Поделиться
Фото из коллекции Городского Центра истории новосибирской книги
...Мы живали в суровой Неметчине,
нам знаком и Алжир, и Сиам,
мы ходили по дикой Туретчине
и по льдистым небесным горам.
Нам близки и Памир, и Америка,
и Багдад, и Лионский залив,
наш казак у восточного берега
упирался в Дежнёвский пролив.
Легче птиц и оленей проворнее,
рассыпаясь на тысячи мест,
доходил до границ Калифорнии
одинокий казачий разъезд.
И теперь, когда черные веянья
разметали в щепы корабли,
снова двинулись в страны рассеянья
мы из милой, чумазой земли.
На плантациях, фермах, на фабриках,
где ни встать, ни согнуться, ни лечь,
в аргентинах, канадах и африках
раздается московская речь.
Мы с упорством, поистине рыцарским,
подавляем и слезы, и грусть,
по латинским глотая кухмистерским
жидковатые «щи а-ля-рюсс».
И в театрах глядим с умилением
(да, пожалуй, теперь поглядишь!)
на последнее наше творение,
на родную «Летучую мышь».
В академиях, школах, на улицах,
вспоминая Кавказ и Сибирь,
каждый русский трепещет и хмурится,
развевая печальную быль.
Не сломила судьба нас, не выгнула,
хоть пригнула до самой земли...
А за то, что нас Родина выгнала,
мы по свету ее разнесли.
...Эти замечательные стихи, ставшие песней, в нелёгком, 1924-м году, на китайской чужбине (точнее, в русском Харбине), — написал участник Сибирского Ледяного похода, Георгиевский кавалер, белогвардеец, поэт и журналист Алексей Алексеевич Грызов. Своё литературное имя — Алексей Ачаир — он образовал от названия родовой казачьей станицы Ачаирской.
В Харбине он выпустил пять книг, основал легендарный «кружок русской культуры» «Молодая Чураевка», и вскоре после выхода сборника стихов «Под золотым небом» (1943-й год) был насильно репатриирован в СССР.
А дальше — тринадцать лет лагерной неволи и после освобождения — тихая, трудолюбивая жизнь в городе Новосибирске, где Ачаир работал учителем пения в средней школе № 29. Его любили и почитали.
В 2012-м году на здании этой школы установили мемориальную доску.
На прощание — его позднее, предвоенное стихотворение о Рождестве Христовом.
Мы снова люди. Снова детство
пахнуло лаской старины.
Как будто приняли в наследство
мы возвратившиеся сны.
И снег, и звезды, и полозья,
и пьяный воздух ветровой,
и жар объятий на морозе
отягощенных снегом хвой.
И блеск свечей, и отраженье
в раскрытых радостно глазах,
и боль — до головокруженья —
в еще невысохших слезах.
Все это сказка! Так бывало
в красивых книгах, — не у нас.
У нас рождественскою стала
звезда, чей свет почти утас.
Но не погас, — так носят свечи,
ладонью скрыв, и — донесли!
Пусть ветер вьется, словно кречет,
срывая мир и хлеб с земли.
Пусть вместо елки, в вихре бегства
по тропам злобы и войны —
мы взяли в грустное наследство
когда-то виденные сны.
Но свет! и дух неугасимый,
и правды вечной торжество —
до детских взоров донесли мы
и возвратили — Рождество.
Алексей Ачаир, «Возвращённое Рождество», 1940-й год.
