1 Ин., 73 зач., III, 21 — IV, 6.
Глава 3.
21 Возлюбленные! если сердце наше не осуждает нас, то мы имеем дерзновение к Богу,
22 и, чего ни попросим, получим от Него, потому что соблюдаем заповеди Его и делаем благоугодное пред Ним.
23 А заповедь Его та, чтобы мы веровали во имя Сына Его Иисуса Христа и любили друг друга, как Он заповедал нам.
24 И кто сохраняет заповеди Его, тот пребывает в Нем, и Он в том. А что Он пребывает в нас, узнаём по духу, который Он дал нам.
Глава 4.
1 Возлюбленные! не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире.
2 Духа Божия (и духа заблуждения) узнавайте так: всякий дух, который исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, есть от Бога;
3 а всякий дух, который не исповедует Иисуса Христа, пришедшего во плоти, не есть от Бога, но это дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире.
4 Дети! вы от Бога, и победили их; ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире.
5 Они от мира, потому и говорят по-мирски, и мир слушает их.
6 Мы от Бога; знающий Бога слушает нас; кто не от Бога, тот не слушает нас. По сему-то узнаём духа истины и духа заблуждения.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
Комментирует протоиерей Павел Великанов.
В сегодняшнем чтении мы постоянно слышим слово «дух»: и неудивительно, что в каждом сознании под это слово подтягиваются свои образы, аллегории, представления. Ведь можно очень по-разному понимать, что же такое дух. Один подход — когда дух воспринимается как некая нематериальная сущность, вполне самобытная, которая может, например, входить в человека и существенным образом изменять его помимо его воли. Другой подход — когда дух видится как понятие вообще несводимое ни к каким доступным в нашей жизни категориям или образам. Потому он и дух — что совершенно не такой в сравнении со всем тем, что мы наблюдаем в жизни. Но я бы предложил посмотреть на слова апостола через необычный ракурс — давайте заменим слово «дух» на слово «тональность». Посмотрим, что у нас получится.
Если мы любим друг друга и искренне верим в Христа Спасителя — мы находимся в верной тональности — той самой, в которой Бог ежесекундно творит жизнь всего мира. Это тональность созидания, света, радости и любви. Пока находишься в ней — можешь делать что угодно, импровизируй как хочешь — только не входи в диссонанс с Божественной мелодией. Вроде бы все сходится!
Идём дальше. Не всякая музыка — Божественная. Мелодий очень много, и все разные — чтобы не поддаться обольщению, надо внимательно смотреть, куда конкретная мелодия увлекает. И здесь апостол предлагает странный на первый взгляд критерий — исповедание Иисуса Христа, пришедшего во плоти. Для апостола это главный индикатор, камертон — которым он и проверяет, чей это дух — от Бога или от антихриста. Очевидно, что здесь речь идёт о чем-то более глубоком, чем формальном принятии Иисуса Христа Спасителем. О чем же?
Если внимательно всмотреться в Евангелие, нетрудно заметить, какие ценности в нём приоритетны. Это, прежде всего, ценность жизни как таковой — для которой благодаря Христу смерть — уже не преграда. Быть — лучше, чем не быть — потому что только бытием, точнее, своим «быванием» — мы опознаём Бога. Вторая фундаментальная ценность — это человек как Божественный посланник в этом мире, зеркальце, проводящее свет Божий в юдоль земную. Каким бы грязным, разбитым оно ни было — во всей Вселенной альтернатив ему нет. И третья ценность — единство верных Христу — Церковь — как пространство практического научения любви, ценность которой простирается далеко за пределы земной жизни. Можно сказать короче: пришедший во плоти Бог научил нас жить, не боясь смерти, дорожить друг другом и безусловно любить — через это прославляя Его как Создателя и нашего Спасителя. Пренебрегающий жизнью, уродующий её, обесценивающий инаковость других, сеющий вражду и разделения, недовольный, проклинающий всё бытие — это дух антихриста, анти-пода Иисуса Христа, дух врага рода человеческого — даже если он являет себя в самом добродетельном и благочестивом обличье.
Что же, вот теперь и у нас с вами есть индикаторы, которые могут помочь распознать в неоднозначном явлении — чей дух здесь действует, Божий ли — или, напротив, вражий?
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.