«Христианин в современном обществе». Анна Пуганова

У нас в гостях была супруга настоятеля храма святой равноапостольной Марии Магдалины в деревне Улиткино Лосино-Петровского благочиния священника Андрея Пуганова, регент, руководитель онлайн школы церковного пения «Клирос. Просто о сложном» Анна Пуганова.

Наша гостья рассказала о своем пути к вере, о том, как начала петь на клиросе, и как это переросло в создание собственной школы церковного пения, а также о трудностях и радостях жизни в семье священника при восстанавливающемся деревенском храме.

Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева

---

И.Цуканов:

— Добрый вечер, дорогие друзья!

«Вечер воскресенья» на радио «Вера».

И, как обычно, в это время мы говорим с нашими гостями на тему «Христианин в обществе».

У микрофона моя коллега — Кира Лаврентьева...

К.Лаврентьева:

— Добрый вечер!

И.Цуканов:

— Меня зовут Игорь Цуканов. И сегодня у нас в гостях — и у вас в гостях — очень интересный собеседник. Анна Пуганова — матушка, супруга священника, протоиерея Андрея Пуганова, настоятеля храма святой равноапостольной Марии Магдалины в деревне Улиткино Лосино-Петровского благочиния, регент... да, матушка? Здравствуйте!

А.Пуганова:

— Здравствуйте!

И.Цуканов:

— ... руководитель Курсов певческого искусства... правильно? Так называется?

А.Пуганова:

— Ну... называется, в настоящий момент — онлайн-школа церковного пения «Клирос. Просто о сложном».

Также, я являюсь регентом храма, где мой муж служит — храма Марии Магдалины, село Улиткино.

И.Цуканов:

— Да. И... вот... наверное... мы обязательно поговорим о церковном пении, конечно — я думаю, большую часть беседы... какую-то значительную... мы этому посвятим обязательно — но первое, что мне хотелось бы у Вас спросить, матушка, это вот что.

Ваш муж — священник. И Ваш отец — тоже священник, отец Сергий Казаков...

А.Пуганова:

— Да, верно.

И.Цуканов:

— ... и, вот, каково Вам... так сказать... в таком окружении? Потому, что всегда... существует такое устойчивое мнение, в принципе, не лишённое, наверное, оснований, что семья священника — это семья, конечно, необычная. Есть очень много... ну... такой, вот... специфики, по сравнению... ну... с какими-то... вот... семьями, что называется, мирскими, да? То есть, люди нецерковные считают, что очень много разных ограничений, а люди церковные понимают, что... ну... это не столько ограничения, сколько просто образ жизни определённый. То есть, если пост, то — всегда пост... там... если воспитание детей, то... значит... всегда по заповедям Божиим, и так далее.

Вот, насколько Вам было сложно, может быть, входить, вот, в этот мир, насколько... как Вы воспринимаете всю эту жизнь изнутри?

А.Пуганова:

— Ну... на самом деле, входить мне было в неё легко, потому, что воцерковление моего отца началось, когда мне было лет пять-шесть. И он начал меня водить по храмам, Причащать — то есть, воспитывать уже в вере. И, поэтому, воцерковление моё прошло легко.

Потом, когда мне было 13 лет, моего отца рукоположили в священники, дали ему приход, в котором не было певчих, и... вообще... разрушенный приход... не было никого... нужно было как-то начинать служение. Поэтому, с 13 лет я уже на клиросе пою, а с 16-ти — регентую. Тоже, в силу обстоятельств, мне пришлось это сделать. Поэтому, стаж моей певческо-регентской карьеры уже, к настоящему времени, 28 лет составляет — уже от начала регентования.

И так как я всё время росла в... ну... то есть, до 5-ти лет я не очень помню себя... получается, остальное время я, всё время, росла в воцерковлённой среде. Поэтому, на самом деле, мне было легко.

Но, с другой стороны, конечно, много ограничений, и много ответственности, я бы так сказала. Потому, что, всё время... как говорят, семья священника — она находится на передовой...

И.Цуканов:

— Она всегда видна.

А.Пуганова:

— Да. Она всегда видна, и всегда всем всё интересно, и все предвзято, на самом деле, относятся. Но, на самом деле, семья священника — это такая же семья, как православного христианина любого. Поэтому, вот, это вот предвзятое отношение, и некоторое даже... вот, батюшка — это чуть ли не святой уже... я бы с этим не согласилась. С неким предвзятым отношением.

К.Лаврентьева:

— Мне сразу вспоминается... когда кто-нибудь, не очень воцерковлённый, общается с церковным человеком, если церковный человек из себя выходит, или, например, сделает что-то, что выходит за рамки, ему сразу говорят: «А как же смирение?» Вот, это единственное, наверное, что... вот... на слуху прям — что у христиан должно быть смирение.

Представляю тогда, каково батюшке с матушкой приходится порой...

А.Пуганова:

— Нет, на самом деле, очень сложно. Потому, что много осуждающих взглядов. Даже если ты сделал что-то, что, со стороны обычного человека, и даже просто православного...

К.Лаврентьева:

— ... норма...

А.Пуганова:

— ... норма, то тебя уже воспринимают и оценивают совсем по-другому. Вот, это, вот, очень сложно, действительно. Потому, что... ну, нельзя воцерковлять священников, их семьи, их домочадцев. Даже святые — которые сейчас причислены к лику святых — совершали множество грехов в процессе жизни...

К.Лаврентьева:

— Конечно.

А.Пуганова:

— ... как мы знаем, да? И Мария Египетская, которая была великой грешницей, а потом, с помощью покаяния, стала великой святой, и множество святых у нас есть — те, которые совершали какие-то греховные поступки... То есть, нельзя, вот, так, вот, воспринимать и оценивать, «как будто бы, вы уже святые, и должны вести себя только таким образом, каким нам это кажется».

К.Лаврентьева:

— А у Вас выработался уже какой-то способ взаимодействия с этим давлением — в общем, сопротивление какое-то? Потому, что это же — колоссальное давление, это внимание постоянное, это же очень тяжело. С одной стороны, да, верующие люди — казалось бы, один круг, а, с другой стороны, получается некое постоянное наблюдение.

А.Пуганова:

— Ну... так, как я уже рассказывала, отцу дали приход, когда мне было 13 лет, мы жили на приходе прямо. И там, действительно, постоянное наблюдение было за нами — куда мы пошли, в какое время мы поели, что мы поели, что мы сделали — то есть, мы, всё время, были на виду. В какое время мы вышли гулять, в какое время мы легли спать, и так далее, и тому подобное. Вот. Но это, конечно, несколько сложно, когда все время ты чувствуешь себя на сцене.

