«Незакрывавшиеся московские храмы». Светлый вечер с прот. Александром Троицким (02.05.2019)

У нас в гостях был главный библиограф Синодальной библиотеки протоиерей Александр Троицкий.

Наш гость рассказал о том, как в восьмидесятые годы прошлого века решил посетить все незакрывавшиеся храмы Москвы и какие воспоминания остались об этих храмах и их общинах.

Ведущие: Алексей Пичугин, Ксения Толоконникова.

---

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели. «Светлый вечер» на светлом радио. Это наш совместный проект с музеем и исследовательским центром «Советский Союз: вера и люди». По традиции, как всегда в четверг в этой студии Ксения Толоконникова, директор музея. Добрый вечер.

К. Толоконникова

— Здравствуйте, доброго вечера всем.

А. Пичугин

— И я, Алексей Пичугин. И сегодня у нас в гостях протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки. Добрый вечер.

Прот. Александр Троицкий

— Добрый вечер.

К. Толоконникова

— И сегодняшний наш разговор — это что-то в жанре сентиментального путешествия. Путешествия по не закрывавшимся храмам Москвы и не только Москвы. Отец Александр перед началом передачи поведал нам, что воцерковившись, он поставил своей целью обойти, объехать все не закрывавшиеся к тому моменту, остававшиеся действующими московские храмы. Этого не получилось по понятным причинам, потому что и храмов было достаточно много, но тем не менее во многих из них вы побывали, а в храме Илии Обыденного даже успели поработать сторожем в то время.

А. Пичугин

— Все карты раскрыла.

К. Толоконникова

— Да. А с какого храма началось это путешествие?

Прот. Александр Троицкий

— С храма святителя Николая в Кузнецах.

К. Толоконникова

— В каком году?

Прот. Александр Троицкий

— В 1976-м.

А. Пичугин

— Это еще при отце Всеволоде Шпиллере, ему еще 8 лет настоятелем быть.

Прот. Александр Троицкий

— Да. Когда я крестился, я ходил в этот храм чаще, чем в другие.

А. Пичугин

— Получается, что вы крестились сознательно в школьном возрасте.

Прот. Александр Троицкий

— В десятом классе.

А. Пичугин

— Это редкая история. Или кого-то бабушки крестили в младенчестве и они потом, придя в Церковь, если человек пришел в Церковь, то он об этом вспоминал, от родителей узнавал. А у вас этот сознательный приход случился…

К. Толоконникова

— Или уже позднее? Вот как нам рассказывал Владимир Михайлович Кириллин, что его приход к Церкви был связан с увлечением древнерусской литературой. Он поступил на филфак, стал читать тексты. От текстов древнерусских перешел к первоисточнику — к Священному Писанию. И вот это его сподвигло. А у вас время такого еще совсем юношеского поиска. И вот, храм святителя Николая в Кузнецах. Каким он тогда был? Каким он вам вспоминается?

Прот. Александр Троицкий

— При отце Всеволоде там был особый круг прихожан.

К. Толоконникова

— Это был храм московской интеллигенции.

Прот. Александр Троицкий

— Да, это правда. Но отец Всеволод служил в этом храме уже много и много лет, раньше, чем я туда попал.

А. Пичугин

— И появились на свет.

Прот. Александр Троицкий

— Да, раньше, чем я появился на свет.

А. Пичугин

— Надо напомнить нашим слушателям, что он был эмигрант, воевал в Белом движении и вернулся в Советский Союз уже после Великой Отечественной войны, в 50-е годы.

Прот. Александр Троицкий

— В 50-е годы он переехал из Болгарии, и приехал достаточно поздно по сравнению с другими репатриантами.

К. Толоконникова

— И приехал уже совершено сложившимся, состоявшимся человеком.

Прот. Александр Троицкий

— Да, он недолгое время был…

А. Пичугин

— В Одессе, по-моему.

Прот. Александр Троицкий

— Нет, он был в Московской духовной академии.

А. Пичугин

— Да, но он не сразу в Москву вернулся, по-моему, он через что-то возвращался. Но это к нашему разговору отношения не имеет.

Прот. Александр Троицкий

— Ну вот, у меня были такие впечатления такой изысканной речи отца Всеволода. Когда, например, он служил пассию, то был полный храм народа, и даже кто-то пытался записывать советскими громоздкими устройствами…

А. Пичугин

— Простите, что перебиваю, по-моему, это зарисовка из книжки Ардова «Мелочи архи…, прото… и просто иерейской жизни», где он вспоминает манеру проповеди отца Всеволода. Когда он стоял на амвоне, стояли новокузнецкие старушки из ближайших домов, которые, раскрыв рот, смотрели на батюшку. А батюшка, возвышаясь над ними, прочувствованно изрекал фразы типа «эссенсуальная сущность бытия».

Прот. Александр Троицкий

— Таких фраз было у него немного — он говорил вполне доступно. Хотя об апофатическом богословии мог сказать с амвона. У него была вполне живая академическая речь, местами было больше похоже на лекцию такую богословскую. Но это было именно то, чего людям не хватало. Как обычно проповедовали в те годы? Для того, чтобы безнаказанно сказать какую-то проповедь, священник обычно брал в руки «Журнал Московской Патриархии», демонстративно нес его перед собой, как диакон Евангелие на малом входе. Перед священником ставился такой аналойчик для проповеди. И он, показав всем, что это не что иное, как «Журнал Московской Патриархии», клал его на этот аналойчик. После чего, заглядывая в «Журнал», мог говорить всё, что он хотел. Некоторые вообще зачитывали эти проповеди, причем в «Журнале Московской Патриархии» были неплохие проповеди.

К. Толоконникова

— Выверенные со всех сторон.

Прот. Александр Троицкий

— Да. Всегда можно было сказать, что для того их и печатают, чтобы их зачитывать.

А. Пичугин

— А можно было положить в «Журнал Московской Патриархии» какой-нибудь самиздатовский?..

Прот. Александр Троицкий

— Конечно. Но человек мог написать свою проповедь. Но в любом случае, чтобы безнаказанно ее прочитать, было удобно ее завернуть в обложку «Журнала Московской Патриархии». Некоторые так явно и делали. Можно было говорить экспромтом. Но для безопасности лучше было помахать «Журналом Московской Патриархии».

