«Смыслы поста». Священник Игорь Спартесный

Отец Игорь Спартесный

У нас в гостях был клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный.

Мы размышляли с нашим гостем о том, для чего мы постимся, почему пост — время сугубого покаяния и особых духовных трудов, а также на что стоит обратить внимание тем, кто хочет провести это время с духовной пользой.

М. Борисова

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие друзья, в студии Марина Борисова. И сегодня, в этот час «Светлого вечера», с нами наш гость — клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный.

Свящ. Игорь Спартесный

— Марина, здравствуйте. Здравствуйте, дорогие радиослушатели.

М. Борисова

— Батюшка, начался Великий пост. Все мы неоднократно слышали и сами так уже прочувствовали, что это время сугубого покаяния. А вот что такое сугубое покаяние — тут версии расходятся. Поскольку, с одной стороны, мы читаем у святых отцов, что они подразумевали под сугубым покаянием. Мы слышим проповеди современных священников с их представлением о том, что такое сугубое покаяние. Мне хочется подчеркнуть вот эту сугубость, потому что мы стараемся причащаться почаще и на исповеди бываем тоже достаточно регулярно. Но Великий пост — время особенное. Так вот в чём же эта особенность? Если священник нам перед исповедью говорит: «Внемли убо: понеже бо пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши», — имеется в виду, что мы пришли всё-таки в больницу. Больница не поликлиника — в поликлинику можно прийти с ОРЗ, а вот в больницу человек приходит лечить уже какие-то хронические заболевания или, по крайней мере, серьёзные. Так вот, чем Великий пост и покаяние Великим постом должно качественно отличаться от того, что мы подразумеваем под покаянием, когда приходим регулярно исповедоваться?

Свящ. Игорь Спартесный

— В общем, если уж мы говорим о больнице, то я доктор, конечно, этой больницы. И любой доктор, безусловно, имеет, наверное, свои подходы к лечению. Каждый на чём-то вот так вот стоит: кто на покаянии, кто на молитве, кто на постах, бдениях, кому-то что-то вот прям такое родненькое — он практикует его, ну и, безусловно, так вот располагает и прихожан к себе. То есть основа понимания: Великий пост — это то делание, когда человек что-то приобретать должен. Почему именно Великий пост? В принципе, приобретать-то он должен всегда, независимо от того, есть ли пост или нет — он в больнице лечится, лечит свою душу. А вот почему именно Великий пост? Он же ведь не просто так назван, это всё-таки духовная весна. То есть это, когда что-то такое расцветает, что-то новое появляется, и запахи, и плоды потом, в конце концов. И вот первое, с чего начинается, это то семя, когда мы садим, и оно должно прорасти. Великий пост — это то время, когда занимаешься своей душой, ты не занимаешься тем, чем занимался до этого. Ты начинаешь убирать от себя те вещи, которые, наверное, тебе мешали, и быть таким вот садовником в полном смысле этого слова. И если уж теперь брать разговор о Великом посте, то нужно понимать изначально, зачем он нужен. Вот святой праведный Иоанн Кронштадтский говорит о том, что поститься христианину необходимо, зачем? — для того, чтобы прояснить ум, возбудить и развить чувства, подвигнуть к благой деятельности волю. Это тогда, когда я перестаю вкусно есть, сладко спать, всячески развиваться — развиваться, наверное, именно в культуре, в каких-то там прояснениях, находясь в каких-то компаниях.
То есть я сейчас это от себя отрезаю, перестаю жить так, как жил, и начинаю заниматься жизнью духовной. Значит, так как ты это отрезаешь от себя, то у тебя уже по-другому начинает вырабатываться само отношение, образ жизни другой, ты его меняешь. Значит, ты не объедаешься, не наедаешься — мы же все любим вкусно есть. Ты от себя это начинаешь убирать. Хотя и хочется, но ты создаёшь себе искусственно то состояние, в котором ты теперь уже не ешь то, что ел тогда, хоть и хочется. Ты начинаешь меньше спать, бдеть, потому что святые отцы призывают к молитве ночной. И я знаю людей, которые вот именно в Великий пост начинают молиться ночью. А так как у тебя освобождается ум, ты перестаёшь житейскими какими-то такими своими обычными делами заниматься, то в конце концов освобождение ума трезвит состояние души. Конечно, отворачиваясь от этой суеты мирской, ты начинаешь духовно расти. И ты это чувствуешь на самом деле с каждым днём, если ты действительно так вот серьёзно подходишь к Великому посту. И эти благодатные дни ты начинаешь ощущать, они начинают пронизывать твою жизнь. Ну, конечно же, у нас так всё в сравнении познаётся. И ты видишь себя тем, которым ты был до этого. И к середине поста ты чувствуешь, что те плоды, которые ты, наверное, себе так вот выстроил и захотел, чтобы они у тебя были, они всё-таки появляются, ты трудишься над ними.
Очень важно не ломаться. Потому что если ты вдруг решил — это у нас первая неделя обычно такая ревностная, все так быстренько кинулись в Великий пост, все стали подвижниками, а после первой недели начинают расслабляться. И уже начинают есть повкуснее, там масло уже положено. И начинают вдруг возвращаться в свой прежний такой образ жизни. И в конце, как обычно, они начинают исповедоваться в том, что очень хотелось попоститься, но так и не получилось. Всё заключается в том, что, к сожалению, устаём мы, так как непривычны к этим подвигам. Первая неделя Великого поста такая ревностная. И мы, конечно, эти плоды очень хотим получить. И получаем, а потом расслабляемся, и всё сходит на нет. И с сожалением этот пост у нас проходит. Но я знаю людей, которые в Великий пост действительно так вот отдаются на сто процентов, не разрешая себе многие вещи. И удивительно, как они встречают тогда Пасху.

