У Гилберта Честертона есть эссе, которое начинается словами: «Если бы мне дали прочитать только одну проповедь, я бы говорил о гордыне».
Если представить фантастическое и вообразить, что кто-то вдруг захотел бы услышать проповедь от меня, я бы говорил об осуждении. Причем — не обличая. Мы живем в такое удачное время, когда пагубность осуждения не надо доказывать. Любой может почувствовать это сам, просто проведя десять минут в социальной сети.
Когда мы слышим, что осуждать — плохо, очень легко воспринять эти слова как запрет, который диктует нам некто извне. Например, назидательный священник. И тут мы вправе не послушаться. Потому что никому не понравится, когда что-то запрещают. И тогда вопрос можно поставить иначе: а как мне найти внутри себя основания для не-осуждения. Как захотеть не осуждать? Как сделать так, чтобы не-осуждение стало потребностью, а не моральным образцом?
На ум приходит такая аналогия.
Вот ты счастлив. Ты чувствуешь, что прямо здесь и сейчас живешь, как иронично принято говорить, в гармонии со вселенной. Тебе спокойно и радостно. Ты находишься в правильное время в правильном месте. И вдруг твой ближний совершает что-то, что тебя огорчает. Что, может быть, даже заслуживает справедливого порицания. И все подводит тебя к тому, чтобы сказать: «Друг, ты неправ». Но тебе почему-то не хочется этого делать. Ты боишься, что если выскажешь человеку что-то или даже просто подумаешь в эту сторону, ты растеряешь хорошее настроение и как будто отлучишь сам себя от своего счастья. А замереть в нем, удержать его — то, чего тебе больше всего сейчас хотелось бы. И ты не просто пропускаешь мимо ушей то, что тебя огорчает. Нет, ничто в этом состоянии изначально не может тебя огорчить. А значит, нет поводов для осуждения.
А теперь на место хорошего настроения в этой истории я просто подставляю слова: «быть со Христом». Одна из молитв, которая есть почти в каждом молитвослове, называется «Акафист Иисусу Сладчайшему». О сладости в сердце говорят и многие святые — как о состояние, которое реально доступно человеку, когда в сердце Христос. И наверное, в момент такого счастья отвлечься, чтобы дать кому-то другому оценку — то есть, осудить — означает выйти из этого состояния. Лишиться его. Потому что ничто, кроме радости, с ним несовместимо. Поэтому бывает так, что осуждать не хочется.
И когда я в следующий раз услышу от назидательного священника, что осуждать — плохо, я пойму, что он вовсе не назидателен. Он просто, вероятно, познал на практике то, о чем я говорю, скорее, в теории.
Поэтому вряд ли мне стоило бы произносить проповедь. И закончу теми же словами, которыми свое эссе заканчивает Честертон: «Если бы мне дали прочитать одну проповедь, вряд ли меня попросили бы прочесть вторую».
«Поделиться сокровищем». Игумен Филарет (Пряшников)

В этом выпуске своими светлыми воспоминаниями о том, как обретший веру человек не мог уже жить прежней жизнью и даже старался со всеми делиться тем «сокровищем», которое обрел сам, поделились ведущие Радио ВЕРА Константин Мацан, Марина Борисова, Анна Леонтьева, а также наш гость — настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря игумен Филарет (Пряшников).
Все выпуски программы Светлые истории
Как лентяй в столб превратился

