У нас в гостях были актриса Творческого Объединения Мастерских Голомазова Вера Бабичева и генеральный продюсер этого театра Марина Петренко.
Мы говорили о том, может ли сегодня театр познакомить молодежь с классикой, с глубиной русской культуры, как научиться ходить в театр, и как театр может повлиять на формирование личности.
Ведущие: Лиза Горская, Алексей Пичугин
А. Пичугин
— Друзья, здравствуйте! Это радио «Вера». Здесь программа «Светлый вечер», Лиза Горская...
Л. Горская
— Здравствуйте.
А. Пичугин
— Алексей Пичугин. Мы с радостью представляем наших гостей. Сегодня вместе с нами проведут Вера Бабичева...
В. Бабичева
— Здравствуйте.
А. Пичугин
— Заслуженная артистка Армении, актриса театра ТОМ Голомазова и генеральный продюсер театра ТОМ Голомазова Марина Петренко.
Марина, здравствуйте!
М. Петренко
— Здравствуйте.
Наше досье:
Вера Бабичева. Родилась в Ленинграде. Окончила Ленинградский государственный институт театра, музыки и кинематографии. Служит в Московском драматическом театре на Малой Бронной и в Творческом объединении мастерских Сергея Голомазова. Преподает актерское мастерство в ГИТИСе.
Марина Петренко. Родилась в Москве. Окончила экономический факультет МГУ и факультет иностранных языков и регионоведения. В настоящее время работает над диссертацией в магистратуре. Продюсер, помощник художественного руководителя по связям с общественностью в ТОМ Голомазова и в театре на Малой Бронной.
А. Пичугин
— Очень рады вновь вас видеть в нашей студии, слышать в нашей студии. Поговорим сегодня, 1 сентября о театре и о классике, и о том, насколько важно донести до детей понятие классического произведения через призму театра.
Л. Горская
— Классического литературного произведения?
А. Пичугин
— А какого еще?
Л. Горская
— Музыки.
А. Пичугин
— Музыкального, да. Все-таки ТОМ Голомазова — драматический театр, правильно?
В. Бабичева
— Ну он драматический театр, хотя вскоре у нас выйдет музыкальный спектакль. Об этом я отдельно скажу.
А. Пичугин
— Есть такое понятие очень распространенное, но тем не менее банальное, замыленное, что классика — это наше все. В воспитании детей принято ориентироваться на то, что ребенок обязан прочитать целый набор классических произведений. А если есть такая возможность, то и сходить в театр. И посмотреть, как это все интерпретировано на сцене. Вы с этим согласны. Или, может быть, театр в силу каких-то причин не может нам дать какой-то другой репертуар.
В. Бабичева
— Во-первых, мне не понравилось слово обязан, потому что сегодняшние дети, когда они услышат, что они обязаны что-то прочесть, они не будут это читать.
А. Пичугин
— Как в том анекдоте, когда «Войну и мир» на машинке перепечатывают.
В. Бабичева
— Совершенно верно.
Л. Горская
— Я не знаю этого анекдота.
А. Пичугин
— Сидит мужчина, перепечатывает «Войну и мир» на машинке, к нему приходит друг и спрашивает: «Ты что делаешь?» (а это времена глубокого застоя) «Войну и мир перепечатываю». «А зачем?» «Ну иначе мой не прочитает никогда». Времена застоя, 70-е годы, диссидентство... Извините, что объясняю анекдот.
Л. Горская
— Просто Алексей увидел мой удивленный взгляд. Самиздат, конечно.
В. Бабичева
— Да, тогда он прочитает. Но мне кажется, что сейчас произошла такая вещь, вы знаете, когда для детей обязательно надо показывать спектакли по классике, не обязательно только по классике, можно и не только по классике, но они должны быть насыщены... Простите, я сама себя перебью. Когда я была маленькая, было проще прийти и сказать: «Крошка сын к отцу пришел и спросила кроха:
— Что такое хорошо, а что такое плохо?»
Ну а дальше мы объясняли и наши родители нам объясняли, что такое хорошо и что такое плохо. В школе нам объясняли, и мы это воспринимали. В результате эволюции, технической революции и прочего наши дети... А я думаю, что я имею право как-то на эту тему говорить, потому что вот уже 17 лет преподаю в ГИТИСе, приходят ребята после школы, потом они на 1 и 2 курсе пытаются догнать то, о чем они вообще никогда не слышали. И делают они это с удовольствием, потому что в театральный институт все-таки приходят люди с желанием вырасти. По крайней мере, так получается в Мастерской Голомазова.
Л. Горская
— Не только, я думаю.
В. Бабичева
— Я работаю только там, все. Объяснить сейчас молодому человеку, что такое хорошо и что такое плохо очень трудно. Когда я еду в метро и вижу молодежь и не молодежь, уткнувшуюся в телефоны, в гаджеты, во все то, что нас окружает и меня тоже, я понимаю, что ни на что другое времени нет. Нет привычки... Вот меня мама учила читать, она меня учила не в смысле «а-б-в-г-д», а учила читать, я очень рано научилась читать книжки, даже те, которые я не понимала. Но вот сам факт чтения букв очень много дает. И сейчас тогда, когда мы встречаемся с очень молодыми зрителями, с очень молодыми абитуриентами, с очень молодыми людьми, и мы понимаем, что они не знают этого, этого, этого, они не знают и они ни в чем не виноваты.
Л. Горская
— Тут и гаджеты вряд ли виноваты.