М. Борисова

— Вот вы очень важную вещь сказали, мне кажется, относительно первой недели Великого поста. Мне кажется, что очень трудно внутренне осознать, то есть умом мы вроде как все понимаем и даже где-то читаем об этом, что Великий пост — это длинная дистанция. А мы начинаем его, как стометровку. Мы вбегаем в первую неделю и к Торжеству Православия всё — вот на последнем издыхании мы рвём финишную ленточку. И дальше нам нужно отдышаться, нужно восстановить силы, нужно как-то прийти в себя. У некоторых это прихождение в себя заканчивается перед Страстной седмицей, когда вдруг оказывается, что осталось всего ничего и надо опять бежать стометровку.

Свящ. Игорь Спартесный

— Так и есть, да.

М. Борисова

— Но как рассчитать себя так, чтобы хватило на весь путь? Потому что, несмотря на три подготовительные недели, несмотря на всё, что Церковь сделала для того, чтобы это получилось естественно, очень редко кто сейчас внимательно относится к подготовительным неделям. В особенности к Масленице, где, казалось бы, надо успеть сходить ко всем в гости, поесть блинов, пообщаться, наобщаться перед Великим постом. И совершенно упускается из виду, что уже на Сырной седмице в среду и пятницу нет Литургии, и там начинается чтение молитвы Ефрема Сирина с поклонами. То есть уже настолько громко звучит преддверие поста. И это проходит незамеченным для очень многих людей. Вот что нужно сделать, чтобы хватило дыхания до Пасхи?

Свящ. Игорь Спартесный

— Я скажу, что без понуждения себя, конечно, ничего не получится. Да, мы символично говорим о том, что это больница. Но мне очень нравится ещё говорить о том, что это ещё спортзал. Потому что всегда, чтобы понимать, что происходит, то легче, конечно, сравнивать с тем, с чем ты знаком. Поэтому в спортзал люди приходят заниматься. Конечно, тебя будут считать спортсменом при любом раскладе — ты в спортзале. Но никто же не видит, что ты на лавочке отсидел там — ты же в спортивную форму переодеваешься. И все будут говорить о том, что ты спортсмен. Но, кроме тебя, эту правду никто не знает. А если ты находишься в спортзале, то тебе придётся работать, тем более если ты хочешь результат. Иначе в противном случае у тебя не получится совершенно ничего. Так тебя и будут считать верующим — ты в храм ходишь. Но результат тогда, когда ты перестаёшь себя жалеть. И работает, если в спортзале допоздна. То, конечно, в храме ты работаешь до крови. Потому что ты прощать, оказывается, должен то, что не хочется, любить ты должен то, что не хочется — наступать себе на горло. Это, безусловно, до крови. Родственники разные — и попробуй примириться с ними. А это ведь твоё состояние души. И если не будешь себя понуждать, заставляя себя на доброе и хорошее, у тебя ничего так и не родится. Ведь Господь всегда откликается тогда, когда есть Его тема. То есть я не могу вмешаться в дела моего ребёнка, если он во мне не нуждается. Любить его не перестал, но помогать нет предмета.
И помогать ему начинаю только тогда, когда он приходит и говорит: «Пап, прости. Ты был прав». Пускай он просто будет честным: «Пап, я сейчас не могу тех подвести», — или здесь он завязан на чём-то. Это, безусловно, диалог. Мы тогда вместе будем как-то выкручиваться, но это хотя бы разговор — он честен со мной. А другой ребёнок, если начнёт что-то придумывать, как-то лукавить и выкручиваться, то у нас так диалога не появится. Вот честность перед Богом — это когда я: «Господи, я хочу пройти этот Великий пост по-настоящему». Я понимаю, что в этот момент сосед мой, который всегда со мной ругался — ну, хотя бы не реагируй на его агрессию. Это же уже больше, чем ничего. Потому что ты всегда отвечал тем же. А сейчас ты просто промолчал. И это тот плюс, который даст возможность тебе развить это состояние в дружбу. Потом в конце концов ты победишь его. Потому что когда нет ответа на агрессию, тогда в конце концов и он успокаивается — нечем крыть. И оказывается, что ты становишься лучше, чем он, а это всегда обличительно. А если ещё у тебя есть силы ответить добром, то тогда он быстрее просто закончится.

