем не выдающемся, казалось бы, крестьянский мужик, который был способен со своим другом по деревне или по селу, в котором они жили, всю ночь обсуждать любимые места из псалтири. Вы представляете себе ситуацию? Человек работает, пашет весь день, а вместо того, чтобы отдыхать ночью, он обсуждает со своим другом любимые места из псалтири. То есть, эта псалтирь имеет для него такое значение, такую актуальность и важность, он настолько это переживает, что он способен, забыв об усталости, о том, что ему предстоит завтра, он способен это обсуждать со своим другом, который к нему пришел и делится тем же самым с ним. Силуан Афонский прямым текстом об этом говорит, что я бы мечтал, чтобы моим духовником был мой отец. Там есть еще один очень важный момент, когда, будучи еще маленьким отроком, будущий Силуан Афонский приносит ему в поле еду. Отец с благодарностью принимает, ест и через год, через год говорит ему, помнишь ты мне в поле еду принес? Ты мне курицу сварил, а была среда, но я, говорит, ее съел ради тебя, потому что не хотел тебя обидеть. Какая высота духовности! Какое отношение к человеку! Знаешь, какая первая реакция: ты что принес? Сегодня среда, обалдел, что ли? Неси обратно, неси мне постную еду. А этот простой крестьянин выполнял евангельскую заповедь о любви к ближнему, как святой подвижник.

Марина Борисова: 

— Ну, вернёмся теперь в наше грешное настоящее, таких крестьян мы сейчас вряд ли встретим. Да, хотя ещё есть где-то. Но надо как-то жить, надо как-то праздновать праздники.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Конечно, конечно.

Марина Борисова: 