В. Бабичева
— Гаджеты не виноваты. Виноваты, наверное, родители, которые сидят в этих гаджетах. А, может быть, виновато время, ритм.
А. Пичугин
— У нас всегда раньше деревья были зеленее и выше, у нас всегда театр был лучше, чем сейчас...
В. Бабичева
— Я не считаю, что театр всегда был лучше, чем сейчас.
А. Пичугин
— Но следующее же поколение тоже будет говорить, что вот в 90-е, начале 2000, вот это был театр...
В. Бабичева
— Нет, я так не могу сказать.
А. Пичугин
— Вы так не думаете?
В. Бабичева
— Нет, я так не думаю. В каждое время были свои замечательные театры и были театры, которые я лично, я же говорю от себя, не принимала. В каждое время было то, что мне давало какой-то катарсис человеческий, подчас женский, мне кажется, сегодняшним молодым девам это страшно нужно. Они мечтают так же, как все всегда, о любви, о верности, о том, чтобы рядом был принц, алые паруса... Они о том же мечтают, просто они об этом не читали.
А. Пичугин
— А театр им может это показать?
В. Бабичева
— Да.
Л. Горская
— А мне кажется, они не обязательно мечтают, потому что, чтобы мечтать о чем-то, надо иметь об этом хотя бы минимальное представление. Как ты можешь мечтать о том, что ты не знаешь. А ведь бывают люди, которые живут без мечты.
В. Бабичева
— Наверное, бывают. Наверное, мне повезло, я не встречала. Я встречала, но я просто с ними не общалась, а, Бог их знает, может, они живут с мечтой, просто скрывают.
А. Пичугин
— Все люди живут с мечтой, просто это у кого-то материальная мечта, у кого-то романтически возвышенная. Зачем ребенку театр?
В. Бабичева
— У нас есть спектакль, простите, я перейду к нашим спектаклям, вот есть спектакль «Княжна Марья». Это прекрасная совершенно мною любимое произведение, поставленное нашим же учеником Сергеем Посельским по роману Льва Николаевича Толстого «Война и мир». Ну надежда, к вашему анекдоту, что сейчас дети немедленно прочтут весь роман «Война и мир» сложно. Во-первых, им делают адаптированные какие-то тексты...
Л. Горская
— Типа дайджестов что-то...
А. Пичугин
— А как было раньше? Девочки читали ту часть, которая про мир, мальчики ту часть, которая про войну.
В. Бабичева
— Разные девочки, разные мальчики. Так нельзя сказать, конечно, мы выискивали, где про любовь, где про Наташу, про Андрея, про Куракина, как это все происходило. А мальчики, наверное, искали какие-то другие вещи. И вдруг сейчас, когда эти молодые люди приходят на спектакль «Княжна Марья», а у нас были совершенно уникальные моменты, когда, например, пришел кадетский корпус — юноши и девушки, они очень сильно отличаются от обычных школьников, особенно девочки, у них у всех были косы, они все были немножечко княжны Марьи. Они пришли, все переодели туфельки, сели в зал. И они начали плакать. То, что они не читали — точно, потому что они не знали, чем кончится. Это было видно. Но то, что происходило с этими юными существами и какими они вышли после спектакля, как они стояли в конце, вытирая слезы, мальчики, пряча слезы. Я — свидетель этому. Почему я считаю, что этот спектакль плюс ко всему со временем на первую ступень вышла война глазами женщины — глазами княжны Марьи, глазами Наташи, глазами странницы, которая ходит по Святым местам. Они оказались в войне. И мне кажется, что сегодня, когда ребята это смотрят, а мы ведь все понимаем, что мы живем не в самом благополучном мире, что нам всем бывает страшно включить телевизор.
Л. Горская
— Иногда даже на улицу выйти.
В. Бабичева
— Я даже об этом и не говорю, потому что на улицу выйти просто страшно. Когда я понимаю, что война идет везде, почти везде и в этой войне есть дети и женщины, когда мы понимаем, что мужчины мчатся со всего мира на эту войну и что-то происходит с ними, а женщины их теряют. Вот об этом наш спектакль. И играют это молодые, юные девушки. Да, они уже актрисы, но им 22, 23 года, они практически не отличаются от тех, кто сидит в зале. И тогда им верят. Не случайно мы получили эти премии, лауреат международного конкурса молодежных спектаклей «Апарт» в Санкт-Петербурге, совершенно потрясающий был зритель, мы на Невском играли в Доме искусств, и это было очень здорово. Премия народного артиста Царева за успешное достижение актерской профессии, премия «Золотой лист» за лучшую женскую роль, княжна Марья — Юлиана Сополева. Но самая главная премия для нас произошла в это лето, она такая неназванная, нас пригласили в Ясную поляну. И мы приехали туда на фестиваль «Сад гениев». И мы играли там. Мы играли среди потомков, мы играли среди людей, которые там живут, которые вместе с нами были. И на следующий день мы пошли в этот дом, про который мы играли. В котором лежали такие же гантели, которые вчера были на сцене, которые были увешаны фотографиями почему-то очень похожие на наших ребят.
А. Пичугин
— Это важное ощущение. Я думаю, что не каждому актеру или режиссеру удается побывать и поставить спектакль в том месте, о котором произведение.
В. Бабичева
— Да.
А. Пичугин
— И так, друзья, Вера Бабичева и Марина Петренко сегодня у нас в гостях. Марин, а вот вы, как считаете, зачем детям нужен театр?
