Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.
Темы беседы:
- Отношения Московского и Константинопольского Патриархатов;
- Церковный раскол на Украине;
- Проблема игромании среди детей и подростков;
- Создание Совета по делам молодежи при Патриархе;
- Форум активных мирян «Фавор».
М. Борисова
— Добрый «Светлый вечер» на радио «Вера», дорогие друзья. В студии Марина Борисова, и сегодня, как всегда по пятницам, у нас в гостях Владимир Романович Легойда — глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Владимир Романович, по-прежнему одной из самых обсуждаемых и остающихся в топе новостей тем является тема взаимоотношений Московского и Константинопольского Патриархата и тема церковного раскола на Украине. Но поскольку основные какие-то события, какие-то программные заявления со всех сторон уже сделаны, то движение ситуации переместилось, если можно так выразиться, в логику информационной войны. То есть постоянно каждый день идут сообщения с разных сторон о каких-то событиях, с этим связанных, которые, если можно так выразиться, подогревают интерес публики и не дают страстям остыть. И хотелось вас в этом смысле послушать как эксперта, потому иногда бывает в этом мутном потоке очень трудно разобраться неискушённому слушателю. Скажем, последняя тенденция российского сегмента интернета говорит о том, что есть некоторые такие вольнолюбивые чада Русской Православной Церкви, которые считают своим долгом высказать свою особую позицию по поводу решения Синода. И не только просто лично призывают следовать их примеру и поминать в личной молитве Патриарха Варфоломея, но и пишут какие-то петиции, призывают общественное мнение подключиться и, в общем, какое-то количество людей вводят в некоторое сомнение. Потому что есть какие-то вполне медийно раскрученные лица, к которым какое-то количество людей относится с уважением. Как к этому относиться, какие фильтры ставить?
В. Легойда
— Ну вы знаете, вопрос действительно важный и непростой. И было бы, наверное, неправильно говорить, что здесь всё как-то предельно просто, ясно и понятно, хотя, безусловно, мне кажется, что если человек ходит в церковь, то он понимает (при всём том, что самое главное, что в Церкви происходит — это наше общение со Христом), что Церковь — это многовековая в том числе традиция, которая связана с традицией иерархии, с той ролью, той ответственностью, которую несёт епископ за Церковь, священноначалие и так далее. И вот мне кажется, что в этих отношениях очень важным фактором является доверие. Человек, безусловно, может задавать любые вопросы, которые у него есть и надеяться и ждать каких-то правильных, адекватных ответов, соответствующих тем вопросам, которые поставлены, но если какая-то группа людей — уважаемых или неуважаемых, более известных или менее известных, или разные группы начнут предлагать какое-то своё решение проблемы вне рамок, предложенных священноначалием, то это, конечно, далеко может нас завести. Да, понятно, что история Церкви знает ситуации, когда и священноначалие ошибалось и так далее, но никакого народного такого ропота, народных, массовых... Знаете, есть такое понятие рецепции церковной. Скажем мы, в своё время готовясь к тому самому Критскому Собору, который, к сожалению, так и не стал всеправославным, ведь я помню, что много говорилось о том, что, да, широко и максимально обсуждались документы, которые должны были утверждаться, но потом говорили, что очень важно, что когда эти документы будут приняты, всё равно вот мы поедем, вернёмся в пределы своих Поместных Церквей все, и должно произойти то, что мы называем рецепцией, то есть принятие народом Божьим, всей полнотой Церкви, или, может быть, осторожное принятие, или, может быть, непринятие чего-то.
Поверьте, мы внимательно, как сейчас принято говорить, мониторим и медийное пространство, и общественное. Вот за исключением тех каких-то отдельных вещей, которые вы назвали, которые сотни, может быть, человек поддерживают, нельзя сказать, что нет рецепции тех решений, которые принял Синод в Минске и до этого о чём шла речь. Поэтому я думаю, что люди, которые это написали, кого-то из них я знаю, мне не хотелось бы сейчас их имён называть, но я могу точно сказать, что у некоторых из этих людей, из того, что мне известно, это меня понуждает думать, что, скорее, причинами являются не содержательные вещи, которые сейчас происходят, а какие-то личные причины, которые сейчас им позволяют эту тему просто использовать.
