Поделиться
У нас в гостях были руководитель детской школы духовного пения при храме мученицы Татьяны при МГУ Нина Лебедева и регент, многодетная мама Варвара Волкова.
В День защиты детей мы говорили о том, как можно вовлекать детей в церковную жизнь, как помочь им не уйти из Церкви, и какую роль в этом может сыграть пение.
______________________________________
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера». В этой студии Константин Мацан…
К. Мацан
— Доброго светлого вечера! И Алла Митрофанова.
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер! И поскольку в эфир мы выходим 1-го июня — какие варианты могли быть с нашей основной темой сегодняшнего разговора? Конечно же никаких. Про детей мы хотим поговорить. И судьбами наших детей мы, естественно, все озабочены — думаем о том, как бы им лучше жилось в этом мире. И что бы нам такого сделать для них, чтобы они смогли самостоятельно как-то и стоять на ногах, и вообще радость приносить себе и окружающим. В связи с нашим сегодняшним разговором мне тут вспомнился фильм «Хористы», который где-то в двухтысячные годы, по-моему, вышел на экраны, потом как-то довольно популярен он был — где речь идет об интернате для детей, для сложных подростков, куда приходит какой-то очень талантливый учитель музыки. И внезапно эти дети из сложных подростков превращаются в настоящий хор, который поет такие лиричные, мелодичные песни. И как ни странно, это даже не самое главное. Самое главное то, что благодаря этой музыке дети начинают меняться. То есть педагог по музыке каким-то образом повлиял на них так, что дети стали чуть-чуть другими. И в дальнейшем это очень хорошо сказалось на их судьбе. В связи с этим мы решили сегодня в День защиты детей поговорить именно в этом направлении. И пригласили к разговору Нину Лебедеву, директора Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы. Здравствуйте, Нина Дмитриевна!
Н. Лебедева
— Добрый вечер!
А. Митрофанова
— Варвару Волкову, преподавателя Школы духовного пения. Здравствуйте, Варя!
В. Волкова
— Добрый вечер!
А. Митрофанова
— Мне бы хотелось, чтобы мы наш сегодняшний разговор все-таки начали с того, насколько это полезно для детей — музыкой заниматься? В советское время вопросов таких ни у кого не возникало. В обязательном порядке большинство детей отдавали в музыкальные школы, дети там мучились за инструментами, или мучились в хоре. В итоге потом кто-то вырастал в музыкантов, кто-то не вырастал. Кто-то вспоминает с ужасом это время, кто-то с благодарностью. Как сделать так, чтобы детям музыка и пение приносили радость, и чтобы это действительно было для них какой-то ступенькой, что ли, в их дальнейшей жизни. Нина Дмитриевна!
Н. Лебедева
— Начнем с того, что давайте не будем таких резких и печальных слов говорить о прошедшем времени, о советском времени. У нас была очень серьезная русская школа, которая хотя и была с прерванной традицией, конечно, в связи с нашими всякими печальными обстоятельствами историческими. Однако, те педагоги, которые учили детей, которые еще были живы и были силы учить детей, они продолжали эту традицию. И сказать, что всё музыкальное обучение, которое было тогда еще в России — ну, не в России, в Советском Союзе — было плохо поставлено, это не так. Так, как звучали хоры примерно до 50-х примерно годов — наши хоры, детские хоры — они являются для нас образцом и сейчас. Вот потом стало хуже, когда стали уходить те педагоги, которые несли с собой этот свет русской культуры еще из тех времен. Поэтому то, что мы пытаемся делать вот сейчас, после того, как была прервана традиция, начиная примерно с 70-х, с середины 60-х годов — пытаемся возродить то, что было прервано и то, что достаточно хорошо звучало в 50-х годах. Вообще, я вам скажу, что хоровое пение, как такой фактор, как явление музыкальной культуры, оно интересно тем, что оно доступно каждому. Это очень органично — петь. Потому что ты сам являешься инструментом, сам поешь, ты сам становишься музыкой. И…
А. Митрофанова
— А вот вы говорите — доступно каждому. Я вот опять же сразу вспоминаю опять тот же фильм «Хористы», где действительно каждый практически ребенок, кроме одного, смог стать участником этого хора. И хочется понять, насколько это в реальной жизни возможно. Не на экране, а в жизни. И второй вопрос — а что делать, если слуха нет?
Н. Лебедева
— Это вот заблуждение, общее заблуждение — слуха нет. Что значит — слуха нет? Вы же слышите? Что значит — голоса нет? Вы же говорите! И поэтому принципом нашей, например, школы — Школы духовного пения — является такой: мы берем всех детей, мы не отбираем детей. Потому что немножко смещены акценты — не как в Центральной музыкальной школе, когда установка есть на то, чтобы сделать ребенка профессионалом. А у нас немножко смещены акценты — мы делаем, чтобы ребенок стал музыкантом в широком смысле, чтобы он был музыкантом по жизни. Поэтому мы берем детей со слухом, которых не берут другие музыкальные школы, любых детей — мы берем всех. И вступительный экзамен имеет чисто номинальный характер — мы просто знакомимся с ребенком, начинаем видеть его проблемы и потом, во время обучения, их решаем. Уже не раз у нас приходили дети, которые не имели, как вы говорите, ни слуха, ни голоса. Окончив нашу школу, они сейчас работают на клиросах Москвы и прекрасно поют. Просто у каждого ребенка свой путь…
А. Митрофанова
— А что вы с ними делаете? (Смеется.) Как это получается?