В давние времена в одном киргизском селе был у родителей единственный сын по имени Сокбай. Ничего не умел и не хотел он делать, ничто его не интересовало.
Другие мальчики помогали родителям в хозяйстве — обхаживали коней, пасли овец, собирали хворост для очага. Лишь один Сокбай целыми днями лежал в юрте на одеялах или где-нибудь на мягкой траве. Только когда мать звала летняя к обеду, он сразу же откликался. Поест — и снова где-нибудь на бок уляжется.
Отец Сокбая, опытный табунщик, решил приучать сына к своему делу.
С трудом взобрался Сокбай на коня. Пока ехали шагом, он ещё кое как держался в седле. Но когда лошадь пошла быстрее, припал к её шее, затрясся от страха, а потом спрыгнул на землю и за ней пошёл.
Стали они на пастбище вместе коней пасти. Понадобилось отцу съездить к соседу-чабану, а Сокбаю он поручил табун стеречь. Но как только отец уехал, лентяй завернулся в отцовскую шубу и улёгся там, где стоял.
Вернулся отец, и не досчитался в многих лошадей. То ли сами сбежали, то ли украл кто-то. Стал табунщик ругать сына:
— Ничего ты не умеешь, не видишь, не слышишь — как столб каменный! Может, и лучше было бы, если бы ты вовсе окаменел!
И что же? Как только произнёс он эти слова, как не стало рядом с ним сына, а на том самом месте появился каменный столб.
— Ой-ой, неужто ты и впрямь в столб превратился? — испугался отец. — Ой, горе нам! Со-окба-ай!.. Сыночек... что же я твоей матери скажу?
Но сколько он ни звал, каменный столб не отзывался. Что же делать? Вспомнил тогда отец, что неподалеку от пастбища в горах живёт знаменитый старец-отшельник, и отправился к мудрецу за советом.
— Вот что значит неосторожное слово, — сказал старец, выслушав рассказ отца. — Теперь тебе ничего не поможет, кроме молитвы за сына. День и ночь молись, не сходя с места, чтобы его вернуть.
Вернулся табунщик к каменному столбу и стал молиться, чтобы к нему Сокбай вернулся. Не помнит он, сколько дней и ночей просил об этом Бога, но однажды утром глаза открыл — сидит рядом с ним Сокбай — живой и невредимый.
— Спасибо тебе, отец, что освободил меня, — сказал он. — Многое пришлось мне вытерпеть, когда я ни рукой, ни ногой пошевелить не мог...
С той поры перестал Сокбай лениться, самым быстрым и ловким в ауле стал. Научился он быстрее других коня запрягать, и ездить на нём как настоящий джигит, и большие табуны пасти.
Но история эта не только о лени, а ещё о силе родительского слова — и проклятия, и благословения. И о том, что молитва родителей за детей от любой беды может спасти.
(по мотивам киргизской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Венёвский краевед

Фото: Alexey Elfimov / Unsplash
Моя подруга любит путешествовать. В Венёве она побывала благодаря местному краеведу, с которым познакомилась в социальных сетях. Её рассказ настолько меня вдохновил, что я захотела поделиться с вами.
Денис Махель родился в 1977 году в Киреевске, но уже больше двадцати лет живёт в другом городе Тульской области — Венёве, на родине жены. За это время он стал исследователем и знатоком этой земли: экскурсоводом и автором путеводителей по городу, председателем клуба краеведов «Венёвский уезд» и руководителем местного Туристско-информационного центра.
Основная профессия Дениса Александровича связана с автоматическими системами и контрольно-измерительными приборами: он окончил факультет кибернетики Тульского университета, начал работать по специальности. А когда переехал в Венёв — заинтересовался историей этого старинного купеческого города. «В детстве я нашёл в доме прабабушки пятикопеечную монету 1888 года и уже тогда захотел стать краеведом», — признаётся наш герой. В 2004-м он создал для музея интернет-сайт под названием «Венёвский уезд». На этой площадке, как позже и в одноимённом клубе, собрались увлечённые единомышленники, которым небезразлична судьба родного города.
Про Венёв, чьё название упоминается в документах, начиная с XIV века, Денис рассказывает с любовью. «У нас сохранилась самая старая каменная постройка в Тульской области — палаты купца Расторгуева, где сегодня краеведческий музей; Николаевская колокольня, которая считается одной из самых высоких в епархии, её высота — 80 метров; и даже собственная Красная площадь».
Махель уверен, что у города большое будущее, поэтому стремится превратить Венёв в развитой исторический город, притягательный не только для туристов, но и для местной молодёжи. По его инициативе восстанавливают местные храмы и купеческие дома. «Красную площадь уже привели в порядок, построили павильон в голландском стиле, воссоздали памятник Александру Второму, отреставрировали Николаевскую колокольню», — перечисляет краевед.
Моя подруга привезла из поездки множество фотографий и целый вечер рассказывала мне о Венёве. «Если бы не Денис Махель, я возможно, никогда бы не узнала об этой жемчужине Тульской земли — сказала она и добавила: — Как хорошо, что в небольших городах живут люди, которые считают делом своей жизни возрождать и сохранять историю ради будущих поколений!»
Все выпуски программы Живут такие люди