М. Борисова
— Знаете, тут есть ещё один нюанс, который хотелось бы как-то проговорить. Вот в контексте подобных заявлений как-то очень легко произносится словосочетание «поминовение Патриарха Варфоломея». И создаётся у некоторых людей ощущение, что это какая-то такая формула, это не что-то содержательное, не что-то очень сущностное. При этом есть пример тоже последних дней, совершенно обратный: настоятель Успенского храма в Блуфилде, в Западной Вирджинии в США, который 20 с лишним лет был клириком Константинопольского Патриархата, демонстративно вышел из юрисдикции Константинополя и попросился в юрисдикцию Русской Православной Церкви За рубежом. Он достаточно пространно объяснил свою позицию, в очень резких выражениях отозвался о действиях Патриарха Варфоломея, о украинских раскольниках и вообще о всей этой ситуации. Он сказал, что ему совесть не позволяет, несмотря на то, что он сейчас практически потерял и доход, и большую часть своих друзей, и призвал всех верующих православных максимально дистанцироваться от общения с этими людьми. То есть, казалось бы, американец — где все наши страсти и эмоции, и где Америка, в которой тем более, как мы знаем, достаточно сильное информационное поле, отрицательное по отношению ко всему, что происходит в России? И вот такая реакция просто православного человека. То есть хотелось понять, насколько сущностно само это поминовение.
В. Легойда
— Вы знаете, я честно говоря, не видел, чтобы именно тема поминовения становилась таким камнем преткновения. Скорее, обсуждали тему невозможности находиться в евхаристическом общении, потому что собственное такое официальное, если так можно выразиться, поминовение Патриарха за богослужением происходит только во время богослужения, совершаемого Предстоятелем Церкви, то есть нашим Патриархом или любым другим Предстоятелем Поместной Церкви, когда называются имена всех Предстоятелей всех Поместных Автокефальных Церквей. Никто и никогда не запрещал нам молиться в своей личной, келейной, домашней молитве — её по-разному можно называть — о том, о ком мы считаем нужным, со слезами и сердечным расположением, в том числе о некрещённых людях мы можем молиться в своей личной молитве. И коль скоро Евангелие призывает нас молиться и за друзей и за врагов, то, естественно, никто не может положить какое-то ограничение здесь. Здесь речь идёт о молитве как о выражении единства — вот что невозможно — совместная молитва, соучастие в Таинствах как выражение единства. Потому что мы констатировали, что это единство нарушили, причём я хотел бы подчеркнуть, что не Русская Церковь его нарушила — Русская Церковь сказала, что невозможно в этой ситуации, вот после сделанных заявлений, после предпринятых шагов, невозможно сохранение этого единства — его нет. Мы констатировали, что оно сейчас не существует.
Но на чём я хотел бы сделать акцент, может быть, даже немножко уходя от поставленного вопроса, но то, что мне кажется самым важным: что мы не рассматриваем эту ситуацию как, понимаете, кто-то кого-то победил. Да, мы говорим о том, что давно поведение Константинопольского Патриархата, к сожалению, характеризуется какими-то вещами, которые получили разные, не самые приятные, наименования и оценки — последние сто лет много всего происходит. Но мы никогда не говорили, что это какая-то борьба, в которой Русская Церковь должна победить Константинопольскую. Мы констатируем уход от канонов, а значит, от Евангельского духа, и мы скорбим об этом. Понимаете, когда Константинопольский Патриарх на днях произносит фразу, которую у нас перевели как (я близко к тексту цитирую) «славянские народы не могут до сих пор признать ни первенство нашей Церкви, ни первенство нашего...» — дальше уже варианты были переводов, кто-то перевёл «народа», кто-то перевёл даже «нации». Мы специально проверяли — в греческом оригинале нет слова «нация», слово, которое использовал Его Святейшество Патриарх Варфоломей, скорее, можно перевести как «род». Но, в общем, какой род имеется в виду? Наверное, эллины, в каком-то смысле, не знаю — тут область для гаданий. Но в любом случае Патриарх, к великому сожалению, ступает на зыбкую почву таких рискованных заявлений. И как на это реагировать? С великим сожалением — не злорадно потирая руки, что вот смотрите, какой ужас он сказал, а с великой скорбью и с великим сожалением, что православный Патриарх так, видимо, чувствует. Я не знаю, может быть, он не совсем удачно облёк свою мысль в слова, но это вызывает сожаление, как и вся ситуация.