М. Петренко
— Вы знаете, я когда слушала диалог, задумалась о такой вещи. Вера сказала о том, что когда она была в юношестве — читали, о чем-то мечтали, находили какой-то отклик, находили, что не одиноки в этой мечте. А сегодня вроде как кажется, что мы не читаем и не знаем, но живем без мечты. Но даже если мы не читали об этом и не знали об этом никогда, что кто-то это пережил и кто-то об этом мечтал когда-то и оставил литературное произведение после себя, все равно человеческая природа формирует некий внутренний вакуум внутри нас, лакуну, мы подсознательно чувствуем, что нам этого не хватает. И, может быть, сегодня театр нужен для того, чтобы придя в него, мы вдруг увидели, что мы можем чем-то наполнить то, что в нас пустует. И мне кажется, что это очень важно для молодежи, которая несколько дезориентирована сегодня, потому что эта информация, которая сыпется на нас, иногда просто приводит в панику. И не хочется даже ничего трогать.
Л. Горская
— Это интересная тема, но мне кажется, что мы в наших программах чуть ли не каждый день возвращаемся к этому. Эти гаджеты в метро бесконечные всплывают у нас из эфира в эфир. И мы говорим постоянно о том, что тем, с которым информация поступает...
А. Пичугин
— Темп жизни, клиповое сознание, штампы избитые.
Л. Горская
— И при этом такая фундаментальная, старая как цивилизация человеческая вещь, как театр...
В. Бабичева
— Она может просто спасти.
Л. Горская
— Совершенно неизменно сопровождает человеческую жизнь. Насколько я знаю, сейчас залы полны до сих пор, этот разговор, что это все устарело, что кино, другие принципы и инструменты визуализации, а все равно в театре полные залы.
А. Пичугин
— Ну радио хоронят на протяжении 80 лет последних, а ничего — сидим мы в этой студии, общаемся.
В. Бабичева
— Я скажу о другом нашем спектакле. Это Антон Павлович Чехов «Три сестры», у нас это называется «1, 2, 3 сестры», но это именно «Три сестры», это спектакль практически сделан молодыми ребятами, когда они были на третьем курсе, сейчас они уже актеры, многие даже уже известные актеры, почти самостоятельно. Они предлагали свой взгляд на это одиночество этих девочек. Ведь недаром Антон Павлович Чехов, наш любимый драматург, не потому что так принято, а потому что это единственный для меня драматург, который говорит обо всем том, что меня печалит, волнует, радует, помогает жить.
А. Пичугин
— Он очень современен.
В. Бабичева
— Безумно.
А. Пичугин
— Островский уже не так современен сейчас.
В. Бабичева
— Более того, Чехов, кто-то из классиков театра абсурда называл его дедушкой абсурда. Потому что он настолько писал правду о нашей жизни, а так как наша жизнь, в общем, абсурдна. С чего я начала. Когда ему было 18 лет, и он учился в гимназии, если я не ошибаюсь, он написал пьесу «Безотцовщина». Эта пьеса многонаселенная, очень несовершенная, но в ней есть все персонажи, которые потом во всех его великих пьесах появятся. Откуда он знал в 18 лет это? До сих пор мне это непонятно. Первая наша постановка на первом наборе с Голомазовым — «Безотцовщина». И тема безотцовщины...
Л. Горская
— Извините, я вас перебью немножко, а сколько у вас наборов было?
В. Бабичева
— Сейчас пошел пятый, они на втором курсе. То есть четыре. Первый набор был 17 лет тому назад и был спектакль «Безотцовщина». И мы с этим спектаклем взяли за лучшую женскую, мужскую роль в Варшаве на международном фестивале, хотя нас никто не знал и были мы никем.
А. Пичугин
— Я прошу прощения, я посчитал. В 98 году, это сложный год, сразу кризис обрушился.
В. Бабичева
— В тот год, когда произошла эта история, был наш первый набор, да.
А. Пичугин
— И вы сумели через этот кризис ребят провести.
В. Бабичева
— Мы как-то не заметили. Ну мы были очень молодыми педагогами... Не по возрасту, я вообще была неграмотная (смеется), Голомазов начинал у Андрея Александровича Гончарова, я у него, в общем-то, училась, я первый год сидела и записывала то, что он говорит. И молчала, в основном, потому что сказать было нечего. Потом уже как-то я стала равным партнером. Да, было очень трудно, именно эта трудность нам позволила проскочить эти годы и определить эту тему — безотцовщина. Мы здесь с вами сидим, взрослые люди, мы прекрасно понимаем, что такое безотцовщина. Это не в смысле есть папа или нет папы, да? Это гораздо более серьезное понятие. И потеряв Бога, потеряв какие-то авторитеты, потеряв идеалы, мы все оказались в ситуации безотцовщины.
Л. Горская
— Связь с историей, может быть.
В. Бабичева
— Да. Но безотцовщина для меня — это самая главная беда сегодняшних молодых людей.
Л. Горская
— Говорят, что по пьесе фильм был снят, два фильма, и это тоже показатель. Один из них австрийский, надо сказать.
В. Бабичева
— Он такой сомнительный, надо сказать. А «Механическое пианино» — совершенно замечательный. Мы тоже сделали свой финал... Пьеса же не закончена, её нашли-то очень поздно. По-моему, гениальная, именно тогда, когда думаешь, что он написал их, когда был моложе их.
А. Пичугин
— Так неоконченная пьеса — самое интересное для режиссера.
