В гостях у Петра Алешковского была реставратор, поэт Ольга Постникова.
Разговор шёл о Борисе Альтшулере — архитекторе-реставраторе, историке архитектуры, исследователе древнерусского церковного зодчества, занимавшемся в советские годы реставрацией церквей и соборов.
П. Алешковский
– Здравствуйте, это программа «Светлый вечер» с Петром Алешковским. И напротив меня сидит замечательный человек, Ольга Николаевна Постникова.
О. Постникова
– Добрый день.
П. Алешковский
– Ольга Николаевна ведущий специалист была в свое время, химик по образованию, а параллельно еще известный московский поэт. Вот так как-то это сложилось. И понятно, почему для меня, например, сложилось, потому что химик, который уходит в реставрацию, ну должен быть связан с изящным искусством, так и получилось. А когда-то мы вместе работали в организации, которая называлась ВПНРК, до этого ЦНРМ – Всесоюзный производственный научный реставрационный комбинат, который находился в Андроньевом монастыре. Ну наше отделение, а ваше отделение было рядом, на Таганке. И эта организация занималась реставрацией памятников. Памятников архитектуры, памятников искусства. Были отделения, которые занимались тканью, деревом, стеклом ну и много чем еще. Вот все, что можно отреставрировать, реставрировали в реставрационных комбинатах. Их было, ну скажем так, три главных основных и были отделения по городам. И после войны, когда страна лежала в руинах, было принято решение вот о создании таких организаций. И как бы в архитектурном департаменте, если можно так сказать, где довелось работать мне, трудились замечательные люди, великие, не скрою, архитектуры-реставраторы. И вот одного сегодня из них мы решили вспомнить, это Борис Львович Альтшуллер. Вы работали с ним напрямую, ну и давайте вспомним, кто был Борис Львович, почему человек, окончивший архитектурное отделение института, решил посвятить себя восстановлению старых памятников, а не рвался строить новое жилье или новую промышленную какую-то архитектуру. И кто был вот Боря Альтшуллер, который стал Борис Львовичем Альтшуллером, замечательным и великим зодчим, не побоюсь этого слова.
О. Постникова
– Борис Львович Альтшуллер, я с ним познакомилась в 75-м году. И до конца его жизни мы были в контакте, и на многих объектах я работала вместе с ним, он в качестве архитектора-реставратора, а я в качестве технолога. Годы жизни Бориса Львовича 1926-1998. Кажется, немаленькая жизнь, хотя энергии у него было очень много, и мы все очень считали, что рано он ушел от нас. Но история Бориса Львовича напрямую связана с тем, кто были его родители, что за семья, что за среда была у него с детских лет. Его дед, известный доктор Альтшуллер, специалист по легочным болезням, который лечил Чехова и Льва Толстого. Его дядя, Григорий Альтшуллер, в свое время был практикующим врачом и в эмиграции. И даже известно, что он принимал роды у Марии Цветаевой, когда Мур родился у нее.
П. Алешковский
– С ума сойти, я никогда не знал подробности.
О. Постникова
– Да. У Бориса Львовича были все предпосылки к тому, чтобы стать врачом. То есть вот это вот такое медицинское...
П. Алешковский
– Медицинская линия.
О. Постникова
– Да, она очень просматривалась во всех его действиях, в складе мыслей. Но...
П. Алешковский
– А бедный пострадал от врачей за свою жизнь.
О. Постникова
– Ну как сказать, не знаю. Нет, он пострадал от других обстоятельств.
П. Алешковский
– Ну да.
О. Постникова
– Да, дело в том, что семья, конечно, была непростая, и так как много родственников эмигрировало, а переписка все равно продолжалась, это мешало в карьере членам этой семьи. Потому что отец Бориса Львовича, Лев Исаакович Альтшуллер, он был рентгенологом, и остался из всех братьев, из шестерых детей доктора Альтшуллера остался в России.
П. Алешковский
– А все остальные уехали.
О. Постникова
– Уехали, да. И вот я-то думаю, что...
П. Алешковский
– А Борис Львович с ними не встречался потом? Успел вот с конца 80-х до 98-го с кем-то повидаться?
О. Постникова
– С дядей, по-моему, но с другим.
П. Алешковский
– Ну неважно.
О. Постникова
– Да. Он встречался с двоюродным дядей, вот что. И эта связь продолжалась очень долго. Но это все негативно сказывалось на его делах, между прочим. Но я-то думаю, что от того его путь такой необычный, что когда его родители повезли на дачу в Удельную, то там наняли няньку. И она его крестила в православной церкви. Не могла взять некрещеное дитя на руки и без, значит, разговоров с родителями окрестила. И дальше весь его путь врачевателя, он вот повернулся в сторону русских церквей.
П. Алешковский
– Врачевателя памятников.
О. Постникова
– Русских церквей в первую очередь. Борис Львович действительно учился в архитектурном институте во время войны. Но до этого он работал вместе с отцом в госпитале, в эвакопункте на Большой Калужской, вот нынешний Ленинский проспект, его начало. Там до сих пор стоит это здание госпиталя, где он вместе с отцом работал. Отец рентгенологом, а он санитаром.