Мы, по-моему, уже говорили у вас в студии об этом — что когда мы проводим какие-то исторические параллели, вспоминаем 1054 год — Великую схизму — мы ведь тоже её вспоминаем не с радостным криком, что вот как здорово: Запад отпал от Востока — так им и надо! Нет, мы говорим об этом как о величайшей трагедии христианской, когда мы не смогли сохранить то, что заповедано Христом. Поэтому отвечая в целом на ваш вопрос: как относиться к тому, что сейчас происходит? — с пониманием того, что это серьёзно, драматично и даже трагично, и с молитвой о том, чтобы эта ситуация уврачевалась, чтобы мы опять находились в единстве.
М. Борисова
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер». Владимир Романович, помимо информационной вот такой войны заявлений и публикаций, существует ещё печальная достаточно материальная история, которая продолжает развиваться вокруг украинских православных храмов. Вот мы знаем, что на этой неделе была попытка каким-то странным образом захватить церковь, которая находится внутри тюремного здания, насколько я понимаю — церковь Анастасии Узорешительницы. Там не подробно в сообщении говорится, что община храма воспрепятствовала этому, но непонятно, то ли это охранники тюремные, то ли это заключённые — совершенно непонятно.
В. Легойда
— Да, я тоже не знаю точно.
М. Борисова
— Но суть в том, что некий инцидент был уже в Киеве, причём в самом неожиданном месте. Помимо этого, заявление так называемого патриарха Филарета, который срочно поменял свой титул и добавил туда священноархимандрита двух основных лавр. Тоже, в общем, некое продолжение истории, то есть не мытьём, так катанием постепенно мы добьёмся того, что получим то, что мы хотим. С этим что-то делать можно или нет?
В. Легойда
— Вы знаете, с этим что-то можно будет делать, когда что-то будет такое явное происходить. Скажем, с заявлениями Михаила Антоновича Денисенко, который именует себя патриархом, делать что-либо сложно, потому что он давно об этом говорит. Хотя и тут, понимаете, мы тоже ведь скорбим об этой ситуации. Понятно, что он нарушил клятву крестоцелования, как говорят, и всем своим обещаниям изменил, которые давал и в присутствии братьев и на Евангелии. Но всё равно, ещё раз напомню, когда некоторое время назад, когда проходил Архиерейский Собор в Москве, и он прислал письмо к Собору. Оно было рассмотрено, оно было принято, пытались рассмотреть это как попытку как-то вернуть ситуацию, разрешить ситуацию правильным, каноническим путём. Была создана комиссия на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви для возможного диалога. Но он практически на следующий день был оборван, когда, не знаю по каким причинам — под давлением, ещё по каким-то причинам, — но Михаил Антонович дезавуировал фактически своё обращение к Архиерейскому Собору Русской Православной Церкви. Повторяю, что это вызывает великое сожаление. Что мы можем сделать здесь? Он, видимо, будет продолжать делать эти заявления.
Что касается захвата храмов, то мы многократно говорили о том, что это, конечно, очень серьёзный вопрос, который должен находиться не только под контролем украинской власти, потому что, к сожалению, не всегда на это приходится надеяться, исходя из опыта особенно 3-4 лет. А, пожалуйста, почему бы он не должен находиться в фокусе внимания правозащитных организаций международных? Я по-прежнему говорю, что вот вроде мы обращаемся, обращаем внимание, говорим об этом в средствах массовой информации, в том числе зарубежных. Но как-то правозащитные организации молчат, как-то они не замечают этого, хотя говорят, что прям мониторят всё, каждый сантиметр Земного шара.
