У нас в гостях был клирик храма иконы Божией Матери «Живоносный Источник» в Царицыне протоиерей Александр Лаврин.
Отец Александр рассказал о своем взрослении в семье атеистов, и о том, как, несмотря на многочисленные препятствия, он пришел к вере и выбрал для себя священнический путь.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья! В студии Кира Лаврентьева...
К. Лаврентьева
— Добрый вечер!
К. Мацан
— ...и Константин Мацан, добрый вечер! А в гостях у нас сегодня протоиерей Александр Лаврин, клирик храма Иконы Божьей Матери «Живоносный Источник» в Царицыно. Добрый вечер!
Протоиерей А. Лаврин
— Добрый вечер!
К. Мацан
— Отец Александр, в этом разговоре, на который мы вас пригласили, мы беседуем со священником о его пути к вере и в вере, о том личном пути поиска Бога, обретения веры. Этим путем, наверное, проходят многие — каждый по-своему, но нам кажется, что когда человек делится опытом своего обретения веры, своего прихода в Церковь, это может быть полезно, актуально, может войти в резонанс с поисками и вопросами других людей, наших радиослушателей, тех, кто находится на разных этапах, разных стадиях, скажем так, погружения в духовную жизнь. Вот об этом обо всем хотелось бы с вами сегодня поговорить. А путь к вере и в вере — это всегда путь этапов, путь шагов, которые друг друга сменяют, и одно откровение, одно открытию приходит на смену другому, и таким образом идет этот поиск и путь. Вот если говорить об этапах, какие самые такие, может быть, основные этапы на вашем пути вы бы выделили?
Протоиерей А. Лаврин
— Ну, я бы выделил все-таки не столько этапы (ну, этапы — во-вторых), сколько людей, с которыми я встречался. Потому что без них ну я даже не знаю, как мне бы удалось Бога обрести. Потому что я родился в обычной атеистической семье, причем, именно атеистической, не индифферентной к вере, а именно атеистической, потому что и папа, и мама были у меня все-таки на идеологической работе, они были историками, историками партии. И где-то примерно, наверное... а, да, в 16 лет, сразу после школы я встретил своего будущего крестного. И, вы знаете, я узнал о том, что он православный верующий, только спустя шесть лет после длительных разговоров. Ну, там, правда, был еще перерыв в два года армии. Но даже в армии я все время с ним общался — в каком смысле? Я все время продолжал с ним спорить. Вот два года было до 18 лет в очень жаркой полемике с моей стороны и большого терпения с его стороны. Он как раз чему меня научил — не спорить, а... Он вообще даже не дискутировал. Полемика и дискуссия — здесь разница такая: дискутируют что-то, какие-то вопросы, а вот полемизируют с кем-то. И поэтому всегда возникает некий внутренний конфликт, который может перерасти и во внешний, перейти на личности. Вот он даже не дискутировал — он просто рассказывал то, что он знает. И за эти все, получается, восемь лет до моего крещения, от 16 лет до 24, вы знаете, вот в диалоге он меня даже ни разу не задел. Не то, что не обидел, а даже ни разу не задел. Просто удивительный человек, Царство ему Небесное и вечный покой. Очень скромный, добрейший, интеллигентнейший человек Юрий Тимрот. Потом уже, после его кончины я узнал, что это, оказывается, известная фамилия — бароны Тимроты. Я уже работал тогда в Музее Рублева, и я поговорил с одним... ну, со своим как раз завотделом методическим и сказал, что у меня крестный — Юра Тимрот. Он говорит: «Тимрот? А как его имя? Кто из них?» — «А вы знаете Тимротов?» — говорю. — «Кто же не знает Тимротов?» — сказал он. Ну да, есть такое духовное лицо, которое, например, переводы известные очень с церковнославянского на русский... Он этим занимался, по-моему — один из Тимротов, — занимался еще, по-моему, в 80-х годах. Вот. А я этого ничего не знал — именно в силу того, что это не относилось непосредственно к тому, что он мне рассказывал. Это его касалось, а не веры и не Бога касалось. Вот я просто о скромности и вообще о самом человеке. Вот такого человека я встретил — он сам был лицом веры, вот в чем дело. И он просто перевернул мое сознание. Причем, с ним я спорил, когда приходил на работу (вот такая возможность там была), а потом, когда я слышал совершенно неожиданные для меня вещи, на которые я не мог возразить... То есть, возразить-то я мог, но у меня аргументов не хватало, они кончались... (Смеется.) Тогда я приходил домой и начинал как раз говорить вот те слова, те как раз мысли, смыслы, лучше так сказать, которые я услышал от Юры, своим родителям. И тогда получалось, что я там все время спорил. В общем, меня... Но жизнь в это время была интереснейшей. Я узнавал настолько парадоксальные для меня и новые вещи, которым не мог возразить. И вообще, это познание неведомого.
К. Мацан
— А вы спорили с верующим как бы от лица неверующего, сомневающегося?
Протоиерей А. Лаврин
— Не-не, атеиста.
К. Мацан
— Атеиста? Ну, скажем жестче.
