«Из Уфы в Никарагуа — путь волонтера». Светлый вечер с Викторией Валиковой (28.11.2018)

А. Пичугин

— Здравствуйте, дорогие слушатели. В эфире программа «Светлый вечер». Здесь в этой студии приветствуем вас мы: моя коллега Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— И сегодня в этой студии вместе с нами и с вами ближайший час «Светлого вечера» проведет Виктория Валикова — врач-инфекционист, основатель и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help», она находится в Гватемале.

В. Валикова

— Привет, ребята.

А. Митрофанова

— Еще одна клиника в Никарагуа уже открыта Викторией. Вообще, в студии сейчас уникальный человек, в присутствии которого лично мне становится неловко, потому что задаешься вопросом: а что я сделала в этой жизни? Виктория, вы родом из Уфы.

В. Валикова

— Из Уфы.

А. Митрофанова

— К нам сейчас вы прилетели для участия в форуме «Фавор», он уже позади, прилетели из Никарагуа.

В. Валикова

— Да, именно так.

А. Митрофанова

— Расскажите, пожалуйста, каким был этот перелет...

А. Пичугин

— Удивительно — мы сейчас тут сидели и так удивлялись, сейчас было чуть не сказал по-другому, но... перелететь вот такими непрямыми маршрутами — это надо постараться.

В. Валикова

— Да, потому что прямые рейсы достаточно дорогие. Я вообще стараюсь ценить чужое время и чужие деньги, поэтому пришлось лететь через Манагуа: Манагуа — Сальвадор, из Сальвадора в Гондурас, Гондурас — Майами, Майами — Нью-Йорк, и уже из Нью-Йорка в Москву. И, слава Богу, что долетели, пусть тяжело, но ничего.

А. Митрофанова

— Вы двое суток летели?

В. Валикова

— Да.

А. Митрофанова

— Вот этот момент — что вам жаль тратить чужие деньги на собственный комфорт — вот это, я смотрю, один из основных принципов вашей жизни, потому что занимаетесь вы волонтерской работой в очень сложных условиях. В Никарагуа, где построена ваша клиника, нет проточной воды...

В. Валикова

— Начнем с того, что она пока еще не построена — она строится. Да, у нас нет проточной воды, у нас нет электричества, у нас нет дороги. Чего еще у нас нет? Интернета...

А. Пичугин

— Прямо как в костромской глубинке.

В. Валикова

— Да, я думаю, что есть разные места и у нас на родине, где проблемы.

А. Митрофанова

— В костромской глубинке при этом нет тропических болезней. А Виктория специализируется как раз на них — она врач-тропиколог. И это еще одна очень большая тема. Я так понимаю, что вы для себя выбрали те места служения, где люди больше всего в медицине нуждаются.

В. Валикова

— Я не выбирала, на самом деле. Многие думают, что ты можешь распланировать свою жизнь, и всё пойдет так, как ты изначально думал. Я никуда не собиралась уезжать на самом деле, и всё вышло очень-очень случайно и спонтанно. И вторую клинику мы не собирались строить. Мы с Кариной Башаровой только-только хотели спокойно вздохнуть после того, как наконец всё начало работать в Гватемале...

А. Митрофанова

— Это еще один врач — Карина Башарова?

В. Валикова

— Она не врач, она занимается организационными вопросами. Это девушка, с которой мы начинали и с которой мы продолжаем этот проект вести. Мы хотели расслабиться и успокоиться, немножко отдохнуть, но не получилось.

А. Пичугин

— Как пролегал ваш путь в Гватемалу?

В. Валикова

— Я училась сначала в России, а потом тропическую медицину и организацию здравоохранения в странах третьего мира я изучала в Бельгии.

А. Пичугин

— А это какое-то отдельное направление — тропическая медицина?

В. Валикова

— Да. Есть инфекционные болезни, если идти глубже, то есть подраздел «тропическая медицина». То есть очень редко, если речь идет о тропической медицине, ты не занимаешься здоровьем в странах третьего мира, потому что в основном вся тропическая медицина в основном в странах третьего мира, в бедных странах и сконцентрирована. После этого мне предложили работу. Когда я говорю «работа», то в основном вся моя работа была неоплачиваемой, поэтому называется она волонтерство. И волонтерила я в клинике бельгийской, которая располагалась в Гватемале. Поэтому меня туда и послали.

А. Митрофанова

— А где эта клиника находится — в городе или в деревне? В какой местности?

В. Валикова

— Когда я начинала работать — от ближайшего города это было 8 часов езды на машине. И это был первый раз, когда я столкнулась с ситуацией, когда нету совсем ничего — не было ни электричества, ни воды, до ближайшей больницы 8 часов ехать. И врачей других не было. И вообще положение было намного более плачевное, чем, допустим, положение сейчас у нас в клинике в Гватемале, потому было очень плохое обеспечение в клинике медикаментами и всем остальным.

А. Митрофанова

— А как вы решились на то, что хотите сами собрать деньги и построить клинику там же, в Гватемале, если знаете о том, что есть некая сеть таких волонтерских больниц, движение целое волонтерское, и есть, наверное, какие-то деньги Евросоюза, которые на это выделяются. А вы вот так вот — соскочили с проторенной дорожки и решили, что сами хотите открыть в еще менее доступном месте клинику?

