Поделиться
Чрезвычайное напряжение в течение всей жизни и сильные ушибы, полученные во время Куликовской битвы, надломили железное здоровье Димитрия Иоанновича и взывали смертельную болезнь. Вероятно грудную жабу.
19 мая, чувствуя приближение конца, Димитрий пожелал видеть свою княгиню, ожидавшую шестого сына, и своих славных сотрудников — Московских бояр. Сохраняя удивительную твердость духа, он долго говорил с женой и детьми. Приказывал им быть во всем послушным матери и действовать единодушно, любить отечество и его верных слуг.
Затем началось умилительное прощание со всеми. К умирающему по очереди подходили: княгиня Евдокия, сыновья и бояре. Он обнимал каждого подходящего, после чего, проговорив: «Бог мира да будет с вами», сложил руки на груди и преставился, имея всего 39 лет от роду.
Димитрия похоронили, по обычаю того времени, на другой день, в церкви архангела Михаила. На погребении присутствовал и святой Сергий Радонежский. Его вызвали за несколько дней до кончины великого князя. И он был один из скрепивших своею подписью его духовное завещание.
В этом духовном завещании мы встречаем, неслыханное прежде, распоряжение: Московский князь благословляет старшего своего сына Василия великим княжением Владимирским, которое зовет своею «отчиной». Донской уже не боится соперников для своего сына, ни из Твери, ни из Суздаля. Да и Татары перестали быть грозными к концу его жизни, когда Русская Земля несколько оправилась от потерь Куликовского боя и внезапного набега Тохтамыша.
Димитрий оставил после себя: одну икону, одну цепь, восемь поясов, бармы, шапку золотую, наплечники, два ковша золотых и еще три ценных предмета. Так страшно обеднел, даже в сравнении с дедом своим Иоанном Калитой, один из величайших Русских Государей и Европейских полководцев. Славный как своей всемирной по значению победой над Татарами, так и утверждением нового порядка наследования престола и владения Русской Землей.
Во время великого княжения Димитрия Иоанновича в Польше и на Литве произошли события чрезвычайной важности.
В 1370 году умер Польский король Казимир Великий. Королевой была признана четырнадцатилетняя Ядвига. Конечно, всеми делами при этом правило сильное Латинское духовенство и Польские вельможи.
Польские государственные люди были сильно озабочены, с одной стороны, возрастающим могуществом Литвы, а с другой — ростом могущества Немецкого Ордена в Пруссии. И вот, они решили соединить Литву с Польшей посредством брака Ядвиги с Ягайлом, которому в этом время было около 40 лет.
Однако, сильное препятствие было за Ядвигой. Латинские епископы и Польские вельможи настаивали, чтобы она расторгла свой брак с принцем Вильгельмом для пользы государства, но Ядвига, весьма благочестивая девица, оставалась верна своему мужу, которого последний раз видела, будучи семи лет от роду. Обладая очень большим воображением она постоянно о нем мечтала и наотрез отказалась расторгнуть с ним брак.
При этих обстоятельствах, в Краков, где пребывала Ядвига, неожиданно самолично прибыл ее юный муж, красивый и статный. Польские вельможи приняли все меры, чтобы не допустить его до Ядвиги. Но Ядвига нашла способ устраивать с ним свидания в одном старом монастыре, и между молодыми супругами вспыхнула страстная любовь. Вильгельм даже некоторое время скрывался в покоях своей красавицы жены.
Вскоре об этом узнали, и молодой принц был с позором изгнан из королевского замка, а страже был отдан приказ не выпускать королеву за его ворота.
Влюбленная Ядвига хотела во что бы то ни стало следовать за мужем. Когда она увидела запертыми перед собою ворота, то схватила топор и принялась сбивать тяжелые замки. Но руки ее были для этого слишком слабы, и она поневоле должна была покориться своей участи. Скоро Ядвига имела случай убедиться, что ее юный муж проявил мене доблести к защите своих супружеских прав, чем она от него ожидала. Это, конечно, страшно подействовало на нее.