Но, за время моей жизни, я уже просто привыкла не замечать это, и стараюсь жить просто, как православный христианин, соблюдая, конечно, все заповеди... ну, то есть, стараясь быть честной перед самой собой. И перед Богом, в первую очередь. Мне кажется, что это для человека самое главное.

То есть, ты не должен быть правильным, и казаться правильным — кому-то. Ты должен, именно, в душе быть таким, каким ты хочешь, чтоб видел тебя Господь. То есть... мне кажется... так... нужно поступать.

И.Цуканов:

— Вот, Вы сказали, что Вы с 13 лет уже на клиросе, и с 16-ти — регентуете. Вот, интересно, как... ну... 16 лет — это совсем немного, по нынешним представлениям. Как Вас воспринимали, в качестве регента... там... прихожане, или, скажем... вот... певчие, которыми Вы регентовали...

А.Пуганова:

— Воспринимали — нормально. Ну... хочу сказать, что...

И.Цуканов:

— Насколько Вам сложно было?

А.Пуганова:

— Хочу сказать, что сегодняшнее поколение — оно несколько инфантильное, на мой взгляд — я смотрю по детям.

Раньше, человек в 16 лет — это, мне кажется, был уже... такой... состоявшийся человек. Вы помните, наверное, что Дивеевская одна мученица в 16 лет сказала: «Да, я умру», — и умерла...

И.Цуканов:

— Елена Дивеевская.

А.Пуганова:

— Да.

К.Лаврентьева:

— По благословению.

А.Пуганова:

— То есть, это уже — зрелый человек, на мой взгляд. Ну... во всяком случае, я себя такой ощущала. Может быть, я была и не права.

Но на клиросе меня восприняли нормально, проблем не было, люди слушались. Ну... я ещё — не давлю никогда. То есть, я не хотела повиновения, ещё что-то... я хотела просто благолепной службы, чего я и добивалась.

И.Цуканов:

— Но у Вас, кстати, вот, в Ваших записках... у Вас есть... вот... что-то, вроде блога, в котором Вы пишете, как раз, о церковном пении, о каких-то правилах... скажем так... жизни Вашей, и... вот, мне понравилось, как раз... Вы написали, что, с одной стороны, никакого давления не должно быть, и подчинения, а, с другой стороны, все разговоры... там... во время службы, скажем, они должны быть отставлены в сторону. Все разговоры — либо «до», либо «после».

А.Пуганова:

— Да, разговоры я пресекаю и пресекала на клиросе. То есть... должны люди только молиться и петь, выполнять своё послушание.

На самом деле... хотела сразу рассказать про то, что на клиросе ты воспринимаешь Богослужение, и, вообще, всё воспринимается несколько по-другому. Потому, что... даже многие священники говорят... что это — в первую очередь, послушание. То есть, ты выполняешь послушание, помогаешь воспринимать благолепно службу прихожанам. То есть, на самом деле, ты послушаешься и работаешь, в первую очередь. Даже некоторые говорят, что... вот... ты не успеваешь молиться, но вот этот вот подвиг послушания и работы во славу Божию засчитывается тебе за молитву.

То есть, действительно, там иногда... ну, вот, помолиться... ну... хотя, стараешься молиться, но иногда очень много нужно сразу задач решать одномоментно. Это, действительно, тяжёлый труд. Но так, как я надеюсь, что этот труд во славу Божию, то воспринимается он уже совсем по-другому.

И.Цуканов:

— То есть, это тоже молитва, но это молитва... несколько нетипичная... так скажем?

А.Пуганова:

— Это тоже молитва, но молитва... как бы... да... молитва может быть... ведь, говорят: выше поста и молитвы — это послушание и подвиг. А именно пение на клиросе — оно является послушанием, в церковном смысле этого слова.

К.Лаврентьева:

— Матушка, но, получается, с 16-ти лет — тяжёлый труд.

А.Пуганова:

— Ну... получается, что так. Но если бы мне это не нравилось, было бы тяжело. Но, так, как я очень люблю церковное пение, и, действительно, считаю, что это — самое высшее служение человека, которое может быть... Ну, вот, высшее служение мужчины — это священство, а высшее служение женщины, которое она может достичь — это пение на клиросе. Это — славословие Божие. Славословие Бога ангельским голосом, молитвой, вот, именно этим послушанием, трудом во славу Божию. Но хочу ещё раз сказать, что было бы очень тяжело, если бы мне это не нравилось. Но мне это очень нравится!

С детских лет мне очень нравились церковные мелодии. Ещё до пения на клиросе, мой отец пел какие-то молитвы дома, и я их уже, со слуха, знала, и мне они очень нравились. Вот, именно, сам дух церковной музыки.

К.Лаврентьева:

— Ну, получается, что Вы внутри церковной ограды — с детства?

А.Пуганова:

— Да.

К.Лаврентьева:

— Вам... другой мир Вас не манил? Пойти, узнать, что там — за ней?

А.Пуганова:

— Нет. Я даже никогда не слушала никакую музыку, кроме церковной, в детстве. Потом... была так воспитана, что и пост... если пост, то он — строгий пост, если нужно поститься три дня перед Причастием, значит, поститься три дня перед Причастием...

Хотя, был такой момент в моей жизни, когда мой отец благословил меня Причащаться каждую неделю, и, получается, что... три дня в неделю...

И.Цуканов:

— ... это половина недели!

К.Лаврентьева:

— Это очень тяжело, да...

А.Пуганова:

— ... я всё время постилась! Половину недели я постилась.

К.Лаврентьева:

— ... для ребёнка...

А.Пуганова:

— Ну... я другого не знала, да и не хотела. Так как, действительно, я была в церковной ограде.

К.Лаврентьева:

— Вот, тут и есть главный вопрос мой — почему? Я не хочу, ни в коем случае... знаете... какие-то найти, там, подводные течения, за что-то там цепляться, не приведи Господь... я совершенно от другого хочу отталкиваться.

Вот, смотрите... очень много детей, которые ведут такую жизнь. Они, к сожалению, в какой-то момент, в переходном возрасте, или в юношестве — они от Церкви отходят. Получают не очень хороший опыт, или нейтральный, но, тем не менее, слава Богу, большинство из них, как говорят священнослужители, всё же возвращаются обратно — потому, что они вкусили благодати Божией, и это для них, как... вот... знаете... путеводная звезда на всю жизнь.

Почему я это спрашиваю? Получается, есть путь ребёнка, подростка, юной девушки, когда нет желания уходить из Церкви. Почему его нет? Потому, что Вы получали уже ту радость, которую не захотели ни на что менять? То есть, получается, что Вы уже встретились со Христом. Либо Вы просто очень сильно уважали своих родителей, и боялись обмануть их ожидания. Так? Или это, может быть, что-то ещё?

