У нас в студии был председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии протоиерей Андрей Ефанов.
Мы говорили с нашим гостем о его приходе к вере и выборе священнического пути.
К. Мацан
– «Светлый вечер» на радио «Вера» Здравствуйте, дорогие друзья, в студии Кира Лаврентьева...
К. Лаврентьева
– Добрый вечер.
К. Мацан
– И я, Константин Мацан. И приветствуем нашего гостя – протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии, Ивановской митрополии. Добрый вечер.
Протоиерей Андрей
– Добрый вечер.
К. Мацан
– Ну на самом деле мы вас так объявляем по должности официальной. Вообще-то у вас семь храмов в вашем благочинии, где вы настоятельствуете.
К. Лаврентьева
– И восьмой строю.
К. Мацан
– И восьмой строите. То есть опыт пастырского общения у вас огромный. Но при этом наш сегодняшний разговор все-таки в своей структуре будет иметь не столько вопросы широко духовной жизни, сколько ваш путь. Хотя уверен, что каких-то таких вопросов более универсальных мы, конечно, коснемся как бы из этого в разговоре со священником. Но нам интересно священника спросить о том, как он пришел в вере, каков быть тот путь, как он дальше шел в вере – ведь это тоже путь часто непрямой. И какие решения привели к тому, что человек решил стать священником. Вот об этом мы у вас хотели бы сегодня спросить. А когда я вам это все до эфира пояснял, вы сказали: о, эту историю про то, как вы стали священником, можно за 15 минут рассказать. Что, и вправду такой был прямой путь – без сомнений, борьбы и размышлений?
Протоиерей Андрей
– Сначала вы говорили о том, что как же я пришел к вере. Ну я не помню, как я пришел к вере, мне рассказывали...
К. Мацан
– Так, то есть это было в детстве.
Протоиерей Андрей
– Мне рассказывали, что годика, наверное, в три я лепил снежки, кидал их в ребят и говорил, кричал там: «Господи, благослови». Притом что я не из религиозной семьи как бы так, у меня была очень верующая прабабушка, но она умерла, когда мне был годик, я точно ее не помнил, поэтому я не знаю, чему она могла меня научить. Но, конечно же, ее молитвы, ее вера, наверное, все-таки оказали влияние на формирование моей веры. Ну вот то есть начало такое. То есть я себя всю жизнь помню человеком верующим. Как-то вопроса о том, что есть Бог или нет Бога, никогда у меня не было, и кризиса веры я вот за всю свою жизнь никогда не испытал.
К. Мацан
– И в подростковом возрасте тоже.
Протоиерей Андрей
– Нет, никаких проблем именно кризиса веры не было. Может быть, разочарование в каких-то своих представлениях о Церкви, о Боге – это, наверное, происходило, но это как бы процесс роста.
К. Мацан
– А например, какие были разочарования?
Протоиерей Андрей
– Ну когда человек начинает интересоваться верой в Бога, но у него нет никакой литературы и нет людей, которые могли бы в чем-то его наставить. В храм я стал ходить достаточно уже поздно, в девять лет. Ну относительно трех, девять...
К. Мацан
– Ну это не так уж поздно.
Протоиерей Андрей
– Вот в девять лет я пошел в храм. А до того, как я пошел в храм, дома я мог найти только одну книгу религиозного содержания – это Емельяна Ярославского, ну то есть атеистическая литература. Ну было интересно как-то узнать хотя бы что-то о Библии, то есть Библию я вот познавал именно с точки зрения такой вот критики Библии. И тогда вот, все равно ведь формируются у человека какие-то взгляды на веру, когда он так вот растет в диком состоянии таком. Конечно, в чем-то приходилось расти, понимать, что я в чем-то ошибался, что-то надо было переосмысливать. Когда уже начал ходить в храм, появились какие-то духовные наставники, священники, которые стали наставлять. Мне очень в этом отношении повезло, то что наш батюшка был достаточно умным, чтобы не пытаться самому пояснять Евангелие. Я приходил к нему с Евангелием, в котором делал закладочки, ну что мне непонятно. А он имел достаточную библиотеку, открывал толкование, особенно вот Лопухина, и толковал, уже исходя, вот прочитаем и вместе рассуждаем – это было, конечно, замечательно. Ну вот такой процесс.
К. Мацан
– А вы помните, что вам было непонятно, вот фрагменты какие-то конкретные? Это были вопросы просто к реалиям древнего мира, ну слова незнакомые какие-то там – фарисеи, саддукеи, чем они отличаются, или что такое драхма. Или это были вопросы сущностные, как это с жизнью сочетается?
Протоиерей Андрей
– Нет, вот, к сожалению, не смогу вспомнить точно, какие это были вопросы, так давно это уже было. Но это были не связанные вот с историей, как-то вот мне было понятно, кто фарисеи, кто такие саддукеи, а драхма – ну какая разница, монета, единица денежная. То есть это были вопросы именно сущностные, то есть касающиеся духовной жизни, то есть каким образом применить слова Евангелия в жизни, вот моей конкретно жизни. То есть это практические были вопросы. Это вот я это точно помню, но вот конкретно какие, я сейчас не смогу точно.
К. Лаврентьева
– А сейчас у вас есть какие-то вопросы, которые вы могли бы задать своему духовнику или священнику, которому вы доверяете?
Протоиерей Андрей
– Если у священника не будет вопросов, то, наверное, либо он стал святым...
К. Мацан
– Что возможно.