П. Алешковский
– Первая градская, да?
О. Постникова
– Нет, это другое здание, напротив, на другой стороне Ленинского проспекта. Он санитаром, причем это было два года, с 41-го по 43-й год. Ну что он делал? Он, как он говорит, ему был 16-й год, как он мог это делать, я не знаю, но он носил раненых в операционную, то есть на себе. Он выносил отрезанные руки, ноги, как он говорит о себе. И там было очень много работы. И в конце войны ему дали медаль «За оборону Москвы».
П. Алешковский
– То есть их семья никогда не покидала Москвы.
О. Постникова
– Нет, они, и мать, мать работала в том же госпитале. Она не была врачом, она была просто очень хорошей и очень образованной женщиной, она готовила на всех. Там была такая общая семья, как он говорит, было общее братство. И это все случилось на фоне того, что после паники 16 октября масса народу уехала, и даже и врачи многие бежали. А эти люди остались, из других из разных больниц пришли в этот госпиталь. И вот в течение военного времени он все время действовал. Борис Львович не закончил школы из-за войны, и поэтому 10 класс он, значит, сдавал экстерном. Как говорит, за 2 месяца выучил все и сдал все все-таки. Поступил в архитектурный институт. И затем уже стал учиться, стал работать в центральных реставрационных мастерских вместе с Львом Артуровичем Давидом, выдающимся архитектором-реставратором.
П. Алешковский
– А как получилось, что вот он туда пришел? Ведь это все-таки очень нестандартный ход. ЦНРМ действительно создались приблизительно в это время. И Лев Артурович это ну предок художника Давида знаменитого.
О. Постникова
– Потомок.
П. Алешковский
– Прошу прощения, потомок, естественно, да. Потомок знаменитого художника Давида. Значит, фамилия эта переехала в Россию, обрусела. И Давид вместе со своими родителями удрал от советской власти, а потом вернулся. Один из немногих, как я понимаю, да?
О. Постникова
– Нет, я другую историю знаю. Значит, Лев Артурович уезжал, он же, мать-то его из рода Чураковых, из знаменитых реставраторов. Мне сказал Борис Львович, что Лев Артурович ездил в начале войны с Германией, когда во Франции была мобилизация, он уехал и пошел туда.
П. Алешковский
– А, он пошел туда как француз.
О. Постникова
– Он туда поехал как француз, да. Но там были тоже обстоятельства, по каким-то причинам он, по-моему, был там поваром...
П. Алешковский
– Не солдатом.
О. Постникова
– Не стрелял, да. Ну так все быстро же произошло.
П. Алешковский
– Поразительная история.
О. Постникова
– Да
П. Алешковский
– Вернулся сюда, не попал в ГУЛАГ чудом и проработал всю жизнь. Вот один из его памятников самый наглядный это собор Андроньева монастыря.
О. Постникова
– Да, Спасский собор Андроньева монастыря. Но Лев Артурович был неробкого десятка. Он же спорил, противился тому, чтобы строили Дворец съездов в московском Кремле. И не постеснялся, он публично, значит, когда было голосование, все были за, а он один воздержался. И это тоже сказалось, Посохин стал его врагом на всю жизнь, главный архитектор, фактически решавший очень многое в Москве, в том числе и судьбу памятников, которые сносили. Ну в общем у Бориса Львовича замечательный был учитель, но и сам он очень много делал. И начал он просто архитектором, а закончил главным архитектором проектов реставрации уже Центральной научно-реставрационной проектной мастерской. Он в этой мастерской проработал всю жизнь. И он был федеральным архитектором Тверской и Ленинградской области, очень значительной фигурой в Федеральном методсовете по охране памятников. Он в Министерство был вхож и решал проблемы, в общем.
П. Алешковский
– Тогда, когда они решались. Когда к слову такого специалиста прислушивались, когда специалист мог стукнуть кулаком и сказать: я этого не допущу. И, в общем, действительно тогда научные специалисты, в общем, отвечали и ложились, что называется, грудью на амбразуру очень часто. И мы тому были свидетелями, мы видели, как это происходило. И я очень хорошо помню Бориса Львовича, который ну буквально мотался вот с памятника на памятник, бесконечно. При этом важно сказать одну вещь: он был человеком, потерявшим один глаз и одну руку.
О. Постникова
– Да.
П. Алешковский
– Он был инвалид.
О. Постникова
– Да, да.
П. Алешковский
– Который никогда о своей немощи не заявлял и не дал даже показать. У него не было правой руки. Я знаю, как тяжело он это переживал, потому что мой отец с ним дружил. И как бы до меня доносились истории о его истериках, нежелании жить там и прочее. Никогда это на публику не выносилось. И левой рукой он напечатал свою докторскую диссертацию, тюкая одним пальцем. И вот в результате защитил докторскую диссертацию.
О. Постникова
– Кандидатскую.
П. Алешковский
– Кандидатскую, да? А мне казалось, что докторскую.