А.Пуганова:

— Вопрос, конечно, сложный...

К.Лаврентьева:

— ... сложный... но он важный, матушка...

А.Пуганова:

— ... но важный.

К.Лаврентьева:

— ... простите... да... нас...

А.Пуганова:

— Я думаю, что, в первую очередь, я была очень послушным ребёнком. Это — первое. Второе... ну, действительно... я, знаете... как... закрыта от всего внешнего мира была. Поэтому, я и не знала, что там, и меня вполне устраивало то, что я получаю в храме. Ну, и, конечно, благодать, и, в первую очередь, конечно, радость от церковного пения. То есть, вот, любовь к церковному пению, любовь к музыке, я думаю, сыграла немаловажную роль в моём воцерковлении...

Хотя, конечно, в переходный возраст — любой ребёнок... я так думаю... во всяком случае, по своему опыту, могу сказать, что... всё равно, где-то лет в 14-15, у меня было переосмысление всей своей веры. То есть, вот... детская вера — она перешла уже в более осознанную. То есть, я читала множество книг... разных... именно о вере, и, как бы, утверждалась — пыталась себя утвердить в вере вновь. То есть, всё равно, вот, это вот... юношеское бунтарство — оно, всё равно, наверное, в каждом человеке внутри присутствует. Но так, как... мне кажется, я смогла его победить именно чтением литературы, каким-то критическим мышлением... я чересчур любила копаться в себе... вот... переосмысление, рефлексия... вот, всё вот это вот... меня возвратило обратно в ограду. Наверное. Даже я не выходила оттуда, но внутренние борения какие-то были всё равно. Внутреннее переосмысление...

К.Лаврентьева:

— Это важно... да...

А.Пуганова:

— ... да... и, всё равно, я, слава Богу, осталась в церковной ограде.

К.Лаврентьева:

— Важный момент. А был ли тот кто-то, кто Вам помогал в этом?

А.Пуганова:

— Я думаю, нет. Мне кажется, что... как человеку родиться в мир никто не помогает... умереть... то есть, вот, он в одиночестве... так же, и переосмысление, какая-то внутренняя работа...

К.Лаврентьева:

— Кризис.

А.Пуганова:

— ... кризисы любые жизненные — человек должен именно пережить внутри себя, именно сам с собой. Ну, и, конечно, с помощью Божией. С помощью Божией, но — именно сам. Если он что-то внутри себя не изменит сам, то извне ему помочь — невозможно.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

И.Цуканов:

— Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

Я напоминаю, дорогие друзья, что сегодня у нас в гостях Анна Пуганова — матушка, супруга священника отца Андрея Пуганова, руководитель онлайн-школы регентского искусства... да... певческого...

А.Пуганова:

— ... церковного пения «Клирос. Просто о сложном».

И.Цуканов:

— И, вот, мы говорим, как раз, о периоде... ну... с одной стороны, воцерковления, а, с другой стороны... какого-то такого... утверждения в вере, через который матушка проходила в юности.

Хотел... вот... как раз, спросить Вас, какие, может быть, книги... Вы сказали, что Вы очень много читали в тот период о вере... вот, какие книги для Вас оказались тогда важными?

А.Пуганова:

— Я точно уже не помню, но помню, что, среди всех книг...

И.Цуканов:

— ... или авторы...

А.Пуганова:

— Точно не могу сказать. Но... я читала жития святых, читала Евангелие... но, в то же время, я читала и некоторые атеистические книги — то есть, чтобы понять взгляд со стороны...

К.Лаврентьева:

— Ого!

А.Пуганова:

— То есть, было критическое именно, я говорю, у меня мышление. Поэтому, мне нужно было со всех сторон узнать предмет.

К.Лаврентьева:

— Сделать собственный выбор?

А.Пуганова:

— Сделать собственный выбор, да. Причём, эти книги даже я... чуть ли не лет с 10-12 начинала читать. Потому, что... я говорю... ещё раз повторюсь, что... вот... теперешнее наше состояние детей — они очень инфантильные, и более раннее поколение — оно, мне кажется, было более зрелым.

К.Лаврентьева:

— Как Вы думаете, с чем это связано?

А.Пуганова:

— Тоже очень сложный вопрос... но, думаю, что с нашей гиперопекой наших детей, когда мы всё за них решаем, не даём им свободы выбора, и, из-за этого, они чувствуют себя маленькими — и лет в 20, и в 30, и в 40... и не могут сделать собственный выбор.

Вот, именно, человек должен сам сделать собственный выбор, и мы должны не бояться давать свободу нашим детям. Потому, что именно от выбора самого человека зависит его дальнейшая жизнь. Мы не можем за него ничего решить. Потому, что, всё равно, потом мы окажемся виноватыми. И лишать его этой воли выбора — мы тоже не можем.

Мне кажется, вот именно, проблема в том, что мы лишаем выбора наших собственных детей — вот, и получаем общество инфантильных детей.

И.Цуканов:

— Ну, а лишаем выбора — тоже, в общем, понятно, почему. Потому, что слишком много каких-то... таких... технологий манипулирования людьми сейчас существует. То есть... там... и в Интернете... и... ну... в принципе, любой, вот, этот весь открытый мир, который... там... на кончиках пальцев доступен... понятно, что — и реклама, и многие очень вещи, которые... там... если телевизор в доме есть, то уже, в принципе, велик риск того, что ребёнком будут манипулировать.

А.Пуганова:

— Но у нас нет телевизора в доме. Да... и не было никогда.

И.Цуканов:

— Ну, мы говорим в целом, обо всех людях — у большинства, всё-таки, есть. Поэтому, понятно, что люди пытаются как-то... ну... православные, по крайней мере, люди пытаются детей... ну... как-то, вот, действительно... за них многие решения пытаться принять.

А.Пуганова:

— Но в этом ещё одна, очень сложная, проблема — что, таким образом, когда мы решаем за них все проблемы, и насильно загоняем в храм, то мы и получаем, как раз, в обществе, детей, которые уходят из храма. И хорошо, если они возвращаются. А могут и не возвратиться. Вот, это вот — очень сложная проблема.

К.Лаврентьева:

— Анна, у Вас дочь, да?

А.Пуганова:

— Да.

К.Лаврентьева:

— Как у вас сейчас складывается... вопрос с её церковной жизнью?

А.Пуганова:

— Ну, слава Богу, пока она ходит в храм. Ей 21 год.

К.Лаврентьева:

— Ну, может быть, есть надежда, что уже проскочил все опасные повороты?