К. Толоконникова

— Но я так понимаю, что отец Всеволод к этим приемам…

Прот. Александр Троицкий

— Да, разумеется, это не про него. Конечно, не про него. Поэтому, что бы человек ни говорил — экспромтом или написав заранее, зачитывая «Журнал Московской Патриархии», это могла быть очень хорошая проповедь, но о высоком богословии, конечно, никто никогда с амвона не говорил. Отец Всеволод мог себе это позволить — и по своей подготовке и потому, что он обращался к вполне определенной аудитории.

К. Толоконникова

— Мы говорим о вполне определенной аудитории. Мы говорим о том, что храм святителя Николая в Кузнецах — это храм такой интеллигентной церковной публики. Означает ли это, что туда не ходили окрестные бабушки?

Прот. Александр Троицкий

— Да конечно ходили.

А. Пичугин

— И до сих пор ходят.

К. Толоконникова

— Бабушки — в Скорбященский храм, интеллигенты…

Прот. Александр Троицкий

— Да нет, ходили.

К. Толоконникова

— Я условно говорю, естественно.

А. Пичугин

— Я хорошо помню уже позже, в девяностые и двухтысячные годы Николо-Кузнецкий храм. В девяностые и в начале двухтысячных еще были бабушки, которых уже сейчас не сыщешь — новокузнецкие, старые, которые помнили еще отца Всеволода хорошо и тоже были уже достаточно пожилыми при нем.

Прот. Александр Троицкий

— Кроме Николо-Кузнецкого храма, действительно, у меня была такая мысль обойти другие храмы, посмотреть на них.

К. Толоконникова

— То, что осталось от сорока сороков.

Прот. Александр Троицкий

— Оставалось как раз около сорока храмов в Москве — 42 или 43. У меня даже была карта в записной книжке — там, где схема метрополитена, я там обозначил все бывшие тогда храмы. И отмечал те из них, в которых мне довелось побывать. В каких-то я бывал по одному разу, в каких-то по несколько раз. А в какие-то даже и вовсе не доехал, все-таки надо признать. Но такая вот идея у меня была — посмотреть на московскую церковную жизнь. И московская церковная жизнь была, конечно, везде разная. И были такие внешние особенности, которых сейчас, пожалуй, не сыщешь. Что было характерно для тех лет? Ну, например, когда вывешивалось расписание служб…

К. Толоконникова

— На предстоящий месяц.

Прот. Александр Троицкий

— На месяц или на неделю. Это делалось очень тщательно. Праздники писались, как правило, полностью, как в календаре — не просто «Крещение Господне», а «Крещение Господа нашего Иисуса Христа».

К. Толоконникова

— А мы и сейчас так пишем — я вывешиваю полные названия всегда в расписании.

Прот. Александр Троицкий

— Даты указывались и по старому стилю, что сейчас я нигде не вижу.

А. Пичугин

— Это бывает, я вижу иногда. Скорее всего, это в тех храмах, которые не закрывались, в которых есть традиция…

К. Толоконникова

— Вот именно такого.

А. Пичугин

— Где составляет наследник тех, кто составлял.

Прот. Александр Троицкий

— В общем, были такие добрые традиции, которых сейчас в новых храмах уже не найдешь. Потом, в храмах были такие интересные особенности, как помянники прихожан, которые лежали…

К. Толоконникова

— В притворе в ящичках.

Прот. Александр Троицкий

— Да, в притворе в ящичках. Сейчас они тоже мало где есть.

К. Толоконникова

— Я это встречала только в провинции, в сельских храмах.

А. Пичугин

— Я тоже в провинции встречал. И в Николо-Кузнецком храме, по-моему, было. Уже сто лет там не был, но раньше было.

Прот. Александр Троицкий

— Раньше это было везде, я вас уверяю. Сейчас это можно видеть, во-первых, в зарубежных храмах, до сих пор есть такая традиция в зарубежных храмах.

А. Пичугин

— Надо еще туда попасть.

Прот. Александр Троицкий

— Поехать за границу и там зайти в русский храм.

К. Толоконникова

— Как у вас всё просто.

Прот. Александр Троицкий

— Там есть помянники прихожан постоянных, их там не так много, они там хранятся. И в провинции кое-где можно видеть. Но раньше в Москве это была норма. Старушки-прихожанки имели свои помянники, которые они выискивали, они их цветными ниточками перевязывали, чтобы их найти. Сами их как-то переплетали, это было не Софринское производство, а просто делали сами такие блокнотики.

К. Толоконникова

— Хотя и у нас в музее это тоже есть — были помянники и хозупровские, такие были.

Прот. Александр Троицкий

— Тоже были.

К. Толоконникова

— Они такие полукустарные.

Прот. Александр Троицкий

— Я не уверен, что они продавались где-то. Но, наверное, где-то продавались.

К. Толоконникова

— Скорее всего. Раз они были у людей.

Прот. Александр Троицкий

— Может быть, у цыган покупали в электричках.

К. Толоконникова

— Там штамп был хозяйственного управления.

А. Пичугин

— Цыгане в электричках это продавали?

Прот. Александр Троицкий

— Да, цыгане продавали в электричках иконки и всякие календарики такие, легко узнаваемые.

К. Толоконникова

— Чудовищного содержания совершенно.

А. Пичугин

— Они есть в музее.

К. Толоконникова

— Да, у нас это в изобилии представлено.

Прот. Александр Троицкий

— Даже более того — не только старушки хранили помяннички, они даже свои записки, которые они подавали, записки не сжигались, как сейчас в церковной печке, а выносились, и там, где помяннички, тоже стопка записок прочитанных выкладывалась. Потому что некоторые прихожанки выискивали свои записки, чтобы подать их во второй раз. Для них была проблема переписать записку, то есть они были малограмотные. Таких людей было довольно много еще в те годы.

А. Пичугин

— И сейчас еще есть. Берешь записку и понимаешь по почерку, что не ребенок писал, пожилой человек, но с ошибками и с трудом.

Прот. Александр Троицкий

— Нынешние ошибки это ничто по сравнению с тем, что было тогда. Я даже очень жалею, что никто не озадачился собрать какие-то образцы этих неправильных грамматических записок, потому что это был такой феномен человека, который явно умел читать, но никогда не учился писать. То есть он не проходил школу и никогда не учился орфографии.

К. Толоконникова

— У нас есть подобные экспонаты. Я думаю, отец Александр, когда вы к нам придете, мы вас уже давно приглашаем…

Прот. Александр Троицкий

— Спасибо.

К. Толоконникова

— Когда вы придете в музей, нам будет что вам показать в этом отношении.