Протоиерей А. Лаврин
— Я искал смыслов тогда. Ну, 16 лет.
К. Мацан
— А какие у вас были тогда представления о религии, о вере, о Церкви, которые вы предъявляли собеседнику, и которые он опровергал?
Протоиерей А. Лаврин
— А я не знал, что он верующий, вот в чем дело. Он очень хорошо поступил, мудро. Потому что у меня по отношению к Церкви, к вере было отношение именно такое — чисто атеистическое, вообще сверху вниз. Я даже вспоминать... Тяжко вспоминать, как я думал о Церкви. (Смеется.) Но слава Богу, что я с ней никак не соприкасался — вообще никак. Ну, во всяком случае, когда кто-то мне встречался в этом смысле, ну вот я узнавал, что он верующий, например, у меня единственное «положительное» — ну вот в кавычках «положительное» — что это несчастный человек. А вообще, конечно, внутренне, как подросток и юноша, я относился
к православной церкви, ну, и вообще к христианству крайне негативно. Ну, как, в общем, нас учили в школе, так и относился. Я вполне доверял тому, что я слышу. Вот. И именно поэтому, когда мы начали диалог с Юрой, когда я с ним познакомился, мне чрезвычайно было интересно узнать, что, оказывается, какие-то вещи для меня, уже подчеркнуто известные, оказалось, имеют какую-то глубину, о которой я даже не подозревал.
К. Мацан
— А например?
Протоиерей А. Лаврин
— Например, такая бытовая мелочь — это просто навскидку, что мне сразу пришло в голову, — как появление тогда самых разнообразных... Вот только-только появились на подъездах в домах в Москве коды. Там не было ничего еще электронного, это все было механическое. И я как раз просто в разговоре упомянул об этом. Ну, и вот он мне возразил, что сама тенденция — она как раз и будет воспитывать людей, которых... Раз закрывают что-то, значит, там можно поживиться. Вот. Но я тогда привел пример: в квартире, в которой мы жили до этого, там жил один преподаватель из МГУ, и в подъезде... Ну, второй этаж, в подъезде на первом этаже — там собиралась компания, курили, пили и так далее — мешали. И он потребовал уйти (именно потребовал) — они не ушли. И тогда он свистнул собаку и напустил эту собаку на них. Ну, правда, держал он, никого она не покусала, он ее все-таки держал на поводке. Но она бросилась и гавкала, там, на них, и так далее. А потом ему что-то подставили под дверь, и полдвери вышибло взрывом. Я же говорил, что... Я вот ему говорю: «Просто полное безобразие. Поэтому они очень нужны». Ну, он сказал: «Все так, конечно, но если бы он не напустил на них собаку, то этого не было бы. И можно требовать, а можно попросить. Будет реакция очень разная». Мне это даже в голову не пришло. Вот мне, юноше, тогда, в 70-х годах, это просто не пришло в голову.
К. Мацан
— То, что можно...
Протоиерей А. Лаврин
— ...что можно, во-первых, попросить хулиганье и шпану. (Смеется.)
К. Мацан
— А для него это было связано именно с православным христианским мировоззрением, позиция такая?
Протоиерей А. Лаврин
— Конечно! А у него все так было. У него было во всем так. И главное, что он умел сказать. Даже какие-то очень банальные вещи он умел сказать очень удивительно... убедительно. И это удивительно. Понимаете, сам тон всегда, вот тональность разговора всегда была расположенная к тому, с кем он говорил. Поэтому он никогда не говорил с оппонентом. Он всегда так говорил, как будто говорит с другом. Причем, он был старше меня, в общем, достаточно... Ну тогда ему было, наверное, лет 30 — ну в два раза почти старше, но мы говорили всегда на равных. Я уже постфактум это как раз отмечал. В этом православие. В том-то и дело, что он являл собою христианство. Ну, я даже дерзну сказать — евангельскую жизнь. Во всяком случае, когда спустя два года после того, как я уже из армии пришел, когда я все-таки понял, что он православный, и напрямую спросил его, — ну, а раз напрямую спросил, он мне напрямую и ответил. (Смеется.) И когда он доверительно ответил, конечно, мне уже было не удивительно. Но я уже познакомился с православием и христианством, вот в чем дело. Он мне давал разные книги читать, очень разные. И художественную литературу давал читать — вот Лескова я как раз... очень полюбил Лескова именно тогда, когда стал общаться с ним, стал одним из самых любимых моих писателей. Вот очень интересные есть сказки Анатоля Франса, которые меня перевернули совершенно. Это именно сказки, и они все о вере. Странно — вот у Франса больше не найдешь. А там — да, действительно, удивительные совершенно сказки. Очень короткие и тоже парадоксальные.
И, вы знаете, вот, фактически, эти восемь лет (я не исключаю два года армии) ни разу мы не написали друг другу письма, но как только у меня было свободное время, я все время пытался отыскать аргументы против того, что я слышал. Знаете, мне это напоминает как раз — вы уж извините такие высокие параллели, — как в Апокалипсисе: «Ты не холоден и не горяч». «О, если бы ты был холоден или горяч». Вот я был именно холоден. И это меня зацепило. Я обязательно должен был доказать. (Смеется.) И постоянно терпел поражение, вот в чем дело.