О. Постникова
– Ну она могла быть приравнена. Но по церквям непросто было защищать в то время.
П. Алешковский
– У него тверская архитектура, да?
О. Постникова
– У него было раннемосковское зодчество. Он же сделал открытие. Те памятники XIV-XV века древнерусские, от которых немного сейчас осталось, так сказать, в натуре объектов, он их не только исследовал и обмерил, он выявил один из типов новых, еще не описанных никогда в литературе в науке, это храмы с пристенными столбами. И они к нам пришли не из Византии, они к нам пришли с Балкан, как, значит, был очень тесный контакт с зодчими Балканского полуострова, в Сербии.
П. Алешковский
– Напомню, что это «Светлый вечер» с Петром Алешковским. И в гостях у нас сегодня Ольга Николаевна Постникова, реставратор, химик и поэт. Заодно и вспоминаем мы сегодня корифея отечественной реставрации Бориса Львовича Альтшуллера. А вот вы говорили о том, что балканский след в архитектуре открыл Борис Львович Альтшуллер. И это, кстати, была очень тесная связь, и в росписях это прослеживают, настенных росписях, фресках. И, скажем, процветший крест, который до XVIII века существует на могильных памятниках, он тоже, трансформированный крестообразный крест, который приходит с Балкан. На самом деле Русь никогда не была за Берлинской стеной, за которой мы жили. И вспоминаем вот как раз то время, когда выезд за границу был невозможен, когда связи с реставраторами других стран были очень случайные и непостоянные. И, тем не менее, это время расцвета российской реставрации, безусловно, такой золотой век, я бы сказал. Хорошо, пожалуйста.
О. Постникова
– Да. Я хотела сначала прочесть несколько фраз из текста, который в свое время надиктовал мне, вернее рассказал о себе Борис Львович, а я стенографировала. И это как раз такой текст: «Как я помню войну». И это не только работа в госпитале, но еще и разные наблюдения. Такие, как, например, оказывается, он участвовал в раскапывании заваленных людей. Он участвовал в том, что, значит, спасенных людей вместе с другими, значит, переправлял в госпитали. Вот, например, такая фраза, что «помню, значит, несли с подмоста старую женщину, маленькая такая старушонка, а дико тяжелая, несли ее шесть человек». То есть они, очевидно, сами уже настолько ослабели, что... от голода.
П. Алешковский
– И ему было 16 лет, неполных.
О. Постникова
– Да, неполных 16 лет. То есть он все время был в гуще событий.
П. Алешковский
– Я думаю, что это понятно, если вы как раз напомнили, что многие после паники драпанули из Москвы, и те, кто оставался, должны были работать за троих.
О. Постникова
– Да, но он говорит, что...
П. Алешковский
– Он же жил при больнице, да?
О. Постникова
– Да, прямо там, он жил в рентгеновском кабинете.
П. Алешковский
– То есть они бросили квартиры, да...
О. Постникова
– Они оставили квартиры.
П. Алешковский
– Это была такая безостановочная вахта.
О. Постникова
– Да, да. Но в эти квартиры переселили тех, чьи дома были вблизи Кремля и были заминированы. Вот как он объясняет это. Теперь, значит, очень интересно...
П. Алешковский
– И потом они не вернулись в эти квартиры?
О. Постникова
– Нет, вернулись. Их освободили эти квартиры для них, для хозяев.
П. Алешковский
– А, понятно. Вот это, между прочим, такая мелочь, о которой мало кто знает. Значит, вокруг Кремля было кольцо заминированных домов.
О. Постникова
– В какой степени, он не говорил. Но, наверное...
П. Алешковский
– Нет. Это, безусловно, это понятно, что взрывать должны были все с приходом немцев. А люди, как всегда, расходный материал, передвигались в больницы, например, куда могли.
О. Постникова
– Да. Ну и он очень колоритно, интересно пишет о том, как он учился. У них во время, значит, войны, полным ходом шли занятия и при этом...
П. Алешковский
– Школьные.
О. Постникова
– Нет, не школьные.
П. Алешковский
– А, уже в архитектурном.
О. Постникова
– Уже в архитектурном институте. И, значит, они участвовали, тем не менее, учась, он говорит: «У нас были черные халаты, чтобы не выделяться во время бомбежек. Зажигательные бомбы, которые падали на крыши и во двор госпиталя, тушили песком. У меня до сих пор хранится стальной стабилизатор такой бомбы. А была ведь целая бомба, которую я погасил. Но при какой-то уборке домашние ее выбросили, хотя она уже была не опасная». Ну вот он рассказывает о том, как в МАРХИ сначала первая учебная неделя была мытье стекол и покраска порталов. И когда я сейчас прихожу в МАРХИ, говорил он, то поражаюсь мерзости и запустению и удивляюсь, почему будущие зодчие не могут привести в порядок свой дом. И это продолжается.
П. Алешковский
– Ну да. Абсолютно. А там же здоровенные стекла.