Прот. Александр Троицкий

— Это было массовое явление. И по этим запискам можно было понять, что человек — вот он знал, что пишется «а», а иногда «о» тоже читается, как «а». И он писал «о» вместо «а», в том числе и под ударением, ему было это безразлично. Сам факт того, что «о» читается, как «а» в некоторых позициях, был для него достаточным, чтобы вместо «а» писать «о». И так же с некоторыми другими гласными.

А. Пичугин

— Я напомню, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки.

Прот. Александр Троицкий

— Это такое интересное явление — состояние грамотности прихожан. И ясно, что они свои записки, особенно те, которые были написаны с помощью более грамотных людей под диктовку, они их выискивали для того, чтобы использовать многократно. Сейчас я уже нигде не наблюдаю такого.

К. Толоконникова

— Не говоря уже о существовании помянников, их практически нет нигде.

А. Пичугин

— В маленьких провинциальных храмах, где все друг друга знают, помянников много. Они за свечным ящиком лежат до сих пор.

К. Толоконникова

— Это тоже в тех храмах, которые не закрывались, как правило.

А. Пичугин

— В одном из храмов, в который я много лет ходил,  где я воцерковлялся, там они до сих пор так и лежат за свечным ящиком. Те самые помянники, которые еще в начале 90-х, когда храм только открыли, как начали их писать, там они там и есть.

К. Толоконникова

— А мне интересно: вы сейчас говорите о каких-то общих для всех храмов вещах. Но ведь у каждого не закрывавшегося храма — даже и сейчас, если вы зайдете в Пимена — это совсем не то, что вы зайдете в храм Иконы Божией Матери «Знамение» на Рижской. У каждого храма свое «лица не общее выражение», свой стиль. В особенности, я повторюсь, это касается и храмов, открытых уже в 90-е годы, у каждого стиль свой и «лица не общее выражение» оно есть. У Николо-Кузнецкого оно одно, у другого храма другое. Что вам особенно запомнилось, в каком храме?

Прот. Александр Троицкий

— Были такие службы, на которые люди специально ездили в тот или иной храм. Я не говорю про «Всенощную» Рахманинова, меня это как-то особенно не привлекало никогда. Хотя, может быть, я один раз и был. А вот чтение Великого канона в Елоховском соборе Патриархом Пименом…

А. Пичугин

— Запись есть хорошая.

Прот. Александр Троицкий

— Очень хорошая запись, да. Надо сказать, что вживую это тоже было очень даже неплохо. Это было потрясающее чтение, которое производило неизгладимое впечатление. Люди специально собирались. И надо сказать, что и службы были, — если обычно службы были в московских храмах в 5 или в 6 часов, то Великий канон в Елоховском служили чуть ли не в 7 часов вечера.

К. Толоконникова

— Чтобы люди могли успеть с работы.

Прот. Александр Троицкий

— Да. Потому что в советское время не так-то просто было с работы уйти. И был, конечно, полный храм. И чтобы как-то поближе встать и Патриарха видеть, люди приходили заранее. И это совершенно незабываемое впечатление чтения Великого канона Патриархом Пименом. Самого разного рода люди собирались послушать.

К. Толоконникова

— А к каким-то техническим средствам прибегали тогда? Микрофон или еще что-то такое? Или вот просто голос и всё.

Прот. Александр Троицкий

— Микрофоном тогда пользовались, вообще говоря, редко в каком храме. Но в Патриаршем соборе микрофон, несомненно, был. Хотя голос был звучный, конечно, но все-таки какой-то микрофон там был и он давал хороший звук. А вообще говоря, там, где использовались в те годы микрофоны, иногда это приводило к довольно комичным эффектам, поскольку отрегулировать эти микрофоны не было возможности. Техника была…

К. Толоконникова

— Не столь совершенна, как сейчас. И сейчас с ней подчас возникают проблемы, а тогда, я думаю, она была склонна выходить из-под контроля.

Прот. Александр Троицкий

— Но были всякие интересные решения и задумки. Например, в Брюсовом переулке митрополит Питирим вделал микрофон в посох. Но поскольку не было беспроводной передачи тогда еще, то на другом конце посоха была приделана вилка, которая вставлялась на амвоне в какое-то специальное устройство. То есть он выходил с посохом…

К. Толоконникова

— То есть получалось, что в нескольких местах храма, в тех местах, где должен находиться архиерей в тот или иной момент богослужения, там должны были быть вилки в полу.

Прот. Александр Троицкий

— Это было только для проповеди. Он выходил на амвон, посох опирался в какое-то определенное место, и он говорил.

К. Толоконникова

— Потрясающе. Я не знала об этом. Я думаю, что это должно было производить впечатление на свежего человека, потому что голос приобретает особую звучность, разносится по всему храму, а никто не видит микрофона.

Прот. Александр Троицкий

— Микрофон не был заметен, да. Но это было достаточно очевидно, потому что всё это не было таким микроскопическим, как сейчас, и это было заметно. Да и все-таки, всякая звучность того времени, она сразу выдавала…

К. Толоконникова

— Техническое участие, так сказать.

Прот. Александр Троицкий

— Это было совершенно очевидно. Но, кроме того, что в московских храмах можно было много что видеть, но московские храмы, особенно на праздники, особенно на Пасху или на Вербное воскресенье, были настолько переполнены, что попасть в них не было никакой возможности. Сейчас это даже трудно себе представить. Ты приходишь в какой-нибудь двунадесятый праздник в Кузнецы, и пока литию не отслужат — литию отслужат и духовенство уйдет от притвора в алтарь, то тут народ сможет немножко в храм зайти. А до того момента, кто не успел заранее прийти, а пришел вовремя или чуть-чуть опоздал, он уже в храм зайти не мог. Он стоял в притворе или на улице, ожидая, когда будет какое-то движение внутреннее во время вечерней…

К. Толоконникова

— Да, это был такой специфический московский признак благочестия — посещение именно Всенощной. Люди очень ходили на Всенощную, в отличие от теперешних людей.

А. Пичугин

— Кстати да.

Прот. Александр Троицкий

— И надо сказать, что в Илии Обыденном, где я проработал сторожем пару лет в студенческие годы, там в зимний период служили по две Всенощных под праздники. То есть, начиная с Покрова и где-то до Вербного воскресенья несколько раз… Ясно, что это был Покров, Введение, Рождество…

К. Толоконникова

— То есть под большие праздники.

Прот. Александр Троицкий

— Крещение, Сретение, Благовещение…

К. Толоконникова

— То есть не под всякий воскресный день, а под большие праздники.

Прот. Александр Троицкий

— Под большие праздники это было.

