У нас в гостях был настоятель храма Рождества Богородицы села Анискино Московской области, заведующий и духовник Анискинского отделения православной гимназии «Ковчег» протоиерей Сергий Казаков.
Отец Сергий рассказал о своем пути к священству, а также с какой целью и каким образом возникла под его руководством православная гимназия «Ковчег». Наш гость поделился, что из себя представляет гимназия на сегодняшний день, и какая помощь требуется для того, чтобы она могла и в дальнейшем радовать тех, для кого это место, действительно, многое значит.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Алла Митрофанова—
А. Митрофанова
— Добрый светлый вечер.
К. Мацан
— И я — Константин Мацан. Добрый вечер. Сегодня у нас в гостях протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Богородицы села Анискино в Щелковском районе Московской области, заведующий и духовник Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег». Добрый вечер.
Прот. Сергий Казаков
— Добрый вечер.
К. Мацан
— Мы обратимся к вашей второй ипостаси в первую очередь — к гимназии «Ковчег». Поговорим об этом очень интересом проекте, который сейчас, как мы знаем, переживает, к сожалению, не самое простое время. Я сразу, наверное, с колес, к нашим слушателям обращусь. У нас на радио есть программа «Дело дня». И мы регулярно в этой программе обращаемся с просьбами о помощи по разным причинам, для разных проектов, разных случаев. И в «Светлом вечере» тоже иногда случается говорить о каких-то проектах, которым требуется наша с вами поддержка. И вот сегодня одним из таких проектов выступает та самая гимназия «Ковчег». Ее поддерживает фонд «Мои друзья», дружественный с радио «Вера» фонд. И прямо во время программы, пока вы слушаете, можно уже начать помогать. Можно, например, на короткий номер 7715 отправить СМС со словом «Друзья» и суммой перевода. Например: «7715 Друзья 1000».
А. Митрофанова
— Или «100».
К. Мацан
— Или «100». Или «500». Или «50». У кого какая лепта вдовицы наличествует. Либо можно сделать пожертвование на сайте фонда «Мои друзья»: www.my-friends.ru. И, конечно, вся информация о гимназии «Ковчег» и о текущем состоянии на сайте радио «Вера» www.radiovera.ru тоже есть. Это необходимое начальное такое введение для нашей беседы. А теперь обратимся к разговору. Отец Сергий, вы так заинтриговали нас с Аллой до эфира, когда сказали, что разговор о гимназии «Ковчег», и о вашем служении в том числе в этой гимназии при вашем храме, нужно начинать с вашего рождения. (Смеются.)
Прот. Сергий Казаков
— В общем-то, рождение гимназии….
А. Митрофанова
— От сотворения мира, условно говоря. (Смеются.)
Прот. Сергий Казаков
— Началось всё с того, что по воле Божией мое рождение произошло, когда мои родители жили буквально в храме великомученицы Екатерины на Всполье. После войны, когда они приехали из эвакуации, а они трудились на военном заводе в Перми, отец поступил в аспирантуру в Бауманский, его вызвали в 1946-м году. Жить им было негде, и моя мама устроилась на работу в отделение Министерства черной металлургии плановиком-экономистом. И эта служба находилась как раз в бывшем храме великомученицы Екатерины на Всполье. Это Ордынка, Большая Ордынка. Я потом писал даже такие стихи: «Ордынка, моя Ордынка, мое путешествие от света во тьму. Я родился под кровом святой Екатерины у алтарной апсиды под рокот машин. И с рождения я слышал не шелест маслины, а людской разговор и шуршание шин». И вот так получилось, что я как бы это впитал с молоком матери. Там была такая маленькая комнатка, сначала там были машинистки, но они, как мама мне рассказывала, они говорили: «Мы не можем здесь работать, потому что здесь очень холодный цементный пол». И тогда моя мама обратилась к руководству: «А нам вообще негде жить. Вы нам дайте эту комнатку, мы уж как-нибудь переживем». И вот они там потом счастливо жили, я потом туда приходил, там в этой комнатке довольно высокий пол сделали…
А. Митрофанова
— Нарастили.
Прот. Сергий Казаков
— Да. Но это было в 1949-м году, очень давно. Так вот, соответственно, в 1949-м году я родился там и жил до полутора лет как раз в этом храме. И видно, вот эта благодать как-то подействовала. Хотя мои родители были коммунисты, они меня не крестили. И я уже сам в 30 лет крестился.
К. Мацан
— А храм тогда был действующим?
Прот. Сергий Казаков
— Нет, каким же он был действующим? Это был разрушенный храм… Не то что разрушенный — осталось здание, его использовали по назначению. В соседних корпусах жили люди, а в самом храме было это учреждение Министерства черной металлургии. И, соответственно, там работали люди. А одну комнатку дали для проживания работнице с мужем. И потом я там и родился.
А. Митрофанова
— Как интересно. А ведь ваши родители застали тот момент, когда вы решили принять крещение?
Прот. Сергий Казаков
— Да, конечно.
А. Митрофанова
— Как они отреагировали на это?
Прот. Сергий Казаков
— Они отреагировали, как вам сказать… Я их, вообще-то, не спрашивал…
А. Митрофанова
— Вам уже было 30 — это время, когда можно уже самостоятельно решать.
Прот. Сергий Казаков
— Конечно. Потом мы переехали, отец работал в Королёве, перешел туда работать из Москвы, где он учился в аспирантуре. После окончания аспирантуры его направили в королёвскую фирму, станция «Подлипки-Дачные» называлась, город Калининград Московской области. Там, где сейчас находится Центр управления полетами, всё то, что связано с космосом. И он работал в КБ ХимМаш. И туда же переехала потом вся семья. И мама потом там работала. Они были инженеры. И мы там жили. Когда я учился в школе, многие наши ребята ездили в Сергиев Посад, уже в старших классах. Тогда он Загорск назывался. А я боялся. У меня было такое ощущение, что как только я туда попаду, вся моя жизнь изменится. Вот это было еще с детства, знаете. Я боялся. И я уже стал взрослым человеком, окончил Московский лесотехнический институт, как раз факультет от королёвской фирмы. И потом уже работал в Москве инженером. И как-то мои друзья мне сказали: «Поедем в Сергиев Посад». Это было как раз…
А. Митрофанова
— Они сказали в Сергиев Посад или в Загорск?
Прот. Сергий Казаков
— В Загорск. Тогда был Загорск. Это был 1981-й год, мне 31 год был. И я согласился. Это было как раз 8 октября. 8 октября — память преподобного Сергия Радонежского.
К. Мацан
— Друзья знали, когда?
Прот. Сергий Казаков
— Нет, они не знали. Они просто ездили туда.
А. Митрофанова
— Простите, а они с какой целью туда ездили? Им нравилось?
Прот. Сергий Казаков
— Они ездили молиться, как я понял. И я в первый раз поехал с ними на электричке. Приезжаем в Сергиев Посад — у меня было такое состояние, будто я могу птичку с неба достать. И я смотрю: птичка летит — я протянул руку, она спланировала, правда, не в руку, но прямо на меня. Вот такое впечатление осталось на всю жизнь. Приехали, служба была, в трапезном храме Сергиевой Лавры я молился. Я еще не понимал, что к чему, но состояние было совершенно другое. И действительно, после этого вся моя жизнь изменилась. И уже 10 октября 1981-го года я крестился. В храме Воскресения Христова в Сокольниках.
А. Митрофанова
— Это как раз храм, который никогда не закрывался.
Прот. Сергий Казаков
— Да, который не закрывался. Там чудотворная «Иверская» икона Божией Матери. И вот я крестился, и постепенно-постепенно вся моя жизнь изменилась. Во-первых, я начал писать стихи почему-то. Сам не знаю, почему. И было состояние такое, даже такие стихи писал: «Всё точно ложится туда, куда надо. И так бы, о, Господи, жить бы и жить. За что же, о, Господи, эта награда? И чем ее, Господи, смог заслужить?» И вот постепенно, потом стал причащаться. Первый раз я причастился, даже не знал, что надо исповедаться. Я пришел в Новодевичий монастырь. Я как раз работал в Первом медицинском инженером по радиоизотопной аппаратуре, а напротив был Новодевичий монастырь. Я в первый раз пришел, смотрю, все причащаются. Я тоже причастился. Был как на небе. Потом постепенно узнал, что надо исповедаться, причащаться. Духовника нашел в Троице-Сергиевой Лавре — тогда был игумен Онуфрий. Сейчас он — блаженнейший митрополит Онуфрий всея Украины. Это мой первый духовник был, который меня наставлял, что не надо ничего придумывать, надо просто жить, молиться, смиряться, каяться в своих грехах.
А. Митрофанова
— Мудрый наставник.
К. Мацан
— Хорошее начало духовной жизни.
Прот. Сергий Казаков
— Да. И вся моя семья, и супруга Наталья, и дочь Анна, тогда еще она одна была. Сейчас Анна тоже матушка, мой зять — настоятель храма в Улиткино, рядом с нами, недалеко, протоиерей Андрей Пуганов. И тогда он наставлял всех нас троих. Мы потом несколько раз встречались уже на Святой Земле и на Афоне. И, слава Богу, так всё это началось, началось мое обращение постепенно. И появилось желание читать Псалтирь по-церковнославянски. А перед этим я пришел к своему другу, с которым мы встречались еще когда мы были студентами, был такой клуб самодеятельной песни, и мы там встречались. Сейчас он тоже священник — протоиерей Роман Сыркин. И вот я прошел к нему, а он тогда был псаломщиком в храме «Всех Скорбящих Радость» на Калитниковском кладбище. И вот я пришел к нему, говорю: «Мне хотелось бы с Богом общаться, служить при храме». Это желание возникло тоже не просто так. Я к нему пришел, он мне говорит: «Ну вот, на тебе книгу, читай». И я стал читать по-церковнославянски. Соображал, где под титлами слова, сокращения. Он мне говорит: «Давно читаешь?» Я говорю: «Нет, в первый раз вижу». Он так удивился: «Надо тебе Псалтирь читать». И я с работы зашел в Новодевичий монастырь, увидел там священника, протоиерей Борис Чижов. И я ему говорю: «Батюшка, хочу читать Псалтирь по-церковнославянски». Он был секретарь епархии Московской, он ведет меня к себе в кабинет, открывает шкаф, достает мне Псалтирь. И подарил. Потом, когда я попал уже на приход — кстати, ближайший приход был в том селе, в котором я сейчас живу, село Воскресенское, настоятелем был как раз протоиерей Борис Чижов. Он мне дал первый крест напрестольный, потому что ничего не было. Но сейчас мы вернемся. И вот я стал читать Псалтирь, ходить в храм. Этот же Роман мне говорит: «Ну, приходи к нам читать часы». Он меня поставил и сам ушел в алтарь. А я знал уже тогда «Помилуй мя, Боже» — псалом 50-й наизусть. Но как читать часы? Я только слышал, как читают, ничего не знал. А он меня поставил, говорит: «Читай». И я вот всё это читал, одновременно искал, что надо — тропари, всё… Это было такое боевое крещение.
