В 1914-ом году критики упрекали Александра Вертинского в том, что его песни отвлекают публику от действительности. Но действительность эта была такова, что жители Российской империи отвлеклись бы от неё с радостью - Первая мировая война стала потрясением для страны. И для Вертинского тоже, ведь всю трагедию этой войны он видел своими глазами, два года прослужив братом милосердия.
Когда в 1914 году госпитали Москвы оказались переполнены ранеными, многие богатые люди стали отдавать свои дома под лазареты. Купчиха Мария Морозова тоже не осталась в стороне. Собственный арбатский особняк она превратила в госпиталь. Как-то проходя мимо него, начинающий артист Вертинский увидел толпу. Выяснил, что это с вокзала привезли раненых и вносят их в дом. Глядя на страдающих солдат, Александр тоже ухватился за носилки и стал помогать сёстрам милосердия. Да и потом никуда не ушёл, а оказался в перевязочной: снимал окровавленные бинты, промывал раны и не заметил, как пролетели сутки, вторые, третьи… Вскоре Вертинский перестал даже по ночам уходить домой. Он выхаживал раненых, писал письма родным солдат, помогал при операциях.
Когда Мария Морозова организовала санитарный поезд, Вертинский тут же поступил в его штат медбратом. Он сам потом не мог объяснить, почему записался не под своим именем, а взял псевдоним «брат Пьеро». И настоящей фамилии Александра в поезде так никогда и не узнали.
Вагонов в санитарном составе было больше тридцати, за Вертинским закрепили один с тяжелоранеными и этот вагон считался самым образцовым. Александр так ловко обращался с ранеными, что врач скоро перевёл его в перевязочную. Выносливость Вертинского поражала коллег: он мог сутками находиться возле раненых. И в свободное время не отдыхал: пришив к белому халату помпоны, «брат Пьеро» часто пел перед солдатами.
Однажды, обрабатывая раны, Вертинский двое суток не спал. Когда его сменили, он шатался от усталости. А проходя по вагону, услышал просьбу раненого: «Спойте мне что-нибудь. Я скоро умру». И Вертинский запел. Он не помнил, закончил ли песню или провалился в сон, оборвав её на полуслове. Утром коллеги нашли своего Пьерошу спящим возле умершего солдата. Это был один из тех горьких случаев, когда спасти бойца не удалось. Но скольких Вертинский выходил за то время, что провёл на войне!
Как-то в вагон Александра попал полковник, положение которого врач считал безнадёжным: пуля застряла возле сердца, и вытащить её не было никакой возможности. Да и оперировать во время движения поезда запрещалось. А до госпиталя полковник не дожил бы. Это понимали все, кроме Вертинского. Когда состав тронулся, Александр стал думать, что делать.
И вспомнил, как однажды в магазине хирургических инструментов он купил длинные, тонкие щипцы – корнцанги. Врач счёл их бесполезными, они лежали без дела и вот теперь могли спасти человеку жизнь. Александр продезинфицировал щипцы и осторожно ввёл их в рану. Сердце Вертинского колотилось от волнения, вагон качало, но Александр достал пулю. А оглянувшись, увидел перепуганного хирурга, который раньше отказался оперировать раненого. Врач пригрозил медбрату «военно-полевым судом. Но Вертинскому было не страшно – он радовался, что спас человека от верной смерти! Полковника привезли в Москву живым.
«Да, мы отдавали раненым всё – и силы свои, и сердца. Расставаясь с нами, они со слезами на глазах благодарили нас за уход, за ласку, за внимание к их несчастной судьбе», - писал Вертинский, который за два года военной службы часто бывал на передовой, выносил раненых с поля боя, сам был ранен и сделал тысячи перевязок.
Когда за дело берётся Господь. Яна Юревич
Часто бывает так: делает что-то человек, усердно делает, из сил выбивается, а результата нет. И требуется какой-то нечеловеческий рывок. Тогда за дело берётся Господь.
Несколько лет назад, в один из выходных дней февраля решили мы семьей куда-нибудь съездить. Жили мы тогда в Подмосковье и была у нас пара любимых мест. Одно из них мы коротко называли «Кладбище». В том месте и правда было кладбище, на его территории стоял красивый старинный храм, всё это располагалось на холме. Если же объехать кладбище и встать за ним, то с этого холма открывался восхитительный вид.
И мы решили провести вечер, любуясь этим видом. По дороге купили пиццу. Доехали до места, съели пиццу, пообщались, собрались ехать домой. А так как мы свернули с нашей дороги в сторону, нужно было развернуться. Сделать это можно было немного съехав с наезженного покрытия, ведущего вниз с холма. Летом в этом не было бы совершенно никакой проблемы. Но вот зимой... Дорога, ведущая вниз была покрыта даже не снегом. Она была покрыта практически голым льдом. И машина, под собственным весом, начала сползать вниз. Колеса прокручивались, им просто не за что было зацепиться. Машина спускалась все ниже и ниже. А внизу — тупик и все заметено снегом. От меня помощи никакой — я на пятом месяце беременности младшим сыном, старшему сыну — полтора года, тоже ничем не поможет, хорошо еще, что просто спал в машине, не плакал. Вокруг были дома, на холме и вокруг него располагалась небольшая деревенька, но все равно было безлюдно. Тем временем начало темнеть. Ситуация складывалась с одной стороны комичная, но с другой — довольно тревожная.
Вдруг внизу откуда-то появились люди. Увидели нас, начали помогать, толкать нашу машину наверх, подкладывать какие-то ветки под колеса, но ничего не помогало — машина была слишком тяжелой и продолжала спускаться все ниже и ниже.