А. Пичугин

— То есть, видимо, одна Всенощная служилась по скорую…

Прот. Александр Троицкий

— Нет, они служились примерно равным образом, так скажем. С одним и тем же хором, что интересно.

А. Пичугин

— Хор за это и получал, наверное. А клир менялся?

Прот. Александр Троицкий

— Клир? Трудно сказать, я уже не помню, поскольку я не ходил на две подряд, даже когда был сторожем. Я уже не помню, как всё это было. Но одна Всенощная служилась в 4, а другая в 7. Это я хорошо помню.

А. Пичугин

— Это же откуда-то возникло — такая традиция? Я думаю, что она достаточно московская, но потом я увидел то же самое в Петербурге, когда настоятель служит или только полиелей или только от полиелея.

К. Толоконникова

— Обычно только до полиелея.

А. Пичугин

— Или только от полиелея — я в Питере видел от полиелея.

К. Толоконникова

— Как успел, так и послужил.

Прот. Александр Троицкий

— Нет-нет. Полиелей входит обязательно, а уж до или после — это кому как захочется. Но это более или менее уставное служение двух всенощных я ни в каком другом московском храме не видел, кроме как в Илии Обыденном. Я ни в каких других местах не слышал, чтобы такое было.

А. Пичугин

— Две Всенощные?

Прот. Александр Троицкий

— Две Всенощные.

А. Пичугин

— Где-то в наших программах кто-то говорил, что это была такая достаточно распространенная…

К. Толоконникова

— По-моему, это Алексей Константинович Светозарский рассказывал.

А. Пичугин

— По-моему, да. Я тоже встречал.

Прот. Александр Троицкий

— Ясно, что в монастырях разные храмы — в одном начинают в одно время, в другом в другое, это сколько угодно. И Литургий могло быть сколько угодно — ранняя, средняя, поздняя, очень поздняя. А вот чтобы в одном и том же приходском храме служили две всенощных — вот в Обыденном это было принято. И храм был битком набит каждый раз.

К. Толоконникова

— И обе Всенощные служили, так сказать, в центральном объеме.

Прот. Александр Троицкий

— Да, конечно. Надо сказать, что и Литургию в московских храмах раннюю обычно служили в приделе, а позднюю в центральной приделе, в боковом приделе и в центральном. Но когда было уж очень много народу, с какого-то времени появилась такая практика делать приставные престолы и служить в главном обе Литургии.

К. Толоконникова

— Когда было много народу и на ранней и на поздней.

Прот. Александр Троицкий

— Да.

К. Толоконникова

— И естественно, все московские храмы, все остававшиеся открытыми московские храмы, они богослужебно функционировали каждый день. То есть каждый день совершалась Литургия, или нет?

Прот. Александр Троицкий

— Обычно бывали выходные в начале недели — понедельник, вторник… Можно было по расписанию посмотреть. Вечером служили точно не везде каждый день. А вот Литургия утром иногда в какой-то день все-таки опускалась.

А. Пичугин

— Надо сказать, что московское духовенство, да и не только московское, так как священников было немного, а прихожан очень много, распределявшихся по открытым храмам, то материально духовенство жило неплохо, но было тяжело. Вот я читал воспоминания отца Вячеслава Винникова знаменитого, который в начале своего священства служил в  Измайлово, а жил в Чертаново, кажется. И вот он рассказывал, что служит он Литургию в Измайлово, потом ему нужно вернуться в Чертаново на обед, где жена уже приготовила обед и ждала его, обедал, возвращался в Измайлово, требы служил, вечером служил. И вот так день за днем проходили.

Прот. Александр Троицкий

— Похоже на правду. Я в те годы не служил, поэтому…

А. Пичугин

— Это были 70-е годы.

К. Толоконникова

— Я думаю, что это всякий раз зависело от храма. Отец Михаил здесь правильную подметил вещь, он сказал, что священники старались служить на одном конце Москвы, а жить на другом конце. И перемещаться между домом и работой в штатском. Два часа дороги до мест служения не воспринимались как что-то такое запредельное. Спокойно к этому относились.

Прот. Александр Троицкий

— Я не знаю, кто к чему стремился, но все-таки неудобно так далеко ездить, но это воспринималось, как неизбежное.

К. Толоконникова

— Но в своем роде это помогало как-то избежать встреч, которых, может быть, кому-то не хотелось и вопросов, которые…

Прот. Александр Троицкий

— Но, безусловно, были люди открытые.

К. Толоконникова

— Были, конечно.

Прот. Александр Троицкий

— А были те, которые даже и своим детям не говорили, чем они занимаются. Правда, я знаю это по слухам, я лично с такими не встречался.

К. Толоконникова

— Совсем такие криптосвященники.

А. Пичугин

— Отец Вячеслав вспоминал, что ездить из Чертаново в Измайлово, а там еще автобусом. Понятно, что это не как сейчас — от остановки автобус отошел, подошел следующий…

К. Толоконникова

— Еще можешь посмотреть в приложении Яндекс-транспорт и посетовать, что тебе еще целых 7 минут осталось его ждать.

А. Пичугин

— А тут — один автобус слишком рано приходит, а второй уже впритык к службе. И он воспоминал, как они с диаконом наперегонки бежали к храму, чтобы успеть.

Прот. Александр Троицкий

— Были и другие крайности. Особенно в более раннее время, когда было просто негде жить. И в некоторых случаях священники жили просто… Как вы, наверное, знаете, что сам отец Всеволод какое-то время жил с семьей в колокольне Кузнецкого храма.

К. Толоконникова

— Да.

Прот. Александр Троицкий

— Я это время, конечно, не застал, знаю просто из воспоминаний.

К. Толоконникова

— И не только он один. Если вспоминать о замоскворецких священниках, там еще была такая ситуация, я забыла, с кем именно связанная.

А. Пичугин

— А храмы какие еще были, кроме упоминавшегося Скорбященского?

Прот. Александр Троицкий

— Поскольку упоминался храм в Измайлово, на кладбище который, там служил в 30-е годы дальний родственник. Он крестил моего отца в 1937-м году. И про него я прочитал, что он жил в колокольне на кладбище.

А. Пичугин

— Измайловского храма?

Прот. Александр Троицкий

— Да, измайловского храма.

А. Пичугин

— Там довольно большая колокольня.

Прот. Александр Троицкий

— Уже в старости, воспитав и выпустив, так скажем, многочисленных детей, старый священник, отец Иоанн Васильевич Кедров, жил там в колокольне. Есть свидетельства, мой дедушка к нему в гости ходил. Дедушкин брат был зятем отца Иоанна и они дружили. Естественно, по-родственному его пригласили крестить отца в 1937-м году, время не самое подходящее для церковных торжеств, так скажем. Вот эта обстановка той эпохи, когда в коммунальной квартире…

К. Толоконникова

— Угол могли снимать — если говорить о житие священника, такое тоже было.

Прот. Александр Троицкий

— Где-то жили у прихожан. Но то, что приходилось жить даже в колокольне, совершенно не приспособленной… Надо сказать, что какие-то приживалки, так скажем, при храмах жили и в более позднее время. Когда я работал сторожем в Обыденке, одна очень милая старушка там готовила, она жила в подвале. А другая в колокольне.

К. Толоконникова

— Но при этом она была там прописана или нет?

Прот. Александр Троицкий

— Нет, конечно.

К. Толоконникова

— Институт прописки был очень важен для того времени.

Прот. Александр Троицкий

— Было абсолютно невозможно предположить, что там кто-то мог быть прописан.

А. Пичугин

— Мы прервемся на минуту. Я напомню, что протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки, в студии светлого радио. Это совместный проект радио ВЕРА и музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Директор этого музея Ксения Толоконникова и я, Алексей Пичугин. Через минуту мы снова сюда вернемся.

А. Пичугин

— Возвращаемся в студию светлого радио. Я напомню, что в гостях у нас сегодня протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки. Совместный проект радио ВЕРА и музея и исследовательского центра «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова, директор музея, и я, Алексей Пичугин.

К. Толоконникова

— У нас в студии протоиерей Александр Троицкий, бывший сторож храма Илии Обыденного. Как так получилось, что вы сторожем попали, еще будучи еще студентом?

Прот. Александр Троицкий

— Это же было без всякого оформления документального. Просто нужен был сторож — добрые люди, сказали, что нужен сторож. Я пошел. С одной стороны, помочь, с другой стороны, подработать.

К. Толоконникова

— А ваша фигура вызвала доверие? Кто вас принимал на работу?

Прот. Александр Троицкий

— Староста. Такими вопросами в те годы занимался исключительно староста. Ну, конечно, там еще была рекомендация.

К. Толоконникова

— А кто вам рекомендацию дал? Если не секрет.

Прот. Александр Троицкий

— Отец Арсений Владимиров.

К. Толоконникова

— И по рекомендации отца Артемия…

Прот. Александр Троицкий

— Ну, он же там был прихожанином и тоже работал.

А. Пичугин

— То есть это еще до его священства?

Прот. Александр Троицкий

— Конечно, это было задолго до его священства. Мы были оба студентами. Его брат, мы в паре ним работали сторожами. В общем, это было время, когда как-то люди… В другой паре по два сторожа работало. Три пары сторожей было.

К. Толоконникова

— А, то есть вдвоем?

Прот. Александр Троицкий

— Да, вдвоем.

К. Толоконникова

— То есть вы, как пограничники, заступали на смену по двое.

Прот. Александр Троицкий

— Заступали с вечерней службы и до начала утренней службы. Там была сигнализация, там всё было хорошо.

А. Пичугин

— А много тогда молодежи, студентов работали по храмам тайно?

Прот. Александр Троицкий

— Я не знаю, как в других храмах. Но в Обыденке работала исключительно молодежь. Я знаю, что в другой паре был сын отца Александра Егорова, с каким-то своим другом. Ну, какие-то родственники или знакомые хорошие.

К. Толоконникова

— Благонадежные молодые люди.

Прот. Александр Троицкий

— Да, благонадежные люди, которые, по крайней мере, проследят, чтобы что-то не исчезло из церковного имущества.

А. Пичугин

— До программы вы рассказывали о том, что не только в московские храмы, список которых вы составили, вы ездили, но еще в какое-то время выезжали из Москвы в…

Прот. Александр Троицкий

— Да, потому что в Москве было очень тесно. Я несколько раз ходил на Пасху в московские храмы и понял, что это тяжело. Но это было с одной стороны. Слишком много людей, все эти кордоны милиции и прочее — всё это было довольно тяжело и неприятно. А с другой стороны, в сельских храмах требовалась помощь — почитать, со свечкой походить. Потому что там не было молодых людей.

К. Толоконникова

— Мужчин в особенности было мало.

Прот. Александр Троицкий

— Да. И сельские священники, опять же знакомые, знакомые знакомых и так далее, они очень охотно ждали, что кто-то приедет, поможет.

А. Пичугин

— Да и там и на самом деле не так заметно было, что приехал молодой человек.

Прот. Александр Троицкий

— Да, там это никого не волновало.

А. Пичугин

— А вы в Подмосковье ездили или в какие-то более дальние области?

Прот. Александр Троицкий

— В Калужскую область в частности.

А. Пичугин

— А куда?

Прот. Александр Троицкий

— Дело в том, что в те годы священники, вот те самые знакомые священники, они имели такую тенденцию перемещаться с места на место — их не оставляли в покое.

К. Толоконникова

— Быть перемещаемыми.

Прот. Александр Троицкий

— Их уполномоченные гоняли в хвост и в гриву и перемещали их с прихода на приход. И поэтому, поехав один раз в одно место, не было никакой гарантии, что снова туда попадешь во второй раз. Потому что священник мог переехать. Но он как-то давал знать, сообщал: теперь я там, в таком-то городке. География довольно обширная. Если говорить о Калужской области, там было несколько знакомых священников. Я не хочу переходить на личности, это были прекрасные люди, замечательные. Но если говорить об общей атмосфере того времени нежели о конкретных священниках, но это был и Боровск и сельские храмы недалеко от Боровска.

К. Толоконникова

— Боровский храм — это тот, который на площади, он единственным действующим оставался.

Прот. Александр Троицкий

— Да. Но это было немножко позже. Там Борисоглебский. Но там еще и в роще был сельский храм, который был просто на окраине Боровска.

А. Пичугин

— Чем отличалось? Вот вы приезжали после московских храмов в провинциальные небольшие храмы в маленьких городах и селах. Как это визуально отличалось? Чем отличались люди, которые туда ходили?

К. Толоконникова

— И большой ли вы компанией приезжали?

Прот. Александр Троицкий

— Нет.

К. Толоконникова

— Или всякий раз поодиночке?

Прот. Александр Троицкий

— Чаще не более двух.

К. Толоконникова

— Не то что это был какой-то московский десант.

Прот. Александр Троицкий

— Нет-нет. Это было бы, наверное, вызывающе. В те годы — приезжаешь один, с батюшкой можно было договориться. Иногда можно было съездить предварительно, допустим, на Вербное воскресенье съездить. Тоже день такой для Москвы перенасыщенный в храмах. А там все-таки свободнее.

К. Толоконникова

— В провинциальных храмах было свободно? Неужели было свободно? Ведь там вообще могло быть так, что один храм на 20 километров.

Прот. Александр Троицкий

— В деревенских можно было войти. Конечно, народу там на крестный ход собиралось очень много.

К. Толоконникова

— Вот у меня такой вопрос. Еще только вы начали рассказывать о провинциальных храмах, и я сразу вспомнила известный солженицынский памфлет, назовем его так. Приходилось вам наблюдать такую картину?

Прот. Александр Троицкий

— То есть безобразие милицейское?

К. Толоконникова

— И милицейское и обывательское.

Прот. Александр Троицкий

— Конечно, приходилось. То есть какая-то пьяная молодежь приходила. И милиция была там нелишней, в общем-то.

К. Толоконникова

— Вот это, кстати, многие вспоминают, что милиция действительно охраняла.

Прот. Александр Троицкий

— Да, в Москве она выполняла совершенно другую функцию. То есть роль милиции в Москве была скорее отрицательной — они мешали людям пройти. Так, чтобы кого-то не задавили не то что до смерти, но до обморока…

А. Пичугин

— До хруста костей.

Прот. Александр Троицкий

— Это, в общем-то, можно было и своими силами организовать. Потому что как раз в такие большие праздники, когда нужно было организовать толпу, — обычно, когда я работал сторожем, староста приглашал всех сторожей быть там за дополнительную плату. На Крещение, на раздачу воды.

К. Толоконникова

— То есть на дежурство такое.

Прот. Александр Троицкий

— Да. Никакой милиции в этот день там не было, они были только на Пасху. А вот в такие дни мы просто своими силами вполне справлялись, как-то очередь организовывали. И на Пасху тоже, наверное, можно было бы как-то справиться. Но милиция старалась кого-то не пустить.

К. Толоконникова

— В особенности молодых людей.

Прот. Александр Троицкий

— Задерживали просто. Моих знакомых неоднократно задерживали.

К. Толоконникова

— Я вас перебью. Мне недавно одна пожилая дама днями рассказала, как в те годы совсем молодая и юная девушка, как она ходила. Ей приходилось несколько лет подряд ходить на Пасхальную службу в храм одной. И она говорила мне, что «я шла, зажав в кулаке связку ключей. И я знала, (а такие случаи на ее памяти случались), что если будут вытаскивать за волосы, то есть поймают и будут тащить за волосы, то я двоих положу». То есть такая решимость у нее была.

Прот. Александр Троицкий

— Этого я не помню, конечно, таких ситуаций. Но то, что кого-то из моих учеников задерживали, отвозили в милицию. Спрашивали…

К. Толоконникова

— Место работы родителей.

Прот. Александр Троицкий

— Место работы родителей не спрашивали. Была даже такая одна комичная ситуация, когда спросили, естественно, спросили фамилию, имя и отчество, дату рождения. А потом спросили: «А где живете?» — «Вы что, хотите ко мне на день рождения прийти?»

К. Толоконникова

— Ерник какой.

Прот. Александр Троицкий

 — «Приходите, дорогими гостями будете». Я хорошо помню этот рассказ с того времени. Ну, отпустили, естественно, времена-то уже были все-таки вегетарианские. Но записали где-то там у себя. Так вот в провинции, особенно в сельской местности, там эта пьяная толпа была действительно совершенно неуправляемой. Какие-то люди с гитарами приходили на крестный ход.

К. Толоконникова

— С магнитофонами.

Прот. Александр Троицкий

— С магнитофонами. Причем не то что их прислали из райкома, нет.

К. Толоконникова

— Ну, а что: клуб-то уже закрылся, а тут вот представление.

Прот. Александр Троицкий

— Да, представление. И не было, конечно, никакого оцепления, но наличие одного-двух-трех милиционеров было совсем нелишним.

К. Толоконникова

— То есть хотя бы слегка отрезвляющее действие милицейская форма оказывала.

Прот. Александр Троицкий

— Да, в те годы оказывала. Конечно, был такой положительный опыт — приехать, почитать Деяния апостолов перед Плащаницей…

К. Толоконникова

— Стихарь давали.

Прот. Александр Троицкий

— Конечно, стихарь давали.

А. Пичугин

— Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня протоиерей Александр Троицкий, главный библиограф Синодальной библиотеки.

К. Толоконникова

— У меня два вопроса. И по порядку. Очень мне интересно, как был устроен ассортимент тогдашней стандартной церковной лавки, пресловутого этого свечного ящика.

А. Пичугин

— Был ли он вообще.

К. Толоконникова

— Должен был быть.

А. Пичугин

— Свечки-то продавали, а что еще?

К. Толоконникова

— И средний хронометраж проповеди московского священника.

Прот. Александр Троицкий

— Хронометраж проповеди — это вопрос сложный, поскольку священники говорили по-разному. Архиереи могли себе позволить, как вы знаете, говорить долго. И такие независимые люди и подготовленные, как отец Всеволод, тоже говорили, конечно, очень долго.

К. Толоконникова

— Долго, да? Проповеди отца Всеволода были долгими.

Прот. Александр Троицкий

— Достаточно долгими.

К. Толоконникова

— Сколько? Минут 20?

Прот. Александр Троицкий

— Может быть, да, вполне. Но дело в том, что были службы, так скажем,  ориентированные на проповедь, как, например, пассия. А были обычные воскресные праздничные проповеди. Они тоже были…

А. Пичугин

— Я думаю, самая распространенная проповедь была в то время с причастием: дорогие причастники, следующая служба в нашем храме состоится завтра в 8 часов 30 минут.

Прот. Александр Троицкий

— Такое тоже было. Особенно по будним дням, конечно. Никто старался ничего не говорить лишний раз. Нет-нет, были, конечно, благочестивые проповеди. Тогда люди говорили достаточно общие слова.

К. Толоконникова

— Обтекаемые.

Прот. Александр Троицкий

— Обтекаемые, да. «Журнал Московской Патриархии», как я уже сказал, играл некую защитную, так скажем, роль. Кстати, у меня был такой интересный случай. Однажды я приходил напутствовать одну пожилую прихожанку Елоховского собора. Случайно мне так довелось, кто-то из ее родственников меня пригласил. Наверное, это было лет 20 назад. И у этой замечательной старушки был дар запоминать проповеди, и она их записывала. Пользовалась ли она какой-нибудь стенографией, но у нее дома была целая полка больших амбарных книг, в которые были записаны проповеди, говорившиеся в Елоховском соборе.