В. Бабичева
— Да. Но, наверное, Чехов все-таки предполагает уважение к тому, что он туда вложил. Не хочется... Есть разные режиссеры, есть разные направления в театре, я никогда не буду обсуждать своих коллег, никогда не буду говорить это хорошо или плохо. Я работаю с Сергеем Голомазовым уже очень много лет, 20, скоро 5. Я преподаю рядом с ним 17 лет. Я работаю в театре на Малой Бронной уже 8 лет. До этого я с ним сделала 11 спектаклей. Этот режиссер, понятно, все знают, что я его жена и это единственный мой недостаток в глазах людей.
Л. Горская
— Почему же недостаток?
В. Бабичева
— Потому что когда мы говорим, что у режиссера жена артистка, в этом есть некая банальность: ну понятно, жена артистка...
Л. Горская
— Ну не надо, пожалуйста, у меня столько друзей, артистических семей...
В. Бабичева
— Лиза, я была артисткой со званием, когда Голомазов заканчивал институт. Поэтому... Не он меня сделал артисткой, у меня были замечательные педагоги, я не жила в ситуации безотцовщины до какого-то момента нашей жизни, пока не переехала в славный город Москву. Но потом у меня появился Голомазов, и я вышла из ситуации безотцовщины. Но, тем не менее, когда я вижу ребят... Ничего, что я прыгаю с темы на тему?
Л. Горская
— Так интересно получается.
В. Бабичева
— На каждом курсе у нас есть Чехов. Лучше научить существовать, думать, творчески подходить ко всему этому, думать о теме, там да, актерские технологии, это правильно. Но сегодняшний актер должен знать, что такое тема, для чего он выходит на сцену, что он хочет этим сделать в мире. Я им все время говорю: «Если два человека после вашего спектакля встанут и пойдут, что-то изменят в своей жизни, значит уже было хорошо, а если — четыре, то значит вы...»
А. Пичугин
— Но у вас же есть целый спектакль про это, «Особые люди» называются. Но у нас целая программа была про этот спектакль. Но многие, может, не слышали.
В. Бабичева
— Я просто тоже хочу сказать, что он тоже входит в нашу образовательную программу. Почему я так хочу, так мечтаю, чтобы кто-нибудь понял, что ТОМ Голомазова — совершенно потрясающее место для того, чтобы приводить молодых. Потому что... Мы все время говорим о том, что в школах надо учить толерантности, что надо учить отношению, у нас этого не было до сих пор, к детям особым, к детям не таким.
Л. Горская
— Вы знаете, мы больше любим слово терпимость.
В. Бабичева
— Хорошо, я тоже не понимаю слова толерантность.
А. Пичугин
— А мне оно нравится.
Л. Горская
— Оно мне тоже кажется красивым, но у него столько много разных смыслов...
В. Бабичева
— Мне кажется, что наш спектакль «Особые люди», как ни странно, кроме той темы, которую он поднимает, то, что мы им делаем, на него надо приводить молодых ребят, на него приходят школьники.
А. Пичугин
— У меня был вопрос, который я хотел задать. Если уж мы начали говорить о клиповом сознании, про старческое брюзжание о гаджетах...
Л. Горская
— Это мое, что ли?
В. Бабичева
— Это мое.
А. Пичугин
— Нет-нет, это наша любимая тема, мы её частенько тут с разными гостями обсуждаем. И про метро, и про то, что если раньше люди мыслили категориями книг, то сейчас люди мыслят категориями постов в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), колонок...
Л. Горская
— Не в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), а постов в Инстаграмме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации).
В. Бабичева
— Ну это уже продвинутые очень.
А. Пичугин
— Я хотел спросить про ваше мнение о классических постановках и возможной интерпретации, то, что происходит в разных театрах, я понимаю, что вы не готовы обсуждать персонально коллег или критиковать, но, как вы считаете, насколько можно трансформировать изначальное произведение того же Чехова?
В. Бабичева
— Можно. Трансформировать можно.
А. Пичугин
— Я всем привожу один пример, который в свое время мне очень понравился, это было во МХАТе. Я смотрел несколько постановок «Вишнёвого сада» в разных театрах. Но...
Л. Горская
— Мне так нравится, Алексей всегда говорит «Вишневый сад», с ударением на «и».
А. Пичугин
— Но ведь правильно.
В. Бабичева
— Но ведь, правда «Вишневый сад».
А. Пичугин
— Хорошо будем говорить «Вишнёвый сад».
Л. Горская
— Так я ведь и говорю, что нравится.
А. Пичугин
— Хорошо, «Вишневый сад». Где роль Раневской исполнила Рената Литвинова. Ну, казалось бы, Чехов ведь на самом деле написал Раневскую для своей жены. На тот момент не 80-95 летней актрисы. А у нас же в разных театрах роль Раневской отдают самой заслуженной актрисе, которой подчас уже сложно выходить на сцену. Видел же неоднократно. Ну вот потому что это такая роль. И я увидел Ренату Литвинову, и я по-другому понял, видимо, как задумывал Чехов этот спектакль.
В. Бабичева
— Возможно. Я, к сожалению, не видел этот спектакль. Но зато я видел «Вишневый сад» в Леоне, который поставил Голомазов.
А. Пичугин
— Во Франции?
В. Бабичева
— Во Франции. Где роль Раневской играла совсем молодая девушка.
А. Пичугин
— Тоже, тоже.
В. Бабичева
— Ничего более прекрасного и трагичного, она француженка, понятно, я не видела. И это не интерпретация Чехова, хотя это ставил молодой человек, потому что Голомазов еще довольно молодой человек и играли молодые актеры, практически возраста, о котором писал Антон Павлович Чехов. Потому что я долго считала, сколько лет Раневской, потому что это моя самая большая мечта. Но уже, наверное, в прошлом.