В. Волкова
— Лучше этого не знать. (Смеются.)
К. Мацан
— Сказала матушка Варвара.
Н. Лебедева
— Просто у каждого свой путь. У некоторых талант, слух и голос лежат на поверхности — он ясен и виден всем. А к некоторым нужно просто немножко по-другому подойти и немножко терпения — и у ребенка, и у педагога, и у родителей. И всё получится.
К. Мацан
— А что такое — быть музыкантом по жизни? Вы сказали, что…
Н. Лебедева
— Это значит петь. А вы знаете, что в те же глубокие советские времена за столом пели. Вот я не знаю, вы уже, наверное, не то поколение, а я прекрасно помню…
К. Мацан
— Я помню своих бабушек и дедушек с аккордеоном.
Н. Лебедева
— Вот правильно — бабушки и дедушки, да, с аккордеоном. За столом собиралась семья, и пели. И что удивительно, пели многоголосье. То есть дети с самого детства садились вместе с родителями и могли построить второй голос в русской народной песне или хотя бы в популярных таких городских песнях.
А. Митрофанова
— Это то, чем нас сейчас так грузинские застолья удивляют.
Н. Лебедева
— Да, это то, что сохранилось в грузинских застольях до сих пор, слава Богу. А у нас это исчезло. Не правда ли, мы сейчас садимся за стол, и начинаем мучительно, когда нам уже хорошо становится, мучительно смотреть друг на друга…
К. Мацан
— Вот смотрите, возникает такой вопрос. Это, конечно, прекрасно, я ни в коем случае не подвергаю сомнению, насколько это чудесно, когда собирается семья и поет, и легко простраивает второй голос. Но, наверное, родитель может задаться вопросом — мне нужно ребенку дать то, то и то, и то. Столько репетиторов — иностранные языки, спорт. И, наверное, на этом фоне умение петь — даже вот так за столом, допустим — это как кажется, на первый взгляд, возможно, не самое необходимое. То, без чего, в принципе, ребенок может прожить. А почему это все-таки важно, по-вашему?
Н. Лебедева
— Я не могу вот с вами согласиться. Не могу с вами согласиться, что это не важно.
К. Мацан
— Хорошо, расскажите тогда.
Н. Лебедева
— Потому что человек поет, когда ему грустно. Человек поет, когда ему весело. Испокон веку на Руси пели. Хоровое пение, между прочим, это не только выражение своих эмоций, своей печали и своей радости. Это еще и соборность. Хоровое пение — это вот та соборность, которая существовала у нас на Руси. И когда люди поют хором, вот этот момент соборности, он присутствует.
А. Митрофанова
— Что значит соборность? Что вы вкладываете в это слово?
Н. Лебедева
— Это значит все вместе об одном. Все вместе об одном, и во время песни переживается какой-то момент, и все вместе, соборно, мы вместе этот момент переживаем. Преодолеваем.
А. Митрофанова
— Но у нас же сейчас век индивидуализма, как принято говорить. И вы предлагаете обучать детей соборному пению — это как-то мимо тренда получается.
Н. Лебедева
— Ну что ж делать-то? А Православная Церковь она всегда как-то мимо тренда — вы не замечали? Особенно для современного мира это очень характерно. Мы все время как белые вороны, мы не вписываемся.
А. Митрофанова
— Я согласна с вами.
Н. Лебедева
— Наши дети очень отличаются, кстати, от детей — мы много раз замечали, что наши дети они не такие, как все. И мы, как маленький такой остров. И наши дети говорили, что «нам плохо в школе». Ну, бывают, конечно, удачные школы. Но в принципе в общеобразователь
А. Митрофанова
— Это такой очень тонкий момент, я бы сказала, и интересный. На нем бы хотелось подробнее остановиться. А какая связь между тем, что ребенок ходит в школу духовного пения и степенью его воцерковленности
Н. Лебедева
— Я уже говорила, что Школа духовного пения возникла, одна из ее целей не учить ребенка музыке, не учить его нотной грамоте, а то, чтобы ребенок остался в храме. И это стоит во главе угла. Самый действенный, на наш взгляд, путь воцерковления ребенка — это принятие непосредственног
А. Митрофанова
— Давайте сейчас послушаем одну из композиций музыкальных, которую вы нам к сегодняшнему дню подготовили и принесли на дисках. Спасибо вам за это большое. «Пречистому образу» — правильно? Варя, прокомментируйте
В. Волкова
— «Пречистому образу» мы сейчас послушаем в записи. Это песнопение, которое написал достаточно известный церковный композитор последнего столетия, диакон Сергий Трубачев. Основа его творчества вообще заключалась в том, основная идея, которую он нес через свое творчество — в том, чтобы взять этот знаменный распев, который древний, который одноголосный, который очень мощный, и преломить через призму современной музыки, его как-то донести до современного слушателя. Я считаю, что у него самые замечательные обработки знаменного распева. И вот мы сейчас послушаем тропарь, как исполняет его детский хор. Надеюсь, что он вам понравится. И заодно послушаем, постараемся услышать этот знаменный распев, вот эту седую старину, которую он преломил современными музыкальными средствами.
(Звучит музыка.)
