Поделиться
В начале ХХ века в деревеньке Софьино под Смоленском жила необычная семья. Отец — швейцарский сыродел, Фридрих Кюнг, когда-то приехал в Россию на заработки. Осел в Софьино — нанялся на ферму к местному землевладельцу. Вскоре принял православие, взял русское имя Фёдор, и женился на крестьянской девушке, доярке по имени Ефросинья. Супруги открыли семейную сыроварню. В 1917-м году у них родился сын. Назвали его Николаем — в честь историка Карамзина, трудами которого зачитывался отец, чтобы лучше узнать и понять Россию.
Коля рос умным и способным мальчиком. С детства, вслед за отцом, полюбил историю Отечества. И настолько хорошо владел грамотой, что уже в 9 лет обучал местных крестьян читать и писать. Именно тогда Николай понял, что быть учителем — его призвание. После школы, в 1932-м, он поступил в Вяземский педагогический техникум. Окончил его с отличием, и стал преподавать историю в одной из сельских школ. Параллельно продолжал учиться — на заочном отделении исторического факультета Ленинградского государственного университета. Диплом о высшем образовании Николай Кюнг получил в 1939 году. И почти одновременно — повестку. Николая призвали в Красную армию. Его направили служить в Брестскую крепость. 22 июня 1941 года, в первый же день Великой Отечественной войны, её территорию оккупировали немцы. Спустя неделю Николаю с группой бойцов 6-й стрелковой дивизии удалось прорвать окружение на одном из участков. Во время прорыва Кюнг получил тяжёлое ранение в ногу. Товарищи хотели нести его на руках, но Николай им это запретил — из-за промедления вся группа могла оказаться в плену. Поэтому к немцам попал он один.
И начались долгие и страшные дни в фашистских концентрационных лагерях. Сначала в Белоруссии — в Гомеле, Минске. Немцы спрашивали тех, кого брали в плен: «Есть кто-нибудь из Европы?» Европейцев они освобождали и отправляли на родину. Стоило Николаю признаться, что у него есть швейцарские корни — и он вероятнее всего был бы спасён. Но предать Родину и боевых товарищей Кюнг не мог. Он пробовал бежать. Каждый день заключённых на автобусе возили на работу в угольную шахту. Однажды Кюнгу удалось на ходу выскочить из транспорта и уйти в лес. Но немцы пустили следом собак. Мужчину поймали, подвергли жестокому наказанию, а потом отправили в Бухенвальд — один из самых страшных лагере́й смерти в немецком городе Веймаре. Узники Бухенвальда не только изнурительно работали. Фашисты проводили над ними медицинские эксперименты. Но Николая поразило даже не это — подобное он уже успел повидать. Кюнг был поражён тем, как много детей находится в этом месте. В Бухенвальде, рискуя жизнью, Николай организовал для ребят подпольную школу.
Кто-то из заключённых смастерил учительскую доску. Кому-то удалось раздобыть учебники. И по вечерам, после отбоя, школа начинала свою работу. Это удавалось сделать благодаря тому, что дети жили в общем бараке вместе со всеми остальными. Ребята сразу полюбили Кюнга. Ведь он давал им не только знания, но учил тому, как остаться человеком в нечеловеческих условиях. Давал надежду, что когда-нибудь маленькие узники выйдут на свободу. Николай Фёдорович вспоминал в своих мемуарах: «Весь смысл наших занятий был в том, чтобы попытаться отвлечь детей от страха, в котором они жили, помочь им поверить, что не вечно будет длиться каторга. Я обещал: придёт наша победа».
В Бухенвальде Кюнг провёл 8 месяцев. Кроме преподавания, он участвовал и в деятельности бухенвальдского антифашистского подполья. Вместе с другими узниками за спинами у немцев изготавливал гранаты, винтовки. Детали тайком выносились с заводов, куда пленных выгоняли на работу. 11 апреля 1945 года заключённые подняли бунт и вышли на свободу. Одним из организаторов вошедшего в историю Бухенвальдского восстания был Николай Фёдорович Кюнг. Он и после Победы поддерживал бывших заключённых концлагерей — участвовал в их возвращении на Родину, помогал с реабилитацией.