Протоиерей Андрей
– Ну это не в моем случае, поэтому... Либо он уже разочаровался вообще во всем. Я не разочаровался, поэтому вопросы у меня возникают. И я обращаюсь к тому батюшке, который является моим духовным наставником, он дает мне необходимые советы. Я думаю, что у каждого священника и у каждого даже епископа всегда должен быть человек, который может критически оценить его, дать ему совет – без лицемерия, без страха. И без такого духовного наставника человек все-таки не может духовно жить.
К. Мацан
– Но вот вы сами сказали, что была, возможно, проблема каких-то разочарований. И сами разделили разочарование, скажем так, в вере, которое вам несвойственно, то есть вы никогда не сомневались, что Бог есть – вот такие фундаментальные вещи...
Протоиерей Андрей
– И что Церковь спасительна, тоже не сомневался.
К. Мацан
– Да. Но при этом вы сказали, что разочарования в своих представлениях о Церкви, например. А вот какие были представления у вас там на раннем этапе и как они сменились с опытом, что такого в Церкви вы для себя в какой момент открыли, может быть, когда начали с ней знакомиться уже в более таком осознанном возрасте по сравнению с тем, когда это вы думали?
Протоиерей Андрей
– Ну ребенок, который стал ходить в храм, то есть я, маленький ребенок, его интересовало что – именно опыт такой богообщения: хотелось общаться с Богом, то есть хотелось познать Бога, хотелось молиться. То есть я приходил, допустим, мог там двести поклонов ну там у чтимой иконы положить.
К. Лаврентьева
– Ого!
Протоиерей Андрей
– Ну это было внутреннее такое стремление, было внутреннее рвение, да. Со временем я понял, что одними поклонами не спасешься, нужно менять самого себя – ну это определенное такое разочарование. Потому что ты сначала думаешь, что я делаю все правильно – такой фарисей маленький, да, – я делаю все правильно, я положил нужное количество поклонов, я прочитал нужное количество молитв и я...
К. Лаврентьева
– Я молодец.
Протоиерей Андрей
– Я молодец, да, я делаю все правильно. А потом, когда начинаешь понимать, что на самом деле самый плохой человек на свете за всю историю человечества это ты сам. Вот я и есть тот самый вот плохой человек, которого тяжелее всего спасти. Вот в какой-то момент наступает такая ну переоценка себя и тех действий, которые я раньше предпринимал. То есть ты уже по-другому относишься к молитве, ты начинаешь ответственное относиться к словам молитвы. Ты начинаешь понимать, что ты молишься не для того, чтобы удовлетворить свои какие-то религиозные потребности, а для того, чтобы соединиться с Богом. Потому что только Бог может тебя очистить, Бог может тебя исправить, твою жизнь, сделать хотя бы немного, но более правильней.
К. Лаврентьева
– А чем отличается религиозная потребность от желания соединиться с Богом?
Протоиерей Андрей
– Религиозная потребность, как мне кажется, это такая форма самоудовлетворения. То есть человек, ну вот фарисейство, да, то есть...
К. Лаврентьева
– Выполнить норму.
Протоиерей Андрей
– Ну удовлетвориться. Каким-либо образом. Ну вот как человек удовлетворяется? Вот хочется человеку поесть – он может съесть там от пуза, да, ему больше не хочется есть. Точно так же и здесь, очень просто: чувствует человек внутри какую-то духовную тягу – ну просто прочитал там пять акафистов, и тебе на какое-то время стало легче. То есть это как какая-то такая некая таблетка. Когда вот на самом деле там уже речь о сложнейшей операции, которая должна быть произведена над человеком, а человек все продолжает пить какие-то там анальгетики.
К. Лаврентьева
– Ну это очень интересная тема. Но ведь он получает облегчение, человек: вот он прочитал пять акафистов, да, получил облегчение и воспринял это как ответ от Бога, что вот Бог услышал его молитвы и дал ему облегчение. А как тогда человеку понять, что ему нужна сложнейшая операция и что это за операция в итоге должна быть?
Протоиерей Андрей
– Ну я могу говорить, конечно, только о себе и в какой-то степени о тех людях, с которыми мне приходилось сталкиваться. То есть я не могу сказать, что все люди нуждаются именно в таком...
К. Лаврентьева
– Конечно.
Протоиерей Андрей
– Но мне кажется, что в большинстве своем люди нуждаются именно в том, вот когда человек приходит в Церковь, он обычно приходит с определенным набором серьезных духовных болезней. Душевных, духовных болезней. Ну душевных – я не имею в виду явно психические, а именно вот форма, именно не столько она духовная, а именно вот какие-то комплексы, какие-то переживания, которые, он пытается как-то от них избавиться или заглушить их ну посредством какой-то религиозной практики. Почему ведь религиозные практики других вер, они тоже помогают человеку – потому что они воздействуют на душу, в любом случае – такая психосоматика, как я думаю. Поэтому и какой-нибудь буддист, который читает какую-то мантру определенную, он тоже чувствует определенное облегчение. Потому что психика у человека, вне зависимости от его веры, она примерно одинакова и, соответственно, будучи одинаковой, методики самоуспокоения, они примерно одинаковые в любой вере. Но если, допустим, в некоторых восточных практиках это самоцель, то у нас это неправильный путь – это, как мы называем, прелесть, то есть путь самообольщения. И вот мне кажется, что очень многие люди, которые избрали себе духовный путь неправильный, без хорошего духовного наставника, пошли не по тому пути, они как раз и пытаются заглушить свою религиозную потребность определенной религиозной практикой. И в данном случае не очень важно, эта практика в рамках православия или она какая-то другая совсем.
