Спустя четырнадцать лет после Аскольдова крещения, Рюрик, сидевший в Новгороде, умер, передав правление родственнику своему Олегу, так как сын Рюрика — Игорь был еще очень мал. Это было в 882 году.
Три года ничего не было слышно в Киеве про нового князя, а в 885 году, Олег, собрав большую рать из варягов, новгородских славян, крИвичей, чУди от Изборска, вЕси от Белоозера и мЕри от Ростова, пошел водой на Киев.
Княжеская дружина была в кольчугах, или железных чешуйчатых рубашках, в железных же шлемах, с секирами, мечами, копьями и дротиками. В руках у каждого воина был большой деревянный щит, обтянутый кожей, выкрашенной в красную краску, и окованный железом. Ратные же люди от земли, или вои, как их называли, одевались попроще. Мало кто из них носил кольчуги, и многие шли в одних портах; вооружены они были копьями, топорами, стрелами, мечами и ножами. Почти все были пешие.
Двигаясь на Киев, Олег по пути занял Смоленск, в котором поставил посадником мужа из своей дружины, а затем занял и город ЛЮбеч, где тоже оставил своего посадника. Таким образом он завладел Днепровским путем до самого Киева.
Подойдя к Киеву, Олег укрыл всю свою силу в лодках и засадах, а сам с маленьким Игорем на руках вышел на берег и послал с вестью к Аскольду и Диру, что пришли гости, идут в Грецию от Олега и Игоря-княжича и желают повидаться с земляками — варягами. Не подозревавшие ничего Аскольд и Дир пришли к берегу, но не успели они вступить в разговор с Олегом, как из лодок и засад повыскакивала дружина, и Олег сказал Киевским владыкам: «Вы владеете Киевом, но вы не князья и не княжеского рода; я есть княжеский род, а это сын Рюрика», — и вынес вперед маленького Игоря. После этого, Аскольд и Дир были тут же убиты, а Олег, избавившись таким образом от Киевских вождей, уже без труда завладел городом. Аскольд же и Дир были похоронены на горе близ города. Впоследствии на могиле Аскольда была поставлена церковь Святого Николы; могила эта сохранилась и до сих пор, и каждый православный человек, посещающий Киев, заходит помолиться за упокой души великого витязя, здесь лежащего.
Причина, почему Олег поступил так жестоко с Аскольдом и Диром, совершенно понятна. Богатый Киев лежал на том же большом пути «из варяг в греки», у начала которого стоял и Новгород, где сидели русские князья. Аскольд и Дир были их дружинниками, и не из старших, так как не получили от Рюрика в управление городов, почему и отпросились у него идти искать счастья к Царьграду. Осев в Киеве, эти витязи освободили его от уплаты дани хазарам, подчинили себе соседние племена, и, кроме того, прославились славным набегом на Царьград. Все это сделало их сильными и могущественными, а потому и опасными для природного княжеского рода, сидевшего в Новгороде. Поэтому Олег, задумав объединить Русскую землю, для чего он и собрал большую ратную силу, ... прежде всего, должен был овладеть Киевом, лежащим к тому же в самом важном месте великого водного пути «из варяг в греки».
Кроме того, нет сомнения, что язычник Олег и его языческая новгородская дружина с большим неудовольствием смотрели, что отделившиеся от них варяги с Аскольдом и Диром не только приобрели значительную силу, но еще вдобавок и приняли ненавистное для закоренелых язычников христианство.
Что же касается того, что Олег избавился от Аскольда и Дира путем хитрости, то это показывает, ... только их большую силу, потому что он и не желал вступить с ними в открытый бой. Надо при этом сказать также, что употребленный им обман, чтобы заманить их, по языческим понятиям не только не был плохим делом, но, наоборот — молодецким, и слово «хитрец», или «хитрость», считалось похвальным для тех людей, которые искусно обманывали своих врагов.
Поход Олега на Киев показывает, что действительно он был очень искусно соображен. Начавши после Рюрика княжить, Олег целых три года оставляет Аскольда и Дира в Киеве в покое и ничем не показывает своего намерения напасть на них. Сидя эти три года, по-видимому, бездеятельно в Новгороде, он, между тем, старательно готовится к походу, собирает большую рать из всех северных племен, вооружает ее и строит ладьи для похода, на что новгородцы, как отличные плотники, были всегда мастера. При этом все свои замыслы против Аскольда и Дира и сборы к походу, Олег держит до того скрытно, что киевские витязи о них вовсе и не догадываются, несмотря на то, что по большому пути «из варяг в греки» много народу из Новгорода перебывало за эти три года в Киеве.
Наконец, выступив со своею ратью и ладьями к Киеву, Олег сумел и тут скрытно пройти по водному пути, совершенно незаметно подошел к Киеву и выманил из него Аскольда и Дира, которые сами были весьма опытные и искусные воины.
...Покончив с Аскольдом и Диром, Олег перенес свой княжеский стол из Новгорода в Киев. «Это будет матерь городам русским» — вот первое слово, которое сказал Олег про Киев. В Новгороде же он посадил своего посадника. Затем он стал строить в занятых землях городки и посылать в них своих правителей.
