У нас в гостях были настоятель храма святителя Николая Чудотворца в селе Макарово Московской области протоиерей Вячеслав Перевезенцев и его супруга семейный врач Дария Архипова.
Разговор шел о том, как помочь детям найти для себя цель в жизни, и почему сегодня часто такая цель отсутствует не только у детей, но даже и у взрослых, есть ли в этом духовные причины и как изменить ситуацию, если пришлось столкнуться с ней в своей семье.
Ведущие: Александр Ананьев, Алла Митрофанова
А. Ананьев
— Добрый вечер, дорогие друзья. В очередной раз за семейным столом в студии радио «Вера» светлого радио вас приветствует Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— И в качестве эпиграфа нашего сегодняшнего разговора разрешите привести фрагмент из любимого детского: «Скажите, пожалуйста, куда мне идти? — А куда ты хочешь попасть? — ответил Кот. — А мне все равно... — сказала Алиса. — Тогда все равно, куда и идти, — заметил Кот. — Только бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса. — Куда-нибудь ты обязательно попадешь, — ответил Кот, — нужно только достаточно долго идти». Льюис Кэрролл. Куда идти, если не знаешь, куда идти? Об этом сегодня мы хотели бы поговорить с нашими дорогими гостями, — мы очень рады, что они сегодня вместе с нами, — с настоятелем Свято-Никольского храма села Макарова близ Черноголовки, протоиереем Вячеславом Перевезенцевым. Добрый вечер, отец Вячеслав.
Протоиерей Вячеслав
— Добрый вечер.
А. Ананьев
— Спасибо, что нашли время в столь занятой, активный и важный период жизни. Продолжается Великий пост, и найти время всегда непросто. И особенно приятно, что компанию вам сегодня составляет ваша любезная супруга, кандидат медицинских наук, Дарья Архипова. Добрый вечер, Дарья.
Д. Архипова
— Добрый вечер.
А. Ананьев
— Сегодня мы опять будем рассматривать проблемы с точки зрения медицинской и с точки зрения духовной. И таким образом, мне кажется, мы получим более объективную картину, рассматривая ее с обеих сторон. Ситуация на самом деле, казалось бы, простая. Но задумываясь об этом, я понимаю, что она очень напоминает тоже какую-то эпидемиологическую ситуацию, как ту, о которой мы с вами уже однажды говорили — эпидемия бесцельности, эпидемия несобранности, непонимания того, что делать и куда идти. Поясню.
А. Митрофанова
— И про что моя жизнь.
А. Ананьев
— Да. У меня была одноклассница, я как сейчас помню, ее зовут Наталья Карбасова, она со 2 класса, по-моему, точно знала, абсолютно точно: я буду врачом. Она играла во врача, у нее были какие-то детские медицинские инструменты, потом она серьезно и любовью изучала биологию, химию, много читала. Потом пошла учиться на врача и стала великолепным детским врачом. Сейчас она там, в Нижегородской области, один из видных детских врачей, ее все любят, знают и уважают. Это одна ситуация. И вторая ситуация. У моих знакомых дети, довольно взрослые — восьми и десяти лет. Славные ребята, хорошие, думающие, с головой, с совестью, воспитанные. Но родители страшно переживают из-за того, что дети ничем не интересуются, не интересуются сами, им ничего не надо. Учиться надо — ну хорошо, мы поучимся. Не вот как-то так вот, но как-то четверки твердые, пожалуйста, родители, лишь бы вы не беспокоились. Мама берет их за руку, отводит в танцевальный класс. Дети говорят: ну хорошо, раз тебе надо, мы потанцуем, но нам это не надо, ты должна это понять. Хорошо, может быть, музыкальная школа? Давай мы отведем тебя в музыкальную школу и купим тебе рояль — и появляется дома красный рояль. И ребенок вздыхает и говорит: ну хорошо, раз тебе это надо, то, пожалуй, я поиграю. Но на самом деле, она смотрит на них и понимает, что они ничем не интересуются, и видит в этом огромную опасность. «Господи, — спрашивает она, — а кем они вырастут? Если им ничего не надо». И вот в первой части нашей беседы мне хочется поговорить о детях, которым ничего не надо. Почему им ничего не надо? И как заставить их испытывать желание, самое сложное как заставить человека испытывать желание...
А. Митрофанова
— Ой, как заставить.
А. Ананьев
— А во второй части — и это самое интересное, — мы поговорим о взрослых, у которых тоже нет цели в жизни. Нет, я сейчас не буду приводить те цитаты, которые я нашел, давайте поговорим о детях. Видите, какая-то такая, мне кажется, очень интересная и многообещающая глубокая тема. Итак, дети, которые ни в чем не заинтересованы, нормально это или нет?
Протоиерей Вячеслав
— Давайте я начну, потому что я сразу хочу, может быть, уже в такой какой-то своей манере ну поставить под сомнение ваше утверждение, что есть дети, которым ничего не нужно. То о чем вы говорите, правда, очень знакомая картина, и я думаю, что многие наши слушатели согласятся, что, в общем, вот вы рассказываете, и они вспоминают то что они видели сами, то что в их доме есть или где-то в доме знакомых. И, может быть, кто-то вспоминает себя, потому что совсем еще недавно был таким ребенком, которому, казалось бы, ничего было не нужно. Но я хочу сказать что, в общем-то, скорее всего это не так. Вот это очень непростая как бы такая история. Просто по природе человек так устроен, и уж тем более ребенок так устроен, что ему как раз все надо. Он и любознательный, и ему хочется играть, и все-все-все это есть. Я вспоминаю, например, свое детство, и вот это картины как раз совершенно, так сказать, не из моей истории, не из истории моих детей. И, наверное, из этого можно сделать вывод: ну понятно, вот в наше время и трава была зеленее там, и что там еще, девушки красивее...
А. Митрофанова
— Сахар слаще.
Протоиерей Вячеслав
— Да, и сахар слаще.
А. Ананьев
— Интернета не было.
Протоиерей Вячеслав
— Интернета не было, школа была такая замечательная, игр не было и так далее. Это все не так. Хотя интернета, правда, не было. Вы знаете, что еще не было чего? Не было на самом деле, ну по крайней мере, в моем окружении, не было у родителей таких возможностей заниматься своими детьми. Вот.
А. Митрофанова
— Вот интересно.
Протоиерей Вячеслав
— Да. А что это значит? А это значит, ну потому что такая была жизнь, а это значило, что у детей было больше самостоятельности. Мы выходили там во двор, так сказать, и нас не организовывали, мы играли в одно, в другое, в третье там, потом как-то еще, так сказать, жизнь была. Мы сами себе придумывали. Вот я вспоминаю, мы все придумывали сами себе. Потому что не было интернета, ну и потому что...