В. Валикова

— Это всё иллюзия на самом деле — то, о чем вы говорите: что есть какие-то мифические деньги, которые выделяются. Это очень часто, самый популярный вопрос, который нам задают: «А почему не в России?». А потом идет серия вопросов: «А почему вы не обратитесь в Красный Крест? А почему не начнете просто собирать большие донации?»

А. Пичугин

— Люди любят такие вопросы: «Почему вы не обратитесь в Красный Крест?»

В. Валикова

— Да. Или: «Почему правительство Гватемалы вам не помогает?» И так далее. То есть где-то есть большие деньги, которые все мечтают кому-то отдать — и нужно только руку протянуть и их забрать. Всё не так. Почему мы решили сами? Потому что у нас по факту не было никакого другого выбора. Мы из семей, я не скажу бедных, но мы из среднего рабочего класса российского — я и Карина. У нас никаких сбережений не было, у нас были только долги перед родителями, что мы с ними жили. И у нас не было никакого другого источника финансирования, кроме как взять и собрать деньги с толпы — заняться организацией краудфандинговых проектов на краудфандинговых платформах, что мы, собственно, и сделали. Мы писали везде и всем. К сожалению, это не так позитивно, как это выглядит — то есть никто на проекты, которые тем более выглядят, как какая-то сказка: две девочки решили построить клинику на краю земли. Еще ничего не построили, но очень хотят. Никто, конечно, на такие проекты деньги не дает, кроме наших нескольких тысяч, которые нам все-таки эти деньги дали.

А. Митрофанова

— Как же тогда это всё начиналось? Вот вы сейчас сказали — и у меня иллюзии последние разрушились. Я думаю, в ситуации, когда у тебя нет ничего, кроме голого энтузиазма — но энтузиазма много, и, слава Богу, что так. Ну, и плюс Господь поцеловал, видимо как-то направил в эту сторону. Как в таком случае вы объясняли людям, чего вы хотите и почему вам эти деньги действительно нужны?

В. Валикова

— Я думаю, что мы, как вы сказали, мы энтузиазмом своим заражали. И мне кажется, очень здорово, когда у тебя есть идея, четко сформулированная. У меня было большое количество подписчиков — я вела и веду Живой журнал. Я сейчас уже меньше пишу конкретно в Живой журнал, но когда я начинала, я писала в свой дневник практически каждый раз, когда я выезжала в город, у меня была возможность что-то публикануть. И у меня была достаточно большая база тех ребят, которые читали меня и знали о том, что я делаю. Вот когда я работала еще в самой первой клинике, и когда у нас уже появилась идея построить что-то свое, то они нас поддержали — это был первый поток, первый толчок.

А. Пичугин

— Конкретика, о которой мы пока не поговорили. Я смотрю ваш сайт с таким, как мы перед эфиром сказали, с таким смешным названием «Хе-хе.орг» ( https://he-he.org/ru), хотя тема совсем несмешная.

А. Митрофанова

— «Хе-хе» пишется через дефис.

А. Пичугин

— Да, he-he.org. Здесь о том, как всё начиналось. Я процитирую один абзац: «Приехав волонтером в Гватемалу, Виктория Валикова осознала критичность ситуации: почти полное отсутствие медицинской помощи на 80 процентах территории страны. Особенно это сказывалось на жителях сельской местности — чаще всего на потомках индейцев майя. После гражданской войны 1960-1996 годов поселения майя оставались бедными и зачастую страдали от дискриминации». Никарагуа довольно небольшая страна...

В. Валикова

— Это написано про Гватемалу.

А. Пичугин

— Гватемала тоже невелика по территории.

В. Валикова

— Да.

А. Пичугин

— И я так понимаю, что в основном это холмисто-горная местность.

В. Валикова

— Да. У нас 37 вулканов и горы практически везде.

А. Пичугин

— Много приходится переезжать с места на место?

В. Валикова

— Ну, у нас клиника постоянная, то есть она построена, поэтому мы особо никуда не ездим, кроме того, что...

А. Пичугин

— Кроме того, что она у вас стационарна, но при этом вам приходится выезжать в сельские районы для оказания помощи? Или к вам люди ездят?

В. Валикова

— К нам сходятся с районов. Мы последний раз куда-то ездили, когда у нас летом было большое извержение. И мы ездили — хирург Женя Короткова и я, мы с ней вместе поехали помогать. Когда вулкан извергается, хорошей практикой считается поехать туда и всех спасти, или кого успеешь. Поэтому мы решили в стороне не остаться и поэтому поехали. А так, обычно у нас хватает работы — то есть у нас 20 тысяч человек, которые относятся прямо совсем к нам, и около 200 человек, которые к нам относятся весьма слабо. Но, к сожалению, работаем мы хорошо и пациентов у нас каждый день только прибавляется. Врачи нам каждый день пишут и плачут о том, что им нужно больше врачей, больше медсестер, больше лекарств. Поэтому работы хватает. Мы редко куда-то прямо едем-едем.

