Поделиться
«Письма отцу Якобу», студия Kinotar, Yleisradio (YLE), режиссёр Клаус Хэрё
— Лейла Стен?
— Да, я.
— Я отец Якоб. Я рад, что ты здесь. Ты, конечно, хочешь чаю. Твоя комната там, в другом конце дома. Надеюсь, тебе здесь понравится.
— Надолго я здесь не задержусь.
Лейла Стэн — бывшая уголовница. Она получила пожизненный срок за убийство, но после 12 лет, проведённых в тюрьме, её неожиданно помиловали. Зная, что пойти женщине некуда, адвокат предложил ей стать помощницей сельского священника — отца Якоба. В его доме у Лейлы будет и крыша над головой, и кусок хлеба. А делать нужно всего-то ничего: помогать пожилому одинокому слепому пастору отвечать на письма. Так начинается фильм «Письма отцу Якобу», который в 2009 году снял финский режиссёр Клаус Хэрё при участии кинематографистов из Швеции. Картина стала событием в мире авторского кинематографа и завоевала гран-при Международного кинофестиваля Мангейм-Гейдельберг в Германии, а также получила приз за лучший фильм на фестивале «Золотая пирамида» в Каире, премию за лучший международный фильм на фестивале в американской Санта-Барбаре и ещё более десятка престижных наград и номинаций.
Клаус Хэрё признаётся, что долго вынашивал идею снять фильм о преображении человека. «Мне хотелось рассказать о нас, самых обычных людях, нуждающихся в милосердии и прощении. Рассказать о надежде, вере и любви, об их исцеляющей силе», — говорит он. В картине «Письма отцу Якобу» ему удалось сделать это со всей тонкостью исследователя человеческой души и мастерством неординарного режиссёра. По сути, на протяжении почти всего фильма в кадре мы видим лишь двоих — Лейлу и пастора Якоба. То вместе, то поодиночке. Герои не много разговаривают — больше молчат. Но динамика у картины не внешняя, а внутренняя. И она настолько мощная, что от экрана просто невозможно оторваться. Традиционно для авторского кино на первый план то и дело выходят незначительные, казалось бы, детали — циферблат часов, каравай свежего хлеба, накрытый полотенцем, капли дождя, протекающие в дом сквозь дырявую крышу. Но именно из них складывается уникальная атмосфера киноповествования — как из разрозненных мазков на холсте складывается в конце концов цельное и гармоничное полотно.
Перед нами — разочарованная, потерявшая смысл жизни женщина. В её окаменевшем сердце, кажется, нет ни сострадания, ни любви. Письма, которые она читает священнику вслух, и на которые пишет ответы под его диктовку, Лейла хладнокровно и презрительно называет ерундой А ведь в них — беды и радости тех, кто доверил отцу Якобу свои проблемы, просьбы о молитве и поддержке. Молиться за людей, ободрять их — в этом отец Якоб видит своё предназначение. Но Лейла всячески подчёркивает, что вынуждена заниматься неприятным ей делом. Она не может понять, почему для отца Якоба так важны эти письма, которые он получает каждый день вот уже много лет подряд и в которых — вся его жизнь.
Но однажды письма перестают приходить. Не гремит по кочкам велосипед почтальона, не звучит его весёлый оклик: «Почта для отца Якоба!» Лишённый дела своей жизни, священник в одном из эпизодов фильма в отчаянии пытается понять Божью волю.
— Я думал, что делаю всё это для Него. Но, может, всё это было наоборот. Может быть, всё это было для меня. Может, это был Его способ поддерживать меня. Направлять меня домой.
Режиссёр Клаус Хэрё показывает тончайшие движения души героев. В том числе — с помощью образной символики. Так, например, он явно меняет местами физическую и духовную слепоту персонажей фильма. Отец Якоб — слепой, но видит гораздо больше, чем доступно глазам. Лейла — зрячая, но духовное её зрение зашорено. Научится ли она видеть сердцем? Освободится ли из каменного плена жестокого равнодушия? Чтобы узнать ответы, посмотрим удивительный, чистый, как глоток свежего воздуха, пробуждающий душу к жизни фильм «Письма отцу Якобу».
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
Псалом 124. (Русский Синодальный перевод)
Псалом 124. (Церковно-славянский перевод)
Псалом 124. На струнах Псалтири
Поделиться
1 Надеющиеся на Господа подобны горе Сиону; не поколеблются вовеки те, что живут в Иерусалиме!
2 Горы осеняют их, и Господь осеняет людей своих отныне и вовеки.
3 Ибо не дает Господь грешникам власти над праведными, да не протянут праведные рук своих к беззаконию.
4 Даруй, Господи, блага тем, кто добр и праведен сердцем!
5 А людей развращенных и творящих беззакония покарает Господь. Мир Израилю!
