В годы царствования Екатерины Второй художником при дворе долгое время служил датский живописец Виргилиус Эриксен. В начале 1770-х годов он написал портрет императрицы. Сегодня это полотно хранится в Государственном Эрмитаже. Екатерина изображена на нём в традиционной русской одежде. И даже голову правительницы на портрете венчает не корона Российской Империи, а кокошник — традиционный головной убор с очень интересной историей.
Первые упоминания о кокошнике встречаются в исторических документах XVI-XVII веков. Однако, как полагают искусствоведы, появился он ещё раньше, и напрямую связан с древними славянскими головными уборами. Изначально кокошник был предметом роскоши. Он упоминается в списках имущества цариц и боярынь, купеческих жен, а с XVII века — и богатых крестьянок.
Несмотря на то, что сегодня одетыми в кокошник мы, как правило, представляем себе сказочных «красных девиц», этот головной убор был вовсе не девичьим. Традиционно кокошник на Руси носили замужние женщины. По своей конструкции он представлял собою закрытый головной убор, и являлся признаком семейного статуса. Само слово «кокошник» восходит к древнерусскому «кокошь» — так называли курицу. С одной стороны, убор по своей форме действительно в чём-то схож с куриным гребешком. С другой — образ курицы-наседки служил символом матери большого семейства. По традиции, впервые кокошник надевали женщине сразу после венчания.
Кокошник был праздничным головным убором. Богато украшенный жемчугом, перламутром, стеклярусом и золотым шитьём кокошник женщины надевали на праздничные Богослужения или другие важные торжества. Часто кокошники передавались из поколения в поколение. Стоимость самых дорогих кокошников достигала нескольких тысяч рублей серебром. В сельской местности далеко не каждая крестьянка могла позволить себе иметь кокошник. Нередко головной убор был одним на всё село — и невесты в день свадьбы брали его напрокат. В разных областях России кокошник называли по-разному: златоглав, бархатник, кика, шамшура.
После реформ Петра Первого, когда в одежде аристократии стал преобладать европейский стиль, традицию ношения кокошника сохранили купчихи, горожанки и крестьянки. Однако впоследствии уважение русскому кокошнику выказывали и монархи. При Николае I кокошник стал обязательной деталью придворного костюма для дам из свиты императрицы. Правда, это были уже не настоящие кокошники, а стилизация, которая позволяла дамам не прятать причёску. Супруга Александра III, императрица Мария Федоровна, собрала коллекцию русских кокошников, которую впоследствии передала Историческому музею.
Традиции, связанные с кокошником, сохранялись в среде крестьянства вплоть до революционных событий начала XX века. И в наши дни кокошник остаётся одним из символов России.
Все выпуски программы Открываем историю
Уральская икона Божией Матери
Иконография Божией Матери исчисляется сотнями видов различных Её изображений. Первые образы были написаны ещё при земной жизни Царицы Небесной. А есть иконы, которые появились совсем недавно. Одна из них — Уральская.
Её история началась в 2003 году. Жительница города Екатеринбурга по имени Екатерина на третий день после Рождества Христова увидела необыкновенный сон. В заснеженном лесу под елью стояла икона Богородицы, окружённая ослепительным сиянием. Снежинки вокруг неё сверкали подобно бриллиантам. Пречистая Дева обратилась к Екатерине с иконы: «Я охраняю Уральскую землю от бед и зол. Пусть люди напишут Мой образ, каким его видела ты, и молятся перед ним».
Женщина рассказала о видении настоятелю Никольского городского храма, а тот — архиепископу Екатеринбургскому и Верхотурскому Евгению. И вскоре по благословению владыки была написана икона, получившая название Уральская. За основу изображения взят Казанский образ Божией Матери. Новая икона также написана по типу Одигттрия, что в переводе с греческого языка означает Путеводительница.
Но есть у Уральского образа и существенные отличия. Плат, покрывающий голову и плечи Богородицы, не пурпурный, как на Казанской иконе, а белый. Слева внизу на изображении показан сверкающий сугроб. Правый верхний угол украшен припорошённой снегом еловой веткой.
В 2003 году Уральская икона Божией Матери была прославлена как местночтимая. Празднование в её честь установлено на третий день Святок, девятое января. Первообраз находится под сводами Никольского храма Екатеринбурга. А многочисленные списки распространились по церквям хранимой Богородицей Уральской земли.
Все выпуски программы Небесная Заступница
Эгоистка. Наталья Разувакина
Сделаешь кому-то доброе дело — и тебе самой хорошо. Очень хорошо. Я это с детства усвоила и потому в молодости отчаянно хамила людям. Отчаянно-нечаянно, как потом уже разобралась.
Где тут связь? Сейчас объясню.
Вот в детстве как было? Вступилась за девочку, которую почему-то постоянно обижал весь класс — и радостно мне. Или уже позже, когда я, совсем юная мама, жила с дочкой в общежитии очень бедно, в день зарплаты покупала сладости в расчёте на всех соседских детей. Они у нас в комнате толкутся, играют... Всех и накормлю! Да и просто кашей накормлю, чем есть, в другой день. Но всех! И мне хорошо. Или собака среди ночи завизжала под окном — вскакиваю с постели, бегу и беру ее, сбитую машиной, к себе, и выхаживаю. Я расценивала все эти поступки как своеобразный эгоизм. Потому что мне же самой хорошо, когда делаю хорошее другому живому существу!
Но дело в том, что с той же лёгкостью я рассчитывала на добрые поступки по отношению ко мне. Уверена была, что все люди — такие же эгоисты. И могла незнакомому соседу, который направился к контейнерам с мусорным мешком, всунуть в руку и свой мешок: «Как удачно я вас встретила, а то мне некогда!» Опешивший сосед послушно нес мой мусор, а я уже бежала по своим делам. Или вот машину могла остановить: «Скажите, вы куда? О, нам по пути, высадите меня там-то, пожалуйста!» И потом спокойно выходила в нужном месте, вежливо попрощавшись и не заплатив. Мне даже в голову не приходило, что водитель мог удивиться или расстроиться. Наоборот: я же дала ему возможность сделать доброе дело, ему же сейчас хорошо!
Оглядываясь на себя ту, двадцати- и двадцатипятилетнюю, я просто холодею от стыда: ну как же я могла? Мои поступки, подобные вышеописанным, а их было немало, можно сравнить с поведением нищего у входа в храм, если бы он вдруг начал вырывать милостыню из рук входящих. Человек волен дать или не дать, помочь или нет, оказать услугу или воздержаться, но не заставлять же его силой творить добрые дела, да ещё по отношению лично ко мне?
Моя радость от добрых дел именно потому и была, что дела творились по моей свободной воле. Я хотела, чувствовала произволение и выполняла: помогала, кормила, спасала, делилась... И на душе наступал праздник. Но если бы те же соседские дети, которых я угощала, чем Бог пошлёт, без спросу вошли в мою кухню и начали распахивать дверцы шкафчиков в поисках, чем бы поживиться, я бы сочла это хамством. Так почему же позволяла себе такое поведение?
Положа руку на сердце, не любовалась ли я собою, высокомерно используя людей? Дескать, вот я какая: легко даю — легко беру, а если вы этому не рады, то это ваши проблемы!
Был в этом налёг эгоизма, который я тогда не осознавала. И некоей дерзости налёт: поступала, как мне надо, а остальное — мелочи. И остальные.
Но у Господа нет остальных. Это я уже позже поняла, придя в Церковь. Каждый человек ценен, и обычные социальные нормы, предполагающие как минимум уважительное отношение друг к другу, обязательны.
Что же касается добрых дел, Христа ради творимых и в Духе Его, к эгоизму они отношения не имеют. Потому что делаются не ради себя, а ради того другого, кому помогаешь, и именно он, другой, в фокусе твоего внимания, а не ты, желающий награды.
Автор: Наталья Разувакина
Все выпуски программы Частное мнение
19 сентября. О скромности и тщеславии
В 10-й главе 2-го Послания апостола Павла к коринфянам есть слова: «Мы не без меры хвалимся, не чужими трудами, но надеемся, с возрастанием веры вашей, с избытком увеличить в вас удел наш».
О скромности и тщеславии, — протоиерей Михаил Самохин.