К. Мацан
— Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма Иконы Божьей Матери «Живоносный Источник» в Царицыно сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
К. Лаврентьева
— Отец Александр, этот опыт жизни без Бога, если можно так выразиться, жизни без веры — он сейчас может вам помочь во времена каких-то сомнений или, может быть, в общении с людьми, у которых есть серьезные сомнения в вере? Вы могли бы вот то свое мировоззрение сейчас сделать неким таким учебником по духовной жизни, в каком-то смысле?
Протоиерей А. Лаврин
— Да, конечно.
К. Лаврентьева
— Антипримером таким?
Протоиерей А. Лаврин
— Да, это мне очень помогает. В каком смысле? Те вопросы, которые я сейчас встречаю у людей...
К. Лаврентьева
— ...они у вас уже были?
Протоиерей А. Лаврин
— Все. Я вот сейчас не могу услышать ни одного вопроса — именно вот такого важно жизненного и о вере... Там, вообще-то, если о жизни — уже о вере, в сущности, так или иначе, либо напрямую, либо косвенно. Но и вопросы взаимоотношений, и вопросы собственной веры, собственно Бога — вот все, что я слышу, что сейчас... я сам себе все время задавал. И в этих диалогах, там, за восемь лет — это же, фактически, катехизация была.
К. Лаврентьева
— Восемь лет! Поразительно!
Протоиерей А. Лаврин
— Восемь лет, да. Ну, практически, катехизация, да. Но поразительно терпение человека, который... (Смеется.) Я же все-таки был очень такой спорщик молодой, в этом смысле балбес, и совершенно не считался с временем его, силами. Как только у меня возникали какие-то вопросы или возражения, я ему сразу звонил, мы встречались. Там, иногда к нему было невозможно прийти — там просто учебный процесс шел, и я тогда встречал его после работы (он в МедКГП работал) и провожал его до дома. Собственно, не его провожал, а я с ним вместе и шел, потому что у меня были тезисы, которые я должен был обязательно ему изложить. И вот эти беседы — они, в конце концов, меня очень плавно привели к Богу.
К. Лаврентьева
— Ну, а что мог спрашивать у православного человека, у христианина молодой человек, у которого папа заведует кафедрой истории КПСС гуманитарных факультетов МГУ?
Протоиерей А. Лаврин
— Вы справки навели, да?
К. Лаврентьева
— (Смеется.) Нет, ну а как? Что мог спрашивать молодой человек? И, в итоге, ведь это больших проблем стоило вашим родителям — ваш приход к вере, ваше последующее крещение?
Протоиерей А. Лаврин
— Да, это было не столько проблемой, сколько просто крахом внутренним у папы. И вообще он очень знающий, энциклопедически образованный человек. И сильный очень. Ну, все-таки он получил ранение в голову в свое время на войне — осколком. У него вмятина так и осталась глубокая во лбу. И, тем не менее, все-таки он взял себя в руки, и после армии он восстановился. Когда он поступал в свое время на философский, до армии, еще ИФЛИ было. А потом он все-таки решил, что философский он не потянет — именно из-за ранения, поступил на истфак, и, в общем, дожил до докторской диссертации, да? Очень мужественный человек, он всегда держал себя в руках. И чрезвычайно дисциплинированный. А вот когда он узнал, что мы с братом обратились к Богу... Случайно узнал. Просто зачем-то мой брат напечатал исповедь и оставил на столе в нашей комнате. А папа всегда у нас заведовал цветами, поливал цветочки у нас в каждой комнате и обратил просто внимание, глазом зацепился — прочитал. Брата не было дома, он был на работе. А я почему-то оказался дома — не знаю, почему, Не помню уже. Но вот это действительно был крах. Папе ну совершенно нечего было мне сказать. То есть он говорил, но какие-то такие банальности — я от него никогда таких не слышал. Он просто был вот в таком шоке, у него поднялось давление больше 200, и... Просто я не видел никогда, что отец не может совладать с ситуацией вообще. И, конечно, этот разговор я очень хорошо помню, и у меня осталось к папе очень большое сочувствие. Вот. Но, в конце концов, вот в чем победа, на мой взгляд? Да, он не обратился, он не крестился, но, в конце концов, он, безусловно, принял нашу семью как верующую, а меня — как священника. Именно принял. Я вот после того, как уже был в сане, какое-то время прошло, и на Новый год мы приехали — ну, на следующий день после Нового года мы приехали домой к родителям к моим, с женой и ребятами. И я как раз хотел сказать, что я священник сейчас уже. И я отца очень уважал и люблю. Ну, и поэтому я сказал, что, вот, «папа, раны твои целую, но я все-таки идут своим путем, который не противоречит моей совести». Вот. Ну это был Новый год, он как раз в фужер налил шампанское себе и мне, мне и себе... Мы молча чокнулись и отпили от этих фужеров. И с этого момента он никогда вообще... вот в это никогда не входил, в эту сферу. Хотя мы открыто уже совершенно, там, скажем, куда-то ездили в паломничество или куда-то... Мы об этом спокойно сообщали, и от него не было никакого негатива вообще — это просто спокойно совершенно воспринималось (ну, во всяком случае, внешне). И единственная его просьба была такая — что «ну вот когда вы в своем доме — там, пожалуйста, молитесь и делайте то, что вы считаете нужным, но вот в моем доме не надо». Единственное, о чем я жалею, — мне кажется, вот такие люди, как раз этого поколения... не такие люди, а именно поколение это — ну, такие, знаете, коммунисты-романтики, которые оставались еще в брежневские времена, — для них самое главное, на мой взгляд, — чтобы они хотя бы признали возможность или лучше вообще признали, что существует некая правда, которая выше их человеческой правды. Если такое произойдет, я не думаю, что даже можно больше в данном случае пытаться что-то сделать, именно с тем поколением. Потому что они всю жизнь прожили без Бога, и Бог уже был для них избыточен. Те, которые сейчас обращаются, тоже очень трудно им войти в Церковь. Потому что они не знают, зачем. Потому что они без Него жили. И мне поэтому кажется, как раз предельная точка — если мы сумеем, ну если не убедить, то, во всяком случае, своей жизнью как-то их подтолкнуть к тому, что правда иная — она все-таки существует, это не химера. Вот. И мне кажется, именно потому, что он принял нашу семью, то как-то я за его судьбу более-менее спокоен — просто потому, что есть же евангельские слова Христовы. Помните? «Кто служит праведнику, получает награду праведника. Кто служит пророку, получает награду пророка», да? Но коль скоро он именно принимал и помогал нашей семье, безусловно... Вообще... На человеческие отношения вообще никак не повлияло. Даже наоборот — мне кажется, они гораздо теплее стали. И он всегда и сам предлагал первую помощь, если что. И вообще, жил, конечно, нашей семьей, как и семьей своих детей, и сестры, и брата, очень активно жил, сочувствовал всегда, переживал. Но, коль скоро он нам служил, получит он награду свою. Он косвенно принял.
К. Мацан
— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» протоиерей Александр Лаврин, клирик храма Иконы Божьей Матери «Живоносный Источник» в Царицыно. В студии также Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на радио «Вера», уважаемые радиослушатели! В этом часе с нами протоиерей Александр Лаврин, клирик храма «Живоносный Источник» в Царицыно. У микрофона мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Отец Александр, я прошу прощения, если затронула болезненную тему для вас по поводу вашего папы. Но действительно нельзя не спросить, как человек, который не верил в Бога, в какой-то момент начинает в Него верить. Что происходит? Какой щелчок происходит в душе? Где этот порог, где эта черта, грань, если можно так выразиться? Вы восемь лет вели диспуты на вот такие темы...
Протоиерей А. Лаврин
— Жаркие!
К. Лаврентьева
— ...жаркие диспуты о существовании Бога, да? И, в итоге, вы уверовали.
Протоиерей А. Лаврин
— Нет, сначала не о существовании. О Боге речи не шло. Сначала шла речь о взаимоотношениях. Но у меня не было вот такой грани резкой. Потому что — что в основе жизни лежит? Взаимоотношения. Все остальное — только питательная среда. Вот если говорить о Библии, например, то я одним предложением могу сказать, что говорится во всех книгах Ветхого и Нового Завета.
К. Лаврентьева
— Что?
Протоиерей А. Лаврин
— И Ветхий, и Новый Завет говорят о взаимоотношениях Бога с человеком и человека с человеком в Боге, и человека с человеком вне Бога. Больше ни о чем Священное Писание не говорит. И вот он начал с самого главного — он начал с взаимоотношений, парадоксальных для меня, где тот, кто... Как вот у нас — «добро с кулаками», да? Вот у нас тема даже была такая — «Добро с кулаками». И, в конце концов, как итог этой темы — что с кулаками не только добра не бывает, но кулаки никогда не добиваются цели. Это суть, суть, самая суть жизни — вот взаимоотношения между людьми. А я, тогда юноша, молодой человек — ну, для меня как раз взаимоотношения с моими сверстниками, с другим полом, с людьми, с которыми я встречаюсь после школы уже, там, мне надо было идти на работу, я постоянно встречаюсь уже со взрослыми людьми, которые гораздо старше меня, и с которыми также надо строить какие-то отношения. Ну, как и любому послешкольнику, да? Вот. Поэтому здесь был просто миллион вопросов. Вот эти все взаимоотношения решались моими родителями так, когда я перед ними ставил вопросы, а вот у Юры это был не просто полюс — ну, я не знаю, это было какое-то совершенно боковое ответвление, которое мне и в голову прийти не могло. Потому что по-настоящему жизнь христианская парадоксальна. Ведь обратите внимание: если в Ветхом Завете еще достаточно много все-таки заповедей меры человеческой, но даже в Десяти Заповедях... Вот, например, Десятая заповедь — это все-таки уже мера Божия, не человеческая. Ну вот «не возжелай», там, вола, ближнего своего жены и так далее, и тому подобное. Мы на это смотрим, как на «не кради», да? А там не сказано — «не кради» — «не возжелай». Я могу запретить себе именно красть, да? Но желания и чувства — им не прикажешь. Здесь уже Господь Бог нужен. Я могу не согрешить внешне. Но внутренне куда я с этим желанием денусь? Вот уже в евангельские времена — там есть выход. Но, хотя, конечно, и в Ветхом Завете тоже были жертвы как раз такого покаяния, да? Там приносились именно жертвы определенные, ритуалы. Но и все равно с человеком это оставалось. У нас как раз человек должен внутренне раскаяться, пересмотреть именно свои желания и свои чувства — естественно, которые противоречат Заповедям Христовым, и этим покаянием открыть в себя вход Христу. «Восстаю и стучу, и ты отворише Мне, Я войду». Именно тогда, когда я даже внутренне раскаялся, я уже другой. А вот когда еще и я ставлю это как грех, как грех осознаю и ставлю как именно предмет покаяния — ну тогда... Ведь, другими словами, вот тот грех, в котором я Тебе каюсь, Господи, это свидетельство того, где я был без Тебя. А вот без Тебя я только такой, какой мой грех, я ничего со своими чувствами и желаниями поделать не могу. А вот Ты этим покаянием в меня войди — Ты сам мне дал ключик. Покающийся к себе приблизил Царствие Небесное. Другими словами, «откройтесь Мне покаянием, чтобы Я сообщил вам Свое Царство, носителем которого Я являюсь». Вот Ты и войди в эту больную сторону моей души. Потому что я на этом замкнулся, собой живу и своего хочу. Вот дай мне Тобою зажить, чтоб Твоего захотеть. Выход был только в христианстве. Выход появился только в Новом Завете. А вот... Скажем, и сейчас — мы же тоже не прыгаем сразу в евангельскую жизнь. Мы как раз, если начинаем жить по заповедям, мы только открываем свою ветхость, свои как раз желания и чувства, с которыми не можем ничего поделать. И поэтому когда жизнь перенапряжена... Я знаю — вот у меня совесть, например... Ну, это не обо мне, а вообще вот у человека совесть напряженная. А Бога он так и не встретил — внутренне, сердечно, да? Но тогда просто его совесть загрызет. А что он со своими чувствами и желаниями сделает? Сердцу не прикажешь. И вот как раз я к чему? Он говорил мне о взаимоотношениях, да? И потихонечку вот эти взаимоотношения евангельские — он не называл, что это взаимоотношения евангельские, он мне примеры приводил этих евангельских взаимоотношений. Причем, он находил не только именно в жизни, скажем, святых, а в художественной литературе — вот тот же Лесков. Или, например, неожиданно для меня совершенно было: всем известное прописанное стихотворение Александра Сергеевича Пушкина «Я вас любил». Вот он как раз мне тогда говорил... Я считал, что ревность — это... Ревность и любовь — они все время рядышком. Если уж люблю, и если что, то ревность неизбежна. Он говорит: «Конечно, неизбежна. Но только это прерогатива не любви. Любовь — другой природы. Любовь не болит. А ревность — это гордость, которая к любви примешивается». И привел пример. Как раз сказал, что «я даже не что-то высокое, но вот ты же учил это стихотворение, знаешь его». «И пусть моя любовь вас больше не тревожит. Я не хочу печалить вас ничем». (Смеется.)
К. Мацан
— Ну, и «...как дай вам Бог любимой быть другим». Это такое смирение, такое самоумаление...
Протоиерей А. Лаврин
— Вот дело в том, что человека — это тогда, еще до христианства мне было сказано им, — человека невозможно заставить делать три вещи: любить, дружить и верить. Это можно только подарить. Добровольно, вольно, лучше так сказать. А заставить это делать нельзя. Другое дело, что мы наполовину ангелы, наполовину животные, поэтому у нас много очень эгоцентризма. Это как раз агрегатное строение животное, да? Ну, и эгоизма очень много, естественно. Вот это как раз к любви нашей примешивается, и тогда, когда уже человек... ну да, разочаруется... Таких разочарований достаточно много, к сожалению, в совместной жизни... А у другого еще все остается. Он пытается удержать — вот как раз к этому примешивается ревность, которая заставляет делать очень ошибочные шаги, к сожалению. Но мне потом это очень помогло в христианстве. Это если оно безусловное. И, знаете, к этому как раз прибавилось уже тогда, когда я был священником... У нас был случай просто пронзительный. Очень хорошая девушка кончила у нас воскресную школу, вышла замуж за такого хорошего парня, тоже в нашей же воскресной школе учился, они давно знали друг друга. И уже подали заявление... И за неделю до непосредственной росписи и венчания, естественным образом, он говорит, что «нам нужно расстаться, я люблю другую». За неделю. Вообще, видимо, вот эта девушка — она была очень глубоким человеком, потому что травма у нее была многолетняя. И пришлось даже ей в психиатрической больнице лежать — ну, вы знаете, там санаторное отделение есть вот такое вот. И она выходила оттуда... Врач прекрасный был... И потом снова возвращаться туда приходилось. Спустя вот ряд лет все-таки более-менее зажило, и ей предложил руку и сердце один из алтарников наших, очень хороших и добрых людей. Но чему научил меня... даже научил не этот случай, а... У нас был батюшка такой вот в храме — сейчас он, к сожалению, за штатом. Ну, иногда служит со своим братом. Протоиерей Алексей Потокин. И вот он, когда мы беседовали об этом, как помочь, говорит: «Ну вот такая ситуация — она совсем не криминальная, из этого есть выход. Но вот если бы человек поставил ударение не на самих чувствах и на предательстве, а если бы обратился человек к Богу примерно с такими словами: «Господи, конечно, мне очень жаль, что человек не разделил со мною жизнь, но все-таки я и Тебе, и человеку очень благодарен, благодарна, что ты мне показал, что такое жизнь. Я же это и узнал — в чем жизнь. И я теперь знаю, к чему стремиться. Я узнал, что такое любовь».
К. Лаврентьева
— Но это же очень тяжело. Иногда же человек не справляется с травмами.
Протоиерей А. Лаврин
— Вот если вне этого, это предельно тяжело бывает. Вплоть иногда до того... Стихия бывает, особенно влюбленности, очень сильная бывает у людей. И вплоть до того, что кончают с собой. Еще опыта никакого нет, чувства чрезвычайно еще сильны. Но если бы человек знал этот выход, вот если бы он обратил внимание как раз на то, что родилось и что он впервые познал, по-настоящему познал... Ведь, понимаете, тогда то, что у него родилось, у этого человека, вот у девушки этой... Она, к сожалению, погибла — упала с балкона, бытовое несчастье. Царствие Небесное, вечный покой. Она вся была вот в этой боли, и, к сожалению, слова не могли ее пробить. Слова сочувствия были слишком малы для того, чтобы вот эту боль как-то нивелировать. А самое главное, что сколько бы ни сочувствовали, сколько бы ни говорили, все это было все-таки не собственно о любви, которую она познала с этим молодым человеком, а именно здесь-то и надо было перевести, именно в это русло. Потому что боль подмяла под себя чувство, которое она... Превратилось — не преобразилось, а именно это чувство превратилось. И моя гордость, то есть наша человеческая гордость — она подмяла под себя то, чем она жила, собственно жизнь. Надо было немножко подсветить ее. Я вот когда услышал от него эти слова, это выход, безусловно. И я вам должен сказать, что да, я этим опытом пользовался, потому что, к сожалению, это же не единичный случай. Я должен сказать, что, увы, это банальный случай, это случается чрезвычайно часто. Особенно часто бывает только наоборот: молодые люди — они вот-вот уже... Вот уже, казалось бы, там уже согласились, что да, мы будем жить вместе, вот только нужно немножко подождать, когда, там, денег поднакопим, и так далее, а потом молодой человек оставляет. И таких случаев ну просто масса. И я должен сказать, что если сориентировать человека так, не с больной ситуации, на то, что впервые неведомое совершенно родилось как полнота, внутренняя полнота жизни, и как раз не каяться в том, что «какой там я или какая я — вот я не могу принять вот это все, и это предательство, и у меня столько злобы против этого человека»... Ну да, конечно, в общем, надо, наверное — не наверное, а безусловно, это надо отдавать в покаяние. Но могу ли я, когда я ненавижу, могу ли я взять и это вот так отдать именно искренне в покаяние? До этого тоже надо дорасти, и даже просто мозгами дорасти — что у меня нет любви, чтобы простить. «Господи, где мне ее достать? У меня нет склада добродетели, у меня нет и мужества, чтобы все это терпеть безобразие. У меня и веры нет, оказывается, чтобы я сумела опереться, как на камень, на взаимоотношения с Тобой и не уныть, не отчаяться. Но я для того-то христианином (христианкой) и стал, чтобы Ты меня преобразил. Я здесь совершенно Тебя потерял. А без Тебя я только такой». Но до этого надо дорасти. А вот если сориентировать человека именно на то, где для него было счастье, это совсем уже иное. Тяжело, не тяжело... Это тяжело, тяжело как раз в ситуации, тяжело то, что потерял человека и отношения убиты. Чем жить? А оказывается, под этой всей болью лежит моя любовь, которую я приобрел.
К. Мацан
— Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма Иконы Божьем Матери «Живоносный Источник» в Царицыно, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Неожиданно мы, разговаривая о пути к священству отца Александра, так углубились в другие темы, но, наверное, неслучайно. И это как-то очень связано и переплетено с тем путем, путем тех открытий, которыми наш сегодняшний собеседник к вере шел и, в итоге, пришел к священству. А правильно ли я понимаю, что мы здесь, в каком-то смысле, говорим о любви, которая свободна от желания обладать? Вот у той девушки, которую вы назвали, у нее была любовь, и распалась пара, это очень было болезненно, но вы готовы были бы в такой ситуации или в похожей ситуации сказать человеку о том, что «вот любовь — то, что в тебе было, — оно ценнее, чем та боль, которую ты переживаешь, потому что если очиститься от этого желания иметь, а просто в этой любви быть, вот от желания обладать», я правильно вас понимаю?..
Протоиерей А. Лаврин
— Совершенно верно. И она не «была» — она есть.
К. Мацан
— Да, она есть.
Протоиерей А. Лаврин
— Она только... Это получилась внутренняя подмена. Подмена любви моей гордостью. Если мы посмотрим на Иисуса Христа, то как бы Его там ни гнали, ни не понимали, ни отчуждали, ни истязали, все равно вот на Кресте мы как раз понимаем, как Он относился ко всем. Ведь последние слова сказаны как раз распинателям: «Прости им, не ведают, что творят», да? О любимых и родных. И если уж Он мог, то Он может искушаемым помочь, как вот мы читаем в Священном Писании, к Нему и обращение. Ведь то, что я пережил или кто-то пережил, как любовь... Пусть влюбленность — да, конечно же, это произведение человеческое, и оно обязательно закончится. Любая влюбленность может перейти в любовь, и такая же любая влюбленность может не перейти. Это уже от нас зависит. Просто, как любое человеческое произведение, конечно. Но переживается как раз влюбленность очень ярко и очень сильно. И, в сущности, это может быть как раз преддверие настоящей любви, где... Понимаете как, при влюбленности, точно совершенно, как в настоящей любви, когда жених и невеста идут навстречу, о чем думает жених? «Что мне сказать или сделать, чтоб ее обрадовать?» Что думает невеста? Для влюбленности — это то же самое. Это совершенно очевидно. То есть как раз влюбленность действительно может помочь строить жизнь — не хапнуть, не взять, а отдать себя. Она может этому научить. Другое дело, что у нас просто получается перевертыш такой. Вот влюбленность у нас была именно в этом ключе, а потом мы становимся мужем и женой, и теперь муж думает: «Так, что жена должна делать? Ну, там, вот вести дом, ходить в магазин, обихаживать детей», и так далее, и тому подобное, да? А жена уже сейчас думает: «Значит, так: что он должен? Ну, он должен, там, приносить деньги в семью, обеспечивать, там, электрику, сантехнику, ответственность брать на себя» и так далее. Все переворачивается. Раньше: «Как мне сказать и что-то сделать, чтобы обрадовать?», да? А сейчас: «Что он (или она) должны?» (Смеется.) И поэтому приходят как раз... Недавно совсем венчались, приходят по одному и говорят: «Ну вот раньше всем был хорош, а теперь пилит и пилит, пилит и пилит», «Раньше всем была хороша, а теперь что ни сделаешь — все не так». Почему? Потому что как раз они же ждут тех взаимоотношений, именно на тех взаимоотношениях они и стали мужем и женой. Но только теперь уже они требуют не с себя. А в принципе, влюбленность — она как раз к этому и ведет, учит. Мы просто это не формулируем и забываем совершенно.
К. Мацан
— Давайте все-таки вернемся к магистральному направлению нашей беседы...
Протоиерей А. Лаврин
— Да. Это связано-то как? С взаимоотношениями. Вот он и говорил о взаимоотношениях, которые меня поражали. У меня совсем была другая картина мира. А вот когда уже взаимоотношения... я согласился с теми взаимоотношениями, о которых он говорил (а в сущности, это евангельские отношения), и когда я узнал, что он христианин верующий, и как раз я стал читать Евангелие, и я там встретил уже то привычное прекрасное, что я слышал от него. Это было очень постепенно. И, знаете, ну да, конечно, мне пришлось решать вопрос со сверхъестественными явлениями. К сожалению, я лет 10 назад еще помню вот эти книги, которые были у нас в журналах напечатаны в советское время, где наши... сколько... по-моему, «Ночные полеты» называется. И ничего там не говорится о том, что это невозможно, этого не могло быть, потому что акцент был все-таки не на них, а, опять же, на взаимоотношениях, на взрослении человека, да? Ну вот давал некоторые... Напечатана была тогда, в брежневские времена, книга о Максиме Греке — очень комплементарная. Но почему напечатана-то? Потому что написал ее писатель-коммунист, грек Александропулос. Но он христианин. Там же... Это у нас только было запрещено верующим быть коммунистам. А там это вполне... И вообще, Александропулос — это настоящий художник, у него нет такой вот «проходящей» литературы. Там нет амбициозности. Вот подобные книги, где есть и сверхъестественные явления тоже, но самое главное — человеческая отдача... И вы знаете, может быть, это странно прозвучит, но вот эта отдача мне была близка именно потому, что все-таки у меня родители, вот несмотря на то, что они были неверующие, но традиции этого вот поведения — она осталась: они жили ради нас. И я вообще даже не знал, что такое крепкая семья — это для меня совершенно естественно было. И вот отдача, вот то, что я видел непосредственно у своих родителей, я то же самое встретил и в евангельской жизни. Но вот интересный произошел случай, когда... Мама у меня редактор же была всю жизнь (ну, журнал «Научный коммунизм»). И я ей предложил отредактировать очень много статеечек таких как раз отца Алексея Потокина. И вот она как-то сидела, снимала вопросы с ним и говорит: «Ну, Алексей Александрович (ну, естественно, она по имени-отчеству к нему), но ведь послушайте, вот вы вот в этой статье написали, например, но ведь у нас совершенно то же самое!» Вот отец Алексей не стал с ней спорить. Он сказал очень умно, я бы даже сказал, мудро: «Да, но только без Бога это истязание и мучение».
