В 2012-м году, в Москве вышла книга под названием «Рыцарь поэзии», посвящённая памяти поэта и критика Григория Левина, родившегося в октябре 1917-го года и ушедшего в октябре 1994-го. В течение полувека он руководил литературным объединением «Магистраль», – из которого вышли многие, составившие честь и славу нашей словесности послевоенного времени.
От Булата Окуджавы и Бориса Чичибабина – до Фазиля Искандера и Владимира Соколова.
Самым частым словом на проводах Левина было, знаю, слово – «Учитель».
С самой что ни на есть большой буквы.
Всю жизнь он занимался другими, сражался за растущие в других таланты.
В течение долгой жизни он выпустил всего четыре книжки своих стихов.
В самую первую, 1963-го года, вошло его классическое «Ландыши продают», – с пронзительными строками: «Ландыши продают…/ Почему не просто дают?... Почём нежность? / Почём чистота? / Почём воздух сегодня дают?..»
Я выбрал стихотворение из второго сборника, названного «Мы вами будем». Но тоже – «ландышевое». Вот оно.
Пусть скромен знак любви простой,
А словно жизнь меня прославила.
Мне дочка к празднику на стол
Букетик ландышей поставила.
Живет поэзия везде.
Нас различает не по званию.
Зеленый лист стоит в воде
И колокольцами позванивает.
Зачем грустить и счет вести
Обидам, нанесенным ранее?
Мне дочка принесла в горсти
Весны зеленое дыхание!
Вот так вбегает счастье в дом,
И за руку его не вывести.
...А если счастье не во всем,
То, может быть, для справедливости...
Григорий Левин, «Пусть скромен знак любви простой…», стихи из книги 1981-го года «Мы вами будем».
…В последний свой год, на собственные средства, Григорий Михайлович Левин выпустил тоненькую книжку «Евангельские мотивы. Это оказались стихи неверующего, но чистого человека, – горячо осмысляющего то, что виделось ему лишь могуче-противоречивым собранием «древних истин»…
Есть там и стихотворение, начинающееся словами «Не веруя в Бога, я Бога хулить не хочу: / он был утешением страждущих и болезных…».
Дочитывая, я, конечно, не мог и предположить, как неожиданно завершится этот монолог, центральный «девиз» которого – «И все-таки надо спасать и спасать других».
…Мне скажут: – Одумайся. Успокойся. Окстись.
Грехи искупай, чтобы в чистой предстать рубахе.
И пусть я унижен, и ползаю пусть во прахе,
Спасаю других. А мне – самому бы спастись.
Таким он был, самоотверженный рыцарь нашей поэзии – Григорий Левин.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.