На центральной площади Ярославля возвышается памятник основателю города, святому благоверному князю Ярославу Мудрому. В одной руке он держит опущенный меч, в другой — макет города. Это князь-созидатель. Опущенный меч символизирует миролюбие и в то же время готовность дать отпор врагам. Именно таким мы знаем князя Ярослава по его житию.
1019 год от Рождества Христова. Неспокойно на Руси. Вот уж третий год после смерти великого князя Владимира идет между его сыновьями борьба за власть. Сначала захватил престол Святополк, убив своих младших братьев Бориса, Глеба и Святослава. Княживший в Новгороде Ярослав не стал дожидаться, пока его настигнет судьба братьев, пошел с новгородской ратью на Киев, сверг братоубийцу и сел в Киеве князем.
Через два года Святополк с войском своего тестя, польского короля Болеслава, изгнал Ярослава и во второй раз стал князем киевским. Однако Ярослав не сдался и снова собрал войска. На реке Альте, в том самом месте, где по приказу Святополка был убит Борис, сошлись два брата в третий раз. На стороне Ярослава – новгородская рать и войско варягов, на стороне Святополка – племена печенегов.
В этот раз Ярослав окончательно победил противника. Его коварный брат бежал, бросив свои войска, и вскоре умер в далекой Богемии. В истории и в памяти поколений он остался под именем Святополка Окаянного, предателя и братоубийцы. Ярослав же, став князем киевским, продолжил дело своего отца, князя Владимира.
Больше всего он хотел, чтобы Русь по славе своей и величию сравнилась с Византией. Поддерживала его в этом и жена Ингигерда, дочь короля Швеции.
Ярослав:
- Построю храмы как в Византии, даже лучше. Пусть Киев славится верой и ученостью.
Ингигерда:
- Но князь, муж мой, разве возможно Киеву быть как Константинополь?
Ярослав:
- А вот и посмотрим. Святую Софию построю, Золотые ворота, храмы покровителей наших с тобой Святого Георгия и Святой Ирины. Соберу писцов, пусть переводят с греческого на славянский, чтобы люди православной вере учились.
Ингигерда:
- Хочу тогда, чтобы и женский монастырь в Киеве был.
Ярослав:
- Ишь, что придумала. Нет ведь у нас монастырей.
Ингигерда:
- Так и храмов таких, как ты задумал, пока нет. Будут храмы - будут и монастыри. Сам же говоришь, что надо как в Константинополе.
Ярослав:
- Что ж, пусть будет так, если есть на то воля Божья.
Князь Ярослав исполнил задуманное. Не только в Киеве, но и в других городах выросли храмы, возведенные и расписанные под руководством греческих мастеров. Приглашенные из Византии певчие научили русских церковным песнопениям. На митрополичью кафедру впервые взошел русский, а не константинопольский архипастырь.
Появились первые русские мужские монастыри: Юрьев в Новгороде и Киево-Печерский в Киеве. А при храме святой Ирины в Киеве возник первый женский монастырь.
«Князь Владимир крещением Русь вспахал, а Ярослав книжными словами ее засеял», - говорит летопись. Благоверный князь не жалел денег на переписывание и перевод книг. Эти рукописи хранились в библиотеке, открытой при Софийском соборе для общего пользования. Заботился Ярослав и о том, чтобы духовенство обучало детей грамоте, а в Новгороде по его приказу была открыта первая большая школа.
Прославился князь и как законодатель. При нем появился первый на Руси Церковный Устав и письменный сборник законов «Русская Правда».
Своих дочерей Ярослав выдал за королей - польского, венгерского и французского. Сыновей женил на иностранных принцессах. Русь больше не воевала с соседями, поскольку была связана с ними родственными узами.
Народ так чтил Ярослава за его деятельность, что со временем за ним закрепилось прозвание «Мудрого».
Он прожил долгую жизнь, а, умирая, оставил своим сыновьям такое напутствие: «Вот я отхожу от сего света, дети мои. Любите друг друга, ибо вы братья родные, от одного отца и одной матери. Если будете жить в любви между собой, то Бог будет с вами. Он покорит вам всех врагов, и будете жить в мире. Если же станете ненавидеть друг друга, ссориться, то и сами погибнете, и погубите землю отцов и дедов ваших, которую они приобрели трудом своим великим».
Скончался Ярослав Мудрый в праздник Торжества Православия. Годы его правления – это не только период расцвета Киевской Руси, но и время окончательной победы Православия над язычеством на русской земле.
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.