Поделиться
Фото: Andres F. Uran/Unsplash
Святой праведный Иоанн Кронштадтский, когда к нему за помощью и советом приезжали москвичи, часто отвечал им: «Зачем вы едете ко мне, ведь у вас есть отец Валентин». Отец Иоанн имел в виду Валентина Амфитеатрова — священника, о котором люди до сих пор говорят, как о добром пастыре, небесном заступнике и московском утешителе.
Валентин Николаевич родился в Орловской губернии в знаменитой семье священнослужителей. Дядей Вале приходился митрополит Киевский Филарет. Другим родственником был архиепископ Казанский Антоний. Амфитеатров пошёл по их стопам, окончив Московскую Духовную Академию. В 1874-ом году в московском храме святых равноапостольных Константина и Елены появился новый настоятель — отец Валентин. Он 18 лет служил в этой церкви, и она стала любимой москвичами. Потом его назначили настоятелем Архангельского собора Кремля. К этому времени о замечательном проповеднике и духовнике уже говорила вся Москва. Сотни верующих тянулись к нему.
Отец Валентин проводил в храме по 17 часов в сутки. Всех выслушивал, утешал, для каждого находил доброе слово. Домой, к жене и детям, которых у него было четверо, батюшка возвращался без сил и как он сам писал: «голодный, но радостный». К слову, своего дома он никогда не имел, семья жила на съёмных квартирах. Это не удивляло тех, кто знал, каким бессребреником был отец Валентин. За всю жизнь он ничего не накопил, всё раздавал нуждающимся. Богатые прихожане часто жертвовали ему солидные суммы, отец Валентин тут же отдавал их бедным. Или подсказывал желающему сделать благотворительный взнос, кому отправить средства.
Долгие годы священник опекал семьи москвичей. Помогал, например, если глава семейства терял место: отправлялся к начальству уволенного и уговаривал взять его обратно. Овдовевшим женщинам батюшка находил или работу, или благотворителей, которые не давали несчастным пойти по миру. Отец Валентин выплачивал множество пособий неимущим. Помогал бедным невестам с приданым. И всё это делал тайно, через своих знакомых.
Под его особым попечением были дети-сироты. Он устраивал их на учёбу, оплачивал её. И если находил возможность отдавал ребёнка на усыновление хорошим людям. Отец Валентин говорил: «Я — из тех нянек, для которых их питомцы делаются не менее дороги, как родные дети». Сколько на его попечении было таких питомцев — не сосчитать.
Конечно, помочь всем страждущим один отец Валентин не мог — у него не имелось на это средств, зато хватало добровольных помощников. Духовные дети из числа состоятельных никогда не отказывали в материальной поддержке тем, о ком хлопотал батюшка. Да и не только в материальной. Когда отец Валентин решил организовать медицинскую помощь для заболевших прихожан, к этому делу тут же подключились врачи. К тем, кто оказался беззащитным перед законом, отправлялись адвокаты. К детям с проблемами в учёбе — репетиторы. И все они — медики, юристы, педагоги — были частью большой духовной семьи отца Валентина.
До конца своих дней он продолжал духовную и благотворительную работу. В последние годы жизни ослеп, но принимал просителей у себя дома и обязательно помогал, и молился за всех. А когда люди говорили ему: «Батюшка, а как вас любят-то!», отец Валентин отвечал: «А для чего же иначе ещё и жить?», имея в виду, что нет в жизни ничего важнее любви к ближнему.
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