А. Пичугин
— Я тоже считал и высчитал, что 37, наверное.
В. Бабичева
— 37-42, точно не больше. И она любима и хочет любить, и может любить, и вот уж где безотцовщина, вот уж где сиротство.
А. Пичугин
— Давайте про возможные интерпретации границ классических произведений в театре поговорим после небольшого перерыва.
Л. Горская
— В эфире радио «Вера», программа «Светлый вечер». И сегодня мы говорим о театре, у нас в гостах Вера Бабичева и Марина Петренко.
Мы говорим о возможных границах интерпретации литературного произведения в театре, и я так понимаю, что Алексею было что продолжить...
А. Пичугин
— Нет, я просто вопрос хотел задать. Где границы возможно допустимого?
Л. Горская
— Я приведу пример, можно? Моя любимая интерпретация — «Братья Карамазовы» Достоевского в кинематографической постановке одного из моих любимых режиссеров чешских Петра Зеленки. Знаете, да?
Я нашла человека, который это смотрел! Это прекрасно, согласитесь.
В. Бабичева
— Это прекрасно.
Л. Горская
— Чтобы не производить спойлеры, скажу сразу, что это фильм об артистах, которые приехали ставить спектакль по братьям Карамазовым. Это авангардный спектакль, они готовились к фестивалю, сталелитейный завод, там разворачивается драматическое пространство фильма, это надо смотреть... Там столько пластов смысла, столько пластов характера, попробуй поставь... Я не думаю, что там Достоевский что-то потерял.
В. Бабичева
— Нет, я совершенно против таких вещей никогда в жизни не буду протестовать. В театре, в кино, он прекрасен и страшно интересен, и мы тоже этим пользуемся. Но есть рамки, за которые заходить не стоит. Но это мое личное мнение.
Л. Горская
— А что это за рамки? Например.
В. Бабичева
— Вот это я не буду говорить, если можно. Потому что...
Л. Горская
— Не показывая пальцем на коллег, а теоретически.
В. Бабичева
— Все всё знают. Что за рамки? Если ты хочешь сказать о том, как у нас трудно, иногда несправедливо, то надо найти пьесу или написать её, можно её сделать жестко, наотмашь, так мне кажется. А если ты берешь Чехова, где все это есть, с самого начала, другое дело, что я могу сказать, споткнувшись «ой», а могу сказать такое слово, которое мы не будем употреблять. Но это идет от воспитания. Я все-таки скажу «ой».
А. Пичугин
— Абсолютно согласен, что все дело в воспитании, а уже воспитание культурный уровень в какой-то мере определяет. А это все одно и то же.
Л. Горская
— Ну еще от чувства вкуса зависит.
А. Пичугин
— А это все одно и то же, это разные грани одного и того же.
В. Бабичева
— Чувство вкуса и меры, у каждого оно свое. Мы с вами одеваемся так, а кто-то одевается, как готы, и думает, что мы ходим как «чушки». У них есть свое...
Л. Горская
— Я понимаю людей, которые одеваются, как готы, у них свое чувство вкуса, свой возраст, своя субкультура.
В. Бабичева
— Ну вот, наверное, у некоторых режиссеров тоже есть своя субкультура. Возраст у них уже другой. Но бывает люди остаются очень долго молодыми.
А. Пичугин
— Марина, а вы помните, с чего для вас начинался театр. Вы свою жизнь, по крайней мере, сейчас театру. Может быть, вы помните, с чего все начиналось.
М. Петренко
— Вы знаете, я не могу вам точно ответить на этот вопрос. Но моя мама всегда рассказывает обо мне такую вещь. У меня сестра младшая, и когда её мама спрашивает, куда она хочется сходить, она всегда отвечает — по магазинам. Нехорошо так о своей сестре, но я всегда отвечала, что я хочу в театр. И я этого не помню о себе, может быть, это просто, я, на самом деле, думаю, что сегодня театр — это какой-то бессознательный поиск культуры, может быть, веры во что-то светлое. Потому что безотцовщина — это еще и отсутствие надежды. Она ведь куда-то должна вести и театр помогает куда-то себя направить.
В. Бабичева
— Или в чем-то разобраться.
М. Петренко
— Театр для меня начался с того момента, когда сознание меняется. Период такой детский, немного бессознательный, не у всех он есть, но у меня он был. Ты вроде бы уже взрослый, но еще не понимаешь, что с тобой происходит. И в тот момент, когда я начала искать, и, кстати, буквально через несколько лет я повстречалась с ТОМом Голомазова и теперь двигаюсь подальше от безотцовщины. Поэтому это вопрос роста.
Л. Горская
— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но мне кажется, что театр дает такую вещь, которую все реже и реже встречаешь, возможность сопереживания, соучастия.
М. Петренко
— Этого нам не хватает. Потому что мы равнодушны очень.
В. Бабичева
— Мы не равнодушны, мы боимся чувствовать.
А. Пичугин
— Может быть. Смотрите, бытовая зарисовка, которая мне пришла в голову, когда я иду по центру Москвы, я прохожу огромное количество магазинов, кинотеатров, это все укладывается в потребительскую корзину, большую — здесь у меня магазин, здесь у меня кинотеатр, здесь у меня еще другой магазин. Я прохожу мимо театра, но когда я мимо театра прохожу, я понимаю, что здесь другая вселенная, которая не попадает в эту потребительскую корзину. И в эту вселенную, всегда, когда я захочу, к сожалению, это бывает не так часто, но я могу всегда прийти и оказаться в другом мире, который никогда не пополнит собой этот набор той жвачки, пускай, я очень люблю кино, у меня, друзья знают, бывают кинозапои, когда я сижу сутками, если не надо на работу, смотрю фильмы. Но это все равно укладывается в потребительское понятие, театр — нет.