А. Ананьев
— Непонятно, как мы выжили тогда.
Протоиерей Вячеслав
— И за нами не следили. Я не хочу сказать, что это ну что ли, ну ответ как бы на все вопросы, и можно его снять с повестки дня, нет. Но мне кажется, вот то, о чем вы сказали особенно, — вот тебе рояль, вот тебе это, — у ребенка как бы нет возможности даже и, значит, нет этого опыта, что он сам может подумать, а что ему хочется? Потому что за него все это решают. Ну как в том анекдоте: «Яша тебе домой. — Что, мама, я замерз? — Нет, ты проголодался».
А. Митрофанова
— Отец Вячеслав, я правильно понимаю, что скучающий ребенок это хорошо, в том контексте, о котором вы говорите. Потому что если ребенок скучает, то в этот момент у него начинает работать голова в направлении, чем себя занять, чего бы мне хотелось, и он, таким образом, попытается что-то такое... Но не факт ведь, понимаете как, здесь вступает родительский страх: а не факт, что у него получится, не факт, что он найдет. Не факт, то что он найдет, будет для него благом. А вдруг он какой-нибудь, я не знаю, сейчас столько всего в мире нехорошего и страшного, и каких-то, я не знаю, и айсбергов, да, которые способны, на них можно нарваться, и просто жизнь будет в осколки разбита. И как ребенка в это свободное плавание отпускать?
Протоиерей Вячеслав
— Я вас прекрасно понимаю. Поэтому вот в том-то и дело, здесь и нельзя сейчас сказать какой-то одной формулой и даже вот: скучающий ребенок — это хорошо. Да может быть так и так. И на самом деле может быть очень плохо, и особенно в нашем мире, потому что очень быстро он найдет, как свою скуку занять. У него не хватает терпения, так сказать, вот чтобы из этой скуки выросло что-то. Он возьмет телефон, значит, нажмет на кнопку, и ему уже будет не скучно. И затем это его, на самом деле, этот поступок, он пожнет привычку, ну и так далее, мы знаем, что происходит. И потом уже появится даже зависимость уже. И это, правда, страшно. Поэтому это не такая простая, так сказать, ну вот как бы история. Я просто хотел бы сейчас может некие такие ну реперные точки обозначить, вот внутри которых выстраивается некое пространство. Которое всегда будет творческим, индивидуальным, в котором каждая семья может решать вот эти, правда очень серьезные задачи. Что важно, мне кажется. Важно, чтобы вы понимали, что ребенку необходимо прививать, этот навык самостоятельности, да. То есть все, что он хочет сделать: я хочу... Мы: ой, это тебе не нужно, тебе нужно на рояле играть. А я хочу в футбол идти играть. Понимаете? Это нормально. Потому что рояль-то явно лучше, чем футбол или там что-то еще.
А. Митрофанова
— Да не факт вообще-то.
Протоиерей Вячеслав
— Не факт. Я могу точно вам сказать, как футболит, не факт. Но я хочу сказать, что вот то, где мы видим хотя бы намеки, ростки вот этого «я хочу», да, ребенка, его самостоятельности — это очень важно. Их нужно беречь, их нужно замечать, нужно быть к этому внимательными, да, может быть, где-то преодолевать даже как-то свой страх, а это необходимо будет делать. Вот этот внешний контроль, который опять-таки является функцией нашего справления с нашими какими-то тревогами там и так далее. Нам кажется, если мы будем все контролировать, нам будет спокойней. Наверное, так и будет. Но при этом мы можем нанести, могут как бы у этого быть страшные такие последствия, печальные последствия. А что важно еще, так сказать, как бы замечать, и ну понятно, что самому уметь это делать, но и ребенку помогать это делать. Это понимание, ну я бы это назвал таким словом, да, оно такое сейчас модное, но мне кажется, очень важное — осознанности, да. Ребенок в принципе должен, вот он сейчас это делает — почему? Вот он играет на рояле — почему? Вот я своей дочке, кстати, очень люблю: вот ты ходишь в музыкальную школу, вот зачем ты ходишь? Мама, папа, мы хотим, да, или тебе самой это нравится? Это понимание: вот я сейчас это делаю — я это делаю зачем, для чего, почему? Мы, может быть, к этому еще вернемся в нашей сегодняшней программе, но это важная вообще история. И если что-то ребенок делает, у него может что-то не получаться. Очень важно нам всячески стараться помочь ему обрести уверенность в своих силах. Если мы будем сразу делать за него — ничего не получится, мы сделаем за него. Если мы не будем помогать — у него может просто не получиться, потому что он не умеет. Вот в психологии есть такой замечательный термин у Выготского: зона ближайшего развития. Вот то что ребенок еще не умеет делать, да, но он уже может научиться, и вот эту зону ближайшего развития очень важно нам как бы понимать. Вот что у моего ребенка вот является этой зоной, где уже, так сказать, я могу вот туда там за руку подвести, но эту руку надо уже, так сказать, отпустить. Вот когда мы учим ребенка кататься на велосипеде, мы это очень хорошо чувствуем. Мы же не говорим ему сразу там: садись, да. Мы держим велосипед, мы покупаем трехколесный, потом этот не трехколесный, а какой там, ну в общем, многоколесный, четырехколесный, два маленьких колесика. Потом мы их отстегиваем, его держим, отпускаем на пять метров, бежим, хватаем — так вот это у нас получается. Но это касается на самом деле очень многих вещей, да, когда вот, так сказать, нужно иметь вот это и понимание...
Д. Архипова
— Дерзновение.
Протоиерей Вячеслав
— Да. И последнее, что я хочу сказать, но это тоже очень важно. Понимание того, что у ребенка, даже уже ну я не говорю школьника там, подростка тем более, должна быть зона своей ответственности, понимаете. Это не то что мы будем приходить и говорить: а, ты за это отвечаешь, вот ты не убрал свою комнату, значит, там ты будешь наказан и так далее. Нет. Но в принципе во всех вещах там — и в учебе, и в отношениях с людьми, и в отношениях там с его какими-то хобби должна быть ответственность. Что такое ответственность? Это не просто то, за что его могут наказать — так часто воспринимается ответственность: уголовная ответственность, да. Но ответственность совсем другое, вот в таком житейском и духовном смысле. Ответственность — это авторство своей жизни. То, что я делаю — это я делаю, — это мое сочинение, этой мой рисунок. И если ребенок ну как бы научается понимать, что это его — это его комната, это его друзья, это его хобби, и мы их принимаем, ну принимаем это. И это очень важный навык, который позволит, в конце концов, обрести ему то, о чем вот Саша сказал в самом начале: умение понимать, зачем, и смыслов и так далее.