Окруженная суровыми панами, покинутая собственною матерью, Ядвига долго продолжала отказываться от барка с Литовским князем. Она не могла забыть Вильгельма и смущалась мыслью о расторжении брака. Вместе с тем ее пугали и слухи о Ягайло, убившем недавно собственного дядю.
Но Латинское духовенство и папы постарались рассеять все ее сомнения.
Действуя на благочестие своей молодой королевы, они настойчиво указывали ей на великую услугу — обратить в христианство целый народ. И, наконец, утомленная борьбой, Ядвига уступила.
Брак состоялся в 1386 году. Ягайло и многие его бояре, перешли из православия в католичество. Вскоре после этого последовало и крещение Литвы.
В Вильну было созвано множество язычников. Литовцев ставили в ряды целыми полками. Священники кропили их святой водой и давали христианские имена. Ягайло ездил между полками, объяснял на Литовском языке Символ веры и дарил всем белые суконные кафтаны. Литовцы были очень довольны, так как до тех пор одевались только в шкуры и полотно.
Брак Ядвиги с Ягайлой был в высшей степени неблагоприятным для будущности всех Западных Русских областей. До него Литва была вполне Русским государством, с полным господством всех Русских над язычниками Литовцами. Теперь же, с переходом Ягайлы в католичество и соединением Литвы с Польшей, все должно было сильно измениться.
Анатолий Левитин. «Вечер в саянских Черёмушках»
Поделиться
— Андрей Борисович, вроде бы мы с вами недавно были в Кемеровском художественном музее, а здесь уже, смотрите, другое название.
— Да, с 2020 года это Музей изобразительных искусств Кузбасса. Всё течёт, Маргарита Константиновна, всё меняется в этом мире.
— Не хочется, чтобы менялось всё. Я огорчусь, если на прежнем месте не окажется картины, которая мне полюбилась в прошлый раз.
— О какой картине вы говорите?
— «Вечер в Саянских Черёмушках» Анатолия Левитина.
— Насколько я помню, она должна быть в следующем зале. Нужно пройти сюда.
— Да, вы не ошиблись! Вот оно, это великолепное полотно! Мне так нравится уютный дворик в сумерках. Вроде бы ничего особенного — скучные типовые пятиэтажки. Но они окружены горами, и оттого выглядят так романтично.
— Думаю, что жителям Саянских Черёмушек их дома не казались скучными. Ведь с ними была связана новая страница жизни — яркая, ни на что прежнее не похожая.
— Вы так полагаете?
— И вы со мной согласитесь, если вспомните историю освоения сибирских просторов во второй половине двадцатого века. Маленький посёлок в тайге появился благодаря строительству Саяно-Шушенской гидроэлектростанции на реке Енисей. Она стала питать энергией все промышленные предприятия, коих немало построили тогда в Сибири.
— Черёмушки находятся где-то возле ГЭС?
— Совсем рядом. Посёлок основали строители, которые возводили плотину на Енисее. Вслед за ними там поселились гидроэнергетики. Когда Анатолий Левитин писал свою картину, в Саянских Черёмушках жили и те, и другие. Это 1978 год — строительство ещё в разгаре, но станция уже вырабатывает электричество.
— Значит, перед нами на картине молодой развивающийся посёлок!
— С молодыми, перспективными жителями. Работать сюда приезжали со всех концов страны, как правило, по направлению из институтов.
— Интересно, вчерашние студенты были счастливы вдали от родных?
— Для счастья были все условия. Знания и молодой задор востребованы, красота вокруг неописуемая. А родными люди становились друг другу здесь, в Саянах. Вспыхивала любовь, появлялись новые семьи.
— Анатолий Левитин подчеркнул это в своей работе. Мы видим, как в дом входит свадебная процессия. А у соседнего подъезда молодые люди настраивают гитары, чтобы спеть для девушки.
— А основной акцент художник сделал на детской коляске, которая стоит на балконе четвёртого этажа. В ней мирно посапывает новый сибиряк — коренной житель Черёмушек. Его колыбель озарена светом. Луч падает от электрической лампы в комнате. Но при этом сияние настолько чистое, ясное, яркое, что кажется — неземное.