О. Постникова
– Но дело не в стеклах, а дело еще и в том, что вход такой очень живописный портал, он разрушается, реставрацией никто не занимается. Ну можно было бы профилактические какие-то меры принять. Все это никого не интересует, они только учатся в этом здании.
П. Алешковский
– Ну да.
О. Постникова
– Хотя шла война, началась студенческая жизнь, на все лето институтские группы вывозили на сельхозработы в совхоз, и работали они грузчиками на машинах. «По сравнению с московской жизнью, все казалось изумительным. В столовую мы приезжали и нам выносили большой таз еды. И мы из него хлебали все вместе, грузчики и водитель». Вот он рассказывает о своих злоключениях: «Пытаясь пролезть в оплетенный колючей проволокой храм Супругу-благодетелю в Павловске – это студенческая практика, – я порвал свои единственные, полученные по ордеру драгоценные брюки. Несколько лет я носил пальто из солдатского сукна фиолетового цвета с собачьим воротником. А потом перешел просто на телогрейку, в которой и проходил много лет. В госпитале получил американские ботинки, но они оказались на картонной подметке. Была поздняя осень. Я вышел на улицу, и в первой же луже ботинки размокли. Так что дальше уже не было проблем, шел по лужам, все равно ноги мокрые. Носки я чинил тонкой медной проволокой». Ну вот такая была жизнь. И работа в колхозе, тоже все лето это проходило. И они не жаловались, а были даже рады этому.
П. Алешковский
– Нет, ну слушайте, все студенты в советское время ездили в колхоз, и нас в стройотряды и прочее. Это абсолютно нормально. Но я хотел спросить, вот Борис Львович был, в общем, абсолютно такой московский интеллигент, вот из поколения в поколение, да. Но это как раз было абсолютно незаметно, потому что это было в заводе у этих людей, никак не отличаться. И он очень много ведь общался с рабочими. Реставратор обязан быть на объекте, должен давать советы, должен спускать собаку, если нарушена технология там, сделаны ошибки и прочее. Как он вообще управлялся с людьми? А он управлялся очень хорошо, я знаю.
О. Постникова
– Да, он мог найти контакт и в самых верхах, и с рабочими. И замечательная бригада такая, Виктор Васильевич Головин ее возглавлял, белокаменщиков бригада, вот они работали в контакте много лет. И естественно очень Борис Львович разговаривал.
П. Алешковский
– А давайте вспомним вот Виктора Васильевича, вы не зря его упомянули. Дело в том, что реставрация притягивала, собирала и отшелушивала рабочих. Ведь реставрационный рабочий это не просто каменщик, это и белокаменщик, и даже каменщик, который понимает разницу между, скажем, кирпичом XVIII века, который надо иметь лапищи, чтобы взять или, скажем, плинфой или кирпичом XIV века и так далее. Человек, который знает, как построить кружало, как класть свод, как положить замок, как вывести кокошник там и так далее. Это же совершенно иная специальность. Вот как возникали такие люди в реставрации, как Головин, например?
О. Постникова
– Ну вообще если эту судьбу брать, я понимаю, что у него было училище какое-то. Даже ремесленные училища, в том числе реставрационные. Сейчас их уничтожили.
П. Алешковский
– Да, сейчас ничего нет.
О. Постникова
– Сейчас их нет, это трагедия. А потом он работал на камнерезном комбинате, и именно с комбината он пришел, когда началась реставрация Спасского собора Андроникова монастыря. И, значит, он был тогда молод и, по-видимому, учился у тех мастеров, которые еще существовали. А самое главное, он научился читать чертежи, вычерченные архитектурные детали мог потом в камне сделать. Это очень важный момент.
П. Алешковский
– Понятно, да. Это специальное умение. Давайте прервемся на минуточку. Мы скоро вернемся к вам. Оставайтесь, пожалуйста, с нами.
П. Алешковский
– Итак, мы снова с вами. Это «Светлый вечер», Петр Алешковский в студии. И напротив меня сидит Ольга Николаевна Постникова, химик и поэт, которая пришла сегодня в студию радио «Вера» для того, чтобы вспомнить своего, ну я не побоюсь сказать, учителя и старшего коллегу Бориса Львовича Альтшуллера, замечательного российского архитектора-реставратора. Ну вот я не зря попросил вас вспомнить белокаменщика Головина, потому что такие люди были наперечет. Я очень хорошо помню, например, как делали в Кирилло-Белозерском монастыре оконную колоду. А колода XVII века, она, как бы ее прирубить надо и построить по окошку из больших бревен, которые отесывается и прочее. И реставратор местный, Кирилло-Белозерский, что-то стал говорить: ну ладно, ты там руби, тебе денег дадим. А на что плотник сказал: «Денег-то я с тебя возьму, никакого у тебя ни СНИПа, ни правила нет, – как сейчас помню, – ее обсчитать. Сколько день стоит, столько и заплотишь. Только за один день мы не управимся, а тут надо умение». И действительно, сделать такую, казалось бы, простую вещь, оконницу, да. Но это не оконница, это колода. Это специальная совершенно такая конструкция. Подогнать ее под кирпич, вытащить, значит, сначала эту гнилую, обмерить. В общем это было увлекательное дело, вот следить за этим. Это совершенно ушедшее умение. И я прекрасно понимаю, почему Борис Львович Альтшуллер пошел в реставрацию. Потому что ведь кроме чертежей и кроме восстановления есть у реставраторов еще такая вещь, как у археологов, стратиграфия, когда на памятнике сбивается вот то, что видно на первый взгляд, то, что сохранилось, и ищутся следы перестроек, перечинок и так далее, чтобы понять как жил памятник. И вот это, Альтшуллер этим владел просто в совершенстве.