А. Ананьев
— Вы слушаете «Семейный час» на светлом радио. В студии Алла Митрофанова и Александр Ананьев. И мы продолжаем говорить на очень, как выясняется, непростую тему о том, как заставить, как научить, как помочь ребенку почувствовать себя самостоятельным в выборе собственной цели, чтобы у него эта цель была. У нас в гостях протоиерей Вячеслав Перевезенцев, его супруга Дарья Архипова. Дарья вы сейчас, пока отец Вячеслав рассуждал, что-то отмечали. Мне опять интересно, что это такое, видимо, какие-то пометки к высказываниям отец Вячеслава. А я тоже хочу сейчас отметить параллель с вашим рецептом родителям. Мне показалось, что вот когда мы начинаем думать о том, чтобы там запретить ребенку делать это и заставить его делать это, надо не забывать о том, что Господь нам на самом деле позволяет расшибать коленки с нашими грехами. Он дает нам абсолютную свободу в том, что мы делаем. И уже наша задача понять, провести нам вечер за планшетом или за телефоном или все-таки встать и сделать что-то действительно хорошее и доброе.
Д. Архипова
— Разрешите, помните, в прошлый раз вы вспомнили два каких-то замечательных мультика, которых я не смотрела, еще не удосужилась. Но давайте я вспомню еще один, про Маугли. Вот закончился этот мультик достаточно нереалистично — там мальчик, который воспитывался среди волков, оказался после подросткового возраста среди людей и замечательно там...
А. Митрофанова
— Социализировался.
Д. Архипова
— Социализировался. Это мультик шикарный, но немножечко неправда. Вот вопрос вы вначале озвучили про возврат детей: 8–10 лет. Я бы сказала, что это критический возраст. Не для того, чтобы ваша знакомая расстроилась и решила, что все потеряно, но просто уж раз мы говорим об этом, надо поставить какие-то точки над i. Вот человек, который попал по каким-то причинам и воспитывался у волков, он никогда не сможет социализироваться, если он попал в людскую, человеческую среду позже определенного срока. Вот смотрите, когда у нас рождается ягненок, то очевидно, что когда-то из него вырастет баран, будем мы пытаться его воспитывать или не будем. С собакой уже немножечко сложнее. То есть для того, чтобы у нас выросла собака, которая не везде гадит, нужно ее воспитывать, и тоже — я не собачница ни минуты, но говорят, до какого-то определенного возраста, по-моему, до шести месяцев, а дальше уже все потеряно. А вот с ребенком еще сложнее. С ребенком воспитание должно, по идее, начинаться еще внутриутробно, ну а заканчивается оно, по идее...
А. Ананьев
— Годам к сорока.
Д. Архипова
— Да нет, вот, к сожалению. К сожалению, к 7-8 ну уж если очень пойти, так сказать, навстречу вашей знакомой, то ну может быть до 10–12, но ни в коем случае не более того. Потому что дальше личность уже сформирована, и заставить, как несколько раз вы тут упомянули это слово, никого уже ничего сделать не получится. Это может быть только собственным выбором. И вот этот вот период маленький — с рождения, и до, ну скажем, восьми лет — вот это тот период, когда мы можем попробовать научить кого-то что-то делать. Вот это первый важный момент. Момент временной. Дальше мы тоже можем что-то делать, но это уже скорее не вредить.
А. Ананьев
— Разговор равных будет тогда, взрослых.
Д. Архипова
— Там уже другая проблема, да, в подростковом возрасте какие-то вещи другие. Вот смотрите, если мы говорим о какой-то там целеустремленности — для того, чтобы нам быть такими целеустремленными, у нас должны быть некоторые качества, да, без этих качеств, ну просто так целеустремленность вот в воздухе не витает. Смотрите, для того чтобы добиться цели какой-то, нам нужно, во-первых, иметь хоть какую-то-то активность. Ну не просто лежать по направлению к цели, а желательно все-таки к ней идти. Поэтому все-таки надо вот не прекратить активность ребенка вот в этот маленький промежуток от рождения до восьми лет. Это первое. Второе — надо не убить интерес к жизни у этого опять же таки маленького ребенка. Третье. Помимо интереса к тому, вот к какой-то цели, нужна какая-то настойчивость. То есть для того чтобы была настойчивость, ну смотрите, если вас не уважают к примеру, ну один раз вы попробовали, второй раз вы попробовали — ну как-то видите некоторое презрительное отношение со стороны окружающих. Будет у вас настойчивость? Да не будет у вас никакой настойчивости. И там еще куча каких-то, ну это основные, да, какие-то вещи, которые обязательно ребенок должен иметь, чтобы потом хотя бы потенциально смочь стать целеустремленным человеком. И вот эти вот вещи мы своим родительским поведением часто...
А. Митрофанова
— Блокируем?
Д. Архипова
— Блокируем. Блокируем в самом начале. Вот, предположим, ребенок маленький. Вот вы говорите, Алла, вы сказали, что скучающий ребенок это не всегда плохо. А если вспомнить то, о чем говорил отец Вячеслав в самом начале, то, в общем-то, нет детей, которые не интересуются. И я бы сказала, продолжила бы, нет детей, которые скучают. Мы сами делаем этих детей скучающими. Потому что изначально, ну вы представьте себе ребенок до года. Ну неужели когда-нибудь вы видели скучающего ребенка до года, вы можете себе такое представить?
А. Ананьев
— В унынии.
Д. Архипова
— Мне кажется, это сложно, потому что...
Протоиерей Вячеслав
— До пяти лет трудно представить.
Д. Архипова
— Ну я уж совсем утрирую. До пяти лет иногда бывает уже, потому что если...
Протоиерей Вячеслав
— Да, когда в четыре уже ходит в школу. Тогда начинается скука, конечно, именно так.
А. Ананьев
— Фантастика.
Д. Архипова
— Ну давайте возьмем маленького ребенка, до года. Представьте себе, он вечно дергает руками, ногами, ему все надо. Он у вас там заколку отдерет, он там ваши волосы потрогает...
А. Митрофанова
— Он же мир открывает, конечно.
Д. Архипова
— Везде все потрогает. Иначе он не может. И что мы делаем? Вот тогда, когда мама думает, что еще ничего, она рояль купит лет в пять, но сейчас-то он просто не дотянется. Сейчас она что? Сейчас она его охраняет: так, вот это не делай, вот это не трогай. Вот здесь, куда ты полез?! Ты же сейчас свалишься! Что ребенок...
А. Митрофанова
— Он перестает быть Колумбом.
