Поделиться
Поехала я однажды в Грецию, в командировку. Писать статью про старца Паисия Святогорца. Созвонилась с монахинями из женского монастыря в Суроти, где он похоронен и где живет много сестер, которые еще помнят старца. Они меня пригласили, сказали: «Ждем. Приезжайте. У нас можно остановиться на три дня». Отлично, подумала я. Где-то недалеко, вроде бы есть еще один монастырь, тоже основанный старцем Паисием. Там я остановлюсь еще на три дня. Выходит шесть дней. Ну, а где шесть, там можно прибавить выходные и еще пару дней. Итого получилось десять. Не возвращаться же сразу на работу. Из Греции. Да и отпуска у меня давно не было. Отдохну заодно, решила я, и купила билеты.
Прилетаю в Суроти в самом радужном настроении. Уже в аэропорте запахло кофе, морем и хорошим репортажем. И вдруг планы начали меняться. Сначала монахини пошли в отказ: «Мы, -- говорят, -- с вами беседовать не сможем. Про старца вам ничего не расскажем. Читайте книги». Книги -- это, конечно, хорошо, подумала я. Но что я скажу своему начальнику, который отпустил меня почти на две недели в Грецию: «Спасибо босс, я хорошо отдохнула!»? Дальше больше. Оказалось, что второй монастырь основанный старцем Паисием, мужской. Остановиться в нем мне нельзя. Да, и монахов, кто бы помнил старца в этом монастыре давно нет -- все они ушли на Афон. Даже три дня, которые я планировала пробыть в Суроти, оказались только двумя ночами и быстро кончились.
В общем, стою я у ворот монастыря. С чемоданом. До самолета домой еще 7 суток. Денег на гостиницу нет. Солнышко уже садится за горизонт. Что делать? Языка я не знаю. Репортаж не написан. К кому обращаться? Кроме старца Паисия, знакомых у меня в Греции нет. Значит надо идти к нему. Я оставила в книжной лавке свой чемодан и пошла на могилку. Пришла, села на скамеечку, плачу и говорю ему: «Старец Паисий, вот смотри, я к тебе приехала, из сАмой Москвы, статью про тебя писать в православный журнал. А твои монахини что? Выгнали меня, да, говорить даже не захотели. Жить мне негде. Самолет домой только через неделю. Ты уж давай, выручай как-то. Помоги мне!»
Иду обратно к воротам. Смотрю, стоит греческая девочка -- школьница. Я ее спрашиваю: «Как мне найти гостиницу подешевле». А она отвечает: «Я не знаю, но сейчас за мной папа приедет -- он вам подскажет». Приехал папа. Говорит: «Сегодня уже поздно, поехали к нам домой, переночуешь, а завтра найдем тебе гостиницу в городе». Поехали. По пути рассказываю про свое журналистское фиаско, мол, отказались монахини делиться со мной воспоминаниями о старце -- работа моя провалена. А тут «папа» вдруг и говорит: «Не переживай, я много лет был знаком со старцем Паисием. Наш сосед был у него водителем. А его жена исцелилась по молитве старца. Доставай свой диктофон -- сейчас мы купим сладкого лукума и всех позовем в гости!» Так и вышло. Всю оставшуюся неделю я прожила в этой гостеприимной семье, они возили меня по своим знакомым и действительно столько рассказали историй про старца Паисия, что можно было бы не только статью, но и книжку новую написать! Вот такое удивительное чудо случилось со мной в Греции.
«Журнал от 09.05.2025». Алексей Соколов, Арсений Федоров
Поделиться
Каждую пятницу ведущие, друзья и сотрудники радиостанции обсуждают темы, которые показались особенно интересными, важными или волнующими на прошедшей неделе.
В этот раз ведущие Константин Мацан и Наталия Лангаммер, а также Исполнительный директор журнала «Фома» Алексей Соколов и заместитель Главного редактора Радио ВЕРА Арсений Федоров вынесли на обсуждение темы, связанные с 80-летием победы в Великой Отечественной войне.
Ведущий: Константин Мацан, Наталия Лангаммер
Все выпуски программы Журнал
Единственная
Поделиться
В давние времена жили в деревушке две семьи. В одной был сын— звали его Шан, в другой — дочь по имени Мэйли, что значит «прекрасная слива». Дети дружили с малолетства, а когда выросли — полюбили друг друга и поклялись никогда в жизни не разлучаться.
Пошёл Шан в дом к любимой девушке свататься, но родители отказали юноше из-за его бедности. Хотелось им отдать дочь с выгодой, за Вана-богача.
Наступил день свадьбы. Громко заиграли трубы, носильщики подняли украшенный цветами свадебный паланкин и понесли Мэйли к дому жениха. Сидит она в паланкине, горько плачет. Полпути прошли, вдруг что-то зашумело, засвистело, поднялся сильный ветер, паланкин с невестой в воронку закрутило, и унесло неведомо куда.
Узнал об этом Шан и решил во что бы то ни стало найти Мэйли.
— Зачем тебе чужую невесту искать? Как бы самому не пропасть, — уговаривали его друзья, — В деревне и других красивых девушек много...
— Мэйли для меня — единственная, — сказал Шан, и отправился в дальний путь.
Много дорог он прошёл, но никто нигде не слышал о пропавшей девушке. Печаль одолела однажды юношу: сел он у дороги и заплакал.
Вдруг откуда ни возьмись явился перед ним белобородый старец.
— Отчего ты плачешь, юноша? Кто тебя обидел?
Рассказал ему Шан про свою печаль, а старец ему в ответ:
— Пойдем со мной. Я знаю, где она.
Шли они, шли, и повстречали ещё одного путника. Спрашивает его старец:
— Кто ты и куда путь держишь, юноша?
— Зовут меня Ван Лан, я ищу свою невесту, которая исчезла в день свадьбы.
— Идём с нами. Я знаю, где она, — сказал старец.
Пошли они дальше втроем: Шан, Ван Лан и белобородый незнакомец. Привёл старец юношей к большому дому и пригласил войти, чтобы немного подкрепиться и передохнуть.
Хозяйка дома для гостей богатый стол накрыла, усадила всех за стол, и говорит:
— Хочу я с вами заодно, юноши, об одном деле потолковать. Муж мой давно умер, живу я вдвоём с дочкой. Вот и решила я в дом зятя принять, чтобы кормил меня на старости лет. Кто из вас двоих хочет здесь остаться?
Вышла из-за ширмы девушка — нарядная, красивая как цветок ириса. Понравилась она сразу Ван Лану, да и богатый дом приглянулся.
— Я останусь, — обрадовался он. — Такая невеста мне подходит.
— А я должен свою Мэйли найти, — сказал Шан.
Говорит ему тогда белобородый старец:
— Иди домой, там тебя твоя невеста ждёт. Тысячи лет живу на земле, а всё никак не могу к человеческим слезам привыкнуть... Уж так она в паланкине слезами обливалась, что я её похитил, чтобы проверить, кто из вас её по-настоящему любит...
— Кто ты, дедушка? — спросил Шан.
Но волшебник ничего не ответил и исчез. Зато он помог соединиться двум любящим сердцам.
(по мотивам китайской сказки)
Все выпуски программы Пересказки
Псалом 124. Богослужебные чтения
Поделиться
Вы никогда не задумывались, почему горы — такие манящие? Причём любые: и совсем невысокие, до километра, и пятитысячники — не говоря уже о самых высоких, недостижимых для неподготовленного вершинах. Как сказал поэт, «Сколько слов и надежд, сколько песен и тем // Горы будят у нас — и зовут нас остаться!» 124-й псалом, который сегодня звучит в храмах за богослужением, многократно обращается именно к глубокой символичности гор для верующего человека. Давайте послушаем этот псалом.
Псалом 124.
Песнь восхождения.
1 Надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек.
2 Горы окрест Иерусалима, а Господь окрест народа Своего отныне и вовек.
3 Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных, дабы праведные не простёрли рук своих к беззаконию.
4 Благотвори, Господи, добрым и правым в сердцах своих;
5 а совращающихся на кривые пути свои да оставит Господь ходить с делающими беззаконие. Мир на Израиля!
Нет ничего удивительного в том, что уже на самой заре человечества гора воспринималась как особое, священное пространство, где происходит соприкосновение небесного и земного. На горе Синай Моисей получает от Бога заповеди; на горе Фавор преображается Христос перед учениками; да и про Олимп как не вспомнить.
Сама по себе гора очень многозначительна: с одной стороны, её огромное, мощное основание — «подошва» — придаёт ей устойчивость, непоколеблемость. С другой стороны, тонкая, словно игла, вершина, буквально впивается в небо. Тот, кто хотя бы раз в жизни стоял на такой вершине, никогда не забудет абсолютно ни с чем несравнимого ощущения одновременной устойчивости — и воздушности, невесомости — когда перед твоим взором открываются величественные горизонты.
Удивительная вещь: казалось бы, когда мы летим на самолёте, мы видим ещё более далёкий горизонт — а всё же это вообще не то: только стоя ногами на вершине, ты испытываешь исключительный, всеобъемлющий восторг особого предстояния перед бытием.
Для многих древних культур гора — это axis mundi, космическая ось мира, соединяющая высшие и низшие миры. И именно поэтому на вершинах гор строились храмы, организовывались те или иные святилища.
Если мы вспомним самые древние жертвенники, о которых повествует книга Бытия, — это тоже будут «микро-горы», сложенные из камней — на вершинах которых и совершались жертвоприношения.
Прозвучавший сейчас 124-й псалом ещё глубже развивает тему символизма горы: он говорит о том, что «надеющийся на Господа, как гора Сион, не подвигнется: пребывает вовек». Гора для верующего становится не только внешним образом духовного вдохновения, но и наглядным примером того, как может ощущать себя сам человек, когда его голова, его мысли — всё то, что и отличает его от животного, — устремлены к Небу. И неспроста греческое слово «ἄνθρωπος» — состоит из двух основ: ἄνω означает «вверх» и θρώσκω — «смотреть, устремляться, прыгать». Смотря на гору, мы словно бы снова и снова задаём себе вопрос: а есть ли во мне задор подняться на вершину — или я всего лишь хочу так и остаться распластанным у её подножия?..