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Нина Лебедева — директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы сегодня в нашей студии. И мы говорим о том, как внезапно дети начинают петь. Даже те дети, от которых, может быть, родители этого и не ожидали. Во всяком случае, та красота, которую мы сейчас слышали, я слышу это и понимаю — Нина Дмитриевна, вот вы сказали, что вы принимаете всех, кто к вам приходит, любых детей, всех берете. У всех есть слух, у всех есть голос. И я понимаю, что за тем, что мы сейчас слышали, конечно, наверное, стоит колоссальная работа. И спасибо вам большое за то, что вы эту красоту создаете. Это очень здо́рово! Но мне хотелось сейчас вернуться к разговору о том, что дети заходят в храм, получается, не с улицы, а изнутри. Через какую-то другую дверь — через хоровое пение. Варя, вы могли поделиться, может быть, своими размышлениями — у вас сколько детей, кстати? Напомните.
В. Волкова
— У меня пятеро. Пока.
А. Митрофанова
— Пока пятеро. А вы, как мама и как преподаватель, наверное, тоже проходите определенным в этом смысле путем поиска. Получается, что дети, которые ходят в школу духовного пения, они, действительно, с другой стороны с церковной жизнью знакомятся и начинают воспринимать ее, как что-то свое. Не как что-то, где им нужно следовать за родителями, не понимая, что происходит, а как какую-то внутреннюю работу, что ли, к которой они имеют прямое отношение?
В. Волкова
— Да, конечно. Почему это происходит, надо понять. Вот интересно — чем отличается наша школа от другой музыкальной школы. Все мы, может быть, и ведущие, были в музыкальных школах.
К. Мацан
— Конечно.
В. Волкова
— И все проходили, наверное, этап, когда классе в 3-м все начинали рыдать, бросать школу. Очень многие ведь бросают музыкальную школу, потому что понятно, что человеку… Вот вы знаете, я всегда своим детям — у меня много было опытов работы с детьми, — всегда своим детям привожу пример. Особенно, вот у меня в последнее время есть хор мальчиков, конечно, с ними очень сложно работать. Я имею в виду — очень здо́рово, но сложнее, чем с девочками, потому что мальчики они, конечно, хулиганы, и я считаю, что это правильно…
А. Митрофанова
— Это энергетика другая.
В. Волкова
— Энергетика другая, конечно…
А. Митрофанова
— Мужская.
В. Волкова
— Главное, первое, что им нужно объяснить — зачем им нужно петь. Потому что первая установка, что пение — это не мужская работа. Настоящий мужчина не поет. Ну, вот мы…
К. Мацан
— Я бы поспорил.
В. Волкова
— Да, это ошибочное мнение. Как я его пытаюсь убрать? Я говорю — «Хорошо, но ведь можно, например, вас научить математике, русскому языку и всему. Вот вы вырастете, вы можете читать, писать и считать — вы больше ничего не умеете делать. Вы не сможете слушать музыку, вы не сможете слышать музыку. Вот вы подумайте, вы все знаете Александра Сергеевича Пушкина, он учился в лицее. Как вы думаете, он хотел танцевать? Сами подумайте. Понятно, что надо. Но он же мальчик был, хулиган». Они говорят — наверное, нет. Я говорю: «Вы знаете, но все же он этому научился. Как вы думаете, он хотел по-французски говорить? Вот если бы его спросили: «А ты хочешь? Или ты хочешь побегать, или давай мы сейчас пойдем куда-нибудь, поедем лучше». Ну, конечно, он выбрал бы второе. Но он все же сделал. И мы знаем его, как целую личность, которая многогранна. Так вот вы должны быть многогранными личностями, а не просто однобокими, только нацеленными на то, чтобы как-то держаться в обществе, читать-писать, считать и выполнять какие-то сухие очень функции. Вы должны слышать, у вас есть душа. И вот эта душа не будет жива, она не будет расти, если только вы будете подкармливать ее чем-то сухим. А ведь наука, она, вообще, достаточно суха. И чтобы в ней, даже в этой науке, что-то увидеть красивое, нужно уметь это видеть. А чтобы научиться видеть красиво, нам нужно этому учиться. Сложно. Нам нужно это слышать, чтобы красиво видеть, какая красивая природа у нас — нам надо научиться слышать природу и видеть природу. Через что? Через музыку, потому что в природе музыка звучит везде. Чтобы слышать, как красиво поют, чтобы услышать опять же, как грузины красиво поют, великолепно. Почему?»
А. Митрофанова
— Кстати, именно мужские голоса там в основном.