М. Борисова
— По-видимому, просто у них много других тем для выступлений, размышлений и попыток защитить.
В. Легойда
— Может быть так, да.
М. Борисова
— А если продолжить разговор об информационном пространстве, а у нас есть повод его продолжить, потому что на недавно прошедшем Съезде церковных благотворителей, занимающихся социальным служением, Святейший Патриарх отвечал на вопросы собравшихся. И в частности, очень подробно он остановился на теме, насколько подрастающее поколение увлечено интернет и компьютерной игроманией, и насколько это серьёзная проблема с точки зрения воспитания, с точки зрения формирования личности. Он говорил о том, что это, в первую очередь, ошибка родителей, потому что они воспитывают людей, для которых получение удовольствия становится доминантой жизни. И с этим необходимо бороться всеми возможными силами и всеми возможными средствами. Вопрос в том, как с этим бороться. То есть задача понятна, а как её решать?
В. Легойда
— Всё-таки Церковь не является местом и тем более способом разрешения всех земных проблем. Хотя, знаете, как говорят, что поставить проблему — уже наполовину её решить. А здесь вопрос мы ставим очень жёстко, Святейший Патриарх недаром об этом сказал — это же было уже, по-моему, после трагических событий в Керчи — это как такое печальнейшее трагическое подтверждение правоты патриарших слов. Но вопрос в том, что, мне кажется, если этому не будет поставлен барьер, то общество просто деградирует. Понимаете, вопрос серьёзный, но он же сродни вопросу... Смотрите, вот мы сегодня в физическом плане очень обеспокоены, я имею в виду человечество обеспокоено ростом онкологических заболеваний. И боль человечества — вот как победить рак? Человечество этого пока не знает, но мы все силы на это бросили. Вот надо находиться в этой же логике, мне кажется. Как это победить мы до конца не знаем.
Я хочу порассуждать вместе с вами вот о чём: я тут пересматривал на досуге, которого нет, лекции Юрия Михайловича Лотмана о русской культуре. И вот у него там в лекции про книги и письма есть замечательная такая мысль: Юрий Михайлович говорит о том, что технология как способ коммуникации воспринимается часто обыденным сознанием (я своими словами, естественно, пересказываю, может быть, что-то уже, так сказать, даже не вполне Лотман, а вот как я это услышал, как я это вижу), что технология воспринимается как решение проблемы коммуникации. И это ошибка, потому что проблема коммуникации не есть проблема техническая. Более того, когда возникает новая технология, обычно это, условно говоря, шаг назад, потому что технология уже есть, а как коммуницировать мы не знаем. То есть, условно говоря, люди веками общались на расстоянии с помощью писем, и вдруг появляется телефон, например, и тебе надо научиться — в лотмановских терминах он говорит, что техника должна стать культурой — это следующий шаг. И как говорит один современник наш замечательный, что необходимо все вот эти гаджеты и прочее очеловечить.
И вот мне кажется, вспоминая ваш вопрос и то, на что вы сослались — слова Патриарха о компьютерных играх и прочее, — вот есть эта техника, которая сейчас стремительно развивается. Проблема только в чём? В том, что изменения происходят быстро и масштаб очень сильный, потому что были века между письменностью и книгопечатанием, между книгопечатанием и компьютером. Но время всё время сокращается, масштаб увеличивается, и возникает вот какой вопрос для меня лично в этой ситуации: успеваем ли мы, успеем ли мы вот этот второй шаг совершить — очеловечить технику? Успеем ли мы превратить, в терминах Лотмана, технику, которая нам сегодня дана, в культуру?
Вот радио мы успели, и мы сегодня понимаем, что вот мы пользуемся, есть радио «Вера» — это замечательно, прекрасно и так далее. Мы научились эту технику использовать во благо, да? А тут... повторяю, Лотман не даром сказал, что в начале, когда это появляется только, это даже в каком-то смысле откат назад, потому что мы ещё не понимаем и здесь нередко можем, наверное, и ошибаться. Он так подробно там на эту тему не говорил, но я себе позволю здесь поразмышлять. Приведу простой, банальный пример, не драматичный, смотрите, появляются, скажем, СМС-ки — это же быстрый очень способ коммуникации. Мы переходим на СМС-ки, потому что можно «эсэмэситься» даже в ситуации, когда ты не можешь поговорить, то есть это некая новая история. А дальше возникает момент того, что это вроде бы удобно, хорошо и новое, но ты часто не понимаешь, что человек хочет сказать. Вот я недавно записывал — если позволите такой маленький анонс-рекламу — в это воскресенье, послезавтра, выйдет программа «Парсуна» с Иваном Ивановичем Демидовым. И он там говорит: «Вот я всех прошу, когда вы мне шлёте СМС-ки, ставьте смайлики, чтобы я эмоцию понимал», — вот замечательный пример. Он говорит: «Я пишу жене пространную СМС-ку. Она мне отвечает „всё в порядке“. Я не понимаю: может быть, она там обиделась, может быть, ещё что-то. А если „всё в порядке“ и улыбка, то всё понятно».
Это вот и есть для меня вот этот процесс очеловечивания вот этой самой техники. И вот вопрос в том, что, может быть, один из способов — это понимание того, что сам по себе этот инструмент — это древнее, ничего нового в этом нет — может быть в разные стороны использован. И наша задача сейчас использовать это именно вот в плане того, что Лотман называл культурой, что мы называем использованием во благо. Вот как-то так, мне кажется.
М. Борисова
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, проводит сегодня с нами этот «Светлый вечер». В студии Марина Борисова. Мы прервёмся и вернёмся к вам буквально через минуту.
М. Борисова
— «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии Марина Борисова. И как всегда по пятницам, у нас в гостях Владимир Романович Легойда — глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома», профессор МГИМО. Владимир Романович, вот вспоминая то высказывание Святейшего Патриарха, о котором мы только что до перерыва беседовали, мне хотелось бы обратить внимание на несколько другой нюанс. Дело в том, что, как я поняла Патриарха, его больше всего тревожит именно такой гедонистический настрой, который, благодаря вот этой компьютерной игромании, человек приобретает как некий вирус. То есть он дальше говорит о том, что человек, который на это подсел — это тоже в моём пересказе — в детстве, он вырастает человеком, неспособным к подвигу, неспособным решать какие-то большие, серьёзные, глобальные проблемы, то есть бессильным. Но ведь проблема гедонистического воспитания не с компьютерами связана, она много раз на протяжении веков выходила на первый план, обсуждалась. И каким-то образом способы решения этой проблемы тоже находились.
В. Легойда
— Да, безусловно, но мне кажется, что здесь нет никакого противоречия. Она может быт связана с чем угодно, но это не значит, что она не связана и с компьютерами в том числе. То есть я бы сказал так, что она возникла не с появлением компьютеров, но компьютеры тоже... Понимаете, почему я говорю, что трагические иллюстрация слов Патриарха — ситуация в Керчи, потому что ведь действительно много высказывается сегодня экспертами предположений о влиянии и того, что в Штатах происходило на вот этого юношу, и вот этот образ, который есть во всевозможных «стрелялках»... я имею не образ, а используется идеал, который у человека формирует совершенно иное отношение его к жизни и смерти, к использованию оружия. Посмотрите, какая штука: недавно обратил внимание на одно высказывание, в котором говорилось, что люди перестали бояться ядерной войны. Вот я не помню, говорил я это или нет. Это сказал Познер на лекции в Йельском университете — она у него летом ещё была, по-моему. Понятно, что мы с Владимиром Владимировичем