К. Мацан
— Протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Богородицы села Анискино в Щелковском районе Московской области, духовник и заведующий Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег», сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». Мы так идем по биографии отца Сергия. Как я понимаю, подходим уже к тому моменту, когда появляется тема гимназии.
Прот. Сергий Казаков
— Еще не появляется.
К. Мацан
— Но скоро появится.
Прот. Сергий Казаков
— Появится тема храма. Я веду к тому, чтобы ответить на вопрос, как ваши родители отнеслись к тому, что вы крестились, обратились к Богу. Так вот, началась моя эта жизнь. Я совмещал работу, был псаломщиком в некоторых московских храмах. Потом под Москвой. И, в конце концов, я пришел в храм в Балашихе, в храм Рождества Богородицы. Мне посоветовал этот мой знакомый туда обратиться — там нужен псаломщик, сторож, дворник… Меня там не хотели брать, потому что с высшим образованием и так далее.
А. Митрофанова
— А вы готовы были пойти в дворники, в печники?
Прот. Сергий Казаков
— Я готов был всё бросить, лишь бы жить с Богом.
А. Митрофанова
— А жена как на это смотрела?
Прот. Сергий Казаков
— Она смотрела-смотрела, как я туда-сюда. И она сначала не возражала. Я готов был всё бросить. Меня там не хотели брать, потому что сказали, что нам это подходит, у нас будут проблемы. В общем, мне сказали: «Принесите справку по совместительству на работу в церкви». Они знали, что это невозможно. Но я поверил: мне в церкви говорят. Я работал инженером, а потом окончил медицинское училище. Мне очень хотелось работать — помогать людям конкретным. И я уже работал медбратом. Все крутили у виска пальцем — как это можно со 180 рублей уйти на 80?
А. Митрофанова
— 180 рублей — это была отличная зарплата в то время. А 80 рублей…
Прот. Сергий Казаков
— И я говорил, чтобы у меня была возможность пойти в храм работать. И вот я пришел за справкой о совместительстве. Тогда инженерам и врачам не давали справку на совместительство, а только давали младшему персоналу и медсестрам. И я пришел, ничтоже сумняшеся, в отдел кадров Первого медицинского и говорю: «Дайте мне справку в церковь». Мне говорят: «Ты что? Ты думаешь вообще?» — «Но вам не всё ли равно? Напишите справку». И пошел ее подписывать к заместителю проректора. Как раз проректор был в отпуске последний день, а его замещала заместитель по хозяйственной части, такая Наталья Сергеевна. И я к ней прихожу в 16.45.
А. Митрофанова
— А она в 17 заканчивает.
Прот. Сергий Казаков
— Да. Меня уже все знали, она говорит: «А, Сергей Евгеньевич, вам подписать справку по совместительству?» — «Да». — «Вы сейчас уже медбрат, можно». Она смотрит: куда справка. И в этот момент забегает завхоз и кричит: «Наталья Сергеевна! Там прорвало на 6-м этаже трубу, а сантехники уже переоделись, не хотят меня слушать. Хотят уходить». И она, не глядя, подмахнула мне эту справку и побежала.
А. Митрофанова
— Господь — великий режиссер.
Прот. Сергий Казаков
— И я пришел туда и стал трудиться там псаломщиком, читал на клиросе, всё-всё… Очень трудно было. И мне очень помогала молитва священника, уже покойного протоиерея, отца Иоанна Мухина. Я к нему прихожу и говорю: «Что такое? Я был студентом, я спокойно поднимал метлу, подрабатывал, метлой махал. Здесь мне эта метла, как два пуда. Мне очень трудно. Бабки какие-то бегут на меня, грязной тряпкой половой замахиваются. Что здесь творится?» Он говорит: «А здесь — передовая. Любой твой взмах этой метлой, любая твоя молитва приближает тебя к спасению и всех твоих родственников, за кого ты молишься. А бес сидит на этой метле — мешает. Так же и эти бабушки тоже. Бес хочет, чтобы ты ушел отсюда. Никогда не уходи от храма. Здесь свет, а там — темно». У меня потом были моменты, когда я хотел уйти из храма — буду просто простым прихожанином. И мне священники всегда говорили: «Никогда не уходи, будь здесь, что бы ни было». И вот я работал там, помогал. А потом жене это надоело. (Но там я тоже получал какие-то деньги.) Она говорит: «Мне надоело. Ты здесь служишь 8 суток в месяц, ты работаешь медбратом, а еще через два дня на третий ты работаешь там. Ты дома не появляешься. Уходи, я так не могу». И я пришел к отцу Онуфрию, он говорит: «Ради смирения с женой надо уйти». Я ушел. Куда? Жена говорит: «Иди работать, где мой отец работал — на ЗИЛ». Я прихожу на ЗИЛ, говорю, что я инженер, всё могу. И мне там говорят: «Вы знаете, мы сейчас не можем вас взять инженером». Не взяли. И я пошел, куда глаза глядят, пошел к «Иверской» иконе. Потом пошел к секретарю епархии, тоже уже покойному, архиепископу Григорию, а тогда он был архимандрит. И он меня направил: «Иди псаломщиком в Солнечногорск, в Спасский храм». И я пошел туда. И был там псаломщиком полгода, пока меня архимандрит Василий Капалин, тоже уже покойный, настоятель этого храма, не направил: «Иди помолись за меня отцу Иоанну (Крестьянкину), — старец такой был в Псково-Печерской Лавре, — потому что у меня плохо что-то получается, это мой духовник, поезжай в Псков». Я говорю: «А как ехать?» — «Ну, вот прямо сейчас и поезжай после службы». Я взял свой портфельчик, приезжаю на Ленинградский вокзал, становлюсь в очередь за билетом. Меня благословил священник, надо выполнять. Становлюсь в очередь за билетом, подходит тут же ко мне девушка, говорит: «Вам не нужен билет на отходящий поезд? Через 10 минут отходит поезд на Псков». Я говорю: «Нужен». Благословили — поехал. Приехал туда к отцу Иоанну (Крестьянкину) в Псково-Печерский монастырь, говорю: «Мне к нему надо». Не пускают. Я говорю: «Мне очень надо, у меня благословение». — «Ну, ладно. Подождите здесь на стульчике». Вдруг выбегает — знаете, это тоже на всю жизнь память, — именно выбегает этот отец Иоанн (Крестьянкин). Прибегает, видит меня, обнимает меня, целует и говорит: «Ты нам нужен!» Я говорю: «Кому — нам?» — «Церкви. Ты будешь священником». Я говорю: «Да вот я приехал, мне отец Василий сказал…» — «Нет-нет, отец Василий это отец Василий. Ты будешь священником. Только сам ничего не делай — Бог тебя сам приведет». И убежал.
А. Митрофанова
— Прекрасно.
Прот. Сергий Казаков
— Благословил и убежал. И я в таком состоянии еду. Он дал мне наставление священнику — епископа Льва Болгарского. Я обратно в автобусе ехал, читал это, плакал, как будто с Богом общался. Приехал и, конечно, к этому отцу Василию, говорю, что «раз меня благословили, то надо поступать в семинарию». Я, конечно, не поступил…
А. Митрофанова
— Вам же сказали: ничего не делать самостоятельно.
Прот. Сергий Казаков
— Да, а я стал делать. И вот, не поступил. Приезжаю опять на приход, это было уже в сентябре. Бабушки такие были, они меня всю жизнь любили и сейчас любят, но уже по-другому, которые на приходе. И вот они дают мне такую справочку, что уже две недели назад он уволен по сокращению штатов, пособие ему выплачено. Всё. Езжай, куда хочешь. Приезжаю домой. А жена была в деревне. Нет, это было в августе, не в сентябре. И в августе звоню жене, а жена была с дочкой в деревне у родителей. И звоню ей, а она говорит: «Ты поступил?» — «Нет». — «Ты без меня, без моего благословения поступал. Всё, я от тебя ухожу». И вот я приезжаю домой, а она оставила квартиру, в которой мы жили, и уехала в квартиру к родителям, и забрала дочку. И вот я сижу. Вдруг звонок: молчание в трубке. Я думаю: так молчать может только моя мама. И она мне говорит: «Ты для смирения с Наташей должен пойти, как она хотела, работать на ЗИЛ». Я говорю: «Не дождешься». Кладу трубку и еду к «Иверской». Еду к «Иверской» иконе и перед ней изливаю всё свое состояние: в семинарию не поступил, жена ушла, работы нет. Что делать? Помолился и иду, куда глаза глядят. Еду в метро, выхожу на «Проспекте Маркса» тогда еще, около гостиницы «Националь». А это было 7 октября, как раз тоже перед преподобным Сергием. И смотрю, стоит какой-то человек, одетый в черный костюм, как семинарский, с длинными волосами, в скуфье, с портфельчиком, оглядывается. Я подхожу сразу: «Батюшка, благословите. Что вы ищете?» — «Я ищу, где тут у вас ГУМ и ЦУМ». И с таким акцентом уральским — духовник епархии Ижевской, в Предуралье. Мы с ним разговорились. Это был выходной день — день Конституции. И ничего не работало, тогда не работало. И мы поехали к нам, я говорю: «У меня квартира, жена ушла. Есть, где переночевать в Москве». И на следующий день мы с ним поехали в Троице-Сергиеву Лавру, как раз в день преподобного Сергия. И он говорит: «Да нужна тебе эта жена? Иди, я тебя постригу в монашество, и будем вместе служить Богу». Потом он уехал, оставил мне свой адрес. И я, не зная, что делать, иду все-таки к священнику, тоже отцу Сергию, и говорю: «Что делать?» Он говорит: «Ты не спеши, ты молись. А сейчас постарайся сделать вот что». Я опять пошел в тот же отдел кадров ЗИЛа, где меня тут же взяли — этот же человек, который полгода назад не взял. Туда, куда я хотел: в соседний цех, где работал мой тесть 43 года. И только сказали: «Надо через бюро по трудоустройству». Потому что нельзя было (это было время андроповское) больше двух переходов с одной работы на другую в течение года, надо было через бюро по трудоустройству. Я иду в бюро по трудоустройству: «Да, ищут человека. Но вы учтите, надо проработать не меньше года». И я пошел на ЗИЛ работать. Молился. Там все эти ребята меня обзывали «богомол наш». Я говорил, что не достоин так называться. Они в домино играли в перерыве, а я читал Евангелие. Напротив был Даниловский монастырь, и я молился, читал Евангелие. И вот такая жизнь была почти год.
К. Мацан
— Мы продолжим эту беседу после небольшой паузы. Я напомню: сегодня с нами и с вами в «Светлом вечере» протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Богородицы села Анискино в Щелковском районе Московской области, и духовник и заведующий Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег». Гимназии, которой сегодня требуется наша помощь, дорогие друзья. Причем на какие-то совершенно первичные нужды по обеспечению работы гимназии — это оплата коммунальных счетов, расходы на транспорт, продукты для учеников гимназии, не говоря уже о более фундаментальных вещах, как учебное оборудование, чтобы учебный процесс шел. Можете помочь уже прямо сейчас во время нашего разговора: можно отправить СМС на короткий номер 7715 со словом «Друзья» и суммой перевода. Например: «7715 Друзья 500». Почему «Друзья»? — потому что помощью гимназии «Ковчег» занимается фонд «Мои друзья», дружественный с радио «Вера» фонд. И на сайте этого фонда www.my-friends.ru тоже можно совершить пожертвование. И, конечно, вся информация о том, где и как можно гимназию «Ковчег» поддержать, есть на нашем сайте www.radiovera.ru. В студии Алла Митрофанова и я — Константин Мацан. Не переключайтесь.