— Так что же делать, если вот эта вот культура пирогов и гостей ушла в прошлое, и сколько бы мы ни ностальгировали, мы её никаким образом не реанимируем, потому что изменился быт, изменились люди, и если ещё даже не совсем в послевоенные там, а даже в 50-е и 60-е годы достаточно скромный стол был у большинства советских граждан. И праздничный вот этот вот изобильный для всех открытый стол бывал редок. Он запоминался, почему эти воспоминания до сих пор живы. буквально до тактильных, и до чувства, что ты запах этот помнишь. Но именно потому что это было редко, и это стоило труда. Теперь это можно устроить себе каждый день, и без всякого труда. Ты можешь заказать доставку, тебе всё привезут.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— В этом основная беда нашего времени и заключается. Мы привыкли не просто к праздникам, мы, как бы странно это сейчас, может быть, ни прозвучало, мы очень благополучно живем. При том, что условия и события и прочее, что происходит вокруг нас, оно действительно иной раз ужасает и страшно становится. Но если мы возьмем именно вот эту бытовую сторону, по сравнению с людьми, о которых мы сейчас говорили, мы живем совершенно невероятно. Это знаете как? Это называется испытание изобилием. То есть вот у людей середины двадцатого века, которых вы вспоминали, и вообще двадцатого века, назовем их так, было испытание наоборот вот этим вот трудовым фронтом, испытанием лагерями, тюрьмами, ссылками, голодом, страшными вещами. У нас сейчас испытание намного более тонкое и изощренное. Почему? Потому что испытание изобилием и доступностью оно совершенно невероятные имеет плоды и последствия по сравнению с теми ужасами, которые переживали наши ближайшие предки и родственники, это парадоксально, но приходится с этим соглашаться, даже хотя можно, конечно, спорить, но действительно, искушение изобилием и возможностями, оно тоньше и направленнее, и бьет намного глубже. Как говорил владыка Афанасий Сахаров, который 28, по-моему, лет в лагерях и ссылках прожил, он говорит: я не понимаю людей, которые не постятся, можно же наесться гречкой, вообще не проблема, взял поел гречки, наелся и все, все нормально, а когда у тебя есть доступ и возможности, вот заходишь в один из знаменитых сетевых магазинов с зеленым цветом таким, смотришь на все на это и думаешь: а вот сегодня возьму-ка вот это. Я это еще не пробовал. Потом завтра ты берешь вот это. Ты еще не пробовал. Потом вот это. И после вот этого всего вернуться к гречке уже просто, ну, тебе кажется мукой невозможной. Почему? А у тебя вот это есть все. Более того, люди, уже родившиеся и выросшие в этих условиях, помоложе, они абсолютно естественно воспринимают ситуацию, что ты в смартфоне открыл, кнопку ткнул, через 15 минут звонок в дверь и тебе внесли. Все. Вообще делать ничего не надо. И вот здесь мы потеряли очень большое количество вот этой вот духовной составляющей самого праздника. Это труд и подготовка к нему. Церковные праздники, между прочим, тоже имеют труд и подготовку к этому празднику. И это очень важно, когда все собираются в храме и переживают этот праздник. Вот знаю, в Москве, к сожалению, не встречался с такой практикой, а в Рязанской области есть очень удивительный обычай на Успение Пресвятой Богородицы строить сень. То есть над плащаницей, и гробницей, и плащаницей Пресвятой Богородицы, над ней воздвигается некое сооружение, которое имеет деревянный каркас, который заплетаются мхом цветами и другими растениями, которые люди приносят в храм. Я еще застал живую практику такую, это потрясающе, люди несут, кто-то из своего палисадника сорвал там дельфиниумы какие-то, еще цветы, кто-то поехал в лес и знает ту заветную сосну, которая обязательно должна быть раздвоена, это, мне кажется, еще предки оставляли какие-то знаки как-то особым образом. Если деревце юное, его можно так немножко изменить, оно потом вырастает в такой форме. Вот было замечено, что там, где растет мох оленьи рожки, там обязательно стоит такая сосна развилкой почему-то. Это редкий мох, его теперь с трудом можно найти. Сосны почти все выпилили, но без этого мха не получится такой красоты и гирлянды вот у этой сени, там она поперечно так размещается, вешается, и люди этим жили, они шли в этот лес, ехали, они искали эти оленьи рожки, этот плаун, которым завивали колонны этой сени и, вы понимаете, это было живое, органичное участие в празднике. Троица, к Троице везли целые деревья: дубы, березы, а тот пример, о котором я хорошо знаю, там пространство храма это позволяло делать, там их целиком ставили. И вы понимаете, вы приходите на Троицу в храм на службу, как в лес, ты в лесу еще трава и трава и это невероятной красоты, а самое главное, это удивительная сплочение и участие всех людей, всего села, всего прихода в жизни. И когда они приходят на Троицу в храм, они видят результат своих трудов. Это совершенно удивительное внутреннее чувство. И мы, детьми маленькими, трудились вместе с ними, косили эту траву, раскладывали ее в храме, все. Это важнейший элемент празднования. Почему? Потому что без него ты не ощущаешь этого праздника, ты не переживаешь его, ты пришел на все готовое. Тебя это не трогает и не волнует, потому что ты не приложил усилий. И это действительно очень важно, а особенно с детьми, особенно с молодежью. И вот то, о чем мы с вами говорили до передачи, немножко успели сказать, почему молодежь современная очень часто пребывает в депрессии и более страшные случаи происходят, потому что нет вот этого живого участия, нет труда, нет приложения сил, когда человек должен и потрудиться, и даже, может быть, местами как-то сильно потрудиться до пота лица своего, чтобы вложить нечто, часть себя в то, что он делает, чтобы для него это было действительно прожито и осознано.

Марина Борисова: 

— Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о том, как бы нам праздники в жизнь свою вернуть. Вот ещё один элемент, который тоже, если не совсем ушёл, то есть он присутствует, но он очень сильно видоизменился, — это подарки. Опять позволю себе вспомнить золотое детство. С подарками было туго в том смысле, что родители-то, конечно, могли тебе купить подарок. А что ты-то им подаришь? И вот, начиная с детского сада, нам давали задание. Так, к 8 Марта надо маме вышить салфетку, надо нарисовать открытку, надо нарисовать самому и написать самому. И у моих родителей сохранилось несколько вот этих артефактов, и моего творчества, и творчества моего старшего брата. Это ужасно трогательно и смешно, но это довольно долго жило, даже тогда, когда мы уже могли купить подарок родителям. Вот эта культура подготовки открыток, она жила ещё когда-то в наши молодые годы довольно долго. Сейчас очень просто подарить. Можно просто перевести на карточку какую-то сумму и написать, что это тебе подарок на День ангела. Что мы теряем, когда мы относимся к подарку так? И что такое вообще подарок для нас самих?