И продолжал преподавать. Долгие годы Николай Кюнг проработал в 4-й школе подмосковного Подольска. Сначала — учителем, а потом и директором. Работу совмещал с активной деятельностью на посту вице-президента Международного комитета узников Бухенвальда. Николай Фёдорович прожил долгую жизнь — он скончался в 2008 году, ему было девяноста один. Его подвигу духа и преданности Отечеству посвящены книги и фильмы. Несмотря на испытания, Николай Фёдорович оставался позитивным человеком. И говорил, что жизнь подарила ему большое счастье — работать с детьми. Ведь они всегда полны надежды и веры в прекрасное и светлое.
Все выпуски программы Жизнь как служение
Первое послание к Тимофею святого апостола Павла
Поделиться
Рембранд. «Апостол Павел в темнице». 1629
1 Тим., 289 зач., VI, 17-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Может ли простой верующий заниматься богословием и какие опасности могут подстерегать его на этом пути? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 6-й главы 1-го послания апостола Павла к Тимофею, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 6.
17 Богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живаго, дающего нам всё обильно для наслаждения;
18 чтобы они благодетельствовали, богатели добрыми делами, были щедры и общительны,
19 собирая себе сокровище, доброе основание для будущего, чтобы достигнуть вечной жизни.
20 О, Тимофей! храни преданное тебе, отвращаясь негодного пустословия и прекословий лжеименного знания,
21 которому предавшись, некоторые уклонились от веры. Благодать с тобою. Аминь.
Только что прозвучавший отрывок — это окончание послания апостола Павла к Тимофею, который был епископом города Ефеса. Завершая свои наставления, Павел предостерегает своего ученика словами: держись подальше от «негодного пустословия и прекословий лжеименного знания». По-русски звучит довольно тяжеловесно. Но если выразить мысль апостола простым языком, получится примерно следующее: не спорь, не вступай в пустые дебаты, чрезмерно не философствуй. Причина проста: те, кто шёл по этому пути, в итоге уклонились от веры.
Очевидно, что, говоря о «прекословии лжеименного знания», Павел имеет в виду не проповедь веры язычникам. Ведь мы знаем, что Павел был миссионером. И диспуты о вере с иноверцами были его хлебом насущным. Апостол предостерегает от чрезмерной рационализации духовного опыта и вероучительных истин. Такая рационализация могла привести к внутрицерковным спорам и раздорам.
В качестве яркого примера подобных интеллектуальных баталий можно вспомнить споры, которые велись среди иудейских раввинов. Конечно, зачастую это было обсуждения насущных вопросов, например, в каком случае муж может подавать на развод. Но нередко были и такие споры, которые очень походили на выяснение, с какого конца необходимо начинать есть яйцо, с острого или тупого. Подобные диспуты были и у христианских схоластов. Так в Средние века на западе на полном серьёзе выясняли, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы. Всё это аргументировалось в том числе и при помощи Священного Писания, а также святоотеческих текстов. Однако духовный КПД этих словесных баталий был крайне низок. Зачастую они приводили к взаимным обидам, неприязням, раздорам и распрям.
В основе всех подобных явлений лежит не просто переоценка возможностей человеческого ума. Все эти словопрения рождаются от сухости сердца. Другими словами, от внутренней пустоты. Ум не знает, чем себя занять. Он начинает чудить. Поэтому и призывает сегодня апостол Павел своего ученика Тимофея хранить то, что ему передано. А Тимофею был передан живой опыт присутствия Христа в его жизни. И задача его заключалась в том, чтобы этот опыт расширять. Чтобы слушать не свой ум, а учиться слушать своё сердце, из которого к нему обращается напрямую Сам Бог.
Это же рекомендация адресована и нам. Не случайно апостол говорит сегодня, что нельзя уповать на богатство своё. Под богатством не обязательно понимать материальные ценности. Наше богатство — это и все те силы тела, души и ума, которыми наградил нас Бог. И все эти силы должны быть под контролем. Они не должны жить своей собственной жизнью и отвлекать нас от того голоса, который дан нам по факту нашего крещения в православной вере. Мы призваны расслышать его внутри себя и исполняя на практике всё то, о чём говорится в Евангелии, делать его громче. Тогда внутренняя пустота перестанет нас мучить. Мы ощутим, как говорит сегодня апостол Павел, присутствие «Бога живого, дающего нам всё обильно для наслаждения».