М. Борисова

— Клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Мы говорим о том, как же нам пройти весь путь Великого поста, что-то приобретя и ничего не растеряв. Вот очень трудно постоянно держать себя под контролем, чтобы даже не реагировать на раздражающего тебя соседа, не говоря уже о близких, которые под одной крышей с тобой. И раздражают они тебя постоянно, с утра и до вечера — не одним, так другим. Но это более-менее понятно. Но что делать, если человек работает или учится, и он не в состоянии войти в этот удивительно стройный мир Великого поста? Вот если ты можешь себе позволить освободить пространство и время твоей жизни на это время, тогда, конечно, это замечательно. И каждый, кто когда-нибудь испытал это, он помнит это состояние — если удалось прожить это время хотя бы приблизительно так, как предписывает Церковь, то это незабываемо на всю жизнь. Как ориентир, как камертон, всё это будет с тобой. Но очень многие не могут, в силу обстоятельств жизни, позволить себе пройти этот путь вот так гармонично. Потому что работа, потому что семья, потому что учёба, потому что человек вынужден работать в какие-то ночные смены, ещё что-то. Он выбивается из церковного ритма и очень страдает от того, что он никак не может хотя бы частично вкусить вот эту вот гармонию Великого поста, которая, собственно, и приносит плоды, если ты внутри неё оказываешься.

Свящ. Игорь Спартесный

— Но никто ведь не отменял аскетический путь, образ жизни. Ты можешь находиться в любых обстоятельствах и условиях. Мы же знаем, когда происходит приражение — когда вдруг тебя подбивает на какое-то плохое желание, действие. Если ты опытен, то ты прекрасно осознаёшь, что здесь надо уже всё отсечь и дальше жить той жизнью, которой ты живёшь. Это труд, который ты... конечно, трудишься этим трудом. Если проигрываешь тот помысел, который даёт возможность тебе уже увлекаться чем-то, что у тебя в голове рождается. Проигрываешь здесь, значит, мысль, которая облеклась уже в какое-то свойство греха этого, то здесь почти, конечно, уже невозможно сопротивляться, потому что ты уже заводишься, конечно, уже начинаешь соблазняться. И теперь ищешь, как это взять и сделать. Вот это борьба, которая происходит. Просто в Великий пост она проще происходит, тебе везде напоминают об этом. У тебя есть покаянное состояние, которое всё время звучит в храме. Ты же в храме никуда не деваешься. Пускай ты на неделе не успеваешь, но воскресная служба — это день христианина. Ты приходишь, отдаёшь этот день Богу, занимаешься своей душой. Потому что шесть дней ты работал для тела, а душа у тебя отдыхала, скажем. Но один день отдыхает тело, один день трудится душа. Другое дело, что и душа и тело у нас отдыхают, и мы никуда не идём, спим, даём возможность телу расслабиться. Но как раз в воскресный день душа должна трудиться. Поэтому ты идёшь в храм и в храме слышишь эти все наставления. В другие дни ты это можешь не слышать, когда нет Великого поста. Но в Великий пост, конечно, это всё пронизано покаянием, пронизано той славой Божией, через которое... первое действия человека, соединившись в правде с Богом... ну или там с папой сын, первое слово это покаяние: прости, папа, был виноват, постараюсь исправиться. И в конце концов, конечно же, ты, выходя из храма, вот на этой неделе живя, на работе, в семье или в других каких-то обстоятельствах, ты помнишь же это. Тем более, что ты всё время же не забываешь, что идёт Великий пост. Есть ты не ешь — ты не разрешаешь себе есть то, что ел до этого. Если твои коллеги как-то по-своему справляют, или, скажем так, ничего у них не меняется, и как они жили, так и живут, то ты пытаешься избегать этого.
Это же всё-таки то делание, которое ты делаешь. И ты ради чего? Ради того, что это Великий пост, и ты себя как-то блюдёшь. Но в конце концов Господь всё равно же откликается. Это же твоя работа, на которую Господь, конечно, будет откликаться. И благодатное состояние у тебя будет, и ты не захочешь из него выходить. Это то понуждение, которое... да, можно съесть — вроде как бы чем мы искушаемся? Тем, что получаем удовольствие мгновенно — это тело. Чтобы не получить этого удовольствия, ты себе запрещаешь. Хотя, казалось бы, ты съел вкусное, но у тебя, конечно, ничего не изменилось: и деньги на месте, и семья никуда не делась, и одежда, и кров. А вот не разрешить себе — тоже никуда ничего не денется. Но это твой путь, это твоя работа.