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Вот, это очень важно. Что такое вообще подарок? Я думаю, что многие со мной согласятся, тот, кто переживал этот момент. Жизнь человека делится в этом смысле на два периода. В детстве хочется получать подарки, а когда ты вырастаешь, хочется дарить подарки, потому что невозможно ни с чем сравнить чувство, которое возникает у тебя внутри, когда ты видишь радость человека напротив, который принимает твой подарок, и ему этот подарок действительно... Ну вот он его там впечатляет, он ему по душе, он там, может быть, его хотел или не хотел, но вот он его до глубины души потряс, и вот ты смотришь и радуешься, и не просто радуешься вместе с ним, ты в этот момент переживаешь нечто, что, наверное, ничего больше в жизни не может принести этой радости. И это удивительно. Я очень хорошо помню, вы об этом сказали слова, когда я спрашивал своего отца, я говорю: папа, а что тебе подарить? Он говорил: нарисуй рисунок. И мы садились, у меня брат, сестра, мы садились, рисовали эти рисунки. И папа их складывал у себя, и так они где-то у него сложенные и лежат. Но вот это действительно очень важно. Часть себя. То есть мы дарим часть себя. Вот слово дар, оно это и подразумевает. Дар Богу, дар человеку. Это какая-то жертва. Но что такое жертва? Это ведь не какое-то нечто бездумное, что-то такое. А, ну вот это надо отдать, распорядиться, а ты это же переживаешь. Вот у меня есть такой пример, сейчас возник в голове, хочу поделиться. В свое время такой опыт интересный был. Ремонтировал свой автомобиль у человека, который частным ремонтом занимался в гаражах. Я, когда к нему первый раз попал, меня поразила одна деталь. Он не ругается матом. Думаю, странно, что это такое. Потому что в этой среде люди, они не ругаются, они разговаривают на этом языке, к сожалению огромному. Но я не встречал никогда, мне всегда это слух резало, я вырос без этого вообще. Для меня всегда это было трудно и тяжело. И тут я вдруг встречаюсь с человеком, вот он такой весь, весь в трансмиссионке перемазанный, в каком-то проволокой, с лампочкой, к голове прикрученной, он там под машиной лазит. Ни одного матерного слова. Думаю, ничего себе, так не может быть. Потом слышу, что-то там у него сорвалось, там кувалдой по пальцу попал, что-то такое сказал. Я думаю...

Марина Борисова:

— Нормально.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Все-таки думаю, нет, думаю, я задам вопрос. Его Олег звали, я говорю: Олег, прости, я говорю, а можно тебе вопрос задать? Он говорит: ну давай. А ты вот сейчас слово такое сказал? Ну да, да, выругался, говорит, не сдержался, прошу прощения. Я говорю, а почему ты просишь прощения? Он говорит, нам нельзя. Я говорю, кому нам? И тут оказывается, что он кришнаит. И дальше мы с ним часа два, он мне из-под этой машины про колеса Сансары, там про что-то начинает. И вот его прорвало, он понял, что я тоже какой-то не такой. И вот мы с ним: а у вас, а у православных так, а у нас вот так, а ты понимаешь? И вот он рассказывает, рассказывает, а мне какую вещь сказал, мысль, о которой я не думал. Он говорит, понимаешь, говорит, мы считаем, что во всём есть своя душа. Вот ты мне привёз машину в ремонт, у неё есть своя душа, но она немножко заболела, там сломалась. Я сейчас частичку своей души в твою вложу машину, и она снова поедет, и она будет функционировать. Мне так это понравилось, я думаю, какая интересная мысль. Это ведь действительно очень важно, это ведь опять же духовная подоплёка, это отношение к тому, что ты вообще делаешь. То есть, когда мы делаем, не задумываясь совершенно, и как-то для нас это совершенно обыденно, то это не имеет значения ни для меня, ни для того, для кого я это делаю. А когда вдруг вот этот человек совершенно какой-то непонятный, из-под этой машины мне что-то такое вещает, я понимаю, что для него этот процесс имеет совершенно другое значение. И это удивительно и потрясающе. То есть, духовная составляющая, даже в ремонте автомобиля, она тоже имеет место быть, и более того, от этого отношения меняется и твое личное отношение к этому. И вот подарок, дар, когда ребенок садится, и вот этим вот карандашом он частичку своей души фиксирует вот на этой бумаге для кого? Для любимого человека, для папы, для мамы, для брата, для сестры. Безусловно, это не какое-то там явление, да, это не шедевр, это не подлинник Ван Гога, который ты вешаешь на стену, точнее, несешь в бронированное хранилище, и там он у тебя лежит. Но ценность не меньше. Почему? Вот этот ребенок, вот у меня младшая дочка, нарисовала нам с мамой подарок такой, значит, там бабочки летят. Я сначала думал, что это разноцветные колготки. Оказалось, что это стаи разноцветных бабочек. Это так интересно, то есть у ребенка свое представление, свое видение. А главное, что это фиксируется на бумаге и имеет ценность возрастающую. То есть через какое-то время, через какие-то там годы, когда эти дети уже выросли, у них свои дети, у тебя вдруг, если сохранилась, слава Богу, эта бумага, ты смотришь, и для тебя это имеет огромное значение, потому что ты помнишь этот момент, ты помнишь, это часть жизни, это целый этап, это целый период становления тебя, твоих детей, то есть это удивительное совершенно духовное значение для того, кто нарисовал и для того, кто получил это в подарок и это именно то, что мы теряем, когда можем просто кинуть там какую-то сумму там: а сейчас, там тык-пык-пык, перевел, все, ну поздравляю тебя с днем рождения, давай, здоровья и счастья, все будет нормально и все. И оно размылось, оно исчезло, и не осталось ни следа. А здесь вот с этим вот рисунком ли или с каким-то там... Помню, сделал маме в подарок рамочку для фотографии. Это полный кошмар. И она даже висела где-то до недавнего времени. А, нет, это было папе, был подарок папе на День ангела. Я сделал рамочку для фотографии. И когда я увидел эту рамочку через 10 лет, я сказал: пап, ты меня прости, я говорю, почему ты это не выбросил? Он говорит: как? Это нельзя выбрасывать, ты что? Это же... Это то, что ты сделал своими руками. Там лет мне 5 или 6 было, и там я что-то... Почему спутал с мамой или с папой? Потому что я взял старую мамину сумку, отрезал лямки, у неё такие были кожаные, и этими лямками я углы скрепил там гвоздями какими-то, забил, чтобы это не развалилось. То есть это была чудовищная совершенно конструкция непонятная, но фотографию держала, такая стандартная 10 на 15, и папа даже поставил в неё фотографию храма, в который его в тот момент как раз его назначили настоятелем, для него это было важно, и в этой рамочке в углу была дырка от сучка в деревяшке, за эту дырочку от сучка можно было повесить, но только она висела криво, под углом, то есть это было с точки зрения рамочки для фотографии чудовище, а для отца это было подарком, который он оценил, сохранил, и для меня это потом, через какие-то там годы прошедшие, я на это смотрел, говорю, пап: зачем тебе это нужно? А для него это был подарок.