— Это свет любви, свет надежды на счастье. Анатолий Левитин так тонко передал настроение молодых покорителей Сибири, словно сам был одним из них.
— Художнику в 1978 году уже исполнилось пятьдесят шесть лет. Он прошёл Великую Отечественную и знал цену жизни. Наверное, поэтому Анатолий Левитин так остро сочувствует радостным перспективам, которые открылись для ребят и девчат в таёжном краю. Его картина «Вечер в Саянских Черёмушках» — словно отеческое благословение новому поколению.
Все выпуски программы: Краски России
Алексей Боголюбов «Заутреня в Кремле»
Поделиться— Как приятно посреди Сибири, в Красноярске, в художественном музее увидеть картину с видом родной Москвы! Прямо на сердце потеплело от работы Алексея Боголюбова «Заутреня в Кремле»!
— Точно! Как писал замечательный поэт девятнадцатого века Аполлон Майков: «Мы — москвичи! Что делать, милый друг! /Кинь нас судьба на север иль на юг, /У нас везде, со всей своею славой, /В душе Москва и Кремль золотоглавый».
— А тут Кремль ещё и в праздничном обличье. Ночь, на небе ярко светит луна. Но ещё ярче освещают кремлёвскую территорию свечи в руках людей, ее заполонивших. Слово река огоньков течёт между величественными храмами. Глаз не оторвать! Это ведь Пасха?
— Да, Воскресение Христово! Самое значимое в церковном календаре богослужение, всеми любимое. Оно даже в маленьком сельском храме производит незабываемое впечатление. А уж с какой торжественностью ночная пасхальная служба совершалась в Кремле до революции 1917 года!
— Глядя на картину Алексея Боголюбова, можно себе представить! Это какой год?
— 1850-й. Видишь, храмы украшены иллюминацией. А в правом верхнем углу картины можно разглядеть, что огонь в светильниках на стене трепещет от ветра. Значит, они газовые — и это примета времени. Электричество начали использовать для праздничного освещения на тридцать лет позже.
— Удивительно! Художник зафиксировал такие, казалось бы, незначительные подробности, как пляшущие огоньки в фонарях — а они стали историческими!
— Алексею Боголюбову было свойственно внимание к деталям. Он работал в основном как художник-маринист, писал сражения и прочие сцены морских походов.
— Был военным репортёром?
— Можно и так сказать. Фотографии ещё не существовало, и перед художником стояла задача донести до потомков верную информацию. Боголюбов осознавал эту ответственность. И его картина «Заутреня в Кремле», тоже историческое свидетельство.
— Свидетельство чего?
— Того, что называют соборностью. Успенский храм Кремля — сердце города. Пасхальное богослужение здесь совершал московский митрополит.
— И как мы видим по картине «Заутреня в Кремле», сотни верующих собирались, чтобы помолиться вместе с архипастырем.
— Да, со всех концов Москвы съезжались люди. Художник подчеркнул это, запечатлев волнующий момент богослужения — крестный ход. Верующие, совершая молитвенное шествие вокруг храма, плотно заполнили кремлёвскую Соборную площадь.
— Яблоку негде упасть! И что удивительно — лиц не видно, но собрание людей не выглядит безликой толпой.
— Крестоходцев озаряет тихое сияние свечей. Этот свет символизирует одухотворённость. Так художник Алексей Боголюбов на картине «Заутреня в Кремле» показал народное единство в православной вере. В Боге!
Картину Алексея Боголюбова «Заутреня в Кремле» можно увидеть в Красноярском художественном музее имени Василия Сурикова
Все выпуски программы: Краски России
Преподобный Иаков Эвбейский (Цаликис) и семья
Поделиться
Фото: Piqsels
По волнам Эгейского моря от берегов Турции в сторону греческого порта Пирей шло небольшое судно, переполненное людьми. Это были беженцы-греки, коренные жители Анатолии, которых турки вынудили бежать с родной земли. Шёл 1922 год. На деревянной скамье возле кормы молодая женщина кутала в одеяло двухлетнего сына. Мальчик плакал от холода и страха. Женщина гладила его по голове и приговаривала: «Ничего, Иаков, Господь нас не оставит». Такими были одни из первых детских воспоминаний преподобного старца Иакова (Цаликиса), архимандрита и настоятеля монастыря преподобного Давида на греческом острове Эвбея.