В. Волкова
— Мужские. Почему? Надо эти созвучия уметь слышать. Вообще, умение слышать, оно тоже воспитывается. Не все умеют замереть и услышать что-то такое вот через эту красоту. Мы детей заставляем вдуматься, учим их слышать и видеть то, что вокруг них творится — это в широком смысле слова. В узком смысле слова — мы их, конечно, заставляем работать. Достаточно, может быть, тяжелая работа. Но вы знаете, через эту работу человек, ребенок, он проникает в самые-самые потайные уголки —ну, так нельзя сказать, но все равно, — православного богослужения. Самые какие-то вещи, которые вроде… Как если бы он просто ходил в храм, он этого бы не узнал. Или бы узнал, но через какое-то большое продолжительное количество времени. То есть ему самому надо было бы приложить свои собственные какие-то усилия. У нас ребенок учится не только интонировать, то есть пропевать ноты — мы учим нотной грамоте. Как? Не просто как в музыкальной школе — мы ставим ноты, они учатся. А мы берем образцы тех песнопений, которые поются в храме. И ребенок уже, он спел на уроке сольфеджио, простучал, продирижировал, это выучил наизусть, сдал. И вдруг он приходит на церковный обиход или на хор, на хор приходит, а он уже знает эту мелодию. А эта мелодия была заложена в этом уроке сольфеджио, а она оказалась каким-то Пасхальным тропарем, например. Чтобы это понятно было. У нас еще есть совершенно замечательный предмет — церковный обиход. Что это такое? Мы разбираем — ведь мы знаем, что наша система, музыкальная система Русской Православной Церкви, и не только русской, вообще Православной Церкви, она построена на восьмигласии — осмогласии, если правильно говорить. То есть есть восемь попевок, которые каждую неделю меняются, называются они гласами. И мы всё на эту мелодию поем, прямо берем текст и поем на эту мелодию. На чем основана система осмогласия? Это древнейшая система, на самом деле, еще древней, не разделенной Церкви. И мы учим детей ей, мы учим ей на уроках сольфеджио, одновременно на уроках церковного обихода, то есть объясняя, выучивая наизусть, и одновременно на уроках хора. Понимаете, всё получается вместе. Еще есть такой предмет как литургика — это наука о богослужении, то есть дети понимают, что сейчас происходит в храме. Почему так, почему в зависимости от времен года, от праздников, от каких-то… от периода попразднства или предпразднства, что-то такое происходит, что-то меняется — почему это происходит, почему это важно? Почему сейчас священник кадит— нужно петь медленнее, почему то-то и то-то происходит. Когда человек это понимает, когда человек это знает всё от и до, вот всё, как бы больше знать и нечего — мы объясняем тексты с точки зрения их смысла. Потому что, вы знаете, очень часто мы годами ходим в церковь, но мы не понимаем какие-то вещи. Вот поет хор на литургии, на утреннем богослужении…
А. Митрофанова
— Да-да, эти классические примеры, что…
В. Волкова
— «Яко кадило пред Тобою…» — да-да, «попечение…» (смеются). Люди годами это слушают и не могут… Как бы так оно и есть, но это неправильно. Дети должны каждое слово понимать — только так. Понимаете, ведь всё богослужение, оно построено ведь очень, на самом деле, понятным образом и совершенно гениально выстроенной цепочкой — всё одно за другим следует очень логично. Нужно только понять эту логику. Мы не должны быть сторонними слушателями и просто наблюдателями. «Так надо», — почему? Кто? Что? Мы объясняем, почему...
К. Мацан
— Смотрите, как раз — вы заговорили о том, что детям интересно. Мне кажется, это очень важный вопрос о мотивации детей. Есть мотивация родителей, которые приводят ребенка в школу музыкальную или в хор. Наверное, это мотивация такого общего культурного развития, как минимум, для начала. Я, как человек, который в детстве много пел в разных хорах, в том числе в детском хоре Большого театра, и вспоминаю эти годы как самые счастливые в своей жизни. Я помню, что…
А. Митрофанова
— Даже так!
В. Волкова
— Ну, вот видите! А вы говорили, что дети мучились.
К. Мацан
— Меня, в отличие от многих моих сверстников, не надо было заставлять идти в музыкальную школу и на хор — я туда бежал, в отличие от обычной школы. И я помню, каких психологических усилий убеждения маме требовалось — меня привести в этот детский хор Большого театра. Но потом все проблемы сами отпали, я сам туда бежал. И я сейчас уже понимаю, почему — потому что этот драйв сцены, это главная сцена страны, это закулисье, это костюмы, это взрослые артисты поют рядом с тобой, этот зал, который тебе кажется всей вселенной. В то время, конечно, я так не рассуждал, но сейчас я понимаю, к чему я прикасался — и это было мотивацией детской. Потом была музыкальная школа, оркестр, много инструментов, и ты один из них — ты со своим саксофоном сидишь или стоишь. Это тоже поездки, гастроли, сцена — я понимал, что это какая-то у меня есть мотивация.
Н. Лебедева
— Какая у вас богатая музыкальная история.
К. Мацан
— Я сейчас закончу, простите.
В. Волкова
— Нет, почему же, интересно даже. (Смеются.)
К. Мацан
— А какую мотивацию вы видите в своих детях, которые приходят в церковный хор? То, что вы сейчас рассказываете, рисует картину ребенка, который очень стремится к богослужению, очень сознательно стремится к собственному воцерковлению и к духовному возрастанию. Наверняка не все дети такие. Или даже большинство так не думают.
В. Волкова
— Нет, они вообще не понимают об этом. Скорее, нет. Это наша задача. Я рассказала, как это происходит — помните, вы задали вопрос: «Что же вы там с ними делаете?». Вот это мы с ними там делаем, собственно. Комплекс вот такой вот. А на самом деле, во-первых, мотивация большая — петь в церковном хоре. Вы знаете, это очень здорово, потому что, во-первых, в церковных хорах поют взрослые. И чтобы ребенок пел в церковном хоре, ему хочется. Если ребенок… понятно, что к нам приводят в Школу духовного пения люди, которые как-то касаются Церкви. Они, может быть, не воцерковленные, они, может быть, воцерковляются… Вы знаете, у нас были случаи, вот Нина Дмитриевна расскажет, что у нас приходили дети, родители которых не воцерковленные — просто они услышали о музыкальной школе, им удобно, в центре Москвы находится. И они потом воцерковлялись, вся семья воцерковлялась. Почему? Потому что участие ребенка… Понимаете, ему интересно. Вот мы делаем всё честно, извините за тавтологию, мы делаем честно. Мы не подставляем взрослых или педагогов, когда поет детский хор. Если детский хор поет — младший, средний или старший — он поет честно, сам. Дети поют сами. То, что вы слышали на записи — там нет приглашенных каких-то певцов. К сожалению, у нас такое бывает. Нет, у нас такого нет. Поэтому, выйти — это волнение. Подготовиться. Вообще-то, публика, извините уже за такие слова — то есть прихожане, те, кто слушает их пение во время службы, их очень много. Они в костюмах стоят, им это, конечно, интересно, с одной стороны. С другой стороны, другая сторона всего этого — это и… У нас очень весело просто. Вы знаете, мы это всё делаем очень весело. (Смеются.)