М. Борисова

— Мне кажется, что в наше время гораздо труднее не разрешить себе сидеть в соцсетях.

Свящ. Игорь Спартесный

— В том числе, конечно.

М. Борисова

— Или же не смотреть какие-то сериалы бесконечные. Привычка — это, как вот, знаете, многие говорят, что не могут бросить курить, потому что это уже включилось в обмен веществ. Мне кажется, сейчас очень у многих в обмен веществ включился интернет. И хотя бы ограничить себя в этом чрезвычайно трудно, гораздо труднее, чем ограничивать себя в пище.

Свящ. Игорь Спартесный

— Ну, конечно, это как один из инструментов, который даст возможность тебе напитываться Великим постом. Ты же освобождаешь свой ум, как говорил праведный Иоанн Кронштадтский. Освобождаешь от той зависимости, которая всегда у тебя была. Значит, высвобождая это время, конечно, ты занимаешься, наверное, чем-то другим. Понуждаешь себя читать книжки, начинаешь развиваться. И те соблазны, которые были — случайно взял и нажал на какую-то не ту кнопочку — у тебя уже такой возможности нет. Ты же знаешь, чем это заканчивается, сидя в интернете. И ты решаешь понудить себя, чтобы не включать компьютер. И ты избегаешь всех этих страстей, зная. Ты же уже опытен. Знаешь, что если ты пойдёшь на встречу со своими друзьями, чем это заканчивается — не надо просто себя обманывать. Ты знаешь, что если ты включишь компьютер, что там выскочит и куда ты потом залезешь — всё знаешь. Не надо себя успокаивать тем, что сейчас будет как-то по-другому, потому что ты вдруг начнёшь себя как-то вести по-другому, ты будешь ответственный, потому что Великий пост. А некоторые говорят, что, батюшка, вы знаете, мы пойдём ради того, чтобы проповедовать Христа. Но, к сожалению, как обычно, заканчивается тем же самым — до проповеди время так и не доходит. Вот это то понуждение. И в конце концов этот пост так проходит. И ты выходишь на финишную прямую именно тем человеком, который, наверное, задавался тем устремлением вначале. И ты в конце концов добиваешься — немного таких людей, но они есть. Это радует, что они хотя бы есть. Всегда же были какие-то единицы, на которых Церковь и стоит. Эти единицы, безусловно, есть в каждом храме. И, глядя на них, тебе становится стыдно от многих вещей. И есть тот, на которого равняешься и стремишься к нему. Это ещё один из инструментов, который даёт возможность прохождения этого поста. Просто будьте сами этими людьми, на которых равняются люди.

М. Борисова

— Клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный сегодня с нами проводит этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы ненадолго прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

М. Борисова

— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. «Светлый вечер» на Радио ВЕРА продолжается. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость — клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный. Мы продолжаем разговор о Великом посте, о его трудах и плодах. Вот всё-таки больше всего внимания в подготовке к Великому посту и в проповедях во время Великого поста уделяется именно самому покаянию. Но получается иногда такая довольно искажённая картина. Если мы стараемся в течение всего церковного года достаточно регулярно бывать на исповеди, то я, полагаю, что у многих таких прегрешений, в которых мы каялись на нашей первой исповеди, возможно, уже нет. А надо каяться сугубо. И вот мы начинаем читать у святых отцов, как они на смертном одре говорили, что они даже не положили начала покаянию. И мы начинаем напяливать на себя их одежды, понимаем, что совсем не по росту, и всё-то у нас с покаянием не ладится. Один священник так проводил аналогию с тем, что с нами происходит в этот момент: мы, придя к врачу (продолжая вот сравнение с больницей), он нас осматривает, и мы начинаем кричать, что. ой, тут больно, и тут больно, и тут тоже больно. Он говорит: как вы думаете, сможет врач поставить диагноз, если вы будете так вопить по поводу каждого прикосновения? Вот как не попасть в эту ловушку? Чтобы, с одной стороны, это действительно было покаяние такое глубинное. И вообще, что такое покаяние, как его пережить? Ведь мы очень часто путаем понятия. Нам кажется, что покаяние — это вот прийти на исповедь и сказать. А то, что перед этим нужно это пережить, это оплакать и решить, хотя бы для себя, что сделаю всё возможное, чтобы больше этого не было, и попросить у Бога помощи — вот об этой части покаяния мы очень часто забываем. Что нам сделать Великим постом, чтобы наше покаяние было таким, о котором нам говорят на всех проповедях?