А. Митрофанова

— Вы сказали сейчас, что к вам «люди сходятся» — и это не фигура речи. Мы еще когда с вами общались по телефону (вы давали комментарий для нашего журнала), вы рассказывали, что люди порой до вашей клиники добираются двое суток пешком. То есть это действительно такие места, где до ближайшего медицинского пункта люди из своей деревни вынуждены путешествовать на своих двоих два дня. И это при том, что, я думаю, жители Гватемалы мало чем отличаются в этом смысле от нас — мы обращаемся к врачу, когда уже совсем приспичит, то есть, как правило, это люди уже с острой болью. И вот они два дня с острой болью куда-то там идут в надежде получить медицинскую помощь. И вы как раз с такими случаями работаете. Я представляю себе, что это, мягко говоря, непросто.

В. Валикова

— Непросто.

А. Митрофанова

— И при этом наверняка (как это бывает и в России), вы, как врач, еще даете им какие-то рекомендации, и они, наверное, точно так же, как и мы, никогда их не соблюдают.

В. Валикова

— Да, это большая иллюзия, что люди везде разные и поведение у них очень сильно разное. Да, конечно есть различия. Но пациенты очень похожи. Но наша проблема немного в другом. У нас огромное количество разных проблем с пациентами — например, люди читать не умеют. То есть ты выписываешь рецепт и... Слава Богу, что мы их не отправляем ни в какие аптеки — у нас свои лекарства, мы их даем, но...

А. Пичугин

— Где они аптеку найдут?

В. Валикова

— Аптеки намного чаще встречаются, чем больницы, поэтому большинство людей и ходят в аптеки, чем пойти в больницу. Но у них денег нет — и поэтому, если ты даешь им рецепт, они это не покупают. Но, возвращаясь обратно, — люди не могут прочитать назначения. Люди не умеют определять время по часам, не знают цифр. Многие женщины, особенно женщины, особенно которым больше 30-35 лет, не умеют читать и говорят на местном языке. У нас 21 местный язык в Гватемале...

А. Пичугин

— Официальный — испанский.

В. Валикова

— Официальный — испанский. И в каждом регионе есть свой язык, на котором написано что-то на домах, на школах, на нем учат детей в школах. У нас киче́ — это язык майя. И многие женщины не знают, допустим, испанского, — им нужен переводчик c киче́ на испанский. Поэтому у нас свои проблемы. Допустим, когда мы выдаем инсулин людям, а люди не знают, что такое набрать до определенной черточки — то есть нам приходится пластырем на шприце отмечать, до какого уровня надо набирать. То есть своя специфика работы есть. Но бывает так, что ты всё рассказал, всё объяснил десять раз — и человек этого не делает.

А. Пичугин

— Виктория Валикова — врач-инфекционист, основатель и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help» в Гватемале, еще одна клиника в Никарагуа теперь появилась. А чем в основном занимаются ваши пациенты? Если это представители провинциальных бедных районов ...

В. Валикова

— Выращивают кукурузу.

А. Пичугин

— Не умеют читать, писать.

В. Валикова

— Земледелием. То есть они все ходят в поле. Женщины рожают детей, собирают хворост — все готовят на открытом огне, 90 процентов людей готовят на открытом огне. Стирают руками. Поэтому женщины много чего делают в течение дня — готовят еду...

А. Митрофанова

— А мужчины работают в поле. Да, конечно, то, что это совсем другой мир по отношению к той жизни, которую ведем мы, это очевидно. И те проблемы, которые есть у нас, они кажутся настолько несущественными по сравнению с тем, о чем говорите вы. Но вы-то человек с другим менталитетом — вы не родились в культуре майя в Гватемале, вы туда приехали. Что труднее всего далось вам, когда вы оказались в новой для себя среде?

В. Валикова

— Я достаточно быстро приспосабливаюсь ко всему. Если хочется услышать о том, какие мы бедные-несчастные, как нам тяжело без горячей воды или без душа — я скажу, что это маленькие из проблем, наверное, это самое простое, с чем нам приходится сталкиваться. Допустим, сейчас у нас ребята в Никарагуа строят клинику, и они все работают без зарплаты — то есть они уволились с работы, достаточно хорошей. Допустим, у нас архитекторы работают московские — здесь они строили 20-40-этажные здания, торговые центры — сейчас они строят клинику.

А. Пичугин

— Они переехали к вам или они дистанционно этим занимаются?

В. Валикова

— Нет, они приехали, строят. То есть они не только архитекторы, но и прорабы. Занимаются сами, своими руками... Это очень тяжело. Представьте себе, что у вас строители, и вы архитектор. Это можно, если у тебя огромный проект, ты можешь сидеть где-то. А у нас нет ни прораба, которого мы можем нанять, ни главного инженера, ни инженера-конструктора. Им, конечно, помогают ребята дистанционно в каких-то вопросах, в которых они разбираются хуже.

А. Пичугин

— А что ими движет? Это молодые люди до 30 лет, без семьи, которым хочется какой-то — простите, здесь нет цинизма в этом вопросе — им хочется какой-то романтики переезда куда-то далеко от Москвы, из России, или во главе угла стоит самопожертвование и желание помогать, и участвовать в таком большом проекте? Или это всё как-то совмещается?

В. Валикова

— Я думаю, что для каждого человека — он разные цели преследует. Мне кажется, что на самом деле неправильно было бы говорить, что даже романтический компонент в этом какой-то отрицательный окрас имеет. Я думаю, что каждый человек за время работы этой волонтерской он проходит разные моменты. То есть: тут ты почувствовал себя героем — спасаешь всех, тут ты приобретаешь опыт, тут тебе просто нравится, что это строительство клиники на океане — ты в пыли и грязи, но потом можешь пойти с рыбками поплавать. По-разному. Я думаю, что, скорее всего, в комплексе. Но могу однозначно сказать, что мы, к счастью своему, не работаем с людьми, которые корыстны, какие-то отрицательные, какие-то плохие ребята. Я счастливый человек, у меня прекрасная команда. И все, кто у нас работают, они суперпозитивные и очень-очень добрые хорошие люди. Мне кажется, что они все хотят что-то изменить и, собственно, это и делают.

А. Митрофанова

— Вы сейчас себя назвали счастливым человеком. И еще в вашем блоге сказано: «Моя жизнь — череда счастливых моментов, удивительных стран и прекрасных людей. Я живу просто и радостно, а работаю бесплатно». Вы могли бы рассказать — из чего складывается ваше счастье? Для многих из нас даже представить себя в этом пространстве без привычного для нас комфорта — это уже большое несчастье. Вы, помимо того, что не обращаете на это особого внимания, концентрируетесь на других вещах, еще и живете такой радостной жизнью. Что это за радости ваши?

В. Валикова

— Я абсолютно счастливый человек — у меня как-то сложилось по всем фронтам. До какого-то момента у меня еще было не всё идеально в личной жизни, сейчас у меня и с личной жизнью тоже всё хорошо. А по поводу работы у меня никогда не было проблем. Мне очень нравится то, что я делаю, что я врач — мне всегда нравилось работать врачом на разных позициях. Мне и в России нравилось работать в приемном покое, я очень любила дежурить — лучшие года моей юности, проведенные в российской больнице. Мне очень сильно нравилось. То есть я могу понять печаль врачей по поводу зарплаты, но я никогда не могла понять их печалей по поводу большого объема работы или каких-то пациентов, или каких-то еще неприятностей. Мне очень нравилось работать простым врачом в странах третьего мира — я работала в разных миссиях и организациях, мне всегда нравилось, у меня не было такого, чтобы не нравилось. И сейчас, когда я больше на организаторской позиции, мне это тоже доставляет огромное удовольствие. И, как я уже сказала, у нас очень хорошая команда — это доставляет большую радость: видеть людей, которые действительно работают, а не делают вид, что они работают. У нас организация небольшая — нас 30 человек волонтеров, которые помогают нам в том или ином ключе, плюс ребята, которые на месте работают. Но они все такие... Я бы сказала, что по ним видно, что они получают от этого удовольствие. Но, конечно, всё не малиновым вареньем помазано — у нас тоже бывает такое, что ребятам тяжело, они расстраиваются, злятся, плачут, еще что-то. Но в большинстве случаев они радуются. И это очень здорово, когда ты даешь людям возможность сделать что-то хорошее, и они получают от этого удовольствие. И я встретила человека, с которым я хочу провести свою жизнь. И нашла Бога. Мне грех жаловаться, у меня отлично всё.

А. Пичугин

— Давайте к этому разговору вернемся через минуту. Мы напомним, что в гостях у светлого радио сегодня Виктория Валикова. Виктория — врач-инфекционист, занимается тропическими болезнями, она один из основателей и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help» в Гватемале, в Никарагуа. Алла Митрофанова и я, Алексей Пичугин. Через минуту снова здесь.

А. Митрофанова

— Еще раз добрый «Светлый вечер», дорогие слушатели. Алексей Пичугин и я, Алла Митрофанова. И с удовольствием напоминаю, что у нас сегодня в гостях Виктория Валикова — врач-тропиколог, основатель и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help» в Гватемале и в Никарагуа (сейчас клиника еще строится, пока еще в процессе). Виктория родом из Уфы — напомним для тех, кто пропустил первую часть нашей программы. И уже несколько лет она живет и работает как волонтер, врач в самых труднодоступных местах в Гватемале и в Никарагуа. Мы сейчас прервали наш разговор, ушли на паузу в тот момент, когда вы сказали о том, что вы очень счастливый человек: вы нашли, во-первых, своего мужа — как раз в ваших трудах волонтерских. Если я правильно понимаю, он работал школьным учителем и преподавал для деток английский. И вот так вы познакомились в общей миссии...

А. Пичугин

— Он из США переехал в Гватемалу?

В. Валикова

— Да. Эндрю, он... Это забавная история. Мы очень долго дружили. Мы искали учителя в нашу начальную школу, и нам наша дружественная организация — он был не нашим волонтером — они просто нам прислали вот такого хорошего человека. И мы дружили-дружили, и в итоге стали парой.

А. Митрофанова

— Интересно то, что (если я правильно понимаю, я читала о вас и слышала из ваших рассказов) именно Эндрю стал именно тем человеком, который вас привел в православие.