Вместе с тем он решил начать покорение и тех соседей, от которых Киев и поляне терпели тесноту. В первое же лето он отправился походом на древлян, постоянно нападавших на полян из своих дремучих лесов. Олег обошелся с древлянами сурово, «примучил их», как говорит летописец, и обложил их данью по черной кунице с дома. На следующее лето он пошел на северян и возложил на них дань легкую, чтобы не платили хазарам. «Я хазарам недруг, а не вам» сказал он им. На третье лето Олег спросил радИмичей: «Кому дань даёте?» Те отвечали: «хазарам». «Не давайте хазарам, но мне давайте». Так радИмичи и поступили.
Объединив таким образом под своей рукою соседние с полянами племена и владея уже большим путем «из варяг в греки», Олег стал укреплять княжескую власть во всех собранных им воедино славянских племенах. Вместе с тем он стал готовиться к большому походу против Царьграда, чтобы подтвердить грекам, что и после Аскольда и Дира Русь осталась такой же грозной и могучей для Византии, как и во времена этих витязей.
Туринская плащаница — общая святыня для всех христиан
Крестовые походы оказали огромное влияние на историю Западной Европы. Не только потому, что, благодаря им в европейской культуре сформировалась рыцарская культура, но еще и потому, что в результате крестовых походов на западе оказалось огромное количество православных святынь. Перевоз реликвий из Константинополя состоялся после 1204 года, когда крестоносцы вместо того, чтобы отправиться в Египет и сражаться там с войсками султана Салах ад-Дина, захватили столицу Византии.
Власть крестоносцев в Константинополе продлилась немногим более 60 лет, за это время рыцари перевезли на запад почти все святыни православных греков. Византией этот факт был воспринят как безусловная трагедия, но не зря говорится в пословице, все что Бог ни делает, все к лучшему. Если бы крестоносцы не вывезли из Византии ее святыни, они бы оказались уничтоженными турецкими солдатами после взятия Константинополя Мехмедом Завоевателем в 1453 году. Среди многочисленных православных святынь, оказавшихся на западе, была и Туринская плащаница. Так принято называть кусок полотна 4,36 м в длину и 1,1 м в ширину. Перед погребением в него было завернуто Тело Иисуса Христа. А после воскресения Спасителя из мертвых на полотне запечатлелся Его образ.
О Туринской плащанице писали еще византийские историки, свидетельствовавшие, что в Константинополе хранился нерукотворное изображение Иисуса Христа. И сегодня при взгляде на Туринскую плащаницу можно увидеть на ней сразу два образа Спасителя, расположенные симметрично друг к другу голова к голове. Так получилось из-за того, что половина ткани находилась в момент воскресения под спиной Христа, а другой половиной он был накрыт сверху. Поэтому одна часть Плащаницы имеет образ мужчины со сложенными впереди руками и ровно лежащими ногами; на другой половине мы видим то же тело, но со спины. Изображение на Плащанице неяркое, но достаточно детальное: невооруженным взглядом можно различить черты лица, бороду, волосы, губы, пальцы. Изображение, имеющееся на Туринской плащанице выполнено не красками. Христиане верят, что образ Спасителя запечатлелся на ткани в момент Его воскресения из мертвых.
Уже несколько веков Плащаница хранится в католическом соборе итальянского города Турин. В целях безопасности ее разместили в особом защищенном ларце, подвешенном под куполом храма. В настоящее время Туринская плащаница достается из своего хранилища примерно раз в десять лет. И каждый раз поклониться святыне приезжают сотни тысяч людей со всех концов мира. Плащаница размещается в развернутом виде в особом прозрачном саркофаге из закаленного стекла.
Последний раз Туринская плащаница была выставлена для всеобщего обозрения в 2010 году, и тогда же Католическая церковь впервые разрешила православным совершить перед Плащаницей собственное богослужение. 17 мая 2010 года несколько православных епископов во главе с митрополитом Иларионом (Алфеевым) отслужили в Туринском соборе вечернее богослужение, на котором присутствовало несколько сотен православных паломников.
Все выпуски программы Вселенная православия
«Белочка»
Как прекрасно утро в парке! С семьёй мы неспешно идём по аллее, вдоль которой растут ели и сосны. Семилетняя дочь Даша внимательно смотрит по сторонам, окидывает взглядом землю и деревья. Дочке очень хочется увидеть белок, они здесь живут и частенько выбегают к людям. В кармане у Даши лежат грецкие орехи — зверьки любят это угощение.
«Мама, ну где же белочки?» — нетерпеливо спрашивает она у меня. «А ты прочитай отрывок из стихотворения, которое мы вчера повторяли, — советую я, — глядишь белка и прибежит». Даша улыбается и начинает декламировать строчки из известной сказки.
Ель в лесу, под елью белка,
Белка песенки поёт
И орешки всё грызет.
В завершение дочка стала стучать друг о друга двумя орехами. И вскоре мы замечаем, как к нам короткими перебежками скачет рыжая белка с роскошным пушистым хвостом. Она подбегает к Даше, осторожно берёт один орех и мчится обратно в свой домик.
«Белочка побежала бельчат кормить!» — радостно кричит Даша. Для неё встреча со зверьком — это хорошая иллюстрация к сказке Пушкина, которую она очень любит. А для нас большое счастье видеть, как растёт наша дочь.
3 мая. О наследии Святителя Николая Сербского
Сегодня 3 мая. Память Святителя Николая Сербского.
О его наследии, — протоиерей Игорь Филяновский.