Свящ. Игорь Спартесный

— Желаю, чтобы не только Великим постом это мы делали, а в нашей повседневной жизни. У нас есть понимание исповеди и покаяния. Вроде как бы говорим об одном и том же, но это разные временные рамки. Потому что покаяние твоё должно быть здесь же, во время греха. Ты исповедуешься перед Богом в том, чем ты согрешил. Это может быть на протяжении дня несколько раз. Ты прекрасно осознаёшь, но сломался, не получилось, и ты честен. Вот я за честность перед Богом — как есть. Глубина покаяния, наверное, всё-таки измеряется твоим опытом. Потому что если у тебя нет такого сердечного покаяния, то где ты его возьмёшь? Ты же его искусственно не придумаешь. Но ты можешь быть честным перед Богом, говоря о том, что, Господи, у меня нет такого покаяния. Я очень хотел бы иметь такое покаяние до слёз, но его нет. Но я исповедуюсь как есть. Поэтому, Господи, прости, пожалуйста, что вот там не сумел, здесь струсил, там у меня не получилось. И вот это да — это то покаяние, которое Господь принимает или не принимает. Да, это Его суд. А на исповеди ты просто свидетельствуешь о том, о чём ты каялся в те моменты, когда ты действительно согрешал. И на исповеди тоже не надо искусственно придумывать себе слезы. Ты должен быть там точно так же честен: «Я, знаете, батюшка согрешил», — и перечисляешь то, в чём ты уже каялся. А там уж как Господь откроет тебе сердце — будешь ли ты плакать, будешь стенать или просто сухо ты исповедуешься. Ты можешь сухо исповедоваться до конца жизни, но хотеть плакать, когда, конечно, будет уже оправдано.
Потому что по-другому как ты ещё это сделаешь? Искусственное покаяние — это называется состояние прелести. Ты прельщаешься тем, чего у тебя действительно нет. В конце концов ты можешь, конечно, придумать себе это стенание и заводить себя на молитве и на исповеди, но так нечестно. И ты, конечно, скорее всего ошибёшься в этой духовной жизни и можешь попасть в гораздо худшее состояние. Поэтому, когда ты честен, ты вот так вот искренне перед Богом говоришь, как есть. И эту честность, конечно, Господь всегда будет благословлять и направлять. И от твоей честности, конечно, зависит многое. Господь может и дать тебе эти слёзы. Но, как говорят отцы наши, что слёзы мы прячем, дабы не искусить кого-либо и самому не впасть в какие-то прегрешения. Поэтому слёзы твои всё равно у тебя должны быть наедине с тобой и Богом. А здесь сердце пускай стенает. А исповедуешься ты как есть.

М. Борисова

— Вы очень важную вещь сказали и много раз повторили о том, что главный участник общения — это Бог. У нас очень часто смещается фокус — мы начинаем общаться со священником. Почему такие долгие исповеди? Потому что человек подходит, начинает батюшке рассказывать длинную историю такую из множества эпизодов. И очень часто нет у тебя ощущения, что ты пришёл общаться с Богом, а не со священником. И в жизни тоже уходит это ощущение, что прежде всего обратиться-то нужно к Главному участнику диалога. Вот как это вернуть в себе это ощущение, что необходимо прежде всего общаться с Богом?

Свящ. Игорь Спартесный

— Марина, если мы говорим о том, что я всё-таки доктор, то, конечно, мне очень важно иметь объективную картину болезни. Я, конечно, что-то такое выкрою из всего разговора нужное, если я опытен как доктор. Пускай разговаривает — я, например, не устаю от того, что говорят люди долго, может быть, и ненужного в большинстве своём. Но это его сердечные переживания. Тем более что я, конечно, регламентирую время, когда действительно его мало. Тогда мы только по грехам. Но обычно вечером на Всенощном бдении спокойно можно разговаривать о чём угодно. Там мы исповедуем. Но кому нужны беседы — у нас в храме спокойно это практикуется после службы. Остаются те, с кем действительно нужно садиться и разговаривать. И разговариваем тогда уже так плотно, уже по каждому гнойничку. А во время исповеди — ну, пускай. Если его заносит, то, конечно, ты его направляешь потихонечку. А так в большинстве своём исповедь одного человека не длится больше 15 минут. Конечно, когда их много... но, слава Богу, у нас священников достаточном в храме. Поэтому все распределяются как-то, и всем получается уделять внимание достаточно. Но вот, да, хотел бы, конечно, повториться, что ты уже должен прийти покаянным к священнику. И ты просто свидетельствуешь о том, о чём ты каялся перед Богом. Наверное, тут волей не волей всё равно к священнику, наверное, сердце располагается. Тем более, что если ещё и священник участливый в твоей жизни, то, конечно, очень важно священнику говорить, что вы исповедуетесь Богу. Не мне исповедуетесь, вы беседуете с Богом, а не со мной. И вы помните о том.
Это, конечно, надо не затмевать собой Бога. Напоминая людям о том, что, заходя в храм, человек должен всё-таки понимать, что он пришёл не домой к себе и не встретиться с теми, с кем давно не виделся. Он должен помнить о том, что он пришёл к Царю царей. Он пришёл к Тому, от Кого сейчас зависит его дальнейшая жизнь. Если ты понимаешь, что ты казнён, и ты идёшь на казнь, то твоё состояние, заходя в храм — тебе не будет дела ни до кого совершенно. Ты будешь стоять, где-то там в углу забившись, внимать словам, которые произносят в храме, и будешь заниматься именно собой. А так ты бесстрастен и никого не боишься в этой жизни, то, конечно, ты приходишь и всю службу то разговариваешь, то ещё куда-то бегаешь. Но вроде как бы галочку поставил, что ты на богослужении побывал, но, к сожалению, вынести ты отсюда ничего не вынесешь.
И, к большому сожалению, получается так, что в храме ты более-менее можешь быть таким благочестивым. Но, выходя из него, так как ты оттуда ничего не выносишь, ты, к сожалению, становишься таким, как и был: там раздражаешься, тут ругаешься, тут недоволен, тут всё не по-твоему. И вот это состояние... если мы стоим в храме, и вот тебя тронь — неужели ты сдачи дашь? Да нет, отойдёшь, ещё извинишься. А чего же ты так в жизни-то не делаешь, выходя из храма? Будь таким дальше. Неужели так лицемерить надо? Здесь чтобы тебя считали таким благочестивым, а в жизни тебя никто не видит из тех, кто приходит в храм, и ты можешь себя вести совершенно по-другому. И вот более-менее хотя бы в Великий пост всё-таки пытается человек даже быть вне храма тем человеком, который этот пост должен достойно пройти.

М. Борисова

— Вот что касается внутрихрамовой, внутрицерковной жизни во время Великого поста: есть масса особенностей богослужений, которые, кроме как во время Великого поста, в течение другого времени церковного года не встречаются. И многие священники советуют хотя бы один раз постараться побыть на Литургии Преждеосвященных Даров, посетить какие-то другие службы, на которые, помимо Великого поста, ни в какое другое время ты не попадёшь. Но дело в том, что великопостные службы отличаются от обычных тем, что в них очень много чтения и очень много отсылок к Ветхому Завету. И очень многие из нас не готовы, воспринимая на слух в течение долгого времени эти чтения, сохранять сосредоточенность и молитвенный настрой. В силу того, что половину, в лучшем случае, ты не понимаешь, а то и две трети ты не понимаешь. Вот идёт длительное богослужение. Что сделать, чтобы не прошло это мимо тебя, чтобы ты всё-таки пользу от этого получил ту, которую предполагает Церковь?

Свящ. Игорь Спартесный

— Но всё-таки у нас в приходских храмах и в монастырях разный регламент времени. Если ты хочешь, то ты можешь найти вообще сокращение служб. Есть храмы, где всё так вот быстренько проходит, но только до Литургии. Литургия, конечно, служится тем полным чином, который есть — там ничего не сократишь. А чтение там минимизируют. Наверное, так неправильно, безусловно. Потому что ты всё-таки не можешь прийти и сразу сесть за стол и отпраздновать — наелся и ушёл. Конечно, больше, наверное, пользы будет, если ты участвуешь в этом накрывании стола, готовишь что-то там, советуешься с кем-то, то есть есть процесс. И ты понимаешь, что вот-вот праздник наступит, и ты наконец наешься. И чем меньше ты участвуешь в этом процессе, тем меньше у тебя торжества будет. Но есть у нас всё-таки такие храмы. И я скажу, что прихожане уже знают, куда идти. И все выбирают себе по сердцу, выбирают то, что им нравится. Наверное, если ты опять-таки не будешь себя понуждать, как ты по-другому узнаешь, нравится тебе или не нравится? Если ты не будешь себя понуждать и стоять слушать слова. Важно, конечно, чтобы эти слова были чёткие и понятные. Важно, чтобы они... хоть они и полным чином там служат, всё вычитывают, но это просто пулемётная очередь. Вроде как бы и служба должна быть продуктивна. Но если попадаешь в тот храм, где совершенно непонятно, что происходит, то никто не отменял твоё покаяние здесь же. Ну хорошо, ты, пожалуйста, анализируй свою жизнь. Ты знаешь, где ты чего плохо сделал. Стой и говори: Господи, прости, пожалуйста! Ты для этого ведь и пришёл. Потому что покаяние твоё здесь должно тебя врачевать. Хорошо, многие чётки в Великий пост берут, стоят в храме, перебирают. Хорошо, читай Иисусову молитву — пожалуйста, ты участвуешь в этом же богослужении. А наступит тот момент, когда начнётся уже пир, пожалуйста, переставай и участвуй тогда в этой трапезе любви. Я думаю, что так было бы проще.