А.Пуганова:

— Не знаю. Не уверена. Но буду надеяться. Самое главное, что мы можем сделать для наших детей — это за них молиться, и не лишать их выбора.

К.Лаврентьева:

— Это, вот, очень... самое сложное, мне кажется.

А.Пуганова:

— Именно — свободы выбора. Потому, что свободную волю даровал Господь Бог каждому человеку. Мы не можем лишить наших детей... и посчитать, что они — наша собственность, и должны жить, именно, как мы хотим.

И.Цуканов:

— Вот... вопрос хотел я задать... немножко вернуться назад здесь, и спросить о том, как состоялось ваше знакомство с Вашим будущим супругом, с отцом Андреем? И... ну... тоже... насколько Вы были готовы к тому, чтобы стать, вот, именно, супругой священника?

А.Пуганова:

— Знакомство у нас было на клиросе. Мы познакомились, когда он пришёл петь в наш храм. Причём, очень интересный был момент...

У нас была одна женщина, которая тоже, со мной на пару, регентовала. Она пела низким голосом, тенором. А муж мой начал ходить в храм... будущий супруг мой... но мы с ним ещё были не знакомы, вообще. Потому, что мы регентовали, вот, с этой женщиной... ну... какие-то дни — она, какие-то дни — я... и, вот, она должна была регентовать.

Мой будущий супруг пришёл подпевать на клирос, а мы с ней заменились, и, в какой-то последний момент, получилось, что... я не знала о существовании и наличии кого-то ещё на клиросе — вот, нового члена нашего коллектива.

И, потом, просто в какой-то момент... ну, так, как я говорила, на клиросе сложно очень отвлекаться... я регентую... там... куча книг... раньше без «Богослужебных указаний» мы служили ещё... было очень-очень много книг, и, чтобы подготовиться к службе, нужно было написать очень много листов А4...

И.Цуканов:

— То есть, Вы сами составляли службу...

А.Пуганова:

— Да, составляла полностью службу... вот... и, в этом момент, конечно, оторваться невозможно. И я чувствую, просто, сзади — кто-то поёт низким голосом. Но — не похожим на тот голос, которым поёт... вот... наша регент. Я думаю: «Наверное, тётя Лена ( регента так звали ) охрипла».

До конца службы я так дотянула, потом обернулась, смотрю — нет, не охрипла! Это — какой-то новый молодой человек в наш состав добавился!

Вот... ну, таким образом, мы познакомились, стали встречаться. Ну... и у моего отца были... как бы... сразу планы, что моего будущего мужа рукоположат, как второго священника, к нему в штат. То есть, я была на это настроена уже изначально, когда выходила замуж.

К.Лаврентьева:

— Вам страшно было? Вот, именно — выбирать этот путь жены священника?

А.Пуганова:

— Нет, не страшно. Я, именно... самым большим моим желанием в те годы было — чтобы муж был священником, и чтобы именно восстанавливать храм. Я помню, я даже об этом постоянно молилась. Вот... как-то... у меня было такое горение, я другого и не видела. Мне, вот, этот вот период восстановления храма моим отцом очень понравился... не знаю, почему...

И.Цуканов:

— Да, вот — что понравилось? Это же — очень трудно!

А.Пуганова:

— ... хотя, было сложно... было сложно! Я помню, мы служили без отопления, в валенках... ты поёшь — идёт пар из рта... народу почти никого нету... денег нету, чтоб купить даже свечи для прихожан — там... в песочек ставили... причём, нам огарки со всех храмов давали — мы с мамой сидели, их зачищали, приводили как-то к одному знаменателю, чтобы получились свечи. Да, первое время на таких свечах мы служили.

Не знаю, что понравилось... Может быть, вот... я не могу сказать!

И.Цуканов:

— Дух... такого, вот... настоящего христианства, да? Когда нет благополучия...

А.Пуганова:

— Ну, может быть... наверное... что-то от первых христиан... может быть, что-то такое...

К.Лаврентьева:

— Самодельные свечи, холод... такие... спартанские условия...

А.Пуганова:

— ... спартанские условия...

К.Лаврентьева:

— ... как первые христиане в пещерах служили...

А.Пуганова:

— Мы жили с папой... когда приезжали на службу, жили в вагончике, который назывался «бочка» — потому, что раньше на севере круглые такие были вагончики... вот — папе пожертвовал кто-то такой круглый вагончик. Мы в нём и жили перед службой. Потому, что мы жили в Москве, храм — в Подмосковье, чтобы добраться туда, нужно было затрачивать какое-то время, и силы. Поэтому, мы, например, на Всенощную приезжали, и ночевали. Если... там... подряд идут службы, то, значит, несколько дней. Ну, естественно, без воды. Слава Богу, электричество... ну... спартанские условия.

Но, вот... всё равно, присутствие Бога, наверное, ощущалось. Помощь Его. И... ну... как-то... не знаю... какой-то такой дух, что мы — первопроходцы, что вот это вот всё — интересно, что ты видишь... самое главное, наверное — что ты видишь плоды своих трудов.

То есть, вот... был такой храм, через несколько лет он стал благолепным. Уже и отопление появилось, и на клиросе хор появился, и так далее, и тому подобное.

То есть, вот... и... на самом деле, церковное пение... опять же, повторюсь... меня, наверное, как путеводная звезда... вот, эта любовь к музыке, пение на клиросе... потому, что... вот... когда стали служить... когда рукоположили моего супруга, и мы стали служить в храме Марии Магдалины, там тоже с нуля приходилось создавать хор. Ну, и тоже с нуля восстанавливать храм. То есть, такой период дважды посетил мою жизнь.

К.Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

Уважаемые радиослушатели, в этом часе с нами Анна Пуганова — жена священника, протоиерея Андрея Пуганова, настоятеля храма святой равноапостольной Марии Магдалины в деревне Улиткино, Лосино-Петровского благочиния, регент, руководитель онлайн-курсов певческого мастерства «Клирос. Просто о сложном».

У микрофона — Игорь Цуканов, и я — Кира Лаврентьева.

Мы вернёмся через несколько секунд.

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

И.Цуканов:

— Добрый вечер, ещё раз, дорогие друзья!

Это «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

И сегодня у нас и у вас в гостях Анна Пуганова — супруга священника, регент, руководитель онлайн-школы церковного пения «Клирос. Просто о сложном».

И, вот, мы, в прошлом получасе, закончили разговор на том, как Анна вспоминала, как строился храм её отцом — тоже священником. Это происходило в Подмосковье, но выглядело всё так, как будто бы это — времена раннего христианства, когда ещё христиане первых веков служили иногда и в катакомбах, иногда — в каких-то совсем... таких... условиях тяжёлых.