К. Лаврентьева
– Протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии, Ивановской митрополии, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Отец Андрей, вы говорили о поиске самоуспокоения в каких-то других религиозных учениях. А у вас не было никогда такого опыта? До прихода в Церковь, я имею в виду.
Протоиерей Андрей
– Вот как раз буквально за несколько месяцев до того, как я стал ходить в храм, я ударился в мною же придуманную веру.
К. Мацан
– Сколько вам лет было?
Протоиерей Андрей
– Вот уже девять исполнилось. Я придумал себе Бога, я не буду называть, как его звали, это очень смешно.
К. Мацан
– Ну просто здорово, когда человек говорит, вот ему девять лет: незадолго до того, как я пришел в храм...
К. Лаврентьева
– Такие серьезные рассуждения.
К. Мацан
– У меня сын, которому там шесть лет, говорит: я никогда в жизни не пробовал там чего-то. Или говорит: когда я был маленький, говорит мне сын, я там то-то, то-то, – а ему шесть лет.
К. Лаврентьева
– И это тоже очень серьезно.
К. Мацан
– Ну мы спрашиваем не потому, что хотим как-то обесценить своим смехом. А на самом деле это высоко, когда человек говорит о том, что вот это религиозный опыт начал в его жизни осознано реализовываться с девяти лет. Так. Ну и у вас была своя вера...
Протоиерей Андрей
– Да, я придумал свою веру, я придумал своего Бога, которому стал молиться. Уходил в лес, становился на колени и читал некие молитвы этому божеству, прося помощи в учебе, в каких-то там своих житейских вот этих маленьких детских потребностях. И так продолжалось несколько месяцев, пока я понял, что я сам это придумал для себя, эту веру. Ну я такой своеобразный был ребенок. Допустим, в шесть лет я отказался от просмотра мультфильмов. Причина была в том, что я понял, что я перестал вот представлять себе что-либо не мультяшное, то есть вот я понял, что я не могу себе представить там какие-то образы вне мультфильмов, ну то есть все у меня такое анимационное было в голове. И я этого испугался и перестал смотреть мультфильмы. Точно так же я испугался того, что я понял, что я придумал себе какую-то веру, своего какого-то Бога, и я понимал, что это затягивает. А понимал это почему, потому что то, что я просил у мной придуманного Бога, все исполнялось. И я понял, что это страшно, что духовный мир очень опасен. И тогда я пошел в храм. Я просто пришел, вот в девять лет пришел в храм, стал ходить. И знаете, первое время было очень нелегко. Нелегко, прямо внутри что-то душило, требовало уйти из храма. Я выбегал. Выбегал, некоторое время бегал, вот как мальчишки бегают там по полям, по пустырям, и вновь возвращался там к концу, может быть, богослужения, когда священник выходил крест давать и вот подходил уже к кресту. И вот себя так перебарывал. И так это длилось, наверное, около полугода. А потом я пришел на исповедь и вот исповедовался, причастился, и дальше как-то жизнь стала идти в более правильном духовном русле – у меня прекратились вот эти вот трудности и какие-то, какой-то поиск. Я понял, что вот именно здесь, в Церкви Христовой, есть вся полнота жизни человека. И вот в этом я не разочаровался до сих пор.
К. Мацан
– То, что вы говорите, это очень органично звучит из уст взрослого человека. Но вы в девять лет так думали, так формулировали?
Протоиерей Андрей
– Да, да. То есть это вот ну как-то так получилось, что вот у меня немножко непростая была жизнь в детстве. У меня очень болела мать, она пережила три клинические смерти, и я об этом знал – то есть это было вот до моего вот этого вот возраста, до десяти лет. И что такое смерть близкого человека. Причем она жива до сих пор, но вот мы переживали с отцом, переживали клиническую смерть матери. То есть ответственность у меня формировалась уже в таком возрасте.
К. Мацан
– А вот каково это: ощущать, что с девяти лет, по сути, внутренне, в основных вопросах ничего не менялось?
Протоиерей Андрей
– Это интересно. Ну менялось на самом деле очень многое. Я все больше и больше познавал свою немощь. То есть если, допустим, в каком-то там подростковом возрасте я мечтал о том, что вот можно сделать то или иное в Церкви, привнести, что-то исправить, то теперь я понимаю, что исправить-то в лучшем случае я смогу самого себя, и то с Божией помощью, и то не до конца, по крайней мере, в этой, земной жизни. То есть тот путь он, наверное, все больше и больше от стремления что-то изменить вокруг себя он идет к тому, что надо больше заняться самим собой. И причем это вот с годами. То есть это не значит, что там молодой священник, каким я там был, мне, конечно же, казалось, что я могу что-то изменить вокруг себя – на приходе или, может быть, в более каких-то рамках там, в рамках епархии. Теперь все больше и больше понимаю, что надо попытаться справиться с собой. И если я могу себя изменить, то это будет максимально то, что от меня требуется. Если я изменю себя, то может быть, кто-то последует этому примеру.
К. Мацан
– Когда вы захотели стать священником?
Протоиерей Андрей
– Я не мечтал даже быть священником. Ни в коем случае, для меня как это, быть священником...
К. Мацан
– А почему?
Протоиерей Андрей
– Высота этого служения до сих пор пугает меня. Но я хотел быть диаконом. Ну вот в этом году мне будет 25 лет, как я служу священником. Священником я, естественно, стал в очень в достаточно молодом возрасте.
К. Мацан
– А сколько вам было?
Протоиерей Андрей
– В 19 лет я стал священником.
К. Лаврентьева
– Ничего себе. Это очень рано.
Протоиерей Андрей
– Ну дело в том, что мне особо как-то, знаете, вот это было как за послушание. Я хотел быть диаконом. Правда, хотелось служить диаконом, это было такое стремление, и я с этим стремлением приехал в Иваново, я пришел к Владыке. Владыка со мной побеседовал. Ну в то время многих быстро рукополагали – это 90-е годы, начало 90-х. В то время быстро многих рукополагали. Владыка побеседовал, выяснилось, что у нас есть общие знакомые, рекомендацию который священник мне писал, был знаком с нашим Владыкой. Так как я прислуживал в алтаре у благочинного, то есть я достаточно хорошо знал и службу, и какие-то внутренние вопросы, приходские. Мне приходилось и с благочиным выезжать на разные приходы. И Владыка принял такое решение, и я был рукоположен в диаконы, а спустя несколько дней уже рукоположен в священники. И в день моей священнической хиротонии мне пришлось принимать настоятельство на приходе сельском. Это неправильно. Я вот сейчас, будучи секретарем Епархиального совета, я неоднократно высказываюсь о том, что все-таки поспешные хиротонии, они неполезны. И всегда, как все члены Совета имеют возможность задавать кандидатам на священство вопросы, я задаю эти вопросы. Особенно тем, кто достаточно молод. Готовы ли они понести те или иные трудности, связанные со священническим служением? Готовы ли они принять любой послушание от рук епископа, то есть поехать на тот приход, куда их пошлют, исполнять те послушания, которые будут им назначены? И все-таки я думаю, что раньше определенного возраста становиться священником человеку нежелательно. Это незрелый такой плод, который может, конечно, вырасти, может сгнить. Но даже если вырастет, он будет в какой-то степени, наверное, ну не разовьется во всей полноте. Ну вот я о себе так же могу сказать. Я думаю, что разумнее рукополагаться – ну как, 30 лет по канонам положено, – ну пускай чуть меньше, пускай 25 лет, но уж никак не 20 или даже меньше. Конечно же, это неправильно. Но я был рукоположен вот за послушание. Владыка благословил, и я исполнил послушание своего епископа, который вот таким образом видел мое дальнейшее служение Церкви.
К. Мацан
– А каково это было: в 19 лет стать отцом Андреем?
Протоиерей Андрей
– Я как раз в этом возрасте стал отцом своего первого ребенка, так что...
К. Мацан
– Все совпало, как всегда.
Протоиерей Андрей
– Да. В это отношении было не очень. Сложности, конечно...
К. Мацан
– Но сельский приход, наверняка, больше двух прихожанок, это старушки...
Протоиерей Андрей
– Старушки.
К. Мацан
– Бабушки замечательные, прекрасные. И вот к ним приезжает молодой священник. И мы вспоминаем кучу историй про то, как прихожанка, такая вот старушка на сельском приходе подходит к батюшке, говорит: батюшка, все неправильно делаете. Вот у нас там был все это время отец такой-то, вот он не так служил. Мы вообще еще до революции служили по-другому, а вы вот тут новшества разводите.
Протоиерей Андрей
– Так как я в храм стал ходить достаточно в юном возрасте, можно представить себе круг моего общения. С кем я больше общался? С такими же бабушками.
К. Мацан
– Вы были готовы.
Протоиерей Андрей
– Ну я их тогда называл девочками и сейчас называю девочками. Мы с ними как-то всегда, в основном, дружим. Бывают, конечно, конфликты, как в любой семье, так и в духовной семье бывают какие-то конфликты. Но если не пытаться себя вот представлять как какого-то там пастыря, такого духовного наставника, а быть просто с ними, как со своими вот подружками, да все нормально получается – мирно, дружно и хорошо. Тем более что в селах-то ведь старушки, они добродушно принимают священника, только если он к ним относится с уважением. А уважение, ведь оно еще должно быть основано на простоте – встретились, обнялись, поговорили. Обычно удачно все получается.
К. Мацан
– Ну а стереотип или не стереотип, представление о злых церковных бабушках, которые шикают на всех, всех отпугивают – вы с этим сталкивались?
Протоиерей Андрей
– А кто с ними не сталкивался?
К. Лаврентьева
– А боролись?
Протоиерей Андрей
– Да. Как?
К. Мацан
– Как?
Протоиерей Андрей
– По-разному. Кого-то нужно просто обнять, пожалеть – ну не хватает человеку ласки, кто-то поймет эти слова. А кого-то можно и наказать. Иногда приходилось и наказывать. Даже говорить, что если ты не будешь менять свое отношение к другим людям, то тебе придется либо в уголочке где-то здесь стоять, либо в другой храм ездить. Ну так вот, люди как-то понимают постепенно, когда с ними разговариваешь, они понимают.
К. Лаврентьева
– Не было усталости от однообразия вот этого, когда один день похож на другой?
Протоиерей Андрей
– У меня никакого однообразия никогда не было. Дело в том, что когда я начал служить, это было время тяжелое. В те времена самой большой роскошью у нас было, когда мы по воскресным дням, после службы могли купить по одной конфетке в магазине – и это было вот праздничным угощением. А супы варили – вот соберешь все крупы, которые остались, и сваришь там похлебку. Естественно, что мяса-то не ели. Бедно жили.
К. Лаврентьева
– Вот, пожалуйста, жизнь сельского священника.
Протоиерей Андрей
– Но это было интересно. И вот на первом приходе, я недолго на первом приходе остался – причина была такова, что там с жильем было очень сложно. И когда насупила зима уже, было тяжело жить в дырявом доме с ребенком. Так бы, сами мы прожили, ну а утеплить дом там не было возможности, он уже разваливался. Я у Владыки спросил, как мне быть, и он меня послал уже на другой приход, где уже там быт был лучше, а уровень жизни примерно такой же. То есть домик уже без дыр, ветер не гулял, а жили так же бедно. Ну дело в том, что что может быть интересного в жизни священника, который живет вот так в глубинке, чтобы не было однообразия? Чаще всего у такого священника кроме основного села еще есть много деревень. В каждую деревню придешь – там есть бабушки, которые готовы тебя увидеть, то есть есть чем заняться.
К. Лаврентьева
– Отец Андрей, почему я спрашиваю: у меня у самой близкие люди просто живут в такой сельской местной, и когда я к ним приезжаю, я имею счастье наблюдать, как устроена приходская жизнь на приходе в деревне. И в основном ведь это одно и то же, то есть это одни и те же бабушки, которые говорят одни и те же грехи, это одна и та же система – на вечерне там пять человек, на литургию приходит побольше, конечно, детей приносят, это одни и те же потребности. На день Илии пророка, например, приходит очень больше количество людей, на Казанскую – то есть есть определенные такие, почитаемые праздники в деревню. Но при этом все как-то, может быть, это мне кажется, но все как-то одинаково что ли. То есть если городской священник, к нему может там человек с улицы зайти, сказать: отец, объясни мне, в чем смысл жизни, – там то есть все равно какой-то есть такой некий городской драйв. А в деревне – совершенно другая система. И, мне кажется, не каждый священник потянет эту систему, не каждый священник потянет этот вот образ жизни. Поэтому я так подробно вас и спрашиваю об этом. Как не закоснеть вот на этом поприще священническом в деревне?
Протоиерей Андрей
– Я думаю, здесь очень важно не столько как священник будет сам справляться с этим, потому что священнику, особенно малоопытному... Ну опытный священник найдет чем заняться, например он приедет на радио «Вера». А священник начинающий, он, конечно, может впасть и в уныние...
К. Лаврентьева
– Вот да.
Протоиерей Андрей
– Ему может надоесть вот этот вот однообразный ритм. Здесь очень важно, чем ему, этому священнику, может помочь епархиальное руководство и благочинный. Если епископ молодому священнику дает какие-то интересные послушания, которыми он может заниматься. Допустим, в нашей Кинешемской епархии молодым священникам Владыка всегда старается дать какое-то дополнительное послушание: работать с молодежью, допустим, в райцентре, быть там помощником благочинного по работе там с казачеством или еще с чем-то. И этот молодой священник уже не однообразно видит только своих пожилых прихожан, а встречается с разными людьми. Тогда человек не устает от этого. Тогда у человека круг общения большой, ритм жизни более-менее насыщенный, и это не надоедает. Так же важно, чтобы благочинные помогали. Ну я вот как благочинный стараюсь тоже, по возможности, навещать священников, которые служат, то есть два три раза в год служить на каждом приходе. Здесь, кстати, одна особенность: нельзя, приезжая на приход, брать деньги за посещение, на бензин даже не брать, иначе ты будешь уже навязываться, ты уже надоедаешь. А надо приехать с любовью, пожалеть батюшку, посмотреть, как можно меньше его ругать. А то ведь всякое бывает. И вот когда благочинный, а благочинный по определенно должен быть священником старшим, более опытным, ну правильно ведь, когда благочинный находит занятие для сельского священника, то этому сельскому священнику уже проще разнообразить свой быт. Потом все-таки сейчас не 90-е годы, сейчас матушки встречаются, общаются, в соцсетях общаются. Священники тоже ведь имеют возможность общаться в соцсетях, круг общения у них более расширенный. Интернет, ведь он очень многое, при правильном его пользовании, очень многое дал человеку. То есть человечество просто обогатилось интернетом – это огромная база данных, это огромный такой круг общения. Только этим надо правильно пользоваться. Поэтому сейчас-то сельскому священнику не так одиноко и не так уныло, ему есть чем заняться. Главное не останавливаться на каком-то пути на достигнутом, развиваться дальше. Не видеть вот границ своего села это пределами всех своих возможностей и не воспринимать это как какие-то оковы, путы, может, быть даже как тюрьму некую, ссылку. Вот просто видеть свое пастырское служение на приходе, сельском приходе, как часть своего пастырского служения.
К. Мацан
– Вернемся к нашему разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в студии светлого радио протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии – это Ивановская митрополия. В студии Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
– И снова приветствуем вас, уважаемые радиослушатели. «Светлый вечер» на радио «Вера». У нас в гостях протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии, Ивановской митрополии. У микрофона мой коллега Константин Мацан и я, Кира Лаврентьева. Мы возвращаемся к нашему разговору.
К. Мацан
– Отец Андрей, вы сказали в первый части программы об этом мироощущении христианина: что вот я и есть тот самый человек, самый плохой на самом деле, самый грешный, которого тяжелее всего спасти. И мы часто слышим эту мысль в разговорах о православной вере от православных пастырей и православных мирян. И нередко ее интерпретируют, вернее ее выдают в такой, намеренно ироничной форме, вот этот вот: я хуже всех, я хуже всех, – такое вот выражение, которое многими современными людьми, в силу абсолютно такого секулярного сознания, современного сознания, воспринимается в штыки. Потому что ну почему я должен вводить себя в такое вот какое-то тотальное самоуничижение и воспитывать в себе комплекс неполноценности? – так это воспринимается. Я не имею в виду, что так это есть, и уж тем более не имею в виду, что так оно должно быть в христианстве. Но вот тем скептикам, которые вот, возможно, не с такой легкостью согласятся с тем, что надо считать себя хуже всех, что бы вы сказали?
Протоиерей Андрей
– Ну я думаю, что надо просить у Бога видеть свои согрешения. «Даруй мне зрети моя согрешения», – ведь эту молитву мы читаем Великим постом, а кроме Великого поста можно читать ее каждый день. Никто не запрещает читать молитву Ефрема Сирина и просить: «Господи, даруй мне зрети моя прегрешения!» Вот когда мы их увидим, свои грехи, тогда мы поймем, что это такая великая тайна. На самом деле тайна. Каждый человек, если внимательно посмотрит на себя, он осознает себя самым величайшим грешником. По крайней мере, я так вижу это. Но это не повод для того, чтобы впадать в уныние, чтобы вот создавать из этого какой-то комплекс, надо относиться к этому ну вот как к тому факту, который дает возможность человеку исполнить одну из заповедей блаженства: «Блажены нищие духом». Вот нищий духом – это человек, который осознает свою нищету духовную, свое несовершенство. А полнота этого осознания – это то, что ты, когда тебе столько дано от Бога, так это плохо употребил, что в результате получается, что ты-то и есть самый худший грешник. Потому что тебе было много дано от Бога, а ты этим не воспользовался правильно.
К. Мацан
– Но вот я понимаю вашу мысль. И, может быть, мы сделаем немножко сейчас такой шаг в сторону от разговора...
Протоиерей Андрей
– Давайте.
К. Мацан
– Вашего пути к вере и в священстве в вере. Но все-таки раз мы об этом заговорили, я хочу об этом спросить. Вот в этой фразе – «я хуже всех», например, да, или «я самый большой грешник», – заложено изначально уже в самой формулировке некое сравнение себя с другими: вот есть некие эти «все», хуже которых я. При этом вот в ней есть заповедь блаженства, о которой вы упомянули: «Блаженны нищие духом». Но не говорит же Христос: блаженны те, кто считает себя хуже всех и сравнивает свое недостоинство по сравнению с другими. Мне иногда кажется, что есть в этом какая-то, может быть, психологическая грань, но очень важная. Когда вот я сравниваю себя с другими, говорю, я хуже всех. Ведь то, о чем вы говорите, это разговор об отношениях только человека и Бога, меня, и вот я перед Христом. Там вот этих «всех», хуже которых я должен быть, они лишние, их как будто там нет. Вот что вы об этом думаете?
Протоиерей Андрей
– Наверное, мы просто по-разному смотрим на эту ситуацию. Можно сравнивать себя с другими, а можно констатировать факт, что ты хуже, нежели все другие люди. При этом не давать оценку остальным людям. То есть осознавать глубину собственного падения и собственного несовершенства и понимать, что надо подниматься, надо идти вслед за Христом, надо меняться, надо исправляться. И чем ты будешь больше исправляться, тем будешь видеть более тонко видеть свои грехи, осознавать степень губительности даже маленького греха для себя. То есть сама вот эта фраза: «я хуже всех», она уже, конечно, очень...
К. Мацан
– Заезженная.
Протоиерей Андрей
– Да, набила оскомину всем. Наверное, надо по-другому об этом говорить.
К. Мацан
– Ну один священник сказал у нас: смирение – это не я хуже всех, смирение – это все лучше меня.
Протоиерей Андрей
– Вот видите, есть священники, которые...
К. Мацан
– Афористы.
Протоиерей Андрей
– Поднялись на более высокую духовную степень, они уже смотрят по-другому на эту ситуацию. Вот видите, к вам приходят очень мудрые священники и духовно опытные священники. Я рад, что они есть.
К. Мацан
– Просто вот в ваших словах что меня чрезвычайно согревает, то когда вы говорите: вот Христос тебе столько дал, Бог тебе столько дал, а ты это все растерял, растратил или не реализовал. Вот видите, здесь как бы я себя призван сравнить, если даже сравнить, сопоставить со Христом, а не со всеми остальными, хуже всех которых я должен быть.
Протоиерей Андрей
– Наверное, с тем, кем я бы мог бы быть, если бы использовал данный мне талант правильно. Вот, наверное, так. Видите ли, в чем дело, дело в том, что все слова, которые мы говорим, как мне кажется, они все произносятся сквозь призму своего воспитания, своего житейского и духовного опыта. Поэтому чем опасны духовные книги?
К. Мацан
– Так .
Протоиерей Андрей
– Они очень опасны. Потому что мы читаем человека, который имел определенный духовный опыт, и он поделился этим духовным опытом. Но мы имеем другой духовный опыт и, может, в чем-то даже выше, чем этот духовный писатель, но это не значит, что мы всегда правильно понимаем слова, которые были написаны. Сколько было разговоров о том, что книги святителя Игнатия (Брянчанинова) вводят людей в прелесть. Это же не значит, что святитель Игнатий был в прелести. Наоборот, человек писал от своего духовного опыта, который привел его к святости от его духовного пути. Но многие люди пошли по другому пути – они эти слова восприняли сквозь призму своего сознания, своего духовного житейского опыта и неправильно интерпретировали, и неправильно применили в своей духовной практике. Поэтому действительно есть такие, и я знаю такие случаи, когда вот конкретно от книг святителя Игнатия люди вот впадали в глубочайшую духовную прелесть.
К. Мацан
– Это был мой следующий вопрос, но не про святителя Игнатия, а про то что вот как раз недавно в одной интернет-дискуссии по поводу этой фразы, «я хуже всех», по поводу этого, казалось бы, такого типично православного настроения вот такого самоуничижения – я говорю «казалось бы», потому что, конечно, к этому, безусловно, не сводится вот духовный опыт православия. Но комментатор написал, что вот, конечно, нужно себя считать хуже всех, потому что вот один Оптинский старец другому, своему послушнику, говорил: считай себя, я хуже всех. И я подумал о том, что это ну вот Оптинский старец, уже прошедший гигантский путь, говорил каком-то своему послушнику...
Протоиерей Андрей
– Конкретному человеку.
К. Мацан
– Который уже прошел некий путь. И, может быть, на этом пути уже финальным аккордом, высшей точкой было: а вот теперь считай себя хуже всех. А мы хотим с этого начать как бы.
Протоиерей Андрей
– Страшнее всего не духовные книги просто, а именно письма духовные, которые адресовались конкретному человеку, был известен адресат. То есть писалось письмо от духовно опытного священника, допустим, Оптинского старца конкретному человеку, и он знал, кому это пишется, он давал адресный совет. Открывают книгу, и каждый из читателей, который не критически мыслит, он воспринимает это как руководство к действию. А там на разных страницах могут быть совершенно противоположные вещи. Вот как, раздвоиться, получается, что ли?
К. Лаврентьева
– А письма Феофана Затворника, например, они так же?
Протоиерей Андрей
– Они все-таки, наверное, имеют ту особенность, в большинстве своем, там тоже есть, конечно же, письма конкретные, но большая часть творений Феофана Затворника, я бы сказал, что они более применимы для духовных...
К. Лаврентьева
– В повседневной жизни.
Протоиерей Андрей
– Ну для духовной жизни христианина. Они более универсальны. Вот я думаю, что так. Ну опять же вот для каждого человека, для кого-то самая простая книга может стать откровением и привести человека к высотам духовности. А для кого-то, может быть, и книга высокодуховная и даже Евангелие может стать предметом соблазна. Там люди же, ведь и секты образованы у нас, в основном, все христианские секты на чем, на Евангелии. Так что тут очень важен сам человек и его готовность отказаться от чего-то своего и научиться, воспользоваться опытом другого человека. Ведь я думаю, что христианство ничего, по большому счету, не потеряло бы, если бы у нас все письменные источники пропали бы, но сохранилась живая Церковь, жизнь в Церкви, все бы восполнилось. А вот если бы Церковь погибла, чего, конечно же, не будет, потому что Господь обетовал нам сохранить Церковь до скончания века. Но если бы Церковь погибла и остались бы все эти книги, то погибло все бы человечество. Для спасения все бы погибло. Потому что по книгам, без Божией благодати, без вот этого реального духовного наставничества нельзя вот искусственно создать новый живой организм, новую жизнь во Христе.
К. Мацан
– Протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии, Ивановской митрополии, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Не могу свой любимый вопрос не задать про любимую вами, вашу любимую цитату из Евангелия. Или не просто любимую (наверное, так несколько странно ставить вопрос: любимая цитата), а вот тот эпизод, отрывок, который однажды когда-то, быть может, стал каким-то очень важным и таким переворачивающим. Ну вот у нас гости часто делятся такими историями. Никогда не забуду, меня очень поразила история священника, который, еще не будучи священником, читал Евангелие, и его перевернул разговор апостола Петра со Христом, уже после отречения Петра и как раз покаяния, когда трижды спрашивает Христос его, любишь ли ты Меня. И этот будущий священник вдруг этот вопрос услышал, как обращенный к себе самому, вот меня сейчас Христос спрашивает: любишь ли ты Меня. И вот он понял, что надо на это ответить, и вот это стало для него важным опытом. У вас был такой эпизод особенно глубокого тесного такого, такой встречи с Евангелием?