К. Толоконникова

— За долгие годы.

Прот. Александр Троицкий

— За долгие годы. Как архиереями, так и отцом Виталием Боровым…

К. Толоконникова

— Вы забрали их в библиотеку?

Прот. Александр Троицкий

— Одну тетрадку только.

К. Толоконникова

— Не отдали остальное?

Прот. Александр Троицкий

— Неудобно было. Она их перечитывала, понимаете. Это было ее излюбленное чтение.

А. Пичугин

— Говорят, отец Виталий Боровой хорошие говорил проповеди.

Прот. Александр Троицкий

— Да, хорошие. Я помню, однажды по «Би-Би-Си» передавали его проповедь. Как это удалось, я не знаю.

К. Толоконникова

— Еще в те годы.

А. Пичугин

— Я его застал уже, к сожалению, немощным достаточно человеком.

Прот. Александр Троицкий

— Причем он говорил так ярко, ярко. Так вот, я тоже очень жалею, что всё это пропало.

К. Толоконникова

— Скорее всего.

Прот. Александр Троицкий

— Точно пропало.

К. Толоконникова

— Если родственники этой женщины нас слышат, пожалуйста, принесите в музей или в Синодальную библиотеку.

А. Пичугин

— Или, может быть, не родственники этой женщины, а люди, у которых есть…

Прот. Александр Троицкий

— Подобные документы.

К. Толоконникова

— Потому что это, конечно, просто потрясающе. Это собрание оно само по себе экспонат — его вот так выставить, накрыть стеклянным кубом и больше уже ничего не нужно.

Прот. Александр Троицкий

— Откуда люди брали, собственно, что почитать? В советское время это была проблема острая.

К. Толоконникова

— Острейшая, острейшая.

Прот. Александр Троицкий

— Люди доходили до того, что покупали атеистические книги и ножницами вырезали цитаты из Священного Писания. Наклеивали в тетрадку и читали эти отрывки подряд.

А. Пичугин

— Как «Словарь атеиста» или «Настольная книга атеиста». Во-первых, это книги, которые составлялись очень часто ушедшими. Александр Осипов, например. У меня дома есть «Настольная книга атеиста», составитель Александр Осипов, ваш друг-атеист. Надо напомнить, что он был некоторое время ректором Ленинградской духовной академии, знаменитым протоиереем.

К. Толоконникова

— Ректором не был.

Прот. Александр Троицкий

— Профессором.

А. Пичугин

— И исполняющим обязанности ректора он тоже был с момента ее открытия до тех пор, пока ее не возглавил митрополит Григорий.

Прот. Александр Троицкий

— Но он, простите, был стукачом уже в то время. У меня даже есть подозрение, что он был стукачом еще до того, как приехал в Советскую Россию. Ну, неважно.

К. Толоконникова

— Это вполне возможно. Но, кстати, тема ренегатства — это отдельная тема. Я думаю, что ей нужно будет посвятить, как она ни была бы тяжела, ей нужно будет посвятить отдельный выпуск.

Прот. Александр Троицкий

— Вот такие вот были истории. Как люди, собственно, жили? Они не имели возможности… Вы говорите: что продавали за свечным ящиком? Кроме свечей ничего не продавали, как правило. Если…

К. Толоконникова

— А крестики, иконки? То, что необходимо в таком повседневном обиходе.

Прот. Александр Троицкий

— Да, это верно. Были крестики. Действительно, были крестики. Причем крестики были такие, знаете, алюминиевые, которые печатали из какого попало материала в мастерских, которые еще существовали до возникновения Софрино. И находились они в подвале Алексеевского храма.

К. Толоконникова

— В подвале, еще у них там такие гаражеподобные были сараи, до сих пор сохранились на территории. Я как раз недавно там была.

А. Пичугин

— Сразу оговорите, что Алексеевский храм — имеется в виду храм, который находится неподалеку от метро «ВДНХ».

К. Толоконникова

— Да, это очень красивый храм, это путевой храм, царский храм Алексея Михайловича, по дороге в Троице-Сергиеву Лавру.

Прот. Александр Троицкий

— Один мой знакомый там работал. Он как раз говорил, что там всегда была проблема с материалом. И чтобы изготовить эти крестики, отправляли человека покупать алюминиевые подносы, которые продавались для столовых. Их раскатывали и штамповали из них крестики. Поскольку купить материал было трудно, всё было лимитировано. При социализме, собственно, что еще могло быть. Но крестики действительно продавались.

К. Толоконникова

— Венчики пресловутые.

Прот. Александр Троицкий

— Венчики — по мере поступления. То есть когда нужно было отпевать, венчики находились.

К. Толоконникова

— А можно ли было купить вот банально молитвослов? Попадались ли вам молитвословы? Я не говорю о Евангелии. Евангелие — это отдельная тема, его практически невозможно было достать, это понятно. А вот молитвословы издавали чаще сравнительно.

Прот. Александр Троицкий

— Продавались такие простенькие иконки печатные фотографическим способом.

К. Толоконникова

— Бумажные.

Прот. Александр Троицкий

— Да, бумажные. Иногда в пластмассовых рамочках.

К. Толоконникова

— Святителя Николая по преимуществу.

Прот. Александр Троицкий

— Нет, разные были — Спаситель, Божия Матерь.

А. Пичугин

— У меня такая есть — неатрибутированного святого, такая маленькая.

Прот. Александр Троицкий

— Разных святых тоже были. Но большого выбора не было никогда. То есть несколько иконок можно было купить. Если появлялось что-то сверх того, то это всегда было заметно. Например, выпускали какую-нибудь в Издательском отделе пластинку с церковными песнопениями. Эти пластинки, в частности, распределялись по храмам. Но в основном они выпускались как сувенирная продукция.

К. Толоконникова

— Первые записи подобного рода совместно с всесоюзной фирмой грамзаписи «Мелодия» были сделаны еще в 60-е годы.

Прот. Александр Троицкий

— В конце 70-х, начале 80-х пластинок выпускалось довольно много разных. Но очень редко было видеть одну или две пластинки, что они стоят за свечным ящиком — как-то так высоко, чтобы все видели, что они есть. И стоили они баснословно дорого по тем временам. Я уже, конечно, не буду говорить, сколько именно, но не каждый мог себе позволить купить.

К. Толоконникова

— Вам — студенту и сторожу храма — не приходило в голову покупать.