Марина Борисова: 

— А что делать взрослому человеку сейчас? Ведь мы же не можем снова стать детьми.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Знаете, есть такая мысль мудрая. Нужно дарить такой подарок, который ты бы хотел получить сам. Вот это что? Это значит, что подарок или дар, знак внимания не может стать для тебя привычной обыденностью. То есть это значит, что ты должен про ту частичку души вспомнить и выложить. И если ты понимаешь, что... Ну, бывает такая в жизни ситуация, что ты понимаешь, что вот этому человеку ты не можешь ничего подарить. У него есть всё и даже больше. И даже больше всего. Вот здесь вот сложнее всего получается, потому что да, безусловно, возможность что-то купить в подарок нам здорово облегчает жизнь, мы действительно дарим какие-то нужные и необходимые вещи, и люди радуются, и это вот всё хорошо. А вот здесь нужно проявить какую-то вот свою внутреннюю творческую способность и что-то все-таки... Знаете, как? Нужно пережить. Нужно что-то пережить и что-то от себя оторвать, может быть, или отдать. Бывает такая ситуация в жизни, и вот на Востоке, например, до сих пор это живет, и они этим благополучно пользуются. У них принято так: если ты пришел в дом к человеку и похвалил какую-то вещь, человек тебе ее дарит, и это стоит, на самом деле, серьезных усилий, большого мужества, потому что бывает такая вещь, которую подарить ну прям вообще ну никак невозможно, но при этом, если ты смог это сделать, пересилил себя и подарил нечто ценное для тебя – это и есть настоящий дар, это та самая жертва. И жертва, между прочим, Богу. Ты оторвал от себя, от своего Я. Когда мы дарим подарки, которые для нас не имеют такого значения, они и дарятся как-то так. Ну да, ну подарили, ну да, вот там всем офисом сбросились, скинулись и подарили ему. А вот у меня был случай, мне рассказывал человек, они искали своему начальнику подарок. И нашли статуэтку, по-моему, Эрнста Неизвестного, что-то такое в бронзе отлитое. И я разговаривал по телефону с человеком, он мне рассказывал с невероятным воодушевлением про этого Неизвестного, который был для меня неизвестен особо до этого момента. Человек вдохновился так, что просто я его слушаю, думаю, ничего себе. Как так может быть? А это тот самый случай. Они должны были всем офисом подарить своему начальнику нечто, а это нечто, оно совершенно недоступно, потому что у него есть всё. То есть что-то подарить невозможно. И вот он наткнулся на вот этого Неизвестного, оказалось, что их там было отлито всего. И вот он погрузился в историю, погрузился в какую-то... То есть его самого этого настолько вдохновило и впечатлило, что я, слушая его, сам заразился, полез в интернет искать про этого Неизвестного, читать, хотя я вообще тут ни при чём. И, по большому счёту, мне это никак в жизни, собственно, не пригодится, а, может быть, уже и пригодится, или уже пригодилось. Не знаю. Но вот это внутреннее ощущение, внутреннее чувство, которое появилось, при том, что там были разные какие-то предложения, какие-то там ещё, а он приехал, говорит: я приехал, собрал всех, говорю, вы понимаете? И как им дал рассказ и про жизнь Неизвестного, и что он пережил, что с ним случилось. И все сказали: да, точно, только это, никаких других вариантов. И самое интересное, что начальник был в восторге, когда ему еще историю рассказали, сам загорелся и тоже начал искать. То есть понимаете, вот это очень важно, чтобы это был не мертвый какой-то, бездушный, скажем так, привычные уже жесты, с которыми мы свыклись, а чтобы ты сам пережил нечто. Вот тогда это действительно настоящий подарок.