В. Валикова

— Да. Я была крещеная, меня бабушка крестила, когда я была ребенком, младенцем. Но семья у нас была неправославная. Мама покрестилась, когда ей было, наверное, больше пятидесяти. Сейчас она верующая. Папа до сих пор в церковь не ходит. У нас не было традиций, когда все вместе молились или все вместе ходили в церковь. То есть я в те времена в церковь ходила, может быть, раз десять за всю свою жизнь на какие-то большие праздники. Когда мы познакомились с Эндрю, я долгое время не знала, что он православный, потому что, во-первых, он из Соединенных Штатов, где Православие не самая популярная религия. И для меня было на самом деле шоком, когда я узнала, что мало того, что он православный, но он и активно практикующий религию. И что многие правила и многие заветы для него имеют огромное значение и он не собирается их предавать. И я подумала, что это не то чтобы знак, но он очень хороший человек. У меня всегда к Православию было предвзятое отношение, потому что то, что я видела в Уфе, мне очень сильно не нравилось — потому что всё складывалось из каких-то мелочных, поверхностных вещей и суждений. И с приходом в мою жизнь Эндрю они испарились, потому что я увидела прежде всего доброго, честного, порядочного человека, который действительно всем своим существованием показывает, каким может быть православный человек. И это меня подтолкнуло. Он меня абсолютно, он ни разу мне не сказал: слушай, чтобы нам быть вместе, ты должна быть более практикующим веру свою, вот давай, пошли...

А. Пичугин

— Которая более твоя, чем моя, между прочим.

В. Валикова

— (Смеется.) Такого не было абсолютно. Но своим примером... Я ему говорю: «Слушай, давай будем вместе молиться, может быть». Он говорит: «Давай». — «Давай ты мне будешь больше рассказывать про, давай ты будешь меня больше учить». — Он говорит: «Давай». Потому что он ходил в церковную школу, а я никогда не ходила ни в какие, что было у нас при церкви, возможно. И поэтому мне надо было многому научиться. Я до сих пор читаю и учусь, я еще очень много чего не знаю. Непросто, но мне нравится. Мне кажется, лучше я стала сейчас.

А. Митрофанова

— Опять же, когда мы с вами общались по телефону (вы давали комментарий для нашего радиожурнала), вы сказали, что одна из самых непростых для вас вещей, как для верующего человека, это то, что, в общем-то, храмов в Гватемале практически нет. Есть один, а в Никарагуа православных храмов нет вообще. То есть для того, чтобы попасть в храм, нужно проделать очень серьезный путь, и это не шутки — это не то что в 8 утра проснуться, чтобы к 9 успеть на службу. Это — сесть на самолет и куда-то прилететь, или проехать энное количество часов на машине, скорее всего, по бездорожью. Как вы выходите из положения, если для вас это существенно и для вашего Эндрю тоже?

В. Валикова

— Ну, мы молимся сами. Я, конечно, понимаю, что это не сопоставимо с тем, чтобы ходить в храм или церковь. Когда у нас есть возможность — в Гватемала-Сити есть православная церковь, есть православный монастырь, в котором четыре монахини, это женский монастырь. И мы с ними очень хорошие друзья. Предыдущий мальчик из той организации, из которой Эндрю, предыдущий молодой человек, который у них был, он как раз там проходил свою социальную службу. Если Эндрю у нас был учителем в школе, то Рейли, его друг, он был как раз волонтером при монастыре — у них есть приют. Он был там, и поэтому мы очень хорошо знаем и церковь, и монастырь, и приют. Туда тоже непросто доехать — от нас где-то 7 часов езды. Но если мы приезжаем — допустим, я приезжаю по каким-то делам в посольство сходить или визу продлить, то, конечно, грех не сходить в церковь. Мы стараемся так подгадывать, чтобы...

А. Пичугин

— А часто вы приезжаете в Гватемалу?

В. Валикова

— Я вообще живу в Гватемале.

А. Пичугин

— Я имею в виду Гватемала-Сити.

В. Валикова

— В Гватемала-Сити нет, не очень часто.

А. Пичугин

— Сколько от вас? 8 часов? Или это вы говорили не о Гватемала-Сити?

В. Валикова

— Нет, это когда я работала в самой первой клинике — там от клиники до Уэуэтенанго, другого города, было 8 часов. А сейчас мы работаем в регионе, он называется Тотоникапан Момостенанго — вот оттуда до столицы где-то 4 часа. Но нам еще надо добраться до ближайшего города, откуда ходит автобус. А потом еще. То есть сама церковь не в Гватемала-Сити — она от Гватемала-Сити еще около полутора часов. Да, непросто, но мы пытаемся, мы стараемся.

А. Пичугин

— А разница в уровне жизни, в обеспечении всем, в технологиях — сильно ощущается, когда находишься в Гватемала-Сити, от провинции?

В. Валикова

— Конечно. В Гватемала-Сити есть большие высокие дома, есть очень приятные районы с красивыми кафе и прочим...

А. Пичугин

— То есть современный мегаполис.

В. Валикова

— Ну, тяжело его сравнить с Москвой или с Нью-Йорком, потому что он поделен...

А. Пичугин

— Москву и Нью-Йорк постоянно сравнивают.

В. Валикова

— Очень видна разница между зонами — Гватемала-Сити поделен на зоны: первая, вторая и так далее. И разница в них очень большая. То есть, допустим, там, где расположено посольство — 10-я или 14-я зона, это больше похоже на Европу, больше похоже на какие-то районы Москвы. А, допустим, 1-я зона — она криминальная и там нельзя машину на улице оставлять, потому что там выбивают окна, угоняют, убивают людей. И там полное гетто...

А. Пичугин

— Просто я видел много фотографий Гватемала-Сити в свое время, но, по фотографиям, конечно, сделать какой-то вывод нельзя. Потому что есть очень много фотографий Йоханнесбурга — самого передового города Африки в свое время, а после падения режима апартеида вот это всё, что было построено, весь этот манхэттен африканский, он же был заселен совершенно другими людьми и поэтому вся эта прекрасная картина сейчас абсолютно другая. Видимо, в Гватемале что-то похожее происходит.

В. Валикова

— Я думаю, да. Но в принципе, во всем мире в городах уровень жизни обычно выше, чем в сельской местности, и это видно по всем статьям...

А. Пичугин

— А миграция в города есть?

В. Валикова

— Конечно, есть. Есть миграция в города, есть миграция — огромный поток нелегальной миграции из Гватемалы в Мексику, из Мексики в США. Так называемый «кровавый путь» — люди едут нелегально, они едут где на поездах, где по рекам... Я не знаю конкретно, как они это делают, но через джунгли идут какие-то куски пути. Но факт тот, что очень многие умирают по дороге, их убивают, пока они мигрируют. И те счастливчики, которые... То есть в Гватемале считается, что ты счастливый человек, если у тебя родственник уехал в США, работает там и присылает тебе деньги. То есть, если у нас ты хочешь, чтобы у тебя ребенок в институт поступил и всё — сбылась мечта, то у них мечта — чтобы ребенок уехал в США, устроился там посудомойщицей или кем-нибудь еще...

А. Пичугин

— То есть этих денег ему там хватит и послать родителям?

В. Валикова

— Да, конечно. И дома́ построить в том числе.

А. Пичугин

— А там есть — кстати, к нашему разговору о медицине — как выглядит медицинское страхование в Гватемале?

В. Валикова

— Нет медицинского страхования в Гватемале. То есть государственная структура есть — так называемая бесплатная медицинская помощь для всего населения. Но проблема в том, что она не работает. То есть ты приходишь в государственную больницу — там нет, допустим, шовного материала. Тебе говорят: «Было бы круто, мы бы тебе сделали операцию, но у нас нет ниток и иголок. Поэтому ты можешь сходить и купить нитки и иголки. А еще белье нужно отвезти в стерилизационный центр, потому что стерилизатор у нас тоже не работает, сломался. Наркоз мы сегодня не сможем тебе дать, потому что наркозный аппарат сломался, в нем дырка, он тоже не работает. Можем попробовать сделать как-то по-другому...»

А. Пичугин

— Коррупция, наверное.

В. Валикова

— Ну конечно! Это еще если с тобой разговаривают — потому что если ты майя, то скорее всего, никто не будет с тобой разговаривать.

А. Пичугин

— К ним относятся, как к такому низшему...

А. Митрофанова

— Насколько я понимаю, у них нет права на получение бесплатной медицинской помощи? Их не обслуживают?

В. Валикова

— У них есть право — право есть у всех. Их не очень сильно любят — так скажем. К ним относятся намного хуже. То есть где как — если они в своем регионе, в своей региональной больнице, то еще получше. А если они уезжают из своего региона в другой регион, где больше тех, кого называют «хиспано», то есть потомков испанцев, которые приезжали завоевывать, они по-другому относятся к майя — с дискриминацией. И многие наши пациенты говорят: «Мы не поедем в эту больницу». Спрашиваешь: «Почему?» — «Потому что к нам плохо относятся — они над нами издеваются, они над нами смеются, они нас не обслуживают». И вся эта структура — сломанная, когда в больницах нету огромного количества лекарств, в больницах нет оборудования, не хватает персонала. Например, в центре здоровья, который самый ближайший к нам... Я недавно чуть не умерла, и очень было забавно, потому что это случилось в тот единственный момент...

А. Митрофанова

— В буквальном смысле вы чуть не умерли?

В. Валикова

— Ну да.

А. Пичугин

— Как-то вы об этом очень спокойно говорите.

В. Валикова

— Это не в первый и не в последний раз, к сожалению. Это был единственный момент, когда наши ребята уехали продлевать визы — все наши врачи из клиники. И мы на сутки закрыли клинику просто потому, что решили, что воскресенье, ничего обычно не происходит. И действительно, ничего не произошло, кроме того, что меня медуза ужалила и началась аллергическая реакция. И не было никакого другого варианта, кроме как дойти до государственного пункта помощи. К сожалению, там не было врача — был студент, который, к сожалению, был не очень образован. И пришлось своими силами — говорить ему, что колоть, что делать и прочее, потому что... Ну ничего, не умерла, к вам пришла в гости.

А. Пичугин

— Надо еще поговорить о том, что если из наших слушателей кто-то заинтересовался и захочет помочь вам, как он может это сделать?

В. Валикова

— Очень просто. Есть два типа помощи, которым мы очень рады. На самом деле, больше путей. Но основные — можно к нам приехать волонтером и работать с нами.

А. Митрофанова

— Для этого обязательно иметь медицинское образование?

В. Валикова

— У нас есть разные позиции: у нас есть ребята, которые нам помогают делать сайт, писать статьи, рекрутировать людей, делать переводы, учить наших волонтеров. У нас же испанский язык, обычно среднестатистический житель Российской Федерации первым языком выбирает английский, но нам нужен испанский. Поэтому наших врачей мы готовим перед приездом. У нас сейчас стройка в Никарагуа идет, то есть мы строителей набирали, и сейчас набираем еще. Огромное количество работы для фотографов, видеооператоров, журналистов, которые приезжают и снимают про нас документальные фильмы, короткие ролики — чтобы мы могли потом собирать средства, потому что наша организация работает за счет частных пожертвований, постоянных или непостоянных. И это, собственно, и есть второй путь, как нам можно помочь — можно сделать пожертвование. Легко найти нашу организацию в социальных сетях — «Health&Help» она называется. А меня зовут Виктория Валикова, как уже несколько раз сказали. И у меня на всех моих страницах, естественно, написано больше про нашу деятельность и организацию, чем про меня. И можно легко найти, как можно нам помочь.

А. Пичугин

— www.he-he.org — это сайт. И соцсети: «Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», «ВКонтакте» и «Фейсбук (деятельность организации запрещена в Российской Федерации)», где тоже можно найти Викторию Валикову. Как вас в Инстаграме (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) найти?

В. Валикова

— Точно так же — Victoriya.Valikova. Или Инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации) нашей организации — health2help. Там тоже можно найти и посмотреть фотографии. Мы стараемся делать хороший контент, чтобы нашим будущим волонтерам и спонсорам было что посмотреть, было что почитать — чтобы они видели, что мы действительно работаем, что мы действительно помогаем, это не какая-то фикция. И, конечно, мы всех приглашаем в гости, кто хочет приехать к нам в Гватемалу или на побережье в Никарагуа — всегда милости просим. Если не смущает отсутствие каких-либо условий, то милости просим.

А. Митрофанова

— Напомню, что в программе «Светлый вечер» на радио «Вера» сегодня Виктория Валикова — врач-тропиколог, основатель и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help» в Гватемале и в Никарагуа. И мы сегодня говорим об этом удивительном пути, который Виктория прошла из Уфы до Центральной Америки, и о ее волонтерской работе. Виктория, вы знаете, есть еще такая иллюзия, что когда человек выбирает для себя такой путь служения, он, конечно же, оказывается в непростых условиях, преодолевает разные трудности, преодолевает самого себя. Но благодарность от людей, которую он получает, от своих пациентов, и от тех, кто может быть благодарен за своих родственников, компенсирует все эти неудобства, скажем так. И тут я с удивлением слушаю одно из ваших интервью — узнаю о том, что не то что благодарности зачастую не дождешься от ваших подопечных и пациентов, а могут обмануть, украсть, осыпать ругательствами и так далее. И здесь я снова узнаю нашу обычную человеческую природу. Расскажите, пожалуйста, как вам с этим живется и что все-таки, может быть, радость доставляет, несмотря даже на такие трудности.

В. Валикова

— Я всегда говорю, что те, кто занимается каким-то делом ради благодарности, они изначально проигрывают. То есть ты чего-то ожидаешь — ты как ребенок: он сделал домашнюю работу и ожидал, что ему дадут конфетку, а конфетки ему не пришло и он расстроился — и говорит, что больше домашнюю работу делать не будет. У нас примерно так же. Многие думают, что мы за какую-то «конфетку» — вот ты работал-работал усердно, и тут к тебе пациенты пришли и в ноги кланяются, и ты стоишь, как король на пьедестале, и еще сам себя по головке гладишь. Оно не так. На тысячу человек, которых ты вылечил, один к тебе придет и скажет «спасибо», принесет тебе, не знаю, авокадо с дерева и действительно будет радоваться и улыбаться. Большинство людей принимают помощь как должное. И это не просто потому, что мы работаем в странах третьего мира, это вообще в принципе так — у нас проси кого угодно, люди обычно говорят так: «Я никому не должен говорить „спасибо“ за их работу, потому что это их работа, а за работу у нас не принято говорить „спасибо“». Точно так же наши многие пациенты думают. Во-первых, для них это нереально, так же, как и для российских слушателей, я думаю, — мало кто верит, что кто-то может абсолютно забесплатно поехать кому-то помогать. Наши пациенты думают, что у нас, наверное, очень высокая зарплата, потому что, что еще, кроме как огромное количество денег, могло этих белых людей заставить приехать куда-то, жить в таких ужасных условиях...

А. Пичугин

— Так нечего делать: уже всё перепробовали в этой жизни, а теперь не пожить ли нам где-нибудь у океана.

В. Валикова

— Но даже это «нечего делать» — очень тяжело местным это понять. Они очень часто говорят: за что я должен говорить кому-то спасибо, вам и так огромные деньги платят, вот и лечите меня.

А. Пичугин

— Это общечеловеческое. Вообще, это несколько напоминает евангельскую историю про десять прокаженных. Я вспоминаю, как одна журналистка рассказывала о своем знакомом — он в свое время из Львова переехал в Нью-Йорк. Очень долго работал посудомойщиком, официантом, еще кем-то. Он профессиональный стоматолог. И в течение лет десяти ему наконец удалось скопить какие-то деньги и подтвердить квалификацию, и открыть стоматологическую клинику. Естественно, так как дело происходило в Соединенных Штатах, огромное количество людей, которые лечились в разных клиниках по пособию. И вот, попадается ему такой пациент в расцвете сил, лет тридцати, наверное, — безработный, живущий на пособие. И вот, он лечит зубы и промеж всего спрашивает: «А почему? Ты здоровый сильный человек, молодой — почему бы тебе не пойти работать?» Он смотрит на него оценивающим взглядом и говорит: «Мои предки не для того столетиями работали на меня, чтобы я теперь еще пошел работать на тебя. Давай, лечи быстро». Я думаю, что такая же ситуация — она ведь характерна не только для Гватемалы, для Центральной Америки, для Штатов, она и для России характерна. В провинцию если приедет молодой врач из большого города, наверняка он может то же самое услышать в свой адрес.