Но, ведь, матушка, Вам пришлось... когда Вы уже вышли замуж за отца Андрея... Вам тоже пришлось восстанавливать храм — тот самый храм, в котором Вы служите сейчас — храм святой равноапостольной Марии Магдалины. Это тоже было радостно? Или там были какие-то... вот... сложности, может быть, были какие-то, искушение специфические?

А.Пуганова:

— Нет, тоже было радостно. Хотя, без искушений — не бывает, вообще, доброго дела. И, чем больше противодействие, тем, значит, ты идёшь правильнее.

Но, как я уже и говорила, что отдача от того, что ты делаешь, и видимый результат именно того, что ты делаешь, всё-таки, очень тебя мотивирует.

Когда ты пришёл тоже на разрушенный храм, на развал... то, что осталось от нашего храма — это был четверик. Изначально, у нас был четверик, пристроенные ещё два придела, чуть позже, и колокольня. Всё это было сравнено с землёй... колокольня...

И.Цуканов:

— В советское время, Вы имеете в виду?

А.Пуганова:

— ... да... и два придела, а четверик был перестроен, и из него был сделан магазин. В своё время, там было овощехранилище колхоза «Безбожник» ( причём, такое, знаковое название ), в какое-то время был кинотеатр. Причём, таким образом враг поглумился, что в алтаре была прорублена дверь, чтобы все через алтарь, через Горнее место заходили, а на западе была сцена.

И.Цуканов:

— Всё наоборот...

А.Пуганова:

— Нет... вот, именно, как раз, на запад обратившись, мы служим бесу, и, проходя, попираем Горнее место и алтарь.

Вот... потом долго не выезжал оттуда магазин, мы служили в домике рядом. Потом выехал магазин, и пришлось полностью перестраивать. Там... где дверь, там было окно... снимать полы на полтора метра, опускать потолки... ну... то есть... очень большая была работа проведена.

И, в то же время, была работа проведена по созданию хора, по созданию певческого коллектива. И тоже немаловажно, что когда люди приходят к тебе, совсем ничего не знающие, не умеющие, и, через какое-то время, ты уже слышишь благолепное пение — это тоже очень мотивирует. У меня есть певчие, которые уже поют 22 года со мной, которые приходили и уходили в какой-то определённый период времени... то есть, сложился целый певческий коллектив.

И.Цуканов:

— А откуда приходили люди, вот, в самом начале? Там храма, получается, не было — в селе Улиткино, да, в тот момент? То есть, в принципе, люди... ну... скажем так... действительно, опыта никакого у них не было, видимо. Вот, как Вы искали людей? Как, вообще, это получилось, что Вы собрали какой-то коллектив певчих?

А.Пуганова:

— Знаете... это Господь Сам приводит. Мне кажется, только так происходит в жизни христианина. Потому, что сознательно искать — я не искала. Как сейчас — дают объявления, где-то набирают хор. И, на самом деле, хочу сказать, что, для сельского храма, у нас есть полный четырёхголосный состав хора — это редкость, и в каждом голосе, в каждой партии — по нескольку голосов. То есть... такой... довольно большой хор — от шести до двенадцати человек собираются...

И.Цуканов:

— При том, что прихожан у вас — порядка... там... ну, максимум, человек пятьдесят, да, как я понимаю? Храм на пятьдесят человек рассчитан.

А.Пуганова:

— Ну... рассчитан, да. Но сейчас уже — намного меньше. Где-то, 20-30 человек. Прихожан.

И.Цуканов:

— И из них... вот... человек 6-12 — это клирос, да?

А.Пуганова:

— Ну, 6-12 — это сверх того... сверх тех 20-30-ти.

Приводил Господь, в самое разное время... какие-то обстоятельства складывались, что человек приходил на клирос, ему хотелось послужить Богу. И, что самое интересное, обычно люди из села — не ходят. Я знаю это по храму отца моего — почти никого нету прихожан из села. Потому, что... почему так происходит, мне кажется?

Ну, как, во всяком случае, мне объяснял мой папа, что они — участвовали в разрушении этого храма. Они, действительно, ходили — и в кинотеатр, они растаскивали камни... ну, то есть... я думаю, что это немаловажное имеет значение... человек не может, может быть, себя простить... я не знаю. Но у нас тоже — из самого села, практически, никто не ходит.

Это, вот, из окрестных сёл к нам приезжают. Хотя, добраться и тяжело, но как-то они, там, кооперируются, приезжают, и... вот... честно говоря, я очень... слава Богу... довольна составом нашего теперешнего клироса. Потому, что, я говорю, даже храм моего отца не может похвастаться таким полным четырёхголосным пением стройным.

Но, конечно, это... приходилось устраивать и спевки многочасовые... и многолетние, как вы понимаете уже, чтобы достичь... вот... того, чего нам удалось достичь...

К.Лаврентьева:

— Гармонии некой...

А.Пуганова:

— ... с помощью Божией.

К.Лаврентьева:

— Как Вам пришла в голову мысль сделать курсы певческие?

А.Пуганова:

— Ну, на самом деле, мысль...

К.Лаврентьева:

— Мысль-то была, скорее всего...

А.Пуганова:

— ... мысль эта была давно, и, в начале, у меня были очные курсы при соборе Святой Троицы в городе Щёлково, которые просуществовали пять лет. Это были певческо-регентские курсы тоже, и несколько выпусков я уже выпустила — и певчих, и регентов.

Мы пели в этом соборе по субботам — и Литургии, и все требы, которые там были. Если это отпевание, значит, мы остаёмся на отпевание...

Причём, я брала всех людей — от десяти до бесконечности. У меня ходил один мужчина 80-летний. И когда... В чём ещё особенность была моих курсов — что я брала всех людей, в основном, без музыкального образования, которых никто нигде не хотел брать, и говорили, что возраст их уже... всё... если тебе 50-60 — всё, можешь поставить на себе крест, и забыть о том, что ты хотел когда-то петь. А это, вот, люди — с таким желанием, с такой болью ко мне приходили, и говорили: «Мы хотим служить Богу, мы хотим петь на клиросе! Но, так, как не имеем музыкального образования, и имеем уже солидный возраст, никто не хочет с нами заниматься, никто не хочет ничего с нами делать!»

И, вот, мы сначала пели службу, потом — все требы, а потом ещё мы по четыре часа занимались.