О. Постникова
– Да. Ну самые разные объекты были у Бориса Львовича. И я вот свои написала воспоминания, они опубликованы в книге, которая называется «Из творческого наследия архитектора-реставратора», и вышли в 13-м году в издательстве «Новый хронограф», эта книга вышла. А я вот могу рассказать просто объект за объектом о том, как я работала на этих объектах.
П. Алешковский
– Да.
О. Постникова
– Вот, в частности, в городе Керчь находится гора Митридат, это остатки древней столицы Боспорского царства Пантикапея. И там были найдены археологами остатки здания, пританей так называемый, это дом для гостей города. Это была целая колоннада и много помещений, и там были когда-то раскрашенные стены – но все это были куски, они валялись в раскопе. И даже так как очень давно археологические раскопки закончились и ничего не было решено своевременно, только через десятилетие буквально туда попал Борис Львович, уже после того он попал, как комиссия решила, ничего из остатков этого здания сделать невозможно. А он решил, что он соберет эту колоннаду и методом консервации вот будет, методом анастилоза, применяя вот эти методы, будет восстанавливать то, что осталось.
П. Алешковский
– А что такое анастилоз?
О. Постникова
– Анастилоз это такой закон для тех. кто ведет реставрацию. Это установка на место тех деталей, которые упали с сооружения, вниз упали при разрушении, или были перемещены, или даже увезены в музей – их ставят на место. И, значит, кроме того, сохраняется облик памятника такой, который может быть на научной основе представлен. Но, значит, вставляются только те детали, которые необходимы ради конструктивной устойчивости здания. И эти детали не должны быть подделкой под старину. И Борис Львович бетонные элементы ввел при реставрации вот этой колоннады. И к ней склеенные мелкие куски антамблемента, например, монтировались на бетонную балку. И он установил из разрозненных кусков, из фустов колонны отдельных барабана поставил несколько колонн, две в натуральную величину, остальные не такие высокие.
П. Алешковский
– Как сохранились.
О. Постникова
– Ну они сохранялись благодаря консервационным технологическим мерам. Стены помещения, которые сохранились, их укрепляли методом инъекции – это под давлением в щели и полости заводили раствор укрепляющий, в жидком виде заводили, а он там твердел.
П. Алешковский
– Твердел. Клей такой.
О. Постникова
– И это до сих пор с 1975 года эти сооружения все целы, стоят. При этом сохранили даже стенку, которая уже настолько разрушалась, что имеет уклон, то есть у нее вид падающий стенки. Но там сделали такую хитрость: за нею сделали бетонную стену...
П. Алешковский
– Такую оттяжку, поддержку.
О. Постникова
– Да, она холме, значит, сама эта колоннада. И помещение, значит, задней тыльной стенкой примыкает к земле. И вот между земляным холмом и падающей стеной сделали бетонную стенку, из нее арматура торчала и попадала в швы укрепляемой древней стены. Она, таким образом, висит с тех пор, сохраняя свой наклон. Ну все пока было цело. Правда, там очень плохой водоотвод, это проблемы. Кровли-то не восстановили. И вообще Борис Львович очень боролся все время с властями города. Потому что очень часто начальники хотят, чтобы археологические сооружения, от которых очень мало что осталось, чтобы они были восстановлены до первоначального вида.
П. Алешковский
– Вот давайте об этом.
О. Постникова
– И вот нынешняя методика этого не позволяет.
П. Алешковский
– Давайте об этом поговорим. Да дело даже не в методике, а дело в том, что ведь подход очень простой, как я понимаю. Если сохранилось сооружение или церковь, или храм какой-нибудь античный, например, как в Гарни, целиком, ну кто же будет его разрушать. Наоборот, только его незаметно скрепят и сохранят так, как есть. Это редчайший случай. Чаще всего нам достаются руины. И эти руины, ну по аналогии, по продолжению линий можно легко восстановить и создать новодел. И вот я очень хорошо помню, каждый раз педантично, скрупулезно на научных советах реставраторы говорили, что вы делаете новодел, этого нельзя. Было понятно, что то, что сохранилось, надо бережно спасти, притом что иногда действительно, вот как вы говорите, нет крыши, да, сверху течет вода. И тут как раз вы вступали в силу, химики, и отдел, значит, который делал так, чтобы укрепить, сделать подушку какую-то сверху незаметную, чтобы не попадала влага. Разрушает все влага, снизу или сверху, неважно. И так, чтобы люди приходили и видели эти уникальные руины, и размышляли в руинах, а не в, скажем, замке Тракай, который тогда был показателем для каждого из реставраторов, макет средневекового замка, которых полно сейчас и в Европе. В Словении я видел такой, например. Ну тогда уж лучше построить замок для детей, да, или для людей, один в один, но памятник губить вот нельзя. Вот то, что сейчас сделали с Изборском, ужасно. Восстановили, как бы не до конца, но восстановили стены и прочее. И из удивительной, романтической, потрясающей совершенно крепости сделали вот беду, с точки зрения реставрации.
О. Постникова
– Жаль, я не знаю работ в Изборске последних.
П. Алешковский
– Ну вот рассказывайте, пожалуйста, продолжайте говорить про Бориса Львовича. Потому что не только античность он восстанавливал. В основном-то он восстанавливал как раз русское религиозное зодчество, церкви.
О. Постникова
– Еще один объект, на котором я работала с Борисом Львовичем, это церковь Николы в Пыжах на Большой Ордынке, памятник XVII века. Это памятник с замечательной белокаменной резьбой. И чудные наличники, красивая очень колокольня, тоже XVII века, хотя чуть более поздняя. Этот памятник несколько периодов строительных имеет и в XIX веке, пристроен большой придел. Но когда Борис Львович пришел впервые на этот памятник, это было производственное помещение. И первый этап реставрации, исследования и реставрации производился, когда там вовсю работали люди. Там была лаборатория, в которой испытывали строительные материалы, потом там был комбинат «Росмонументискусство» со станками. Очень судьба у этого памятника тяжелая. Но Борис Львович сначала занимался реставрацией фасадов и выяснил, что многие элементы резные, которые кажутся белокаменными, оказывается, сделаны из фасонного кирпича. Оказывается, целые фабрики работали в XVII веке, производя детали для наличников, порталов.
П. Алешковский
– А потом их просто белили.
О. Постникова
– А потом просто белили. Но в то же время и белокаменных изделий там было очень много.
П. Алешковский
– Ну да.
О. Постникова
– И там был знаменитый портал, и сейчас он существует, XVII века. И вот по порталу как раз моя работа заключалась в том, чтобы спасти этот портал, потому что известняк уже превратился в порошкообразную массу. Нельзя было притронуться, он осыпался. И тогда Борис Львович...
П. Алешковский
– А что делают в таких случаях?
О. Постникова
– Пропитка. Мы взяли состав на основе тетраэтоксисилана, пропитали, и до сих пор те детали откосов портала, которые были обработаны, они существуют. Остальные элементы разрушились, потому что на Большой Ордынке долго не было ливневки, и все время стояла вода прямо у порога памятника. Не было водоотвода. Это все было ужасно. И, значит, Борис Львович всю жизнь занимался этим памятником и до 90-х годов, когда была последняя уже реставрация, последний этап. При этом Борис Львович после перестройки, когда церковь отдали, она уже стала действующей, он там работал на общественных началах. Потому что ну вся система реставрационных подчинений, она изменилась. И он привел туда как раз Головина, который сделал последний вариант резных белокаменных деталей. Но он делал их, как, значит, копии существующих остатков и по чертежам Альтшуллера 1954 года. Таким образом, сейчас там это все очень точно воспроизведено. Ну кроме того...
П. Алешковский
– Ну церковь в Городне.
О. Постникова
– Да, церковь в Городне это целая эпоха. Борис Львович занимался объектами Тверской области, при этом у него там было очень много церквей, и он за один день, значит...
П. Алешковский
– Объезжал их.
О. Постникова
– Да, объезжал их, потому что ночевать было негде. Ведь поразительно, но даже или не было гостиниц, или туда невозможно было устроиться. И вот церковь на границе Московской и Тверской области, церковь XIV-XVIII века, комплекс такой. И он занимался ею, начал исследования и обмеры. И в 70-е годы исследования были закончены. И в это время было была комиссия на этой церкви, потому что этот памятник был союзного значения. Сейчас мы говорим федерального значения, а он был союзного значения. Это был, в общем, это шедевр архитектуры русской. Но комиссия сказала, что нужно аварийный этот памятник разобрать. Там были аварийные своды, аварийные столбы, аварийные стены. И Борис Львович, хотя это была действующая церковь, где особенно трудно было работать, он сказал, что он...
П. Алешковский
– Не даст.
О. Постникова
– Делать не даст этого.
П. Алешковский
– Напомню еще раз, что это «Светлый вечер» с Петром Алешковским. И в гостях у меня сегодня Ольга Николаевна Постникова, заслуженный реставратор, химик и поэт. И вспоминаем мы Бориса Львовича Альтшуллера, корифея российской реставраторской науки, архитектора. И говорим о церкви в Городне. Если вы когда-нибудь ездили в Тверь по Ленинградскому шоссе, Москва – Питер, или если вы не ездили, а собираетесь съездить, обязательно заезжайте туда. Это уникальный памятник XIV века на городище старом. Это городище младшего сына князя Тверского, как бы исторически всегда. И это маленькая церквушка с большой трапезной пристроенной, с большой колокольней, уникальная совершенно, потому что ничего подобного в Тверской земле не сохранилось, все было взорвано и уничтожено. Были памятник XIV века, естественно, но до нас вот дошла из XIV века в Тверской земле, по-моему, только Городня.
О. Постникова
– Да.
П. Алешковский
– И понятно было, что допустить разрушение этой уникальной церкви ни один нормальный реставратор позволить себе не мог. И вот Альтшуллер отстоял ее.
О. Постникова
– Да, он отстоял, прежде всего в том, что не стали разбирать церковь. А он решил привлечь самые последние методы, разработанные в реставрации. И пригласил двух инженеров, инженера Ровенского и инженера Карина, которые сделали проект усиления конструкций без разборки, с использованием армирования, с использованием метода инъекционного укрепления сводов и столбов.
П. Алешковский
– И служит церковь сегодня.
О. Постникова
– Служит, конечно, до сих пор.
П. Алешковский
– Ни на минуту не закрывалась.
О. Постникова
– Да, священник там, Алексей Андреевич Злобин все это. Причем Борис Львович, он понимал, что денег-то нет.
П. Алешковский
– Они очень хорошо сошлись со Злобиным. Поначалу, конечно, они приглядывались друг к другу, но потом Злобин сказал, что мы будем служить в трапезной. В трапезной они служили. Злобин был коротковолосый, с маленькой бородкой, приехал на «Запорожце» вместе с отцом. Бабки смотрели на него очень косо. А потом он стал чуть ли, ну и до сегодняшнего дня он там местно чтимый почти святой. Потому что он очень активный священник оказался, он ни разу не пропустил службу и вообще, и все на свете, с тех времен. И поначалу Тверская область, партия была против, естественно. А кончилось тем, что ему, по-моему, дали еще и советский орден какой-то. Но церковный орден дали точно. И на праздник, значит, вот когда дали этот орден, должен был приехать архиерей. И я знаю, что, Альтшуллер мне рассказывал, что священник бегал с этим орденом и подбежал к Альтшуллеру, сказал: «Борис Львович, ну вы поносите хоть немножко, вы тоже ведь причастны!» На что Борис Львович сказал, что вы носите, это ваше, а я как бы рядом постою.
О. Постникова
– Но Борис Львович в конце жизни получил от Московской Патриархии орден. Да, действительно, по совокупности работ, как я понимаю. Но тогда что было важно, финансирование-то было проблемным очень. Потому что Церковь не имела денег в достаточно количестве, а государство для действующих церквей не так старалось.
П. Алешковский
– Не раскошеливалось.
О. Постникова
– Да. И Борис Львович, что он сумел сделать, он через Министерство в список олимпийских объектов Городню поставил. И это была вот такая хитрость, которая позволила работу Бориса Львовича, то есть явку его на объект позволило сделать официальной. А все остальное Министерство не оплачивало, это все хозяйственным методом.
П. Алешковский
– Злобин еще придумал, что эта церковь построена на костях вернувшихся с Куликова поля убиенных – такая вот была легенда. И в результате все на это клюнули, и редкий памятник спасли, отстроили, и он служит замечательным образом и сегодня.
О. Постникова
– Да, но надо сказать, что масса народа там работала просто на энтузиазме. Но и было потом, Карев был наказан: его таскали, вызывали в партком, почему он работает на действующей церкви. Так что тогда были времена не такие простые.
П. Алешковский
– Да, это было. Но, тем не менее, вот один из таких живых примеров, которые на памяти у всех. И сегодня, кстати, по-моему, она еще есть, если в эту церковь вы заглянете, там продается книжка Варта Родановича Калашевича, искусствоведа, который написал такой очерк научный об этой церкви и о истории реставрации. И, конечно, Борис Львович там упомянут постоянно. Хорошо. Что еще?
О. Постникова
– Ну я хочу просто вспомнить, что Борис Львович...
П. Алешковский
– Давайте вспомним его как человека просто.
О. Постникова
– Да. Ну как человека я его вспоминаю очень смелым. Еще в 50-е годы, когда он работал в Кремле по реставрации церкви Екатерины, у него была большая ссора с администрацией, поскольку хотели эту церковь выкрасить желтой краской, как красили тогда все казенные здания. Так как она не принадлежала музейному комплексу никак, объектом была казенным, так сказать, для казенных надобностей. И вот он сопротивлялся, чтобы ее красили. И, по-моему, это сыграло свою роль все-таки, и от работы в Кремле он был отстранен тогда. Но потом Никита Сергеевич Хрущев где-то сказал, как-то совпало так, что церкви ведь были белые. И церковь Екатерины тоже, значит, все-таки побелили. Ну был еще случай, когда он, например, проявил такую смелость. Приехала Фурцева в Спасо-Андроников монастырь, где была мастерская архитектурная, ЦНРПМ, и всех специалистов посадили в отдел, закрыли дверь и не велели высовываться. А Борис Львович выскочил из окошка к ней, прямо ей под ноги, хотя она шла с охраной. И говорил о каком-то очень насущном вопросе, не испугался ни охраны, ни смешной ситуации. Вот он ради дела был очень смел.