Чуть погодя ровно на то место, где мы стояли вначале, приехал большой джип. Водитель джипа так же увидел нас, предложил прицепить трос к его машине и попробовать вытянуть нашу наверх. Так и сделали, но мощности джипа не хватило, и он сам чуть не присоединился к нам на ледяном склоне. Хорошо еще, водитель джипа вовремя заметил, что еще немного и тоже поползет по льду вниз, и остановился.
Что делать? Только молиться. Так и поступили. В той ситуации мы уже испробовали все. Наших сил явно не хватало. О чем мы и сказали Богу в молитве. И что же?
Буквально через несколько минут, неизвестно откуда приехал трактор. И совершил тот самый рывок, который был необходим, в два счета вытянув нашу тяжеленную машину наверх. Водитель трактора принял нашу благодарность, при этом отказавшись от оплаты своей помощи. Как внезапно появился, так внезапно и уехал. А мы стояли рядом с машиной на вершине холма, с которого началось наше «ледяное» приключение, и благодарили Бога за Его любовь и заботу о нас. Произошло то, что на первый взгляд выглядит совпадением, случайностью. Но у Бога случайностей не бывает.
Автор: Яна Юревич
Все выпуски программы Частное мнение
Схиархимандрит Иоанн (Маслов) и его семья
Крестьяне села Потаповка, что в Сумской области на Украине, расходились по домам. Зимой рабочий день в колхозе заканчивался рано. Бригадир Сергей Федотович Маслов шагал по улице, прислушиваясь к скрипу снега под большими валенками. Было 6-е января 1932-го года. Рождественский сочельник. Маслов думал о том, как вечером пойдёт на праздничную службу: каким-то чудом в разгар очередной советской антирелигиозной кампании их маленький сельский храм оставался открытым. С радостью думал он и о том, что в его семье совсем скоро будет прибавление — супруга Ольга Савельевна ждала ребёнка. На подходе к дому бригадира встретила соседка. «Где ты ходишь, Федотыч, жена твоя рожает!» — сказала она громким шёпотом. Послали за фельдшером, и вскоре избу Масловых огласил крик младенца. Так, накануне великого праздника, появился на свет будущий монах, богослов, духовник и старец — схиархимандрит Иоанн (Маслов).
Мальчика окрестили и назвали Иваном. Он стал третьим ребёнком Сергея Федотовича и Ольги Савельевны. У Вани было две старших сестры, а позже на свет появились двое младших братьев. Масловы верили в Бога и, несмотря на тяжёлое для церкви и верующих время, крепко держались благочестивых христианских традиций. С раннего детства родители брали Ваню с собой в храм. Во время службы мальчик никогда не шалил, не бегал, а тихонько стоял рядом с родителями. А когда наступало время пения молитвы «Отче наш», которую маленький Ваня знал наизусть, он громко и радостно пел её вместе со всеми прихожанами. Одна из сестёр старца Иоанна вспоминала, что мальчик рос добрым, тихим, спокойным. «Мы, старшие, бывало, затеем драку, а Ваня скажет: зачем дерётесь? И нам станет стыдно. Нам часто попадало от матери, а ему — никогда. Он был смиренный, никого не обижал», — рассказывала она.
Наблюдая за сыном, родители вспоминали, как задолго до его рождения, в 1922 году, из закрытого большевиками монастыря в деревню вернулся их родственник — старый монах. Вскоре он скончался, а перед смертью предрёк, что будет ещё монах в семье Масловых. «Уж не о Ване ли нашем он тогда говорил?», — размышляли Ольга Савельевна и Сергей Федотович.
Но Ваня пока не думал о монастыре — в 1941 году началась Великая Отечественная война. Отца забрали на фронт, и девятилетний Иван остался в семье за старшего. Мать старца Иоанна вспоминала, что сын стал для неё настоящей опорой, а для братьев и сестер — руководителем и воспитателем. Дети называли его «батькой» и во всём слушались. Несмотря на юный возраст, Ваня научился делать всё: шить, готовить, пахать и сеять. Днём он работал дома и в поле, а по ночам плёл на всю семью лапти. «Он кормил семью, укреплял всех нас, — говорила Ольга Савельевна. — Когда пришла похоронка на мужа, он один умел меня утешить, а ведь это так дорого стоит», — вспоминала она. Сестра говорила, что, если бы не Иван, они бы просто не выжили. При этом мальчик успевал учиться — ходил в школу за шесть километров в соседнее село.
В 1951 году Ивана призвали в армию. Там молодой человек сильно простудился, болезнь дала осложнения на сердце. Поэтому его демобилизовали раньше срока. Он вернулся домой и зачастил в Глинскую пустынь, которая располагалась неподалёку от их села. Ездил туда в свободное время на велосипеде. Ольга Савельевна чувствовала: скоро её сын примет важное решение. Так и случилось. В 1954 году Иван сказал матери, что хочет стать монахом и поселиться в Пустыни. Как ни готовилась женщина к такому повороту событий, как ни радовалась, что сын избрал для себя духовный путь, отпускать его в монастырь было тяжело. «Когда он уходил, я за ним следом несколько километров бежала, всё плакала», — рассказывала Ольга Савельевна. Со временем, когда остальные дети устроятся в жизни, она тоже примет монашеский постриг. «Матушка свято прожила свою жизнь», — говорил схиархимандрит Иоанн (Маслов). И всегда с любовью вспоминал свою большую и дружную семью.
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
29 марта. О свете Христовой веры
В Неделю Торжества Православия Святейший патриарх Московский и всея Руси Кирилл на проповеди говорил о свете Христовой веры: