Мы беседовали с директором мемориального научно-просветительского центра Бутово Игорем Гарькавым.
Мы говорили о жизни и подвиге расстрелянной на Бутовском полигоне мученицы Татианы Гримблит. Также разговор шел о том, какая помощь необходима сейчас Бутовском полигону, и как каждый желающий может поучаствовать в сохранении памяти о жертвах советских репрессий.
Ведущие: Алексей Пичугин, Алла Митрофанова
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие слушатели. Алексей Пичугин...
А. Пичугин
— Добрый вечер!
А. Митрофанова
— ...Алла Митрофанова. Сегодня 22 сентября, канун Дня памяти очень интересного человека. Святая мученица Татьяна, пострадавшая в 1937 году на Бутовском полигоне.
А. Пичугин
— Это не та Татьяна-мученица, к которой мы привыкли, которая покровительствует студентам.
А. Митрофанова
— Это другой человек. Она, безусловно, заслуживает нашего внимания, и, как это часто бывает, в истории новомучеников и исповедников российских, знаем мы о ней крайне мало. Но, слава Богу, есть человек, который знает о ней все — во всяком случае, все, что удалось восстановить по документам, имеющимся у нас в архивах на данный момент. Игорь Гарькавый, директор Мемориального центра «Бутово», сегодня с нами — дистанционно пока еще, но все-таки с нами. Игорь, добрый вечер!
И. Гарькавый
— Здравствуйте, дорогие радиослушатели, здравствуйте, Алла, здравствуйте, Алексей!
А. Пичугин
— Добрый вечер!
А. Митрофанова
— Игорь, мы будем говорить сегодня не только о мученице Татьяне — мы будем говорить и о том, что происходит у вас, на Бутовском полигоне. Кто-то из наших слушателей уже в курсе, кто-то для себя заново откроет эту тему — что можно вписаться в те важнейшие процессы, которые там у вас сейчас идут, вам нужны волонтеры. Но вот поскольку завтра у нас такой важный день памяти, давайте, наверное, начнем с этой малоизвестной страницы нашей истории. Расскажите, пожалуйста, чем так принципиально важен завтрашний день — день памяти тех людей, которые пострадали на Бутовском полигоне 23 сентября?
И. Гарькавый
— Уважаемые коллеги, вы знаете, 22 сентября, то есть ровно в этот день, когда мы с вами ведем разговор сегодня, только в 1937 году, видимо, поздно вечером в Москве собрались три высокопоставленных чиновника. Это был руководитель местного управления НКВД по Москве и Московской области, это был представитель партийной организации — партии большевиков и представитель прокуратуры. Вот эти три человека — они, собственно говоря, и образовывали коллегиальный орган, который выносил, по сути, внесудебные вердикты. Их, на сленге служебном бюрократическом того времени потом в народе стали называть «членами тройки». И вот, собственно говоря, они вынесли приговор Татьяне Николаевне Гримблит, и согласно этому приговору она была расстреляна. Но есть некоторая разница в документах. В одних документах сказано, что она расстреляна была на следующий день, 23 сентября, в других — 27-го. В общем-то, надо сказать, что в бухгалтерии НКВД тоже в это время уже творился страшный бардак, потому что шел вал репрессий. Они начались в августе согласно оперативному приказу наркома внутренних дел Ежова 30 июля 1937 года, подписанного оперативным приказом № 447. Начались массовые аресты и казни в рамках так называемой «кулацкой операции». Но на самом деле распространялась эта операция не только на тех, кого власть называла «кулацким элементом», но и на всех, кого называли антисоветским элементом. А вот в эту категорию попадали уже и многие верующие, так называемые церковники.
А. Пичугин
— Мне кажется, Игорь, прошу прощения, тут достаточно важный момент, о котором мы с вами ни в одной программе еще не говорили, хотя упоминали неоднократно, и вы сейчас тоже вспомнили про «тройки». Само создание вот такого псевдосудебного органа — насколько они были легитимны, эти тройки, и вообще благодаря чему они появились? Не обычное судебное заседание, к которому мы привыкли, которое проходит в каких-то юридических рамках, а вот такое внезапное судилище?
И. Гарькавый
— Ну, вы знаете, на самом деле, тройки возникали в советской истории до 1937 года уже несколько раз. И, по сути, это наследники тех ревтрибуналов, которые существовали в годы гражданской войны. Тройки существовали во время коллективизации. По сути, это был такой чрезвычайный внесудебный орган, хотя, конечно, говорить о том, был ли этот орган внесудебный или судебный, можно только лишь с некоторыми кавычками и оговорками, потому что вообще сама советская система юриспруденции была построена на так называемом революционном правосознании, то есть никаких вне партийной линии существующих норм, правил эта система, фактически, не признавала. То есть она что-то взяла из традиционной юриспруденции, но, конечно, вот такого органы чрезвычайной юстиции, во всяком случае, в таких масштабах, никогда не существовало до 1917 года.
А. Пичугин
— А как делились процессы, которые производились с помощью троек, и которые производились классическими судебными заседаниями? Кого судили тройки?
И. Гарькавый
— Тройки, собственно говоря, они были созданы... Если говорить о тройках 1937 года, они были созданы для того, чтобы работать в режиме массовых операций. Существовали, соответственно, тройки, существовали двойки. Тройки тоже были разные. Вот та тройка, о которой мы говорили, это была тройка при ОНКВД СССР по Московской области. Ну, правильно понимать — по Москве и Московской области, потому что Управление НКВД и в то время, да и сейчас — оно одно на Москву и на Московскую область. Соответственно, и поэтому в данном случае это тройка, которая работала по «кулацкой операции». Но еще была в Москве милицейская тройка, которая также выносила заочно приговоры, но уголовному элементу, и еще в Москве действовала двойка. Вернее, двойка действовала в масштабах всего Советского Союза, потому что двойка — это комиссия, в которую входили лично нарком внутренних дел Николай Ежов и лично Генеральный прокурор Советского Союза Вышинский. Двойка рассматривала дела Национала. Но, по сути, все эти органы имели много общего, потому что судебный процесс проходил по упрощенной процедуре и заочно. То есть Татьяну Гримблит на суд никто не вызывал. Ее документы рассматривали эти три чиновника за закрытыми дверями, и мы можем подозревать, что рассматривали они эти документы, что называется, по диагонали, если вообще кто-нибудь что-нибудь читал. Потому что к моменту, когда документы передавались на рассмотрение тройки, судьба человека практически всегда была уже решена. Потому что до этого следователь, который проводил следственные действия в тюрьме с задержанным, обвиняемым в рамках вот этих массовых операций, соответственно, арестованным человеком, он уже выносил свой вердикт, и обвинительное заключение, которое было сделано оперативным сотрудником НКВД, оно уже, как правило, содержало обвинение, которое четко укладывалось либо в одну, либо в другую нишу. А, собственно, вариантов у членов тройки было всего лишь два. Согласно оперативному приказу № 00447, арестованные «враги народа» должны были быть либо расстреляны, либо отправлены в концентрационный лагерь, причем, по первоначальному варианту этого приказа, на срок не менее 8 лет лишения свободы. То есть ни ссылка, ни какие-то другие, соответственно, наказания в рамках обвинений, которые выносились на суд тройки, не рассматривались. конечно, потом были нюансы и исключения, но, тем не менее, вот такова была сама эта схема, такова была эта технология большого террора. И, собственно, вот в этих жерновах и оказалась Татьяна Николаевна Гримблит. И интересно посмотреть, наверное, теперь нам на историю ее жизни именно сквозь призму того приговора, и чтобы понять, на самом деле, вот случайным или неслучайным было ее попадание на Бутовский полигон. Потому что мы должны с вами отдавать себе четкий отчет, что на Бутовском полигоне, так же, как и в других местах, где совершались массовые казни, было расстреляно много людей — ну, с точки зрения современного наблюдателя, случайно. То есть людей, которые ничего против советской власти не делали и ничего не замышляли, никаким ни словом, ни жестом против этой власти не выступали, но они тоже оказались в этих жерновах. Потому что среди тех, кто был расстрелян... Напомню, что только на Бутовском полигоне с 8 августа 1937-го по 19 октября 1938 года были расстреляны и захоронены 20 тысяч 762 человека. Соответственно, вот среди этих людей, конечно, самые-самые разные судьбы. И есть люди, которые вот как бы совершенно ни в чем не виноваты, как бы являлись как бы случайными жертвами этой системы, и были люди, которые, конечно, да, у них была своя позиция, у них был свой выбор, и они сознательно шли в жизни своей на определенный риск, сохраняя свои взгляды, свои убеждения, свою веру. К ним, конечно, к таким людям и относилась Татьяна Николаевна. Но вот все-таки появление этих случайных жертв тоже, на самом деле, неслучайно. Почему я говорю все время «как бы», почему я беру эти словосочетания в некие интонационные кавычки? Потому что, на самом деле, случайные жертвы были нужны этой системе, ибо именно они убеждали людей, которые были адресатами этого посыла... Ведь террор — это что такое? Это ужас, да? Это некое средство, которое было нужно не только для того, чтобы уничтожить своих реальных или мнимых политических противников, а это средство было нужно для того, чтобы напугать всех остальных, напугать живых. Это была одна из главных, судя по всему, задач, проводившихся тогда в Советском Союзе массовых операций. И, конечно, если бы, условно говоря, взяли и расстреляли всех дворян, ну, это бы возымело на общество определенный, конечно, эффект, люди бы испугались. Но они бы сказали: «Очень хорошо, но я никогда не был дворянином, я никогда не имел места в царской, скажем, России при администрации или не был офицером царской армии, поэтому это пройдет мимо меня». Кулацкий элемент — это очень широкая социальная группа, которая подверглась страшному разгрому в эти годы. Но все-таки можно было понадеяться, что как бы этот нож гильотины пройдет мимо тебя, если ты не был никогда ни крестьянином, ни жил в деревне, у тебя не было никогда собственности в сельской местности, ты никогда не был связан с этим кругом людей. Но на самом деле вот это очень широкое словосочетание «антисоветские элементы», которое появляется в окончательной версии оперативного приказа № 00447, оно сделало возможным арест и казнь практически любого человека. И уже дальше была несложная технология, как этого человека обвинить в тех поступках, в тех высказываниях, которые можно было счесть антисоветскими или воспринимать как какой-то вызов существующей власти. Поэтому, конечно, очень много людей среди расстрелянных в Бутово, это люди, которые были совершенно неожиданно для себя арестованы, брошены в тюрьму, а потом и расстреляны на Бутовском полигоне.
Но были среди тех, кто подвергся массовым репрессиям, люди, которые сделали свой выбор заранее, которые жили многие годы с ощущением того, что, может быть, когда-нибудь придется за свою веру, за свои убеждения пострадать. Они не хотели умирать, я в этом уверен, но они были к этому готовы. И вот в одном из стихотворений Татьяны Гримблит (а она, как мы знаем, была еще и самобытная поэтесса) она написала такие замечательные строки, обращенные ко Христу: «Я Тебя и умирая, мой Господь, благословлю. Ты мне дал блаженство Рая, радость подарил Твою. Я спокойна. Что мне надо? Ничего я не ищут. И Тебе, моя отрада, дней остаток посвящу». Да, при всей такой, в общем, простоте этого поэтического текста, мы видим, что мысли и устремления Татьяны Николаевны — они однозначно ведут ее к подвигу. Она была готова к тому, чтобы принести в жертву свою жизнь за Христа и за веру в Него гораздо раньше. И вот как она вышла на этот путь?
А. Митрофанова
— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня директор Мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый, и накануне Дня памяти мучеников Бутовского полигона, среди которых и Татьяна Гримблит, мы решили поговорить об этой удивительной женщине, которая... Вообще, по профессии она была медсестрой, если я не ошибаюсь. Причем, медсестрой, которая не то, чтобы там как-то, когда-то там в царской России занималась служением в «Красном Кресте» или...
А. Пичугин
— Ей в царской России было всего лишь 15 лет.
А. Митрофанова
— Да, она была советской медсестрой. И вот, будучи советской медсестрой и глубоко верующим человеком, она оказалась и среди других заключенных и приговоренных к смерти на Бутовском полигоне. Как это вышло? Что привело ее к такому жизненному решению? Вот Игорь нам уже сказал в нескольких словах: среди мучеников Бутовского полигона были как люди, которые там оказались, ну, как это может показаться со стороны, случайно, а были люди, которые сознательно исповедовали Христа. Вот Татьяна Гримблит как раз из их числа. Что известно о ее жизни?
И. Гарькавый
— Да, Татьяна Николаевна Гримблит родилась 14 декабря 1903 года.
А. Пичугин
— Сразу понимаем, что ей было всего 34 года на момент смерти. Лет 35 только исполнилось.
И. Гарькавый
— Да. Она родилась в семье служащего, ее отец работал в акцизном управлении. Получила образование в одном из лучших заведений города Томска — в Томской женской гимназии. Закончила она учебное заведение уже при советской власти в 1920 году. В том же году скончался ее отец, и Татьяна поступает работать воспитательницей в детскую колонию «Ключи». То есть уже с того момента она, фактически, оказалась связана с пенитенциарной системой, но, в данном случае, Пока еще как воспитательница такого особого детского учебного заведения. И одновременно она начинает уже в те годы помогать людям, оказавшимся в тюрьмах и лагерях за свои религиозные убеждения. И она возит передачи, она направляет посылки. До поры до времени это не вызывает никаких возражений, потому что вообще надо сказать, что заключенные тюрем и концентрационных лагерей в советской России, как правило, пользовались правом получения передачи.
А. Пичугин
— До определенного момента? Или всегда?
И. Гарькавый
— Ну, практически всегда. Ну, были, конечно, случаи, когда это право ограничивали. Особенно это характерно было для заключенных в специальных политических изоляторах. Но, в принципе, надо сказать, что вот эта вещь, которую мы как-то упускаем часто из внимания, — передачи... Передачи заключенным, священникам, монахам, находившимся в местах лишения свободы, это была та ниточка, благодаря которой с помощью Божьей эти люди выжили в нечеловеческих условиях.
Вы знаете, когда-то мне довелось беседовать с одним человеком, одной тайной монахиней, которая знала владыку Афанасия Сахарова. Она к нему приезжала несколько раз в Петушки из Москвы с какими-то поручениями от московских священников...
А. Пичугин
— Но уже в последние годы его жизни, в 60-е, после всех лагерей?
И. Гарькавый
— Да, конечно, в последние годы жизни исповедника. И она как-то вот все-таки не удержалась и спросила владыку: «Владыка, ну как же вы выжили там, в лагерях?» Все-таки, вы понимаете, владыка Афанасий в местах лишения свободы, если считать еще и тюрьмы и ссылки, провел около 32 лет. То есть это невероятным кажется, да? Действительно, у него были моменты, когда он умирал, и он сам об этом пишет, и действительно он умирал и от холода, и от голода, и от болезней. И он сказал этой монахине, что, «а вы знаете, а меня все время спасали передачи — передачи тех людей добрых, которые меня не забывали, пока я находился в местах лишения свободы». И действительно понятно, что из того, что получал владыка Афанасий, он, может быть, сам мог использовать небольшую часть, чем-то он должен был поделиться с уголовниками, которые контролировали бараки, что-то, возможно, нужно было дать администрации, в общем, чем-то поделиться со своими товарищами по несчастью. Но все-таки вот какая-то часть того, что ему передавали, она ему доходила, доставалась, и это в какой-то степени поддерживало его и помогало ему выжить в тех нечеловеческих условиях. Поэтому вот за каждым из тех исповедников, о которых мы знаем, с удивлением узнаем, что эти люди перенесли страшные заключения — по пять, по шесть, по восемь, по 10, по 12, по 20 лет в концентрационных лагерях, — мы говорим: «Как они выжили?» Вот, конечно, это было всегда чудо, всегда...
А. Пичугин
— А представляете, как выживали люди, политические заключенные, от которых отказывались родственники — писали соответствующие отказы и, конечно же, ничего не отправляли?
И. Гарькавый
— Да. Ну, иногда у этих людей были, тем не менее, другие доброхоты. Это иногда и родственники — они, знаете, отказывались, но, Тем не менее, тайно, через других лиц это как-то передавали все-таки, какие-то продуктовые передачи. В данном случае вот мы имеем дело сейчас, поскольку мы говорим о судьбе Татьяны Гримблит, мы имеем дело с человеком, который непосредственно участвовал вот именно в этом святом деле — спасении узников. Потому что мы понимаем, что есть вели кие подвижники благочестия, исповедники веры, которые выжили в тюрьмах и лагерях, но были еще и другие люди, о которых мы вообще забываем, потому что мы просто не помним их имен. Это были, как правило, женщины, которые приходили на почту, отправляли посылки. А на самом деле в 20 — 30-е годы, а потом особенно в 30 — 40-е годы, когда, в общем-то, надо сказать, сами люди питались впроголодь, и у них не было лишнего куска хлеба, чтобы поделиться им с заключенным, не было денег, чтобы помочь ссыльному духовенству, но, тем не менее, вот эти люди — я имею в виду не только Татьяну Гримблит, а очень и очень многих людей — они что-то брали у себя, что-то даже... Я помню, одну историю мне рассказывали, как, чтобы послать посылку одному из близких, осужденному и тоже томившемуся в лагере, что-то вот женщина забирала, да, у своей семьи, даже что-то детям не давала своим есть, понимаете? Потому что тут был вопрос — либо она отправит эту посылку осужденному брату, либо она поставит эту еду на стол мужу и детям. Вот такой тоже дилеммой... Надо было как-то вот находить выбор в этой дилемме для людей того времени. Это было непросто, но Татьяна Николаевна — она этим занимались, увидев в этом свое христианское служение.
А. Митрофанова
— Я сейчас вспоминаю эти строки Ахматовой из предисловия к ее поэме «Реквием».
А. Пичугин
— Страшные годы «ежовщины»...
А. Митрофанова
— Да. Она там как раз описывает именно таких женщин. И, судя по всему, и Татьяна Гримблит тоже могла стоять в такой же очереди. Помните, она... Ахматова сама стоит в очереди к сыну, который в тюрьме. Помните, она там: «Муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне»? Но она говорит, как у нее родилась идея этой поэмы. Женщина, которая стояла перед ней и которая узнала ее в лицо, спросила: «А это вы описать можете?»
А. Пичугин
— «И голубь тюремный пусть гулит вдали, и тихо идут по Неве корабли».
А. Митрофанова
— Да. И Ахматова сказала: «Могу». И тогда что-то вроде улыбки отразилось на том, что некогда было ее лицом. Вот Анна Андреевна Ахматова буквально в нескольких словах описала состояние людей, стоявших в этих очередях, и...
А. Пичугин
— А ведь еще, прости, есть замечательное произведение, о котором почему-то так мало у нас знают, которое в прозе это все описывает и было создано прямо в те годы непосредственно, в эти страшные годы «ежовщины» — это произведение Лидии Чуковской.
А. Митрофанова
— В общем, есть к каким источникам обратиться. Игорь, но, вместе с тем, что касается судьбы Татьяны Гримблит, она не к своим родственникам ведь туда ходила — она ходила к тем людям, с которыми знакома, наверное, была зачастую и даже не очень хорошо.
И. Гарькавый
— Скорее всего, только по переписке. Вы совершенно правы, Алла, потому что мы вот из документов одного из первых арестов... Уже в 1925 году Татьяна Николаевна была арестована ОГПУ, и сохранились материалы этого дела. И на вопрос следователя она отвечала о своей такой христианской миссии следующее: «С 1920 года я оказывала материальную помощь ссыльному духовенству и вообще ссыльным, находящимся в Александровском централе, Иркутской тюрьме и Томской, и в Нарымском крае. Средства мною, — дальше сообщает она, — собирались по церквям и городу, как в денежной форме, так и вещами и продуктами. Деньги и вещи посылались мною по почте и с попутчиками, то есть с оказией». Вот, собственно говоря, за эту свою деятельность, которую ни в какой форме, наверное, нельзя назвать антисоветской, потому что здесь не было никакого вызова — власть разрешила этих людей на самом деле снабжать вещами и продуктами, то есть этим людям передачи в тюрьме были разрешены. И, действуя таким образом, Татьяна Николаевна не нарушала даже советские законы. Н за то, что она помогала этим людям, тем не менее, она была наказана — она сама была выслана в Зырянский край на три года. Там она так же продолжала заниматься, насколько могла, конечно, в этих скудных условиях, благотворительностью...
А. Пичугин
— Прошу прощения, нам надо сейчас прерваться буквально на минуту. Мы напомним, что директор Мемориального центра «Бутово» Игорь Гарькавый сегодня с нами в программе «Светлый вечер». Единственное, что перед перерывом мы бы попросили вас рассказать, и мы еще в течение программы несколько раз об этом упомянем, про... тут не хочется говорить слово «субботник», потому что оно из того времени, о котором мы сегодня говорим, из того времени, когда это все происходило, жили наши герои, но, тем не менее, у вас будет происходить вот такая очень важная вещь, как уборка территории, расчистка революционеров на Бутовском перегоне. Вот расскажите перед перерывом буквально минуту об этом.
И. Гарькавый
— Ну, вы знаете, сейчас Татьяна Гримблит, наша бутовская новомученица, она почитается еще и как небесный покровитель добровольцев — православных волонтеров. И поэтому очень логично, наверное, ее память связать с этим объявлением. Дело в том, что мы каждую осень занимаемся тем, что призываем волонтеров-добровольцев принять участие в благоустройстве территории захоронения. В одном из этих погребальных рвов лежит и сама Татьяна Николаевна...
А. Пичугин
— Неизвестно где.
И. Гарькавый
— Да, неизвестно, к сожалению, в каком из 13 рвов, но за каждым из этих рвов надо ухаживать, поскольку Бутовский полигон — это церковно-общественный мемориал, и приведение его в порядок — это задача общества и Церкви, то вот, собственно говоря, все мы и призываем себя к тому, чтобы потрудиться. В этом году волонтерские сборы проходят при поддержке Российского фонда культуры. Соответственно, мы приглашаем всех желающих приехать в субботу в 11 часов, встреча около Соловецкого креста. В воскресенье тоже отдельные группы будут работать. Соответственно, начало работ в воскресенье в 12 часов — также встреча около Соловецкого креста.
Поэтому, пожалуйста, приезжайте. На сайте нашего храма вы можете найти контактные телефоны, на сайте www.martyr.ru, в группе «Бутовский полигон» в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), в группе «Бутовский полигон» в Телеграме. Везде есть контакты для того, чтобы узнать, к кому конкретно обратиться, записаться в эту волонтерскую группу и потрудиться на этом святом месте, чтобы наша память была не только абстрактным каким-то, нашим каким-то переживанием, но чтобы она стала конкретными делами.
А. Пичугин
— Игорь Гарькавый, директор Мемориального центра Бутово вместе с нами. Алла Митрофанова, я — Алексей Пичугин. Через минуту вернемся, никуда не уходите.
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Алексей Пичугин, я — Алла Митрофанова. И напомню, что на связи с нами Игорь Гарькавый, директор Мемориального центра «Бутово». Мы говорим сегодня об удивительном человеке, которая, ну, фактически, на данный момент стала одним из покровителей добровольческого, волонтерского движения, — Татьяна Николаевна Гримблит. Ее судьба — она очень драматична и невероятно интересна, и очень жертвенна.
Она была медсестрой, советской медсестрой. В 1937 году ее, как и многих других, расстреляли на Бутовском полигоне. И вот, как Игорь нам уже напомнил в первой части разговора, на Бутовском полигоне захоронено 20 тысяч 762 человека, и часть из них причислены Церковь к лику святых, и среди них — Татьяна Николаевна Гримблит. Игорь, мы про атмосферу времени, про какие-то детали, про то, как проходили аресты и суды, уже поговорили. Сама Татьяна Николаевна, для которой ее помощь заключенным была ее христианским служением, она об этом открыто заявила на допросе, — что еще известно о ней? Была ли у нее своя собственная семья, муж, дети, или она целиком и полностью отдавала все свои силы тому, чтобы вот так помогать заключенным в очень... ну, по правде говоря, в нечеловеческих условиях, в которых они оказались?
И. Гарькавый
— Ну, вы знаете, Алла, семьи у Татьяны Николаевны не было, насколько мы знаем. Просто и даже когда мы смотрим на ее биографию, то времени для семейной жизни у нее не оставалось из-за арестов, которые ее преследовали, понимаете? Вот она, как мы помним с вами, была выслана в 1926 году в Зырянский край на три года, а уже в 1931 году она была приговорена к трем годам заключения в концентрационный лагерь и отправлена в страшные Вишерские исправительные лагеря. И напомню, что о Вишерских лагерях рассказывает и Шаламов в своих рассказах, потому что он тоже через Вишерлаг прошел. Это страшное место. Страшное место, где Татьяна открыла для себя новую сферу деятельности, между прочим, потому что она там стала изучать медицину, стала работать медсестрой, фельдшером, и, возможно, это спасло ее во время лагерного заключения. В 1932 году она вышла на свободу, но получила запрет проживать в 12 городах. И местом жительства она избирает небольшой город — Юрьев-Польский во Владимирской области. И там она тоже долгое время не может найти себе работу по этой специальности, но устраивается фельдшером в Александрове, в больнице. После этого она в 1936 году переезжает в село Константиново Московской области и работает лаборанткой в Константиновской районной больнице. Вот...
А. Пичугин
— Ну это все, на самом деле, рядом там — Московская, Владимирская, ну, Юрьев-Польский, Александров, Сергиев Посад — это все одна сторона, все недалеко.
И. Гарькавый
— Да, все одна сторона. В общем, она работает медсестрой, она работает фельдшером, она работает лаборантом в медицинских учреждениях, и одновременно она поет в церковном хоре. В Москве она некоторое время пела в церковном хоре храма Святителя Николая в Пыжах.
А. Пичугин
— Причем, при настоятельстве — это тоже интересный факт... Настоятелем храма в Пыжах в тот момент был впоследствии священноисповедник Гавриил Мелекесский. Этот человек... Мне доводилось бывать в городе Димитровград, бывший Мелекесс — в Ульяновской области, где он не просто почитается, а где его почитание — это общегородской праздник. Он прожил, конечно, достаточно долгую жизнь, пройдя через лагеря, умер уже в 50-е годы в нынешнем Димитровграде. И вот его портреты там просто по городу развешаны. И день его памяти — это действительно всенародный праздник. Архимандрит Гавриил.
И. Гарькавый
— Да. Вот в это время она поет в хоре храма Святителя Николая в Пыжах в свободное от работы время, а деньги, которые она зарабатывает, она по-прежнему тратит на то, чтобы помогать заключенным — священникам, монахам, епископам, пострадавшим за веру. И в следственном деле Татьяны Гримблит есть очень интересные показания свидетелей. Вот некая свидетельница Семенова рассказывает о Гримблит следующее. Прочитаю большой фрагмент достаточно: «В январе или феврале месяце Гримблит Татьяна Николаевна, дежуря у тяжелобольного милиционера Петрова, после его смерти в палате в присутствии больных и медицинского персонала встала и демонстративно его перекрестила» (это одно из свидетельств ее антисоветской деятельности). «Сравнивая положение в тюрьмах царского строя с настоящим, Гримблит в разговоре говорила: «При соввласти можно встретить безобразных моментов не меньше и не хуже, чем прежде». По вопросу ведения ею скудной жизни... А действительно, жила мученица Татьяна очень скудно, очень бедно, она тратила на себя меньшую часть своего заработка — ну, буквально поддерживая просто как-то лишь в себе жизнь и покупая самый минимум необходимых вещей, и, конечно, ее товарищи по работе, обращая внимание на это, упрекали ее в том, что она совсем о себе не заботится, и в разговорах она, Татьяна Гримблит, заявляла, возвращаясь к показаниям свидетельницы Семеновой: «Вы деньги тратите на вино и кино, а я — на помощь заключенным и церковь». Ее также коллеги по работе, как мы видим из этого отрывка обвинительного заключения, упрекали в том, что она выходила на работу, не снимая со своей шеи крест. Вообще, надо помнить, что в советских учреждениях в те годы требовали снимать нательные кресты. Ну, иногда это было не видно, но поскольку медицинский персонал — все-таки он, как скажем, был под особым присмотром, то на то, что Татьяна выходила на работу и не снимала свой нательный крест, обращали внимание ее коллеги и делали ей замечания. И она категорически отказывалась крест с себя снимать. Вот что об этом рассказывает та же самая Семенова, свидетельница: «О носимых на шее крестах Гримблит говорила: «За носимые мною кресты я отдам свою голову. Пока я жива, с меня их никто не снимет». Вот такой удивительный дух был мученический в этой молодой и, конечно, хрупкой женщине. Но, тем не менее, она оказалась сильнее духом, чем вся та система власти, которая пыталась ее сломать, переформатировать, подчинить. И, конечно, вот этот конфликт Татьяны Николаевны и советского строя, который достиг своего апогея в 1937 году, он был, по сути, неизбежен. Наверное, в другой ситуации это бы решилось как-то иначе — скорее всего, это был бы новый арест, новый срок в концентрационном лагере, возможно, смерть там, но в 1937 году вот эти жернова крутились очень быстро, и последний раз Татьяна Николаевна была арестована 5 сентября 1937 года. Собственно, следственные действия длились недолго — с ней было все понятно. 22 сентября приговором тройки НКВД она была приговорена к расстрелу. Соответственно, и расстреляна она была вскоре после этого на Бутовском полигоне. Вот такая краткая, но очень яркая и содержательная жизнь.
А. Пичугин
— А вскоре после этого репрессии пойдут постепенно на убыль, вот эта волна репрессий.
И. Гарькавый
— Это еще не скоро. Нет, еще будет целый год. Это же сентябрь 1937 года.
А. Пичугин
— Это сентябрь 1937-го, но все-таки вот этот маховик стал крутиться медленней.
И. Гарькавый
— Ничего подобного!
А. Пичугин
— Нет?
И. Гарькавый
— Тут вы совершенно неправы. Он будет крутиться еще очень быстро и очень грозно до февраля 1938 года.
А. Пичугин
— Да, до февраля 1938-го. В том-то... Нет, это я понимаю.
И. Гарькавый
— А потом он все равно будет еще крутиться, реально снижая, конечно, уже обороты, но, тем не менее, еще до ноября 1938 года расстрелы будут идти повсеместно, в том числе и на Бутовском полигоне, вот. Но — да, а потом, конечно, будут выбраны другие формы, и к таким массовым казням советская власть возвращаться не будет, хотя аресты таких людей, как Татьяна Гримблит, они будут проходить регулярно и отнюдь не только при жизни Иосифа Виссарионовича Сталина, но и гораздо позднее, хотя, конечно, такие суровые наказания, как в данном случае, уже уйдут в прошлое. Но сначала...
А. Пичугин
— Там обычно уже... Там уже были свои методы — лишение регистрации, высылка из городов.
И. Гарькавый
— Да, лагерь и больница, как это было уже в 80-е годы. Но, тем не менее, репрессии против людей, которые сохранили верность своим принципам и своей вере, они будут, в общем-то, фактически, неотъемлемой частью той системы, которая существовала до тех пор, пока сама себя не разрушила в нашей стране.
А. Митрофанова
— Вы знаете, я вот думаю: как же можно было так неосмотрительно, простите за это казенное слово, человеческим капиталом разбрасываться? Ведь не за горами 1941 год.
А. Пичугин
— А кто ж знал?
А. Митрофанова
— Это... Ну, я не знаю... Просто это вот действительно, когда лес рубят, щепки летят, да? Когда к людям относятся, как вот к таким щепкам, то, может быть, это и вполне естественно, что вот так расстреливали на Бутовском полигоне, на десятках других подобных полигонов по всей стране. А сколько людей в лагерях погибло, да? Там, я не знаю, ну вот из самых известных — пожалуйста, Осип Мандельштам. Мы даже не знаем, где его могила. Где, в какой канаве он поскользнулся, упал и там так и остался лежать. Фельдшер на полях Великой Отечественной войны — сколько жизней она могла бы там спасти! Фельдшер, который действительно ничего не сделал контрсоветского, никакого вреда советской власти не причинил!
А. Пичугин
— Командный состав Красной Армии!
А. Митрофанова
— То же самое — командный состав Красной Армии! Вот я не знаю — такое ощущение, что пилили сук, на котором сидели сами. Каким-то, я не знаю, Божьим чудом просто в Великую Отечественную Войну удалось отстоять наши земли. Но это просто... это... это против вот человеческой логики. Вот как так, почему? Неужели же не делали никакого.. никакого разбора не было даже? Может ли человек, даже сугубым таким прагматичным языком, не человеческим, а прагматичным, что он может быть полезен Родине? Она же фельдшер! Я просто... У меня это не укладывается в голове. Какая логика должна быть сильнее вот такого прагматизма?
А. Пичугин
— Логика, мне кажется, очень простая — извини, что я начинаю отвечать. Это то, что фельдшеров в стране будет достаточно, а врагов надо искать. Тут же опять мы, наверное, в который раз начинаем говорить о феномене репрессий, которых все-таки в таком виде нигде не было. Я не знаю ни одной другой страны, где были репрессии, где по ним были отдельные планы — что такое-то количество людей надо расстрелять, просто расстрелять. И как эти списки составлялись, как они утверждались? И замечательная, вот несколько лет назад вышедшая монография Василюка про Сталина, где об этом ну очень подробно написано.
И. Гарькавый
— Да, мне кажется, что мы с вами сейчас ищем логику в действиях, которые логикой не обладали изначально. Точнее сказать, что логика действий — она не объясняет того, что случилось в итоге. Потому что, конечно, человек — существо отчасти рациональное, но человек не может предсказать всех последствий своих поступков. И в результате, если он нарушает определенные принятые человечеством уже давно нравственные законы, он рискует выйти в область иррационального зла, когда последствия уже становятся неконтролируемы, когда начинается нечто, что уже невозможно использовать как технологию. Конечно, в основе всего лежала попытка с помощью террора управлять обществом. Но я думаю, что в ходе этих репрессий случилось так, что политическое руководство страны в какой-то степени... оно не могло себе представить таких последствий, и в какой-то момент уже репрессии стали происходить не по тому плану, который был изначально задуман, а потому что раскручивался маховик какого-то иррационального зла, и об этом, в том числе, говорят вот эти постоянные шифротелеграммы, которыми руководство регионов тогда просто бомбардирует Москву с требованием увеличить лимиты — увеличить лимиты на расстрелы, увеличить лимиты на лагеря. То есть первоначальные планы, которые были поставлены партией в августе 1937 года, они были превышены в некоторых регионах в несколько раз.
А. Пичугин
— А потом — раз! — и выходит статья вождя о «перегибах на местах», и как будто бы он и ни при чем.
И. Гарькавый
— Ну, это была, понятное дело, уже такая попытка выйти из этой ситуации, несколько, там, ограничить возможности руководства НКВД, свалить всю вину на «стрелочников», расстрелять исполнителей и так далее.
А. Пичугин
— Да, сначала Ежову спускать планы, а потом, собственно говоря, самого Ежова в этом же и обвинить.
Я напомню, что сегодня мы беседуем с директором Мемориального центра «Бутово» Игорем Гарькавым, и очень важно, наверное, нашим слушателям еще раз напомнить и сказать, что есть такая замечательная возможность в субботу и воскресенье приехать на Бутовский полигон и помочь там навести порядок, прибраться. Потому что осенью, мы знаем, много где проходят вот такие вот, ну... — ладно, пускай будут субботники — субботники. И вот Бутовский полигон — не исключение. Там нужно территорию прибрать и немного расчистить вот те места, где нужны рвы, в которых захоронены люди, в том числе и наша сегодняшняя героиня Татьяна Гримблит. Игорь, как до Бутовского полигона лучше всего доехать? Это уже, я думаю, у кого-то из наших слушателей-москвичей этот вопрос возникнет.
И. Гарькавый
— Да. Ну, я, во-первых, хочу, Алексей, поддержать ваш призыв, потому что Бутовский полигон — это 6 с половиной гектаров территории захоронений. Отчасти это лесопарк, то есть там много деревьев, в том числе и лиственных. Конечно, листвы каждый год опадает немало, но, кроме того, надо сказать, что ландшафтный дизайн территории захоронения, который был сделан усилиями государственных органов в 2006 году, он просто с тех пор не подвергается, к сожалению, капитальному ремонту. То есть что получается? У нас есть насыпи, сделанные тогда на средства правительства Москвы и Московской области над погребальными рвами. Это земляные холмики, на которых посажены партерные газоны. Но можете по собственной даче или хотя бы даже по двору своего дома в Москве или в другом месте представить, что бывает с любой земляной насыпью, которая насыпана была уже, практически, 14 лет тому назад, да? Вот что с ней за это время произойдет? Если с ней ничего не делать, она превратится в такой оплывший земляной холмик. И на самом деле вот именно поэтому мы и призываем волонтеров. Конечно, мы очень ценим тех, кто имеет какие-то навыки работы с землей, но и те, кто не имеет навыков, тоже найдет на Бутовском полигоне применение своим силам, потому что грести листву, собирать ее в кучи, собирать ее в мусорные мешки — это работа под силу каждому. Также у нас есть и другая работа, но в зависимости уже от квалификации людей, которые к нам обратятся с предложением своей помощи. А приехать на Бутовский полигон стало еще проще с введением МЦД. Первый московский диаметр, который, собственно, пока, насколько я понимаю, является единственным, работает так, что, сев на эту первую ветку, вы можете добраться до станции МЦД «Бутово», оттуда либо пешком примерно минут 20 до полигона, либо, сев на 18 автобус, доехав до его конечной остановки, которая называется «Бутовский полигон», вы попадаете прямо к месту назначения. Ну, правда, автобус этот ходит один раз в час. Соответственно, он ходит в 35 минут каждого часа от станции «Бутово» в направлении Бутовского полигона.
А. Пичугин
— А будет ли возможность волонтерам, которые приедут, посмотреть музей? Я понимаю, что сейчас достаточно сложная эпидемиологическая обстановка, но, может быть, для тех людей, которые приедут?..
И. Гарькавый
— Мы сейчас предлагаем волонтерам экскурсии. То есть когда вы приедете на Бутовский полигон, то обзорная экскурсия в любом случае состоится. Для любой группы она будет, может быть, большая или маленькая, но несколько раз в течение этих волонтеров сборов будут обширные экскурсии по территории памятника для участников волонтерских сборов. А также, учитывая новую ситуацию, в которой мы все оказались в этом году, у нас будут предложены для участников сборов вебинары. То есть можно будет изучить историю Бутовского полигона в Интернете с помощью такой формы, а также в Зуме. Мы будем рассылать ссылки и приглашать всех желающих познакомиться с историей Бутовского полигона, уже не выходя из собственной квартиры, во всяком случае, не выходя из собственного компьютера. Вот. Но также дадим возможность посмотреть на Бутовский полигон в разных ракурсах, и не только в смысле того, что будет представлена съемка с квадрокоптера, например, но и будут представлены архивные кадры, интересные фотографии, документы и так далее, так далее. Так что информационная часть этих сборов — она тоже будет работать, я надеюсь, для того, чтобы люди осознали, что за место они выбрали в качестве места приложения своих сил, а другие люди, которые пока еще размышляют, решились ехать на Бутовский полигон и внести свою лепту в сохранение нашей исторической памяти.
А. Митрофанова
— Я вот сейчас сижу и вспоминаю, Игорь, как несколько лет назад привезла к вам на Бутовский полигон своих студентов и какое впечатление на них произвела экскурсия, которую вы там для них провели, и ваш рассказ об этом месте. Им по 17-18 лет было, и они все...
А. Пичугин
— Первокурсники!
А. Митрофанова
— ...первокурсники, все впервые услышали о Бутовском полигоне вот именно в это время. Ну, там, на наших занятиях, а потом сами захотели туда поехать. И мы вот оказались у вас, и дальше они уже от вас услышали историю этого места.
А. Пичугин
— Несмотря на то, что некоторые из них москвичи, они не знали этого.
А. Митрофанова
— Не знали. И они, естественно, поскольку, ну это, извините, то МГИМО, к нам поступают люди с очень хорошими результатами школьных экзаменов, ЕГЭ и так далее, и историю они изучали, но почему-то вот это место в истории нашей страны — оно до сих пор оказывается каким-то малоизучаемым, что ли, во всяком случае, в рамках школьной программы. А ведь это могло бы быть, ну, потрясающим вкладом, как мне кажется, в семью. Если бы родители вместе с детьми вот на таких волонтерских началах в один из выходных дней приехали к вам! Это же и вклад в ребенка невероятный — он будет знать этих удивительных людей, тех святых, которые пострадали у вас там на Бутовском полигоне. Он будет понимать уже сложность мира — что мир не делится на черное и белое без остатка, что бывают очень сложные смысловые узлы, и в нашей истории тоже. Может быть, что-то там с поправкой на возраст ребенка нужно будет упростить, естественно, да? Это уже родители сами знают, как лучше какую историю подать. Но это то, что учит думать. И это, мне кажется, невероятно ценный вклад в развитие детей сейчас. И, конечно же, они будут уже, что называется, «своими пальцами» знать эту историю. И, как мне кажется, это, опять же, на всю жизнь — вот эти воспоминания, как вместе с родителями мы в таком знаковом для нашей страны месте убирали листья, и как это было здорово. А там еще, наверняка, и чай можно вместе попить, да?
И. Гарькавый
— Ну конечно, мы обязательно после работы предлагаем чаепитие волонтерам, безусловно. Да, я согласен с вами, Алла, это замечательный подход, правильный, наверное, взгляд на то, как нужно воспринимать Бутовский полигон, и как это место, действительно, оно работает. И действительно, вот у нас в течение многих лет волонтерские сборы проходили в молодежном формате. Теперь мы формат расширили, теперь мы уже всех приглашаем, и «серебряных волонтеров» тоже приглашаем, как их теперь называют, пожилых людей, которые тоже активно, между прочим, сейчас занимаются волонтерством. Но, тем не менее, у нас очень хорошие связи остались со многими московскими школами. Вот в этом году уже в сборах приняла участие Московская международная киношкола, и, конечно, впечатление ребят...
А. Пичугин
— Московская международная киношкола, если я правильно понимаю, о каком учебном заведении идет речь, вообще достаточно активно включена в процесс вот такой памяти о жертвах репрессий.
И. Гарькавый
— Да, совершенно верно, они и в Сандармох, насколько я понимаю, ездили...
А. Пичугин
— Да-да-да! Как раз это вот волонтеры Сандармоха и группы, которая помогает Юрию Дмитриеву.
И. Гарькавый
— Да. Нет, они молодцы, они очень много работают. Мы благодарны им за участие и в благоустройстве территории, и в творческих наших проектах.
А. Пичугин
— Совсем немного времени остается, буквально несколько минут, и вот мне пришла в голову такая идея — нас ведь слушают в огромном количестве городов страны. И лагеря у нас были по всей стране.
А. Митрофанова
— По всей стране.
А. Пичугин
— И сейчас, слава Богу, эти места как-то обозначены. Но далеко не везде, правда. Сотни мест — они вообще забыты или находятся в труднодоступных местах. Но, тем не менее, где-то это обозначено. И вот нас слушают люди. И мне кажется, что... Учителя школьные, может быть, школьники, студенты. И вот такие волонтерские выезды по расчистке мест, по какой-то меморизации, может быть, можно провести вот сейчас, осенью. Или эти места где-то обозначены, но там надо убраться, или, может быть, найти. Тем более, что практически каждое из этих мест оставило зримый след — где-то это колючая проволока оставшаяся, где-то это бараки, вышки, что-то еще. И вот эти места требуют, во-первых, того, чтобы о них знали, не забывали, помнили, узнавали, и требуют какого-то присутствия человека, который бы там наводил порядок. Вот. Может быть, нас сейчас слышат люди, и вот, услышав нашу программу, и то, что на Бутовском полигоне каждый год проходят такие волонтерские мероприятия, они у себя в регионах будут проводить что-то похожее. Очень хотелось бы надеяться.
И. Гарькавый
— Да-да, конечно, я поддерживаю инициативу Алексея. Безусловно, это просто императив нашей совести. Это не надо даже обсуждать. Просто человек, мне кажется, узнав о том, что мы сегодня говорили, он просто вот как-то должен что-то сделать для того, чтобы свое отношение к памяти этих людей выразить. Лучше не только словом или мыслью, а лучше действиями, которые... В данном случае, лучший жест, наверное, — это действительно прийти и просто... просто немножко потрудиться на таком месте, потому что все мы время от времени приезжаем на кладбища для того, чтобы позаботиться о могилах своих близких. Это нормальный человеческий долг. И у тех людей, которые расстреляны, очень часто не осталось близких. Вот Татьяна Гримблит, например — у нее не было детей, у нее не осталось прямых потомков. И если мы считаем, что она близка нам по духу, то есть является нашей родственницей не по плоти, не по паспорту, а по тому, что она православная святая новомученица, то приехать и потрудиться на ее могилке — это просто долг каждого православного человека. Но вообще позаботиться о могиле человека, ставшего невинной жертвой вот этого бесчеловечного, беспощадного террора 30-х годов и 20-х годов, это, мне кажется, просто такое, действительно, правильное, нравственное и доброе дело.
А. Митрофанова
— Игорь, спасибо вам большое за этот разговор и, конечно же, за ту работу, которую вы ведете на Бутовском полигоне! Я думаю, что вот Леша абсолютно прав — как у вас сейчас там, слава Богу, все кипит, и есть музеи, и вы изучаете архивы, и работаете с документами, и о многих мучениках Бутовского полигона, не только тех, кто прославлен в лике святых, но и о людях, которые, может быть, они и христианами-то не были, но тоже там пострадали, все-таки мы сейчас кое-что знаем. И в регионах тоже, точно так же можно вести эту работу. Главное, чтобы инициативные люди находились. Спасибо вам большое за этот пример. И еще раз напомним, что подробную информацию о волонтерских работах, которые в субботу и воскресенье проводятся на Бутовском полигоне, можно найти на сайте http://martyr.ru («martyr» — как «мученик», пишется через «y»), и про Татьяну Гримблит тоже информация есть в Интернете. Все желающие узнать больше о нашей сегодняшней героине могут это сделать. И даже, по-моему, какое-то видео снято в память о ней. Так что ищущий обязательно найдет. Спасибо, Игорь!
А. Пичугин
— Игорь Гарькавый, директор Мемориального центра в Бутово, был с нами. Спасибо большое! Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— ...Алексей Пичугин.
А. Пичугин
— Счастливо, до свидания!
А. Митрофанова
— До свидания!
И. Гарькавый
— Всего доброго!
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.