В. Бабичева
— Театр — нет.
Л. Горская
— Подождите, а разве мюзиклы — это не какое-то промежуточное...
А. Пичугин
— Это промежуточный жанр, а я про драматический театр.
В. Бабичева
— Мюзиклы бывают разные. Бывает это высокая культура, высокое искусство. В театре тоже много жвачки бывает.
А. Пичугин
— Прилепленной на стуле?
Л. Горская
— Я ходила на несколько мюзиклов, чтобы восполнить пробелы в своем образовании. Может быть, мне не повезло. Но впечатление было странное.
А. Пичугин
— Ну разные мюзиклы. Мне в свое время понравился тот самый печальный «Норд-Ост».
В. Бабичева
— «Норд-Ост» — да, он был какой-то чистый.
А. Пичугин
— И к тому же не купленный, а наш.
В. Бабичева
— Потому что это была очень хорошая литература. Мы с вами говорили об этом. Что классика — это не только Чехов...
А. Пичугин
— Это мы только до эфира говорили, а в эфире мы это не обсудили. Классика — наверняка не только те самые произведения классиков XIX века, это же, наверное, и классики современной классики театра. И Вампилов, и Горин...
В. Бабичева
— И Зорин, Арбузов, и сегодня когда их читаешь и думаешь, в каком году, например, написал Арбузов пьесу «Город на заре». А год это 38, если я не ошибаюсь, начинаешь понимать, что там немножечко про другое. Она такая ура-патриотичная, а если подумать, что этот человек писал её в 38 году и он же всё видел и всё знал, то начинаешь понимать, что эти люди часто эзоповым языком, часто через какие-то понятия, которые прочлись через много лет, поэтому они и классики, сказали нам о своих страхах, болях, о чем-то, то, что они захотели бросить к нам в наше будущее. Но в театре на Малой Бронной идет «Варшавская мелодия» — это такая история про сегодня, хотя она написана давно, она такая про сегодня, мы сегодня приходим и плачем, и смеемся, и думаем: а как же мы это не поняли, не увидели. Эти вампиловские пьесы, которые все равно, мне кажется, до конца не поставлены еще. И вот сейчас у нас курс очень любопытный, да, мы делаем Чехова, притом это их было желание. Но мы с ними будем делать Вампилова, потому что на этом курсе учатся ребята, которые приехали очень много из провинции — из Сибири... Они очень какие-то чистые, они про это что-то знают, чего даже мы не знаем.
Л. Горская
— Вот еще, кстати, чего еще не хватает, вы сказали про эзопов язык, про игру ума, сейчас же все в лоб, все разжуют, еще картинку прилепят.
В. Бабичева
— Вот это я не пойду на спектакль.
Л. Горская
— Но это тоже какая-то тенденция.
А. Пичугин
— Я не помню, что это был за спектакль, где-то довольно давно я посмотрел постановку, она была как на вокзале, как на базаре и тем же самым языком на сцене, это был первый случай, я просто не помню, что это было, когда мне это понравилось, когда я в этом что-то увидел.
В. Бабичева
— Что-то вы увидели из сегодняшней, своей жизни. Мы тоже будем делать «Общагу на крови», потому что это их беда.
А. Пичугин
— Сколько было вопросов к Валерии Гай Германики, когда она «Школу» снимала. Хотя, если задуматься, она показала часть той школы, которая есть на самом деле. Никто не захотел принимать эту правду с дрожащей камерой, диалогами, которые они немножко окультурены, но все-таки...
В. Бабичева
— Ну страшно признать, что..., даже мне страшно признать, что мы все делали-делали, а вот сейчас так. Мы же другое делали и в другое верили.
А. Пичугин
— Да и страна была другая. За это время было столько стран, в которое мы живем, что я уже даже не знаю, в какой из этих стран я провела десятилетие.
Л. Горская
— И в какой проведем тоже не знаем. Мне кажется, выделился специальный жанр...
В. Бабичева
— Verbatim называется.
Л. Горская
— Когда записывают разговоры случайно записанные, потом компилируют из них...
В. Бабичева
— Я вот об этом хотела сказать. Мы на этом первом курсе, сейчас они уже второй. Мы попросили их, ничего не играя, если они хотят, просто выйти, поговорить с нами о себе. Я бы назвала то, что там происходило — безотцовщина.
А. Пичугин
— А это сцена была?
В. Бабичева
— Нет. Сидели в аудитории. Каждый выходил и говорили то, что каждый считал необходимым. От своего имени. Но все это объединено, мы не ставили такой задачей, одной темой — безотцовщина.
Л. Горская
— Почему?
А. Пичугин
— А вы помните такой ролик, клип, не клип, маленький ролик, короткометражка, не короткометражка Тимофея Трибунцева про молодого актера.
В. Бабичева
— Да. Что-то такое. Ну это был Verbatim.
А. Пичугин
— Слушателям поясню, кто-то видел, кто-то нет, можно посмотреть в любом поисковике, забить Тимофей Трибунцев, кинопробы. Как молодой актер пробуется на маленькую-маленькую роль, а потом объясняет режиссеру, как он живет и кто такой вообще начинающий молодой актер.