К. Мацан
— Вот это очень важно. В церковном хоре — весело.
А. Митрофанова
— Это оксюморон, кажется со стороны.
В. Волкова
— Мне кажется, весело. Вы знаете, я читала как-то, что Сергий Радонежский на клиросе, когда были учредительные службы, он иногда шутил. Вот я читала что-то, может быть это очень апокрифично, но мысль в том, что нельзя воспринимать церковную жизнь внутреннюю или жизнь клироса внутри, как нечто совершенно такое, что человек не может ни повернуться, ни встать, ни улыбнуться. Это всё живо. Если бы это было так, это было бы мёртво. Это не так! Люди живые ходят, и жизнь в Церкви бьет ключом. И дети тому доказательство. Вы знаете, мы делаем всё весело. Вот Нина Дмитриевна не даст соврать, у нас проходят очень веселые праздники.
А. Митрофанова
— К праздникам мы вернемся чуть позже. А сейчас я предлагаю нашим слушателям напомнить, как это звучит. Варя, вы сказали сейчас, что в этих записях нет ни одного подставного лица, что это всё поют ваши дети, ваши ученики. Предлагаю сейчас следующую композицию послушать. «Ах, ты степь широкая», по-моему, у нас с вами по плану была, как мы обсуждали перед эфиром. Расскажите, пожалуйста, об этой песне — русская народная, я так понимаю, об этой самой, всем известной, речь идет.
В. Волкова
— Да, это достаточно известная песня — «Ах, ты степь широкая», она такая медленная, она красивая. Она, в общем-то, о России. И вот интересно, что когда мы ее поем, когда мы ее репетируем, я всегда детям говорю, что мы живем в такой стране, что надо петь медленно учиться.
А. Митрофанова
— Почему?
В. Волкова
— Потому что ведь степь, леса — они огромны. У нас луга, поля — они огромны. И вот эта огромность… Знаете, петь быстро легко. Если вы сейчас возьмете и… Спеть быстрее легче.
А. Митрофанова
— Костя согласно кивает. Видимо, пробовал и то, и другое.
Н. Лебедева
— Как профессионал.
В. Волкова
— А петь медленно тяжело. Это такой, знаете, высший класс.
К. Мацан
— Это требует умения. Спеть быстро можно не умея. Плохо, но можно.
В. Волкова
— И даже требует не столько умения, а вот самого настроя.
Н. Лебедева
— Внутренней подготовленности
В. Волкова
— Внутренней подготовки. Внутренней выдержки, темпа, понятия, о чем ты поешь. И вот я хочу сказать, что эта песня, наверное, у меня ассоциируется — и я своим детям говорю — ассоциируется с Россией, с ее безграничностью, бескрайностью.
А. Митрофанова
— «Ах, ты степь широкая». Исполняет Школа духовного пения Татианинского храма при МГУ.
(Звучит музыка.)
А. Митрофанова
— Нина Лебедева —директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера». 1-го июня мы говорим сегодня о том, как музыка может повлиять на ребенка. И что со стороны родителей в том числе, какие шаги нужно предпринимать для того, чтобы ребенок научился правильно относиться к этой тонкой материи, и раскрыть себя, что ли, в этом смысле. Константин Мацан, Алла Митрофанова — мы вернемся в студию буквально через минуту.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Здравствуйте, дорогие друзья, еще раз. В студии Константин Мацан и моя коллега Алла Митрофанова. Сегодня, в День защиты детей, мы говорим о детях, об их воспитании, о пении детском, о хоровом пении детском. У нас в гостях Нина Дмитриевна Лебедева — директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы при МГУ, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы. Мы продолжаем наш разговор.
А. Митрофанова
— Нина Дмитриевна, очень хотелось бы вернуться к этому моменту по поводу проживания детьми пения, присутствия их в храме, и того, как меняется отношение к происходящему там, в этом месте. Надо сказать, что не каждому взрослому понятно, что в храме происходит. Но вот так получается, что дети через духовное пение, через вашу Школу начинают понимать, и каким-то образом себя соотносить с происходящим, воспринимать это как свое личное дело. Вы могли бы рассказать о том, как это происходит? Что это такое? Вот Костя рассказывал про его сопереживание происходящему в Большом театре, когда он там в хоре пел.
Н. Лебедева
— Да, Костя говорил о мотивации — почему ему так охота было бежать в этот хор Большого театра. И почему же нашим детям тоже хочется возвращаться и возвращаться в нашу школу. Уходов детей у нас практически нет. Потому что если ты прошел первый, полубессознатель
А. Митрофанова
— Отчасти ответ на мой вопрос, который я как раз хотела вам задать — почему они не уходят? То есть понятно, почему они приходят — родители привели. Но они же могут в любой момент уйти и пойти заниматься какими-нибудь прекрасными делами, по улицам гулять, а они у вас там в хоре…
К. Мацан
— Мне кажется, что если смотреть сегодняшними глазами на собственное детство — мне кажется, что для меня, как для ребенка, петь в храме на службе было бы бо́льшим волнением, чем даже петь на сцене Большого театра.