Протоиерей Андрей
– Это было очень интересно. В то время, когда я начал ходить в храм, Евангелие ну в продаже, конечно, еще не встретить было, то есть нельзя было прийти вот и в книжной, в свечной лавке, книжных лавок вообще не существовало нигде, купить Библию, Евангелие, вообще книгу какую-либо. Свечи, только свечи и ничего больше не продавалось. И, естественно, что у меня не было этих книг. Но когда моя бабушка увидела, что я хожу в храм постоянно, она жила в соседнем городе, и родители с ней поделились такой новостью: вот, Андрюша ходит в храм теперь тут очень часто, все. Она мне дала тетрадки, которые сохранились от моей прабабушки, которая, я вот говорил уже, была верующая. Что это за тетрадки? Когда все книги были уничтожены, уничтожались они, то верующие люди, кто-то Евангелие, кто-то Псалтирь переписывали. Но некоторые собирали вот все, что можно было, любые крупицы того, что они считали духовностью, собирали воедино, вот в эти тетрадки. Это могли быть выписки из журнала Московской Патриархии. Вот это очень интересно, потом впоследствии открыть архив там подшивку какую-то ЖМП, и там увидеть вот эти слова, которые ты читал там у бабушки, написанные старческой рукой, вот эти слова, которые были непонятны. Так это было очень интересно. В том числе там была одна история, такой вольный пересказ жития Андрея Первозванного, где было переврано имя его. История очень интересная, она звучала так. Жил-был Андрюша, вот, и работал он на своего барина. И этот у этого барина была дочка, он влюбился в эту дочку, дочка в него влюбилась. Но так как он был человеком бедным, ему барин сказал, что кто ты такой, чтобы быть мужем для моей дочери? Ты никто, ты неназванный, то есть Андрейка Неназванный, и выгнал его. И пошел он ходить по свету, и искать правды в жизни. И там дальше я не очень помню конец, но он как-то уверовал во Христа, и Христос его к Себе забрал, – ну вот такой апокриф да, интересный. Андрейка Неназваный. И вот я не очень помню там момент, в который становится понятно, когда уже узнаешь, что речь идет об апостоле Андрее Первозванном. Вот не смогу точно, как это там пересказано, но что вот этот момент, что он нашел Христа там есть, там, кажется, даже что-то про Иоанна Предтечу что-то было, вот интересно, не вспомнить этот момент. И для меня очень интересным было вот в евангельском сюжете призвания апостола вот встретить то, что я читал в свое время в бабушкиной тетради, вот речь идет о моем небесном покровителе, апостоле Андрее Первозванном, это для меня было очень большим, конечно, откровением. А вообще в Евангелии, я бы сказал о том, что в Евангелии есть одна страшная вещь – там очень достаточно сухим языком описано страдание Христово. И написано это настолько талантливо, что это можно назвать только действительно богодухновенным. Что человек неподготовленный, читая о страстях Христовых, он может воспринять это без какой-то душевной травмы для себя. То есть там нет настолько человеческой составляющей, вот такого трагизма, который мог бы быть художественно оформлен в какой-то другой книге. И то есть человек может это прочитать и постепенно, потом уже, со временем, а мы ведь Евангелие читаем ежедневно, день за днем, год за годом, постепенно для себя раскрывать весь трагизм тех страданий Христовых, которые описаны не сухим языком, но таким языком, который вот две тысячи лет все эти поколения людей читают, и раз за разом открывают для себя вот эту всю глубину этого евангельского повествования Страстей Христовых. Вот для меня это вот ну знак того, что человек бы не смог так написать. Это не человеческое творчество.
К. Мацан
– Очень интересно.
К. Лаврентьева
– Отец Андрей, вы помните свою первую литургию?
Протоиерей Андрей
– Конечно. Как же можно забыть свою первую литургию. На самом деле я думаю, что при правильном духовном устроении у каждого священника каждая литургия, она первая. Потому что литургия как Тайная Вечеря, она вообще одна. Но исторически, когда-то, да, я совершал Божественную литургию первый раз. Сказать, что это было страшно – это ничего не сказать. Но на самом деле если священник не выгорает, если священник ответственно относится к своему служению и пытается осознать то, что с ним происходит, что он входит в этот особый мир благодати Божией, то каждая литургия, она в той или иной степени, как и та, первая литургия, которая, конечно же, выделяется тем, что ты не сразу чувствуешь себя...
К. Лаврентьева
– Уверенно?
Протоиерей Андрей
– Нет, это не так звучит. Не всегда... Вот мне казалось, что я несколько одинок. Это же я совершал литургию не в соборе, совершая там практику, то есть я приехал на приход, и это вот первый раз я совершал литургию – не было ни старшего священника, который мог бы мне дать совет, ни даже, пускай бы, диакона, который подсказал бы, никого. То есть на клиросе старушка, которая еле-еле умеет читать и кое-как петь, в храме люди, а я один. И в какой-то степени ощущалось вот такой отрыв, страх, что ты немножечко оставлен всеми. Может, немножечко даже Богом. Ну вот это, да, это ощущения такие тяжелые. Но это опять, к сожалению, печальный опыт того, что не должно такого быть. Священник должен постепенно вырастать. Не должно быть так, что священника вот так вот бросают на амбразуру. Как вот в начале Великой Отечественной войны у нас что происходило, вот научили, как держать винтовку и, пожалуйста, в окопы.
К. Мацан
– Ну вы произнесли страшные слова – «страшные», конечно, я в кавычки беру, – но очень серьезные и ответственные, особенно у священника если они звучат, что чувствуешь себя оставленным и, может быть, даже Богом.
К. Лаврентьева
– Да, очень страшно.
К. Мацан
– Особенно в момент совершая литургии, казалось бы.
Протоиерей Андрей
– В какой-то степени, я описываю то, что я ощущал. Это не значит полную оставленность, нет, но ты как-то вот остаешься... Ты возносишься, и вокруг тебя какая-то вот такая пустота. Она потом заполняется, но в какой-то момент именно ощущение того, что ты наедине с чем-то тем, к чему, что выше тебя намного, и что ты не можешь быть полноценно готовым принять, потому что ты не можешь быть совершенным. А только совершенный может быть таким, и только совершенный человек может быть священником, совершать Божественную литургию. И я думаю, что в какой-то степени каждый священник ощущает свое вот это недостоинство и неготовность к тому, чтобы вот совершать это, служить Богу. Но в первый раз это просто более острое ощущение.
К. Мацан
– Спасибо огромное за эту беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в «Светлом вечере» был протоиерей Андрей Ефанов, председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии – это Ивановская митрополия. В студии была Кира Лаврентьева и я, Константин Мацан. До свидания.
К. Лаврентьева
– Всего хорошего.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.