Прот. Александр Троицкий

— Нет, конечно. То же самое с молитвословами и с другими книгами. Они, как правило, и вовсе не попадали за свечной ящик. Очень редко. Или календари, например. То есть календари распределялись по храмам. Естественно, их приобретали клирики, старосты, другие сотрудники храма по списку. Возможно, какие-то их родственники и знакомые. И если оставалась парочка каких-то, то староста…

К. Толоконникова

— Их выбрасывали.

Прот. Александр Троицкий

— Их не выбрасывали.

К. Толоконникова

— Не выбрасывали, а выбрасывали в советском значении этого слова — выбрасывали на прилавок.

Прот. Александр Троицкий

— Да, могли. Мог появиться календарь или какое-нибудь официальное издание, которое за довольно значительную сумму денег можно было приобрести. Какие-то такие вот брошюрки, буклетики издавались какие-то — вот они могли.

К. Толоконникова

— Буклетики были с календарями, я тоже помню такое. В Пименовской церкви, и у нас в музее это есть — календарь такой обычный…

Прот. Александр Троицкий

— Настенные календари иногда появлялись.

К. Толоконникова

— Да-да. Или небольшого формата.

Прот. Александр Троицкий

— К Новому году появлялись какие-то настенные календари, которые иногда продавались.

А. Пичугин

— Не перекидные, а большие?

Прот. Александр Троицкий

— Большие, с портретом Патриарха. Не перекидные, нет.

А. Пичугин

— То есть при большом желании можно было приобрести.

Прот. Александр Троицкий

— Ну, надо было караулить, чтобы приобрести. Случайным образом они иногда попадались. Был другой путь приобретения церковных изданий — можно было какого-нибудь ветерана войны или какого-то очень старого человека взять за ручку, отвести в Новодевичий, в Издательский отдел, подвести его к окошечку…

К. Толоконникова

— Подписать его на…

Прот. Александр Троицкий

— И он мог сказать: «Хочу купить Библию, молитвослов или Новый Завет». Или « вот календарь вышел». И, как правило, не отказывали. То есть один экземпляр можно было купить вот таким вот способом. Причем по издательской цене — не по той цене, как в храме.

К. Толоконникова

— Это если вы приводили ветерана. А если вы самостоятельно пришли, такой красивый 22-летний, вы могли бы это купить или нет?

Прот. Александр Троицкий

— Мне иногда удавалось. Именно так я и делал. Но, понимаете, ходить каждый день было неприлично, нескромно. То есть два раза в год можно было прийти и попросить: «Вот я знаю, вышел Новый Завет». Выпишите, пожалуйста». И они выписывали такую накладную, брали деньги в кассу. На склад отправляли с накладной. Всё это помещалось в подвале.

К. Толоконникова

— А почему же все не шли этим путем, коль скоро это было так, по-видимому, несложно?

Прот. Александр Троицкий

— Стеснялись. Нужно было все-таки как-то так…

А. Пичугин

— Из-за границы в чемоданах возить не стеснялись.

К. Толоконникова

— Или на каких-то протоксероксах всё это дело ксерить, а потом раскладывать по экземплярам…

А. Пичугин

— Тоже не стеснялись.

Прот. Александр Троицкий

— Ну, это было гораздо проще, ну что вы. Сидеть и раскладывать — это ж милое дело.

К. Толоконникова

— Сначала надо же было пойти… Я не помню только, это было уголовно наказуемое деяние — воспользоваться копировальным аппаратом?

Прот. Александр Троицкий

— Нет, не само пользование аппаратом было наказуемо, а хозяйственная деятельность была наказуема.

К. Толоконникова

— Ну да. А это же, как правило, было сопряжено с хозяйственной деятельностью.

Прот. Александр Троицкий

— Да, это было сопряжено. Этим занимались люди, которые сидели. Виктор Бурдюк такой был, Леонид Блохин, писатель такой — они сидели именно по этой самой статье за то, что они изготавливали молитвословы, Новый Завет и другую полезную литературу. И, кстати, некоторые священники тоже сидели в те годы. Правда, в основном, не в Москве, в Москве я не помню. А вот один из братьев Пивоваровых в Новосибирске сел именно за…

К. Толоконникова

— А их сажали именно как раз по экономическим статьям.

Прот. Александр Троицкий

— Да, по экономическим — что-то перепродал якобы. Что касается самих этих копий, то копии, как правило, делались с издания Московской Патриархии. И от качества зависела безопасность продажи этих копий. То есть эти копии можно было купить, например, как правило, не за свечным ящиком, но какие-нибудь церковные нищие иногда высовывали из-за пазухи какой-то самиздат…

К. Толоконникова

— Я сейчас представляю себе сцену из фильма «Иван Васильевич меняет профессию». Леша, помнишь, как Шурик бегает, ищет какие-то транзисторы или лампы и еще что-то такое. Перед ним распахивают пиджак и там всё что угодно.

А. Пичугин

— Да, так всё продавали.

Прот. Александр Троицкий

— Я помню, что в одном из московских храмов стояли одни и те же нищие и один из них был как раз нацелен на продажу…

К. Толоконникова

— На извлечение прибыли.

А. Пичугин

— Нищие, я думаю, зарабатывали больше среднестатистического инженера из НИИ.

Прот. Александр Троицкий

— Но это было рискованно. Вообще говоря, продавать всякий самиздат — это надо было быть все-таки отпетым человеком, чтобы всем предлагать. Но всем и не предлагали. Предлагали определенному кругу потенциальных покупателей.

А. Пичугин

— Спасибо большое. Время нашей передачи подошло к концу. Напомним, что главный библиограф Синодальной библиотеки протоиерей Александр Троицкий был гостем программы «Светлый вечер». Это был совместный традиционный выпуск с музеем «Советский Союз: вера и люди». Ксения Толоконникова…

К. Толоконникова

— Доброго вечера всем. Я, пользуясь случаем, еще раз приглашаю и отца Александра и всех вас, дорогие слушатели, к нам в музей. И приглашаю также писать нам на адрес рodspudom@yandex.ru — это адрес музея.

А. Пичугин

— Или info@radiovera.ru. Это адрес уже нашей радиостанции. Пишите свои пожелания и предложения. Может быть, у вас какие-то экспонаты. Мы с вами договоримся, как вы нам их передадите. И приходите в музей. Спасибо. До свидания.

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Светлая музыка». Яна Иванилова
• «Русский подводный флот». Александр Музафаров
• «Музыка и вера». Андрей Пашута