А. Митрофанова
— Почему?
Н. Лебедева
— Ну, к сожалению, тогда не было Школы духовного пения. Сейчас мы есть.
В. Волкова
— Нет, Константин может поступить в нашу Школу духовного пения.
Н. Лебедева
— У нас есть взрослое отделение, мы приглашаем вас.
В. Волкова
— У нас есть взрослое отделение. Всё открыто, двери открыты.
К. Мацан
— Спасибо. Ну, я пошел тогда. (Смеются.)
В. Волкова
— Давайте мы расскажем, если можно, потому что это интересный вопрос про…
А. Митрофанова
— Расскажите, конечно. То есть к вам взрослые могут придти?
Н. Лебедева
— Это правда, да.
В. Волкова
— У нас есть ступень для таких вот людей, как Константин.
К. Мацан
— А от скольких до скольких лет эта старшая ступень?
Н. Лебедева
— Сейчас я расскажу. Поскольку мы Школа при домовом храме — мы домовый храм Московского государственного университета, — то, естественно, мы не могли забыть о наших замечательных студентах, которые еще пока не скажем, чтобы толпой приходили к нам в храм. По большей части профессора́ у нас.
А. Митрофанова
— Что правда.
Н. Лебедева
— Что правда, да.
А. Митрофанова
— Их много.
Н. Лебедева
— И поэтому вот мы решили, что тот же путь, который проходят наши дети, вполне возможно проходить и молодому человеку, ищущему. И опять-таки, как средство мы предлагали обучение музыке и приобретение профессии «певец церковного клироса». У нас есть взрослое отделение для юношей и девушек, и для людей, которые постарше, но молоды душой, где мы учим 3 года. Причем принимаем взрослых без музыкального образования и с музыкальным — спасибо, если есть.
А. Митрофанова
— Но со слухом и голосом? У меня всё один и тот же вопрос, который меня волнует.
Н. Лебедева
— Мы договорились уже, что…(Смеются.)
В. Волкова
— Мы вас примем.
К. Мацан
— Алла прекрасно поет.
А. Митрофанова
— Костя…
Н. Лебедева
— Мы договорились с вами, что слух и голос есть у каждого. Даже у взрослого человека…
В. Волкова
— Это по умолчанию.
К. Мацан
— Даже у взрослого есть слух.
А. Митрофанова
— Даже у взрослого.
Н. Лебедева
— В том смысле, что даже со взрослым можно что-то такое сделать. Мы там учим 3 года, и у нас уже есть богатый опыт, уже более 15-ти лет, когда молодые девушки и юноши, проучившись у нас 3 года, некоторые чуть больше, потому что некоторым нужно чуть дольше, приобретают профессию, дополнительно к своей основной профессии — профессию «певец церковного клироса». Певческая такая у нас есть профессия. И поют сейчас на клиросах Москвы, Подмосковья, некоторые даже дерзают регентовать, чему мы не учим, потому что это очень долгий серьезный процесс. Но обстоятельства в жизни и в храме бывают разные. Так что приходите, пожалуйста.
В. Волкова
— Занятия проходят вечерами, поэтому…
Н. Лебедева
— Да, вечерами для взрослых, не в 9 утра.
А. Митрофанова
— Но для этого обязательно надо быть студентом МГУ или преподавателем МГУ? Или это для всех уже?
Н. Лебедева
— Нет, почему — «для всех всегда открыта в школе дверь» (поет). (Смеются.)
К. Мацан
— Я вот, знаете, о чем хотел спросить — мне однажды довелось общаться с одним из преподавателей Большого детского хора Попова. Она очень вдохновенно рассказывала о детях, и я тогда ей вопрос не успел задать, как-то он мне в голову тогда не пришел. Но потом я понял, что он меня мучил. В хорошем смысле слова мучил. Вот есть профессиональный хормейстер, музыкант, есть возможность работать со взрослыми хорами, в том же Большом театре, в Театре оперетты, в Музыкальном театре. Работать с, казалось бы, более серьезным перспективным репертуаром. Но человек выбирает для себя работу именно с детьми. Вот чем в этом смысле детский хор так уникален по сравнению со взрослым? Что он дает такого, какие творческие возможности он открывает, чтобы так им заинтересоваться
В. Волкова
— Дети — это совершенно уникальное сообщество, детский хор. Потому что, знаете, я скажу, что с детьми работать тяжелее. Намного тяжелее, чем со взрослыми. Потому что взрослые общаются уже на таком понятном уровне — то есть ты ему говоришь, они делают, говоришь — делают. Не будут из бумажек пуляться чем-нибудь. Или опаздывать, кричать друг на друга, кататься… То есть это какие-то процессы, они у взрослых проходят легче, с одной стороны. С другой стороны — дети это совершенно уникальное такое сообщество, которое имеет такие эмоции, которое настолько чисто и настолько оно не закрыто, не замутнено вот всем наносным, что имеют взрослые, что они отдают столько тебе обратно, что ты — не то что сам молодеешь, а ты становишься почти как они. Они так смеются заразительно, что и ты тоже становишься таким же. Они так радуются, что ты не можешь по-другому реагировать. Иначе ты не сможешь с детьми работать. Они тебя заставляют, ты не сможешь быть, условно говоря, букой-букой таким, и работать с детьми, чтоб тебя любили. Даже дело не в любви, а дело в том, чтобы… Вот вы спросили про детей, они — это нечто другое. Взрослый это другое, а дети это другое — это сложнее, но это, наверное, радостнее.
К. Мацан
— Такое Евангельское — «будьте как дети», на практике наблюдаемое.
В. Волкова
— На практике, да.
А. Митрофанова
— Как это сделать? Секрет раскрыт.
К. Мацан
— Давайте теперь послушаем. Теперь послушаем, каково это думать о том, чтобы быть как ребенок, работая с детскими голосами.
А. Митрофанова
— «День прешед» — так называется композиция наша очередная музыкальная, которую мы сейчас с вами можем прослушать. Варя, расскажите о ней, пожалуйста.
В. Волкова
— «День прешед» — это тропари Великого повечерия. Это будет соловецкий распев, мы услышим соловецкий распев в обработке архимандрита Матфея (Мормыля). Это песнопение, которое поется Великим постом. Мы его взяли, и сейчас хотим, чтобы его все послушали. Потому что, наверное, во-первых, удивительные слова, удивительный смысл этих слов. И такой распев, соловецкий, он очень интересный сам по себе, он дает возможность услышать каждое слово. Потому что это двухголосие кое-где появляющееся, а вообще в основном одноголосие, он позволит сейчас каждому слушателю проникнуть в эти слова.
(Звучит музыка.)
А. Митрофанова
— Нина Лебедева — директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы — сегодня в нашей студии «Светлого вечера». Мы продолжаем здесь разговор о детском пении. Вы знаете, я честно должна вам сказать — то, что мы сейчас слышали, это настолько красиво! Но ведь это же такая взрослая музыка. Удивительно то, что дети это поют, и, насколько я понимаю из предыдущей части нашего с вами разговора, они понимают, о чем они поют. Они как-то по-своему это проживают. Нина Дмитриевна, поделитесь, пожалуйста, своими размышлениями, что ли, на тему того, а как с детьми говорить о таких вещах, чтобы они понимали, что происходит. Ведь это же сложная, правда, сложная музыка, это сложная молитва.
Н. Лебедева
— Вы знаете, мы напрямую с ними не говорим: «Ребята, а вот сейчас сложный текст пошел. Ребята, это вот сложная молитва, давайте будем серьезными». На самом деле — и вот сейчас мои слова относятся к родителям, которые приводят детей в храм, а потом не понимают, почему они в 15-14 лет оттуда уходят — вроде они и ходили в церковную школу. Я ничего не хочу плохого сказать про воскресные школы, которые существуют. И слава Богу, что они существуют, и там подвижники работают.
В. Волкова
— Но проблема есть.
Н. Лебедева
— Есть проблема, что в 13-14 лет, 12 — мальчики быстрее, девочки чуть позже по послушанию — уходят, уходят из воскресных школ. И как правило уходят… Ну, не как правило, а часто уходят и из храма — когда становятся достаточно самостоятельными
В. Волкова
— На всю жизнь.
Н. Лебедева
— Это очень важно. Это касается нашей Школы духовного пения, где мы ставим во главу угла цель воцерковления, а средство — это профессиональное обучение ребенка музыке. Это касается, например, если уж говорить о каком-то важном деле, например... Очень серьезный подход — например, я знаю храмы прекрасные, где занимаются поисковой работой с детьми, какими-то геологическими разысканиями, военными какими-то. Если нашелся взрослый в храме, который занимается с ребенком серьезным делом, которое длится из года в год — это залог того, что ваш ребенок останется в храме, при храме, при школе при этом храме, и не уйдет никуда, останется там, в этой школе. Вот серьезность и ответственность взрослого по отношению к ребенку, она залог того, что ребенок останется с вами.
А. Митрофанова
— Это то, что на языке психологии называется «значимый взрослый», который появляется в жизни ребенка в тот момент, когда он в переходном возрасте…
В. Волкова
— Либо же, когда родители начинают относиться…
Н. Лебедева
— Либо значимое дело, когда уже…
А. Митрофанова
— Либо так. Варя…
В. Волкова
— А вы знаете, я хочу сказать, что в отличие от обычной музыкальной школы, ребенок по выходе от нас, на протяжении практически с 6-7 лет, он начинает с 6-7 лет получать профессию. Да, он может быть… я не знаю кем — нефтедобытчиком, шахтером, кем хотите, шофером. Но он будет уже, это никуда не денется, это не забудется никогда, до его самой смерти. Ну что делать, давайте говорить честно. Не забудется то, что он знает. Он будет певцом клироса, он будет профессиональным певцом клироса. С одной стороны — это профессия. И это очень важно, на самом деле, понимать — что приводя ребенка к нам в Школу, вы на выходе получаете квалифицированно
А. Митрофанова
— Варвара Волкова — мама пятерых детей и преподаватель Школы духовного пения знает, о чем говорит.
К. Мацан
— У нас еще немного времени остается до окончания беседы, и я бы хотел к такому практическому вопросу обратиться. Вот если по итогам нашей программы родители заинтересуются тем, чтобы ребенка привести…
А. Митрофанова
— Да, кстати говоря.
К. Мацан
— … к вам в Школу духовного пения. К какой еженедельной загрузке готовиться, каково расписание для детей?
Н. Лебедева
— У нас уже устоялось, как-то исторически сложилось, что у нас рабочие дни это понедельник и четверг, как и в музыкальной школе — это вторая половина дня. Для маленьких начинается с половины третьего, для старших, естественно, снижается — кто с полчетвертого, кто из пятого класса — с полпятого, потому что они должны отучиться в своих обычных школах. Для взрослых — начиная с половины седьмого. Понедельник, четверг — основные дни. Что касается маленьких детей, у них еще индивидуальные занятия фортепиано, они не всегда попадают в эти дни, надо будет приехать в третий раз. Ну, и какие-то внезапные репетиции к концертам и к службам. Но это уже по воскресеньям, после службы собираемся мы. Что касается взрослых, то это еще индивидуальные занятия вокалом отдельно, отдельно занятия еще и инструментом, конечно — пианино. У них там побольше загруженности, у них до четырех дней, четыре вечера обычно занято. У детей три дня занято.
А. Митрофанова
— А если кого-то заинтересовала Школа духовного пения, как обратиться? Придти в Татианинский храм…
Н. Лебедева
— Да.
А. Митрофанова
— … На Большую Никитскую, дом 1, постучаться и сказать: «А можно к вам в Школу?».
В. Волкова
— Можно и так.
Н. Лебедева
— Можно зайти на сайт нашего храма — можно и так. Там висит уже объявление о том, что в Школу духовного пения открыт новый прием в первые классы, и в средние классы — детей, которые имеют уже музыкальное образование.
А. Митрофанова
— Но на каникулах сейчас не будет занятий? Или будут?
Н. Лебедева
— Мы заканчиваем 30-го, у нас выпускной вечер. И встретимся снова, начиная с Новолетия, в сентябре, 14 сентября. Но прием идет всё лето. Можно позвонить по телефону, можно его озвучить: 8-985-138-58-01. Если вы вдруг не успели, меня зовут Нина Дмитриевна, если вы не успели записать телефон…
К. Мацан
— Можно еще раз повторить.
Н. Лебедева
— Можно еще раз повторить: 8-985-138-58-01. Заходите на сайт нашего храма, приезжайте просто в храм, спрашивайте о Школе. Везде в храме висят наши телефоны, наши координаты, мы всегда свяжемся с вами и с удовольствием с вами встретимся.
К. Мацан
— Какой минимальный возраст ребенка?
Н. Лебедева
— В семь лет мы принимаем сейчас в 1-й класс. У нас был опыт четырех-пяти лет, пока это у нас не очень получается, поэтому давайте с семи лет, с семи лет все-таки, шесть-семь лет.
А. Митрофанова
— Костя, (неразб.).
К. Мацан
— Я подожду. (Смеются.)
А. Митрофанова
— Спасибо вам огромное за этот разговор. Мне бы хотелось, чтобы мы в конце вернулись снова к музыке и послушали еще одну композицию. Я напомню, что сегодня в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» у нас были Нина Лебедева — директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы. И в конце мы послушаем что-то, я так понимаю, совсем необычное. Прокомментируйте
В. Волкова
— Ну да, это будет необычное — это такой духовный стих, не совсем обычный. Почему? Вообще, эти духовные стихи такого типа, сейчас расскажу какого, были очень распространены. С помощью этих духовных стихов учились считать до десяти. Их есть очень много всяких вариантов…
А. Митрофанова
— То есть это считалки такие.
В. Волкова
— Да, это считалки.
А. Митрофанова
— «Вышел зайчик погулять…»
В. Волкова
— Ну, как ребенка учить считать? Один — Господь Бог, шесть Господних херувимов, семь Вселенских соборов…
А. Митрофанова
— Как интересно.
В. Волкова
— Да, вот мы сейчас это услышим.
К. Мацан
— Ничего себе!
В. Волкова
— Но интересность этой записи состоит в том, что в ней участвовал, нам помогал ее делать совершенно замечательный гитарист и певец Тимур Ведерников. Кстати, его дочка училась в нашей Школе духовного пения, закончила ее. И он помогал нам делать запись, поэтому партия гитары там совершенно потрясающая.
Н. Лебедева
— И аранжировка.
В. Волкова
— Да, и аранжировка тоже его. И от одного до десяти, от десяти к одному обратно гоняется текст туда-сюда. Ребенок запоминает понятия. Мы же говорим — одно Солнце, две руки, пять пальцев — собственно, то же самое. Но только вот с помощью понятных православному христианину, вообще христианину, каких-то таких, извините за тавтологию, понятий.
А. Митрофанова
— Еще раз спасибо большое нашим гостям. Нина Лебедева — директор Школы духовного пения при храме святой мученицы Татианы, и Варвара Волкова — преподаватель этой Школы были сегодня у нас в эфире. И мы завершаем наш сегодняшний разговор, еще раз напомню, замечательной музыкальной композицией в исполнении воспитанников Нины Дмитриевны и Вари. Константин Мацан, я, Алла Митрофанова, прощаемся с вами.
К. Мацан
— До свидания! До новых встреч на радио «Вера».
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Поделиться
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.
2 мая. Об особенностях богослужения дня
ПоделитьсяСегодня 2 мая. Великий четверг. Воспоминание Тайной вечери.
Об особенностях богослужения дня, — священник Константин Кокора.
2 мая. О духовном смысле чтения о Христовых страстях
Поделиться
Сегодня 2 мая. Великий четверг. Читаются 12 отрывков Евангелия о страстях Христовых.
О духовном смысле чтения, — игумен Лука Степанов.