И тоже, вот, когда ты видишь... человек приходит — он не может ни петь, ни владеть голосом, не знает церковнославянского, ничего не знает, и уже имеет солидный возраст... и, когда ты видишь, через несколько месяцев, как человек начинает раскрываться — вот, как раз, вот это вот чувство мотивирует. Наверное, оно у меня с детства. Вот, как я рассказывала: когда ты видишь разрушенный храм, и, через несколько лет, ты видишь его уже восстановленным... ты видишь, что тебе не с кем петь в приходе твоего мужа, и потом, через несколько лет, Господь посылает — и ты видишь плоды своих трудов...

Потом... вот... так, как я очень любила церковное пение, мне не хватало того, что я пою в одном храме — у мужа. И тогда я создала вот эти вот очные онлайн-курсы при тогда ещё центре нашего благочиния — Троицкий собор города Щёлково, куда, как раз, приходили люди, которые очень хотели петь, но не имели возможности. И когда ты тоже видишь, что — вот, всё, отказались. Ты реально видишь — да, действительно, в других бы условиях можно было бы поставить крест на этом человеке, но ты знаешь, что можно что-то с этим сделать. Потому, что слух и голос — они развиваются всегда, в процессе жизни развиваются. Так же, как нужно тренировать наше тело, какие-то спортивные упражнения делать, иначе оно одряхлеет, если не пользоваться голосом и слухом — оно тоже одряхлеет.

Но мы знаем, что, в любом возрасте, если ты начинаешь заниматься спортом, ты оздоравливаешься. И, в любом возрасте, ты начинаешь заниматься церковным пением, и, кроме духовной пользы, которую, несомненно, тебе приносит это пение, развивается слух, развивается голос. И, когда я это поняла, меня очень мотивировало — вот, я ждала каждую субботу ( у нас были по субботам эти занятия ), хотя я очень уставала.

То есть, получается, мы, с половины девятого, пели...

И.Цуканов:

— ... потом — занимались...

А.Пуганова:

— ... потом ещё все требы пели, потом у нас был краткий перерыв на обед — нас в трапезной кормили, и потом ещё 4 часа мы занимались. То есть, это — очень большой труд!

К.Лаврентьева:

— Это — много...

И.Цуканов:

— А потом ещё — Всенощное Бдение.

А.Пуганова:

— Я приезжала домой часов... то есть, оттуда, сразу... закончишь — и бежишь на Всенощную. То есть, получалось у меня... там... день двенадцатичасовой. Но, всё равно, это доставляло мне огромную радость. Потому, что ты видишь плоды своих трудов. Ты видишь, что это пение нравится не только тебе, но, наверное, я смогла поделиться этой радостью церковного пения с моими подопечными.

И, вот, возвращаясь к вопросу, как же родился онлайн-проект. Из-за пандемии пришлось закончить очные занятия онлайн-школы. Мы просуществовали лет пять. И началась пандемия.

Но люди, всё равно, обращались ко мне с просьбами научиться церковному пению — всё равно, такие люди оставались. Но не могли уже посещать занятия очно. И тогда, как раз, по их просьбам, многочисленным обращениям ко мне, и возникли вот эти вот курсы. Потому, что людей было много, заниматься с каждым в отдельности я не могла, и создала вот этот проект — именно, регентско-певческих курсов онлайн. И сейчас наши курсы уже охватывают более 10 стран — у нас даже из США есть студенты.

То есть, на самом деле, вот эта вот онлайн-платформа даёт явные преимущества перед обучением оффлайн. Ну, как я сейчас уже поняла. Потому, что даёт возможность... мне, вот, пишут отзывы... что... например, из Латвии, ещё откуда-то люди у нас занимаются, которые живут в каком-то селе, и не могут заниматься очно. Поэтому, мне кажется, что это — нужное дело. Потому, что таких людей — множество, и они обращаются с просьбами потом, с благодарностями...

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА»

К.Лаврентьева:

— «Вечер воскресенья» на радио «Вера».

В этом часе с нами Анна Пуганова — жена священника отца Андрея Пуганова, настоятеля храма святой равноапостольной Марии Магдалины в деревне Улиткино, Лосино-Петровского благочиния, регент и руководитель онлайн-курсов певческого мастерства «Клирос. Просто о сложном».

Анна, Вы знаете, что я хотела у Вас спросить? Очень много моих знакомых, которые только входят в церковную ограду — они говорят о том, что не могут находиться в храме на службе, если, например... ну... пение никак не ложится на душу.

То есть, фактически, церковное пение, церковный хор — это одно из первых впечатлений, которое человек получает, когда входит в храм. То есть, это крайне важно.

Скажите, пожалуйста, насколько, по Вашим наблюдениям, сейчас на приходах уделяется этому внимание? Потому, что мне кажется, что в некоторых храмах, даже московских, особо... в общем-то... красоты церковного пения я не наблюдаю. Хотя, в некоторых, ты заходишь — и просто... например, ты впадаешь в такое потрясение от гармонии звуков и разных голосов. Поэтому, конечно... тут... тут разнится всё очень!

А.Пуганова:

— Конечно, всё разнится, и... также... тяжело, например, создать в деревне большой хор...

К.Лаврентьева:

— Вот, да...

А.Пуганова:

— Поэтому, в силу обстоятельств, некоторые... ну, вот, ко мне обращаются, потом, по каким-то обстоятельствам, не могут заниматься, и говорят: «А, ладно... у нас сельский храм, нам и так сойдёт!»

Ну, вот, я считаю, что, всё равно, «и так сойдёт» — это... не работает.

К.Лаврентьева:

— Не работает, да.

А.Пуганова:

— Нужно, всё-таки, хотя бы, одного человека обучить, но он может петь благолепно. Потому, что, действительно, для меня это тоже является проблемой. Я... если я захожу в храм, я хочу помолиться, и оцениваю, в первую очередь, хор. А так, как я музыкант, я слышу: здесь недотянули... здесь перетянули... здесь — не в том темпе... вместо того, чтоб молиться, ты стоишь, и просто анализируешь музыку. И, на самом деле, это очень... крайне сложно.

Поэтому, мне кажется, что нужно уделять... именно... и время, и какие-то душевные, духовные силы пению — и именно, благолепному пению. Стараться служить Богу... ведь, не зря же ангелы поют, да? Я думаю, что ангельские голоса — они... гармоничные очень голоса. Я так надеюсь. Поэтому, и мы должны стараться гармонично петь. Очень.

Но здесь тоже — ещё один сложный вопрос. О разнообразии церковной музыки. Потому, что если она очень композиторская, то ты тоже слушаешь... там...

К.Лаврентьева:

— Как будто на концерте...

А.Пуганова:

— ... вот, да... на концерте. И даже в России раньше было: «А... вот, здесь — во столько-то Херувимская... а, вот, здесь — во столько-то...» — брали извозчика, и ездили слушать. «Вот, здесь такую ноту взял исполнитель... а здесь — другую ноту...» — сравнивали хоры...

