Поделиться
Основные темы выпуска:
- Дефицит справедливости: как и где мы ее ищем, и какие пути действительно эффективны?
- «Ловцы человеков»: что значат эти Евангельские слова в жизни современной Церкви, и действительно ли там ловят людей?
- Немного свободного времени – и желание сделать доброе дело: куда направить свои ресурсы этим летом?
- Карликовые республики: что это за явление в России 1917 года, и о чем оно свидетельствовало?
- Каменные жернова, правильная мука и другие секретные ингредиенты: Фестиваль ремесленного хлеба в ближайшие выходные пройдет в Москве
- Бунин, Шмелев, Ходасевич и другие писатели русской эмиграции: как складывалась их жизнь после событий 1917 года?
Живая история.
А. Митрофанова
В этой рубрике мы в течение всего года говорим о событиях, которые имели место сто лет назад, в 1917 году, и пытаемся разобраться, что же привело тогда, как было принято говорить в учебниках истории, от февраля к октябрю. В дневниках современников тех дней нередко встречается упоминание о странных новых административных единицах – то один город объявил себя республикой, то другой. Вот например служащий пароходства Никита Окунев пишет в своем дневника: «Были и есть республики в губернских и уездных городах, но этого оказалось мало – теперь завелась республика в «Святых горах» Изюльского уезда Харьковской губернии. Что это село или деревня?» Действительно, а что это такое? И почему появлялись все эти административные единицы? Узнаем у эксперта. И на связи с нами кандидат исторических наук, доцент исторического факультета Московского университета, Федор Гайда, один из постоянных авторов журнала «Живая история». Добрый вечер, Федор Александрович.
Ф. Гайда
– Добрый вечер.
А. Митрофанова
– Ну вот что это действительно было?
Ф. Гайда
– А вот давайте вспомним то, что происходило в общем у нас пред глазами в конце 80-х – начале 90-х годов. Помните, парад суверенитетов? Каждая какая-то небольшая территория, небольшой регион, особенно если там есть какая-то внятная такая, так сказать, элита политическая местная, она в ситуации кризиса просто стремилась, скажем так, набить себе цену, авторитет свой повысить. И в результате там области объявляли себя республиками. И так в любой ситуации острого кризиса происходит такой процесс, когда какие-то силы начинают ну на самом деле из чувства самосохранения в конце концов, начинают создавать свои центры силы, устанавливать какую-то свою местную власть, повышать свой суверенитет что называется. Вот что такое Россия в 17-м году. Само собой, да, это такой острейший кризис, причем нарастающий, набирающий силу. Непонятно, когда все это закончится, ясно только, что дальше будет только хуже и хуже. Я напомню, что страна ведет тяжелейшую войну в это время, и тоже непонятно, когда эта война закончится. И вот февральская революция, она ведь не только ликвидировала, ну скажем так, административный аппарат, что действительно произошло в марте 17-го года. Она поколебала само понятие государство. Ведь что это такое, у нас государство в России всегда очень четко ассоциировалось не просто, ну скажем так, с монархией как таковой, с монархом. Само слово «государство» в русском языке происходит от слова «государь», оно и возникло в XV веке как понятие, означающее власть государя на определенной территории. Государя не стало – не стало и государства по сути дела. Вот Финляндия очень четко на это сразу среагировала. Если нет самодержца, это означает что Великое княжество Финляндское независимое – это вполне определенная логика, и более того, она в общем-то правильная. Так вот получается что: набирающей силу кризис, отсутствие власти. Временное правительство пыталось заменить существовавшую до февральской революции власть на местах ну неким таким суррогатом. Что это такое, это собственно общественные организации самого разного характера, исполнительные комитеты общественных организаций создавались, это земства. Земству передавалась в ведение так называемая народная милиция, которая пришла на смену полиции. Полиции ведь не стало, более того, полицейским было запрещено устраиваться на работу в милицию. То есть это не просто перемена вывески, это полная смена состава, это полная смена системы управления, если можно назвать системой управления ту ситуацию, которая сложилась в 17-м году. Потому что народная милиция, на самом деле она не представляла из себя никакой вертикали. Она подчинялась сугубо вот органам местного самоуправления. Формировалась на добровольно основе, была очень слабая, совершенно непрофессиональная, совершенно не могла выполнять никакие свои функции, практически отсутствовала. Затем общественные организации какие еще. Советы огромнее значение уже летом 1-го года имеют. И вот в этой ситуации Временное правительство, оно на местах было представлено ну кем? Губернский комиссар появился – из Петрограда приходило назначение. Власть этого губернского комиссара была практически нулевая, ничего он не мог сделать. Он мог опротестовывать решение органов местного самоуправления через суд. А суд практически не функционирует. По разным причинам, но в том числе, например, потому что на основании какой, например, системы правовой он будет выносить решения. Ведь это же старая правовая система, то есть она действует или она не действует – это уже большой вопрос. Потому что одни люди ее признают, а другие говорят: да нет, у нас революция произошла, у нас теперь свобода, нам старые законы не указ. И все. Таким образом власти нет. А хорошо, если кризис, если власти нет, тогда встает вопрос по поводу войны, да. Ведь война же на самом деле продолжается, она же требует колоссальных усилий, она же требует жертв. А ради чего мы воюем? А зачем нам воевать? А если мы учредим собственную республику, то мы уже в войне не участвуем, потому что в войне участвует та самая старая Россия, которая в нее вступила в 14-м году. А мы вот, наша республика местная, уездная, она в этом никакого участия не принимает. И вот в результате уже весной начинается создание огромного количества этих самых республик. Причем это касалось и национальных окраин, это касалось и российских территорий. Вот первая такая республика это Шлиссельбургская республика, которая в Шлиссельбурге, недалеко от Петрограда возникла. Там, собственно говоря, местный гарнизон заявил о своем суверенитете. На национальных окраинах возникает такое движение за автономию, создаются такие квазиправительства, которые не говорят о выходе из России пока еще, потому что не знают, а чем это чревато, а вдруг будет какая-то санкция за это. Кроме того они еще и боятся заявить о каких-то собственных границах, потому что эти границы очень часто не совпадают с представлениями другого национального меньшинства, которое вот по соседству живет. А иногда не по соседству, а вперемежку. И в результате продолжающийся распад страны, он неизбежно совершенно такими вещами сопровождается. Вот наиболее яркий образ литературный этого, то что в качестве такой пародии звучит в романе «Доктор Живаго» Пастернака, где собственно недалеко от фронта, вот как написано, возникает некая такая Зыбушинская республика, Зыбушинский апостолат, точнее, да там такой самозваный апостол из солдат дезертиров начинает формировать вот такую вот республику, которая войны не ведет, да, существует сама по себе. И далее что происходит. Приезжает туда комиссар Временного правительства, такой вдохновенный молодой человек, который пытается их там убедить в чем-то, пытается бить на патриотизм, но в результате он просто погибает. Причем так над ним сперва издеваются, а потом просто его убивают вот эти самые дезертиры.
А. Митрофанова
– Просто потому что он выглядит смешно, и это ну в каком-то смысле, как сейчас бы мы, наверное, сказали, прикольно что ли было подстрелить такого молодого комиссара.
Ф. Гайда
– Да, конечно. Понимаете, он совершенно не соединяется с той новой реальностью в сознании этих солдат, которая уже наступила. Хотя он вроде тоже человек из новой эпохи, да, он от Временного правительства комиссар, он пытается им что-то про революцию, про Родину, так сказать, про войну до победного конца, про новую свободную Россию рассказывать. Они над ним смеются, а потом в конечном счете просто убивают его штыками.
А. Митрофанова
– Сказано как у того же Пастернака по другому, правда, поводу: кругом разруха и хаос. Вот ощущение, что в стране происходило именно это. А основание этих республик еще один мощный такой, серьезный шаг навстречу гражданской войне. Спасибо вам большое за комментарий.
Ф. Гайда
– Спасибо вам.
А. Митрофанова
– Напомню, на связи с нами был кандидат исторических наук Федор Гайда, доцент исторического факультета Московского университета и один из постоянных авторов журнала «Живая История».
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