Познером по многим вопросам далеко не являемся единомышленниками, но это любопытнейшее наблюдение. И я это, кстати, хорошо помню, хотя я, скажем так, помоложе, но я прекрасно помню 80-е годы, когда действительно люди выходили на демонстрации у нас, люди выходили на демонстрации в Штатах со всеми этими лозунгами — «Не дадим взорвать мир!» Они ведь не просто были лозунгами потому, что так надо, а мы боялись войны, мы боялись, что это может произойти. Вот этот страх исчез сегодня — у нас в обществе нет страха перед ядерной войной, перед самоуничтожением — это никогда не может быть, потому что не может быть никогда. А почему, кстати, боялись очень сильно? А потому, что, извините, ещё были живы те, кто самую страшную войну пережил и те, кто понимал, что такое война, даже без ядерного оружия. И после испытаний ядерного оружия, после того, что случилось в Хиросиме и Нагасаки, мы понимали, что может произойти. А потом это стало отдаляться, отдаляться, отдаляться. И вот сегодня, мне кажется, то, о чём Святейший Патриарх говорил в том числе — это формирование другого сознания, вот такое какое-то ненастоящее. Да, гедонизм был всегда проблемой, но сегодня он связан вот с этими вещами, которые могут разные формы принимать, в том числе и уродливые — и это серьёзная проблема. И мне кажется, всё-таки — то, о чём я стал говорить, апеллируя к Лотману и не только к нему — действительно, мы должны как-то очеловечивать, окультуривать, привносить какие-то смыслы в том числе и в эту среду.
Понимаете, конечно, фантасты очень часто... фантастика — это не пророчества, это не предугадывание того, что будет. Но вот опять же я с Лукьяненко беседовал, он очень правильно сказал: «Иногда мы описываем какой-то вариант будущего, что показать, куда не надо идти». И в этом смысле мне кажется, что мы должны... вот это, кстати, форма окультуривания вот этого. Не знаю, насколько понятно.
М. Борисова
— Что касается чувства опасности таких глобальных явлений — можно ли это в принципе как-то воспитать? Несмотря на память о большой войне, несмотря на то, что достаточно много ещё было живых свидетелей этой войны, никто не воспринял Чернобыль как трагедию, когда это произошло, никто не понял, что произошло.
В. Легойда
— Почему не воспринял? Вы знаете, мне кажется, это не совсем так. Может быть, я не совсем понимаю, что вы хотите сказать, но я помню у нас, например, жила наша племянница, они с родителями жили под Киевом тогда — в Борисполе. И родители уехать не могли, а Наташу к нам привезли — она была маленькой девочкой, и она у нас — я тогда жил в Северном Казахстане, и мы были довольно долго... И я помню, как из того же моего родного города Кустаная начальник пожарного депо (или как это называлось — не помню) поехал, он стал ликвидатором. Он хватанул, видимо, очень серьёзную дозу там, он получил Героя Советского Союза за своё героическое поведение, но, к сожалению, довольно быстро «сгорел», он умер от полученной дозы радиации. И я не могу сказать, что это не воспринималось как трагедия. Другое дело, что тогда, может быть, не так это всё выпускалось — я уже не помню. Потом, вы знаете, я был в Чернобыле дважды — в 2012 году или в 2010-м, сейчас точно не помню, — потому что Патриарх туда ездил. И я вам могу сказать, что когда ты видишь вот этот брошенный город Припять — это страшно, это так тебе перенастраивает мозг, это очень сильно. Вот едешь по этому вымершему городу — это очень серьёзно.
М. Борисова
— Нет, серьёзно, конечно, когда попадаешь в Хиросиму и когда видишь в Мемориальном музее ядерной бомбардировки — там есть кусок парапета моста, где пеплом человеческим очерчен контур, то есть от человека остался только контур, который его пеплом впечатан.
В. Легойда
— Чудовищно, конечно.
М. Борисова
— Но при этом отношение людей ко всему этому абсолютно странное, для русского, по крайней мере, сознания непонятное. Я беседовала там с молодыми ребятами, и они относятся к этому как к некоему явлению: есть жертвы бомбы, есть память бомбы; бомба как фатальное нечто. И когда их спрашиваешь: «Но кто-то же эту бомбу сбросил?» — они затрудняются ответить.
В. Легойда
— Да, но это другая проблема. Я как раз и говорю, вот возвращаясь, в чём был мой тезис — в том, что действительно сегодня страх этот ушёл. Но Чернобыль — это всё-таки не сегодня, это очень давно. Мне кажется, что тогда было внимание, другое дело, что какие-то вещи, может быть, скрывали, мы постепенно узнавали правду об этом. Понимаете, вся страна же, со всех уголков её люди ездили — ликвидаторы. Там были, повторяю, и из Казахстана люди, и, я уверен, из других уголков Советского Союза туда приезжали, поэтому это как-то коснулось сильно всех так или иначе, может быть, не так это в медийном поле обсуждалось, но...
М. Борисова
— Но, с другой стороны, если корень зла видеть в гедонизме, в таком гедонистическом воспитании, то что этому противопоставить?
В. Легойда
— В христианской позиции понятно, что. Конечно, этому противопоставляется жертвенность, потому что, вы знаете, что она прямой антагонизм этому. И жертвенность не как стремление непременно начать везде и всем жертвовать... хотя, с другой стороны, мне кажется, что вот именно христианское отношение к жизни, да и вообще серьёзное отношение к жизни, показывает, что без жертвы ты вообще нигде не можешь состояться, если угодно. Можно ли стать выдающимся музыкантом, жертвенно не относясь к своей профессии? Нельзя. А к любой другой профессии? Нельзя. Сейчас, может быть,не очевидную вещь скажу: в чём есть некая внутренняя проблема с так называемым ЗОЖ (здоровым образом жизни)? Если всё всегда соблюдать, всё будет, наверное, замечательно, но если исключить эту необходимость в том числе где-то работать на — вот чтобы не говорить высокопарно «жертвовать здоровьем» — работать на пределе или за пределом, у тебя, в общем, нигде ничего не получится. Но зато ты будешь здоров и вкушать исключительно здоровую пищу и благополучно окончишь этот земной путь. Не знаю, тогда опять же мы упираемся, говоря с религиозной точки зрения, в важный, страшный, серьёзный и благодатный при этом вопрос о смысле жизни. Вот я уже сегодня вспомнил Лукьяненко, вот у него в книжке «Спектр», где, собственно, проблема смысла жизни является центральной, несмотря на то, что это фантастика, но оно такое, я бы сказал философское, произведение — и вот там описана такая раса гуманоидная, у которой нет поиска смысла жизни, нет темы смысла жизни. И у них всё хорошо в материальном плане, в плане здоровья, они все такие замечательные прекрасные, только вот автор рисует это как некое... там просто смысла нет: смысла жизни нет и нет вообще смысла существования — непонятно, для чего вообще, что они. Там нет какого-то интереса и того главного, что нашу жизнь расцвечивает какими-то красками. А это вполне себе такая гедонистическая раса. Может быть, так, не знаю.
М. Борисова
— Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, проводит с нами сегодня этот «Светлый вечер». Владимир Романович, по поводу подрастающего поколения, по поводу воспитания — все эти темы сейчас, чем дальше, тем больше поднимаются нашим священноначалием. И недавно было сообщение, что, помимо Синодального отдела по делам молодёжи, образуется ещё новый некий орган — это Совет по делам молодёжи при Патриархе. Скажите, что это, потому что не очень понятно: дублирующая ли это структура, чем он будет заниматься.