М. Борисова

— Клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве священник Игорь Спартесный проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». И мы говорим о плодах и о трудах Великого поста. Вот есть, мне кажется, очень важная составляющая настроения Великого поста. В нём очень много эмоциональных моментов. Просто если не войдёшь в этот ритм, многие из них ты пропускаешь. Потому что всё-таки Постная Триодь делает удивительные акценты. Несмотря на вот эту сосредоточенность на покаянии, там есть очень много поводов для такого радостного переживания. Потому что всё-таки человек так устроен, что не может длительное время испытывать только одну эмоцию. Ему всё-таки какая-то гамма эмоциональная нужна. Но тут какое-то нужно, может быть, сочетание и интеллектуального переживания, и эмоционального. Вот просто чтобы было понятно, о чём я говорю: в один из первых лет моего пребывания в Церкви по необходимости мне нужно было съездить в Троице-Сергиеву Лавру, в Академию с поручением. Это было как раз на первой неделе Великого поста. И это был последний день чтения Великого покаянного канона Андрея Критского. И всё очень удачно сложилось. Я справилась там с поручением и осталась на чтение канона в академическом храме. Всё было замечательно, уже подходила служба к завершению. Я обратила внимание, что там есть... там всегда было какое-то количество местных тётушек, для которых лавра как приходской храм.
И они все куда-то потихонечку, как мышки, стали убегать, не дождавшись окончания службы. Я решила, что это неспроста и надо посмотреть, что же там такое происходит. И действительно, получилось так, что в этот момент в трапезный храм — совершенно никто этого не ожидал — приехал Патриарх Пимен. И это была одна из последних его великопостных служб. И он читал сам этот канон. Я осталась второй раз его послушать, потому что он удивительно читал этот канон. Вот даже остались записи — их можно в интернете найти. Я думаю, что кто захочет, может понять, о чём я говорю. Но почему мне этот эпизод памятен? Потому что это сочетание эмоции и понимания. В принципе, если сказать, что самое главное — понимать, то на службе в академическом храме я всё поняла. Но сердце захотело ещё вот такого переживания, которое могло быть только на патриаршей службе. Вот я об этом говорю — как уловить вот это сочетание и как его в себе сохранить?

Свящ. Игорь Спартесный

— Кто бы сомневался? Конечно, я бы тоже остался бы. Но вы же понимаете прекрасно, что это зависит от духовной составляющей человека, который произносит слова. Если он переживал их, если он их прожил, то он знает, о чём вообще он говорит. И, конечно, он и преподносит их соответствующе. Я очень люблю, когда читает мой духовный отец Покаянный канон — это протоиерей Владимир Волгин. Пытаюсь всегда везде быть там, где он читает. Потому что я-то не сомневаюсь в том, что он это прожил. И будучи с ним уже больше 30 лет, зная его образ жизни, то все те слова, которые он говорит, он говорит их от себя — не потому, что они написаны, а потому, что он это прожил. И, да, конечно, люди бегают именно в те храмы, где проникновенно это слово звучит. И очень важно, чтобы его услышал ещё тот человек, который тоже это смог прожить. Он знает, о чём речь идёт. Поэтому это зависит от тебя же самого лично. Если ты действительно трудишься на поприще своего покаяния, на славлении Бога, то есть благодарения за всё, то все слова, которые ты произносишь... Ефрем Сирин же не просто их писал. Он же как раз-таки писал от сердца — то, что он прожил, переживал. И сейчас священник, читая те же слова, он их тоже знает, он их опытно знает — эти слова. И ты, слушающий эти слова, опытно знаешь, о чём речь идёт. И это, конечно, такая соборность, которая сейчас возносит этот столб молитвы до небес.

М. Борисова

— Мне кажется, ещё важно понимать, что совершенно необязательно — Господь может не послать тебе сильного переживания в этом году Великим постом. Просто если когда-то ты очень глубоко и сильно пережил всё, что предполагает Церковь, человек должен пережить Великим постом, ты иногда годами вспоминаешь об этом, потому что знаешь, что так может быть. Но это совсем не значит, что каждый раз Господь тебе будет посылать такие подарки. Вот как справиться с тем, когда ты ждёшь, что подарят тебе, а вот нет?

Свящ. Игорь Спартесный

— Да очень просто — не жди. Совершенно не надо ждать ничего. Мы должны помнить, что во всём нашем разговоре есть Бог. И это Господь откликается — и на той же службе Преждеосвященных Даров, на чтении канона Андрея Критского. Твоё желание и предстательство в данный момент в этой молитве — конечно, Господь тебя и ласкает, и гладит, и Богородица никуда не девается, и святые твои. Ты в этой соборности не только людей, ты и в соборности Сил бесплотных небесных и святых, которые трудятся на сегодняшний момент в других где-то там краях мира. Вот это соборность, которая действительно даёт возможность тебе получить то счастье, на которое ты не должен рассчитывать. Потому что ты в покаянии, которое говорит о том, что ты недостоин этого счастья. Ты знаешь свой образ жизни. Слава Богу, что христианин никогда не удовлетворится своей жизнью, зная себя совершенно. Поэтому и святые, умирая, конечно, говорили о том, что они не уверены в том, что они вообще положили что-то доброе в этой жизни. И вот, конечно, покаяние и даёт возможность тебе... Это даже такой парадокс: чем больше ты недостоин, тем больше тебе дают. И конечно же, Господь всегда будет откликаться. Нет сомнений в том, что в твоём делании, в твоём труде ты получишь плоды.