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Псалом 126. Богослужебные чтения
Поделиться
Комментарий на 126-й псалом царя и пророка Давида, который читается сегодня в храмах за богослужением, мне хотелось бы начать с напоминания одного старого анекдота про подвыпившего мужа, который, набравшись, наконец, дерзости, стучит по столу кулаком и грозно заявляет: «В конце концов, кто в доме хозяин?» Продолжение вы, конечно же, знаете — а вот теперь давайте послушаем псалом.
Псалом 126.
Песнь восхождения. Соломона.
1 Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж.
2 Напрасно вы рано встаете, поздно просиживаете, едите хлеб печали, тогда как возлюбленному Своему Он даёт сон.
3 Вот наследие от Господа: дети; награда от Него — плод чрева.
4 Что стрелы в руке сильного, то сыновья молодые.
5 Блажен человек, который наполнил ими колчан свой! Не останутся они в стыде, когда будут говорить с врагами в воротах.
Прозвучавший псалом бьёт в очень болезненную точку каждого из нас именно тем самым вопросом, который я обозначил в самом начале: «Кто в доме хозяин?» И нам, особенно когда мы «опьянены» успехами, выдающимися результатами своих усилий, да и много чем ещё другим, — сама постановка вопроса кажется вполне уместной. И тут псалом обрушивает на нашу воспалённую от разгорячения голову ледяной душ: нет, дорогой, не ты в доме хозяин, отрезвись, угомонись, успокойся! Ты не то, что в своём доме не хозяин, ты даже не хозяин самого себя и всей своей жизни! Что, ты понимаешь, как в данный момент работают твои внутренние органы? Они ждут твоих указаний? Не приведи Господь, чтобы ты вздумал ещё и туда залезть своими «рекомендациями»! Больницы тогда точно не миновать! Или ты думаешь, что ты хозяин обстоятельств твоей жизни? Ни разу! Или отношения к тебе окружающих людей? Это ещё более смешно!..
Есть одно потрясающее по своей глубине стихотворение художника Пауля Клее:
Есть две вершины, на которых ясно и светло:
Вершина животных и вершина богов.
Между ними лежит сумеречная долина людей.
И если кто-то взглянет хоть раз вверх,
Его охватывает древняя неутолимая тоска,
По тем, которые не знают, что они не знают,
И по тем, которые знают, что знают.
Человек — это и есть «долина» между двумя вершинами — животных, которые «не знают, что не знают», и высшими духовными силами — которые «знают, что знают». Только человеку дано это знание «на разрыв» — что он «знает, что не знает». Но как же хочется вообразить себя «знающим» — а значит, и «управляющим!»
126-й псалом предлагает нам совершенно иную перспективу: надо честно признать себя «не управляющим» — но при этом имеющим «колчан со стрелами»: и в зависимости от того, что это за стрелы и куда они будут направлены, — и определяется реальный результат человеческой жизни!
Каждая стрела — это результат наших «человеческих инвестиций»: вниманием, временем, заботой, размышлением, трудом — а если это всё подытожить, наше вложение любовью. То, что мы на самом деле любим, чем дышим, к чему стремится наше сердце, — и есть наши «стрелы в колчане». Они — «плод чрева» человека — так же, как и физические дети. И стрелы эти могут быть «выпущены» только в два противоположных направления — либо к первой вершине — «животных» — либо ко второй — высшим духовным силам. Стрелы — одни и те же, но только в зависимости от того, куда они полетят, и мы тем самым себя «переносим» на ту или иную вершину.
Псалмопевец Давид уверен в том, что можно истратить полный колчан стрел — и не добиться ничего, если стрелять «не туда». И, возможно, хватит и одной самой малой стрелы — как, в своё время, хватило ему самому всего лишь одного камня, чтобы победить Голиафа, — если взор самого человека будет распахнут навстречу Богу.
Псалом 126. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 126. (Церковно-славянский перевод)
Николай Григорьев
Поделиться
Жизнь Николая Григорьевича Григорьева — московского купца 2-й гильдии, основателя крупнейшего в России колбасного производства, храмостроителя и благотворителя — часто сравнивают с судьбой Иова многострадального. Как Иов, Николай Григорьевич был богат, имел большую семью, помогал людям, во всём полагался на Бога. И в конце жизни, подобно библейскому праведнику, со смирением принял обрушившиеся на него испытания.
Николай Григорьевич родился 1 января 1845 года в Ярославской губернии, в селе Ратманово под Угличем. Родители его были экономическими крестьянами — то есть, принадлежали не помещику, а государству. И поэтому фактически были людьми свободными, владеющими даже собственной землёй. Когда Николаю исполнилось 10 лет, отец определил его подмастерьем к колбаснику в Угличе. Колбасное дело в России тогда ещё не было развито. Производилась колбаса в основном в небольших мастерских, и являлась скорее деликатесом, чем повседневным продуктом. Смышлёный паренёк быстро освоил технологию. И в 1861-м, когда ему исполнилось 16, отправился в Москву с мечтою о собственном деле. Но для этого нужно было накопить некоторую сумму. В Первопрестольной Николай устроился на работу. Трудился разносчиком пирожков в Охотном ряду — это был в то время главный рынок города. Потом управляющим в продуктовой лавке. И через несколько лет строгой экономии смог открыть небольшое колбасное производство. И вскоре москвичи потянулись в Охотный ряд специально за «григорьевской» колбасой. Стало понятно, что дело нужно расширять. 29-летний Николай Григорьев выкупил здание заброшенной фабрики на Ордынке. Отремонтировал и переоборудовал её под колбасное производство. Со временем фабрика росла, и постепенно превратилась в огромный комплекс — с 16-ю корпусами и штатом в три сотни человек. На работу к себе Николай Григорьевич звал бывших односельчан. Давал им возможность хорошо заработать в городе, обеспечить семью. Для своих рабочих и служащих фабрикант построил на территории фабрики несколько жилых корпусов, открыл столовую и медпункт.
Дело Григорьева росло и процветало. Он стал поставщиком двора Его Императорского величества. И был щедрым благотворителем. Рядом с фабрикой Григорьева находилась церковь Воскресения Христова в Кадашах, куда ходил молиться сам предприниматель и его рабочие. Николай Григорьевич постоянно помогал храму деньгами. При церкви действовало приходское попечительство о бедных, в работе которого фабрикант принимал деятельное участие. Прихожане Воскресенского храма однажды преподнесли ему благодарственный адрес, в котором были такие слова: «За свою любовь к дому Божию, за свои щедрые пожертвования, московский купец Николай Григорьевич Григорьев достоин величайшей благодарности и всегдашней памяти».
Служил Григорьев и старостой церкви Петра и Павла при Московском сельскохозяйственном институте. Он находился в селе Петровском, где у Николая Григорьевича была дача. На свои средства купец провёл капитальный ремонт храма. А на родине, рядом с селом Ратмановым, в месте, где по преданию когда-то стояла монашеская пустынь, основанная преподобным Сергием Радонежским, построил храм во имя святителя Николая Чудотворца, своего небесного покровителя. К крестьянам родного села и жителям окрестных деревень, Николай Григорьевич относился как к родственникам. Обеспечивал приданным бедных невест. По праздникам отправлял из Москвы в село обозы с подарками. Но пришёл 1917 год, и всё изменилось.
В октябре 1917-го власть захватили большевики. И вскоре к Григорьеву пришли. Его обвинили в том, что он — «церковник», строит храмы, помогает им. И конфисковали всё — фабрику, дом, накопления. Сыновей предпринимателя арестовали и отправили в ссылку. Вскоре после этого, не выдержав горя, скончалась супруга Николая Григорьевича. А он, 72-летний старик, был вынужден скитаться и просить милостыню. В 1918-м году Николай Григорьевич вернулся в Ратманово. 5 лет прожил он на родине, в заброшенной избушке на краю села. А в 1923-м крестьяне нашли его в поле — скончавшимся. Односельчане похоронили его у стен Никольского храма, который он когда-то построил. В 2000 году купец Николай Григорьевич Григорьев, чья жизнь оказалась так похожа на историю библейского Иова, был причислен к лику местночтимых святых — новомучеников и исповедников российских — как пострадавший за веру.
Все выпуски программы Жизнь как служение