Марина Борисова: 

— Ну, в общем, вы наполнили мою жизнь, и, надеюсь, жизнь наших радиослушателей, оптимизмом и надеждой, что праздник из нашей жизни никуда не уйдёт, если мы поймём, что это такое, и попробуем потрудиться, чтобы он к нам вернулся.

Священник Анатолий Правдолюбов:

— Вот. Ключевой момент — именно потрудиться. Потому что без труда, как известно, не получится ничего и не может быть. Потому что мы с вами об этом начали перед началом говорить в передаче. Господь в Евангелии говорит Адаму: «В поте лица твоего будешь добывать хлеб свой». Это не проклятие и не наказание, это констатация факта, это заповедь. Невозможно человеку по-настоящему хорошо отдохнуть, если он по-настоящему хорошо не потрудился. Не получится. То есть, знаете, такое выражение: «Хорошо ничего не делать, а потом еще немножко отдохнуть». Это здорово звучит, смешно, шутка, но, когда ты ничего не делаешь, у тебя не получится потом хорошо отдохнуть немножко, потому что ты не оценил, ты не сможешь это оценить. И вот у меня есть опыт, когда мы со своими детьми, с моей семьей предприняли, скажем так, ударный труд, в общем, там, разобрали старое строение, нужно было его разобрать и сломать. И я думал: вот как дети? Причем младшему ребенку на тот момент было 5 и 4 года, и даже она помогала, ну недолго, конечно, но все равно, то есть там, скажем так, был целый процесс такой деятельности, дети пришли восторг, им было тяжело и трудно, они таскали кирпичи, возили на тачках, что-то делали, то есть это был прям целый такой комплекс работ, и я был уверен, что они скажут: папа, мы больше ни за что. Они сказали, у меня там средняя дочь Варвара говорит: а когда? А дальше? А что, сегодня всё? А почему? Нет, я дальше хочу. Нет, давайте, вот, всё, она схватилась за тачку, покатила куда-то. Я смотрю и думаю: это действительно вот оно, вот оно работает. То есть вот эти трудозатраты, от которых мы хотим так убежать, они нам необходимы. Они необходимы нам именно для того, чтобы понять и оценить, и пережить и этот труд, и этот отдых, и этот праздник, который нас освободит от этого труда на какое-то время, но даст возможность по-настоящему его почувствовать.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. Священник Анатолий Правдолюбов, клирик храма, святителя Иова, патриарха Московского и всея Руси, духовник православной гимназии во имя апостола Иоанна Богослова был сегодня с нами в студии программы «Светлый вечер». С вами была Марина Борисова. До свидания.

Священник Анатолий Правдолюбов:

 — До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Дни Страстной седмицы». Священник Антоний Лакирев
• «Воспитание детей с аутизмом и другими особенностями ментального развития». Светлана Шифрина
• «Кючук-Кайнарджийский мирный договор»