В. Валикова

— Да, я думаю, что ситуация везде похожая. Но я всё это говорю к тому, что, я думаю, что единственный способ не разочаровываться в том, что ты делаешь, это не делать это для других, а делать из-за других причин — из-за того, что ты сам становишься лучше, когда ты помогаешь. И этот мотив тебя не разочаровывает, потому что ты стал лучше, и это зависит только от тебя самого. Ты выучил домашнюю работу, выучил урок — и стал немножко умнее. Полечил ты гватемальцев или российских пациентов, да кого угодно — и молодец: стал добрее немножко, лучше к людям стал относиться. Не нагрубил кому-то, когда хотелось ответить грубостью на грубость, и лучше стал. Я думаю, что это то, что помогает мне, что помогает нашим волонтерам, которым я постоянно это говорю: не обижайтесь на пациентов. Потому что иногда действительно хочется, и человеческая структура такова, что ты пытаешься оправдать себя, что ты имеешь право кому-то нагрубить или нахамить или еще что-то, если тебе нахамили. Но наши ребята очень добрые, и мы стараемся своим примером тоже показывать, как можно общаться с людьми и как можно любить людей, как можно лечить людей, когда они неблагодарны абсолютно.

А. Пичугин

— А среди местных профессиональных врачей есть кто-то, кто с вами работает, вам помогает?

В. Валикова

— У нас было несколько врачей-гватемальцев. У нас был Марк, который даже с нами работал чуть меньше года бесплатно. У него тоже были какие-то мотивы свои, мы ему потом помогли поступить в резидентуру. У нас был врач, тоже гватемальский, который проработал с нами недолго, но потом даже поехал учиться в Россию. Я не знаю, какие у них искренние мотивы — кто зачем это делает. Но на самом деле, мне кажется, без разницы — если ты делаешь хорошие вещи и от них есть результат, то мотивы не должны волновать, меня как минимум не волнуют.

А. Митрофанова

— Знаете, у нас сейчас есть популярное выражение: инвестиции в себя — это самые надежные инвестиции. Имеется в виду, что если человек вкладывает в себя второе, третье высшее образование, если он изучает новые языки, если он занимается своим здоровьем и так далее, то это как раз те инвестиции, которые окупятся существенно и принесут еще и массу удовольствия тому, кто собой занимается и вкладывает в себя. И это как раз инвестиции, которые никогда не прогорят. То, о чем говорите вы — знаете, у меня есть такое ощущение, что это тоже инвестиция в себя, но только, может быть, не настолько очевидная. По сути, это инвестиция в собственное сердце что ли. Или в душу — я не знаю, как это сказать, чтобы это не звучало пафосно. Но чем больше мы себя вот так вкладываем себя в других, тем больше мы в каком-то смысле вкладываем и в себя, потому что позволяем себе таким образом фактически идти за Христом, Который тоже все время вкладывал в других, и вкладывает. И это такая инвестиция, которая, по-моему, вообще дорогого стоит. Я не знаю, думаете ли вы о таких вещах, когда занимаетесь своей работой, потому что зачастую бывает, что человек делает какое-то очень важное дело и не придает этому какого-то философского значения. Но, по-моему, то, что вы делаете, это именно про это — про то, как идти за Христом.

В. Валикова

— Может быть. Я действительно человек очень простой. Мне нравится, конечно, иногда рассуждать и философствовать о каких-то темах, но, как я говорю, в большинстве у нас так много работы, что поспать иногда не удается, в туалет сходить, а не то что мы каждый день сидим и думаем: ой, а стал ли я сегодня лучше, проинвестировал я в себя сегодня или нет? Мне кажется, что наши ребята молодцы. И вся команда — они очень стараются. А мне кажется, что очень важно не просто говорить и жить какими-то обещаниями того, что ты будешь что-то делать — когда-нибудь, может быть начнешь — но действительно делать каждый день: стараться что-то изменить, чтобы сегодня было получше, чем вчера было. И своим примером мы, как организация, мне кажется, как раз показываем, что это можно делать — большие или не очень большие дела и что-то менять в этом мире.

А. Пичугин

— Спасибо большое за этот разговор. Программа наша закончена. Будете в России, приходите, с удовольствием еще поговорим. В конце программы обязательно напомним, что если есть желание помочь проекту «Health&Help», который реализует наша гостья Виктория Валикова Гватемале и в Никарагуа, все контакты есть на сайте www.he-he.org или в соцсетях нашей гостьи. Напомню, Виктория Валикова — врач-инфекционист, которая занимается в первую очередь тропическими болезнями, врач-тропиколог, основатель и волонтер некоммерческой клиники «Health&Help» в Гватемале и в Никарагуа, была с нами здесь, в студии светлого радио. Алла Митрофанова —

А. Митрофанова

— Алексей Пичугин —

А. Пичугин

— Спасибо, всего хорошего.

А. Митрофанова

— До свидания.

В. Валикова

— Спасибо.