15-го января 1936-го года, в далекой от России Республике Парагвай, наш соотечественник, русский поэт-скиталец и бывший офицер Белой гвардии Павел Булыгин написал стихотворение, понятное душе любого вынужденного эмигранта.
Он посвятил его, живущему во Франции, великому князю Андрею Владимировичу, — которому очень скоро предстояло оказаться последним великим князем дома Романовых. Давайте заглянем в эти стихи.
От многих берегов я отплывал,
И мир земной давно мне тесен.
Я десять лет беспечно засыпал
Под звуки абиссинских песен…
За облака я часто принимал
Сквозные контуры Синая.
Я русскую деревню основал
В лесах глухого Парагвая.
Все страны возвращаются, как сны,
Родная не вернётся только…
На берегу широкой Параны
О Волге я тоскую горько…
Павел Булыгин, из стихотворения посвящённого великому князю Андрею Владимировичу, 15-го января 1936-го года.
Ровно через месяц, 15-го февраля того же, 1936-го, сорокалетний Павел Булыгин напишет свои самые последние стихотворные строки и через два дня умрёт от инсульта. Его жена Агата Титовна найдёт это горестное четверостишие в кармане мужа – «Мне пальмы не нужны… / Верни меня России, Боже! / Мне иволга родимой стороны / Всех райских птиц сейчас дороже…»
Перед своей кончиной Павел Петрович успел завершить главный труд своей жизни – исследование под названием «Убийство Романовых. Достоверный отчёт».
Именно ему вдовствующая императрица Мария Фёдоровна и поручила помогать колчаковскому следователю Соколову в расследовании этого злодеяния. Ещё до Второй мировой войны книга Булыгина вышла в Англии и получила известность…
А единственный прижизненный поэтический сборник Павла Булыгина был издан в 1922-м году, в берлинском издательстве с «говорящим» названием «Град Китеж». В стихотворном автоэпиграфе – пронзительные строки, обращённые к такой же как и он, эмигрантке, уже упомянутой мною, вдовствующей императрице Марии Фёдоровне:
К Твоим стопам Страдалица Царица
Дерзаю я смиренно положить
Разрозненные первые страницы
Своей тоски и мыслей вереницы,
И о прощеньи Родины молить…
Нашу короткую встречу с наследием поэта, которого в одном из некрологов очень точно назвали воином и неугомонным кочевником со смелым сердцем и громадным темпераментом, я хочу завершить стихотворением, без которого ныне не обходится, кажется, ни одна антология духовной лирики.
…Стихотворением, отсылающим нас к 18-й главе Евангелия от Иоанна, к диалогу Спасителя с Понтием Пилатом:
«Что истина?» – Пилат Ему сказал
И руку поднял высоко над головою,
И, говоря о том, слепец не знал,
Что Истина пред ним с поникшей головою.
В томлении изменчивых путей,
Блуждая в темноте усталыми ногами,
Об истине тоскуем мы сильней,
Не зная, что Она всегда, везде пред нами.
Павел Булыгин, «Что есть Истина?»
Добавлю, пользуясь случаем, что в новом веке поэтическое наследие Павла Булыгина наиболее полно представлено книгой «Пыль чужих дорог», а на его родине, в древнем городе Гороховце, ежегодно проходят посвященные этому поэту-скитальцу литературные чтения…
«Белые птицы»
Белые голуби в чистом весеннем небе — это очень поэтично. «На волю птичку выпускаю...» — писал Пушкин о празднике Благовещения. Однажды в Екатеринбурге я видела, как епископ открывал после праздничной службы большую клетку — и стая белоснежных птиц ринулась в небеса...
Но сейчас я живу в Переславле-Залесском, чудесном старинном городе, где сам воздух, кажется, пропитан православными традициями — однако птиц на Благовещение из клеток не выпускают. В конце утренней службы в храме на самом берегу Плещеева озера батюшка обращается к нам с проповедью. Он рассказывает о благой вести, что принёс Деве Марии Архангел Гавриил, о смирении Марии перед этой вестью, а значит — перед Богом, о грядущем Спасителе. И вот мы выходим из храма к озеру — в полной уверенности, что Господь любит каждого из нас, если пришёл в наш грешный мир. Жаль только, что птиц здесь не выпускают...
Мои размышления прерывают... птицы! Я замечаю вдруг стаю, что кружит над ледяной озёрной гладью. Неужели чайки вернулись? Нет, им рано. Пригляделась — да это голуби! Белые-белые! Откуда они? Может, из ближайшей голубятни — я знаю, тут есть недалеко... А впрочем, какая разница! Они кружат над нами — белые птицы, знак наших надежд и любви Господней. И в этом — высшая поэзия.
Все выпуски программы Утро в прозе
Тайная вечеря – первая Пасха
Первой Пасхой христиан была Тайная Вечеря — та Пасха, которую праздновал Сам Иисус Христос в Иерусалиме накануне Своего ареста и казни. Праздник еврейского народа в воспоминание об освобождении его из египетского рабства стал тогда на Тайной Вечери преддверием крестной смерти Сына Божьего.
Наверно, ученики Христа искренне удивлялись тому, что праздник столь разительно отличается от той традиционной еврейской Пасхи, ведь были изменены ее установления.
Во-первых, Учитель праздновал Пасху в чужом доме, а ее полагалось праздновать обязательно в своем узком семейном кругу.
Согласно установленному древнему ритуалу, Пасху ели стоя и будучи готовыми к дороге — то есть одетыми и подпоясанными, с посохом в руке. Так полагалось в память о спешном бегстве евреев из Египта. В Евангелии же сказано, что «настал час, Он возлёг, и двенадцать Апостолов с Ним». Господь и Его ученики возлегли, не как рабы, а как свободные люди. И куда-то торопиться ради спасения им уже было не нужно, ведь Спаситель — с ними.
И вот Господь, как сказано в Евангелии, «взяв чашу и благодарив, сказал: приимите её и разделите между собою, ибо сказываю вам, что не буду пить от плода виноградного, доколе не придёт Царствие Божие. И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Моё, которое за вас предаётся; сие творите в Моё воспоминание. Также и чашу после вечери, говоря: сия чаша есть Новый Завет в Моей крови, которая за вас проливается». Так Господь устанавливает великое таинство будущей Церкви — евхаристию. Учеников же в те минуты, может быть, больше всего удивило то, что хлеб для Пасхи выбран квасный, дрожжевой — вовсе не тот, пресный, который положено есть на Пасху.
Первую Новозаветную Пасху Спаситель совершал по-новому. И смысл ее был направлен уже не в прошлое, а в будущее, ко Второму Пришествию Христа. И особое спокойствие, торжественная неторопливость, с которой, несмотря на присутствие на трапезе предателя Иуды, совершалась первая христианская Пасха, свидетельствовала о том, что народ Христов — это уже не рабы земного царя, от которого надо бежать ночью, а Царство Божие — не дальняя земля за горами. Царство Божие — внутри нас.
2 мая. О духовном смысле Омовения ног Христом апостолам
Сегодня 2 мая. Церковь вспоминает Омовение ног Христом апостолам.
О духовном смысле этого события, — протоиерей Владимир Кашлюк.