Д. Архипова
— Ему очень становится замечательно жить в этом мире, да. Ну вот таких моментов можно перечислять массу. Дальше ребенок чуть-чуть взрослеет, и у нас открывается следующая обойма ядовитых средств, которыми мы можем просто блокировать все цели в жизни нашего малыша в дальнейшем. Например, неуважение. Например, ребенок сделал что-то, ну не знаю, впервые решил помыть посуду. А вместо того, чтобы сказать ему: как здорово ты это сделал! Смотри, ну вот единственное, что этот уголок еще не домыт... Мы говорим: да елки-палки, да кто же так делает?! Ну что же ты, ну опять разбил!
А. Митрофанова
— И обнулили ценность всех трудов.
Д. Архипова
— И обнулили вообще любое стремление к чему-то. А дальше — больше. Дальше ребенок чуть-чуть взрослеет еще — и в нас просыпается вот это вот, как вы правильно совершенно сказали, опасение за его здоровье, жизнь и так далее. Мы начинам контролировать все и вся. У меня был такой случай, когда ко мне попал молодой человек на прием, 21 года, и мне его фамилия показалась немножко знакомой. Оказалось, что когда-то, когда он был маленьким, лет в восемь я лечила от каких-то заболеваний, потом мы не встречались очень долго. И тут вот каким-то чудом мама нашла телефон и позвонила мне и сказала: скажите, пожалуйста, а можно я к вам приведу вот своего сына? Я говорю: ну конечно, можно. А какие у вас проблемы? А вы знаете, он ничего не хочет. Он сейчас учится... Ну ничего не хочет — это говорят и про восьмилетних, но вот это был такой вопиющий пример. Мальчик, 21 год, он на втором курсе института или каком-то там, и лежит, и он не может ни сдать экзамены, ни вообще выйти в этот институт вовремя, вообще он ничего не хочет.
А. Ананьев
— Апатия?
Д. Архипова
— Да нет, просто не может заставить себя. И апатия.
А. Митрофанова
— Мотивации нет.
Д. Архипова
— И мотивации, вот ничего не хочет. Хочу, сижу и в компьютере играю. И вы знаете, когда я, не буду сейчас долго распространяться, но когда и эта мама пришла ко мне на прием. Во-первых, я поняла, что и у мамы такие же проблемы. А во-вторых, мало того, что мама привела 21-летнего сына на прием, она сидела, значит, слушала все, что происходит в нашей беседе. Она мне рассказала, ну буквально по минутам расписала его жизнь до 21 года и, наверное, еще после на лет сорок.
А. Митрофанова
— То есть личного пространства у него нет.
Д. Архипова
— И при этом единственное, в чем мама не разбирается, мама, ну скажем так, работник не очень интеллектуального труда, ну я думаю, что интеллектуалы не все разбираются в компьютерах лучше трех, четырехлетних детей современных. Я, например, точно нет. Но она в компьютере не разбирается вообще. И он нашел себе нишу единственную, в которой он царь и бог, и мама туда не лезет. Она без стука входит к нему в комнату, но она не сможет открыть его компьютер, потому что она не знает пароль. И вот вам, пожалуйста: он нашел себе нишу, в которой он состоятелен. А в другом — мама живет за него.
А. Ананьев
— Вот в процессе нашей беседы наши обсуждаемые дети растут, доросли до 21 года, и через минуту мы продолжим разговор о уже совсем взрослых людях, которые испытывают, в принципе, те же самые проблемы.
А. Ананьев
— Вы слушаете «Семейный час», в студии Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— И мы продолжаем говорить на очень интересную тему с очень интересными гостями. С настоятелем Свято-Никольского храма села Макарова близ Черноголовки, протоиереем Вячеславом Перевезенцевым. Добрый вечер еще раз, отец Вячеслав.
Протоиерей Вячеслав
— Добрый вечер.
А. Ананьев
— И с его супругой, Дарьей Архиповой, кандидатом медицинских наук и человеком, который прекрасно разбирается в воспитании детей, насколько это вообще возможно понимать. И я сейчас слушаю с восхищением на самом деле, потому что я для себя открываю удивительные вещи. Правильно ли я вас понимаю, что если к девятнадцати годам юноша понятия не имеет, в какой вуз он хочет поступать и кем он хочет быть, это значит, что когда ему было два-три года, родители что-то сделали не так? Отец Вячеслав отрицательно качает головой.
Д. Архипова
— Я с ним полностью согласна, что он отрицательно качает головой. Конечно, не все так фатально, конечно, очень многое зависит от нас, и наших грехов, и наших недостатков, но не все, слава Богу. Есть Господь Бог и есть...
Протоиерей Вячеслав
— Смотрите, это да, мне кажется, такая тоже очень такая тоталитарная какая-то установка, что ребенок должен понимать, куда он должен пойти. Да с какой стати? Вот я могу опять-таки про себя сказать. Там ну я жил прекрасно в своем счастливом детстве, совершенно не думал, кем я там буду. Я помню, когда я окончил школу, и надо было пойти в институт, и я вот вообще, я взял, так сказать, может быть, люди моего поколения, они помнят, такие были брошюрочки, значит, на газетной бумаге напечатанные — «Куда пойти учиться?» Их было несколько серий. Ты прямо открываешь — там вузы, и там написано какие есть факультеты там, специальности, еще что-то. Я в буквальном смысле покупал эти брошюрки, читал. И тем более я в школе плохо учился и я не мог выбрать там университет. Мне хотелось, там я любил географию, ну не поступлю я на геофак, потому что там надо математику, а я, в общем, считать умел, а больше ничего не мог. И ну что-то я там выбирал, в конце концов, все равно, я понял, что математику надо сдавать и пришлось ее учить. Значит, за месяц весь школьный курс я выучил, но...
А. Митрофанова
— Что-то мне подсказывает, что вы прекрасно сдали.
Протоиерей Вячеслав
— Да, даже сдал хорошо, я помню.
Д. Архипова
— Девочек просто было очень много.
Протоиерей Вячеслав
— У нас просто куда я поступал, «косили», «резали» девочек. И, например, я сдавал первую математику устно, и передо мной шло двадцать девочек-абитуриентов. И они выходят, а я стою в очереди, ну мы сидим, там вызывают. И вот двадцать девочек — двадцать двоек. Представляете, я иду, который там вот все, я эту математику, — двадцать двоек предо мной, ни одной тройки, — я получаю пять. Ну я, правда, все ответил, но мне не задали дополнительных вопросов. Ну неважно. Я к тому, что ну даже, так сказать, поступив там в этот вуз и я не очень понимал, а чем я буду там заниматься. И, в конце концов, получилось то, что получилось, понимаете. Потому что жизнь не заканчивается на школьном пороге, человек должен развиваться. И для меня как раз в студенческое мое время столько новых миров открылось, столько новых смыслов, что все эти вопросы — кем я должен быть, — они встали заново и по-настоящему осознанно и серьезно. Да, я оказался, в конце концов, там в семинарии, потом там, где оказался. Сколько мы знаем замечательных людей, которые бросали вуз там, может быть, даже очень престижный, потому что они понимали, что это не их, потому что ну да, им хотелось заниматься чем-то другим, да. И шли там, не знаю, и в художники, режиссеры или наоборот, занимались там. То есть вот это очень важно, не надо такого. Сейчас нас послушают и будут все родители опять хвататься за голову: как же, мои дети не знают, куда они... Ну не знают.