К. Мацан
— Прокрустово ложе.
Протоиерей А. Лаврин
— Вот, вот! В том-то и дело! Мы новое что можем сказать, христиане? Мы можем новое сказать о новых взаимоотношениях, о сути. Именно поэтому меня через взаимоотношения как раз Юрий Тимрот и привел ко Христу. И я Его принял безусловно. Вот все, что я там читал... Я что-то мог не понять. Там, безусловно, много, чего я тогда еще не понимал. Но вот эта отдача себя и потрясающие совершенно были ответы... Для меня тогда вот, как Он отвечал на провокационные вопросы, для меня тоже это тогда было просто открытие — как, оказывается, можно из тупика выйти, да? (Смеется.) И мне как раз объяснил Юрий, что Он не выходил из тупика, Он просто говорил правду! (Смеется.)
К. Лаврентьева
— Отец Александр, весь этот час мы говорим с вами о вашем приходе к вере. Это действительно очень интересно, глубоко, и мы от души благодарим вас за этот разговор. И сейчас, когда остается совсем немного до окончания нашей программы...
Протоиерей А. Лаврин
— Да, (нрзб.)...
К. Лаврентьева
— Нет, очень интересно и важно. И хочется коснуться еще одной темы. 14 октября Святая Церковь празднует Покров Пресвятой владычицы нашей Богородицы. Это храм... праздник, на мой взгляд, ярчайший пример живой веры и ответа на него, когда Божья Матерь явилась во Влахернском храме в Константинополе верующим в ответ на их горячую слезную молитву. Как бы вы сейчас определили для себя понятие веры? Что такое живая вера на сегодняшний день для вас?
Протоиерей А. Лаврин
— Ну, так же, как и раньше, когда я только начинал, это все-таки доверие и верность. У веры, в общем, достаточно много составляющих, но это — главные. Единственное — что, конечно, все-таки когда я вошел в Церковь, сказать, что я уже был верующим, наверное, это слишком сильно. Да просто этого и не было. Была надежда. Была надежда, что я все-таки с Богом, безусловно, встречусь — через таинства, через те службы, на которые я стал ходить. И как-то сразу вышло так, что у меня появилась возможность петь в левом хоре в Предтеченской церкви. А так тоже получилось, что я тогда в поликлинике работал зубным техником, но вот как просто глоток свежего воздуха, я еще пел в камерном хоре МГУ, где репертуар был на 90 процентов из духовных концертов. И я вспоминаю вот эту жизнь, начало, когда именно есть надежда, и она все время укрепляется именно не моим поведением, там, а — вот сейчас я бы мог сформулировать так — как я Богом принят. Я удивлялся: вот я — такой, да? Знаете, я тоже чужими словами скажу, но они мне очень близки. Вот первая любовь как раз — в чем она заключается? Что «Ты меня, вот такого дурака, Господи, принял — без всякой отработки, помиловал меня, и вот дай мне, Господи, самому в этой милости жить и ее творить — Твоею же силой». Дело в том, что до сих пор неизвестно, кто там на корабликах был. Возможно даже, мы, славяне. Ну, у историков разные мнения. Мне даже так интереснее. Потому что ведь Покров только у нас. И если это были мы, то мы поняли как раз, что вот то, что произошло — да, разгромлена была эта армада корабельная, да? — но мы, славяне, поняли, что это не против человека, не против них. Одни мы празднуем его. Да, мы празднуем его как от разных несчастий и так далее, и это правильно. Но для нас, христиан, самый главный Покров — от врагов внутренних, от моих желаний и чувств вне Бога, которые меня тиранят и разлагают, которые мою душу... в моей душе и есть образ смерти.
К. Мацан
— Вы употребили это выражение, такое немножко, может быть, по-русски грамматически непривычное — «жить в эту милость, жить в благодать». Оно мне кажется сколь непривычным, столь и точным. Именно в этом каком-то кажущемся нарушении грамматических связок выражена вся та парадоксальная правда о вере. Лучше и не скажешь. Спасибо вам огромное за эту беседу!
Протоиерей А. Лаврин
— Спасибо. Спасибо вам.
К. Мацан
— Протоиерей Александр Лаврин, клирик храма Иконы Божьей Матери «Живоносный Источник» в Царицыно сегодня был с нами и с вами накануне праздника Покрова Пресвятой Богородицы. А в программе — «Светлый вечер», у микрофона были Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Спасибо, до свидания!
К. Лаврентьева
— Всего вам доброго!
Протоиерей А. Лаврин
— До свидания!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.