И.Цуканов:

— ... слушали диаконов...

А.Пуганова:

— ... диаконов, да... но это — именно, концерт, да. Хотя... может быть, просто, прекрасная музыка... и она, действительно, такова и есть. Но, мне кажется, что нужно разделять... да, эта музыка — прекрасная, но... не для исполнения в храме. Может быть, на концерте, да?

Но в храме должно быть... и я так обучалась... я обучалась в ПСТБИ тогда ещё, а теперь ПСТГУ — Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт — нас тогда учили, что первично — это слово. Вначале сотворил Бог... то есть, Словом Своим Господь сотворил мир. И — изначально слово. Мы должны бережно относиться к этому слову, чтобы мелодия и красивость музыки, именно, ни в коем случае, не перебила важность слов, которые мы пытаемся донести до молящихся. Поэтому, здесь тоже — очень тонкая грань.

Вот, обиход — он наиболее приближен к тому, мне кажется, что должно быть. Поэтому, я... вот... люблю обиходные напевы, либо приближенные к обиходу — есть, конечно, и композиторские, которые мы поём, но тоже приближенные к обиходным.

Конечно, ни в коем случае... я знаю, некоторые любят брать произведение «Тебе поем» — и начинается фуга! «Тебе благословим... Тебе благодарим... Тебе благодарим... Тебе...» — и ты уже теряешься в этом, ты уже не можешь молиться, хотя это — самый главный момент в Литургии, когда происходит Пресуществление Святых Даров. Тут ты должен возносить своё сердце и ум к Богу... а ты слушаешь фугу.

К.Лаврентьева:

— Очень часто, к сожалению — и святые отцы это не скрывают — на клиросе встречается много разных искушений. Потому, что там, где собираются женщины, особенно, это очень сложно... Тем более, внутри Церкви, мы знаем, что бывает всякое — везде люди. И, не вдаваясь в разные виды... в общем-то... споров — певчих между собой, споров регента и певчих, каких-то недомолвок — хочется задать вопрос. У Вас есть какие-то способы взаимодействия с Вашими певчими, чтобы у вас был дружный, собранный коллектив, а не такой... вот... знаете... общество... такое... соревновательное — кто кого перепоёт?

А.Пуганова:

— Способы взаимодействия следующие.

Во-первых, я стараюсь ко всем равно относиться, и любить всех своих певчих. Во-первых.

Во-вторых, я пресекаю все разговоры на клиросе. То есть, всё, что относится к мирскому чему-то, можно оставить и до конца службы. Может это потерпеть — ничего не случится.

И ещё один важный момент — я никогда не делаю замечания по ходу службы. Потому, что, в своё время, когда я обучалась, нам, на самом деле, делали замечания, и я поняла, насколько это сложно...

К.Лаврентьева:

— Травматично...

А.Пуганова:

— ... это травматично! Невозможно молиться... ты пытаешься, всё-таки, молиться... когда тебя постоянно тыркают: «Так... ты не то поёшь... ты то поёшь... ты занижаешь... ты завышаешь...» — это... невозможно петь! Это нервирует, это травмирует человека. Если ты, действительно, хочешь что-нибудь сказать... я, действительно, говорю, но оставляю такого человека после службы, отвожу его в сторонку, ни в коем случае не принижая его перед другими ( «Вот, вы все хорошо поёте, а вот этот вот — такой, сякой, разэтакий...» ). То есть, никаких разборок я никогда не устраиваю — тем более, разборок при ком-то, на глазах у кого-то.

То есть, в первую очередь, надо относиться с уважением к человеку, и любовью. Тогда, мне кажется, и не возникнет никаких проблем. У меня... как бы... и дисциплина, и пение — на хорошем уровне, хотя я не делаю постоянно замечаний в течение службы. Для этого есть спевка. Для этого есть время после службы, есть время до службы, в которое вы можете обсудить все свои проблемы, все свои недовольства высказать друг другу. Но на службе вы должны только молиться, только исполнять своё послушание, свою работу во славу Божию.

И.Цуканов:

— Матушка, ещё хотел вот о чём спросить. Ведь, обычно, священник — это человек, который занят всегда. То есть, священник — он... там... священник не с девяти до шести, да? Он священник и ночью, и утром рано, и поздно вечером... то есть — это служение, это не работа.

И, в этом смысле, роль матушки — она очень сложная тоже. Потому, что... ну... это — не обычная семья, где можно... там... не знаю... в выходной день сходил на Литургию — и куда-нибудь поехал всей семьёй. То есть, Воскресенье — это день, который целиком Богу, как заповедано, отдаётся. Суббота — тоже. Ну, и, в принципе... скажем так... священник — он своей семье не очень принадлежит. Это, вот, некоторая такая проблема всегда... ну, часто.

Вот, как Вы с этим справляетесь? Как у вас в семье устроено? Как удаётся, всё-таки, находить время для какого-то общения, для того, чтобы что-то обсудить просто, да? Потому, что... понятно, что даже... ну... если есть время какое-то вечером, то... все очень уставшие, например... и трудно найти время... ну... просто, чтобы что-то сесть и обсудить, например... тем более — куда-то вместе съездить.

Вот... как с этим обстоит у вас? Как у вас это устроено? Если не секрет.

К.Лаврентьева:

— Регент, мне тоже кажется, семье не принадлежит своей...

А.Пуганова:

— Ну, священник — больше не принадлежит своей семье.

Ну, на самом деле, это — очень сложный вопрос. И, действительно, очень сложно жить в таком режиме. Потому, что иногда мы, действительно, планируем: «Вот, всё... на неделе... завтра у нас выходной!» И с утра звонят: «Надо Причастить умирающего... надо отпеть... надо ещё что-то сделать...» В итоге, планов мы никогда не можем построить — ни ближайших, даже на завтра, ни уж далеко идущих — точно. Потому, что...

Один раз был такой момент. У нас договорились венчаться люди, мы даже отменили свой отпуск. В итоге — уже дата венчания, мы звоним: «Мы вас ждём. Вы где?» «А мы повенчались в другом храме!» — даже не известили нас.

К.Лаврентьева:

— О...

А.Пуганова:

— Ну... то есть... действительно, сложности. Бывает...

К.Лаврентьева:

— ... это, прям, вообще...

А.Пуганова:

— Но... стараемся как-то, с помощью Божией, выкраивать какие-то кусочки для общения — потому, что общение — это, действительно, самое главное, что сохраняет семью. И обязательно должно быть именно искреннее общение между супругами.

И.Цуканов:

— Но это получается делать, тем не менее, да?