В. Бабичева
— Но тут для нас, то, о чем я рассказываю, было более неожиданно. Я не ожидала, что им захочется, а им, значит, это необходимо так открыться и рассказать о такой боли. Потому что все говорили, в основном, о своем одиночестве, о родителях, о страхе, никто не рассказал ничего такого... Притом, что там было столько такого юмора... Но я ревела просто, у меня текли слезы бесконечные, потому что это было удивительное доверие с их стороны...
А. Пичугин
— А вы отметили самое главное — «если захотят». А не все захотели?
В. Бабичева
— Нет. Мы не успели все. На следующий день пошли по второму разу некоторые. Мы говорим, давайте те, кто не был. На второй день они захотели все. Мы уползли в этот день домой. Я выпила какое-то успокаивающее, потому что я вдруг, у меня не очень простая была жизнь, у меня не самая благополучная семья, но я поняла, что я на редкость счастливый человек. И в детстве, и в юности, и в начале своей творческой жизни. Хотя я считала, что у меня там бед было... И это было удивительно. Поэтому мы будем делать современный материал, он очень хороший литературно. Самое главное, на все ваши вопросы я могу ответить одно — для нас с Сергеем и с Мариной, самое главное, чтобы это был хороший литературный материал. Он может быть современным, он может быть классикой, он может быть совсем какой-то неожиданный. Например, Островский, который у нас идет, я вначале говорила, что такое хорошо и что такое плохо. Как объяснить?
Л. Горская
— Это стихотворение, кстати, тоже кочует у нас из эфира в эфир.
В. Бабичева
— Да? Потому что всё в воздухе витает, все мысли. Как объяснить детям «Волки и овцы», что хорошо, как хорошо поступать. И мы выбрали путь игры, хулиганства, стеба. Им близкий. И они понимают тогда. В результате.
А. Пичугин
— А вы можете представить нам сейчас портрет театрала, театрального зрителя, который приходит в театр сейчас, в нынешний театр?
Л. Горская
— Можно я расскажу историю про целевую аудиторию? У меня друг, физик, как-то узнал, что его сестра поздно вечером, в пятницу возвращается на дачу, на электричку. И он звонит и говорит: «Давай я тебя встречу!» Она говорит: «Зачем? Пятница, 10 часов вечера, публика приличная, все из театра возвращаются». И дальше она заходит в электричку, звонит ему и говорит: «Я увидела этих театралов, встреть меня, пожалуйста». И дальше в этой замечательной семье слово театралы надолго становится нарицательным. Понятно, что эти люди шли не из театра. А какова действительно аудитория театра сейчас?
В. Бабичева
— Я могу сказать это как актриса, потому что я играющий тренер... И мне очень повезло в том смысле, что я играю в хороших очень спектаклях. И они не интересны людям из электрички. Кто приходят?
А. Пичугин
— В электричке ездят и настоящие театралы.
В. Бабичева
— Я по поводу того, что развозила Лиза. Удивительные... Конечно, большинство женщин, хотя есть много и мужчин, которые потом приходя домой, пишут талантливые отзывы, которые можно было бы назвать рецензии, они настолько талантливые, что мы их выкладываем у нас сайте, хотя они не имеют никакого отношения к театру. Ходят люди, которые любят театр. Наверное, ходят люди, для которых это модно. Такие тоже есть. Они сидят в первых рядах и когда раздается телефонный звонок, они отвечают: «Я в театре сейчас». А ты стоишь на сцене?
А. Пичугин
— Вы можете среагировать как-нибудь?
В. Бабичева
— Вообще-то это не полагается.
А. Пичугин
— Я слышал один раз, даже назову спектакль — «Мастер и Маргарита», в самый кульминационный монолог Азазелло, он таки ответил все, что он думал про телефон. Но он очень хорошо это сделал.
В. Бабичева
— Понимаете, Булгаков, он сам по себе тоже такой мистический, абсурдный автор. Когда я играю Стоппарада, мне сложно ответить. И «Люблю Байрона через века», мне тоже сложно ответить. Может быть, я посмотрю, но это неправильно, нет, это проблема этого человека.
Л. Горская
— Но это и проблема тех, кто сидит рядом с ним в зрительном зале.
В. Бабичева
— Да. Бывает, шикают, бегают даже билетеры. У нас очень хорошие билетеры, а в ТОМе Голомазова билетеры вообще изумительные, это студенты 1-го, 2-го курса, выпускники Сергея Голомазова за все эти годы. Поэтому мы всегда на спектакль приходим целой командой.
Л. Горская
— К слову сказать, в театре на Малой Бронной тоже замечательные билетерши.
В. Бабичева
— Чудные женщины, прекрасные, которые в конце хлопают, плачут. Очень нас любит. Я не знаю, кто это должен сделать, не сочтите за рекламу наших спектаклей, хотя, безусловно, это не лишено смысла. Но если бы учителя, педагоги, которые требуют, чтобы они прочли, я уверена, что девочка, которая придет на «Княжну Марью», она прочтет потом «Войну и мир». Девочка, которая придет на «Три сестры» и увидит, как эти девчонки сами себя заживо хоронят, потому что им некуда бежать, они прочтут Чехова. Я уверена в этом. Я уверена, что дети, пришедшие на «Особые люди», придя в школу и увидя такого ребенка, как-то иначе поведут себя.
А. Пичугин
— Я когда спрашивал вас про портрет театрала, про портрет театрального зрителя, я вспомнил... Я довольно много лет проработал на радиостанции, которая в основном исполняет популярную музыку в эфире. В разных программах мы разыгрывали билеты в театр. Ну, казалось бы, аудитория, которая слушает популярную музыку, должна быть далека от театра. Но очереди выстраивались за этими билетами, фактически драки...
В. Бабичева
— Я знаю людей, которые пишут, просят, если нет билетов, просят оставить. Марина просто принимает со всего города, потому что мы публикуем её телефон бедной.
А. Пичугин
— Надеюсь, у вас не один телефон, Марина.
М. Петренко
— Один. (Смеются.)
В. Бабичева
— И у нее бронируют билеты на наши спектакли, это очень здорово, мы встречаем людей у входа, у нас есть свои друзья уже, они ходят по 2-3 раза.
Л. Горская
— Я как раз хотела спросить, у вас есть профессиональные зрители?
В. Бабичева
— Есть, есть.
Л. Горская
— Если он там сидит, то все в порядке, если нет, то что-то не то.
В. Бабичева
— Есть люди, которые я люблю, когда они приходят.
А. Пичугин
— Мы приходим к выводу, что театр над культурным пространством... Люди, которые любят популярную музыку, люди, которые любят только англоязычный рок, их всех может объединить театр.
В. Бабичева
— Только надо туда прийти, а это иногда проблема, потому что взрослые люди очень заняты действительно, сейчас мы живем в такой системе...
А. Пичугин
— Может, кого-то цены на билеты пугают, принято считать, что театр — это элитная часть.
В. Бабичева
— По крайне мере, ТОМ Голомазова старается сделать очень доступные билеты, потому что мы все-таки хотим, чтобы эти молодые ребята, которые потом придут уже на взрослые спектакли, они у нас взрослые, но уже в ту же Бронную, где мы все работаем, чтобы они получили эту прививку театра.
А. Пичугин
— Вот мы заговорили про профессионалов театра, мне сразу вспомнилась история, в городе Александров, есть музей 101 километра, в Александрове селились, как и бывшие уголовники, так и политкаторжане, один такой представитель московской интеллигенции, который отсидел от звонка до звонка в лагере, в начале 50-х освободился и жить мог только в Александрове, и отмечаться должен был в отделении милиции. И каждый практически день, он ездил, как-то, видимо, договаривался, почти каждый день по вечерам ездил на электричке в Москву, смотрел спектакль, на последней электричке, он не мог не вернуться, он должен был отметиться, и так много-много лет, изо дня в день.
В. Бабичева
— Счастливый человек, я должна сказать. Потому что человек, для которого этого важно, его жизнь наполнена. У нас есть несколько таких людей, даже хочется их назвать: есть человек с загадочным именем Базиль Про, который никогда не пропускает ни одного нашего спектакля, все самые лучшие фотографии публикуются на наших сайтах от него, совершенно изумительный, красивый, бородатый человек. Есть Ирина Гульнева, которая пишет какие-то просто талантливые рецензии. Недавно написал на Коломбу человек, которого я никогда не видела в глаза, Борисов, его фамилия, и подарил мне цветы, которые почему-то не вянут. С каким чистым сердцем! Я боюсь кого-то пропустить, но если открыть мой Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), конечно, моя хроника работает как знамя ТОМ Голомазова, не считая всех остальных наших страниц, групп, инстаграмм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)ов и прочее, сайтов, то у меня там очень много 2000, наверное, две трети — зрители.
А. Пичугин
— Это прекрасно. У меня есть знакомый. Он, правда, выбрал себе провинциальные театры, причем он их меняет периодически, театры порой далеко от Москвы, но, бывает, не пропускает ни одного спектакля и каждую неделю летает в тот город, который у него сейчас в фаворитах.
В. Бабичева
— Как здорово! Как сделать? Как кричать этим педагогам, Министерству образования, что они должны принять эту образовательную программу, они должны её принять. Не потому что «вы должны пойти в театр», они, конечно, тогда не захотят. Но как-то сделать это интересным, для того чтобы пришли. Они плачут, я видела, они радуются, они влюбляются, они приносят после спектаклей торты ребятам, они как-то удивительно начинают жить вокруг ТОМ. Понимаете? Но можете догадаться, такой большой город, это надо делать централизовано как-то, в это надо вложить силы, деньги.
Л. Горская
— В любом случае системно этим заниматься.
В. Бабичева
— Какая-то система. Потому что я, честно говоря, в прошлом году взяла 8 школ, вот не поленилась, неделю звонила, в несколько съездила, подружилась, теперь они приходят, покупают билеты.
Л. Горская
— У меня такой практический вопрос. Чтобы пойти в театр, как вы считаете, нужно настраиваться, быть готовым морально. Или можно, что называется, с кондачка? Вот появилась мысль: а не пойти ли мне сегодня в театр? Во всей своей рабочей суете, со всем этим шлейфом, могу взять и пойти в театр?
В. Бабичева
— Конечно. Если театр хороший, вы попадете в другую реальность, вы будете в ней жить. Если театр плохой, то вы уйдете в антракте. (Смеются.)
А. Пичугин
— Или не театр, а спектакль.
В. Бабичева
— Вы правы, да, спектакль.
А. Пичугин
— Не бойтесь вести детей в театр, и сами идите, ведь так замечательно сегодня представили современный театр — Вера Бабичева, актриса Творческого объединения мастерских Голомазова, и генеральный продюсер этого театра — Марина Петренко. Здесь Лиза Горская...
Л. Горская
— Всего доброго.
А. Пичугин
— Алексей Пичугин. Будьте здоровы.
В. Бабичева
— Спасибо, с вами прекрасно.
А. Пичугин
— Приходите, всегда рады.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.