А. Митрофанова
— Мне кажется, когда человек ищет, то это абсолютно нормально.
А. Ананьев
— А если не ищет?
А. Митрофанова
— Вот другая ситуация, когда за человека решили родители, и он пошел, и на самом деле это не его, он это чувствует, но он об этом не говорит.
А. Ананьев
— Ну сейчас встаю на защиту родителей. Ну если они видят, что он не просто не имеет цели, но он даже не ищет ее?
Протоиерей Вячеслав
— Вот смотрите, вот давайте я сейчас буквально несколько минут, но я какую-то такую теоретическую базу все-таки расскажу. Потому что это очень важно понимать как бы, вот это чтобы пространство сформировалось, внутри которого мы находимся, и мы пытаемся найти какие-то ответы. Потому что то, о чем мы сейчас говорим, это называется такой психологией мотивации. Да, мы говорим о том, как вообще человек делает что-то, что он делает. Почему он делает именно это, как появляются какие-то цели, к которым он стремится там и так далее. Это то, что называется мотивацией, да. И ну это целая наука, это не просто там, это целая наука. И кстати, в нашей именно российской психологической школе даже и более того, московской психологической школе, именно вот эта сторона, да, она была очень серьезно глубоко разработана. Выготский, Алексей Леонтьев — это люди, которые просто ну фундаментально эти все вещи осмыслили, продумали, поэтому кому интересно, все это можно посмотреть и почитать. И о чем может идти речь? Мы говорим, что мотивация бывает ну что ли двоякой: есть внешняя мотивация и есть внутренняя мотивация. Что такое внешняя мотивация, мы как бы все понимаем — ну кнут и пряник, да, — мы что-то делаем, потому что мы хотим или что-то получить, или боимся, что что-то получим, да. Вот как бы это ну самое распространенное. Большинство из нас, к сожалению, могу, наверное, констатировать, уж не знаю, согласятся ли со мной наши слушатели, живут, руководствуясь внешней мотивацией. Хотят на работу, потому что надо получать зарплату, потому что это требует, так сказать, ситуация. Делают что-то, может быть, что им не очень приятно, но они понимают, что сделав это, они могут получить что-то еще и так далее. Учатся потому, что чтобы получить диплом, потом получить какую-то работу. Играют на пианино, потому что хочет этого мама и папа и так далее. Но есть внутренняя мотивация. Что такое внутренняя мотивация? Это когда мы что-то делаем не потому, что мы за это что-то получим или не получим, а потому что то, что мы делаем, само по себе желанно для нас, да, приносит нам радость, удовольствие. Именно сам процесс этого делания, вот он для нас и является этой целью. И вот в чем, собственно, проблема. Проблема в том, что проще всего замотивировать и себя, и уж тем более другого, особенно когда мы говорим о ребенке, используя внешнюю мотивацию. Это просто и мы, да: доешь кашу — пойдешь гулять. Значит, напишешь контрольную — получишь там, значит, новый телефон.
А. Ананьев
— Сделаешь уроки — пойдешь в туалет.
Протоиерей Вячеслав
— Это все очень просто, мы знаем, мы сами так, у нас есть опыт этого. Мы понимаем, как это работает и нам, так сказать, это ну совершенно естественно. Но те же психологии на самом деле показали, и мне кажется, очень важно, что за этой внешней мотивацией есть серьезные проблемы, есть побочные эффекты и они очень страшные. Какие побочные эффекты? Побочные эффекты те, что человек, когда он мотивирован только внешне, он теряет связь с самим собой, он теряет связь со своими эмоциями. Он теряет вот эти смыслы, без которых, по большом счету, ему трудно стать человеком. А зачем? Он просто про это не думает, потому что ему ясно, зачем: чтобы мама была спокойна, чтобы получить премию ну и так далее, чтобы обо мне написали в газете. Но это не те смыслы, это вот очень поверхностные вещи. И если это происходит с детства, а школа так устроена, потому что помните, мы с вами говорили, что вот в школе и теряется. Потому что ребенок изначально он вот такой — живой, любознательный, он играет, его способ познания мира это игра, и игра интересна, он получает какие-то навыки в игре. Но не потому, что он хочет научаться чему-то, ему говорят: поиграй в это. Потому что ему интересно играть, он играет, но при этом через игру он чему-то научается. Потом он приходит в школу, он приходит очень рано, сейчас в шесть лет — и там совершенно другое пространство, там нет места для игры. Да, на перемене они выбегают и сходят с ума, потому что они дети. Но входят они в класс — и они уже не дети, они уже взрослые, — совершенно другое пространство, другая мотивация, оценки. Да, говорят, что сейчас в начальной школе оценки не ставят, наверное, так и есть, и это хотя бы уже что-то хорошо. Но все равно всем понятно, да, одного похвалили, другого это самое. А потом все равно начинаются вот эти оценки и, так сказать, другая вся история. И получается страшная вещь. Потом ребенку ничего не хочется, потому что он теряет эту внутреннюю мотивацию, потому что внешняя, она его подавляет. Замечательный писатель Александр Гейнис как-то сказал, что школа силой забирает у нас то, что ребенок мог бы отдать ей по любви. А почему так происходит? А потому что такой процесс образовательный, он понятен, он прост. А сделать по-другому на самом деле очень сложно. Что значит сделать по-другому? В той же вот психологии мотивации есть такой очень интересный закон — он простой, но и очень важный — это смещение мотива на цель. Что это такое? Это как раз тогда, когда какая-то внешняя мотивация, внешняя цель, ради которой я что-то делаю, становится внутренней. Ну например, вот у меня была такая история замечательная совершенно. Мы с моим другом, когда были студентами, были, конечно, нищими, бедными, но какие-то денежки у нас были, и мы поехали в Крым, значит, на две недели, пожить как-то, так сказать, все. Жили, буквально на одной кровати мы спали в саду, просто кровать стояла в саду, вот да, валетом ну нам было ночь провести, а там потом все. Ну он говорил: ну мы с тобой хоть что-то. Говорю: а как ты заработаешь? А мне мама сказала: если я выучу одно стихотворение наизусть кого-нибудь там, Гумилева или Ахматову, значит, то я получу три рубля.
А. Митрофанова
— Ой.
Протоиерей Вячеслав
— Огромные деньги. И он говорит: ну слушай, я вот, значит, все. И он стал учить стихи, чтобы получить деньги. И мама была очень мудрой у него. Потому что, проведя вот это время потом все, ну желая получить. Но получилось то, что, может быть, не у всех это выйдет, но уча эти стихи, прекрасные стихи, которые он никогда бы и не открыл, может быть, потому что ну что ему, он тоже был, как я, футболист, какие-то стихи там. Но ему нужны были деньги, и он открывал и Пастернака, и Ахматову, и Гумилева — эти книги были у них в доме, это была большая редкость. И потом, так сказать, смотрю, он все время с этими книгами. Говорю: Андрюш, а ты чего это самое, тебе мама что ли деньги? Да не, давно уже не платит, мне интересно. Ему стало интересно читать эти стихи, как бы что-то учить. До сих пор, вот мы уже, сколько лет прошло, сорок лет, наверное, ну уж тридцать точно прошло с того времени, он мне все время в эсэмэсках, он мне все время пишет там: час поэзии, — и он присылает стихотворение какое-нибудь новое, он живет этим. Вот это так получилось. Вот этот сдвиг мотива на цель произошел. Как это сделать нашим детям? Это очень на самом деле важный, очень непростой, так сказать, вопрос. И ответов на него нет, тут нет такого механизма: сейчас мы это сделаем. Но очевидно именно это нужно делать, именно про это нужно, так сказать, думать. И один из важных таких вещей — такое эмоциональное подкрепление, что человек, какие эмоции человек испытывает, когда он что-то делает. Вот если то, что он делает, может быть, даже потому что он делает это, будучи мотивирован внешне, но мы создаем такую атмосферу, когда он эмоционально как-то подкрепляется, то потихонечку вот этот сдвиг мотива на цель может произойти. Не сразу, может не произойти, но может произойти. Вот это очень важно такое вот...
А. Митрофанова
— А из чего это подкрепление может состоять?
А. Ананьев
— Может доплачивать просто?
Протоиерей Вячеслав
— Нет, это будет внешне, в том-то и дело.
А. Митрофанова
— Не прокатит.
Протоиерей Вячеслав
— Так сказать, ну да, понимаете, вот ребенок сидит и играет там на пианино. И мы там стоим, так сказать, ну хорошо, не с веником, я не знаю с чем, и говорим: так, куда отвлекся? Как это самое, давай, работай. И у него это все ну как бы...
А. Митрофанова
— Оскомину уже набило.
Протоиерей Вячеслав
— Да, эмоционально он находится в таком вот, так сказать, вакууме. И наоборот сказать: ой, играешь как здорово, молодец, как классно! О, дай я послушаю, посижу, поиграй. Значит, как это ,а давай я тебе сыграю, ну если кто-то может там, да, так сказать, еще что-то. То есть человек попадает в среду, где он понимает, что да, может быть, он и делает что-то, что ему не очень, но это, правда, нравится другим, это вот так вот. То же самое в школе, понимаете. Вот, например, в финской. Многие сейчас пишут про финские школы, какая там совершенно удивительная система образования, не такая, там вот нет оценок, там дети могут... Ну там кому интересно, просто легко найти, посмотреть. Это удивительно совершенно. Я не говорю, что это панацея, но просто это такой вот удивительный опыт. Но там как раз и делается, решается именно эта задача. Особенно, так сказать, ну в начальной там, в средней школе. То есть эти знания, которые ребенок должен получить, какие-то навыки, даже математические, они даются в игровой форме, как-то еще. Нужно что-то там посчитать — ну пойдемте, а вот у нас там белочки прыгают или еще там, яблоки лежат, еще что-то. Это просто очень сложно, понимаете. Можно встать с мелом у доски и написать там, и заставить выучить, вызубрить. А можно придумать игру, да, можно, так сказать, рассказывая о физике там, проводить эти эксперименты. Помните, книжки какие были в нашем детстве — «Занимательная физика», «Занимательная химия». Я не любил ни физику, ни химию, но я с упоением читал эти книги, потому что там было очень интересно, там все было вот так рассказано. И ну понятно, что да, талантливый учитель, он найдет возможность вот это сделать таким образом, что проявится интерес. И может быть, я знаю, мне рассказывали знакомые, да, мне эта математика вообще не мое, я гуманитарий, но мне так было интересно ходить, потому что такой был потрясающий учитель, он с таким увлечением про это все рассказывал, что вот просто. Это тоже очень, так сказать, важно, что ты, если ты хочешь другого научить чему-то, чему ты ну считаешь важным его научить, и он чувствует что тебе это, тебя «прёт» от этой химии — ну тогда ребенок будет, правда, будет это. А если тебе саму это скучно, потому что сам мотивирован внешне, потому что нужно получить зарплату, а для этого нужно рассказать о химических соединениях — ну все, даже если ты талантливо это рассказываешь, вот эта вот эмоция, которая от тебя будет исходить, атмосфера, она...
А. Митрофанова
— Искры нет.
Протоиерей Вячеслав
— Она просто удушит, так сказать.
А. Митрофанова
— Лампочка не включилась в голове.
А. Ананьев
— То есть не стройте заборы с колючей проволокой, а создавайте эмоцию.
Д. Архипова
— Еще вот добавить можно к тому, что можно сделать...
А. Ананьев
— Конечно.
Д. Архипова
— Для того, чтобы вот это вот стимулировать у детей. Похвала и комплименты — вот вроде бы, с одной стороны, это такое отрицательное, мы привыкли к тому, что ну что мы будем хвалить, что мы будем какие-то комплименты ребенку — это уже вообще, ни в какие рамки не лезет. Но на самом деле очень важный момент. И еще очень важно, сейчас про комплименты отдельно, а самое важное, говорили, что сложно сделать. Вот, например, нам очень сложно замечать ребенка, когда он делает что-то хорошее. Вот можно поэкспериментировать даже: берете маленькую резиночку — так учат вообще в театральных институтах, насколько я знаю, правильной речи. Одеваете маленькую такую вот канцелярскую резиночку на ручку, да, и как только какое-нибудь сказали «вот», «так сказать», «если», «да может быть» — и сразу себя вот так вот — чпок по руке, и заметили, что вы что-то не то сказали. Вот также можно маме одеть такую же резиночку и первый день пощелкать себя по руке в тот момент, когда она говорит: не трогай, не делай, не надо, не лезь, остановись, ну что ты делаешь, ну зачем. Потом, когда у нее тут ранка будет, она замажет ее йодом или левомиколем. А на следующий день она попытается сделать следующий шаг — заметить ребенка, когда он ничего плохого не сделал. И вот это уже резиночка будет просто на руке не двигаться. Потому что очень сложно, когда ребенок тебя не достает, к тебе не пристает, подойти самому и сказать: как здорово ты поставил кубик! Смотри, какая у тебя крыша получилась замечательная. Или там, не знаю, ребенок пришел, не знаю, вы открываете, хорошо, дневник оценок — и там шесть отличных, а одна двойка. Что мама делает?
А. Ананьев
— Ругает за двойку.
Д. Архипова
— Так, за что у тебя двойка?! Даже если не ругает, она просто интересуется двойкой. Ей же страшно, что же там за двойка. А шесть пятерок никого не интересуют. Вот это очень важный момент.
А. Ананьев
— Напомню, что в программе «Семейный час» сегодня протоиерей Вячеслав Перевезенцев, настоятель храма святителя Николая в селе Макарово Московской области. Дарья Архипова, кандидат медицинских наук, семейный терапевт. И, Дарья, в продолжение того, о чем вы сейчас сказали, про то, что родители чаще концентрируются на ошибках, которые дети допускают или если ребенок ни в чем не провинился, то его просто не замечают, не обращают на него внимания. Дайте угадаю вывод, который здесь напрашивается. Нередко дети, естественно, не осознавая этого, делают что-то не так для того, чтобы родители обратили на них внимание. И если у ребенка закрепляется такая реакция, что родители в любом случае с ним и вот как ну их внимание, он его достоин, он его получает, он в этом внимании, ну так сказать, он в нем нуждается, и оно у него есть, то у него нет дополнительных стимулов делать что-то не так.
Д. Архипова
— Ну это уже другая проблема. Да, это очень важно вы заметили, это просто очевидные вещи, но это уже мы тут...
А. Митрофанова
— Уходим в другую тему.
Д. Архипова
— Уходим в другую тему, она на грани патологии.
А. Митрофанова
— Но я ее себе зафиксирую.
Д. Архипова
— Она очень важная тема, просто очень важная, но это можно сейчас начать и не закончить.
А. Ананьев
— Помнишь, в моем любимом фильме любимая фраза учителя, которую я запомнил на всю жизнь: худшее, что может сказать учитель своему ученику — это «молодец». И это, конечно же, неправда, как только что сказала Дарья. Я не думаю, что мы разобрались с детьми — тема такая объемная...
А. Митрофанова
— Бездонная, да.
А. Ананьев
— Да. Но мне все-таки хочется, у нас остались считанные минуты, все-таки перейти к взрослым. Потому что если покажется, что только у детей есть проблемы с тем, что у них нет цели, что им ничего не хочется — это мы глубоко заблуждаемся. Подойти к десяти человекам на московской улице и задать им вопрос: чего вы хотите от жизни? Мне кажется, у меня нет официальной статистики, но восемь человек из десяти скажут: не знаю.
А. Митрофанова
— Обращайтесь ко мне, у меня целый список. Причем не шорт-лист, а есть лонг-лист.
А. Ананьев
— Ну чего ты хочешь? Ну денег хочу... Потому что всегда спрашиваю: хорошо ты хочешь денег, а сколько ты хочешь денег? Ну не знаю, много. Очень часто, если не опять же не эпидемия, у людей нет цели в жизни. Вообще никакой. У них есть дом — работа, дом — работа, дом... Иногда, если повезет, книга Водолазкина «Брисбен», которую только что вот прочитали. И там у людей тоже особой нет цели, кроме одной, как выяснилось: подготовиться к смерти. И так думаешь: ну что ж такое вообще, где цель в жизни?
А. Митрофанова
— Ну не надо так уж про Водолазкина, там палитра и гамма эмоций и чувств, которые вызывает эта книга. Нельзя так сводить ее, тем более это субъективно.
А. Ананьев
— Это субъективно.
Протоиерей Вячеслав
— Я бы здесь опять хотел защитить наших современников, соотечественников. Смотрите, потому что когда мы такой вопрос вдруг на улице задаем, в общем, человек имеет полное право, в общем-то, на него не отвечать. И даже не потому, что он не знает ответа, а потому что вопрос этот, так сказать, такой, в такой находится плоскости, что, в общем-то, ответ находится не в этой плоскости, он не находится в плоскости слов, вообще не в интеллектуальной плоскости находится. Это серьезная такая проблема. Знаете, меня в свое время потрясла книга Льва Толстого «Исповедь». Я помню, что как раз на уроке в институте, когда у нас был урок научного атеизма, у нас был замечательный педагог, вот примерно в том смысле, о котором мы с вами говорили, который был настолько интересным, глубоким, живым человеком, хотя преподавал у нас научный коммунизм там, атеизм, вот это все. Было очевидно, что он во все это не верит, он не педалировал это, но как-то так ну было нам понятно. Ну он просто, я помню, когда он пришел на вот атеизм, сказал: как вы думаете, сколько сейчас в мире — а это были советские времена, пардон, начало 80-х, — людей верующих и неверующих? Мы говорим: ну как, верующих, может, процентов десять там. Он говорит: ну с точностью наоборот, а мы с вами будем пытаться понять, почему это так. Иногда он такие бросал, какие-то такие вещи: ну не может считать человек себя русским интеллигентом, если не прочитал «Исповедь» Толстого. И мы все, значит...
А. Митрофанова
— Весь курс ломанулся в библиотеку.
Протоиерей Вячеслав
— Собираемся там, как обычно, в пивной какой-нибудь и проводим опрос: а кто читал «Исповедь» Толстого? Никто. А где ее взять? А нигде, ее нет.
А. Митрофанова
— Точно, невозможно найти.
Протоиерей Вячеслав
— И я начинаю бегать, значит, по букинистам и так испытываю какую-то дикую радость, я еще помню, когда за пять рублей купил, значит, эту «Исповедь» Толстого, начинаю ее читать. И вот собственно о чем там Толстой помимо всего прочего говорит, он говорит о том, что это не корректный вопрос, в чем смысл жизни. Потому что сначала жизнь должна стать осмысленной, а потом уже мы можем найти слова для того, чтобы ну как-то выразить этот смысл. А совсем не наоборот: сначала формируем смысл, а потом под этот смысл подстраивать свою жизнь — так не получится. Это ну как бы очень важная вещь. И смотрите, вот то что вы говорите, мне кажется, очень я тоже хочу немножко расширить как бы такую палитру, так сказать, о чем, о ком мы говорим. Потому что может сложиться такое впечатление, что вот да, есть люди верующие, церковные, православные — у них-то все с этим понятно, они знают, они вам точно ответят на этот вопрос, в чем смысл жизни.
А. Ананьев
— Даже ответят словами Серафима Саровского: истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго.
Протоиерей Вячеслав
— Да, например это, и могут другие какие-то найти слова или цитаты. И все вроде бы так. Я очень бы поостерегся здесь. Все, так сказать, несколько сложнее. Вот мне вспоминается такой анекдот, на самом деле он очень такой глубокий, как это часто бывает с анекдотами. Значит, где-то в купе там поезда встречаются два пассажира, собеседника, они разговаривают — один священник, а другой ну какой-то там человек. И тот, ну как это часто бывает, начинает своего рода исповедоваться, да, перед батюшкой. Батюшка, вот скажите, я не пью, не курю, значит, жене не изменяю, вот это вот делаю. Ну в общем, все значит. Ну такой: правильно я живу? Он говорит: правильно, сын мой. Только зря.
А. Митрофанова
— Неожиданно.
Протоиерей Вячеслав
— Это вопрос именно про это, да? Мы можем делать какие-то правильные вещи...
Д. Архипова
— Хочется спросить: а зачем?
Протоиерей Вячеслав
— Ну да, а зачем?
А. Митрофанова
— А зачем, действительно.
Протоиерей Вячеслав
— Понимаете, то что вы сказали, так сказать, то что вы увидели в книге замечательной Водолазкина, да, что это подготовка к смерти — это же на самом деле удивительный ответ, да, который восходит там к античности, когда античные мудрецы говорили, что философия это подготовка к смерти. И как мне нравятся замечательные слова Андрея Тарковского из его дневников, где он говорит тоже о смысле жизни. Он говорит: мы приходим в этот мир для того, чтобы измениться, стать другими и приготовить себя к другой жизни. Вот тоже как бы некая цитата, но он же пишет ее для себя, это он не на улице говорит и там все. И он понимает, про что он говорит. И вот этот вопрос: зачем? Помните, с чего начинали, когда говорили о детях. Если мы сможем, у нас есть навык самим себе это задавать: а мы сейчас это делаем — зачем? А в чем смысл того, что вот мы сейчас это делаем? Вот сейчас пост идет. Я своим прихожанам в начале поста как раз говорил, знаете, мне кажется, очень ну как бы такая вот несколько печальная история. Пост это то, что мы не выбираем, а входим в это время и мы постимся, потому что мы православные. И мы только: батюшка, благословите на пост. А вот если здоровье как-то не очень, может быть возраст: благословите там молочко или что-то еще, послабить там пост, все. А мне кажется, это может быть совершенно или должно быть совершенно наоборот, как бы на 180 градусов перевернуто все. Пост должен быть не некоей обязанностью, а некоторой привилегией, которая, может быть, не всякому дана. И вот человек понимает, что это инструмент. Если это инструмент, мы должны понимать, а собственно как им пользоваться и зачем им пользоваться, да. Вот есть такая возможность — пост. И человек говорит: батюшка, благословите мне, хочу попоститься. А батюшка, естественно, как и любой человек, который просит у вас взять какой-то инструмент, говорит: а зачем? Вот лично тебе это зачем? Ты сейчас что хочешь, так сказать, достичь того, что... И человек начинает там, например, говорить что-то: я хочу там с чем-то справиться, как-то себя немножко встряхнуть, — он какие-то слова. Если даже он уже это говорит, батюшка говорит: ну хорошо, вот там благословлю, вот это так-то. А если человек: как зачем? А вот так...
Д. Архипова
— Все постятся, и я пощусь.
Протоиерей Вячеслав
— А так положено, все... Тогда слушай, дорогой, не будет смысла. Так не бывает, так сказать, понимаете. Поэтому вот этот вот вопрос: зачем? — он очень важный. И в контексте нашей жизни мы можем очень, ну мы можем всегда это видеть. Вот мы можем видеть, как человек какой-нибудь тащит тачку там с камнями, куда-то вот он двигает. Мы к нему подойдем: ты что сейчас делаешь? Я везу кирпичи там. Ответ есть, получили. Другой — с такой же тачкой, с такими же кирпичами ту же, по этой же дороге идет. Ты что здесь делаешь? Я зарабатываю себе деньги, у меня семья большая, мне нужно. Ответ? Ответ. Но уже несколько другой. Третий тащит эту тачку тоже с кирпичами, мы подходим, говорим: что делаешь? Я строю храм. Одно и то же действие, один и тот же процесс, а смыслы разные. Потому что ответ на вопрос: зачем? Первый, он собственно, у него нету, он просто вот как-то делает тупо то, что он делает. У второго есть смысл, ну он так вот: нужны деньги. Третий — он строит храм. Так и в нашей жизни все, что мы делаем — молимся, постимся, ходим на работу там, — ну все что мы делаем, мы можем поставить под этот вопрос: зачем? Что именно сейчас я делаю? Не в смысле вот конкретно, да, а вот какой смысл, мой личностный смысл, который я сюда вкладываю. И вот этот навык осмысления, осознания жизни очень важен. И когда говорите, если взрослые так живут, вот такой рефлексией, таким как бы осознанием, то, наверное, и детям будет немножко проще, так сказать входить в это.
А. Ананьев
— Я обращал внимание, не знаю, Алечка, замечала ли ты, на стенах заброшенных зданий часто выведено огромными буками граффити слово «зачем». Отец Вячеслав, уж не ваших ли рук дело?
Протоиерей Вячеслав
— Я футболист, а не художник.
А. Ананьев
— Отличный ответ. Дарья, простите меня, пожалуйста, у меня к вам была заготовлена масса вопросов. Мне, например, было интересно узнать, есть ли у отсутствия цели такая же химическая формула, как у депрессии, например. И что делать, если муж не вылезает из-за компьютера, и жена говорит, что ему ничего неинтересно, и как вернуть ему интерес в жизни. Но время закончилось. Поэтому мы с Аллой Сергеевной приглашаем вас продолжить этот разговор.
А. Митрофанова
— Ой, очень приглашаем. Пожалуйста.
А. Ананьев
— В студию светлого радио. Вернуться к этому разговору можно на нашем сайте https://radiovera.ru. А мы благодарим за этот удивительный разговор наших гостей, настоятеля Свято-Никольского храма села Макарова, протоиерея Вячеслава Перевезенцева. Спасибо, отец Вячеслав.
Протоиерей Вячеслав
— Спасибо.
А. Ананьев
— Дарья, большое вам спасибо. Вместе с отцом Вячеславом была его супруга, кандидат медицинских наук, семейный терапевт Дарья Архипова. Этот «Семейный час» с вами провела Алла Митрофанова...
А. Митрофанова
— Александр Ананьев.
А. Ананьев
— До новых встреч, друзья.
А. Митрофанова
— До свидания.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.