М. Борисова

— А вот есть у вас какое-то самое дорогое великопостное воспоминание личное, которым вы могли бы поделиться с нами?

Свящ. Игорь Спартесный

— Да, вообще-то, их хватает, конечно. Потому что если ты трудишься, конечно, у тебя это получается. И милость Божия как раз-таки распространяется на том делании, когда ты не ждёшь, оно внезапно объявляется. У меня был человек, который никак не мог прийти к Богу. Я с ним так долго занимался, долго мы вместе были, но он приходил ко мне, не к Богу. А я всё его пытался познакомить с Богом. И вот в очередной какой-то день, совершенно будничный, я пришёл в храм, а он стоит на коленях. Я дождался, когда он встанет, он повернулся и говорит: «Батюшка, я не знаю, что произошло. Вы знаете, я утром встал и понял, что не могу жить без Бога». Я его спросил: «Мы же на протяжении долгого времени говорили как раз-таки об этом?» Он говорит: «Знаете, батюшка, я теперь уверен в том, что пока Господь не откроет, — а это зависит как раз-таки от твоего терпения и стремления, — я ведь искренне искал Бога. Я просто не знал, где Его найти. Ваши слова были иногда не убедительны совершенно, я не был удовлетворён нашими разговорами, но я искренне хотел Его найти. И вот, наверное, больше года мы встречались. А вот вдруг я встал и понял, что та любовь, которую Бог даёт, да её вообще нигде невозможно увидеть, услышать и почувствовать. Она может быть только там, где Его дом. И я пришёл сюда, потому что понимаю, что вот эта радость и наполнение Богом может быть здесь. Я действительно это ощутил».

Но я его попросил никому не рассказывать о его в таком открытии личностном. Ну, мы же понимаем, что либо кто-то завидовать будет, либо кто-то не поверит и растопчет то, что имеется. И он это сохранял. И да, стал очень глубоко верующим человеком. И это такое яркое впечатление, потому что я сам был радостным на протяжении не одного дня о том, что вот так Господь Себя явил этому человеку. А есть ведь моменты, когда не так ярко всё происходит, но происходит с людьми. И они действительно чувствуют откровение Бога в своём сердце. И это тоже торжество. А сколько всего происходит во время Литургии как твои личные переживания, когда ты действительно ощущаешь присутствие Бога близко-близко? Много таких событий, наверное.

М. Борисова

— Конечно, когда ты в храме видишь неожиданно коленопреклоненного человека — это сильнодействующее зрелище. Сейчас вы рассказывали, а я вспомнила своё потрясение. Но это зеркальное отражение. Это была служба Прощёным воскресеньем владыки Питирима (Нечаева). Кто застал его живым, наверное, помнит, насколько это был величественный священник. Вот он, когда стоял на солее, просто вот стоял, как памятник всему священному, что есть в Церкви. Он источал какую-то такую удивительно сильную, властную энергию. И вот когда первая коленопреклоненная молитва, и он на солее опустился на колени перед нами — я это потрясение помню до сих пор. Удивительно, когда все барьеры сломаны, когда ты понимаешь, что вот именно здесь, в этом месте, можно навсегда забыть, что такое одиночество. Когда можно вот вместе с Христом стать всем вместе, всем объединиться.

Свящ. Игорь Спартесный

— Да, это ваши переживания. Слава Богу, что они у вас были. Может быть, никогда это не повторится, но вы будете помнить, что так бывает.

М. Борисова

— Я думаю, что подобные переживания, у каждого свои, наверняка есть. И просто, может быть, имеет смысл почаще к ним обращаться, когда в особенности подступает уныние или лень, или что-то происходит в жизни, что отвлекает от этого. Они очень помогают, они, как вот звоночки такие. Если каждый вспомнит, то наверняка каждый найдёт что-то.

Свящ. Игорь Спартесный

— Но чтобы было что вспоминать, нужно для этого что-то делать. Поэтому труд, который предполагает Великий пост, — просто надо себя не жалеть. И, конечно, всё появится, и будет что вспомнить.

М. Борисова

— Спасибо огромное за эту беседу. Священник Игорь Спартесный, клирик храма Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках в Москве, был сегодня гостем программы «Светлый вечер». С вами была Марина Борисова. До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Светлая музыка». Яна Иванилова
• «Русский подводный флот». Александр Музафаров
• «Музыка и вера». Андрей Пашута

---

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов