Поделиться
Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.
Темы беседы:
1. Размышления о теме строительства храма в Екатеринбурге;
2. Дискуссии об «образе» Церкви;
3. Поиск языка общения с разными аудиториями;
4. Отношение к проблеме алкоголизма в обществе и Церкви
— «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова и я, Константин Мацан. И сегодня, как всегда по пятницам, в этом часе «Светлого вечера» с нами и с вами Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Добрый вечер.
В. Легойда
— Добрый вечер.
М. Борисова
— Владимир Романович, вот настало время размышлений по поводу недавних событий в Екатеринбурге, все как-то принялись все это обдумывать, рефлексировать на эту тему. И участь эта не миновала и нашего любимого автора, многоуважаемого Сергея Худиева, который много лет является автором журнала «Фома», вообще православный публицист. Он написал статью как раз на тему того, что же там произошло, с его точки зрения, в чем был смысл. И главный посыл этой стати в том, что вот эти события, они снова вызвали волну антирелигиозных настроений, под лозунгами: «вот вы тут храмы строите, а больницы вокруг сносят». И вообще вот вся эта риторика антирелигиозная, уже подзабытая нами, и мы несколько раз констатировали, что она как бы сходит на нет, а однако никуда она не делась, и поднялась новая вот эта волна. Но если поднялась волна, то по-видимому, было, что поднимать, то есть есть какой-то резервуар, в котором это недовольство хранится в спокойном состоянии до получения повода. Но в таком случае, а стоит ли вообще об этом беспокоиться? Может быть, это вообще дано в условиях задачки, то есть это необходимый атрибут существования Христовой Церкви на этой земле, в том мире, который совсем не дружелюбен к ней?
В. Легойда
— Вы знаете, я подозреваю, что Сергей Львович мог и не одну статью на эту тему написать, ну по крайней мере, сейчас вот мы не всегда даже можем, не знаю, отличить или вспомнить, по крайней мере, была ли там это статья, или какая-то запись, или запись в социальной сети, на основании которой потом делается статья. Я читал ту статью его, которая была опубликована первоначально в «Радонеже», а потом «Православие.ру» перепечатало. Если вы это имеете в виду, то мне как раз показалось, вот ее основной посыл именно в том, чем вы закончили свой вопрос. Он вначале очень много об этом пишет, что всегда Церковь вызывала, не может не вызывать вот такое антихристианское некое отношение у части людей, общества, как угодно это можно назвать, и собственно в Евангелии об этом и говорится. Но для меня в той статье, которую я читал, самым важным было то, где Сергей Львович, как мне показалось, именно даже проговаривается, он говорит о том, какие люди приходили, выступать против строительства храма. Ну точнее пытается говорить о том, что были те, кто был мотивирован и пришел по таким-то причинам, по таким, и дальше он говорит, что были те, кто их действительно там их никто не подбивал, не провоцировал, они там не из группы Навального и прочее, а вот они почему-то так решили, что не нужно и они пришли, скажем так, отстаивать сквер. И вот что им сказать — я за точность цитаты не ручаюсь, — но там что им сказать, я не знаю. И я вот могу сказать, что это мне понятно, потому что действительно мне пришлось много беседовать и там официально, не официально, публично, не публично, в том числе и с моими студентами, у меня замечательные были (были — потому что мы закончили уже заниматься с ними) ребята, одна девочка из Екатеринбурга. И мы обсуждали с ними эту проблему, естественно, говоря там о том, как вот профессионально стоит это подавать журналистам, что является допустимым для журналиста, что не является. И я думаю, что действительно не всегда находим там слова для всех или для всех групп. Потому что когда там, скажем, звучат какие-то резкие оценки протестующих против строительства храма, эмоциональные и такие, вполне определенные оценки негативные, то ведь для кого-то это означает, ну для кого-то из тех, кто выступал против, для его родственников или для него самого, а он пришел вот просто потому, что он за сквер, мог не разобраться с нашей точки зрения, еще чего-то. Поэтому мне кажется, что в современном обществе нужно как-то все это понимать. И вот вообще, знаете, задача христианина, неслучайно же там говорится — в Евангелии, я имею в виду, — говорится о мудрости и о кротости. И это все в каждом случае мы должны, твердо отстаивая то что считаем правильным, и людей уважать, и как-то ну тут такая задача не из простых, мне кажется.
М. Борисова
— Но вам не кажется, что если мы все время будем исходить из позиции евангельской кротости, мы не построим ни одного храма? Потому что кроме как место на какой-нибудь помойке, все остальные у какой-то части людей, которые живут в близлежащих домах, будет вызывать, сама перспектива возникновения стройки будет вызывать протест. Потому что это на определенное количество лет, куча неудобств, грязи, шума и прочих дискомфортных атрибутов жизни, против которых, естественно, любой человек возражает. Ему не нравится, когда ему расковыряли всю Москву, сняли все тротуары и долго-долго с ними что-то делали. Зато ему, конечно, сейчас очень нравится по этим новым тротуарам гулять.
В. Легойда
— Главное, чтобы каждый год не ковыряли. А вы знаете, это очень важный вопрос. Я думаю, что конечно, в его постановке есть, содержится и ответ. В том смысле, что действительно здесь важно понимать, что какие-то там, наверное, протестующие будут всегда. Но смотрите, мы же не отказываемся от того чтобы играть по правилам. А что я имею в виду? Существует определенная процедура появления, ну по крайней мере храма (я там другими вещам и не занимался) в каком-то месте. Часть эта, ну помимо того, что документы, когда уже дано разрешение там, получать и до этого документы, разрешающие там строительство, существуют общественные слушания и прочее и прочее. Мы же никогда не отказывались от этих правил, мы всегда играли по этим правилам. И если общественные слушания выходили на то, что люди не хотят — соответственно храм строился в другом месте или там начиналось обсуждаться другое место. Сегодня это неизбежная, так сказать, часть всей этой процедуры. И, кстати сказать, когда, помните, все стали, когда вциомовский опрос был проведен, все указывали на то, что смотрите, вот такой результат: большая выборка, три тысячи человек — действительно большая, потому что обычно ВЦИОМ опрашивает полторы тысячи. Но почему-то никто не вспомнил, точнее вспомнили, но далеко не все, в тот момент не вспомнили, когда говорили про вциомовский опрос, что количество участвовавших в общественных слушаниях, на которых однозначно люди выступи за храм в сквере, было больше, чем выборка. Потому что там только за строительство было более трех тысяч человек и там только 192 или 197 человек проголосовали против. То есть это сопоставимые вещи. А вциомовский опрос, конечно, проводился уже вот в точке кипения, так сказать, когда все было перегрето, и там не так все было просто уже, а точнее было совсем сложно. Поэтому мне кажется, что вот отвечая на ваш вопрос, возвращаясь к вашему вопросу, мы же согласились на это, значит, мы сознательно выходим на слушания и пытаемся там, так сказать, обосновать. И те кто хотят, чтобы был храм, они эту точку зрения отстаивают.
М. Борисова
— Но тут все время возникает вопрос: либо мы стараемся продемонстрировать такое идеально христианское поведение по таким острым поводам, а вопрос: мы кому это демонстрируем? Вот наша с вами уважаемая...
В. Легойда
— Простите, я вас перебью. А что такое идеально христианское поведение? Идеально христианское поведение — это не то, что ты приходишь, говоришь: ой, вы против храма? — я как христианин человеколюбивый тогда вот, из уважения к вам, откажусь. Нет, идеально христианское поведение это в том, что ты не хамишь, не кричишь и не говоришь, что ты бес, если ты против храма. Потому что человек, ну во-первых, может быть, по разным поводам. То есть идеальное христианское поведение это когда Господь говорит ударившему Его: если Я виноват, скажи, в чем Я виноват, а если Я прав, что ты бьешь Меня? Вот идеально христианское поведение. И мы говорим: если вам будет мешать храм, вы скажите, почему он будет вам мешать. А если вы просто переживаете, что снесли, как у нас была ситуация такая и не одна, вашу незаконно построенную парковку возле дома, то что же вы возмущаетесь?
М. Борисова
— Ну в таких ситуациях противостоящие стороны редко бывают в состоянии вести взвешенный диалог. Ну хотя бы вот те документальные кадры, которые мы видели, когда начали сносить этот забор первоначальный. Это же уже идет такой накал эмоций, где объяснять и пытаться добиться какого-то разумного ответа друг от друга бессмысленно.
В. Легойда
— Когда народ вышел — конечно. Так я говорю сейчас не про... хотя вот я сказал «конечно», поспешил сказать, но ведь все дни противостояния в сквере, там были наши священники. И не один, там не только отец Максим замечательный, Миняйло, который сейчас всем, по крайней мере, кто следил за этим, известен, но и многие другие. Там не менее десяти священников находились и говорили с людьми. Именно там, именно в сквере и говорили. Ну я-то больше, когда вот мы сейчас с вами разговаривали, я имел в виду слушания общественные. Просто вы задали вопрос, что все время будут протестовать. Но сейчас существует процедура — процедура, связанная с тем, что если ты выступаешь против, ты приходишь на общественные слушания и говоришь: а вот мы не хотим. Дальше голосование, и результат этого голосования учитывается при вынесении решения. Потому что не Церковь же принимает решение о том, выделить землю или нет, а государство, власть. На основании волеизъявления граждан. В демократическом государстве нет других вариантов.
М. Борисова
— Но каждая такая ситуация, она наносит все-таки урон людям, которые отстаивают строительство храма. Вот наша с вами тоже уважаемая автор Марина Ахмедова съездила-таки в Екатеринбург, пообщалась там с массой народа и, в частности, с главным благотворителем, который собственно...
В. Легойда
— Да, с Алтушкиным, да.
М. Борисова
— Изначально поддерживал эту идею. И, насколько я поняла из ее материала, он вот в данный момент абсолютно перегорел. Ему по-человечески себя заставить дальше этим заниматься очень трудно.
В. Легойда
— Ну я думаю, что не совсем это так. Он действительно там не скрывает каких-то своих эмоций, и его совершенно можно понять. Меня там больше, знаете, не могу не вспомнить там, конечно, есть замечательный момент, когда помните, в материале, имею в виду, Марины, когда пришли выступающие за строительство храма на встречу с мэром и что-то они там говорят, и говорят, что ведь это строительство предполагало благоустройство прилегающей территории. И мэр говорит: да я прекрасно, что вы мне тут рассказываете, я сам понимаю, что мне надо теперь где-то миллиард на набережную найти, который ему давали. И это, извините меня, это не вопрос там, против этого тоже не возразишь, там кто бы что ни говорил против строительства, но оно только на благоустройство — это не строительство храма, это набережная, да, готовы были меценаты вложить миллиард рублей. Но у меня не сложилось впечатление, потом, конечно, во взаимодействии находимся с разными людьми в Екатеринбурге, поэтому я так понимаю что и дальше тема и строительства, то есть, надеюсь, и храм будет построен и так далее. Но эта эмоция вот благотворителей понятна, потому что они хотели, так сказать, как лучше, они готовы были вкладывать свои деньги, и много денег для того, чтобы построить храм и обустроить территорию. Вместо этого они получили протест, смысла которого они понять не могут. Потому что они не собирались там ничего сносить и прочее. Ну вот такой показательный случай. Мне кажется, мы должны понимать, что это вот такая иллюстрация мира, в котором мы живем, и здесь надо как-то находить выход из таких, как-то разрешать такие коллизии.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». Одна тема прозвучала среди вот сказанного сейчас, очень, мне кажется, важная, как раз про то, что очень разные люди, с разными мотивациями, так или иначе выступают, да даже сейчас не против храма конкретного, а в принципе реагируют на Церковь по-разному. И среди них есть те, кто движимы не какими-то политическими интересами, а те кто в принципе сталкиваются и отвергают любое проявление открытое религиозности в общественном пространстве — в СМИ ли это происходит, в статье или какой-то передаче, или это строительство храма, или это какая-то акция, так или иначе связанная с демонстрацией религиозности. И вот тут возникает вопрос: а как Церковь готова с такими людьми разговаривать? Надо ли с ними разговаривать, я не знаю, в каком ключе? Я вот просто пример привести такой ну из практики программы «Не верю», где разговаривают атеист и священник или верующий. Я вижу, что среди откликов по комментариям зрителей большой, очень большой позитивный отклик среди атеистов получают священники, которые активно, ну что называется, соглашаются с атеистами: да-да, вот ваши проблемы, на которые вы указываете, они правильные, они есть, и я тоже их чувствую. То есть такое, когда представитель, условно говоря, неверующей аудитории опознает в священнике «своего» по каким-то взглядам, это действует миссионерски очень, казалось бы, правильно...
В. Легойда
— «Да-да, вы правы, конечно, Бога нет, но я...»
К. Мацан
— Ну может быть, не до такого...
В. Легойда
— Я шучу.
К. Мацан
— Но либо как-то человек очень аккуратно это обходит, показывает, что мы с вами на самом деле заодно и, с одной стороны, логично и работающей миссионерской стратегии. С другой стороны, до какой степени она работает? Потому что так можно именно дойти и до того, о чем вы сказали и ради приобретения человека, казалось бы, эмоционально такого, ну выплеснуть все аргументы веры и вообще от нее как будто бы даже отказаться и не защищать ее. Вот есть такая проблема, в принципе, в целом?
В. Легойда
— Наверное, есть и, может быть, не только такая. Мне кажется, здесь несколько важных моментов. Вот вы сказали: говорить ли, с кем говорить, как говорить? Я считаю, что говорить. Говорить со всеми, кто готов разговаривать с тобой. Если человек не готов к диалогу, если человек разговаривает только потому, что он хочется высказаться, а он все уже для себя решил, и он в принципе не собирается тебя слушать, то чаще всего ну не то чтобы не говорить, этого диалога не получится просто, да. Ну вот есть, например, меня там в свое время спрашивали и приглашали в разные программы, и я просто говорил, что есть там ряд таких медийных личностей, с которыми я не буду дискутировать, потому что я не вижу в этом никакого смысла. Я понимаю, что жизнь наша во многом иррациональна, но когда я заранее понимаю, что вот эта вещь, вот это там никакой дискуссии не будет, а будет просто, по моей любимой шутке, разговор автопилота с автоответчиком, я просто не участвую, потому что это бессмысленно. А все остальное не является, мне кажется, препятствием. Потому что вот у меня недавно была такая импровизированная возникшая дискуссия — она в Телеграме началась, потом мы на сайте «Фомы» опубликовали, — когда Тина Канделаки сделала там одну запись по поводу как раз таки того, каким должен быть язык, идти ли Церкви в ногу со временем. Потом известный журналист Екатерина Винокурова, в общем, ее поддержала и сделала свой пост. Я им обеим ответил, потом Катя ответила мне, так сказать, я еще раз ответил. Мы это опубликовали в итоге, всю эту дискуссию — и их реплики, и мои, — на сайте «Фомы», ну с согласия девушек. А потом мне кто-то в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) написал: что ну что вы нашли там себе собеседниц и прочее. Понимаете, вот тут я, во-первых, не согласен с оценкой, которая была дана тем, кто вот по факту стали вот собеседниками моими. А во-вторых, мне кажется, что здесь у Церкви не должно быть какого-то ценза: вот мы там только с интеллектуалами высочайшей пробы общаемся или только там с кем. Здесь вопрос о готовности вести диалог. В данном случае она была. Другое дело, что я там, конечно, не согласен там с тем, что звучало, и я хотя я там действительно вот в той логике, о которой вы сказали, с чем-то там соглашался. Но мне кажется, что отвечая на вторую часть вашего вопроса, где граница, которую нельзя переступить, она связана с несколькими вещами. Во-первых, она связана с публичностью или непубличностью разговора. Потому что когда вы вдвоем с человеком разговариваете или переписываетесь, вся ваша аудитория — это вас двое, и вы можете здесь какие-то, не знаю, миссионерские приемы и стратегии, как вы их назвали, использовать, ну то есть где-то психологически можно как-то себя повести, чтобы человек просто начал тебя слышать. А когда вы делаете это публично — аудитория сразу больше становится, и здесь не все уже возможно. Потому что это будет, может по-разному быть интерпретировано. Но в любом случае, конечно, вот этот вот предел согласия — а не надо соглашаться с тем, с чем ты не согласен. Потому что когда мы говорим, вот вы приводили пример, когда священник соглашается с атеистом — я же специально пошутил, — они ведь не соглашаются в главном. Они говорят: да вот вы, допустим, говорите (ну я к примеру сейчас, с потолка, что называется) о том, что наука важнейшая там — конечно, важнейшая, да. И кто-то говорит: ни фига себе, батюшка там ценит науку, да. Ну вот в этом смысле. Не надо только придумывать и начинать для каких-то там странных целей соглашаться с тем, с чем ты не согласен — это тупиково, это неправильно.
М. Борисова
— Ну раз уж вы сами упомянули вашу переписку с Тиной Канделаки и Екатериной Винокуровой, по этому поводу напрашивается разговор на тему, которую вы очень не любите, всегда однозначно ее закрываете, это тема: нуждается ли Церковь в создании положительного общественного имиджа. Вы всегда говорите, что не церковное это дело, и вообще, заботиться об имидже.
В. Легойда
— Ну собственно, не совсем так...
К. Мацан
— А ваши оппонентки там аргументировали свою позицию тем, что вот, скажем, есть разные имиджи Православных Церквей Поместных. Вот есть Грузинская Церковь, которая такая вся, полная любви, юмора, такая вся замечательно привлекательная. А есть Русская Православная Церковь, которая такая вся иерархичная, забюрократизированная, где детей там чуть ли не насильно водят на молебны перед ЕГЭ, и вообще ужас-ужас-ужас — с точки зрения вот современного интеллигентного посетителя соцсетей. И собственно говоря, ну аргументы таковы, что непонятно, а стоит ли на них возражать? Ведь, в общем-то, ну уровень разговора об имидже Церкви очень странный, вам не кажется? Вступать ли в полемику с такими оппонентами, на таком уровне?
В. Легойда
— Ну вот собственно у меня это и было предъявлено вот в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), и я уже пытался сейчас на это ответить, но может быть, не очень удачно. Смотрите, здесь, конечно, какой-то такой глубокой содержательной полемики не было, а более того, это же не сознательные оппонентки. Тина, еще раз вот хочу повторить, Тина сделала некую запись у себя по поводу факта того, что я, кстати, потом связывался с епархией, проверил — никакого там, нельзя сказать, что это какая-то обязаловка. А просто уже много лет по традиции служат молебен в храме. И приходят те, кто хочет из школы, ну наверное, их там как-то организовывают. Владыка, я с ним разговаривал, он не исключил этого, но естественно, там даже, кстати, он мне говорил, сейчас вот боюсь ошибиться, или даже они не служат молебен, просто там священник говорит какое-то слово, потом там водичкой их там кропят, что-то такое. Но когда вот, да, и соответственно Тина об этом написала, там почему-то еще она добавила сюда, что вот Грузинская Церковь. Но я же на это и ответил, так что, знаете, тут же вопрос, какие ты используешь (вот к вашему дискутировать — не дискутировать), поскольку там аргументов-то не было с той стороны. А была фраза, что вот, я хожу там на Рождество и на Пасху в грузинскую церковь, и вообще я давняя прихожанка, и там всегда царит радость, веселье и юмор. Я на это ответил, что в Русской Православной Церкви все это есть. То есть я же не выложил там цитаты из Семена Людвиговича Франка работу «Смысл жизни» там или там еще что-нибудь, или там «Церковь одна», там тексты других уважаемых там авторов и прочее. Я сказал, что в Русской Церкви тоже все это есть, минус грузинский колорит — ну все. Вот она фразу — я фразу. Ну в том смысле, что я счел здесь важным, чтобы на реплику, прозвучавшую от Тины, у которой большая аудитория, была дана какая-то реплика с нашей стороны — вот мне показалось это важным сказать. И оставаясь вот в рамках и объема записи, и аудиторию понимая Телеграма, я пытался это сделать все очень кратко. А собственно содержанием там была дискуссия только об одном: что значит идти в ногу со временем, да. И с чем и тут я, в общем, здесь отчасти, может быть, понимая, что они имеют в виду какие-то современные вещи и соглашаясь с тем, что это важно — у нас же есть радио, у меня есть Телеграм, о чем я собственно там тоже написал, что если бы мы не хотели в этом смысле идти в ногу со временем, то я не прочитал бы даже их записи эти, потому что у меня не было бы Телеграма тогда. Но дальше у меня есть — вот это для меня важная тема, я ее в очередной раз там обозначил, в этой переписке, что Церковь, есть только один дух, так сказать, которому Церковь должна соответствовать — это Евангелие. Это единственный камертон, с которым Церковь, по которому Церковь должна выстраивать свою жизнь, люди в Церкви, и вот это нас должно беспокоить. А дух времени — что такое дух времени? Это что, дух там Монеточки и Шнура что ли? Вот мы с этим должны как-то вот идти в ногу или с чем? Это все завтра забудется, сколько таких было в истории и культуре. А Церковь была, есть и будет до скончания века. Но говорить нужно. Потому что это лидеры мнения, они так это видят, значит, мы должны говорить, убеждать. Я очень с удовлетворением, скажем так, оцениваю вот этот наш диалог. Там Тина не включилась в него, а Катя включилась, мы пообщались. Но они обе, я у них спрашивал разрешения перепечатать, с удовольствием согласились. Мне кажется, это важно.
К. Мацан
— Вернемся к этому разговору после небольшой паузы. Напомню, сегодня, как всегда по пятницам, в «Светлом вечере» Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. В студии Марина Борисова и я, Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Мацан
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Сегодня, как всегда по пятницам, в этой студии Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Ведут разговор Марина Борисова и я, Константин Мацан. И мы продолжаем.
М. Борисова
— Ну если продолжить мысль, на которой мы прервались — о поиске какого-то языка, диалога с разными аудиториями, вот возвращаясь к подростковой, юношеской аудитории, ну собственно об этом чаще всего и говорят, и это, кстати, показывают события в Екатеринбурге, где очень много протестующих как раз молодых. И мы все знаем, что в соцсетях есть твердые какие-то имиджевые установки, которые рисуют Русскую Православную Церковь в определенных красках. И у подростка, у юноши возникает ощущение, что вот это какое-то такое собрание людей, которые сажают в тюрьму или в КПЗ там за картинки в интернете, которые там освящают какие-то дорогие лимузины богатым людям и запрещают кино, театральные постановки, выставки — ну в общем, какой-то такой компот, абсолютно не аргументированный, но очень устойчивый в смысле создаваемого образа. Ну понятно, что так или иначе священники, которые занимаются проповедью среди молодежи, думают о том, как, с помощью каких примеров можно до нее достучаться. Мне просто попалось на глаза накануне отдания Пасхи интервью иерея Сергия Ермолаева, настоятеля вологодского храма во имя святого Иоанна Предтечи, и я даже себе позволю маленькую цитату. Он говорит как раз вот на эту тему: «Детям, как показывает практика, ближе Винни Пух, а взрослым отец Браун. При правильном подходе и тот и другой очень даже могут прославить Бога». Ну я не буду с этим спорить, но с другой стороны, я подумала: вот последние годы было много попыток объяснять евангельские истины с помощью образного мира Толкиена, там Джоан Роулинг, и теперь вот в ход пошла «Игра престолов». Мне кажется просто, что при всем том, что это может иметь место и быть очень полезным, но с каждой новой итерацией это отводит все дальше и дальше от первоисточника. А объясняя евангельские истины на основе «Игры престолов», мы уходим, мне кажется, все дальше и дальше от Евангелия.
В. Легойда
— Ну вот так, сходу я не готов с этим согласиться. Потому что само Евангелие, Сам Господь объяснял евангельские истины на каких-то примерах. Поэтому, поскольку, так сказать, актуальны были примеры там, связанные с сельским хозяйством там, я не знаю, со собором винограда и так далее, Он их и использовал. Это тоже, если хотите, ну элемент не «Игры престолов» там, но того, что было просто и понятно. Сейчас со сбором винограда не все поймут, может быть, пример, поэтому здесь первоисточник... Понятно, что если мы говорим о тексте евангельском, то конечно, крайне желательно, чтобы в определенный момент человек приходящий или пытающийся что-то узнать о христианстве, начал читать Евангелие. Но помимо этого, мне кажется, что здесь как раз мне кажется очень естественным, я не вижу здесь отступления все дальше и дальше. Я вижу то что как раз таки вот Винни Пух и отец Браун — это пример из 90-х, сегодня это чаще работать уже не будет или, по крайней мере, этого недостаточно. Потому здесь вполне нормально, если там «Игры престолов», да что угодно может быть, главное там ну не наворотить, конечно, с перебором. А это я не вижу здесь какой-то проблемы. А вот возвращаясь к вопросу вашему такому более общему, насчет образа Церкви, я не знаю, мне кажется, я не ухожу, я просто говорил, что Христос не нуждается, так сказать, в имидже. Но Церковь как организация, понимаете как, я же все-таки информационщик, да, я понимаю законы жанра и понимаю, что вот одно из правил современного мира: если вы не пытаетесь сами создать образ свой в медиа, то вам его точно создадут. И в 99 процентов случаев вам это не понравится, потому что это будет далеко от того, что вам кажется адекватным образом. Собственно весь наш отдел в том числе и для того создан, чтобы вот как-то пытаться сделать образ медийный Церкви. А что такое медийный? Это проекция, да, церковной жизни в медиа, чтобы он был адекватен реальности, ну или максимально адекватен реальности. И конечно, я не могу не видеть здесь существующую проблему. Наверное, нельзя создать там беспроблемную ситуацию, потому что понятно, что какие новости в первую очередь будут привлекать внимание, а они и создают образ в том числе. Но да, вот то о чем вы сказали, собственно об этом мы и с собеседницами в той переписке импровизированной, которую мы вспоминали, они об этом тоже говорят. Но вот с этим и надо работать, в меру сил и таланта, так сказать.
М. Борисова
— Но вопрос, как работать и на какие поводы реагировать. Скажем, у нас есть такой очень позитивный пример, по принципу от противного: опубликовала Юлия Латынина в «Новой газете» статью, отрицающую церковную благотворительность — этим, мне кажется, очень хорошо воспользовался пресс-секретарь Синодального отдела по церковной благотворительности и милосердию Василий Рулинский. Он в той же «Новой газете» опубликовал материал, который рассказывает о всем спектре церковной благотворительности.
В. Легойда
— А вот, кстати, мы вели там с ними переговоры длительные, к вопросу, «Новая газета» дала в итоге? Потому что, я помню, что вначале он там даже был вынужден, поскольку мы не получали ответа от «Новой газеты» — мы принимали участие в том, чтобы добиться этой публикации по законам, так сказать, свободной журналистики. Вот они очень долгое время вообще не отвечали, потом говорили, что какой-то будет сокращенный вариант почему-то опубликован. И Василий Васильевич еще, помню, он сначала в своем блоге на сайте «Эхо Москвы» выложил. Я не знаю, они дали, точно?
М. Борисова
— Ну да.
В. Легойда
— Ну это хорошо. Потому что, чего не отнимешь, мы не один раз обращались к ним по следам их каких-то публикаций, с которыми мы не могли согласиться, и они всегда давали возможность вот опубликовать некий ответ. Да, ну это хорошо, это такая вот симметричная реакция, она не всегда единственно возможная, но...
М. Борисова
— Но если продолжить вот ту же самую логику, ведь не так давно скандальные какие-то высказывания по поводу Великой Отечественной войны, по поводу блокады Ленинграда, что вот надо было не держать блокаду, надо было все это, не морить столько людей, вызвала такую сильную обратную реакцию, что вот уже который год мы констатируем, что День Победы, его популярность во всем народе насколько выросла после всех вот этих скандальных перепалок во всех форматах СМИ, что, в общем, минус дал плюс в результате. Почему у нас не получается на тематику Русской Православной Церкви добиться такого же эффекта, чтобы хотя бы вернуть эмоциональное отношение к Церкви такое, какое было в 90-х?
В. Легойда
— Ну во-первых, тут можно размышлять на тему того вывода, который вы сделали, что не получается, да, не получается как — в абсолютных показателях или в относительных? В абсолютных — сложно, потому что вообще нет ни одной темы, которая бы в нашем обществе вызвала такой резонанс, как Великая Отечественная война. И, кстати сказать, я читал, даже если исходить из ангажированности социологов, я читал статьи, основанные на исследованиях как раз таки социологов, которые придерживаются определенных взглядов, принятых именовать либеральными, и они утверждают, что вот День Победы как некий такой ценностный ориентир, он присутствует во всех поколениях ныне живущих россиян. И что бы там ни говорили о том, как это меняется и прочее, это для всех относится к числу безусловных ценностей, стоит в ряду безусловных ценностей. Поэтому я вот так вот сходу не назову вам, что еще могло бы вот в этом ценностном ряду быть сопоставимым с этим днем для наших граждан, для людей в нашем обществе. Поэтому здесь очень сложно сравнить. Хотя как христианин я понимаю, так сказать, все равно разницу масштабов значения Евангелия в истории человечества и даже такого великого дня как День Победы, нашей победы. Ну это просто для сознания народа важно, мы этим и воспитывались, и это где-то, если хотите, ну действительно определяет, потому что мы народ-победитель, который дорогой очень, высокой очень ценой, ну в общем-то, спасли не только свою страну, но фактически весь мир. Поэтому здесь как раз это понятно. А насчет того, что какие-то вещи удаются — ну вполне удаются. Вот ведь вы вспомнили недавний пример с Василием Рулинским. А помните, мы как-то в этой студии говорили и о другом примере, когда небезызвестный Артемий Лебедев, дизайнер, предприниматель, когда он написал что-то подобное как раз Латыниной, что Церковь ничего не делает благотворительно, то его вот Василий как раз просто пригласил прийти посмотреть. И он написал потом другой пост. Поэтому это, мне кажется, вполне у нас есть успешные кейсы, если говорить этим языком.
К. Мацан
— Но ведь получается так, что даже два кейса приведенных — с Артемием Лебедевым и Юлией Латыниной, — исходят из того, что люди, казалось бы, не знают просто ничего о том, что делает Церковь, с одной стороны. С другой стороны, это в принципе не так-то трудно, что называется, погуглить и посмотреть.
В. Легойда
— Ну да.
К. Мацан
— Если с этим согласиться, что не так-то трудно погуглить, то фраза «Церковь ничего не делает в сфере благотворительности» — ее просто можно перефразировать, что «а я не люблю Церковь», я просто высказываю сейчас свою позицию некоего неприятия и аргументирую это тем, что а вот в такой важной, правильной вещи как благотворительность Церковь ничего не делает. Я не приписываю эту логику конкретно Юлии Латыниной или Артемию Лебедеву, но часто, мне кажется, это так и звучит, что критика Церкви, какая бы она ни была, исходит просто из того, что в Церкви все не так, и мне все это не нравится, я хочу это высказать. Как мне кажется, мы уже вспоминали в этой студии, помните, как у вас в «Парсуне» Евгений Водолазкин рассказывал про некоего писателя, своего знакомого, я не помню сейчас его фамилию, дочка которого очень переживала, когда его критически оценивали, значит, в публикации. И он отвечал, этот писатель, дочке: не переживай, это они не про меня, это они...
В. Легойда
— Про себя.
К. Мацан
— Про себя пишут. Вот так и здесь — человек как бы не про Церковь, а про себя скорее пишет. И это каким-то образом, под это подверстывая те или иные аргументы.
В. Легойда
— Да.
К. Мацан
— Вот а тогда вопрос: надо ли на это реагировать? И для меня даже боле существенный вопрос, у меня такое ощущение иногда, что мы исходим из предположения, что когда-то однажды этого могло бы не быть или может не быть, что мы настолько хорошо построим церковную информационную работу, что вообще никаких вопросов не будет. Хотя практика показывает, что всегда будут те, кто будут выступать против Церкви, просто потому что против Церкви. Вот как вы это оцениваете?
В. Легойда
— Да, ну конечно, это же не значит, что не надо ничего делать. Потом, смотрите, вы очень точно сказали: вот легко погуглить. Но тут ведь есть еще какой момент, аспект, который не прозвучал: а люди не будут гуглить. Это ведь и есть оборотная сторона доступности информации: информация есть, но она не востребована. Это вот такой парадокс. Если раньше вот, может быть, кто-то бы пытался что-то найти, а сейчас достаточно вот бросить, прозвучало красиво, да, давайте там скажем: вот все попы ездят на «мерседесах» — да, конечно! Кто-то будет гуглить? Сколько раз я говорил о том, что у нас там 30 тысяч священников или 40 тысяч священнослужителей в Церкви, и я думаю, что у большинства из них просто...
К. Мацан
— Столько «мерседесов» нет.
В. Легойда
— Да нет, вообще личного транспорта никакого. Это же простая вещь, и это тоже не то чтобы сильно долго нужно гуглить, это просто там погуглить, подумать, конечно. Но понимаете, тут опять же есть момент. Вот я вам, если позволите, расскажу просто эпизод недавний. Я выступал, был фестиваль, 1 июня, проводили движение «Сорок сороков» — «Православие и спорт» в Коломенском, в Москве. И меня пригласили прийти там, встретиться, выступить перед теми, кто туда пришел. У нас была очень классная такая беседа, очень много было людей. И когда мы перешли к вопросам, я там не так долго говорил, и первый молодой человек, он сказал, что да, спасибо, вы там что-то такое нам рассказали. Но вы знаете, я вот недавно был там — где-то он был, в какой-то епархии, не помню, — и, он говорит, вот наблюдал такую картину: подъезжает там группа дорогих авто там, дорогих «мерседесов» и оттуда выходят как там, «люди в черном» как-то он их описал. Вот и считаете ли вы, что так следует жить, это жизнь по-христиански? Ну понятно, что это был такой вопрос — вопрос-позиция, а не вопрос-вопрос, да. Я сказал, что если кратко отвечать: нет, я так не считаю, что это жизнь по-христиански. А если полно и развернуто, то конечно, там священники не должны давать повода. Но я ему рассказал живую историю, это было в руку, что называется. Как раз за полчаса до начала этого мероприятия я приехал на автомобиле, у меня там сейчас разбили машину, небольшое было ДТП, и я приехал на автомобиле водителя своего, у него «опель», мы приехали на «опеле». Но нас не пустили в Коломенское, и меня ребята-организаторы встретили, и я подъехал к месту этого на шикарном белом «мерседесе», которого у меня никогда не было и, наверное, никогда и не будет. И когда я выходил из этого шикарного белого «мерседеса», я подумал, что вот же ж наверняка сейчас кто-то сфотографирует. Но как я это все рассказал, и тогда сказал и сейчас повторю, видимо, переоценил, так сказать, свою известность, никто меня там не фотографировал и не собирался. Но вот если бы это было — вот это реальная история. Я просто, рассказывая эту история, вспомнил тогда одну из моих любимых цитат из Августина, что многие вещи, которые одобрены людьми, так сказать, они не одобрены там, не являются благом в очах Божиих. Многое, что благословлено Богом, не одобряется людьми. Разными бывают и ситуации, и движения человеческого сердца, и сцепления обстоятельств. Я пытался ему сказать, что далеко не всегда то, что вы видите глазами, достаточно вот этой эмпирической, так сказать, или этой картинки визуальной для того, чтобы сделать правильный вывод. Хотя при этом я с ним согласен, да, что вот там и что-то такое говорил. Ну вот просто решил с вами поделиться такой реальной историй, которая у меня произошла.
М. Борисова
— Но вы же сами говорили о том, что ну так, суммируя, на каждый роток не накинешь платок.
В. Легойда
— Да, извините, замечу при этом, что машинка, которую у меня разбили, моя машина, тоже это не «мерседес», это «фольксваген».
М. Борисова
— Ну на самом деле просто все упирается в то что информационное поле современное, вы сами говорите, гуглить никто не будет, а информационное поле современное живет в основном скандальными информ-поводами или каким-то конфликтными информ-поводами. И вот где та планка, ниже которой нельзя опускаться, отвечая на эти упреки? Или отвечать на все подряд?
В. Легойда
— Ну на все подряд вообще никогда не надо отвечать, повторяю. Это какая планка? Вообще желательно отвечать, насколько я понимаю, нам и Священное Писание об этом говорит, когда спрашивают. Когда спрашивают, как-то сложно не ответить. Другое дело, очень важно отвечать, особенно если это публичная история, чтобы люди понимали там свою ответственность и готовность свою к тому, чтобы отвечать. На все подряд, конечно, не нужно отвечать, особенно если это, повторяю, не упрек, ну либо сознательная провокация, либо просто вот высказанная позиция. Я же упоминал, что я не хожу там на передачи, где вот принимают участие некоторые такие записные критики Церкви, просто потому что там не будет диалога. Ну зачем на это отвечать — там нет вопросов.
М. Борисова
— Но ведь часто просят прокомментировать абсолютно частные случаи.
В. Легойда
— А мы и отвечаем. Знаете, вот извините, я приводил этот пример многократно, звонят и спрашивают: каково отношение Церкви к ГМО? А почему у Церкви должно быть еще каноническое, что нам, Собор собирать что ли? Не собирать и не будем собирать. Там или к гомеопатии. Ну что, у Церкви должно быть обязательно, нам нужно молиться, чтобы Духом Святым нам было открыто? Ну относитесь, как считаете нужным. Или там, я не знаю, какова позиция Церкви по поводу такого фильма или сякого. А что, у всех верующих должна быть одинаковая позиция по поводу того или иного фильма?
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».
М. Борисова
— Владимир Романович, ну и на посошок, про алкоголизм. Раз уж вы сами упомянули этот фестиваль «Православие и спорт», там, помимо вашей этой пресс-конференции, вы имели неосторожность под камеру сказать фразу, к которой потом очень прицепились те, кто ее видел и слышал. Звучит она ну приблизительно так: внутрицерковное отношение к алкоголю сильно отстает от общественного, и что это серьезнейшая проблема, и общество уже жестче относится к алкоголю, чем иногда мы.
В. Легойда
— Да, я это повторю. Я не имел неосторожность, это вы, видимо, пытаетесь меня защитить, но в данном случае этого делать не нужно, я совершенно...
М. Борисова
— Учитывая, что в «Московском комсомольце» заметка на эту тему была озаглавлена: «Руководство РПЦ заявило об алкоголизме среди православных верующих»...
В. Легойда
— Да, ну это вот, знаете, мне напоминает старый и такой очень старый анекдот, в котором все начинается с того, что Пушкин встречается со своей женой, где-то там прогуливаясь там по мосту или что-то такое, — это когда первый рассказывает второму: представляешь, сегодня видел Пушкина там, он с женой там, гуляли. А когда двадцатый рассказывает двадцать первому — там пьяный Гоголь сидит на пеньке под мостом, значит, и там что-то ругается. Вот это примерно из этой серии, конечно, было. Но то о чем я говорил совершенно сознательно, говорил о том, что я считаю это действительно важным. И мы недавно, просто я беседовал с коллегами, которые у нас в Церкви занимаются как раз таки противодействием проблеме алкоголизма. Церковь очень много делает для этого. Вы знаете, что у нас и Церковно-общественный совет есть, в котором владыка Тихон, Псковский, активно принимает участие, он его создавал по благословению Патриарха. И многое, кстати, что произошло вот вообще в стране, было связано с работой этого Церковно-общественного совета. Может быть, кто-то помнит эти ролики в свое время, которые на Первом канале даже показывали, такие антиалкогольные — вот эта кампания вся, она была подготовлена Церковно-общественным советом. И тут много о чем можно поговорить. Я сказал несколько слов о вполне конкретной проблеме. Я сказал, что меня беспокоит, почему я про это заговорил, я говорил о новомучениках, и сказал о том, что, кстати, ну вот многие новомученики создавали общества трезвости — это исторический факт, — и считали эту тему серьезной. Я сказал, что время прошло, но эта проблема, она остается у нас. И я сказал, что удивительно, что даже в обществе в нашем сегодня, ну в силу вот этого увлечения здоровым образом жизни, еще чем-то, отношение к алкоголю становится все менее толерантным и более таким жестким. А у нас все-таки нередко, нередко в Церкви еще, в церковной жизни оно такое ну достаточно иногда такое, знаете, снисходительно даже такое как-то: вот, пьяненький — ах-ах-ах! — вот умиляемся. А чему тут умиляться? Умиляться тут нечему, ничего хорошего в этом нет. Но я понимаю, вы знаете, «Комсомолец-то» ладно, у меня какие-то мои знакомые друзья стали писать со всеми цитатами про то, что вино веселит сердце человека, напоминая о том, что Господь первое чудо, претворил воду в вино, а не наоборот и так далее. Причем люди, которые, в общем, я-то был удивлен, что они написали. И я если уж говорить о том, что я имел неосторожность, может быть, важно было оговориться, что я не выступаю против там вина как такового, например. Потому что многие это восприняли как то, что я призываю к немедленному, безоговорочному и тотальному отказу от алкоголя. Но я-то хотел сказать о том, что есть проблема, что это не так невинно, как может показаться. И я ни в коей мере не говорил, что давайте там откажемся. Но, понимаете, что я, не слышал что ли этих вот дурацких шуток, не то что не слышал, сам произносил их, знаете, на каком постном застолье там: а что, мяса нельзя, а коньяк можно, в коньяк мяса не кладут и так далее. Это не смешные шутки, я сейчас так считаю, мне стыдно, что я сам так шутил. Потому что оправдывать там, не знаю, прием крепких алкогольных напитков в постные дни, даже когда там по уставу можно вино — это ну в общем, лицемерить, потому что вино, если уж на то пошло, а не коньяк там или водка. И я сказал, что и сейчас могу повторить, ну как минимум, мне кажется, что если у нас церковные застолья по поводу праздников и прочего будут обходиться хотя бы там, скажем, без крепкого алкоголя — я не вижу в этом не то что ничего плохого, а считаю, что это очень здорово будет. Просто потому что, знаете, вот этот вот, когда мне говорят: а что плохого в том, что ты там за вечер выпил бокал вина? Ну покажите мне этих людей, этих героев, которые выпивают бокал вина за вечер, и мы тогда поговорим предметно. И конечно, если эти герои есть, а они есть, да, ну их может быть, не так много, я не про них и я не к ним обращаюсь. Я просто хочу сказать, что есть эта проблема, она для многих там в личном плане стоит. И здесь, мне кажется, что мы должны про это говорить. Не надо этого не то что там стесняться, но это важная тема, и постепенно я надеюсь, что это будет меняться отношение.
М. Борисова
— Да, но тут сразу, знаете, когда сталкиваешься с таким изречением, сразу вспоминаешь что-то такое из детского ну какого-нибудь учебника по истории живописи XIX века, там «Крестный ход на Пасху» — то есть все вдрызг пьяные, вываливаются из какой-то покосившийся церкви. А это же на самом деле какие-то стереотипы, уже настолько утвердившиеся и затвердевшие, что когда их вот так неосторожно, даже не желая того, коснешься, потом наступает какая-то цепная реакция. Почему мне кажется, что «Московский комсомолец» выбрал такой желтый заголовок, потому что... Ой, а кстати, поздравляю вас, что вы теперь у нас «руководство РПЦ»...
В. Легойда
— Да, в одном лице.
М. Борисова
— Да. Но просто это какие-то уже архетипы, то есть это затрагивает какие-то картины, которые вот неосознанно даже всплывают.
В. Легойда
— Я даже на «МК» как-то здесь это спокойно воспринял. Я, честно говоря, рад вот всем тем публикациям, которые появились, потому что полагаю, это моя твердая, убежденная позиция. И поймите правильно, не потому что я являю собой какой-то образец трезвости полной и я там отказался от алкоголя — это не так, но я это осознаю в том числе и для себя как проблему. Потому что наш человек, он не может вот это вот: рюмочка и все, — так ну вот так не бывает. Ну бывает, но у немногих людей и, насколько я могу судить, и не так часто. И про это мы не говорим. Но вот я еще раз хочу подчеркнуть, чтобы после нашей программы тоже не появилось что-то: я не выступаю за тотальный какой-то, полный и безоговорочный отказ от вина, хотя мы знаем, что какие-то протестантские деноминации придерживаются и прочее. Это я прекрасно знаю, не только там о чуде в Кане Галилейской, но и я прекрасно понимаю, что у нас, извините там, если говорить серьезно, а у нас что участвует-то, как приношение какое для таинства Евхаристии — хлеб и вино. Поэтому понятно, что в вине как таковом нет никакого зла. Но вопрос вот этой меры в нашем обществе, он стоит очень остро. И то что меня тревожит, повторяю, что даже в современном вот российском светском обществе складывается вполне определенное негативное отношение не только к пьянству, вообще к каком-то такому регулярному и обязательному потреблению алкоголя. А в Церкви немножко оно вот... То есть не то чтобы в Церкви, тоже знаете, ну вот нередко у нас вот внутри церковной жизни очень часто можно встретить намного более, на мой взгляд, я бы даже сказал, легкомысленное отношение к этой проблеме. И это зря.
М. Борисова
— А чем вы это объясните? Ведь мы же не в гетто живем, у нас вот сейчас ты ощущаешь себя как член прихода там, а отошел на десять шагов, занялся другими делами — и вот, пожалуйста, ты уже член светского общества.
В. Легойда
— Конечно, я же не говорю, что пропасть есть между обществом. Но я просто хочу сказать, что если условно — это же тоже условно все. Но если условно смотреть, да, то очень часто вот можно, ну понимаете, есть же какие-то национальные вот те самые стереотипы, о которых вы сказали. Вот представьте реакцию там нашего человека на курящего священника — она будет сильно жестче, чем там на священника с рюмкой, да? Но это ведь тоже национальная особенность. Потому что в Греции монахи курят, в общем, насколько я понимаю, не сильно это скрывая.
М. Борисова
— Но я так понимаю, что и в Русской Православной Церкви до революции тоже это не считалось особым грехом.
В. Легойда
— Ну есть, так сказать, да, разные на этот счет там исследования и точки зрения. Но да, есть какое-то такое вот отношение. Притом что опять же, я еще раз говорю, что я сейчас не про порок пьянства, понятно, что он в Церкви всегда осуждался и сейчас осуждается. Но мне кажется, что здесь вот, может быть, действительно сегодня важно нам понимать, что проблема, ну она шире, чем может показаться на первый взгляд. Потому что о каких-то вещах мы не говорим, а говорить нужно.
К. Мацан
— Ну вот на этой оптимистической ноте мы нашу сегодняшнюю беседу тогда будем завершать. Спасибо огромное.
В. Легойда
— Спасибо.
К. Мацан
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО, был сегодня в программе «Светлый вечер». С вами также были Марина Борисова и я, Константин Мацан. До свидания.
М. Борисова
— До свидания.
В. Легойда
— Всего доброго.
Помогать фонду «Время детства»
Поделиться
Московский фонд «Время детства» помогает детям с онкозаболеваниями и их семьям. Появился он благодаря инициативе нескольких волонтёров. Кто-то из них сам перенёс рак, а кто-то ухаживал за тяжелобольными близкими. Пройдя сложный путь, они решили вместе помогать тем, кто оказался в похожих ситуациях. Фонд «Время детства» организует сборы на срочные нужды, предоставляет семьям жильё на время лечения в Москве, проводит для онкобольных детей праздники и мастер-классы в больнице.
Уже 4 года проект растёт и развивается и ему важна поддержка неравнодушных людей. Помогать можно как финансово, так и своими талантами и навыками. Например, программист Екатерина Белова, обновила устаревший сайт фонда, сделала его современным и удобным. Эту трудоёмкую и дорогостоящую работу девушка выполнила бесплатно. Кате важно помогать другим. «Мир надо менять к лучшему. И каждый может внести в это свой вклад», — считает она.
Сайт — необходимый инструмент для работы благотворительной организации. Там размещаются сборы, отчёты, фотографии и новости. Без него комплексно и слажено помогать людям крайне сложно.
Благодаря талантливому и доброму программисту Екатерине сотрудники фонда «Время детства» могут продолжать свою важную миссию — поддерживать семьи с онкобольными детьми.
Вы тоже можете помогать фонду и его подопечным своими умениями, талантами и не только. Чтобы узнать об этом больше, свяжитесь с сотрудниками проекта. Их контакты есть на сайте фонда.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
Поэма «Мертвые души». Протоиерей Павел Карташев
Поделиться
У нас в студии был настоятель Преображенского храма села Большие Вязёмы Одинцовского района протоиерей Павел Карташёв.
Разговор шел о духовных смыслах произведения Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», что открывается при внимательном чтении и почему в поэме почти нет положительных героев.
Этой беседой мы продолжаем цикл из пяти программ, посвященных жизни и творчеству Н.В. Гоголя.
Первая программа с директором Московского дома Гоголя Верой Викуловой была посвящена жизни знаменитого писателя и основным этапам его творчества.
Вторая программа с писателем, публицистом Алексеем Бархатовым была посвящена духовным поискам Гоголя.
Третья программа с протоиереем Павлом Карташевым была посвящена духовным смыслам повести «Шинель».
Ведущая: Алла Митрофанова
Все выпуски программы Светлый вечер
«Вера и дело». Антон Кузьмин
Поделиться
В гостях у Радио ВЕРА успешный предприниматель Антон Кузьмин — учредитель и генеральный диркетор компании «БС Груп».
Его история — это пример того, как вера и семейные ценности формируют отношение к делу и вдохновляют на помощь другим.
Путь в бизнесе Антон начинал с участия в проектах для военных городков, но вскоре он понял, что хочет строить не только здания, но и помогать создавать общие ценности.
Одним из ярких моментов стало строительство обыденного храма в Кемерово за сутки. Этот проект объединил не только профессионалов, но и простых прохожих, которые, увидев стройку, захотели присоединиться. Такой опыт показал, как важны инициатива, участие каждого и вера в общее дело.
Антон активно участвует в социальных проектах: от возведения храмов до создания культурных и спортивных центров в небольших городах. Для него это не просто работа, а способ делиться энергией и вдохновлять людей вокруг.
Семья и вера остаются главной мотивацией Антона, наполняя его силами для новых свершений и благих начинаний.
Этот выпуск цикла «Вера и дело» — о том, как предпринимательский успех может стать платформой для добрых дел и объединять людей через искреннее желание служить.
Ведущая программы: кандидат экономических наук Мария Сушенцова
М.Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.
У микрофона — Мария Сушенцова.
И сегодня мы продолжаем цикл бесед «Вера и Дело», в рамках которых мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.
Сегодня наш гость — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании «БС ГРУП», российский поставщик светодиодных решений.
Добрый вечер, Антон!
А.Кузьмин
— Добрый вечер!
М.Сушенцова
— Антон, у вас очень богатая, как мне показалось, биография. Вы жили в разных точках не только нашей страны, но и Земного шара, и мне стало интересно узнать, чем Вы увлекались в детстве, кем Вы хотели стать?
Особенно меня тронуло, что детство Вы, в основном, провели на севере... и... знаете... у меня, может быть, есть несколько наивное такое представление о том, что люди с севера — они имеют очень, такой, крепкий, закалённый характер, и, вообще, много в жизни понимают уже с детства... Вот, поделитесь, пожалуйста, Вашими истоками!
А.Кузьмин
— Да. Ну, я родился в семье военных, и, поэтому, в силу, так сказать, службы родителей, приходилось очень много менять места жительства.
Пожили мы на Дальнем Востоке, и... вот... после, соответственно, Афганистана, когда отца отправили... мы уже попали в Карелию... это, как раз, к вопросу севера. Вся родня, на самом деле, она — Архангельская, Вологодская область. И, поэтому, наверное, север является для нас не просто родной точкой, а таким местом... так скажем... родовым. Вот.
И... почему получилось, что я родился на Дальнем Востоке, но, всё равно, родители, когда уже начали увольняться с армии, приняли решение вернуться ближе... так сказать, на родину.
Да, люди севера — это, действительно, люди... тяжёлого характера, очень стойкие, очень упёртые — это 100%. Другой момент — ещё, наверное, надо сказать, что вся родня, которая, вот... она... там... по папиной и по маминой линии — это люди достаточно тяжёлой судьбы. Потому, что... как это правильно сказать... лесозаготовки... вот, это... лесники... то есть, это всегда было — испытание.
Если говорить про меня, конкретно, то... так получилось, соответственно, что родился на Дальнем Востоке. Это не совсем север, но... родился на границе в Китаем. И то детство, которое было — это... опять же... там...температура летом +40, зимой −40... но... всё равно, переносится это по-другому. Потому, что не такая влажность... ну, Дальний Восток — он, в этом плане, уникален. Как-то так...
М.Сушенцова
— Здорово! А, расскажите, с чего начинался Ваш путь в строительстве? Почему Вы пришли именно в эту сферу, выбрали её, в качестве основной... ну, не само, конечно, строительство — в итоге, Вы занимаетесь решениями, связанными со строительством...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... но... тем не менее... если говорить крупными мазками...
И, может быть, поделитесь с нами — вот, на Вашем этом пути, наверняка, были какие-то сложные развилки, сложные точки выбора, как в пути любого бизнесмена...
А.Кузьмин
— Ну... Вы знаете, как говорят — у нас каждый человек, который делал хоть какой-то ремонт, строил дачу, он уже является строителем. Поэтому, наверное, именно погружение в эту профессию было именно таким.
Ну, получилось так, что... где-то, наверное, в 1993-94 году, мой папа — он начал работать с Петрозаводским деревообрабатывающим комбинатом. И это, наверное, был первый опыт, такой... как бы... связанный, действительно, к стройке. Там производились деревянные окна, двери, погонаж... и данную продукцию мы поставляли по всей территории Центральной части России.
Ну... отсюда и пошло, как бы... поездки, погружение в стройку, значит... и, самое забавное, что у нас всегда все эти проекты — они были социальные. То есть, мы работали по программе переселения из районов, приравненных к районам Крайнего Севера, в Центральную часть России. То есть, это — закрытые военные городки, которые... соответственно... по достижении там людьми определённого возраста — проживших, проработавших, прослуживших... да... то есть, они от государства получали возможность получить бесплатно жильё в Центральной части России. И мы переселяли эти семьи.
Вторая история у нас была... ну, на самом деле, с этого началось — это Калининград наш любимый. Отсюда... потом мы поговорим про Фёдора Фёдоровича Ушакова...
М.Сушенцова
— Да-да-да...
А.Кузьмин
— Тоже мы строили жильё для военных... соответственно... и переселяли военных. И, вот, как-то эта вся социальная история со стройкой — она всегда увязывалась.
Ну, и, где-то, наверное... в 2011 году, получается... да... мы праздновали юбилей отца. Приехал его один афганский друг — Андрей Александрович, — спасибо ему огромное за это, и он мне сказал: «Слушай... надо заниматься светодиодным освещением. Это сейчас — новый тренд, за этим — будущее», — и я погрузился... так сказать... именно, в поставки светодиодного освещения, в последствии это стало уже и производство, разработки... то есть, на текущий момент, мы выполнили гигантское количество проектов. У нас очень много проектов со Сбербанком... Красная Поляна...
М.Сушенцова
— Да, да... которой все теперь любуются...
А.Кузьмин
— ... подготовка к Олимпийским играм... вот... и горный кластер, соответственно... всё светодиодное освещение выполнили там мы, причём это было в такие кратчайшие сроки — мы сделали это за три месяца перед Олимпийскими играми, практически, жили на стройке. Вот... такой... очень интересный опыт, который настраивает потом на очень хороший трудовой лад.
М.Сушенцова
— Да, интересно у Вас, действительно, получилось. То есть, у Вас была такая точка бифуркации в Вашей карьере, когда темпы выросли... там... в сотни раз? Темпы, объёмы... то есть, получилось, что, такой, личный фактор сыграл роль — Вы познакомились с человеком, который Вас направил в ту самую сферу...
А.Кузьмин
— Ну, не то, что познакомился... это, можно сказать, человек, который воспитывал даже в какое-то время... да. То есть, очень важно в жизни иметь таких наставников — как мой папа любит говорить, «учителей» — и прислушиваться, опять же, к тому, что тебе говорят. Потому, что, поверьте, очень много возможностей, которые нам даются, мы их сами упускаем — из-за того, что мы не пытаемся услышать то, что нам говорят, те советы, которые нам дают.
И, вот, здесь было крайне важно... Я, реально, помню этот момент, как... вот... что-то как-то на меня подействовало. А когда я ещё и стал погружаться в производство светодиодного освещения... то есть... я понял, насколько эта вещь... ну, она светлая, понимает? У нас даже был слоган компании: «Свет несу!»
М.Сушенцова
— Да, это удивительно рифмуется и с названием нашего радио — Радио ВЕРА ещё по-другому называют часто «Светлое радио» — и с названием нашей программы... общим названием... «Светлый вечер». И так символично, да, что Вы сегодня у нас в гостях, и тоже занимаетесь светом — пусть и в... таком... физическом измерении этого тварного мира, но — тем не менее...
А.Кузьмин
— Да...
М.Сушенцова
— Нести свет можно и так — потому, что даже и такой свет очень дорогого стоит и очень важен. Особенно, в нашей стране, расположенной в северных широтах, где у нас такие долгие зимы...
А.Кузьмин
— Да, да...
М.Сушенцова
— Этот свет электрический, порой, действительно, воздействует особым образом — добавляет оптимизма.
Расскажите, пожалуйста... а, вот... просто, интересно — это такая... на мой взгляд, обывателя в этой технической сфере... кажется, что это очень прогрессивная, в целом, отрасль... высокотехнологичная, да? Потому, что там своя, наверное, существует гонка технологий, и, наверняка, наши китайские партнёры там очень серьёзную нам составляют конкуренцию, если не... вообще... вытесняют нас...
Вот, можете, в паре слов, охарактеризовать Ваше производство? Вы работаете, всё-таки, с какими-то иностранными... может быть, китайскими... ещё какими-то... комплектующими, и дальше из них собираете, или у Вас, прямо, производство полностью российское?
А.Кузьмин
— Ну, смотрите... то есть, базируемся мы на базе холдинга «Инкотекс» — это известное предприятие ещё с советского времени, и большинство людей его знают по кассовым аппаратам и счётчикам электроэнергии «Меркурий». Можно сказать, как побочное производство — это светодиодное освещение, измерительное оборудование, это светодиодные мультимедийные экраны — вот, то, что вы видите по Москве... да, и, в принципе, по России. Каждое табло аэропорта, РЖД, вокзалов — вы взаимодействуете с нашей продукцией.
По поводу качества... вы знаете... тут очень интересный момент. Большой плюс, опять же, в том, что у нас действуют старые СНИПы, ГОСТы, по которым та продукция, которая производится здесь, она более качественная.
Почему говорю «более»? Потому, что это, всё равно, понятие относительное. У нас... бытовой потребитель — он смотрит на лампочку «яркая», «не яркая». А если мы возьмём, там, измерительные приборы и померяем, мы, действительно, поймём — ярко это или нет.
Другой момент в том, что... вот, то, что Вы сказали по поводу китайских товарищей, партнёров... ну, к сожалению, да — сегодня в России микроэлектроника не на том уровне, чтобы использовать все свои компоненты, и, поэтому... там... те же платы... это химически вредное производство. Ну... в России этого крайне мало. Конечно, есть заводы, которые это делают, но не для этой отрасли.
Значит... большинство компонентов идёт с Китая, но здесь полностью делается, так называемый, SMD-монтаж. Это... такие... большие линии, похожие на бесконечные принтеры, куда загружаются все компоненты, и на плате это всё дело паяется, и... собственно говоря... собирается там изделие.
Вот, поэтому, большинство заводов, которые освещение производят в России, работают по такому принципу. Есть маленькие предприятия, которые покупают готовые компоненты и просто собирают это всё в некую форму.
Хочу сказать... хороший такой, на самом деле, для меня, элемент гордости за наше производство. В 2015 году, когда произошёл после Олимпиады этот сумасшедший скачок доллара и евро, наша продукция — она стала более интересна на заграничном рынке. И у меня был опыт — мы сделали пять школ в Германии. Причём, в центральной части.
М.Сушенцова
— Ничего себе...
А.Кузьмин
— Да... и конкурентами были в этой всей среде компании с очень большими именами. То есть, помимо цены, к тому, что мы участвовали там в тендере, ещё важны были технические характеристики. И, собственно говоря, мы прошли там — набрали 5 из 5 баллов. И, я вам скажу, что до сих пор этот свет работает — то есть, 15-й год... уже... посчитайте... почти 10 лет... и никаких проблем нету.
Но основным моментом было... как бы, решающим моментом было другое. Ном дали тестовые комнаты — примерно, как, вот, студия... наверное, метров двадцать — там висело 4 светильника и датчик движения. То есть, вы входите, и, по датчику, светильники включаются.
Приходит комиссия, соответственно, входит в нашу первую эту комнату — светильники включаются, и включаются так — один светильник раньше, а три — с задержкой... там... 2 секунды.
И говорят: «Ну, это, вот, как-то, неправильно... плохо...» — идут к следующим. У следующих конкурентов — такая же история. Идут ещё... там... ко всем претендентам — у всех одинаковая история.
Я говорю: «А вы объясните, в чём проблема?» Они говорят: «Надо, чтобы они одновременно включались». Я говорю: «Ну, дайте лестницу — я сейчас залезу, да и сделаю». «Да, ладно... сделаешь?» Я говорю: «Конечно, сделаю!»
Дают мне лестницу, дают электрика... соответственно... пять минут — я там всё перекоммутирую, зову комиссию. Они входит — всё работает. И говорят: «Слушайте... как?» Я говорю: «Да... как-то... ноу-хау! Надо знать!»
На самом деле, задача была очень простая. Потому, что... любой бизнес надо начинать с того, что ты должен погружаться, и сам делать это всё руками. Я сам... на определённом этапе... соответственно... разбирал эти светильники, собирал... монтировал... то есть, я понимал, в чём логика. Вся проблема был в том, что длина проводов была разная, а физику никто не отменял.
И, когда они увидели всё эту историю, они, прям, оценили. И, вот, так мы выиграли этот тендер.
М.Сушенцова
— Да, вот она в чём — русская сила, да? Умение всё разобрать и собрать своими руками...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... и понимание, как это работает.
М.Сушенцова
— Я напомню, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
Продолжаем наш интересный разговор. Антон ( для тех, кто только что подключился ) рассказывал увлекательную историю о том, как в 2015 году удалось в Германии оборудовать несколько школ светодиодным оборудованием, выиграв конкуренцию у серьёзных, я так понимаю...
А.Кузьмин
— Именитых...
М.Сушенцова
— ... да, именитых производителей и поставщиков света. И, конечно, замечательно то, что удалось блеснуть, именно, своим собственным знанием дела изнутри и погружением, возможностью быстро всё исправить. Мне кажется, что, на самом деле, традиционно, наши российские производители... может быть, больше даже... там... в советское время... ещё раньше... этим славились, и замечательно, что Вы в этом духе продолжаете традиции наших славных предков.
Теперь, знаете, мне о чём хотелось спросить? Насколько я помню, Вы, на первых порах ещё Вашего строительного развития, Вашего строительного дела, Вы руководили подготовкой и строительством Обыденного храма в городе Кемерово...
А.Кузьмин
— Да, было дело...
М.Сушенцова
— Причём, это было, насколько я понимаю, в кратчайшие сроки.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— И, вот, в связи с этим, возникает вопрос. Очевидно, что Вы, уже на тот момент были верующим человеком. Вот, не могли бы Вы поделиться с нами, а как Вы пришли к вере, и повлияло ли это как-то на Вашу деятельность, на Ваши ценности в бизнесе?
А.Кузьмин
— Ну... если с самого начала... Крестился я в первом классе. И тут, на самом деле, знакомые нашей семьи с Архангельска... моя крёстная... это такой человек, прям... очень набожный — это пример. Я, наверное, никогда таким не стану. Потому, что... ну... человек, прям, действительно, этим живёт. Ну, и, вот... как-то так получилось, что дорога к храму началась, вот, именно, собственно говоря, с её примера.
Крестился я в Архангельске. И, после этого... вы знаете... как-то... долгое время мне было интересно носить крестик... там... открывать Библию... но... честно... я её, на тот момент не читал, даже не было попыток. «Отче наш»... ну... наверное, классу к седьмому... как-то он ко мне пришёл.
Следующим, таким, важным этапом — это было, получается, в 2001 году — мой отец с друзьями в Белоруссии участвовали в строительстве Дома Милосердия. Это очень известный проект. И они отправили нас туда помочь сделать в апсайд. Мы приехали туда, в Минск. Дом Милосердия — он сделан в виде креста, если сверху смотреть. Сейчас это, прям, территория Минска, тогда это был пригород.
И, вы знаете, когда приехал, я удивился — потому, что батюшка-настоятель, когда нас встретил — это человек был с такими яркими голубыми глазами... очень погружённый... и... ну, мы долго пообщались... в итоге, приступили к этому сайту... но самое забавное в том, что он нам подарил молитву. Ну... молитва — и молитва... для меня так было, на тот момент.
И я, вернувшись в Карелию, садясь, прогревая машину, я её начал просто читать. Она очень быстро засела в голову... сейчас расскажу дальше — это ещё интересней... И, как-то, вы знаете... я нашёл свою молитву, действительно.
Как выяснилось потом, это — молитва Оптинских старцев. И она, я считаю, что... вот, опять же... в рамках, наверное, бизнеса — может, не совсем это красиво звучит — но это... такая... бизнесовая молитва. Потому, что она тебя настраивает, и успокаивает... и, вот... с этого момента, как-то всё немножко в жизни начало меняться.
Потом получилось... следующий этап... мы переехали в Москву. И, с товарищем, как-то сидели вечером, и я говорю: «Слушай, давай съездим в какое-нибудь святое место!»
Ну, в какое святое место? Просто, в Интернете набираем «святое место» — раз, Оптина Пустынь! Ну, собрались и поехали.
Приезжаем туда, ходим по храму, и — вот, тут я вижу молитву Оптинских старцев, читаю... у меня аж мурашки пошли... я говорю: «Слушай, я знаю, как так получилось... вот, эта, вот, связь... через года реализовалась в том, что мы приехали в это место». Это, как я считаю, такое... тоже, опять же... может быть, направление свыше какое-то было.
По поводу храма в Кемерово — это тоже был очень интересный проект. Есть такой Российский клуб православных меценатов... честно, не знаю, сейчас он существует или нет... но на тот момент это очень, такое, активное движение было. И один из проектов был там — это обыденные храмы. Обыденные храмы — это храмы, построенные за один день. И, вот, этот проект храма в Кемерово — его, действительно, построили за сутки. Он есть в Интернете. Это был первый храм. Это — храм из бруса. То есть, это — готовый комплект, и, собственно говоря, мы его там собирали.
В чём интерес проекта был? В том, что надо было собрать людей, которые бы в этом поучаствовали. То есть, не просто чтобы профессиональные строители приехали, а собрать местных людей — показать им площадку... вот. И мы начали, соответственно, подготовку... там... за месяц — ВКонтакте рассылали приглашения... у нас набралась тогда группа. По-моему, мы отправили более 3000 приглашений за месяц... как мы считали? Что, вот, 3000 приглашений мы отправим, примерно 10% откликнется, как-то поучаствует, из этого примерно 10% придёт на стройку и построит. Это уже будет хорошо.
И мы, действительно, собрали порядка 30-40 человек, которые пришли на стройку. И, как только начался процесс строительства, просто прохожие, видя, что что-то делают... То есть, люди строят храм: «А что здесь?» — «Храм строим». — «А можно поучаствовать?» — «Можно». То есть, люди брали брёвна, брали дрели, нагеля забивали... то есть... как-то это пошло, действительно... таким... вовлечением людей.
Это был очень интересный проект. И мы, действительно, его построили за 24 часа.
Следующий проект, который, скажем так, на меня очень сильно подействовал — это наш проект со строительством храма Ушакова на Речном Вокзале. Это, действительно, большой проект.
Не будем про политику... начался он, просто, именно в тот самый день... и получилось так, что этот проект — он очень долгое время... как бы... зарождался... и не хватало такой объединяющей силы, которая бы могла его подтолкнуть.
У нас есть, соответственно, Дмитрий Шлопак, который является членом нашего... назовём его так... оргдвижения, инициативной группы. У нас есть наши — адмирал и контрадмиралы, у нас есть владыка Викентий... и, вот... благодаря, вы знаете, такому собранию разносторонних людей... то есть, сейчас проект, за, вот, эти, там... полтора-два года... он уже стоит под крышей, и двигается в правильном направлении к наполнению. Потому, что это будет храм, где убранство всё будет сделано из янтаря. И почему, вот, опять же, эта отсылка к Калининграду... то есть...
М.Сушенцова
— Да...
А.Кузьмин
— ... она очень интересная.
Это, действительно, красивый проект — я, прям, рекомендую... в Интернете есть рендеры... сейчас готовится сайт — посмотреть это всё. Дай Бог... Бог даст, мы реализуем всё это дело в 2026 году, но это будет один из... таких... народных храмов, которые... вот, действительно... всем миром! Потому, что у нас нету какого-то якорного спонсора, который бы давал на это деньги. То есть, мы сами — бегаем, собираем, договариваемся, и — в этом, опять же, уникальность. И даже владыка Викентий сказал, что... ну... с деньгами — всё очень просто, а попробуйте поучаствовать — все. И вовлечение людей, как раз, занимает гораздо больше времени, нежели, соответственно, поиск денег. Потому, что мы не стараемся кого-то заставить в этом участвовать — мы показываем своим примером.
Вокруг, вообще, сейчас, Ушакова... то есть, есть очень много различных, образно будем называть так — движений. Например, мы делали в феврале прошлого года: «Ушаков — моими глазами». То есть, это — работы со всей России, был конкурс. Кто-то рисовал, кто-то писал стихи, очерки... то есть, там более 3000 работ со всей страны было собрано. И, самое забавное, что возраст самого младшего участника был 4 года, а самый старший — ему было 84 года. И, причём, эта бабушка приехала на вручение — в полном сознании, прочитала стихи, посмотрела... так скажем... на всех собравшихся, и сказала: «Ребята, вы абсолютно всё правильно делаете!»
В этом году мы делали автопробег. Мощи, соответственно, из нашего храма — мы отвезли в Санаксарский монастырь на берегу реки... ну, это... где и родился, собственно, Фёдор Фёдорович.
Большое тоже мероприятие — собрали, порядка, наверное, 50 машин людей вовлечённых и отвезли мощи. Это всё, опять же, есть в Интернете — всё можно посмотреть.
Сейчас в строительстве храма есть новые вехи. Вот, у нас будет сейчас... мы готовим адмиральский приём к 280-летию со дня рождения. И мы раньше всё это дело проводили в театре Советской Армии... ну, это... Дом Приёмов... а сейчас мы уже готовы провести такое мероприятие в Кремле. То есть, мы понимаем, что мы уже готовы презентовать... мы, опять же, бизнесово говорим... данный проект более широкой аудитории, и те, кто на это посмотрят — как бы, и оценят проделанную работу.
М.Сушенцова
— Спасибо Вам большое за этот увлекательный рассказ, и мы ещё вернёмся к этому интересному обсуждению.
Я напомню, что у нас в гостях сегодня Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и с вами — я, Мария Сушенцова.
Вернёмся после короткой паузы — не переключайтесь!
М.Сушенцова
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА.
У микрофона — Мария Сушенцова.
Это цикл «Вера и Дело», в рамках которого мы встречаемся с предпринимателями и разговариваем с ними о христианских смыслах экономики.
Сегодня у нас в гостях Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
В первой части программы, Антон очень увлекательно рассказывал о проекте храма Фёдора Ушакова. А Вы не могли бы, ещё раз, зафиксировать для наших слушателей, где он находится?
А.Кузьмин
— Этот храм — на территории Речного Вокзала.
М.Сушенцова
— В Москве.
А.Кузьмин
— То есть, если мы едем по Ленинградскому шоссе в область, с левой стороны его очень хорошо сейчас видно с дороги.
М.Сушенцова
— Замечательно. И храм планируется закончить, со всем убранством, к 2026 году?
А.Кузьмин
— Да, мы планируем в 2026 году.
М.Сушенцова
— Антон... а, вот, знаете... хотелось такой вопрос задать... несколько общий, связанный, как раз, с тематикой нашей программы: вот, как бы Вы сформулировали Ваши приоритеты, принципы, ценности, которых Вы стараетесь придерживаться в Вашем деле?
Может быть, это касается отношений с сотрудниками, или качества продукции... вот, есть ли у Вас какие-то принципы, от которых Вы стараетесь не отходить даже при самых неблагоприятных условиях конъюнктуры?
А.Кузьмин
— Ну... знаете... Опять же, надо, всё-таки, вернуться, как я называю, к основам. А основа всего, для чего бизнесмены этим занимаются — ну, понятно, у всех разная. У меня, конкретно — это семья, мои близкие, друзья. То есть, это тот самый, как раз, драйвер, который меня заряжает каждый день на какие-то, вот, такие свершения, подвиги, и так далее.
Крайне важно, когда у человека есть семья, особенно — я являюсь многодетным отцом, у меня четверо детей... надеюсь, будет пятеро... и, вот, это — те вещи, которые... они должны быть в основе. Потому, что, когда у вас есть семья, у вас есть ответственность — вы уже понимаете... ну, вы берёте на себя ответственность, так или иначе.
Другой момент — если говорит о развитии, конкретно, тут очень важно ещё иметь рядом людей, которые тебя стимулируют на развитие. Ну, не то, что они тебя как-то наставляют, а, просто, своим примером. То есть, у меня, опять же, есть очень много друзей, кто... там... намного состоятельней, намного успешней, и ты — тянешься к таким людям. Да? То есть, у тебя происходит момент... не то, чтобы ты хочешь быть такой, как он, а ты говоришь: «Слушай... вот, здорово он — взял и сделал, вот, это! А чего мне — не взять и не сделать, вот, это?» То есть, самое главное — не бояться. И, когда, вот, такие примеры есть — это крайне важно.
Потом, я считаю, что... опять же... в жизни каждого бизнесмена, когда вы формируете команду — а команда — это не просто ваши сотрудники — это люди, которые вас направляют советом, это те же друзья, это те же партнёры — то есть, крайне важно уметь слышать таких людей.
Как я уже говорил, да, и в первой части — к сожалению, мы очень часто находимся в каком-то, таком, длинном забеге. И, вот, как у лошади, шоры надеты, и мы смотрим только прямо. Вот, очень важно остановиться, просто открыть глаза, и посмотреть, собственно говоря, вокруг — это решает 99% проблем. Понимаете?