А. Митрофанова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. Константин Мацан и я, Алла Митрофанова. И напоминаю, что в гостях у нас сегодня протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы села Анискино в Щелковском районе Московской области, заведующий и духовник Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег». Костя уже дважды в эфире называл реквизиты — короткий номер для СМС, по которому можно поддержать эту гимназию замечательную. Бывает такое, что подобное, скажем, официальным языком, образовательное учреждение, а на самом деле места, где детям очень хорошо, они нуждаются в помощи, потому что содержатся на средства прихожан. А этих средств порой не хватает даже на то, чтобы даже сам храм достойным образом содержать. Для гимназии «Ковчег» наша помощь очень нужна. Короткий номер для СМС-перевода, по которому уже сейчас можно поддержать эту гимназию: 7715. В содержании СМС нужно написать слово «Друзья» и через пробел указать любую сумму пожертвования. 7715 — это короткий номер для СМС, и в содержании сообщения слово «Друзья» и через пробел любая сумма. Огромное спасибо тем, кто поддержит эту гимназию, потому что отец Сергий нам рассказывает нам о том, как в его жизни возникла эта идея — стать священником и учредить вот такую гимназию. Очевидно, что это всё не из головы взятые вещи, а если снять сценарий по тем историям, о которых отец Сергий в эфире нам уже рассказал, мне кажется, получится такой настоящий экшен или даже блокбастер. Удивительно это всё интересно: каким образом Господь Бог может в жизни человека проявляться, когда человек Ему такую возможность дает. Отец Сергий, каким образом возник «Ковчег»?
Прот. Сергий Казаков
— К нему я еще не «доехал». Так вот. Этот блокбастер продолжался в моей жизни и привел в конце концов к «Ковчегу», в котором мы все с нашими детьми, надеемся, можем спастись, сделаем для этого всё возможное. В этом житейском море. И, в конце концов, я не выдержал такой жизни, хотя и молился, и всё…
К. Мацан
— Жизни на заводе, когда работали на ЗИЛе?
Прот. Сергий Казаков
— Да. Я работал на ЗИЛе, даже там была такая поговорка: руки в масле, морда в мыле — мы работаем на ЗИЛе. Так вот, в конце концов, я не выдержал, написал телеграмму священнику, отцу Ювеналию, тоже покойному уже — архимандрит Ювеналий (Рожин). Он был игумен. Я ему написал: «Батюшка, сил моих нет больше так жить. Возьми меня к себе Богу служить». Это было в июне-месяце 1987-го года. И я забыл об этом. Ну, продолжается жизнь. Я уже проработал 11 месяцев, мне дают отпуск. В этом отпуске деньги все уже кончились, уже конец отпуска. И я поехал подрабатывать на машине. Как сейчас говорят, «бомбить». Тогда многие инженеры так делали. И вот, приезжаю, вдруг супруга мне протягивает телеграмму: «Тебе телеграмма пришла». Читаю: «Приезжай, пока владыка здесь». А я знаю, что она хотела, чтобы я работал на ЗИЛе. И я так смотрю на нее, говорю: «И что делать?» Она говорит: «Раз зовут, езжай». И я поехал. Опять тот же самый случай: беру билет на поезд, а он приходит уже вечером в Ижевск. Я приехал на вокзал за час, наверное, до отхода поезда. И вдруг вижу, что есть билет на поезд более ранний, который приходит раньше. А у меня денег-то уже не было. Я немножко на машине заработал, оставил жене деньги, уже не помню, 12-13 рублей на билет потратил. И у меня еще оставалось еще несколько рублей. И я бегу, сдаю тот билет, покупаю этот, доплачиваю еще. У меня в кармане рубль двадцать, как сейчас помню. И бегу, а поезд уже отходит. Я бегу бегом, в последний вагон сажусь и бегу до своего вагона. Бегу по переходам между вагонами. И вот такой момент. Я в этом переходе, там заходят друг на друга платформы, по которым можно перейти, а слева и справа дырочки. И поезд качнуло, у меня в левой руке билет, в правой руке у меня портфель. И я, чтобы не упасть, выпускаю билет…
А. Митрофанова
— И он улетает?
Прот. Сергий Казаков
— Оборачиваюсь и смотрю, что билет планирует в эту дырку. А у меня в кармане рубль двадцать, на ближайшей станции меня высадят — кончилась моя поездка к Богу. И я как заору: «Пресвятая Богородица, помоги мне!» И он спланировал на две эти… Я его схватил. И не помню, как доехал до Ижевска. Доехал, спрашиваю: «Где тут у вас церковь?» — «ЦСКА?» Я говорю: «Что такое ЦСКА?» — «Церковно-спортивный комплекс — там построили на кладбище ледовый дворец, а рядом примостилась какая-то церковь». В общем, там меня принял этот игумен, дал денег на переезд. Конечно, дочка училась в школе в Москве. Я приехал туда, как раз тоже на преподобного Сергия это всё было, когда меня… Я проработал ровно год, уволился, как сказали, ровно через год день в день. Уволился, поехал туда. Там псаломщиком был 9 месяцев ровно, пока меня не рукоположили. Там тоже целая история была. Мне сказали: «Привези жену, чтобы ты не убежал. У тебя квартира в Москве». Я опять даю телеграмму жене. Она приезжает из деревни, я еду в Москву. Полтора часа между поездами. Ее привозит ее отец, и мои родители, чтобы повидаться со мной, приезжают. Я опять уезжаю с Казанского вокзала в Ижевск. Нам дают комнатку, и два месяца… А я ей сказал: «Ну, недельку-две, меня рукоположат». Проходит месяц, второй идет, перед Преображением она мне говорит: «Ну, ты понял, что Бог тебя не избрал? Вот ты уже здесь 9 месяцев. Я здесь вместо двух недель уже полтора месяца». Нам дали комнатку внизу, а сверху жил священник, его матушка, трое детей. Мой друг, тоже уже покойный, протоиерей Игорь Зорин. Так вот, и жена к той матушке обращается: «Вот видишь, не избрал тебя Господь. Тебя не рукополагают». Я говорю: «Да, я понял. Я смирился, иду сейчас на Всенощную, отказываюсь. И еду на вокзал, беру билет, и завтра уезжаем после Литургии в Москву». А я был псаломщиком, помогал. Уже и алтарником был в этом храме, в Троицком соборе города Ижевска. И только я зашел в алтарь, служба сейчас начинается, мне мой сосед отец Игорь говорит: «Где ты шляешься? Тебя обыскались староста с казначеем». Я иду в канцелярию, там меня на пороге встречают староста и казначей: «Вот тебе командировочное удостоверение. Езжай в Казань, завтра тебя рукополагают». Видите, человек смирился, а Бог всё дал. И вот меня рукоположили. Там был в то время один архиерей — Казанский, Йошкар-Олинский и Ижевский. И вот я ехал в Казань, на следующий день меня рукоположили в храме Николая Чудотворца. Меня рукоположили в диаконы.
К. Мацан
— Неслучайно имя Николая Чудотворца сегодня, в день памяти святителя прозвучало.
Прот. Сергий Казаков
— И
я приехал в Ижевск, и там служил диаконом. Это был 1988-й год, как раз
начало восстановления всех храмов. 1000-летие Крещения Руси, начали
восстанавливаться храмы. Но еще совсем еле-еле. И в Ижевске я прослужил
полтора года. Это было на Преображение, на Преображение меня
рукоположили. То есть преображение всего человека. Я потом 43 дня подряд
служил, я почувствовал, как Господь преображает. Диакон, священник,
когда служит, он причащается, то есть сам Господь начинает жить в
человеке. Я до сих пор говорю это всем прихожанам, детям: как можно чаще
надо причащаться, чтобы Сам Господь в нас жил. И вот проходит какое-то
время. И организовалась отдельная епархия — Ижевская. И пришел новый
архиерей, тоже покойный уже, епископ Палладий (Шиман). И он меня посылал
все время в Москву: «У тебя квартира в Москве. Давай, езжай». Жена тоже
приезжала, как жена декабриста, приезжала с дочкой. Дочь училась в
Москве и часто приезжала. Продуктов тогда не было в то время, они
приезжали из Москвы, продукты привозили. И он меня все время посылал в
Москву: привози в новообразованную епархию утварь, всё нужное
оборудование, всё... И вот я в Москве заваливал всю квартиру всем этим,
потом на поезде всё это привозил. Даже один раз на меня проводница
настучала. Пришел милиционер. А у меня накладные были, что я не
спекулирую, я привожу для епархии. И вот в один из этих приездов, меня
уже все знали в Москве, потому что я диакон, служил. Я жил 2 недели в
Москве, 2 недели там. И вот прихожу как-то в храм «Троеручицы». Кстати,
мы сейчас построили храм в честь «Троеручицы». «Троеручица» вместе с
«Иверской» иконой — две мои самые такие иконы, которым я всегда молился.
Прихожу я в храм иконы «Троеручицы» в Москве на Таганке, храм Успения в
Гончарах, там чудотворная икона «Троеручицы». И я туда пришел служить,
это болгарское подворье, праздник болгарский — Кирилла и Мефодия. Я
пришел туда отслужить, попросился. Они меня там тоже знали, я часто там
бывал. И как раз служил владыка, покойный Григорий. Он как раз, когда
меня направляли служить в храм в Солнечногорск, он был секретарем
епархии. И он меня увидел: «О, старый знакомый. Где ты сейчас?» — «В
Ижевске диаконом». — «А чего, не хочешь к нам? Сейчас храмы начали
восстанавливаться. Напиши прошение владыке, что ты ничего не хочешь, не
желаешь. Попылится, годика два пройдет и, может быть, владыка и
вспомнит, может, тебя изберут обратно в Москву». И я написал прошение,
что у меня все здесь, в Москве: тесть, теща, отец с матерью и дочка. И
положил. И ни о чем не думая, поехал обратно в Ижевск.
Приезжаю,
вызывает владыка Палладий через неделю или две. И говорит: «Отец
Сергий, ты чего? Ты чего натворил? Хотят тебя забрать туда, где и так
всего полно. А у меня овца единственная, которая мне в Москве помогает».
Я бросаюсь к нему в ноги и говорю: «Что случилось, владыка?» — «Вот,
пришел тебе вызов в Москву». А супруга была там. «Нет, — говорит, — не
отпущу». Приезжаю домой и говорю: «Мне вызов пришел, а владыка меня не
отпускает». Она как заплачет: «Как же так, это моя мечта. Где родился,
там и сгодился. Вернуться обратно в Москву из этой глуши. Поедем к
владыке». Бросилась к нему в ноги, плачет. Он говорит: «И слезы матушки
меня не тронут». И всё. Матушка озверела так по-хорошему и говорит: «А я
Николаю Угоднику буду хоть полжизни читать акафист, но он нас
отпустит». И вот она читает акафист Николаю Чудотворцу, а я молюсь
«Троеручице» — Матери Божией. Проходит два месяца, в августе меня
вызывает владыка и говорит: «Отец Сергий, ты знаешь, я подумал: за
одного битого трех небитых дают. Вот если ты из Москвы привезешь таких
же, как ты, с высшим образованием троих, то я тебя отпущу». Я молюсь
«Троеручице», матушка читает акафист Николаю Чудотворцу. И до Николая
Угодника зимнего, до 19 декабря, которое у нас сегодня этот праздник, я
привез ему из Москвы троих с высшим образованием. Но там был нюанс. У
одного было высшее образование, у другого не было высшего образования,
но зато у третьего была два высших образования. Все варианты были. И
накануне Николая Чудотворца, 18 декабря, я прихожу на Всенощную. А
секретарь епархии говорит: «Отец Сергий, владыка тебя отпустил».
К. Мацан
—
Протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Богородицы села
Анискино, это Щелковский район Московской области, духовник и заведующий
Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег»,
сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер».
Прот. Сергий Казаков
— И вот я как заору на весь храм, а еще нет Всенощной: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко...» — стал петь. Бабушки там все в шоке. И мы уезжаем с матушкой, она жила со мной уже. Уезжаю в Москву и подаю прошение в Московскую епархию областную. И все никак меня не рукополагают. На службы хожу. И молюсь блаженной Ксении — ездил в Петербург, ей молился. И вот, наконец, уже после Крещения, 28 января, был воскресный день, меня рукополагают в священника. И во время рукоположения я так заплакал, и владыка Ювеналий говорит: «Несите набедренник». То есть меня рукоположили сразу с первой наградой. А потом, через несколько месяцев, дали сразу камилавку. И я пришел в храм служить уже как священник, прохожу практику. И 6 февраля, как раз на блаженную Ксению, я отслужил, и меня вызывают в епархиальное управление. И говорят: «Отец Сергий, ты назначаешься настоятелем храма Рождества Пресвятой Богородицы села Анискино Щелковского района Московской области». Я спрашиваю: «А где это?» Они мне говорят: «Ты знаешь, отец, где-то в Московской области. Езжай, найдешь». Вот с таким благословением я приехал. Груда развалин. Как раз на Иоанна Златоуста, 9 февраля. Груда развалин, три бабушки. Темнота, ветер и я. Окропил весь храм. Никто даже не простудился. И что делать? Непонятно, что делать.
А. Митрофанова
— А это какой год?
Прот. Сергий Казаков
— Это был уже 1990-й год, февраль 1990-го года. И вот за 4 года, на сайте я передал фотографии, можно посмотреть: 1990-й год — груда развалин. И уже в 1994-м году храм вчерне был восстановлен внешне. И даже один священник, которому я показывал фотографию, говорил: «Мы плакали все время, что у нас такой храм». Это был второй храм в Московской области, который начал восстанавливаться. До этого он принадлежал к числу храмов, которые невозможно было восстановить. Так было в Бюро по охране памятников написано, что невозможно.
К. Мацан
— Не подлежит восстановлению.
Прот. Сергий Казаков
— Да, не подлежит восстановлению. А там рядом находится санаторий имени Горького, который тогда был санаторием 4-го Управления, где отдыхал наш владыка Ювеналий. И он ходил, смотрел. Он потом рассказывал, он приезжает к нам каждые 5 лет в годовщину. И говорит: «Я зашел туда, когда отдыхал в санатории. Смотрю: грязь, мусор, в туалет ходят здесь. Какой-то небритый мужик из горла пьет водку». То есть осквернено было всё. Там были в том числе и сотрудники этого санатория, где был владыка. Они хотели восстановить этот храм и к нему обратились. Он долго думал, и потом наконец согласился. Это было осенью 1989-го года. И как раз в 1990-м году послал туда меня на послушание. И вот мы восстановили гимназию. Храм начал восстанавливаться из ничего — как Господь из ничего, всё восстанавливали. Появился приход, всё появилось постепенно. Началось постепенно, с трудом. Люди стали преображаться. Мы знаем, что в 90-х годах происходило в нашей стране. И вот в середине 90-х годов, в 1995-1996-м, нас вызвали. Тогда было всего 6 храмов в Щелковском районе, настоятелей вызвали в администрацию, и там заместитель начальника МВД Щелковского района сказал: «Не знаем, что делать. Не можем справиться, такое творится, особенно с детьми. Наркотики… Хоть вы помолитесь, сделайте что-то». И тогда возникла идея создать гимназию, чтобы защитить людей. Стали они жить совсем по-другому. Чтобы защитить их таким образом, вернее, вырастить у них духовные мускулы, чтобы они смогли не поддаться вот этим развращающему влиянию окружающего мира.
А. Митрофанова
— Когда вы начали заниматься, в середине 90-х?
Прот. Сергий Казаков
— В 1996-м году я поехал на Афон. Там есть скит святой праведной Анны, где молятся все о том, чтобы дети были. И там есть такой священник, старец Янис, к которому все приходят и получают его благословение. Я к нему прихожу и говорю, вдруг неожиданно для себя: «А сколько у меня будет детей? А дети у меня еще будут?» А мне уже было 48 лет, матушке 47. Уже вроде невозможно. И он мне вдруг говорит: «Будут: 3, 5. Нет, 10. Нет, еще больше». Я думаю: «Ну, чудит старец». И уехал. Через год посмотрели мы, сколько у нас родилось за год только младенцев на приходе — 18. И возникла идея создать православную гимназию. И мы начали. Сначала один класс был, потом два, три… Мой сын учился в третьем классе. И вот теперь уже гимназия существует больше 20 лет. И у нас уже было 8 выпусков. Становятся все они православными людьми. В том числе и мой сын с невесткой работают, он священник тоже, иерей Иоанн Казаков. Он завуч у нас там. Работают. Приходят преподаватели — уже наши выпускники. И основы православного мировоззрения, основы православной веры преподаются. Церковнославянский язык. Они живут в этом, постоянно причащаются, каждый большой праздник. Мы их наставляем, живем одной прекрасной жизнью. И кружки всякие, побеждают на разных конкурсах. Военно-патриотическое воспитание. Конечно, мир берет свое, но тем не менее мы всё пытаемся. Многие гимназии православные Московской области, я был недавно на совещании, они говорят: «А у нас благодетель, нам ничего не надо». Сейчас уменьшается содержание гимназий, то есть мы получаем только на оплату преподавателей какую-то мзду.
А. Митрофанова
— А государственных денег у вас нет?
Прот. Сергий Казаков
— Нет, дают. Но муниципальным дают в полном объеме. А здание гимназии принадлежит приходу. Поэтому приход является учредителем, юридическое лицо приход является учредителем гимназии, одним из учредителей гимназии, которая состоит из пяти отделений. И вот одно из отделений, Анискинское, в этом отделении я заведующий, духовник. И мы всё делаем, но у нас, в основном, храм содержит гимназию. То есть только часть оплаты труда преподавателей, мы получаем на образование, на образовательный процесс. А здание-то то наше, сейчас у нас коммунальные платежи... Всё буквально: оборудование, питание. Питание нам дают только для малообеспеченных. И всё-всё это идет за счет храма, за счет пожертвований прихожан. И поэтому всё это очень-очень трудно. А сейчас достигло такого состояния, когда совершенно нету этой возможности, потому что всё идет по непонятной вещи. А благодетели, которые были, они сейчас уже говорят: «Мы не можем. У нас у самих дела не очень». То есть их практически нету.
К. Мацан
— Неслучайно наш разговор сегодняшний состоялся именно 19 декабря, в день памяти Святителя Николая…
А. Митрофанова
— Одного из самых милостивых.
К. Мацан
— Можно вспомнить его житие: предание, как он тайно помогал трем девицам мешочками золота, чтобы избежать их худшей участи. И вот сегодня, наверное, в этом смысле у нас у каждого есть возможность каким-то поступком уподобиться Святому Николаю.
А. Митрофанова
— Еще грядет Новый год и Рождество Христово. Мы же понимаем, что Санта-Клаус это одна из производных того самого прекрасного образа Святителя Николая.
К. Мацан
— Но в отличие от Святителя, нам не нужно ни к какому дому тайно пробираться ночью, подкидывать этот мешочек в окошко.
А. Митрофанова
— Можно подарок сделать очень легко.
К. Мацан
— На короткий номер 7715 отправить СМС со словом «Друзья», пробел, сумма перевода. Например: «7715 Друзья 500». И это пожертвование пойдет на помощь Православной гимназии «Ковчег», причем помощь, которая будет касаться самых фундаментальных, важных элементарных нужд, таких, как оплата еды для учеников, коммунальные расходы.
Прот. Сергий Казаков
— Ну, еда-то ладно, на это мы как-то находим. Мы надеемся, что после января станет полегче, может, полегче станет. А сейчас момент у нас получился такой, и мы поэтому обратились. Конечно, мы молимся и надеемся на милость Божию. Господь нас не оставит.
А. Митрофанова
— Я не сомневаюсь, что так и будет. Единственное, что важно здесь помнить: у Бога нет других рук, кроме наших. Поэтому, чтобы вам помочь, может быть, этот эфир чем-то поспособствует в поиске средств. Это было бы замечательно.
К. Мацан
— Поэтому 7715, слово «Друзья», пробел и сумма перевода. Почему «друзья» — потому что пожертвование совершается через фонд «Мои друзья», дружественный с радио «Вера» фонд. Поэтому на сайте этого фонда www.my-friends.ru тоже можно найти информацию о способах перевода помощи для гимназии «Ковчег». И, конечно, вся информация есть на сайте радио «Вера» www.radiovera.ru, куда мы вас тоже приглашаем. Напомню, что сегодня с нами и с вами в «Светлом вечере» был протоиерей Сергий Казаков, настоятель храма Рождества Богородицы села Анискино, это Щелковский район Московской области, духовник и заведующий Анискинского отделения Православной классической гимназии «Ковчег». Спасибо огромное за этот очень увлекательный, вправду блокбастерский разговор, с точки зрения его сюжетных поворотов и интриги. В студии была Алла Митрофанова и я, Константин Мацан. До свидания.
А. Митрофанова
— До свидания.
Прот. Сергий Казаков
— Призываю на всех жертвователей Божие благословение. И будем молиться за них всех. И я надеюсь, что Господь нас не оставит и дальше. Вся моя жизнь была цепочкой чудес. Надеюсь, может быть, когда-то это удастся описать, а может быть, даже снять фильм.
К. Мацан
— Спасибо большое. До свидания.
А. Митрофанова
— Спасибо.
«Воскресение Христово и Светлая седмица». Прот. Максим Первозванский
В нашей студии был клирик московского храма Сорока Севастийских мучеников протоиерей Максим Первозванский.
Разговор шел о светлом Христовом Воскресении, о богослужениях пасхальной недели, о праздновании в честь Иверской иконы Богородицы, а также иконы «Живоносный источник».
«Семья в жизни вечной». Священник Александр Сатомский
У нас в гостях был настоятель Богоявленского храма в Ярославле священник Александр Сатомский.
Мы говорили о том, какими будут отношения людей после всеобщего воскресения и сохранится ли любовь супругов и родственников в вечной жизни.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев:
— Великая Суббота, вечер, когда, наверное, правильнее всего было бы ничего не говорить, ни о чем не рассуждать, уж тем более легко смеяться в приятной компании. Надеюсь, что мы сегодня постараемся выдержать вот эту вот важную, несколько напряженную, но очень ответственную атмосферу Великой Субботы в программе «Семейный час». Но программа «Семейный час» все-таки выйдет, потому что в студии Радио ВЕРА все-таки появилась ведущая программы «Семейный час» — моя жена Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— Что значит «все-таки появилась»?
А. Ананьев:
— Потому что Великая Суббота и предполагается, что ты в храме должна быть.
А. Митрофанова:
— Ну, сейчас поедем, конечно.
А. Ананьев:
— Я Александр Ананьев, и сегодня мы долго думали с Аллой, о чем стоит поговорить в эти 60 минут, и после недолгих рассуждений мы поняли, что нам действительно интересно и важно, уж не знаю, насколько возможно, получить ответ на этот вопрос, узнать: а что будет там, в загробной жизни? Действительно ли мы, прожив здесь долгую счастливую жизнь, по возможности сделаем все, чтобы умереть в один день, и там больше никогда не увидимся, потому что нет там ни мужеского пола, ни женского, ни мужа, ни жены, ни ипотеки, ни дома, ни кухни, ни гардероба, там все совершенно иначе, и вся наша семейная жизнь закончится могильным камнем? Или же, «что Бог сочетал, того человек не разлучает», и неспроста Господь свел нас — семью, мужа, жену, детей вместе на одних квадратных метрах общей жилплощади, чтобы и потом мы тоже как-то держались вместе? Согласитесь, это интересно, и это важно. И я не знаю, насколько получится у нашего сегодняшнего собеседника дать ответ на этот вопрос, но учитывая то, что сегодня мы пригласили настоятеля храма Богоявления в Ярославле, нашего дорогого друга, священника Александра Сатомского, какой-то очень важный ответ мы обязательно получим. Добрый вечер, отец Александр, здравствуйте, с Великой вас Субботой.
о. Александр:
— Добрый вечер.
А. Митрофанова:
— Вообще, Великая Суббота — это такой, с одной стороны, день тишины, а с другой стороны, внутри уже всё клокочет от радости, потому что ты понимаешь, в общем-то — ну, Пасха, она наступает.
А. Ананьев:
— Я в прошлом году помню утро Великой Субботы: я проснулся и понял, что Христа нету. Ну, вот, Он вчера умер, а сегодня Его нету.
А. Митрофанова:
— Ты понимаешь, когда в этот момент стоишь на Литургии, то всё несколько иначе. Впервые в жизни, кстати, помню, как узнала о содержании Великой Субботы, я несколько лет уже в храм ходила, пришла в храм, меня попросили помочь с цветами, цветами к Пасхе украсить храм. Я говорю: «А во сколько?» — «Ну, украшать будем часов с 12-ти, так что хочешь, останься там после службы». И я думаю: «ну, здрасьте, на ночное богослужение надо идти ещё, значит, в Великую Субботу там утром...нет-нет», я пришла к 12-ти. И когда я попала вот в это храмовое пространство...
А. Ананьев:
— Это Татьянинский храм был.
А. Митрофанова:
— Это был Татьянинский храм, весь залитый светом, покоем, радостью, но пока тихой такой, не ликующей и, вы знаете, у меня было ощущение, что я, может быть, что-то самое важное только что пропустила, ну, просто потому, что тупо решила: извините, я посплю. И пропустила что-то такое, от чего...вообще-то, чего люди ждут целый год, как потом выяснилось. И естественно, в следующем году я уже, опережая собственный вопль, подскочила, помчалась на Литургию Великой Субботы, и вот это состояние, когда на самом деле Христос жив, и об этом пока ещё не знают вокруг, а Он жив, и Он из-за ада выводит тех, кто хочет выйти вместе с Ним, всех. Всех, кто захочет! Он их будет за запястье выдёргивать оттуда, как на иконе знаменитой Воскресения Христова в монастыре Хора. Ну, это потрясающе. Потом, ведь икона Воскресения Христова — это икона Великой Субботы, и Евангелие о Воскресении Христовом читается на Литургии в Великую Субботу, то есть это и есть, по сути, пасхальная служба, поэтому у меня вот с тех пор несколько иное отношение к этому дню, может быть, даже, знаете, оно сливается в единое — и пасхальная радость, и радость Великой Субботы, какой-то нераздельный такой календарный фрагмент.
А. Ананьев:
— Слушайте, отец Александр, прежде чем мы начнём вас действительно мучить семейными передрягами, а я сейчас понял вообще, в чём трагедия происходящего, я хочу спросить вас: а что для вас Великая Суббота?
о. Александр:
— Вот, вы знаете, за достаточно небольшой период времени, который я, собственно, служу священником, вот всё это восприятие достаточно сильно менялось, и на каком-то этапе вот от того акцента, который вы предлагаете, я ушёл, в каком смысле: мы проживаем календарь таким образом, как будто эти события случаются прямо сейчас, а на каком-то этапе ко мне пришло это совершенно чёткое ощущение и понимание, что Христос всегда Воскрес. То есть мы Страстную неделю на самом деле проживаем ведь в свете Воскресшего Христа, Он уже победил, в этом смысле даже вот византийские авторы, которые написали соответствующего рода тексты, очень чётко это улавливают: с одной стороны, конечно, они давят на психологическую «педаль» сострадания, что мы с Христом проживаем, переживаем всё это, но, с другой стороны, там время от времени проскакивают вот эти тезисы, что победа уже осуществлена. Собственно, «Не рыдай, Мене, Мати, зрящи во гробе», это известнейшее песнопение, то есть как «не рыдай», если всё, вся история завершена? Я восстану и прославлюсь, и Тебя возвеличу, и Тебя не забуду«. Или: «вот они вложили в мою руку жезл (как бы не зная), что Я сокрушу их, как горшечник сосуды», и много-много-много вот такого рода тезисов. И вот в этом смысле я уже достаточно давненько вхожу в Страстную с этим чётким пониманием — Христос победил. То есть это история про когда-то сгущавшуюся тьму, которая так ничего и не смогла. То есть победа Христова абсолютно однозначна, в этом смысле она в Великую Пятницу ничуть не менее очевидна, чем в Субботу и Воскресенье.
А. Ананьев:
— «Семейный час» на Радио ВЕРА, священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, с вами Алла Митрофанова, Александр Ананьев, мы в Великую Субботу говорим... О чём можно говорить в «Семейном часе»? О семье, о муже, жене, детях. Алечка сейчас сказала удивительную штуку: до нашего знакомства, до нашего венчания, до нашей свадьбы она вела благочестивую жизнь, она ходила в Великую Субботу украшать храм цветами, она чаще бывала на службах, она была прихожанкой семнадцати-двадцати храмов...
А. Митрофанова:
— Да ладно тебе, что ты преувеличиваешь-то? (смеется)
А. Ананьев:
— ...сейчас её жизнь, и я виню себя в этом, не то чтобы я делал это специально, вовсе нет, но акцент её внимания сместился с церкви на мужа.
А. Митрофанова:
— Ну нет, ну...
А. Ананьев:
— Когда последний раз, дорогая жена, ты украшала Татьянинский храм цветами? Внимание, вопрос! Минута на размышление. Ответ: «до нашего знакомства». Я, ещё раз, я тебя очень хорошо понимаю, я тебе очень благодарен, но штука в том, что муж для жены — преграда. Давайте начистоту. Муж для жены — не путь к Богу, муж для жены — преграда. И в этом смысле могу ли я, несчастный, рассчитывать на то, что по ту сторону земной жизни мы сохраним какую-то связь?
А. Митрофанова:
— Понимаешь, какая штука, от того, украшу я или не украшу храм цветами, мне кажется, гораздо в меньшей степени зависит моя посмертная участь, чем от того, сумею ли я или не сумею прокачать любовь внутри себя.
А. Ананьев
— «Марфа, Марфа, о многом заботишься ты, но не о главном». Отец Александр, рассудите. По-моему, здесь как раз очень тяжёлая на самом деле картина нарисуется.
о. Александр:
— В общем-то, во-первых и главных, абсолютно верен тезис про то, что не столько от украшения храма цветами, сколько как от украшения себя добродетелями и совершенствами в общении с вами преуспевает ваша жена, безусловно, то есть вы в этом смысле — главная лестница, ведущая её к Богу семимильными шагами. Равно, как и наоборот.
А. Ананьев:
— То есть работы больше, удовольствия меньше, от этого и награда выше?
о. Александр:
— Ну, не то чтобы, я это никак не оцениваю, но это очевидный факт. Более того, в эту сторону у нас ведь совершенно однозначно смотрят и все традиционные религиозные формы. Вспомним, например, соседний нам иудаизм, который предписывает мужчине в день субботний посещение синагоги просто абсолютно однозначно, это его прямой долг, не в смысле там он хотел-не хотел, полезно-не полезно, он должен там быть. Женщине он не предписывает ничего абсолютно. Эффектнейшим способом, выруливая эту ситуацию не темой детей и кухни, а тем, что Адам, сотворенный из земли, нуждается в продолжении возделывания, а Ева, сотворенная из Адама — это лучшее из всего того, что сотворил Бог, потому что вот уже ничего более совершенного, как из человека произведенное, уже сделать нельзя, поэтому ее учить — только портить. Соответственно, как бы собрание в синагоге — это собрание научения, поэтому все прекрасно, она уже готова к Царству Небесному, пусть спокойно занимается кухней, то есть в этом, конечно, есть определенного рода манипуляция. (смеется)
А. Митрофанова:
— Конечно.
о. Александр:
— Очевидно. Но если серьезно, ведь Древняя Церковь совершенно неслучайно выделяла даже среди женщин совершенно определенные типы служений, например, отдельно говоря о девицах, отдельно говоря о вдовах, которые вот внутри церковного собрания несут какое-то большее число трудов и послушаний, потому что почтенные матроны, обремененные семьями и мужьями, вот самой волей Господней к ним и приставлены, к этим семьям и мужьям, равно как и наоборот.
А. Митрофанова:
— И это твой путь, условно говоря. Я знаю ситуации, когда, ну немного, но знаю такие случаи, когда женщина начинает отдаляться даже от семьи, потому что есть какое-то церковное или социальное служение, очевидное для нее, и очень благородное, и социально одобряемое — страдает семья, в этих случаях страдает семья вплоть до даже вот каких-то глубоких кризисов, и не уверена, что, может быть, в каких-то ситуациях это такой вполне допустимый вариант. Однако есть вообще мужья потрясающие, я вспоминаю историю доктора Лизы, Елизаветы Петровны Глинки, вот Глеб Глебович — как он понимал, что делает его жена! Он был здесь, в нашей студии, это человек, который у меня вызывает глубочайшее почтение. Но это, скорее, редкость. Поэтому для женщины, мне кажется, если мы не берем такие исключения, как Елизавета Петровна, которая, наверное, все-таки подтверждает правило, то для среднестатистической гражданки типа меня вполне естественно, что главное — это муж-семья. Остальное — ну вот, по силам и по времени.
А. Ананьев:
— Ну, ты как раз пытаешься найти какой-то баланс, какое-то равновесие в этих вопросах, но в том, что вот это противоречие, оно все-таки имеет место — это правда, либо ты с Церковью, с верой, со Христом, либо ты с мужем с готовкой, с уборкой. Иначе не было бы монахов, которые поняли, что вот семья будет мешать, семья будет мешать моему служению Богу. И семья всегда мешает служению Богу.
А. Митрофанова:
— У тебя какое-то чувство вины, что ли, я не пойму? Ты все время как-то: «а как бы тебе было хорошо, если бы ты сейчас была бы в храме, а ты вот со мной...»
А. Ананьев:
— Солнце, да, да, у меня чувство вины, потому что я понимаю, что до нашего знакомства ты чаще, ты просто чаще была в храме, и Великим постом, и на Страстной неделе, ты каждый день была в храме...
А. Митрофанова:
— Посмотри на лицо отца Александра.
А. Ананьев:
— ...а сейчас я понимаю, что и молитвы стало меньше по моей вине, и в храме ты стала бывать меньше по моей вине. На отца Александра я вообще стараюсь не смотреть, потому что вот все, что я говорю, отец Александр опровергает своей собственной жизнью, своим собственным примером, потому что, казалось бы, откуда у священника Великим постом может быть свободное время, чтобы украшать печеньки для куличей для своей жены, которая печет? Тем не менее, вот ночами отец Александр Великим постом занимался тем, что выписывал кремом на этих печеньках поздравления со Светлой Пасхой. Да, да, так и было, я знаю, что так и было, я видел эти куличи своими глазами, я нисколько в этом не сомневаюсь. То есть вы опровергаете вообще все, что я говорю, но то, что я говорю — это тоже правда.
о. Александр:
— Здесь, наверное, это не вопрос про правду-неправду, это вопрос про оценку. Ну как бы про оценку, и вот именно как совершенно верно заметили мы про расстановку приоритетности, то есть совершенно нормально и естественно находиться внутри семейных отношений вовлеченно, апостол Павел говорит, и говорит это мужчине, кстати, что «Тот, кто оставил попечение о своих ближних, о своей семье — отрекся от веры и хуже неверного, хуже язычника». То есть, опять же, Христос говорит в Евангелии, что «тот, кто сказал родителям: «Дар Богу то, чем бы ты пользовался от меня», как бы и с вашей точки зрения он вообще молодец и не повинен — вообще-то преступает заповедь, то есть здесь соподчиненность этих вещей на самом деле очевидна. Семья — это малая Церковь, община — это большая Церковь, вот, соответственно, мы движемся от меньшего к большему, это совершенно нормально, естественно и очевидно. Мы взращиваем что-то сначала в меньшем объеме, потом можем экстраполировать это куда-то шире, вывести это в больший объем, никак наоборот оно вообще никогда не работает. Нельзя где-то там набраться нравственных совершенств на стороне, а потом прийти их и внедрять в семью.
А. Ананьев:
— Ну, точнее всего и однозначнее всего о расстановке приоритетов Спаситель говорит вот в Евангелии от Матфея, в главе 10-й: «Враги человеку домашние его, и кто любит отца или мать более, чем Меня, не достоин Меня, и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». О жене он не говорит, но имеет это в виду в первую очередь, и уж если кто любит жену или мужа больше, чем Меня и предпочитает мужа тому, чтобы прийти ко Мне в церковь, тот вообще грешник-грешник ужасный.
о. Александр:
— Я замечу, что это уже экзегеза, то есть на этом этапе вы уже толкуете, а не пересказываете текст.
А. Ананьев:
— Ну, разве это не очевидно?
о. Александр:
— Ну, вообще никакая экзегеза не очевидна, это всегда усилие в той или иной степени тяжести.
А. Ананьев:
— Как говорит наш дорогой друг, психолог Кристина Корочка: «В очевидности собственных высказываний есть первый признак недалёкости и необразованности».
А. Митрофанова:
— Поясните, отец Александр.
о. Александр:
— Нет, здесь простая вещь, она не то что простая, на каком-то этапе у меня как-то вот случилось такое, как мне кажется, понимание этого фрагмента, то есть я всю жизнь как-то ходил мимо него и его сознательно избегал, а как-то раз вот он прямо взял и внутренне прожился. То есть нам кажется, что Христос противопоставляет: либо-либо, а вот на каком-то этапе мне вдруг стало как-то внутренне очевидно — я не настаиваю на этом опыте и не говорю, что это как раз единственно верная экзегеза этого фрагмента — что Он указывает на правильную и неправильную последовательность, что вот любовь к Богу и любовь к ближнему взаимосвязаны, вот их как раз нельзя дробить и рвать, что — нет, если ты любишь Бога, будь любезен, люби Бога. Если ты тут вот с ближними как-то, значит, у тебя с Богом недостача, и наоборот. Нет, в свете любви к Христу нормализуются наши отношения и наша любовь вот к этим самым ближним, а вне этих отношений — ну, понятно, что на том этапе это вообще как бы про Бога в широком смысле слова, но тем не менее, уже из нашего контекста можем и так говорить, а вне этого они как бы бессмысленны, то есть там на самом деле ничего не рождается, и мы тоже знаем кучу этих примеров любовных любовей, которые вообще недалеки от самых нездоровых форм, в плане любви как обладания, как бы жажда поглощения другого и полного введения его, как аппендикса, в свою жизнь, как бы приращивания к себе насмерть, ну и другие удивительные вещи. То есть вот здесь через любовь Христову ты имеешь нормальную любовь ко всем остальным, в противном случае там какой-то жуть и ужас.
А. Ананьев:
— Это надо, конечно, прожить вот это понимание, которым вы сейчас поделились, потому что мне пока доступно только очень такое лобовое и банальное объяснение, что вот, мол, если муж тебя не пускает в церковь — бросай такого мужа и иди в церковь, и в этом контексте я, конечно, ужасно переживаю по поводу того, что происходит у нас, но надеюсь, что ситуация изменится. И вообще, муж должен вести жену в церковь, как вы вот говорите в традиции иудаизма, да и в исламе тоже, там именно мужчина идет к Богу, а женщина там следует за ним или не следует за ним, уже дело десятое, но благополучие семьи в отношениях с Богом зависит именно от мужчины. У нас почему-то, если мы не принимаем во внимание семьи священников, в остальных семьях, как правило, в 99 процентах случаев именно жена тащит семью в церковь, хоть как-то на своих плечах, буквально или образно, но все сама, а мужчины почему-то нет, и как это исправить тоже не совсем понятно. Даже по нашей семье непонятно.
А. Митрофанова:
— Слушай, всему свое время. Мне кажется, что Господь же людей-то не кидает.
А. Ананьев:
— К людям больше вопросов, конечно. Сейчас мы прервемся на минуту, у нас полезная информация на Радио ВЕРА, а через минуту мы вернемся к разговору и все-таки попробуем выяснить, так что же нас ожидает по ту сторону земной жизни? Действительно ли мы будем вместе? Что об этом говорит Священное Писание? Что об этом говорят церковные предания? Или же нас там ожидает нечто совершенно иное, и рассчитывать на это не придется? Что значит семья с точки зрения вечности? Это программа «Семейный час», не переключайтесь.
А. Ананьев:
— Что ожидает нас по ту сторону земной жизни? Это программа «Семейный час на Радио ВЕРА», с вами Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
— ... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— И в Великую субботу мы пригласили к разговору нашего гостя из Ярославля, настоятеля храма Богоявления в самом центре Ярославля, священника Александра Сатомского. Кстати, в Ярославле сейчас должно быть очень красиво, там весна гораздо более отчетлива, чем в Москве. Все-таки город, такое впечатление, что он чуть ли не южнее находится, хотя на самом деле он находится севернее Москвы, но сколько раз мы там ни были, все время ощущение, что там какой-то курорт-курорт, и весной там, наверное, особенно хорошо, да?
о. Александр:
— Мне кажется, это все происходит из общей логики: хорошо там, где нет нас, и, соответственно, куда мы приезжаем по какому-то иному поводу, нежели чем ежедневную работу работать, там, конечно, удивительно. Это как бы, скорее, про угол зрения, чем про географию.
А. Ананьев:
— Но объективно, объективно уютный город. Итак, отец Александр, давайте разбираться, что мы знаем о загробной жизни в контексте семьи?
о. Александр:
— Правильный ответ — «ничего». Пойдемте домой.
А. Митрофанова:
— Готовиться к пасхальной службе.
о. Александр:
— Да. В том смысле, что мы и в целом, не в контексте семьи, имеем очень маленькое, очень ограниченное представление о каких-либо реалиях вот такого типа бытования. Более того, тоже сразу важный тезис, который нам должен развести в стороны две вещи: в целом в ряде случаев Новый Завет вообще ничего не предлагает по поводу так называемого «посмертия», он не теоретизирует на тему самостоятельного бытования души в отделенности от тела, а говорит про свет вечного дня, то есть про Царство Божие, пришедшее в силе, явленное в мире, новое небо и новую землю, Небесный Иерусалим, сошедший в нашу реальность, и, соответственно, про жизнь вечную, а не про какую-то посмертную, то есть про ситуацию, в которой смерть побеждена.
А. Ананьев:
— Какое-то общение доказано по ту сторону земной жизни после смерти?
А. Митрофанова:
— А как это можно доказать?
А. Ананьев:
— Ты знаешь, очень часто я встречаю в откровениях святых — людей, которым я доверяю, рассказы о том, что «к ним пришел тот», «к ним пришел этот», то есть личность там сохраняется.
А. Митрофанова:
— Конечно.
А. Ананьев:
— Личность человека, которого ты любишь, там, по крайней мере, ближе к тебе, чем личность человека, к которому ты равнодушен. Стало быть, я вправе ожидать от загробной жизни того, что я там тебя не потеряю, да? Что муж не потеряет свою жену, а дети не потеряют любимых родителей и встретят их там, но мы на это надеемся, правильно?
А. Митрофанова:
— Очень.
А. Ананьева
— И свидетельства святых тому доказательство. И вот вопрос: будет оно так или нет, и на что мы в праве рассчитывать?
о. Александр:
— Ну вот здесь хороший тезис про опыт святости в том смысле, что вообще церковное почитание святых как таковых, это вот первый положительный тезис в данную копилку, то есть он не от Писания в основном, хотя Писание тоже указывает нам, почему мы почитаем святых, каким образом, в чем почитание верное, в чем ложное, но просто как церковная практика, это и очень обнадеживающе, а с другой стороны, и очень доказательно. Обнадеживающе в том смысле, что дает нам какую-то вот эту надежду на сохранение личности, а с другой стороны, доказательно, потому что у нас есть огромный объем материала, как раз, как Александр сказал, который и указывает на то, что человек помнит, кто он, знает, кто те, к кому по той или иной причине он явился, то есть он имеет отношение, он не явлен, как, условно, какой-нибудь абстрактный вестник, как сила небесная, которая сошла ровно для того, чтобы сообщить нечто, ну, собственно, как мы видим ангелов в Ветхом Завете, то есть вот они явили волю Господню, это вообще никак не обозначает их отношение, ни положительное, ни отрицательное, никакое, они выполнили функцию, всё. Со святыми не так — они её хотя и выполняют, но это всегда какая-то очень личная история. Можем вспомнить массу случаев с явлениями Богородицы тому или иному, вот там какой-нибудь страдающий, обезножевший пьяница, которому является, например, преподобный Варлаам, если не ошибаюсь, Серпуховской, и, значит, настаивает, чтобы тот шёл и исцелялся от такой-то иконы Богородичной, и он, соответственно, находит, вот вам Неупиваемая Чаша. Ситуации, когда Богородица лично является и настаивает на похожих же вещах, то есть там ряд менее известных святынь, тоже как бы вот вполне понятные темы. И вот такого рода свидетельства убеждают нас достаточно доказательно в сохранении и личности, и отношения, а мы понимаем, что вообще отношение, как таковое, является важной частью личности.
А. Митрофанова:
— Меня вообще, знаете, в историях святых всегда, а в последнее время особенно, больше всего поражает их включённость в наши жизни, в наши дела. Мы с ними лично чаще всего всё-таки незнакомы, ну если вот, допустим, может быть, кто из святых ближе всего на линейке времени к нам — святитель Лука (Войно-Ясенецкий), может быть, новомученики XX века, есть люди, которые, может быть, их знали лично, хотя их сейчас тоже по понятным причинам крайне мало, однако вот такие люди есть, в большинстве своём молимся ли мы святым, чьи имена носим, или просто святым, с которыми у нас какие-то свои тёплые личные отношения, меня это поражает. Ну, какое, казалось бы, им дело могло бы быть до нас? А им есть дело! Ну, это вот, условно говоря, если бы там, если проецировать на себя: меня бы ежедневно забрасывали тысячами писем с просьбами о помощи — я бы выгорела, ну, просто потому, что я любить не умею по-настоящему, понимаете, ну, не умею, сколько бы я там ни говорила о любви, я не умею. У меня сердце не в том состоянии, чтобы вместить в себя такое количество людей, их боли, их обстоятельств, их слёз, их радостей! Нет, нет, я вполне эгоцентричная гражданка, а святые — это люди, которые себя в земной жизни раздают и в вечности продолжают себя раздавать, сохраняя при этом себя, вот поразительным образом сохраняя при этом себя. И, может быть, как раз, вот почему и говорится, что «саван не имеет карманов», единственное, что мы можем взять с собой в вечную жизнь — это состояние сердечной мышцы, вот сколько в неё любви уместилось, сколько в меня любви уместилось — вот это мой единственный, на самом деле, будет багаж, который, между прочим, вот при этом переходе, он абсолютно может быть безлимитным, то есть никто там с тебя не спросит, что вот больше такого-то, пожалуйста, на борт не пускаем — нет, наоборот, чем больше, тем лучше. И в этом контексте как раз семейная жизнь, мне кажется, это очень важный этап, потому что где ещё мы можем настолько глубоко вот эту самую любовь друг к другу прокачать. И вообще, а если любовь друг к другу, как у нас любят в наших подкастах говорить: научишься одного человека любить, будет проще научиться любить и более широкий круг ближних, хотя бы одного научись любить. Вот поэтому, мне кажется, что как раз семейная жизнь, она наш проводник в каком-то смысле.
о. Александр:
— В первейшем, то есть здесь даже не в каком-то, а в первейшем. Собственно, нам от книги Бытия рассказана эта история про то, что человек не ощущает свою целостность до этапа, пока не вступит вот в такого рода отношения, пока там не появится второй, и вот тогда вот этот мужчина и эта женщина родят то единство, в котором они задуманы, потому что вне этого мы видим, что, как сказать, Адам не успокоен.
А. Ананьев:
— И остался в раю.
о. Александр:
— Далеко не факт. Это же, мы же знаем, история не имеет сослагательных наклонений, как бы эта история рассказывалась бы, если бы не случился вот этот эпизод, мы и представления не имеем.
А. Митрофанова:
— Отец Александр, ну вот смотрите, действительно, да, муж и жена — полнота в этом смысле, поодиночке в нас этой полноты нет, но почему тогда в Царствии Небесном не будут ни жениться, ни замуж выходить, не будет ни мужеского пола, ни женского? Почему не будут там создавать семьи, это, ну, более-менее как-то, как мне кажется, я себе понимаю, представляю.
А. Ананьев:
— Но, кстати, не факт. А почему, если ты там не встретишь какую-то прекрасную душу, ты не захочешь быть с ней вместе, одним единым, целым, почему нет? Там такая же жизнь, как и здесь, просто немножко про другое.
А. Митрофанова:
— А мне кажется, там просто уже полнота вот какая-то. Я не знаю, ну это из области фантастики, но почему не будет мужеского пола и женского? Как же мы тогда будем друг с другом взаимодействовать, как ангелы? Это как?
о. Александр:
— Смотрите, вот здесь важный тезис. Во-первых, апостол Павел, говоря, что «в Христе нет мужского пола и женского», не имеет в виду обнуление пола как характеристики, он указывает лишь на то, что социальной значимости, которую он имеет во всех отношениях внутри Церкви, он не имеет — пол, то есть и мужчина, и женщина абсолютно равно успешны в строительстве отношений с Богом, вот в чём идея. Вот как раз это и обнуляет вот эту чудесную иудейскую идею про то, что «ты настолько совершенна, что сиди дома». Все призваны. Все призваны, все царское священство, все люди, взятые в удел, вот в этом смысле ни мужского, ни женского, безусловно. Соответственно, мы можем, рассуждая по аналогии, привлечь несколько фрагментов к пониманию, так как мы ведь ходим с вами в принципе вокруг текста собеседования Христа с саддукеями...
А. Митрофанова:
— ...которые пытаются его подловить и говорят: «Вот женщина, у которой по очереди умерли семеро мужей, семеро братьев, кому же она в вечной жизни, кому она будет женой?»
о. Александр:
— Да, это совершенно чётко криминальная хроника... Знаете, там надо было состав борща-то как-то систематически изучать. (смеются) Ну да ладно.
А. Митрофанова:
— Но это они же гипотетически рассказывают историю.
о. Александр:
— Я понимаю, гипотетически умерли, гипотетический состав. Но Христос в этой ситуации, мне кажется, предлагает не описание, ведь Он же во всех остальных случаях прибегает к притче, когда живописует реалии Царства, то есть, притча подчёркивает какой-то важный аспект, но не учительно, а описательно: «это похоже на», но «похоже» и «равно» — это две большие разницы. Царство Небесное похоже на женщину, которая потеряла деньги, ковырялась полдня по дому, всё подняла, перекопала, нашла и пошла, всем рассказала. Интересно, если проводить прямые аналогии, то тут рисуется вообще очень оригинальный образ, но оно ощутительная аналогия. Так же и тут: хотя Церковь достаточно активно интерпретировала этот материал как прямой, но мы можем посмотреть на него чуть-чуть шире. Ну, как бы тезис по поводу того, что понятно, почему в Царствии Небесном не будут появляться новые люди, не был понятен целому ряду ранних христианских авторов, но даже смотреть в эту сторону не будем, здесь у нас только сослагательное наклонение, его слишком много. По поводу того, что, во-первых, все половые константы однозначно нами сохраняются и наследуются, опять же, это пример святых, которые остались ровно теми, кем они были. А во-вторых, у нас есть совершенно конкретный пример собственно Христа, Которого мы видим в момент Преображения и в момент по Воскресении, а мы знаем, что вот Христос, что Преобразившийся, что Воскресший — это полнота в том числе человеческой природы, как она задумана, и как она будет реализована в свете дня вечности, то есть мы должны стать подобны Ему. И ни одну из своих человеческих характеристик Он не теряет, Он остался Иудеем, то есть семитом, мужчиной, в абсолютно конкретной возрастной категории и со всеми теми признаками, вплоть до ран на теле, черт лица и всего остального, которые были присущи Ему всегда, отсюда мы должны сделать однозначный вывод, что мы воскресаем в том же самом теле и банально, в том же самом поле, в котором мы всю жизнь и жили, ни в каком другом.
А. Ананьев:
— В котором нас запомнили те, кто нас любят.
о. Александр:
— Ну, как бы в котором мы находились во всей той обойме социальных вот этих отношений, и в котором мы их построили так, как построили.
А. Ананьев:
— Интересно, а для Богородицы Христос воскрес младенцем?
о. Александр:
— Не думаю. Я думаю, что Он для всех воскрес одинаково.
А. Ананьев:
— Она просто, ну как любая мама, как мне кажется, она помнит и любит Его родившимся младенцем. Почему она на иконах изображается, вот мне сейчас пришло в голову, Богородица с Младенцем? Она увидела Его именно таким.
о. Александр:
— Ну, здесь, скорее, про догматическую мысль о Боговоплощении, о том, что Творец всяческих в конкретный момент времени лежал на руках и питался материнским молоком, отсюда у нас даже икона «Млекопитательница», на самом деле это догматический образ, то есть он посвящен не вскармливанию детей и помощи матерям в соответствующих ситуациях, как на него смотрят сейчас, а он рождается из догматического соображения подчеркнуть человеческую природу Христа, то есть что вот Он был вскормлен так же, как все остальные, вообще никаким отличным образом.
А. Ананьев:
— Да, вот апостолы запомнили Его таким и увидели Его таким... Кто его знает...
о. Александр:
— Не знаю, не знаю, увидели они Его тоже все-таки и несколько отличным, то есть Христа не узнают, но и узнают, потому что вот случай на Тивериадском озере, когда Иоанн говорит Петру «Это Господь». То есть вот тут такая не вполне однозначная ситуация, у нас как бы здесь больше сослагательных наклонений.
А. Ананьев:
— Семейный час на Радио ВЕРА. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, я Александр Ананьев и с вами ведущая Алла Митрофанова.
А. Митрофанова:
— А действительно, вот по пути в Эммаус Господь является двум апостолам, и они — да, как будто бы говорят с кем-то другим и не с Ним, что это — преображение? Вот Он является преображенным по воскресении, или, может быть, я не знаю, или они настолько в этот момент внутри своих переживаний, что не способны Его распознать?
о. Александр:
— Вполне возможно и то, и другое, и равно, как и интерпретация той вечери, в рамках которой Христос был узнан, Он познался ими в преломлении хлеба, и вот толкователи по этому поводу замечают, что это либо обозначает духовный опыт, ну, то есть, что просто в какой-то момент времени Он взял и открылся им, вот как бы с их очей пала та пелена, которая находилась там, либо же произошло простое узнавание, что вот этот человек вроде как бы не очень знакомый, а не очень знакомый просто потому, что он умер, ну, то есть всё, он настолько выключен из их сознания и настолько не существует...
А. Митрофанова:
— Но у Петра-то нет! Он-то говорит: «Это же Господь!»
о. Александр:
— Ну, это случай, который происходит уже по Воскресении, то есть и они уже видели Христа Воскресшего, они поэтому и здесь Его узнают, а эти двое считают, что всё, там, на Кресте всё закончено, и поэтому какие бы ассоциации не вызывал у них этот человек, вот, видимо, конечно, они к этому принятию не приходят, и в моменте, когда Он преломляет хлеб, Он делает это каким-то таким особенным образом, которым всегда делал Сам Христос, и по жесту они просто узнали Его. Вот у нас как бы две интерпретации, какая из них лучшая и правильная, я думаю, что никто не скажет.
А. Митрофанова:
— А что делать нам-то, чтобы друг друга узнать? А то окажемся, понимаете, и... Хотя я в это не очень верю, всё-таки и правда, если есть внутри вот это самая сердечная мышца, ну, всё-таки подскажет, вот это даже внутреннее наше что-то, что взращивается на протяжении лет совместной жизни, оно подскажет, даже если внешне мы будем неузнаваемы.
А. Ананьев:
— Прежде чем отец Александр даст ответ, я тебе дам свой ответ: жить здесь и сейчас, надеясь на то, что завтра в этой земной жизни ты узнаешь своего мужа тем же самым человеком, за которого вышла замуж, потому что, согласно официальной статистике в Российской Федерации, 98 процентов на это не способны, и на следующий день они не узнают своего мужа и расстаются с ним. О, как трагично!
А. Митрофанова:
— Ну, ладно, почему 98-то, ну что ты? Ты сгущаешь краски.
А. Ананьев:
— Ну, немножко сгущая краски, 74,5 процентов, какая разница? Много, трагически много! Отец Александр?..
о. Александр:
— Опять же, с одной стороны, к тезису об узнавании, о сохранении союза нас подводит и Ветхий Завет, который, говоря о том, что двое становятся одной плотью, а в данном случае это обозначает максимальную степень этого союза, а параллельно мы имеем в виду, что весь наш жизненный путь, собственно, и ценен в очах Божьих, то есть Бог и дает нам жить историю, потому что она есть для нас история возрастания в отношениях с Ним и с людьми, и эта история ни на каком этапе не обнуляется. То есть, собственно, из этих соображений и человечество в истории, и каждый человек в истории, то есть с момента грехопадения Бог не уничтожил всё и не построил ещё раз, вот Он как бы весь этот процесс ведёт, и каждый из его этапов ценен. Так уж если все те этапы ценны, то неужели же менее ценен самый главный и основной? Со всеми остальными мы не образуем единство, как одна плоть, ну вот не образуем, как угодно, образуем его вот с этим кем-то одним. Здесь, конечно, рождается много и совершенно трагических вопросов про то, что происходит с людьми, которые вступали в брак неоднократно, какие из этих отношений тогда будут ценнее, какие менее ценнее?
А. Митрофанова:
— Ну, собственно, это вопрос саддукеев к Христу: «женщина-то, у неё семь мужей было, что ж теперь?»
о. Александр:
— Вполне возможно, поэтому Христос и обнуляет этот вопрос, что вы вообще заблуждаетесь, вы вообще не знаете Писание, вы смотрите не в ту сторону. Но повторяюсь, что вот мне кажется, что суть этого ответа в притчевом образе о том, что Царство инаково и отношения в нём инаковы. Наверное, это не значит, что их там нет, что их суть и смысл, и тип не таков, но это не значит, что их нет или они хуже, а наоборот, они есть и только глубже и лучше.
А. Ананьев:
— А в догматическом смысле что такое христианский брак? Ведь это не только единение тел, это ещё и единение душ, и причём, не побоюсь этого слова, в вечности.
о. Александр:
— Безусловно. Но здесь мы не можем сказать об этом ничего догматически, потому что наша догматическая рамка на самом деле очень маленькая...
А. Ананьев:
— Но во время венчания же там произносятся какие-то тексты на этот счёт?
о. Александр:
— Но во время венчания узловым текстом является учительство как раз апостола Павла о типе взаимоотношений между мужем и женой, и этот тип, как между Христом и Церковью. Христос воскресший не забыл про Церковь в свете полученного опыта, как то, что Он настолько велик и превосходящ, что-то его земная община как-то сразу отложилась, нет. Он, собственно, ради неё на Крест всходил и ей плоды Воскресения принёс, вот как бы вся идея, соответственно, между мужем и женой отношения строятся вот по такому принципу. А отсюда соответствующий вывод: так как не разорвались отношения между Христом Воскресшим и Его телом, пребывающим здесь и сейчас на земле, значит, по всей видимости, у нас не рвутся отношения между теми супругами, один из которых в вечности, а другой ещё длит своё земное существование, и, безусловно, они не должны разорваться и на этапе, когда оба окажутся в свете вечности.
А. Ананьев:
— Внимание, неожиданный вопрос: если муж и жена хотят быть вместе не только здесь, но и (глубокомысленная пауза) — там, им следует быть похороненными только вместе.
А. Митрофанова:
— Это вопрос или утверждение?
А. Ананьев:
— Это утверждение. А вот теперь вопрос — да?
о. Александр:
— Нет. Нет, отнюдь. В этом смысле наши переживания по поводу мест захоронений, с одной стороны, очень понятны, с другой стороны, скажем так, в ряде случаев преувеличены. Тело, безусловно — храм и святыня. Тело, безусловно, должно быть погребено должным образом и с соответствующим почтением. Но близость, дальность вот этого захоронения там, друг от друга или ещё, не играет никакой роли. Здесь вопрос про то, что в воскресении мы все окажемся в единстве, то есть вот не будем мы разбросаны по разным местам, и, соответственно, если кто-то захоронен в Нью-Йорке, а кто-то в Антверпене, то, извините, но как бы нет. Как бы отнюдь, отнюдь. Это всё принадлежность века нынешнего, а для вечности всё это не играет никакой роли, опять же, по примеру тех святых, которые слышат через Христа и в Христе, и Христом действуют везде и всюду, вне какой-либо привязки к какой-либо географии.
А. Митрофанова:
— Мне вообще кажется, что география так же, как и время: мы настолько привыкли внутри них и в этих рамках мыслить, нам очень сложно представить себе мир без времени и пространства, когда и то, и другое отменяются, упраздняется уже всё, за ненадобностью, по Второму Пришествию, по воскресению как сложно понять, что такое вечность, потому что мы целиком полностью заточены на линейку времени, точно так же сложно и бесконечность понять, и что это за мир, где непонятно, что там, где вверх, где низ, где близко, где далеко, а оно всё иначе, оно просто всё иначе. И это ещё, знаете, простите, профессиональный травматизм — у Пастернака, я очень люблю роман «Доктор Живаго», единственный момент, который меня там вот прям очень смущает, это размышления Пастернака как раз о воскресении мёртвых, где он говорит: «Я не верю в воскресение мёртвых в том виде, как оно описано, что вот все восстанут — где вы разместите эти миллиарды, миллиарды людей?» И у меня каждый раз внутренний вопрос: но ведь их же не надо размещать на планете Земля или других планетах Солнечной системы, это всё будет как-то иначе, просто мы не представляем, как! И, наверное, в этом смысле действительно не так-то важно, насколько далеко друг от друга похоронены супруги, а бывает так, что останков нет.
А. Ананьев:
— И тут на сцену выходит предание о Петре и Февронии.
А. Митрофанова:
— Но это же предание. Да, мы чтим его, но оно...
А. Ананьев:
— Понимаешь, в любой истории, особенно вот такой важной, как предание о Петре Февронии, есть зерно здравого смысла какого-то, и если уж в загробной жизни Пётр и Феврония, святые, стремились быть вместе телами здесь, на Земле, то явно это о чём-то свидетельствует, не может же быть это просто так.
о. Александр:
— Ну, я подозреваю, что здесь, на самом деле, и очень простой дидактический ход автора текста, опять же, я не к тому, что так не случилось, так и случилось — да, и захоронены они вместе.
А. Ананьев:
— А как вы считаете, так случилось или так не случилось?
о. Александр:
— Ну, то, что они захоронены вместе и вместе в одной раке пребывают, я видел прямо двумя своими глазами, и все, кто были в Муроме. Ничего ранее я не видел, потому что родился несколько позже, чем произошла вся эта история, но факт остаётся фактом — вот они двое в этой одной раке пребывают. И здесь, мне кажется, как раз простая дидактика, то есть простое научение именно как раз про то, что свет этих отношений никуда не угас с моментом их смерти, а при том, что ещё оба монашествующие, оба в постриге, уж казалось бы, ты отложился от одной семьи, от малой своей вот этой церкви, приложился к другой, потому что та твоя община монашеская — это твоя новая семья, и вроде бы теперь ты должен красиво пребывать там, жена твоя в другом месте, и так вот уж и повелось — нет ничего подобного, то есть вот эта идентичность оказывается важнее, чем вот это новоприобретённое.
А. Ананьев:
— У нас осталась минута до конца «Семейного часа», за эту минуту я хочу попросить вас дать совет тем, кто хочет и после смерти сохранять связь друг с другом. Может быть, есть что-то, на ваш взгляд, что мы можем сделать сейчас?
о. Александр:
— Да мне кажется, всё то, что мы можем сделать сейчас, мы должны сделать и не в свете этого вопроса, то есть беречь, любить друг друга и взращивать отношения мы должны и в свете мысли о том, что всё конечно, ничто никуда не длится, и с закрытием глаз заканчивается всякая история, и в свете нашей твёрдой христианской уверенности, что на самом деле — нет, это не так, и вечность нас ждёт, мы должны делать одни и те же вещи.
А. Ананьев:
— То есть не надо бросать мужа и идти в храм, и просить Господа, чтобы нас это как-то не разделили?
о. Александр:
— Наверное, нужно, этапно взращиваясь внутри брака, на каких-то этапах оказываться в этом храме вместе.
А. Ананьев:
— Аминь. Спасибо вам большое за этот разговор, простите нас за путанные вопросы, тема такая, знаете, что даже не знаешь, как вопросы формулировать, но ответы мы получили более чем убедительные, понятные и яркие. Священник Александр Сатомский, настоятель храма Богоявления в Ярославле, был этой Великой Субботой в светлой студии Радио ВЕРА. Спасибо, отец Александр.
о. Александр:
— Спасибо вам.
А. Ананьев:
— А мы с Аллой Сергеевной отправляемся в любимый храм. Алла Митрофанова...
А. Митрофанова:
-... Александр Ананьев.
А. Ананьев:
— Пасха будет. С наступающей Пасхой! С наступающим Христовым Воскресением! Услышимся через неделю, пока.
Все выпуски программы Семейный час
«Уныние, отчаяние, депрессия». Наталия Инина
У нас в студии христианский психолог, психотерапевт, преподаватель факультета психологии МГУ им. МВ Ломоносова, РПУ св. Иоанна Богослова Наталья Инина. Разговор шел о чувстве богооставленности. Что делать, когда рушатся все надежды и нападает отчаяние, как не перепутать депрессию с чувством покаяния и как преодолеть грех уныния и научиться верить и доверять Богу.