Вдова профессора духовной семинарии Екатерина Прохоровна Кустодиева торопливо надела очки. В руках у неё было письмо от девятнадцатилетнего сына Бориса. Год назад, в 1896-м, он уехал из родной Астрахани в Петербург. Поступил в Высшее художественное училище при Императорской Академии художеств. Учёба шла успешно. В письмах, которые Борис присылал домой, он рассказывал, что учитель, знаменитый живописец Репин, его хвалит — называет даровитым, серьёзным и внимательным художником. Наверное, сын спешит поделиться новыми успехами, — предполагала мать, надрывая конверт. Глаза её пробежали по строчкам, и лицо вдруг стало озабоченным и встревоженным. Борис сообщал, что нездоров: «Опять что-то ноет то в правой руке, то в шее, как это у меня часто бывает», — писал он.

Будущий художник, действительно, ещё в детстве жаловался на непонятную боль в суставах. Показать мальчика хорошим докторам у матери не было никакой возможности. После смерти мужа Екатерина Прохоровна осталась одна с четырьмя детьми на руках и еле сводила концы с концами. Чтобы не умереть с голоду, вышивала на заказ и по праздникам играла на рояле в домах богатых купцов. А когда родной дядя Бориса предложил бедствующей семье финансовую помощь, юноша предпочёл потратить деньги не на хождения по врачам, а на уроки рисования у известного астраханского художника Власова.

Время шло. Борис, вчерашний студент, сам стал членом Академии художеств и знаменитым живописцем. Его полотна экспонировались на самых крупных выставках. Он сотрудничал с Мариинским театром, иллюстрировал книги. Работал без устали. А по ночам плакал от боли. В 1909 году он записал в своём дневнике: «Страдаю очень. Рука моя болит вовсю, и вместо улучшения с каждым днём чувствую себя всё хуже и хуже. Боль адская, доводящая до крика». Художника осмотрели врачи и диагностировали опухоли в позвоночнике. Борису Михайловичу грозил полный паралич. Были операции. Сначала — одна, потом другая, затем — третья. Хирургам удалось сохранить подвижность рук. А вот ноги у Кустодиева парализовало.

Он оказался прикованным к инвалидному креслу. Но всё ещё мог писать! Коллеги сконструировали для Бориса Михайловича специальный мольберт. И живописец продолжил работать. Более того — годы тяжелой болезни художника стали периодом настоящего расцвета его творческих сил. Писатель Максим Горький в разговоре с Кустодиевым однажды с удивлением заметил: «Судьба окрасила вашу жизнь в холодные, можно сказать, мрачные тона. А ваши картины, наоборот, до краёв заполнены солнцем и радостью». Действительно, в этот период художник создал свои самые жизнеутверждающие работы. Почти на каждом его полотне стали появляться православные храмы. Соборы, церкви, часовни колокольни. Казалось, с его картин льётся радостный перезвон. Многие свои работы Кустодиев посвящал православным праздникам. Например, яркую, наполненную радостью бытия картину «Масленица». Когда на выставке это полотно увидел известный русский хирург Лев Стуккей, он не удержался и воскликнул: «Откуда в этом прикованном к креслу человеке такая жажда жизни? Откуда эта невероятная сила творчества?»

Всё было очень просто: силу эту художник черпал в любви к жизни, к народу, в православной вере. В своей родине, красоту и щедрость которой он запечатлевал на холсте. Кустодиев признавался: единственным вдохновением и сюжетом его картин всегда была сама жизнь, радость и бодрость, любовь ко всему русскому. Всё это, такое дорогое его сердцу, живописец продолжать воспевать, превозмогая тяжёлую болезнь, до конца своих дней.

При поддержке Международного грантового конкурса «Православная инициатива — 2023»

Все выпуски программы Жизнь как служение

• Александр Степанович Попов: гениальный физик, подаривший миру радио
• Галина Шаталова
• Александр Ханжонков