Будущий старец появился на свет в ноябре 1920 года, в небольшом прибрежном анатолийском селении Ливисия. Иаковом его нарекли в честь деда-монаха. Родители мальчика — греки Ставрос Цаликис и его супруга Феодора — были благочестивыми, верующими людьми. Жизнь их протекала тихо и мирно, пока не начались гонения турок на коренное греческое население. Оставаться на родине стало опасно. Цаликисы, как и тысячи их соотечественников, были вынуждены бежать. Тогда, в 1922-м году, в суматохе Феодора с сыном и её супруг оказались на разных судах. Феодора и двухлетний Иаков прибыли в Пирей. И два года прожили в пригороде, на территории одного из торговых складов, не имея возможности найти другую крышу над головой. Где оказался Ставрос, куда причалил его корабль — Феодора с сыном не знали. Они даже смирились с мыслью что он, возможно, погиб. Между тем, Ставрос тоже прибыл в Грецию. Он пытался разыскать жену и сына, но не смог обнаружить их следов. Но однажды Господь привёл его в ту местность, где нашли приют Феодора и Иаков. Ставрос работал строителем и получил там заказ. Они встретились случайно. Какая это была радость!
Воссоединившись после долгой разлуки, Цаликисы перебрались на остров Эвбея, в небольшое селение Фаракала. Чтобы обустроить жизнь семьи на новом месте, Ставросу приходилось много работать. Он постоянно был в разъездах — работал строителем. Феодора занималась домом и воспитанием сына. Иаков рос болезненным мальчиком. «Цыплёнок мой», — ласково называла его мать. Старец вспоминал, как однажды в детстве долго не мог подняться с кровати из-за кашля и боли в груди. Мать несколько ночей без сна с поклонами молилась перед семейной святыней — иконой святого мученика и чудотворца Харалампия. Вскоре Иаков выздоровел.
Мальчик любил молиться вместе с матерью. А ещё помогать ей по хозяйству. Старец вспоминал, что очень жалел матушку, на плечи которой легли многочисленные заботы по дому, и старался облегчить её труд. Иаков выучился шить, вязать, готовить, ухаживать за домашней птицей. «Всё это мне пригодилось потом в монашеской жизни», — говорил преподобный. У матери он научился и делам милосердия. Феодора помогала нуждающимся продуктами и одеждой. Старец вспоминал: «Матушка моя была украшена добродетелями милосердия и трудолюбия, которые с терпением и кротостью передавала и мне». Когда Иаков подрос, он стал ездить вместе отцом на стройки. Зимой работы становилось меньше, и семья часто собиралась вместе у жарко растопленной печи. «Смиренная, благословенная, простая жизнь. Всё было мирно в нашем домике», — говорил об этом времени преподобный.
Иакову исполнилось 22 года, когда матушки не стало. Перед кончиной она благословила сына на путь служения Богу. Иаков давно хотел принять монашество. Но не мог оставить овдовевшего отца. Только через несколько лет, когда Ставрос Цаликис отошёл ко Господу, Иаков смог исполнить материнское благословение и своё давнее желание. В ноябре 1952 года он принял монашеский постриг в обители святого Давида Эвбейского. Впоследствии он стал настоятелем этого монастыря. К старцу Иакову приходили за утешением и духовной поддержкой не только монахи, но и миряне со всей Греции и даже из-за её пределов. В беседах с людьми преподобный Иаков часто вспоминал свою семью и дорогую матушку, о которой говорил: «Душа у неё была монашеская — добрая, кроткая и любящая».
Все выпуски программы Семейные истории с Туттой Ларсен