П. Алешковский
– Готов был из окошка выпрыгнуть.
О. Постникова
– Да.
П. Алешковский
– Понятно.
О. Постникова
– Ну работал в Большом Кремлевском дворце прямо в конце 90-х годов.
П. Алешковский
– То есть все-таки под конец жизни его вернули в Кремль, потому что, в общем, было понятно, что он стал светилом, и к нему пришли за советом и помощью. Он стал работать на Большом Кремлевском дворце, да?
О. Постникова
– Да, исследования возглавил. Там Сергей Сергеевич был...
П. Алешковский
– Подъяпольский.
О. Постникова
– Сергей Сергеевич Подъяпольский был привлечен по реставрационным проблемам, по методике, а Борис Львович возглавлял исследования. И они очень много там узнали. Великокняжеский дворец XV-XVI века, который в кладках, в недрах Большого Кремлевского дворца сохранился, он был изучен. Там замечательные итальянские формы, целый набор разноцветной керамики, чудной совершенно такой, целая коллекция.
П. Алешковский
– Изразцов.
О. Постникова
– Осколки просто были там. При перестройках ничего особенно даже не выметали и не выносили.
П. Алешковский
– Просто под пол.
О. Постникова
– Да, все так там и лежало. Замечательные кладки из большемерного кирпича, капители в итальянских формах. Так что это все, ренессансные капители. Так что Борис Львович, слава Богу, это все увидел, и осмысление этого материала происходило под его руководством, с целой группой молодых реставраторов. Вот они успели с ним как с учителем...
П. Алешковский
– Поучиться.
О. Постникова
– Да, быть в контакте, и это на всех отразилось очень положительно. Сейчас эти люди ведущие специалисты в реставрационной сфере.
П. Алешковский
– А понимаете, в чем дело. Вот те 15-20 человек на страну, которые выросли вот в таких корифеев, перед ними в начале их работы, да и в общем очень долгое время, все советское время, пока шла активная реставрация памятников, перед ними была открыта страна. Ведь они, скажем, Альтшуллер мог получить командировку в Дербент, например, да. И, по-моему, ездил туда. Потом его могли бросить, скажем, на Коломну, и он работал в Коломне много. Там, скажем, защищал объект Воробьев по Кремлю Астрахани, Борис Львович сидел на совете. И они знали всю, вот каждый камешек, что называется, да. Там Савицкая занималась Соловками, это не могло пройти мимо ученого совета, на котором все эти проблемы обсуждались, и каждый обязательно вставлял свое замечание, шпильку или, наоборот, рукоплескал какому-то решению.
О. Постникова
– Да, все так. Ну вот и осталось мало времени, мне хочется только один эпизод рассказать. Борис Львович занимался церковью XVI века в селе Остров, церковь Спаса Преображения, построенная при Иване Грозном и с тех пор все время остававшаяся вотчиной русских царей. Правда, позднее, с XVIII векам она пришла в упадок, получив новых хозяев и так далее. Но эта церковь белокаменная...
П. Алешковский
– Шатровая.
О. Постникова
– Шатровая, потрясающая.
П. Алешковский
– Как Коломенская, чтобы понять.
О. Постникова
– Да, сродни Коломенскому, но позднее. И, значит, Борис Львович следил за всеми технологическими работами. И вот был момент, когда он должен был подниматься наверх для того, чтобы контролировать установку креста. Он волновался, он мне сказал: «Мне завтра на 40 метров лезть. Все думают, что я все могу, а я не все могу». Но ему рабочие сделали специальные, значит, перильца на лесах. Обычно же там просто лесенки.
П. Алешковский
– Ну да
О. Постникова
– А тут, значит, сделали перильца для левой руки, поскольку правой у него не было. Он взобрался туда, проконтролировал, сделал работу и не мог спуститься. Он стоял наверху, потому что для левой...
П. Алешковский
– Для левой руки было перильце, а для правой нет.
О. Постникова
– Да, перилец не было. И спуститься он не мог. И у него повысилось, очевидно, давление, пошла носом кровь. И он стоял на лесах, вот на 40 метров, окровавленный совершенно. И чудом просто, вот его последователь, такой очень преданный ему человек, Артур Галашевич, просто переставлял ему ноги, помогая спускаться. И вот это символическая фигура, и ситуации символическая для меня, что просто до кровавых моментов просто доходила эта работа, но он не жаловался и он держался. И я думаю, что...
П. Алешковский
– А церковь в Острове существует, служит. И Альтшуллер там. И на всех памятниках. Вот это очень важно, чтобы в этих церквях помнили своего зодчего, нового зодчего. Ну что же, мы его вспомнили здесь сегодня, на радио «Вера». Это был «Светлый вечер» с Петром Алешковским и Ольгой Постниковой. Большое спасибо, что пришли.
О. Постникова
– Всего доброго.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.