А.Пуганова:

— Иногда. Иногда — на бегу.

И.Цуканов:

— Просто, мы понимаем, что речь идёт ещё не о московском храме, где служба каждый день, а речь идёт, всё-таки, о храме в Подмосковье, и — тем не менее, вот, такой насыщенный график, да?

А.Пуганова:

— И, тем не менее, всё равно, насыщенный график, да. Потому, что... может произойти всё, что угодно... так, как священник — на передовой, а отказываться — никто не в праве.

К.Лаврентьева:

— Что для Вас труднее всего сейчас? Есть ли что-то, что Вам приходится постоянно преодолевать, и что не рассосётся... вообще... ну... в ближайшей перспективе точно?

А.Пуганова:

— Отсутствие свободного времени.

К.Лаврентьева:

— То есть, Вам, действительно, это сложно?

А.Пуганова:

— Действительно, сложно. И, действительно, несколько напряжно. Вот, оно присутствует всегда — занятость очень большая, даже не смотря на то, что, как Вы сказали, храм сельский... но, всё равно, помимо служб, существует ещё очень и очень много дел, которые на приходе существуют. Это и уборка, это и документация, которую я тоже всю веду полностью, так как мы не можем нанять бухгалтера... Вот... так, что подводных камней... на самом деле, служба — это вершина айсберга, а очень-очень большое множество дел — это и снабжение церковной лавки, и документы, уборки, работа с прихожанами... то есть, всё равно, очень много работы.

И.Цуканов:

— И всё это — Ваше служение, получается, в основном, да?

А.Пуганова:

— Да, это всё — наше служение. То есть, не только службы... всё... включает наше служение.

И.Цуканов:

— А как Вы, вообще, осмысливаете... вот... служение матушки? В чём оно состоит? Что самое... ну... можно так спросить, нельзя, не знаю... но что — самое главное...

К.Лаврентьева:

— ... из перечисленного?

И.Цуканов:

— В чём, всё-таки... без чего — совсем нельзя, скажем так?

А.Пуганова:

— Думаю, что самое главное — это во всём поддерживать своего супруга, и помогать ему во всём... ну... что я и стараюсь, по мере сил, делать. Потому, что... не было клироса — я пошла на клирос, не было бухгалтера — я стала ещё и, по совместительству, бухгалтером... там... не было, первое время, даже того человека, который бы свечами нас обеспечивал — я ездила в Москву за свечами, и на каталочке... на тележке с колёсиками везла, когда у нас ещё не было машины...

И.Цуканов:

— Плюс — просфоры...

А.Пуганова:

— Просфоры, да... но, слава Богу, мы их покупаем, а не выпекаем. Есть ещё те, кто трудятся так, что ещё и выпекают просфоры дома — батюшки с матушками, я знаю.

К.Лаврентьева:

— Слава Богу, можно покупать сейчас...

А.Пуганова:

— Да.

К.Лаврентьева:

— Ещё несколько лет назад не было такой возможности.

Анна, последний вопрос — буквально, несколько секунд у нас осталось. Кто заканчивает Ваши певческие онлайн-курсы «Клирос. Просто о сложном», они куда могут с ними пойти? Что это им даёт? Слушателям Ваших курсов.

А.Пуганова:

— Они могут пойти петь на клирос, они могут стать регентами...

К.Лаврентьева:

— То есть, это, действительно, даёт... вот... такую... глубокую подготовку, несмотря на то, что они — в онлайн-формате?

А.Пуганова:

— Да, глубокую подготовку даёт, и, вот, сейчас есть уже люди, которые заканчивают регентский курс 11-месячный, в который я попыталась уместить все свои знания, опыт... то есть, прям, утрамбовать... где у нас занятия — каждый день, хотя, несмотря на онлайн-формат, я очень требовательно подхожу. Обязательно — сдача домашних заданий, обязательно... если чего-то не достигли, я даю дополнительные упражнения, они переделывают... и, вот, у меня есть даже несколько учениц 60+, которые переделывают старательно по три, по четыре раза... пока не достигнут результата, дальше мы не идём.

К.Лаврентьева:

— Что бы найти их в Интернете, что нужно сделать? Как их можно вбить в поисковую строку?

А.Пуганова:

— «Клирос. Просто о сложном».

К.Лаврентьева:

— Этого — достаточно?

А.Пуганова:

— Это — в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) такой ник у нас. В «ВК» у нас — «Школа церковного пения», тоже «Клирос. Просто о сложном» называется.

К.Лаврентьева:

— Так, что, дорогие радиослушатели, если вы хотите себя попробовать в области церковного пения, в области клиросного певчего, тем более — в многоголосном хоре, это всегда красиво и здорово, добро пожаловать на курсы матушки Анны!

И.Цуканов:

— И ещё мне показалось очень важным то, что Вы, матушка, сказали, что это — служение Богу. Пение на клиросе — это не просто какая-то самореализация... такая... или... там... «из любви к искусству», а это, действительно, способ послужить Богу, и, как Вы сказали, для женщины — это, едва ли, не самое высокое служение из тех, которые могут быть, да?

А.Пуганова:

— Мне так кажется, и я, до сих пор, в этом уверена, несмотря на 28 лет, которые я провела на клиросе...

И.Цуканов:

— Ну, или — благодаря этим 28 годам...

А.Пуганова:

— И — благодаря, и — благодаря... но, слава Богу, искушения меня не свернули с пути!

И.Цуканов:

— Так, что, дорогие друзья, если вы хотите послужить Богу, вот, таким образом, с помощью пения, то вы можете это сделать. Мне кажется, наша сегодняшняя передача очень убедительно это показала.

Спасибо Вам большое, матушка, за эту передачу, за разговор!

А.Пуганова:

— Спасибо вам большое!

И.Цуканов:

— Напоминаю, друзья, что сегодня у нас и у вас в гостях была Анна Пуганова — матушка, супруга священника отца Андрея Пуганова, настоятеля храма святой равноапостольной Марии Магдалины в деревне Улиткино. Матушка — регентует, и руководит онлайн-школой церковного пения «Клирос. Просто о сложном».

Это был «Вечер воскресенья».

У микрофона была Кира Лаврентьева.

Меня зовут Игорь Цуканов.

Анна, спасибо Вам большое, ещё раз!

А.Пуганова:

— Спасибо вам большое!

К.Лаврентьева:

— Всего доброго!

И.Цуканов:

— Всего доброго!

К.Лаврентьева:

— До свидания!

А.Пуганова:

— До свидания!

И.Цуканов:

— До свидания!

«ВЕЧЕР ВОСКРЕСЕНЬЯ» НА РАДИО «ВЕРА».