Если сегодня взять среднестатистического бизнесмена в Москве — это, всё-таки, люди очень мотивированные и устремлённые. Если взять бизнесменов, опять же, по регионам — ну, к сожалению, это не так. Потому, что большинство тех, кто преуспевает в своих регионах — они переезжают в Москву. Ну... в крупные города — Москва, Санкт-Петербург. И, вы знаете, в этом — большой минус. Потому, что в регионах не остаётся людей, которые могли бы мотивировать, тянуть за собой команду, привносить что-то новое.
Опять же, возвращаясь, вот... в рамках меня... то есть, мне очень нравится помогать людям. Я сейчас, как бы, не для красного словца. То есть, вот, наверное, с момента моего, скажем так, погружения и прихода к вере, я понимал, что я хочу зарабатывать деньги, чтобы помогать людям. И это может быть — адресная помощь, это может быть помощь, вот, как в проектах того же Ушакова — строительство храмов, помощь, конечно, СВО. Есть у нас подопечные девочки с болезнью бабочки — это когда... буллёзный эпидермолис называется... дети, которые рождаются с повреждённой кожей — я, прям, очень просто объясняю. Опять же, у тебя есть сотрудники, которым тоже нужно помогать. У тебя есть в окружении друзья, которым тоже нужно помогать. И крайне важно, чтобы люди тебя воспринимали так, чтобы они не боялись к тебе подойти и попросить. Потому, что, в большинстве своём, люди не деньги просят — люди просят совет. Сейчас, вот... в этом ускоряющемся мире... нам, порой, и поговорить не с кем. То есть, это — большая проблема. И... опять же... в рамках нашего мужского сообщества. То есть, мы формируем такие клубы по интересам, где бы мужчины-бизнесмены разного уровня, разного возраста могли собраться и спокойно поговорить по душам. У меня — достаточно большое количество друзей, и, я вам скажу, у меня есть чатик «Антошкины мысли»... вот... это близкие друзья, где я... просто, там... скидываю какие-то прикольчики... желаю доброго утра... ещё что-то... не все люди способны на это — чтобы поделиться какой-то такой светлой энергией. Это — не к тому, что человек не может... кто-то стесняется... кто-то: «Ну... я серьёзный... зачем мне это делать?»
Если посмотреть, опять же, мои истории, которые я выкладываю с утра — желать всем любви и счастья, и так далее... можно сказать, что это какой-то сумасшедший... но, тем не менее, я считаю, что — часть, которая есть во мне, и которой я хочу поделиться. И она — мотивирует людей. Это очень важно.
М.Сушенцова
— Да, интересно... То, как Вы рассказываете, говорит о том, что, действительно, у Вас и Ваши подопечные по благотворительным проектам, и Ваши сотрудники, и Ваш более ближний круг — действительно, Вы, прежде всего, во всех стараетесь видеть людей.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— И, вот, это человеческое... а человеческое — это что?... это взаимодействие, общение, прежде всего — оно, действительно, на первом плане.
А, вот, если возвращаться к, несколько, такому... бизнес-сленгу, уж извините, то как бы Вы охарактеризовали Ваш стиль руководства? Вы, всё-таки, предпочитаете, и Вам кажется эффективной, более, такая, иерархичная структура — вертикаль? Или, всё-таки, вот... более горизонтальный стиль отношений, когда каждый из Ваших... там... ближайших помощников... ну, скажем так... более вышестоящих сотрудников отвечает, просто, за свой тематический кусок, и все, более-менее, на равных, взаимодействуют?
А.Кузьмин
— В одном из банков — там есть такая система управления, как аджайл. И, Вы знаете, мы очень долго не могли понять, что же это такое. В общем, аджайл-пространство — это когда ты можешь взаимодействовать... ты не ставишь стенок каких-то... ты не ставишь барьеры... твоя задача — их максимально убрать. Для того, чтобы сотрудники, коллеги... не знаю... привлечённые какие-то специалисты — они понимали, что этих границ нет, и всегда можно подойти с любым вопросом и его командно обсудить.
И, вот, мой стиль управления — он, примерно, такой же. Я люблю, чтобы коллектив был небольшой, и коллектив был... каждый бы отвечал друг за друга, каждый бы поддерживал друг друга. И это крайне важно.
Потому, что, поверьте — я поигрался и в большую компанию, и в маленькую, и в региональные офисы какие-то... Я понимаю, что сегодня... вот, этот стиль управления, когда есть какая-то вертикаль власти... она, безусловно, есть, да... просто... банально: я, там, учредитель и директор, у меня есть бухгалтер, юристы, дальше — менеджеры — это, именно, построение. Но, с точки зрения общения, я считаю, что в коллективе должна быть свобода определённая. Потому, что, когда люди находятся... в таком... достаточно расслабленном состоянии, проще понять, готовы эти люди работать или нет? На что они готовы? Как эта команда будет взаимодействовать самостоятельно? То есть, грубо говоря, нет руководителя — работает эта команда, или не работает?
И, вот, когда у тебя такие свободные отношения в рамках коллектива — я считаю, это более эффективно.
К сожалению, с точки зрения бизнеса, такие команды — они очень долго самоорганизуются, нежели, когда — вот, человек, которому ты на бумажке написал, что он... там... с девяти до шести работает, и вот — список обязанностей.
А здесь — как бы, немножко сложнее. Потому, что у человека, как бы, есть цель. Твоя задача — там... реализовать такой-то проект. Проект не может закончиться в определённое время, всегда есть какие-то переносы, срывы... там... форс-мажоры. Тем не менее, в рамках того, когда ты человека погружаешь в середину проекта, в центр, и он понимает, что он сегодня взаимодействует абсолютно с разными командами, с разными участниками процесса, он сам — развивается. То есть, я считаю, вот, это — крайне важная история.
М.Сушенцова
— Здорово! То есть, для Вас важно выявить внутреннюю мотивацию человека.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— Вы очень интересно подметили, что... действительно, когда человек расслабляется — то есть, у него нет мотива страха, что «меня сейчас поймает начальник»... там... не знаю...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... «на меня какую-нибудь санкцию наложат»... то, действительно, открывается то, что, собственно, из человека изнутри исходит. Ему интересна эта работа, он хочет достигать каких-то результатов — это, действительно, своего рода, лакмусовая бумажка.
Расскажите, пожалуйста... У Вас очень много благотворительных проектов, о многих из них Вы сейчас упомянули, о чём-то мы поговорили подробнее... но, вот, что сейчас для Вас... знаете... самое дорогое Вашему сердцу из, вот, тех направлений помощи, которыми Вы занимаетесь?
А.Кузьмин
— Ну... у меня есть... я такой человек, который — не могу сидеть на одном месте, и, каждый раз, мы придумываем сами себе какую-нибудь новую задачу.
В этом году я в Карелии реализую футбольный манеж — вот, мы его делаем на площадке Всероссийского общества «Динамо».
То есть, я купил этот манеж, сейчас идёт стройка, и дальше — мы просто дарим его, соответственно, городу.
Это, как бы... проект, для меня — он почему важен? Потому, что моя крестница — она занимается футболом.
М.Сушенцова
— Здорово...
А.Кузьмин
— Детским... вот, этим... женским футболом. И почему-то в Карелии это очень сильно начало набирать обороты. А площадок нет. И, что-то, мы посидели, поговорили... я и говорю: «Ну, давайте реализуем. Это просто стоит каких-то денег».
Проект непростой — потому, что, опять же... поставщики... условия... сроки... не всегда, там, финансирование можно обеспечить вовремя... но, тем не менее, он двигается. И мы должны его реализовать, вот, в начале следующего года.
В следующем году — я уже поставил себе цель — я очень хочу, чтобы в нашей Черноголовке, как мы с Вами обсуждали, появилась ледовая арена. К сожалению, пока крайне сложно идёт, с точки зрения... вообще... восприятия властей. Ну... маленький городок... надо понимать. Но, при этом, Черноголовка в хоккее очень хорошо себя показывает. Если посмотреть выступления наших — и юниоров, и ветеранов — они достаточно неплохо себя показывают на различных турнирах.
Поэтому... каждый год стараюсь я ставить какую-то цель, и реализовать, вот, такой проект.
М.Сушенцова
— Да... я поясню этот момент для наших радиослушателей.
До начала эфира, мы с Антоном сошлись на том, что у нас есть общая географическая точка — это небольшой городок в Подмосковье Черноголовка, где у Антона находится загородный дом, и где он много чего уже сделал. Я знала об этих проектах, но не знала, кто их автор. Теперь я с ним познакомилась. А я, как раз, родом из Черноголовки, провела там всё детство, юность, и... очень приятно, я думаю, будет услышать, встретить...
А.Кузьмин
— ... почти земляка!
М.Сушенцова
— ... да... да... встретить почти земляка, и будет приятно нашим слушателям оттуда — я знаю, что многие из этого городка слушают нас, им будет особенно приятно.
Но, о чём ещё, пользуясь случаем, я бы хотела Вас расспросить — это о музее ретро-техники. Я знаю, что одно из Ваших давних увлечений — это ретро-автомобили, военная техника...
А.Кузьмин
— Ну, вообще, автомобили... да...
М.Сушенцова
— ... вообще, автомобили, да, возьмём шире — разного плана, и военные, в том числе... Вот, расскажите, пожалуйста, ещё о таком, вот, проекте, как Музей ретро-техники.
А.Кузьмин
— Да, это — военно-технический музей в Черноголовке. Находится он в селе Ивановском — это недалеко. В общем... если очень кратко, история была следующим образом.
У меня есть сосед, Вячеслав Васильевич, и, в какой-то момент, мы были у него... это был 2000 год, наверное... дома. Он рассказывал, как он купил очень красивый мерседес. Достаёт каталог, открывает, а на первой странице — ретро-машина. И я говорю: «Слушайте... а у меня друг сейчас такую продаёт». Он говорит: «Да, ладно...» Я говорю: «Да, серьёзно — он продаёт». Он говорит: «Сколько?» — я называю ему сумму. Он говорит: «Всё... давай, мы её берём!»
В общем, мы, действительно, купили эту машину, отправили ему, и, после этого он сказал: «Слушай... а мне, вообще, в принципе, интересно пособирать ретро-автомобили».
И, в Карелии, мы начали выискивать... вообще, в таких местах!... то есть, всякие старые машины — притом, что это машины довоенного периода. Мы нашли там форды, мы нашли... вот, эти... BMW... мерседесы... нашли редкий автомобиль Вандерер — к сожалению, не уцелел, в результате реставрации — сгорел... хотя, очень редкая машина.
И старт музея начался, на самом деле, с машины ГАЗ-М1. Мы нашли эту машину, Вячеславу Васильевичу я отправил фотографии... при том, что я, честно, не понимал ценности этого автомобиля. То есть... ну, ГАЗ и ГАЗ... для меня... иностранные машины казались более интересными. Он сказал: «Нет. Хочу ГАЗ-М1», — и мы в Карелии начали его восстанавливать. Купили машину-донора... ну... потому, что задача была — сделать машину с автоматической коробкой, так как Вячеславу Васильевичу так удобней.
И... как-то... вот, этот проект реализовался, и, в этот момент, Вы знаете... самое интересное, что я понял, именно — ты начинаешь восстанавливать, ты начинаешь жить этим проектом, ты погружаешься в историю. Потому, что... как сложно было делать, формовать, вот, эти крылья красивые — длинные, изогнутые... как сложно было покрасить такую машину... как сложно было сделать все, вот, эти стыки... и это в то время, когда... простите... техника была не на столько точна... как это делали?
И, вот... скажем так... с этого проекта, Вячеслав Васильевич посмотрел на всю эту историю, и сказал: «Слушай... ну... давайте собирать ещё машины!» — и, со временем, это просто превратилось в музей.
Следующей итерацией этого музея стало — это в том, что... где реставрируют машины. То есть, качество стало не устраивать, отправляли машину на реставрацию в Европу. Качество тоже стало плохое, плюс — ряд трофейных машин не вернули. Ну, они ж трофейные... И было принято решение делать мастерскую прямо на базе музея.
Вот, таким образом, собственно говоря, это сейчас укоренилось, и мастерская сейчас загружена на несколько лет вперёд — потому, что то качество, тот сервис, который может дать эта мастерская при выполнении таких работ — это сравнимо с музейной ценностью.
М.Сушенцова
— Вы знаете, слушаю Вас, и очень приятно становится от того, что Вы стараетесь делать важные и с исторической точки зрения, и с туристической точки зрения... такие... объекты, точки притяжения, именно, в небольших местах. Ну... Петрозаводск — это, конечно, областной центр, но, тем не менее... замечательно, что что-то устраивается и благоустраивается где-то не в наших крупнейших городах, а там, где, действительно, люди в этом нуждаются, и... допустим, в небольших городках — таких, как Черноголовка — это, действительно, делает эти городки, эти маленькие точки, сёла интересными для посещения.
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— Особенно, москвичам. Потому, что доехать от Москвы — всего час-полтора, и для детишек — особенно, для мальчишек — посмотреть на такие вещи, прикоснуться к истории...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... и, может быть, действительно, что-то захотеть в своей жизни делать подобное... Не в смысле, конечно, заниматься именно ретро-автомобилями... но, вот, это приобщение к красоте...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... пусть даже и в виде автомобильной техники — мне кажется, это... знаете... даже, такое... эстетическое воспитание.
А.Кузьмин
— Ну... здесь очень важно ещё подметить, что музей — это же не просто экспонаты, это не просто реставрационные мастерские — это ещё инфраструктура, это различные соревнования, это различные праздники. И, с развитием каждого из таких, вот, событий, количество людей, которые посещают и знают про этот музей, становится гораздо больше. Музей — это, всего лишь, точка... как, вот, и храм... это — точка притяжения. А вокруг него можно делать очень много различных событий.
М.Сушенцова
— Я напомню, дорогие слушатели, что у микрофона — Мария Сушенцова, и сегодня у нас в гостях — Антон Кузьмин, учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений.
Антон, расскажите, пожалуйста, о том, как Вы сейчас помогаете Донбассу — я знаю, что это одно из основных направлений...
А.Кузьмин
— Давайте, не будем говорить «Донбассу», а — новым территориям, да? Правильней...
М.Сушенцова
— Новым территориям, да...
А.Кузьмин
— Ну... получилось так, что у меня есть друг, Ярослав, и, в какой-то момент... то есть, я видел, что он регулярно ездит — при том, что его поездки были связаны не... вот... с событиями, а он ещё «до» — он и открывал спортивные залы... потому, что... ну, вот, у человека была такая программа, скажем так. И, когда началась, соответственно, СВО, он начал ездить туда... и, как-то, вот, знаете... внутри — захотелось.
Я никогда не был в Украине. То есть, всё моё посещение Украины — это был, по-моему, 1996 год — я был в Евпатории. Всё.
То есть, я никогда не был в Киеве, понимаете? Для меня это... вот... как бы... ну... вообще непонятная территория, так скажем, неизвестная.
Вот. И... с Мирославом встретились, поговорили, и он говорит: «Да, ездим, действительно, помогаем. Вот, у нас есть Светлана Фёдоровна Гизай, она живёт в Луганске, депутат сейчас, и она, грубо говоря, нам скидывает списки, мы смотрим, чтобы это была адресная помощь, и — собираем, едем и раздаём это всё дело».
Вот, мы собрались в такую поездку, поехали, и первый город, соответственно, был Луганск. Вот, наша первая поездка. Конечно, меня поразило! Потому, что... ну... ты приезжаешь, и это погружение немножко в другой мир — тебе сложно его понять. Потому, что ты едешь, и там — беда, горе и надо помогать, и, вот, на этих чувствах, соответственно, ты там боишься лишнее движение сделать, лишнее слово сказать, спросить... Опять же... вот, это, вот, отношение там... братского народа... друг к другу... и так далее. То есть, ты крайне избирателен в выражениях.
Но когда мы приехали в Северодонецк и начали раздавать гуманитарную помощь, я... честно... прям, даже поменял своё первое представление о том, как это будет. Потому, что настолько люди культурно подходят по заявкам... То есть, кто-то говорит: «Вот, я сапожки заказывал... я обогреватель заказывал...» — то есть, никто не пытается это хапнуть и убежать.
Все встали в очередь, аккуратненько получили по заявкам, что они хотели. Понятно, что мы купили чего-то больше, что-то осталось. И люди говорят: «О, осталось! Можно я возьму?» — «Да, конечно».
Даже, вот, случай... подошла женщина и говорит: «Слушайте, сапожек мужских 42-го размера не осталось?» А остались — 44-го, мы говорим: «Есть 44-й, возьмите... с носочком...» — и так далее. Она говорит: «Нет-нет, может, кому-то другому...» То есть, вот, это было — очень человечно.
И когда ты, вот, первый раз съездил, второй, третий... ты общаешься с людьми... то есть, это не просто ты перевёл куда-то деньги, а это, прям, действительно, ты — лично, из рук в руки.
Мы ходили там по домам, ходили по этим подвалам... и ты видишь, вот, это всё происходящее вокруг, и ты понимаешь, что эта помощь — она очень важна. И когда сегодня люди погружаются в такие проблемы, неважно, как — поездкой, деньгами — это большой плюс, вообще, к объединению нас, как людей.
Другая поездка была... она получилась немножко больше — мы поехали сперва в Луганск, потом заехали в Донецк, и потом поехали в Мариуполь. И, вы знаете, когда мы ночью ехали с Донецка в Мариуполь — прям, буквально, под комендантский час, потому, что мы не успевали: где-то дороги не было, где-то заблудились — когда ты въезжаешь в Мариуполь, в сравнении с Луганском, это, конечно, прям — небо и земля. То есть, то, что сейчас сделали с Мариуполем, какой это красивый город, как там всё отстроили — это, конечно, впечатляет. Вот, хотелось бы, чтобы в рамках того, что сделалось там, оно бы и дальше двигалось, соответственно, по всем регионам. Потому, что мы умеем показать... собраться и показать, вот, эту, вот... как сказать... силу мысли, вложение, объединение... и, вот... ну... как «всем миром», действительно. Это, вот, понимаете... я слова выбираю... очень здорово бы это транслировать дальше!
Поэтому, вот... в рамках, вот, этой помощи, соответственно, я считаю, что — у кого есть отклик, надо продолжать помогать. Даже когда всё это закончится, надо, всё равно, помогать.
М.Сушенцова
— Да, Вы знаете, наверное, ведь, самая длинная и важная задача — длинная по времени — это выстраивание межчеловеческого взаимодействия с народами вновь присоединённых территорий.
То есть, действительно, нам всем очень будет нужно почувствовать близость друг ко другу...
А.Кузьмин
— Нам очень важно общение. И я скажу: самый большой опыт и то, что я для себя вынес, общаясь там с людьми — мы же не понимаем, как всё происходило тогда... ну... мы, многие, отстранены от этого. А это — участники тех самых событий, и того, что к ним привело, и что будет... то есть, очень важно общаться.
Вот, когда ты общаешься — там нет агрессии, там нет вины, там нет какой-то, там... каких-то обвинений, абсолютно... Там — абсолютно нормальные люди. И, когда ты смотришь, через что они прошли, в чём многие живут, как говорится... ну... волосы на голове начинают шевелиться.
И ты понимаешь, что сегодня... вот, я, когда из первой поездки уезжал, люди подходят — вот, у тебя в кармане ещё какие-то деньги есть: «Пожалуйста, возьмите... это... это...» — ты понимаешь, что тебе, в данный момент... слушайте, я, когда поехал, с собой взял аптечку: купил нурофен, там... что-то от желудка... ещё... и так далее... я даже таблетки все отдал! Вот, даже таблетки! Потому, что там они были в моменте важнее гораздо, чем они у меня.
И, вот, все, кто хочет понять, почему нужно помогать, я рекомендую просто... не надо ехать на линию соприкосновения, надо просто съездить в близлежащие районы, и вы сами всё увидите. Это, действительно, та вещь, которая заставит нас задуматься и поможет нам найти общий язык к объединению.
М.Сушенцова
— Здорово! Знаете, прям, захотелось съездить... Потому, что, действительно, мы живём, такой, в общем-то, сытой и довольной, размеренной жизнью, а когда соприкасаешься с другой жизнью, которая очень близко на грани со смертью, и, вообще, с другими нуждами, с другим чувством ценности жизни и ценности момента — это, конечно...
А.Кузьмин
— Да.
М.Сушенцова
— ... оздоравливает и отрезвляет в своей собственной жизни.
А.Кузьмин
— Так и есть.
М.Сушенцова
— Спасибо Вам за то, что поделились этим опытом!
Знаете, под финал нашей программы, мне бы хотелось Вам задать вопрос совсем не про бизнес, а, скорее, про сферу вне него в Вашей жизни — про семью. Вы уже поделились с нами, что у Вас четверо детей, Вы — многодетный отец, и я помню, что... Вы, так, коротко упомянули, что, вообще, хотелось бы пять детей — насколько я понимаю, Вы намекаете на значение слова «семья» — «семь я», да?
А.Кузьмин
— «Семь я», да...
М.Сушенцова
— То есть, семь человек — в Вашем представлении, для гармонии, нужно, как минимум, пять детей. Вот, расскажите, пожалуйста... Вы — очень занятой человек. У Вас, понятно — и Ваше дело, и множество других начинаний благотворительных... Как Вам удаётся находить, вот, этот баланс — пресловутый, может быть, но, на самом деле, очень важный для каждого из нас, особенно, если кто является многодетным родителем — всем эта проблема знакома. Вот, всё-таки, как, искренне стараясь вкладываться душою в своё дело, оставлять в этой душе ещё какие-то силы для семьи? Как Вам это удаётся? Какие у Вас есть секреты, традиции свои семейные?
А.Кузьмин
— Да, всё очень просто! На самом деле, как и в любом деле — надо искать баланс. То есть, его просто нужно искать.
Вернувшись к бизнесу... это кажется, что ты, собственно говоря, собственник бизнеса, и, в любой момент, можешь всё бросить, соответственно, и поехать... К сожалению, это не так. И, конечно, я стараюсь выбирать... у нас есть, грубо говоря, День рождения нашей семьи, когда мы всей семьёй собираемся и куда-то уезжаем... у нас есть Дни рождения — мы их тоже празднуем семьёй. Потом, опять же — Новый год, да? То есть, есть праздники, которые, в достаточно длительном промежутке, мы можем находиться все вместе.
Другой момент. Я скажу, наверное — очень многое зависит от женщины. И здесь я хочу, в первую очередь, вспомнить свою маму. Потому, что мама всегда учила, что, в любой ситуации, важен диалог. Как в бизнесе, так и в семье. В семье — в первую очередь.
И мы с супругой нашли этот баланс, постоянно находимся в диалоге. Понятно, что я закрываю вопрос зарабатывания денег, она — закрывает вопрос домашнего очага.
Но — во многом, это зависит от женщины. И, если, собственно говоря, твоя супруга воспринимает всё абсолютно правильно, и абсолютно понимает, что для тебя является важным — а, для мужчины, бизнес, и, вообще, дело — это крайне важно, и она даёт тебе возможность этим заниматься, тогда и дома всё хорошо. И, вот... здесь, опять же говорю... я тут играю маленькую роль... это всё — супруга.
Другой момент, который хотелось бы упомянуть... и призвать слушателей... не знаю, там... молодёжь: слушайте, рожайте, как можно больше детей! Потому, что... опять же... это — ваше развитие, это — ваше будущее!
Вот, когда мы пошли на второго ребёнка, мой папа говорил: «Ну, ты понимаешь? Это — второй ребёнок...» Я говорю: «Пап, ну... нас же тоже с сестрой — двое... и ничего страшного — прожили, как говорится». То есть, не надо задумываться о том, что... вот... там... «не хватит денег»... «жилищные условия»... всё будет! Вот, всё будет, действительно! Главное — не останавливаться.
А если по жизни идти легко, и к этому относиться легко... то есть... вот... поверьте — всё будет получаться!
М.Сушенцова
— Замечательно! На этих духоподъёмных словах... можно сказать, на призыве к демографическому подъёму...
А.Кузьмин
— Да, да... ( Смеются )
М.Сушенцова
— ... можно, со спокойной душой, заканчивать наш эфир.
Я напомню, что сегодня с вами была Мария Сушенцова, а у нас в гостях был Антон Кузьмин — учредитель и генеральный директор компании БС ГРУП, российский поставщик светодиодных решений, и мы беседовали в рамках цикла «Вера и Дело», в котором мы разговариваем с предпринимателями о христианских смыслах экономики.
Спасибо Вам большое, Антон, за этот разговор...
А.Кузьмин
— Спасибо!
М.Сушенцова
— ... за то, что поделились и рабочим, и личным, и какими-то Вашими общими мыслями, направлениями деятельности, которых у Вас много.
Спасибо большое и нашим слушателям за внимание! До встречи через неделю!
А.Кузьмин
— Спасибо... спасибо!
М.Сушенцова
— До свидания!
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
