Наш собеседник — настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесская Ставропольской епархии священник Дмитрий Кишунов.
Отец Дмитрий рассказал о своем пути к вере и священству. Наш собеседник поделился, как благодаря знакомству с Дарьей Донцовой у него появился свой блог в социальных сетях с большим количеством подписчиков. Отец Дмитрий ответил, с какими просьбами и вопросами чаще всего обращаются к нему люди, и что для него в его служении является самым сложным, а что — самым радостным.
Ведущие: Константин Мацан, Кира Лаврентьева.
К. Мацан
- «Светлый вечер» на радио «Вера», здравствуйте, дорогие друзья, у микрофона Константин Мацан и моя дорогая коллега-соведущая Кира Лаврентьева.
К. Лаврентьева
- Добрый вечер.
К. Мацан
- А на связи сегодня с нами в этой программе в гостях иерей Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесская Ставропольской епархии. Здравствуйте, отец Дмитрий.
о. Дмитрий
- Здравствуйте.
К. Мацан
- Очень рады мы вас приветствовать в этом нашем разговоре, я напомню и вам, и нашим слушателям, что в этих беседах мы с Кирой вместе со священником размышляем о его пути к вере и в вере, и о той цепочке событий, которая привела к рукоположению, то есть к тому, что мужчина решил для себя выбрать, наверное, высшее из доступных для него служений – это служение алтарю. И поскольку, как нам кажется, путь к священству – это всегда путь вопросов, путь поиска Бога, то ответ на эти вопросы и размышления над ними могут оказаться созвучным тем вопросам, которые есть у многих людей и наших слушателей по поводу духовной жизни, религии, об отношениях с Богом и так далее, вот об этом с вами сегодня хотелось бы поговорить. Но я начал бы вот с чего: становится таким, в чем-то привычным явлением, что у священников свои аккаунты в социальных сетях, причем большие аккаунты такие, с большим количеством подписчиков, вот это как вам кажется, примета времени, это необходимость современной ситуации, когда нужно идти, что называется, в народ через соцсети? У вас больше 11 тысяч подписчиков в «Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», что для вас это значит?
о. Дмитрий
- Ну, знаете, начало моего служения в социальных сетях было сподвигнуто Дарьей Донцовой, писательницей, мы с ней случайно познакомились…
К. Мацан
- Неожиданно…
о. Дмитрий
- Да, она говорит: «Батюшка, мне очень много людей пишут», она очень человек воцерковленный, и она сказала, что мне очень много пишут в день людей вопросы после онкоболезней, и она не вправе и не в компетенции отвечать на многие вопросы и говорит: «Батюшка, помогайте мне и при этом создавайте страничку и будете заниматься таким добрым делом». Я говорю: «Ну конечно, давайте, с радостью». И она сразу у себя на страницах меня порекомендовала, и мы начали с полутора тысяч, в один день подписалось сразу, и потом мы выросли за три года почти на 11 тысяч.
К. Мацан
- А для вас это какая-то ответственность?
о. Дмитрий
- Да, естественно, тут момент как насчет рукоположения тоже, я потом буду рассказывать, то есть момент ответственности и сознания приходит не когда мечтаешь, не когда желаешь, а когда сталкиваешься по факту с работой, со служением, потому что, когда я согласился, я даже, наверное, и на десять процентов не представлял, какой ответственной она будет. Но, как человеку, мне приятно, что люди интересуются, ну, естественно, как священнику, отрадно слышать от людей вопросы, которые даже я себе не задавал, о поисках веры, это очень сильно ответственно. Многие священники задают вопросы, как бы им заняться именно блогерством, многие пытаются, но все почему-то думают, что это очень так легко, это так все просто, потому что, когда ты просто посты выкладываешь и забыл, а когда почти что с каждым из подписчиков прилично пробеседовал, и у каждого своя жизнь - это ответственность за каждого человека, совсем другое.
К. Лаврентьева
- Скажите, пожалуйста, отец Дмитрий, с каким просьбами, вопросами обращаются к вам чаще всего?
о. Дмитрий
- В последнее время чаще всего обращаются, как найти мужа.
К. Лаврентьева
- А что вы отвечаете на этот постоянный, частый вопрос?
о. Дмитрий
- Именно на этот вопрос отвечаю, что прежде чем найти мужа, надо найти себя и понять, что я вижу в семье, что я знаю, какие представления. Допустим, если это возраст до 25 лет, там все просто, обычно даже таких вопросов там не возникает, возникают такие вопросы кому за 30, в основном. Самое сложное, что там вопрос такой один: что семья должна быть так, как видит в данном случае вопрошающий, а на самом деле, она немножко выглядит по-другому, семья – это жертвенность, готовы ли мы к этой жертвенности постоянной, бесконечной самоотдаче, не к себе что-то, а от себя постоянно, ну, может быть, себе какие-нибудь пару сливок снять, а все остальное надо отдавать. Это, конечно же, сложно. После этого мы уже просим и молимся, а до этого мы вначале меняем себя в корне, свои мысли, сознание, потому что, как обычно, у всех принц, конь, заработки и все такое.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, ну, сейчас вопрос и проблема найти себя, мне кажется, занимает, во всяком случае топ-1 среди запросов у психологов, у священников, книжки пишут, постоянно на эти темы крупные блогеры рассуждают, поиски себя. А что такое поиск себя в этом смысле, потому что вы сказали, что нужно менять себя, получается, нужно бороться со своими грехами и страстями, я сейчас, конечно, не цитирую, но ведь надо понимать, с чем бороться, надо понимать, кто ты есть и что тогда в этом смысле поиск себя?
о. Дмитрий
- Смотрите, важно понять, что поиск себя – это не то, что пишет нам XXI век, то есть эгоистичность, эгоцентричность, вокруг тебя весь мир крутится и ты должен быть в центре внимания – это первое то, что надо вычеркнуть, выкинуть, сжечь и больше туда не заглядывать, там, где есть буква «я» и где-то в абсолюте, то есть поиск себя начать с этого, что в первую очередь понять, чем ты можешь быть полезен, кому и для чего вообще ты создан, чтобы просто насладиться этим миром и уйти? Как в Евангелии мы знаем, когда Господь сказал: «Безумец, остановись, что ты завтра и кому ты оставишь после себя богатства?» Когда человек собирал много всего, житницу насобирал, построил и потом радовался: «пей, веселись, душа», помним из Евангелия такую цитату. Смотрите, поиск себя – это в первую очередь найти, тут сложность в чем, тут тяжело так пальцем в небо говорить, в чем заключается хорошее социальное служение личностное общение с каждым из людей: то есть ты вникаешь в его судьбу, кем он родился, сколько у него детей было в семье было, были ли у него добрачные отношения, были ли у человека аборты, с детства ли в храме, либо только пришел в храм, сколько было духовного опыта, общения со священниками, и тут под каждого уже подстраиваешь лично себя тоже, я помогаю находить себя, задавая вопросы, которые мне необходимо знать, чтобы не просто формально ответить на «отвяжись», я забыл и сплю спокойно, а именно чтобы конкретно каждому помочь, конечно, дольше времени на это нужно, но, показывала уже практика – это эффективно.
К. Мацан
- Отец Дмитрий, поскольку мы в этой программе говорим о вашем пути к вере и в вере и о пути к священству, не могу вас не спросить об этом, собственно, как раз мы все понимаем, что путь человека к вере, он часто путь, состоящий из этапов, одна встреча сменяется другой встречей, даже если человек с детства растет в религиозной семье и посещает храм, и участвует в богослужении все равно есть какой-то путь открытий, путь знакомств и личный осознанный приход к вере, вот на вашем пути какие бы вы могли выделить основные этапы, важные лично для вас?
о. Дмитрий
- Вы знаете, осознание пришло буквально совсем недавно, я восьмой год уже в сане именно полностью вместе с диаконским служением, осознание пришло буквально пару лет назад, именно такое глубокое осознание, может быть, еще не до конца, мы, все люди, постепенно развиваемся, а хотелось стать священником с пяти лет и у меня другого в голове не было, я знал, шел в детский садик, я говорил, что я буду священником, в каждом из классов, с 1-го по 11-й я знал, другого и не думал, даже не было вариантов и альтернатив, вот хочу и все. При том, что сталкивался я с трудностями, конечно, и в семинарии разные трудности были, бывает, когда отрицательный пример духовенства встречаешь, когда на пути у каждого человека, который стремится стать священником бывает такое, но, слава Богу, ничего меня оттолкнуло, я все время знал, чего я хочу – хочу служить Господу Богу. Но там пока было только «хочу», не знаю, почему, а просто душа хотела, и все, а уже когда ты стоишь у престола, уже сам, не когда ты в соборе служишь, когда вокруг тебя множество духовенства, и ты успеваешь только сказать одну ектенью, одну проповедь или один возглас, соборно причаститься, это все прекрасно и хорошо, но вот когда ты остаешься сам в алтаре, еще когда с трудностями со всеми, когда на приходе и в храме стоит всего лишь двое человек, а может быть, это даже твои дети и твоя супруга и больше никого, когда в связи с последней ситуацией нас всех добровольно закрыли, сказали в храмы не ходить, во избежание распространения и все равно служили, храмы-то не закрывались, слава Богу, и литургию совершали. И когда ты сам стоишь и понимаешь, что настолько ты пуст внутри, и твое служение – это все, что у тебя есть, это вся твоя жизнь, и кажется, вообще не важно ничего, ни мир, вообще ничего не важно, кроме того, что ты сейчас стоишь перед престолом Господа и совершаешь такое великое делание.
К. Мацан
- Иерей Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архангела Михаила в станице Темнолесская Ставропольской епархии сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер», и мы говорим с отцом Дмитрием о его пути к вере в вере и о его пути к священству.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, а если возвращаться к началу вашего священнического пути, как вы вообще пришли к тому, чтобы служить у престола Божьего?
о. Дмитрий
- Повторюсь еше раз, что я с детства хотел, просто поступил в семинарию, учился, ждал, не знаю, чего ждал, там такой момент, что обычно как: если я выбрал путь священства, искал супругу, конечно же, но когда это все происходило, не было такого, что я знаю, что надо такую-то себе, такого, конечно же, не было, просто после третьего курса так сложилось, что мы с супругой, слава Богу, повенчались и просто также чудом Божиим, вы знаете, вся жизнь, она проходит именно все по-Божьему и даже объяснить не могу, где я сейчас нахожусь и где я начинал. Меня просто случайно друг позвал к владыке Аркадию, это викарий Одесской епархии, только его рукоположили недавно во епископы, позвал иподиаконствовать, ну, я согласился и начали диаконствовать, и я даже не задумывался ни о чем, просто служил себе, при том, что я только как раз вернулся из свадебного путешествия, тут началась учеба, учились и служили с владыкой. Владыка говорит: «А давай мы тебя в диаконы рукоположим, будешь моим диаконом, старшим иподиаконом, и будем дальше служить, уже будешь как положено служить у престола. Для меня это было очень и волнующе, я не ожидал, вот она мечта, хотел хотя бы месяц подготовиться как-то по-особенному и тут с прошением к митрополиту, тогда еще архиерею, к Агафангелу, митрополиту Одесскому и Измаильскому, прихожу к нему, подаю прошение, он такой: «Да, здравствуй» и подписывает, а я пришел в субботу, это было 15-го числа, он подписывает: «Благословляю, хиротонию мною совершену», то есть, чтобы он совершил сам митрополит, 16 декабря. А я так смотрю в глаза в небо: так, 16-е, когда же это будет, а потом у меня глаза открываются, я понимаю, что это завтра! И все, у меня руки-ноги опустились, я хотел, чтобы родители приехали, они в Карачаево-Черкесии живут, я понимаю, что никто не успеет приехать, я, честно, не знал, у меня затряслись ноги, я боялся. В общем, Господь так сподобил, все нормально, приехали, вечерню, как положено, отслужили, посвящение в иподиаконы случилось на вечерне, ну и 16 декабря на литургии в воскресенье был рукоположен.
К. Мацан
- Отец Дмитрий, вот эта часть истории уже такого рукоположения, такого, институционального, так скажем, в священнослужители, а с чего такое желание возникает у человека в пять лет, вы какие-то примеры вокруг себя видели или это было что-то совершенно интуитивное?
о. Дмитрий
- У меня отец священнослужитель и я с детства видел, как служил отец, но я всегда говорил, что быть потомственным священником – это неправильно, потому что Господь все-таки сам выбирает себе и в свое время каждому служить у Него у престола. Я с детства просто хотел, по-другому просто душа лежала, я другим себя не видел, я когда-то даже папе в пять лет сказал, что я хочу быть владыкой.
К. Мацан
- И как папа отреагировал?
о. Дмитрий
- Я говорю: «Папа, я хочу быть владыкой…»
К. Мацан
- То есть епископом.
о. Дмитрий
- Да, но я тогда не знал епископ, мне было пять лет всего, я говорю: «Хочу быть владыкой в Москве». Очевидно, владыка к нам приезжал, я помню, в станицу Зеленчукскую, и, может быть, какие-то яркие впечатления, хотя я его почти что не видел, потому что людей было много, но вот так вот сказал, а папа говорит: «А ты что, владыки же не женятся». Я говорю: «Да ладно, ничего страшного!», в пять лет ничего страшного. А я в детстве очень сильно любил мясо, и он говорит: «А владыки ж мясо не едят, ты знаешь?» А я такой: «Мяса не едят? – Нет». Тогда я говорю: «Ну, тогда я буду простым батюшкой, но в Москве». Так вот смешно.
К. Мацан
- Мудрое отцовское руководство.
о. Дмитрий
- Да, но повторюсь, для меня потомственное священство – это неправильно, потому что именно когда священник по долгу, а не по духу. У меня брат, он военный, родной, он тоже учился в семинарии, но сказал, что я не могу так вот без сердца, без души, не лежит душа, он сейчас у меня военный, защищает нашу Родину на границе. Поэтому слава Богу, что брат пока что, может быть, Господь когда-то в свое время и его тоже призовет, не знаю, но пока брат осознанно сказал, что я так легкомысленно не могу подходить к такому, что вот папа священник, и я должен быть священник, так неправильно.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, сколько вы, получается, сейчас уже священник?
о. Дмитрий
- Я был рукоположен в 16-м году в декабре на Введение во храм, то есть три с половиной года.
К. Мацан
- А это много или мало для священника?
о. Дмитрий
- Знаете, я так скажу, это смотря где священник служит, если служит священник на приходе – это, наверное, мало, если священник служит в соборе, когда там очень много людей - это много, просто разница в том, что когда служит человек в деревне, у него 10-15 человек приход, там сильно не разовьешься, а меня что спасает - просто мой инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), потому что много очень людей, много работы с каждым лично, поэтому многим священникам, которые служат в деревне я советую заниматься вот такой деятельностью, это сложно, социальное служение я имею ввиду, в социальных сетях.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, почему я спросила, сколько вы уже в сане, потому что очень часто мы с Костей задаем вопрос, что самое тяжелое, что самое легкое на данном этапе вашего служения, давайте начнем со сложного, что сложнее всего сейчас дается вам, как священнослужителю?
о. Дмитрий
- Ответ мой будет прост: когда человек, будучи священнослужителем, берет на себя такую большую ответственность, что все, что не получилось у него, точнее, наоборот, получилось, все, что он сделал – это сделал он, вот и вся сложность начинается с этого, а когда человек понимает, что все, что сделал этот человек - это только Господь Бог, руководя этим священником, сделал, тогда все. Я не могу сказать, что что-то сложное, когда я думал, что может быть, это я постарался, мои слова, мои действия, мои желания, мои инициативы какие-то, то гордость какая-то, амбиции, какие-то обиды, несогласие, начинается такое искушение, но когда ты понимаешь, что ты просто оказался в нужное время в нужный час, как говорится, в руках Божьих и ты через кого-то помог. Я понимаю, что я – ноль, как священник, как христианин, все, что есть у меня – это Господь Бог через меня, в это я верю непреложно и много раз убедился, потому что когда сам пытаешься что-то сделать, то я понимаю, что ничего не получается, как только: «Господи, верю в волю Твою, да будет воля Твоя» – и меняется все вокруг. Нет сложностей, даже усталость, мне говорят: «Батюшка, вы не устали?» А я говорю: Я нет, потому что я-то что, я ничего не сделал, а вот Господь помог, через меня сказал, поэтому я не выдохся. А когда священник начинает, как человек, принимать все свои достоинства себе лично, он да, выдыхается, сложности бывают такие тоже.
К. Лаврентьева
- Разделяете ли вы свою жизнь на пастырскую и просто обычную человеческую, как мужа, как отца? Есть ли у вас разделение или вы уже слились неким образом со своим священническим служением и уже черты четкой между этим двумя жизнями нет?
о. Дмитрий
- Нет, я разделяю, не то, чтобы, есть такое, что священник я в храме, а тут я человек, нет, так я не разделяю, а что касается именно в семье, то, конечно же, разделяю. Господь дал мне ответственность и за мою семью тоже, это нельзя так легкомысленно: семья, детки, это все-таки тоже ответственность, которую я должен нести, отвечать перед ними и поэтому разделить я не могу, но когда мы вместе, вот у нас служба вместе в храме, все вместе делаем – это, конечно же, намного легче. Вот меня дети иногда называют «батюшка», супруга почти всегда называет меня «батюшкой», даже дома, неважно, так вот как-то, я это не отторгаю и в то же время, я думаю, что, наверное, все-таки правильно сказать, слилось, священничество в семье, но у нас нет такого, чтобы прямо как священники везде и спят в подрясниках, я обычный человек, живу, как положено.
К. Лаврентьева
- Священник Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесской. У микрофона мой коллега Константин Мацан, я Кира Лаврентьева, мы вернемся через несколько секунд.
К. Мацан
- «Светлый вечер» на радио «Вера», мы продолжаем наш разговор, у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева, а на связи с нами сегодня иерей Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесской, это Ставропольская епархия. Отец Дмитрий, именно потому, что вы сказали, что ваш папа тоже священник хочу вас спросить о том, как произошла ваша встреча со Христом, это важный вопрос, на который мы часто обращаем внимание и, как правило, он уместен для человека, который в детстве не получил религиозного образования, какого-то воспитания и вдруг что-то в жизни изменилось, это обретение веры произошло и вот это часто называют «встреча со Христом», но тем не менее, и вы сами об этом сказали, что даже для того, кто в детстве получил религиозное воспитание и был с детства в храме, и не мыслит себя без Церкви все равно должен быть момент личного обретения, какого-то личного перехода в новое качество, которое тоже, наверное, можно назвать той самой встречей со Христом, вот как это было у вас?
о. Дмитрий
- Вы знаете, человек, живя в Церкви, маленький такой пример приведу перед тем, как рассказать: допустим, возьмем какую-то знаменитость и человек, который живет, допустим, сосед или друг, он, живя с этой знаменитостью, он не видит его, как знаменитость, а знает, как обычного Васю, а мы все смотрим на него по телевизору и думаем: о, какой великий человек. То есть здесь точно также и со Христом: когда мы живем с детства с Богом, то мы многие чудеса, многие блага, которые дает нам Господь Бог, мы их просто не замечаем, но бывают такие моменты, чувствуешь прикосновение, в основном, происходит, когда какие-то потери происходят, сложности, трудности, переживания и утешение, когда происходит такое утешение, происходит именно соприкосновение. А вот когда уже у меня вот прямо что-то я прочувствовал – это, конечно же, было в момент хиротонии диаконской и с того момента я был смущен один раз, когда после хиротонии во время первой литургии, когда ты служишь с владыкой, в момент пресуществления Даров я вот несказанно почувствовал такую, боюсь быть прельщенным такими словами, но необыкновенную благодать и легкость, и такое легкое покалывание, как мурашки, но это не мурашки, очень приятное ощущение такое, ни на что не променяешь никогда эти теплые ощущения, и я испугался, потому что многие святые отцы говорили, что надо бояться быть прельщенным таким состоянием, но я когда к владыке подошел, я сказал: «Владыка, именно в момент пресуществления Святых Даров на «милость мира» чувствую такое состояние, и я боялся быть прельщенным». Владыка же мне сказал, что «в любой момент, на молитве вечерней, на утренней, если такое состояние будет, его смущайся, но во время литургии никогда не бойся, здесь не может быть другого состояния, то есть только так». И с тех пор, это было уже восемь лет назад, я каждую литургию чувствую именно момент прикосновения Господа Бога через тебя, потому что мы просим, чтобы Господь даровал Духа Святого на Дары сия и на нас, на ны и на Дары сия, то есть на нас дух Святой сошел, и на Дары сия, потому что через руку священника сам Господь незримо сотворяет, пресуществляет из хлеба и вина Тело и Кровь Христову. И вот этот момент, ну и, конечно же, почти что все другие Таинства, когда ты понимаешь, что сейчас Господь Бог через тебя, опять-таки, это все, пока я не был священником, пока не читал все эти молитвы, пока я не соприкасался, я их слышал, но я не пропускал мимо себя, я их не понимал, но когда только через себя каждую молитву начинаешь пропускать, и ты понимаешь, что ты – дырка от бублика и то, мне кажется, слишком много чести, потому что вокруг есть бублик, а ты - просто пусто. И понимаешь, что все Господь Бог и через тебя, и ты понимаешь свое недостоинство и, конечно же, словами не описать, какое это приятное чувство.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, вы в начале нашей программы сказали, что создали свой блог, чтобы общаться, чтобы отвечать на вопросы, помогать людям через интернет, через социальные сети, скажите пожалуйста, а чаще всего в храм приходят люди с какими-то очень серьезными духовными вопросами помимо житейских, к примеру? Человек, например, испытывает кризис веры или он хочет уверовать, но не может, или у него есть какие-то очень серьезные внутренние конфликтные ситуации, которые бы он хотел разрешить в союзе со священнослужителем?
о. Дмитрий
- К сожалению, именно на приходе у меня в станице небольшое количество таких людей, но было два человека за все это время, они сейчас постоянно ходят в храм, пришли именно с кризисом веры, они вроде бы слышали звон, не знали, где он, и думали, где оно, как оно, как это испытать, как попробовать, чтобы совсем не утонуть в болоте, они сейчас, слава Богу, ходят в храм. А когда ездишь по паломническим поездкам, вот я поездил с паломниками и просто в соборе служил, исповедовал людей, то очень много людей, которые подходили, общались, но очень отрадно видеть, что парней очень много, ну и, конечно же, в социальных сетях такие вопросы постоянно: как найти веру, как найти Бога, с чего начать? Таких вопросов очень много, и я ни в коем случае не хватаюсь, но где-то больше трехсот человек, которых я знаю лично, которые были почти что атеистами, сейчас они – члены Русской Православной Церкви, которые постоянно и постятся, и исповедуются, причащаются, вот благодаря нашему «Инстаграму (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», но это, опять-таки, не мои заслуги, а Господь Бог вовремя через меня кому-то правильные слова вложил в уши.
К. Мацан
- А можете привести пример, что человек, который был далек от веры, от храма для себя осознал, открыл, понял, что сделало его верующим, то есть какие болевые точки есть у современного человека, что вы наблюдаете, ответ на которые, реакция на которые позволяет человеку обрести веру?
о. Дмитрий
- Знаете, вера обретается, в основном, когда есть какая-то сложность и трудность, либо горе, переживание, к сожалению, но именно она обретается, точнее, не обретается, а идет поиск такой для души – понять. Мы начинаем с того, что просто, допустим, маленький пример приведу: когда человек начинает ходить в спортзал, ему же нельзя дать комплекс тренировок фитнес-тренера или уже мастера спорта, ему нужно постепенно дать какой-то самый минимум программы, чтобы он не сорвался и не сделал себе хуже, но только когда он занимается с каждым разом все больше и больше и больше, то мы ему и нагрузки даем, и он сам говорит: «мне мало, давайте мне еще», и точно также это все и самое главное в осознанном приходе к вере, то есть где-то начиная, уже, наверное, осознанно – это с 23 лет, до этого нам нужно нагружать, нагружать постоянно, а после 23-х это уже идет сознательно, то есть это уже никто не принудил, никто не заставил, а сам пожелал, дабы не спугнуть, мы начинаем с легкого, минимум требований, то есть если человек никогда не читал Ветхого и Нового Завета, то смысл ему читать, допустим, молитвы перед причастием, где говорится в каноне о пути Моисей через Израиль.
К. Мацан
- Это вы рассказываете о практике пастырской работы с вашей стороны, а мне кажется, было бы очень интересно у вас узнать именно ту сторону вопрошающих, не называя, само собой, имен и конкретных историй, но с чем приходит человек, это переживание бесцельности жизни (я сейчас фантазирую), это какое-то переживание того, что тяжелая ситуация, какое-то переживания зла, страдания, за что и почему?
о. Дмитрий
- Да, я могу маленький список начать, без имен, естественно, было такое, что писали люди: вначале отец, потом мама, потом брат, тетя, дядя у женщины – все повесились, в разные времена, но все закончили жизнь самоубийством, и она осталась одна, и она с вопросом таким, подумала, что это карма какая-то. Естественно, мы начинаем работать, узнавать, где, кто, почему, жена, дети, женатые, замужние, есть ли дети и так далее, бывает такое, что заболели родители, бывает, что многие за беременных, бывает очень часто такая ситуация, но знаю я, что тоже где-то человек тридцать из общения тоже уже имеют семью и детей, у которых не было по семь, по восемь лет, жили вместе, когда они просто жили как жили, но когда они попытались начать меняться сами, добровольно, естественно, конечно, с помощью священника советами все поменялось.
К. Лаврентьева
- А когда стараешься меняться, когда годами стараешься меняться, что-то делать с собой, исполняешь все благословения священника, а воз и ныне там, та просьба, которую ты обращаешь к небесам, к Богу, она 10, 15, 20 лет остается как кажется, без ответа, что тогда вы отвечаете людям и как вы их утешаете?
о. Дмитрий
- Я повторюсь, когда такие бывают вопросы я начинаю копать прямо до самого начала, от самого корня, от создания, от рождения, чтобы знать всю жизнь этого человека, и, конечно, просьбы и мольбы, куда они направлены. Обычно, когда человек начинает работать по-настоящему над собой, не просто исполнять какие-то формальности, хотя исповедь и причастие – это не формальность для души, мы знаем, но люди многие формально приходят, ну сказали и сказали, но без внутренней работы над собой, вообще я сам таким был, тоже поначалу в детстве причащался постоянно, а уже такое подростковое, юношеское, у меня там в голове непонятно что было, но причащались мы всегда каждое воскресенье, а уже сознательно это пришло по-другому, когда начал себя видеть по-другому. Точно также и здесь, даже если 15-20 лет люди молятся, бывает такое, что священник, когда что-то советует исполнять, но, не осуждая священников, не имею права, не знаю, какие советы, но когда такие поверхностные исполнения задач, это тоже ни к чему не приводит, а когда человек сознательно начинает работать – меняется все, может быть, даже у него меняется понимание, что то, что он хочет и желает, оно ему, на самом деле, не нужно. А еще такой хороший момент, что важность, недавно с одной из моих прихожанок, долго с ней работали, о которой я говорил, что два человека пришло и осталось, мы говорили, она всегда хотела, чтобы было, как ей хотелось, не буду говорить, что конкретно, и я сказал, что если ты получишь просимое и ты при этом останешься до конца своих дней в мыслях и по-другому мыслить не будешь, каждое воскресенье в храме и частое причащение, тогда у тебя получится. У нее был такой момент, что у нее, казалось бы, получилось то, что она хотела, и она перестала ходить в храм, и она потеряла, были и слезы, но мы немножко восстановились и сейчас уже настолько она привыкла к храму, что по-другому она не знает своей жизни, что в воскресенье без храма никак, она получила, имеет и довольствуется и все хорошо, и пребывает уже, конечно, она: ой, а я привыкла по-другому, так, немножко начинает жалеть, что получила, но тем не менее она в храме. И важно тоже, чтобы понять: если мы получим просимое, останемся ли мы так верны Богу, как мы верны сейчас, как просим? Потому что человек обычно получает и забывает, такое часто бывает.
К. Мацан
- Священник Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесская Ставропольской епархии сегодня с нами и с вами на связи в программе «Светлый вечер». Вот в продолжение того, о чем вы начали говорить: у вас прозвучала такая мысль, что многие, едва ли не все, кто к вам обращаются, приходят к вере от проблемы, от боли, от какого-то страдания и в ответ на это страдание или, решая как-то вопрос этого страдания, обретается вера и начинается церковная жизнь, а как вам кажется, это нормально, что мы редко наблюдаем ситуации, когда человек приходит к Богу от благодарности, от полноты, от радости, не как к последнему утешению, а как все-таки к тому, кто дарит любовь? Мне кажется, это важный вопрос, потому что для многих, я вот нередко общаюсь с атеистами по долгу службы, для многих ведь это выглядит очень смущающе, скажем так, дескать: «ну, понятно, у человека были проблемы в жизни, он в религию подался». И это воспринимается, как некий такой приход к вере, не вполне полноценный, что ли, как приход за психологическим утешением, а не, собственно, к Живому Богу, вот что вы об этом думаете?
о. Дмитрий
- Когда мы приходим даже за утешением – это, с одной стороны, даже печально, как будто бы почему тебя до этого не было почему ты именно сейчас пришел, почему ты не предотвратил беду хождением в храм, ходил и бы все было хорошо, пришел бы к вере и все было бы по-другому, есть такие вопросы. Но человек, который пришел не поплакаться, а по-настоящему попытаться измениться и принять не просто временное утешение от Бога, а полностью довериться Ему и вера в Живого Бога, в настоящего, что не просто так мы святой водой побрызгали и все прошло, а глубокое такое изменение личности, себя – конечно же, он оттуда не уйдет, из храма. Но у меня есть и хорошие, положительные моменты, когда люди просто как маленькие дети попросили, как мы помним по чудесам Николая Чудотворца, но уже в современном мире, как маленький ребенок попросил выиграть битву на мечах, там в детском соревновании: «если выиграю, то я пирог тебе принесу», мальчик выиграл, попросил маму испечь пирог, и он принес пирог. Такие же из взрослых моментов у меня тоже случались, люди просто очень далеки от веры, только поверхностно знающие, просто попросили, им просто далось, и они пришли и остались, но они, конечно, редки.
К. Лаврентьева
- Отец Дмитрий, мы заговорили о чудесах и понятно, что вера не зиждется на чудесах, знамениях, но тем не менее, когда человек проходит неофитский период или совсем только недавно уверовал и начал ходить в храм, с ним определенно точно происходят какие-то маленькие чудеса и, может быть, даже большие, в общем, те знаки он получает, которые может понять конкретно он, то есть понятно, что Господь с нами разговаривает, с каждым из нас на том языке, который нам понятен, можете ли вы рассказать о чем-то таком, что случалось с вами или вашими прихожанами, какие-то удивительные случаи или, может быть, какие-то явные такие ответы на молитвы, что-то, что, может быть, кого-то сейчас из наших радиослушателей может приободрить, заставить улыбнуться, порадоваться, поблагодарить Бога?
о. Дмитрий
- Могу много всего рассказать.
К. Лаврентьева
- Ну, из последнего.
о. Дмитрий
- Первое такое, основное, которое действительно было знаком - это знакомство с Дарьей Донцовой, она так, чудесным образом меня нашла, получается. Меня, когда перевели в станицу Темнолесскую, только рукоположили, там я прослужил совсем немножко, даже сорока дней, по-моему, не дослужил, меня отправили в станицу, потому что в этой станице священник, к сожалению, ушел в раскол, перестал поминать патриарха, правящего архиерея, его в запрет, конечно, отправили и меня направили к нему, туда служить, а там, как и в душе этого священника было все разрушено, так и в храме тоже ни порядка, ничего. И оказывается, там был долг за газ больше 60 тысяч и мне пришли его отрезать, и я не знал, пока жили, платили, что у нас набежало, и пришли прямо отрезать. Я узнал, понял, что долг, нам дали три месяца срок, мы кое-как собрали, заплатили часть, осталось у нас 35 тысяч, я понимаю, что если мы два месяца собирали 15 тысяч, то где мы сейчас возьмем еще 35 так быстро, за один месяц, и у меня страничка в инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) была, я просто написал: «Друзья, кто чем помогите», у меня там было человек, может 100-150, и в личном посте тоже написал, кто чем может помочь. Ну и тут мне пишет Дарья Донцова: «Батюшка, а можно помочь?» Я думаю: Дарья Донцова, может, это псевдоним у кого-то, ну, не сама же Дарья Донцова мне пишет помочь. Ну, я говорю: «Спаси, Господи». Она говорит: «Я вам часть денег пришлю». Я говорю: «За все спасибо, я не имею права просить какие-то суммы». Раз – приходит вся сумма сразу. И я был настолько удивлен, говорит: «Батюшка, прислала вам всю сумму, только никому не говорите, спаси, Господи, Божьей помощи вам». И для меня это было, когда я был уже на грани, десять дней оставалось до оплаты, раз – и вся сумма. Все хорошо, слава Богу, получили, так познакомились. Сейчас я еще занимаюсь строительством храма, это было недавно чудо, как раз на Николая Чудотворца зимой, случилось такое чудо с человеком тем, который мне помог, у нас так сложилось, что занимаюсь строительством храма, и я не смог вовремя оплатить, у нас существуют обычно взносы в епархию и также товар, который мы реализуем, свечи, иконы мы тоже, конечно, сами их не делаем, все закупаем в епархии, естественно и как-то так сложилось, что у меня накопились долги немаленькие и не потому что я не платил, а потому что деньги все уходили на стройку, на документацию, которую мы собирали для строительства храма. Ну и позвонили мне с епархии, сказали: «Батюшка, простите, но надо до конца года все оплатить, потому что по-другому нельзя и нам нужно отчитаться, потому что вы нам деньги не заплатили, а мы не заплатили, получается, в Москву, вот надо все вернуть». И все, у меня паника, если цифру называть, то больше 150 тысяч было, я планировал потом, постепенно, частями мы все бы выплатили потихонечку, а тут сразу так, и я все, не знал, что делать. И тут мне женщина на Святителя Николая пишет: «Батюшка, Святитель Николай услышал мои молитвы, и я хочу помочь на храм, можно?» Я говорю: «Конечно, можно, спаси, Господи. – Ну, я вам три тысячи пришлю, можно только мне реквизиты, я в Германии живу». Я говорю: «Хорошо, сейчас найдем». А я знаю, с Европы тоже, так как подписчиков с разных мест много, есть и система переводов PayPaI, но сказали, что другие нужно, ну хорошо, ну и все, дал и забыл. Она: «Все получила, перевела, спаси, Господи. – И вам спаси, Господи». И тут, получается, нечаянная радость была, это было воскресенье как раз, 22-го и 23-го мне звонят, говорят: «Вы должны 25-го привезти всю оплату». Я помолился Пресвятой Богородице и чисто случайно зашел проверить счет, и у меня там лежит 200 тысяч. Я сразу и не пойму, что такое, пересчитывал несколько раз, думаю: ну не может быть такого, а у меня там было по нулям, я 3 000 евро перевел в рубли и получилось ровно 200 тысяч, от человека, она не прямо прихожанка храма, она только идет к Богу, и она просто Святителю Николаю пообещала: если он поможет ей продать квартиру, она долго не могла ее продать, она поможет, на храм даст и на детский дом ровную сумму, то есть 3 000 евро даст на храм, 3 000 евро даст на детский дом. И я сразу пошел и заплатил в епархию и заплатил, у нас фундамент храма тоже сделан в долг, я людей попросил, которые взяли на себя кредит потребительский и мы частями, залили фундамент в станице, все сделали, но он у нас в долгу, мы пошли, оставшуюся сумму внесли в кредитную часть долга эту сумму.
К. Лаврентьева
- Действительно, таких чудес очень много, связанных со Святителем Николаем, и со святителем Спиридоном, великое множество. Огромное вам спасибо за такой подробный рассказ, это, действительно, очень интересно. В первой части программы я задавала вам вопрос о самых сложных и самых радостных моментах в вашем священническом служении и сейчас, когда наша программа подходит к концу, все же мне очень хочется вернуться к радости и спросить о том, что для вас самое главное, важное и радостное в вашем священническом служении и, наверное, в вашей жизни, потому что естественно, что это крепко связано, неотъемлемо друг от друга.
о. Дмитрий
- Радостно для меня то, что, несмотря на все многочисленные согрешения, я чувствую, что Господь милует нас и не отворачивается от нас и всегда сподобляет служить Ему и чувствую, что не отходит милость Господа Бога от нас, другой радости я не знаю, чему еще радоваться. Я не имею ничего, но имею в то же время все сразу, и крыша над головой есть, и дети, супруга, все здоровы, не болеем, все вместе, радует нас то, что и дети с нами, все есть и все благодаря Господу Богу, другой радости не могу себе желать, потому что боюсь сбиться с пути истинного. То, что Господь нас не оставляет, другой радости больше не могу и в то же время всем желаю точно также от всей души всегда уповать только на Господа Бога и если мы не получаем просимое - ну, Богу-то видней. Такой маленький пример приведу: есть лабиринт, когда мы играем в лабиринт в журнале – мы быстро пройдем его, потому что мы видим его сверху, а когда мы идем в лабиринте, то, конечно же, можно заблудиться, поэтому Богу виднее оттуда, куда нам и как идти и надо, действительно, слепо довериться Богу, а если не получаем просимое – это не страшно, вспомните глупых маленьких детей, когда они в 3-4 года говорят родителям: «Я с этого дня буду питаться только шоколадом и другого мне ничего не надо». Мама с папой ласково улыбнуться и ни в коем случае не скажут ему, что какой ты глупый и какие у тебя глупые желания, а будут кормить его чем кормили и не будут переводить его на шоколадное питание. Также и бывает с нашими просьбами, которые мы сегодня просим, они, на самом деле, будут нам вредны в будущем, поэтому Богу виднее, поэтому Господь не дает, это касается абсолютно всех просьб, от начала и до конца, это может быть здоровье, если будет человек здоров – это приведет его к погибели души, а пока человек болен - у него есть шанс на то, что у него душа будет с Господом Богом и будет спасена, если человека ничем другим не остановить, надо, чтобы он это понял. Если он не имеет семьи, надо, чтобы он понял, что если другого не будет, если он будет замужем или женат, имея детей, он душой просто погибнет, Господь не даст ему семью, потому что он пострадает, он тут приобретет, а там потеряет, поэтому пока он, тут прося - там приобретает, можно так сказать.
К. Мацан
- Спасибо огромное за эту беседу, отец Дмитрий, я очень рад, что мы все-таки заканчиваем на словах о радости и об этом Промысле, в который верят христиане, конечно, выражается любовь и вот в каком-то смысле об этой Божией любви, о том, как Он помогает, как Он ведет человека мы сегодня с вами и говорили, за что вам еще раз огромное спасибо. Я напомню, это был «Светлый вечер», на связи с нами и с вами в этой программе был сегодня иерей Дмитрий Кишунов, настоятель храма Архистратига Михаила в станице Темнолесская Ставропольской епархии. У микрофона были Кира Лаврентьева, я Константин Мацан, спасибо огромное, до свидания.
К. Лаврентьева
- Всего вам доброго.
о. Дмитрий
- До свидания.
Радио ВЕРА из России на Кипре. Ο ραδιοφωνικός σταθμός ΠΙΣΤΗ απο την Ρωσία στην Κύπρο (07.05.2024)
Деяния святых апостолов
Деян., 4 зач., II, 14-21
Комментирует священник Дмитрий Барицкий.
Библия — книга, которая содержит в себе множество таинственных пророчеств. Исполняются ли какие-то из них в настоящий момент? Ответ на этот вопрос находим в отрывке из 2-й главы книги Деяний святых апостолов, который звучит сегодня за богослужением в православных храмах. Давайте послушаем.
Глава 2.
14 Петр же, став с одиннадцатью, возвысил голос свой и возгласил им: мужи Иудейские, и все живущие в Иерусалиме! сие да будет вам известно, и внимайте словам моим:
15 они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня;
16 но это есть предреченное пророком Иоилем:
17 И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть, и будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши; и юноши ваши будут видеть видения, и старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
18 И на рабов Моих и на рабынь Моих в те дни излию от Духа Моего, и будут пророчествовать.
19 И покажу чудеса на небе вверху и знамения на земле внизу, кровь и огонь и курение дыма.
20 Солнце превратится во тьму, и луна - в кровь, прежде нежели наступит день Господень, великий и славный.
21 И будет: всякий, кто призовет имя Господне, спасется.
«День Господень» — выражение, которое часто встречается в писаниях древнееврейских пророков. Оно указывает на период человеческой истории, когда Бог проявит Себя в ней с максимальной силой. Это отразится как на человеке, так и на всём окружающем мире. Особенно яркие предсказания на эту тему содержатся у пророка Иоиля. По его словам, люди исполнятся Духа Божия. У них появятся особые духовные дарования, самым ярким из которых является дар пророчества. Приближение этого удивительного преображения будут сопровождаться чудесами и знамениями, а также необычными природными явлениями, которые по описанию сродни катаклизмам.
Апостол Пётр, который прекрасно знает Писания древних пророков, уверен, что всё сказанное свершилось. Обращаясь к жителям Иерусалима, он утверждает, что пророчество Иоиля напрямую касается проповеди Христа. Это и был период, когда «день Господень» начал вступать в свою силу. Как и говорил Иоиль, Спаситель совершал чудеса и знамения на небе и на земле. На Голгофе пролилась Его кровь. Солнце покрыла тьма. Однако в полную силу этот день развернулся в момент Пятидесятницы. Дух Божий сошёл на апостолов. В их лице Церковь и всё человечество получили особые дары Божественной благодати. И самым очевидным из них стал пророческий дар. Пророческий в самом широком смысле этого слова. Ученики Христовы исполнились божественной силы и мудрости. У них появилась особая духовная интуиция и проницательность, ощущение непрестанного присутствия Творца. Иными словами, они стали видеть, что есть воля Божия, не своим умом, но ощущать её своим сердцем.
Этот новый опыт воодушевил апостолов, наполнил их веселием и радостью. Те тревоги и беспокойства, которые тяготили их до этого момента, внезапно исчезли. Они находились в состоянии необыкновенного внутреннего подъёма. Испытывали невероятную лёгкость. Эта перемена сразу стала очевидна всем окружающим. Самые равнодушные и скептически настроенные из них даже предположили, что они «напились сладкого вина». Так непринуждённо и беззаботно было их поведение.
Всё описанное касается не только того времени, когда христианство только зарождалось. «День Господень» — та реальность, в которой живёт Церковь до сих пор. Дух Божий до сих пор наполняет сердце тех, кто, как говорит апостол Пётр, «призывает имя Господне». То есть тех, кто старается во всех своих делах искать волю Бога, исполнять Евангельские заповеди, приносить пользу окружающим людям. Если мы проводим свой день с этими мыслями, то, чем бы мы ни занимались, наша жизнь превращается в служение Богу. А потому, несмотря на все тяготы, трудности и препятствия, она становится наполненной, осмысленной, полноценной.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Празднование Пасхи». Светлый вечер с иером. Макарием (Маркишем)
У нас в гостях был руководитель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии иеромонах Макарий (Маркиш).
Разговор шел о церковных традициях, связанных с встречей и празднованием Пасхи.
Ведущий: Александр Ананьев
А. Ананьев
— Христос Воскресе, дорогие друзья! С праздником вас, слушатели радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Со мной в студии дорогой друг светлого радио — иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Добрый вечер, отец Макарий. Христос Воскресе! С праздником вас.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, дорогие друзья, дорогой Александр. Слава Богу, мы пришли к
этому замечательному времени.
А. Ананьев
— И вот то, что сегодня праздник — это главное. А то, что это «Вопросы неофита», уже немножко отходит на второй план. И у меня сразу вот к вам какой вопрос: вот в период поста я, как неофит, — а по большому счёту это был первый прожитый, прочувствованный, по крайней мере я старался, я знал зачем я делаю и что я делаю, — вот во время пост я знал, что делать, я знал, как поступать, чего не делать. А вот сейчас, когда праздник наступил, вот пуговицы расстёгиваются, все стараются себя больше не контролировать, приходит радость, но я, как неофит, не знаю что делать! Это, знаете, как на свободу отпустили, а что делать — не сказали.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вы теперь посмотрите на себя, неофит. Вот представьте себе: был ребёнок под
контролем родителей или, может быть, школьной администрации. А теперь он вырос,
получил аттестат зрелости и выходит действительно в каком-то смысле на свободу,
но это не значит, что стало хуже — стало лучше, потому что то, чему он
научился, он теперь реализует в своей нормальной жизни. И вот это ваше
соображение, что вы не знали, что делать — всё-таки это не очень
фундаментальное соображение. Да, Великим постом традиционно накладываются
разные грани, ограничения — их больше, они более заметные, они большую роль
играют в жизни человека. Но жизнь та же самая и Христос Тот же Самый, и вера
наша та же самая. И очень заметно — вот у иеромонаха Серафима (Роуза) в книжке,
которую я переводил, она вышла довольно давно уже, называлась «Американский
проповедник для русского народа» — кажется, вот такое немножко эпатажное
название, там заметки будущего иеромонаха Серафима, он ещё не был иеромонахом,
он писал в местную газету англоязычную
в Сан-Франциско. И вот одна из них о Великом посте, а другая — о пасхальной
поре, о пасхальном периоде. И вот он там цитирует кого-то из христианских
авторов, что период праздников налагает большую ответственность на человека.
А. Ананьев
— Вот я чувствовал, что всё не так просто!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну, оно вообще не очень просто, но и огорчаться тут не за что.
А. Ананьев
— Какую ответственность, отец Макарий?
Иером. Макарий (Маркиш)
— За своё поведение, за свои действия, за соблюдение нравственных норм — что-то
совершенно очевидное и лежащее на поверхности. Могу вам привести пример,
по-моему, даже когда-то рассказывал о нём в эфире, из моей переписки с разными
людьми: женщина пишет, что её муж несдержан на язык, мягко выражаясь, и
священник ему пригрозил, что Великим постом надо обязательно быть сдержанным,
ничего такого не произносить, и он слушался. И вот эта женщина пишет: «Сейчас
наступила Пасха, и муж снова стал ругаться. Вот расскажите, где это сказано,
что когда Пасха, то снова можно ругаться?»
А. Ананьев
— Нигде такого не сказано!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот именно. Вот вам типичнейший, простейший пример.
А. Ананьев
— Вообще вот эта вольность, которую приписывают минимум Светлой седмице, вот этой праздничной, счастливой, она же вообще не вяжется с моим неофитским представлением о христианских православных догматах. Ведь в Православии всё строго, посмотрите на себя: вы — строгий человек.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну я не строгий. Вот вы сказали, что вольность не вяжется, а я бы немножко
перевернул и смело бы сказал, что невольность — вот она не вяжется.
А. Ананьев
— Вот это хорошо!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И дисциплина поста — дисциплина в правильном смысле, то есть учение о посте —
участие в богослужениях, ограничение в питании, в поведении. Это тоже наша
вольность. Скажем, я студент, я прихожу в аудиторию, там веду себя подходящим
образом, не потому, что я невольник, а потому, что я вольно пришёл учиться и
должен участвовать в учебном процессе так, как это заведено. Вот то же самое и
в Церкви.
А. Ананьев
— Вот сегодня с самого утра я ловил себя на том, что рядом с радостью, рядом с счастьем, рядом со светом я испытываю какую-то растерянность. Это нормально или нет?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если бы вы были правящим архиереем, там можно было заботиться о
растерянности: что это я растерялся, когда у меня столько всяких дел? А что вам
растерянность? Понимаете, наши эмоции, наши переживания, наши чувства сердечные
какие-то нам не подконтрольны — они нами не должны управлять, и мы ими не
управляем. Они существуют и существуют — это то, что в обыденном языке
называется «настроением». Вот правильно, да?
А. Ананьев
— Вот у меня накануне было ощущение, что вот начнётся Светлая седмица...
Иером. Макарий (Маркиш)
— И что?
А. Ананьев
— А сейчас сижу, молчу, улыбаюсь и не знаю, что делать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что? У вас есть работа, у вас есть семья, у вас ведь множество всяких дел
добрых. У вас есть молитвенная жизнь — если есть свободный час или полтора, или
два, то пасхальные богослужения замечательные проходят, которые (вы, наверное,
это знали или не знаете ещё) повторяют по существу чин пасхальной Литургии,
пасхальной Утрени, пасхальная Вечерня очень красивая. Иными словами, дело
найдётся каждому.
А. Ананьев
— Я вот, кстати, прочитал по поводу богослужений вот в эту Светлую седмицу, что хорошо бы и нужно православному посетить все богослужения и причащаться каждый день, потому что это особенное время.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Особенное время — хорошо, я согласен, особенные богослужения. Как мы говорим
особенное время? — служба по особенному чину. Посетить все богослужения...
слово не очень хорошее — «посетить», участие в богослужениях. Но это всё-таки
скорее прерогатива монашества, потому что человек, живущий гражданской жизнью,
работающий на производстве, или он там находится, с семьёй, с женой, с детьми,
мамой, папой и соседями и всякими другими делами — ну это будет немножко
перебор, это будет перебор — посетить все богослужения. Или будет посещение —
тоже плохо. Лучше бы участие с причащением Святых Даров — в ту меру, которую позволяют ваши остальные все дела
вашей жизни. Если человек тратит своё время...
если он лоботряс, бездельник и играет в преферанс каждый вечер с
какими-то дураками, простите меня, то вместо этого хорошо бы ему действительно
быть на богослужении. Это не только в пасхальную седмицу, но и в любую другую.
А. Ананьев
— Просто очень хочется ничего не пропустить, очень хочется, чтобы ничто не прошло мимо.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, это немножко перебор. В Церкви каждый день праздник, церковные богослужения
все уникальные, любого периода: и триодного периода, и минейного периода, и
Триоди постной, и Триоди Цветной, и праздники, большие, средние, малые — всё
это уникально, всё это действительно человеку даётся, даруется для нашего
духовного возрастания, духовной пользы, но
принимать их надо умеренно.
А. Ананьев
— Прислушиваясь к своим ощущениям, я как-то заранее решил, что обязательно у отца Макария спрошу о его первой осознанной Пасхе.
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, дорогой Александр! Уже даже трудно и вспомнить. Я могу вам исповедоваться
в том, что это было ещё до того, как я стал православным, до моего принятия крещения. Крещение я принял уже в возрасте уже почти 32
лет в Зарубежной Церкви, когда из России уехал. А пасхальные дни я помню ещё с
советских времён.
А. Ананьев
— И для вас это была прямо настоящая Пасха.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как вот «настоящая»? Она была, я теперь это понимаю. Тогда это было какое-то приближение, приобщение,
какое-то робкое касание. И потом это как-то постепенно вошло в жизнь. Могу
рассказать вам, дорогие друзья, вот у нас радио-формат, но могу рассказать
короткую историю про Пасху. Примерно с тех времён, с момента моего вхождения в
Церковь, в моём сознании возник такой сценарий некоего фильма, который был бы построен
на музыке, на песнях, которые составляли интерес моих юных лет, и потом как эти
песнопения заменились совершенно иными песнопениями, на фоне некоторого
видеоряда, в котором ключевую позицию заняла бы Пасха. И мне было много лет, кстати, я был программистом,
кем я только не работал, до тех пор, пока вдруг недавно, пару лет назад, я не
осознал, что сценарий-то мой, идея осталась в голове, а техника дошла уже до такого состояния, что можно
теперь не сходя со стула это реализовать, что я и сделал. И получился небольшой
фильм, минут семь, что ли, который называется «Набросок», по аллюзии с
известным стихотворением Бродского. Можно его найти, если кто желает, на моём
сайте «Священникотвечает.рф» (http://www.convent.mrezha.ru)
— там есть раздел с видео, где его можно найти. И там действительно некоторые
фотоснимки, я их выбрал из интернета, вот они немножко напоминают, служат
отражением о моих воспоминаниях о пасхальных днях, которые были для меня
существенными.
А. Ананьев
— Я обязательно посмотрю, спасибо большое. «Священникотвечает» - одним словом, там в разделе видео.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, там будет ссылочка на видео наверху. И там много всяких фильмов, и в том
числе и этот.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я думаю, что такой шанс упускать не стоит, и вы обязательно загляните. Кстати, и к нашему разговору всегда вернуться, зайдя на наш сайт https://radiovera.ru. Я вспоминаю Пасху прошлого года, мы тогда с ещё будущей женой дважды, да по-моему, три раза забирались на колокольню храма святителя Николая в Кузнецах звонить в колокола. И для меня это было открытием. Она, помню, в понедельник сказала: «А ты знаешь, что можно?» — «Да ладно?!» — и как мальчишка просто, как школьник пошёл забираться на колокольню. Откуда взялась такая традиция?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Трудно сказать. Один из таких вопросов, который всерьёз нужно рассматривать
историкам.
А. Ананьев
— Возвестить всему миру о своей радости?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Колокольный звон сам по себе — вещь очень интересная, непростая. И разные
звоны, и разные уставы о звонах существуют. Мало того, колокол, который нам так
хорошо знаком, в общем-то, это изобретение... изобретение, не знаю уже каких
времён — в Китае колокола были уже в Бронзовом веке, — но вошёл он в русскую
жизнь сравнительно недавно. Если мы посмотрим церковный Устав как он
существует, взятый из практики средиземноморских монастырей, — колоколов-то там
нет, там так называемые клепала. Их кто-то, может быть, видел — это такие доски
или металлические брусья, которые дают достаточно резкий и отнюдь не столь
музыкальный звук, как мы привыкли. А колокол
вошёл в русскую жизнь в веке семнадцатом, никак не раньше, и вошёл музыкально.
Боюсь соврать, говоря совсем простым языком, но думаю, что я не совру , что
именно колокольная музыка — это особенность русской культуры. Поскольку за
рубежом я смотрел — звонниц как таковых я не видел, это обычно один или два
больших колокола, которые дают такой резкий, ритмичный звон. Разные колокола
могут разный звон давать, но мелодия колокольная — я думаю, что это специфика
если не русская, то славянская.
А. Ананьев
— А вот эта традиция, что в Светлую седмицу каждый может подняться на колокольню — это только в Православии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Если мы возьмём протестантскую какую-нибудь кирху, где тоже может быть
колокол или римо-католический костёл, то там и звонаря-то, в общем-то, не
будет. Там есть колесо некоторое, к которому привязан колокол — это колесо
приводится в движение, может быть, механизмом каким-то. А уж в последнее-то
время и вообще электронная система, которая красиво может воспроизвести что-то,
но всё-таки уже не совсем то.
А. Ананьев
— Признайтесь — забираетесь на колокольню на Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, кажется, в прошлом году я звонил тоже, но больше уже не сам, уже с
кем-то, каких-то там детей, подростков приведёшь, гостям что-нибудь покажешь. А
сам уже — как-то немножко всё сходит...
А. Ананьев
— Но это радость.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Но раньше, когда я жил в монастыре, вот в монастырской жизни — у нас
действительно там колокольня, куда надо было залезать, забираться. И конечно,
там уж это было как-то особенно в почёте.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Христос Воскресе, дорогие друзья! Христос Воскресе, дорогой отец Макарий! Скажите, пожалуйста, мне вот что: вот такое приветствие уместно ли, ведь Пасха была вчера? И на Пасху обычно говорят «Христос Воскресе». Я знаю, что вопрос неофитский, заранее просил у вас прощения.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не надо тут просить прощения. У каждого праздника есть своё попразднство —
продолжение праздника. У Пасхи, как самого великого праздника, это попразднство
сорок дней, вплоть до Вознесения. И обычай, который существует и многими
сохраняется — вплоть до Вознесения приветствовать друг друга «Христос
Воскресе!» А люди, мало знакомые с церковной
жизнью, немножко удивляются, когда месяц спустя слышат это приветствие.
А. Ананьев
— Вот мне сейчас супруга говорила, что Серафим Саровский круглый год приветствовал так людей, которые к нему приходили.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Совершенно верно. Вот вам разговор о вольности или невольности. Ну, как
хочешь, так и приветствуй — он же говорит доброе дело. Тем более каждое
воскресенье церковного периода мы торжествуем Воскресение Христово. Насколько я
понимаю, только в русском языке вот этот первый день недели по субботе
называется «воскресеньем». В других языках другие названия , а у нас —
«воскресенье».
А. Ананьев
— Правда ли?.. я вот это осознал тоже на днях буквально, по-моему, даже прочитал — в последнее время приходится много читать, чтобы всё понять. Правда ли, что в каждом воскресенье есть частичка Пасхи, а в каждой среде и пятнице есть частичка Великого поста?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну... правильно. Может быть, надо уточнить немножко: каждый воскресный день —
это день празднования Воскресения Христова, как только что мы поняли, а среда и
пятница — действительно, в Октоихе это праздники, события, посвящённые Кресту
Господню. Тропарь дня среды и пятницы: «Спаси, Боже, люди Твоя и благослови
достояние Твое» — тропарь Кресту.
А. Ананьев
— В пасхальную ночь на службе обратил внимание в очередной раз: есть традиция — и это, уж простите мне это вольное и даже неприличное слово...
Иером. Макарий (Маркиш)
— А что вы просите прощения?
А. Ананьев
— Ой, да я... Это вольное слово «шоу» — потому что это действительно красиво, это так красиво, что дух захватывает. Во время этой пасхальной ночи священники несколько раз переодеваются. И там так всё стремительно, там так всё быстро, там так всё красиво.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, есть такой обычай.
А. Ананьев
— И вот они в облачениях разных цветов. И ты только видел их в одно цвете — они уже в другом, потом в третьем. Что значит эта традиция с переодеваниями и откуда она тоже взялась?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, верно. Боюсь говорить, откуда взялась. Надо прежде всего понять, где она
распространена, и тогда можно будет изучать, откуда она взялась. Я не знаю, где
она распространена. Я видел и сам как-то даже участвовал в такой пасхальной
службе, когда нам алтарники быстренько-быстренько меняли эти фелони и
епитрахили. А другая сторона — скажем, где я служу, в Иванове, там мы не
переоблачаемся, там нет возможности такой, ни места, никак не расположишься, и
потому что мы не успеваем...
А. Ананьев
— То есть это тоже к разговору о той вольности и невольности.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Это обычай. Вот друзья мои, общее соображение, которое мы как-то уже
упоминали, по-моему, о том, что есть догмат — нечто базовое; есть канон — нечто
предписанное; и есть обычай — нечто, вошедшее в употребление. И дальше
четвёртый уровень ещё будет суеверием — чего не должно быть. Но это всё
постепенный такой переход: из догмата в канон, из канона в обычай, а обычай
потом становится более или менее распространён. Например, приветствие «Христос
Воскресе!» — очень распространённый обычай. Вот вы спрашивали меня о Пасхе, я
помню, что в 2000-м году мне довелось Пасху встречать в городе Иерусалиме. И
это было удивительное впечатление, когда я шёл потом утром по городу и
встречавшиеся люди, греки, арабы, все говорили6 «Христос Анести!» Конечно, это
запомнилось. По крайней мере я уже понял, что обычай этот общепризнан. А менять
цвета облачений — по обстановке. Вот какая тут символика — это тоже надо
ухватить, дорогие друзья, тоже не все это легко понимают.
А. Ананьев
— Сколько вообще цветов в этой палитре? Знаю, что есть белый, чёрный, жёлтый, зелёный...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный, кстати, не очень характерный. Я думаю, что чёрного не будет на Пасху.
А основные богослужебные цвета: белый и красный — пасхальные; голубой —
богородичный; зелёный — преподобнический; и золотой — просто обычный такой,
праздничный; ну и фиолетовый ещё может быть.
А. Ананьев
— То есть чёрный, который был во время Великого поста...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чёрный и сиреневый... сиреневый, может быть, тоже пойдёт как цвет. Чёрный — я
просто не помню, что бы был...
А. Ананьев
— И у каждого цвета есть свой смысл.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Я хотел сказать, что в смене цветов есть смысл, поскольку, друзья мои, вот
этот взгляд, оценку обычая... как мы говорим, обычая — нечто практическое, что
входит в жизнь, очень сильно зависит от практических условий. Догматы веры и
факты веры, будем говорить, они одинаковы, а обычаи очень разные и зависят от
технических средств. В частности, вот вспомните ветхозаветную историю про
Иосифа Прекрасного — Иосиф и его братья. У Томаса Манна есть роман целый, а в
Книге Бытия весь её конец посвящён именно этому. Иосифа его отец Иаков очень
любил, видимо, больше, чем братьев, они ему завидовали. И основное, что
подвигло этих братьев к тому, что они этого бедного Иосифа схватили и прождали
— это когда отец сделал или купил, я уж не знаю что там и как, сообразил для
него разноцветную одежду. Разноцветная одежда в те годы была признаком
исключительной роскоши и чего-то невиданного. По очень простой причине: эти
цвета, которые сегодня вы покупаете в магазине пигментов для тканей — это были
дикие деньги. Их где-то делали, какие-то специальные мастера занимались
набивкой вот этой краской тканей какими-то только им ведомыми секретами. Вот
подумайте об этом: сегодня мы покупаем, приходим в магазин тканей — висит
красный сатин, зелёный, в цветочек, в горошек, там какие-то картинки,
изображения — они одна цена. Вот для наших предков того времени это совершенно
немыслимо было. Чёрная наша одежда, которую мы носим, или тёмно-серая была —
простая одежда простых людей. А красная — уже либо повод для зависти, либо
нечто царское или сверхбогатого человека.
А. Ананьев
— Статусная вещь.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот такого статуса, которого у нас автомобилем «Мерседес» не добьёшься. И
смена этих облачений в традиционном восприятии — нечто очень соответствующее
великому празднику.
А. Ананьев
— Я вспоминаю с огромной радостью минувший Великий пост, потому что впервые в жизни я с амвона, по благословению батюшки нашего храма, читал во время Стояния Марии Египетской её житие. Это было такое счастье! Мне благословили надеть стихарь, и несмотря на то, что вот вы говорите, что ткань современная, мне казалось, что там такая вечность в каждой ниточке этого стихаря и это настолько особенное одеяние.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно. Это наше восприятие факта облачения. А я говорю о внешнем
восприятии: входит человек, который незнаком с церковной жизнью — что у
архиерея на голове митра, там стразы у него сверкают, тут у него сакос надет с
изображением — на него это не производит никакого впечатления, он включит
телевизор, он увидит каких-то дешёвых модниц, точно такими же финтифлюшками
украшенных. А для наших предков такое торжественное, драгоценное облачение было
фактом редкостнейшим — если он ходил всю жизнь в одном армяке каком-нибудь
домотканом.
А. Ананьев
— Это очень важное замечание, потому что я понимаю, что не все осознают вот этот исторический контекст вот этих одеяний, вот этих украшений. Ещё двести лет назад отношение к ним было совсем другое.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Правильно, совершенно верно. И поэтому для предков это было само по себе
впечатление от факта богатого облачения, а для наших современников и для нас —
это наш якорь, укоренённость в прошлом, в этой древней церковной жизни.
А. Ананьев
— Ну и тот же ладан стоил совсем других денег.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Абсолютно верно! Я припоминаю то ли у Плутарха, то ли у Светония: один
молодой царевич Македонии, по имени Александр, ваш тёзка, во время
богослужения, церемонии, понятно, что не христианской, клал на жертвенник этот
ладан. А его папа, царь Филипп, говорит: «Ты смотри, слишком не расщедряйся, ты
ещё пока не властелин Азии!» Вот когда он стал властелином Азии, уже стало
можно класть больше ладана.
А. Ананьев
— Вопрос, скорее, практический: мы внутренне как-то расстегнули, как я уже сказал, все пуговицы, освободились, почувствовали вольность. Но ведь есть что-то, чего на Пасху делать нельзя, вот в эти сорок дней.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Грешить нельзя! Ни в эти дни, ни в другие.
А. Ананьев
— Ну, грешить вообще нельзя, но есть какие-то каноны, по которым вот этого делать на Пасху не стоит?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не знаю. Не стоит так тут упираться в этом направлении. Грешить нельзя ни в
пост, ни в мясоед — это совершенно ясно. А дальше — что церковный Устав. Вот
говорят, что нельзя земные поклоны, нельзя коленопреклонения, нельзя ещё что-то
такое — всё на благоусмотрение. Понимаете, личная молитва, личная религиозная
практика остаётся всегда личной, а церковная движется церковным Уставом — что
там можно, что там нельзя. Есть Устав совершения служб периода Цветной Триоди,
всё совершается определённым образом, и что-то можно, что-то нельзя. А когда
люди пытаются какие-то фрагментики церковного, богослужебного Устава
перекладывать себе на свою жизнь, проецировать — это очень всё даже опасно,
потому что они тем самым сходят с магистральной линии такого христианского
благочестия. Кто-то вам скажет, что нельзя поститься, например. А вот как? Вот
ты ешь эти яйца, и всё. Вот у меня уже с печенью проблемы — нет, надо есть. Ну,
глупость очевидная.
А. Ананьев
— Я рад, что вы заговорили о кулинарной стороне этого светлого праздника: яйца, куличи, пасха, которую накануне готовили — буквально сутки я видел сам, как перетирали через мелкое сито этот творожок. Это безумно сложно, это настоящее искусство. Вот об этом я предлагаю поговорить с вами ровно через минуту.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера», в этот большой праздничный день. Меня зовут Александр Ананьев — я неофит. Но сегодня это абсолютно не важно — у меня в гостях иеромонах Макарий (Маркиш), руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Христос Воскресе, отец Макарий!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе!
А. Ананьев
— Какое счастье, что вы здесь, спасибо вам большое!
Иером. Макарий (Маркиш)
— И вам спасибо за приглашение.
А. Ананьев
— И как я обещал, мы переходим к кулинарной стороне вопроса, если вы мне позволите это сделать.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, разумеется.
А. Ананьев
— Во-первых, что вам больше всего нравится? Вот я лично буду откровенен: я весь пост скучал по холодным, свежеочищенным яйцам — это настолько для меня какое-то счастье. Это было первое, что я вкусил после Великого поста. А вот вам что нравится?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вы знаете, я покаюсь тоже — у нас говорят в Церкви, что покаяние тайное,
исповедь тайная, но иногда можно сделать исключение. За долгие годы, уже 20
лет, по существу, монастырской жизни и 10 лет до этого ещё такой
самостоятельной, как-то мои кулинарные интересы увяли. Вот ешь, что дают. Я
ведь сам себе не готовлю — я прихожу в трапезную либо семинарии, либо епархии,
Епархиального управления, и там замечательные угощения. И я благодарю поваров и
Господа, и ем, что дают. А когда был пост, я приходил и там угощения были, и
тоже благодарил поваров и Господа, и ел, что дают. Вспоминается один маленький
ребёночек, про которого мне рассказывали, который сидел и с огромным трудом ел
манную кашу — не знаю, что они там едят, эти дети. И кто-то из старших говорит:
«Видишь, в тебя уже не лезет, наверное, оставь...» На что ребёнок в ответ
посмотрел в глаза этому взрослому и говорит: «А у других-то ведь этого нет».
А. Ананьев
— Какой молодец, какой чудесный ребёнок. Правильное воспитание. Кстати, сейчас вы сказали это, а я вспомнил, что мне, по-моему, воспитательница в детском саду — какое-то туманное воспоминание из глубокого детства — говорила: «Дети в Африке голодают, а ты не доел!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, между прочим, точное соображение — не доел. Но взрослым, вообще-то,
надлежит умеривать — не свои аппетиты, а аппетиты детей, и не кормить их насильно.
А. Ананьев
— Откровенно говоря, я ещё тогда, в пятилетнем возрасте, не находил логики в её словах: ну что, если я доем, неужели от этого детям в Африке станет легче?
Иером. Макарий (Маркиш)
— У взрослого человека эта логика есть, и я сам, и люди вокруг меня — нам
как-то неудобно оставлять. Будем говорить проще, что это неуважительно по
отношению к хозяевам. Если хозяйка накладывает мне так много, я говорю: «Не
надо так много!» — «Батюшка, если вы не доедите — оставьте». Я говорю:
«Простите, я не могу на это пойти. Я вас очень ценю, я знаю, как вы вкусно
готовите, я просто не удержусь, я съем слишком много, это вредно, так что
давайте мне чуть-чуть поменьше».
А. Ананьев
— Глядя на внешнюю сторону этого праздника: на эти богато украшенные куличи, с любовью раскрашенные яйца, на эти фигурные пасхи, на всё на это — я смотрю и где-то внутренне у меня начинает скрестись какой-то червячок сомнения: а не грешим ли мы, превращая всё это, смещая акцент в сторону кухни, в сторону еды. Как в Великом посте, когда мы начинаем рассуждать: да, а креветки можно, а мидии можно, а вот рыбу? А какую рыбу? А вот если поросёнок плавает, является ли он морским гадом? То же самое и здесь. Нет ли перекоса в нашем отношении к еде? Потому что такое впечатление, что всё в конечном итоге, особенно если люди не воцерковлённые, но радостные, они начинают просто готовить, есть и считать своим долгом дарить друг другу эти яички, эти куличи, эти пасхи. Это, конечно, мило, но нет ли в этом какого-то перекоса?
Иером. Макарий (Маркиш)
— На дорогах перекос есть, уклон. Знаете, едешь по шоссе, а там знак
«Осторожно, скользкая дорога!» Вот точно так вот. Сама по себе дорога — это
дорога... причём здесь что нас поддерживает и вдохновляет? Люди делают это друг
ради друга — эти хозяйки и хозяева не себе пузо накалачивают, а угощают друг
друга. И это всё в целом правильно, но, конечно, опасность перекоса есть. И я
расскажу вам историю, которая звучит комично, а на самом деле она далеко не
комична. В монастыре опять, я не помню, в какой год, но день я прекрасно помню
— это был сам день Пасхи, пасхальное воскресенье, когда люди спят, в общем-то.
И стучат мне в дверь кельи, какой-то человек пришёл, спрашивает священника. Моя
келья была самая близкая к воротам, я выхожу — время, допустим, часов 10 утра.
Какой-то гражданин или господин в хорошем настроении говорит «Христос
Воскресе!» и начинает мне задавать кулинарные вопросы об изготовлении сырной
пасхи, что-то такое — такие серьёзные вопросы технологические. И я говорю: «Вы
знаете, я не специалист, я не повар. Куличи когда-то я пёк давным-давно, а
сырную эту пасху никогда не делал, так что извините, ничем вам помочь не могу.
Но вот праздник Пасхи, хотелось бы как-то вас поздравить. Вот у меня есть
Евангелие, давайте я вам подарю эту книгу просто». Он на меня смотрит с таким
видом и говорит: «А Евангелие — это что такое?» Я не стал сильно падать
навзничь от удивления, но смеха-то мало. Если он сырной пасхой был очень
заинтересован, а что такое Евангелие даже и не капельки не поинтересовался. Вот
так. И вот это, видите, вот вам демонстрация уклона, ухода. Похожий уход
бывает, когда на праздник Богоявления воду освящают: все эти люди идут за
водой, а всё остальное им по барабану. Ну и Пасха... к сожалению, это такие
признаки нашей религиозной слабости.
А. Ананьев
— У меня, в общем, таких вопросов не было, но теперь, благодаря моей жене есть. А вот у моей жены есть такой вопрос, и он для неё стоит очень остро, если бы мы жили в деревне, такого вопроса не было, а мы живём в большом городе, в центре, и такой вопрос стоит остро: остаётся вот эта бумага от куличей, остаются упаковочки от пасхи, остаётся скорлупа от яиц, пакетики, в которых могут быть крошки. И для неё вот эти пакетики, вот эта скорлупа, вот эти бумажные упаковочки становятся если не святыней, то она к ним очень-очень бережно относится.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Там могут быть и какие-то изображения икон...
А. Ананьев
— Да-да, безусловно. И для неё это очень важно. Она говорит, что это нужно сжечь, это нельзя просто выбросить. А где ты можешь чего-то сжечь в центре Москвы? Пожалуй, нигде — это надо дожидаться, пока кто-нибудь поедет в деревню. Во-первых, верно ли это отношение? А во-вторых, что мы ей посоветуем в этой ситуации?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Знаете, вы рассказывали, а если акцент сейчас правильно поставить, то всё
становится на свои места. Вы сказали, что это для неё — вот у неё такое
чувство. Неразумно было бы сказать ей: «Да брось, да это суеверия,
предрассудки...» — не нужно. Это тот же самый обычай, только её индивидуальный
и её индивидуальное переживание. Практическое отношение к делу такое,
безотносительно даже к Пасхе, к чему бы то ни было, очень разумный подход в
любом христианском доме: вот у вас есть помойное ведро, а рядом с ним вешайте
либо полиэтиленовый пакет, либо какой-то ящичек, куда вы складываете то, что вы
не хотите смешивать с общей помойкой — туда складываете, можно это дело
прессовать как-то, оно там накапливается. Потом какой-то момент наступит,
чего-то с этим сделаете: куда-то вынесете, сожжёте или вывезите, или что-то
захотите сделать. Во всяком случае, вам это не будет неприятно. При этом туда,
в этот второй пакет — вы получите, например, письмо от какого-то своего
близкого родственника и вы тоже не хотите бросать его вместе с тухлыми яйцами,
и вы тоже положите его в тот мешочек. Вот примерно так процесс и идёт, я, во
всяком случае, сам так поступал — мне тоже кто-то об этом рассказал разумном
подходе к делу, чтобы здесь не было фанатизма. Некоторые берут... опять-таки я
начну с того, что это их личное чувство, не стоит их за это укорять, но вот
есть газета, где сказано, как люди идут крестным ходом, есть фотография, как
они несут какие-нибудь хоругви или иконы. И вот он берёт ножницы и вырезывает
эту икону из газеты. Газета издаётся тиражом 50 тысяч экземпляров — как-то
немножко странно, что он вырезает. Но личное какое-то...
А. Ананьев
— Но всё равно кольнёт сердце, и вот чтобы не кольнуло...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот у него кольнёт, мы не будем его укорять. И хочешь не смешивать — не
смешивай, сложи отдельно.
А. Ананьев
— Я это очень хорошо понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И так жене и посоветуйте: возьмите мешок большой и туда всё это дело
складывайте.
А. Ананьев
— Ну да, она так и делает: у нас есть специальное место, где хранится всё это. И я, помню, говорил: «На Вербное воскресенье, смотри, у всех вербы, давай мы тоже пойдём вербу освятим!» Она говорит: «Я боюсь, потому что её потом выбрасывать нельзя, её надо будет хранить, а нам хранить уже негде».
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот хранить ничего не надо. Можете своей супруге сказать, что хранить не надо
ничего. Если ты не хочешь выбросить и у тебя нет возможности это как-то сделать
разумным образом, аккуратно эту вербу сомни, положи в тот же самый пакет —
будет момент, ты её сожжёшь или закопаешь. Бывает иногда, что люди просфоры из
церкви приносят и нет чтобы сразу съесть, они как-то к ним относятся так
благоговейно, что они через три-четыре дня превращаются в сухарь.
А. Ананьев
— Поделюсь друзья советом: если их хранить в холодильнике, то они не портятся, они не засыхают очень долгое время. Они потом очень легко режутся. И в течение недели они спокойно...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Верно, но лучше съесть их сразу, также и яйца пасхальные. Ну а тут уже
начинаются соображения здоровья — они тоже в холодильнике лежат, я помню, что
их хранил их тоже долго.
А. Ананьев
— Ещё один неофитский практический вопрос: можно ли дарить дорогим сердцу людям неосвящённые яйца и куличи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Почему бы и нет? Слово «освящённые» тоже здесь немножко двусмысленное — как
будто им придаётся некое качество. А если вы послушаете эту молитву на
благословение яиц и хлебов, то это всего-навсего молитва о людях, которые будут
эти продукты потреблять. Ну хорошо — вот помолились. От того, что на этот кулич
попала капелька святой воды, а на другой, который вы дома оставили, никаких
принципиальных воздействий, принципиальных изменений не произошло.
А. Ананьев
— Получатся, что они не отличаются.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Не должны. Рассуждать о каком-то новом качестве этих продуктов было бы
богословски неправильно. Если бы вы вообще не стали их благословлять, освящать,
сказали бы, что а зачем это нужно, я и так их съем — это было бы несколько
неразумно, потому что вы тем самым сами себя отделяете от церковного обихода,
от церковной жизни.
А. Ананьев
— Вы долгое время прожили в Соединённых Штатах Америки и там тоже, конечно, праздновали Пасху.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Было дело, да.
А. Ананьев
— Я так понимаю, что речь идёт о Восточном побережье США.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, это город Бостон, русская церковь.
А. Ананьев
— Вот в православной общине этого города так же отмечают Пасху?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, конечно, очень похоже. Это понятно, почему: потому что специфика этого
церковного строя была, и вероятно остаётся для людей, уехавших за границу, той
связью с Россией, которой они так дорожат. И если у нас, на территории самой
Великороссии или Украины, Белоруссии, это обычай всеобщий,
самовоспроизводящийся, то там он с особенною силою, подчёркнуто реализуется, в
том числе и в миссионерских приходах.
А. Ананьев
— А не заимствуются какие-то милые обычаи из Западной культуры? Допустим, родители переехали в Штаты, допустим, 15 лет назад, а ребёночку шесть лет, и он всю жизнь прожил в Штатах. И он-то знает, что на Пасху ищут и собирают вот эти спрятанные яички.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Чего-то я не припоминаю. Единственное, что там бывало — какая-то смесь
традиций разных православных народов, православных, но разных. Что-то от греков
там они брали, какие-то угощения греческие я помню. У греков принято есть
баранину на Пасху. У нас это как-то не вопрос, мясная пища может быть. Мы,
кстати сказать, не приносим в храм мясную пищу, хотя иногда возможно, когда
приходишь благословлять эти пасхальные угощения, там, раз — кусок ветчины
лежит, не скажешь же уносить. Но это не очень у нас принято, а у греков
принято. Ну вот такие вещи. А воздействие Западного, совсем не православного
образа поведения, как-то я не припоминаю. Может быть, это именно связано было с
тем, что русские особенно ревностно, особенно Зарубежная Церковь наша, которая
с тех пор опять вошла в состав Русской Церкви, ведь это очень существенно —
Поместных Православных Церквей немало, и разных, как это сказать, отделений от
русского Православия тоже немало: Православная Церковь Америки,
Западноевропейский экзархат — они не воссоединились с Русской Церковью. А
Зарубежная Церковь всё время заявляла о том, что это часть Русской Церкви,
которая ожидает своего момента воссоединения. И этот момент настал.
А. Ананьев
— Отец Макарий, я вам так благодарен, что вы сегодня здесь, в студии. С вами светло и свободно — во то слово, которое у меня в голове — просто свободно, и это какое-то счастье.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Полиция у вас тут бывает или что у вас тут бывает?
А. Ананьев
— Нет, но всё равно как-то внутренне ты у себя выстраиваешь какие-то границы, заборчики, чтобы вот... И тут приходит отец Макарий, и как-то так выдыхаешь, думаешь: «Господи, слава Тебе! Как же хорошо!»
Иером. Макарий (Маркиш)
— Мне кажется, что для радио «Вера» это нормально.
А. Ананьев
— Да. Вот во время Великого поста, особенно в Страстную седмицу, которая не относится к Великому посту — для меня это было открытием, я даже не знал об этом ещё год назад.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну да, понимаете, литургически она не относится, и то строй литургический
очень близок. А с точки зрения прихожан это практически одно и то же.
А. Ананьев
— Да а вот что касается Светлой седмицы, которая начинается сегодня. В Великом посте каждый день буквально под завязку, под самую макушку наполнен смыслами, значениями, особенными службами, особенными событиями. И ты с огромной важностью и с огромным уважением и любовью относишься к каждому дню и пытаешься всё про него понять, узнать и почувствовать. Что касается значения каждого дня Светлой седмицы?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот эти значения дня отражены... Почему возникают эти значения? Они
отображены в двух богослужебных книгах. Первая называется «Триодь постная», а
вторая «Триодь цветная». «Триодь» означает трипеснецы, то есть эти
богослужебные книги содержат каноны, в которых три или четыре песни, в отличие
от обычных восьми. Светлая седмица более-менее единообразна, ну под конец там
праздник Живоносного источника так называемый в честь великого чуда, связанного
с Пресвятой Богородицей, а остальные дни единообразны — это повторение или
реактуализация самого пасхального торжества. А дальше раскрываем Цветную Триодь
и видим, что каждая неделя, каждый воскресный день Цветной Триоди посвящён
какому-то событию, связанному с Евангелием. Читается Евангелие от Иоанна
читается до праздника Святой Троицы. И там будет у вас Неделя о Фоме — уверение
апостола Фомы; Неделя жён-мироносиц; Неделя о расслабленном и так далее. Вот
никакой тайны тут нет, и люди, которые следят за богослужением, за богослужебным
строем, конечно, это всё воспринимают совершенно естественно. Плюс там будут
праздники уже минейные, то есть неподвижные, в конце концов — праздник
Вознесения Христова.
А. Ананьев
— То есть я резюмирую для себя, что в эти семь дней наполненность смыслами сменяется наполненностью радостью и светом.
Иером. Макарий (Маркиш)
— И смысл никуда не уходит, просто пасхальное торжество, Воскресение Христово
продолжается. Вообще, всё это сорок дней, но сорок дней со своими
особенностями, а интенсивность попразднства или, будем говорить, влияние
пасхально-литургического обычая, пасхально-литургического строя на дни
попразднства со временем убывает. Если в первую седмицу это влияние очень
сильное, в основном это просто повторение пасхальной службы, то в остальные дни
до Вознесения — ну что, цвет облачения будет красный, как правило, поётся три
раза «Воскресение Христово видевше», приветствие «Христос Воскресе», начало
богослужения пасхальное: «Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его...» — тут
литургика — дело неисчерпаемое. Приходите в храм, дорогие слушатели, и сами
убедитесь.
А. Ананьев
— Вы слушаете светлое радио, радио «Вера». Меня зовут Александр Ананьев. Я не хочу даже говорить, что мы обсуждаем, мы празднуем вместе с иеромонахом Макарием (Маркишем) праздник Светлой Пасхи. И у меня под завязку вот этого часового разговора вопрос к вам будет на самом деле серьёзный. Вот в Пасху все люди в храме радостные, счастливые. Но потом проходит день, и работу никто не отменял — сегодня понедельник, завтра вторник. И у нас опять идёт вот эта круговерть — понедельник, вторник, дом, работа, дом, пробки. И у многих радость, которую они ждали весь год, улетучивается. Это не моя придумка, я об этом действительно читал — радость улетучивается. И возникает какой-то синдром, даже не то чтобы страх, растерять эту радость. Вот я хочу вас спросить: как можно сохранить в себе вот эту пасхальную радость? Это очень важно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да, важный действительно вопрос и не простой. Это вопрос подвига всей
христианской жизни. И пожалуй, ответ должен быть всё тот же самый — о нашей
зависимости, точнее независимости, от разных эмоциональных наших состояний. Да,
мы переживаем утрату подъёма этой радости. Безусловно, где есть подъём, там
должен быть и спуск. Если бы люди всё время шли на подъём, они бы стали бы,
наверное, какими-то летучими ангелами и сразу бы улетели от земли. А раз это не
так, то вслед за подъёмом обязательно должен идти спуск, вслед за периодом
нагнетания эмоционального обязательно будет период эмоционального спада. Я вам,
дорогие друзья, могу порекомендовать замечательную книгу английского
христианского писателя Клайва Льюиса под названием «Письма из преисподней», был
и другой перевод, но я его не могу рекомендовать — он плохой. Вы можете найти
на том же самом сайте «Священникотвечает.рф» «Письмо №8». У каждого письма есть
своё название в переводе... я забыл, какое название у восьмого... вспомнил —
«Маятник»! Аналогия понятна: с разными периодами — плюс-минус, подъём-спад. И
вот там персонаж этой переписки неплохо как раз раскрывает вот эту особенность
человеческого бытия. Всегда будут спады, всегда будут минусы вслед за плюсами.
И несмотря на то, что пишет из преисподней «товарищ», в общем-то чисто
по-христиански и очень трезво описывает вот эту диалектику человеческой
личности, человеческого жизненного пути.
А. Ананьев
— Спасибо вам большое. Я читал «Письма Баламута» и «Расторжение брака», а вот о «Письмах из преисподней» я, откровенно говоря, слышу впервые. Я с огромным удовольствием, конечно, её прочитаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну вот «Баламут»-то... И там в послесловии к этому же самому материалу
объяснено, какие у меня именно претензии к этому несчастному «Баламуту».
А. Ананьев
— А есть претензии?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Есть претензии.
А. Ананьев
— Я знаю, куда я направлюсь сразу после нашего разговора: с удовольствием на сайт «Священникотвечает.рф». Конечно, хочется и рекомендуется каждый день причащаться. Мы в начале программы говорили, что посещать каждый день — это будет лишком много, и если душа просит...
Иером. Макарий (Маркиш)
— Ну как можно... есть же пенсионеры...
А. Ананьев
— Однако Причастие, насколько я знаю, поправьте меня, если это не так, требует подготовки и поста. Как можно поститься в Светлую седмицу после Пасхи?
Иером. Макарий (Маркиш)
— Дело в том что говорить, что требует подготовки и поста — здесь не совсем
верное противопоставление, не совсем верная конъюнкция. Пост может представлять
собой часть подготовки, а подготовка диктуется, с одной стороны,
индивидуальными условиями, а с другой стороны — и периодом просто церковного
календаря. Значит, в период пасхальный, послепасхальный вполне естественно, что
священник даст вам совет, рекомендацию эту подготовку уменьшить, сделать менее
напряжённой, менее длительной, быть может.
А. Ананьев
— Вы обратили внимание? Это я опять пытаюсь вернуть вас к разговору о том, чего в Пасху и в Светлую седмицу делать нельзя.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Самое простое — вот подойти к священнику, в большинстве московских храмов
несколько священников, в большинстве больших храмов, и скажите: «Батюшка, есть
возможность у меня причаститься несколько раз. Вот что вы мне подскажете — как
мне подготовиться?» Скорее всего, священник вам даст совет — эта подготовка к
Причастию будет...
А. Ананьев
— К духовнику?
Иером. Макарий (Маркиш)
— А духовник и есть священник, который принимает вашу исповедь.
А. Ананьев
— У меня к вам большая просьба: вот сейчас люди, которые нас слушают, хотят тоже какое-то наставление получить от вас. Я вот сейчас смотрю на вас и понимаю, что я вам тихонько завидую, я объясню, почему. Со всей нашей суетой, со всеми нашими делами очень хочется прочувствовать и быть ближе к Господу. И тут понимаешь, что вот уж, наверное, кому хорошо, так это отцу Макарию.
Иером. Макарий (Маркиш)
— А вот тут я поправлю, потому что Бог-то один — людей очень много, а Бог один.
Строить такую конструкцию, что если человек надел на себя подрясник и крест, то
он, значит, тем самым куда-то забрался — это ошибка, так не нужно рассуждать,
это не верно. Каждому человеку Господь открывает дорогу к Себе Своим, быть
может, путём. Аналогия такая может быть географическая: вот гора высокая, и
люди стоят по периферии, по периметру этой горы. И у каждого там какая-то
тропиночка есть. Направление одно и то же, не надо думать, что они куда-то в
разные стороны лезут — это на одной и той же вершине. Но у каждого будет свой
жизненный путь. И совет, вот эта рекомендация, если можно так выразиться — вы
идите своим путём. Не смотрите по сторонам налево, направо у кого там чего — на
чужом дворе трава всегда будет зеленее расти и розы красивее, и всё остальное,
— а вы вот свой путь держите: семейный, трудовой, молитвенный, служебный, какой
угодно.
А. Ананьев
— Я помню свои размышления, думаю: «Вот бросить всё хотя бы на неделю и уехать в Оптину пустынь или в Троице-Сергиеву лавру. И вот там-то уж точно меня ничего не будет отвлекать».
Иером. Макарий (Маркиш)
— О, Боже мой! Можно коротенькую притчу, да? Она у меня в книжке есть.
А. Ананьев
— Конечно.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Монах один жил в монастыре — очень благочестивый, самый благочестивый во всём
монастыре. И они там ему не давали покоя, монахи-соседи с ним неправильно
обходились, не понимали его. Он сказал: «Всё, я ухожу», — и ушёл из монастыря.
Нашёл прекрасное место в одиночестве, там всё есть, избушку можно поставить,
всё великолепно — так обрадовался. Пошёл, кувшинчик взял набрать воды к речке.
Набрал, поднялся, и вода случайно разлилась. Он огорчился, снова пошёл, набрал,
опять поставил, поставил косо, она опять взяла и разлилась. Он уже так сильно
напрягся, конечно, думает, что же за безобразие какое, может быть, знак какой.
Пошёл, снова набрал и куда-то его понёс, споткнулся и вся вода разлилась. Он
как ногой даст по кувшину — кувшин вдребезги разбился. Он постоял над кувшином,
подумал и пошёл обратно в монастырь к своим этим самым несовершенным собратьям.
Вот вам, пожалуйста, всё тут как в капле воды отражается.
А. Ананьев
— Какая красота. Надо будет обязательно запомнить. Последний вопрос на сегодня — время, к сожалению, подходит к концу. Сегодня понедельник, и я знаю, что, ввиду работы или каких-то обстоятельств, среди наших слушателей есть те, кто не смог посетить пасхальную службу. Ведь Светлая седмица — это возможность прожить ещё раз эту службу.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Вот о чём мы с вами говорили: каждое утро и каждый вечер... может быть, не во
всех храмах, но, как правило, в большом числе храмов, если не сказать, что в
большинстве, каждый вечер и каждое утро совершается чин пасхального
богослужения — милости просим.
А. Ананьев
— Такой — сокращённый, я так понимаю.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Он немножко другой, там крестный ход совершается потом — после Литургии
пасхальной. Пасхальной полунощницы там нет. А так очень близкая она: и Утреня,
ну, Вечерня особым чином. Соответственно, и Литургия, а Литургия всегда одна и
та же.
А. Ананьев
— Дорогие друзья, я был бы очень счастлив, если бы мне удалось сегодня с помощью моего дорогого гостя поделиться с вами частичкой радости, света и, самое главное, вот этим ощущением абсолютной, настоящей светлой свободы, которую в моих глазах буквально олицетворяет сегодня иеромонах Макарий (Маркиш), наш дорогой гость, руководитель епархиального Отдела по взаимодействию Церкви с обществом и СМИ Иваново-Вознесенской епархии. Отец Макарий смотрит на меня так хмуро как-то. Ему не нравятся длинные эти регалии все.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Да ладно, не в этом дело. На добром слове спасибо.
А. Ананьев
— Спасибо вам огромное! Христос Воскресе!
Иером. Макарий (Маркиш)
— Воистину Воскресе, друзья. Продолжайте ваш добрый христианский путь. Спаси,
Господи.
А. Ананьев
— Я — Александр Ананьев. С праздником вас, до новых встреч.
Иером. Макарий (Маркиш)
— Спасибо.
Все выпуски программы Светлый вечер