В. Легойда
— Спасибо большое, что вы этот вопрос задали, потому что необходимо, наверное, действительно какую-то дополнительную ясность внести, хотя мне казалось, что на пресс-конференции, которая у нас в среду, позавчера, прошла, мы как-то пытались это сделать. Это не помимо Отдела по делам молодёжи — наверное, не совсем правильно будет так сказать, потому что Синодальный отдел по делам молодёжи — это официальный церковный орган. Существует у нас несколько Синодальных отделов — это, как мы иногда говорим, такие церковные министерства, которые встроены иерархию. Синодальные отделы подчинены Синоду и они занимаются собственно организацией церковной жизни в первую очередь, или вот, как наш Отдел, выстраиванием общих таких, базовых взаимоотношений с государством, с обществом и так далее. А Совет при Патриархе по делам молодёжи — это общественная организация, это общественная инициатива. То есть это люди, которые пришли в Церковь и сказали: «А мы бы хотели заниматься...» — у нас, куда ни кинь, всюду проблемы с молодёжью. У нас есть несколько направлений: благотворительность, международное, например... потому что это такие молодые, но уже состоявшиеся люди: молодые дипломаты — вот их организация пришла, ещё какие-то коллеги из других сфер, из бизнеса — вот четыре или пять направлений для себя мы определили. Почему при Патриархе? Потому что нам кажется, что есть такой у нас моральный и духовный лидер, и мы хотели бы помогать ему и идти за ним, следуя тому вектору, который Церковь обозначила, лично Патриарх обозначает и так далее. Я, собственно, присутствовал на этой пресс-конференции как человек, который должен был засвидетельствовать, я засвидетельствовал, что мы действительно к этому относимся с вниманием, с интересом, и Патриарх благодарен, что такая инициатива есть, и мы будем как-то взаимодействовать. Хотя эта организация, повторяю, это не официальный церковный орган, то есть, скажем, на этой пресс-конференции был известный американский актёр Стивен Сигал, который не является православным, но он говорил, что с большим уважением относится к Православию, лично к Святейшему Патриарху, считает его великим духовным лидером. И ему кажется важным, что вот эта тема сегодня присутствует и такой Совет создан. Вот, если в двух словах, речь идёт об этом. Но о том, как это будет развиваться, я думаю, что коллеги, которые туда вошли, будут рассказывать.
М. Борисова
— Просто сама формулировка, что это Совет при Патриархе, сразу вызывает ассоциацию с Патриаршим Советом по культуре.
В. Легойда
— Да, но у нас есть, например, просто менее известный Совет по этике предпринимательской, то есть у нас такие инициативы время от времени возникают. Патриарший Совет по культуре — это синодальная структура, это официальный церковный орган, который всё-таки занимается, несмотря на то, что там есть разные члены этого Совета — известные актёры, режиссёры, выдающиеся культурные деятели, которые, понятно, не работают в его структуре организационной, но всё-таки Патриарший Совет по культуре занимается отношениями с музейным сообществом и так далее, но это церковное министерство, повторяю. А Совет при Патриархе по делам молодёжи не является — у нас есть Синодальный отдел по делам молодёжи, то есть люди, которые занимаются молодёжной работой на приходах, помогают выстраивать молодёжную работу в епархиях и так далее. Вот так.
М. Борисова
— Но это можно соотнести с некоторой повышенной активностью мирян в последнее время?
В. Легойда
— Я думаю, не только, я думаю, что прежде всего это стало возможным... нам, кстати, на пресс-конференции задали вопрос: почему сегодня, почему сейчас? — проблемы-то вот все, которые вы обозначили, вчера были позавчера. Во-первых, мне кажется, это показывает рост активности авторитета Церкви, в первую очередь. Во вторую очередь, показывает, что действительно это общественная инициатива. А что это такое? Это миряне. Причём, знаете, мне это очень понятно и близко, потому что, собственно, как возник журнал «Фома»? Вот спасибо большое, что всегда упоминаете моё отношение к «Фоме». Как он возник? В середине 90-х годов мы с друзьями, отвечая на многочисленные вопросы своих друзей, товарищей, знакомых и незнакомых, друзей и не друзей, мы пытались говорить с людьми о вере — вот просто оказывались в таких ситуациях очень часто. И всегда хотелось что-то дать почитать. Есть книжка — но книжка это отдельная всё-таки большая тема — книга есть книга. А вот что-то такое медийное, как сейчас говорят, журнал. Стали искать: есть такой журнал? Нет такого журнала. И вот мы тогда сделали... это же была тоже точно такая же общественная мирянская инициатива, которую мы потом принесли в Церковь, оставаясь при этом, до сих пор оставаясь, «Фома» — это частная инициатива мирян, «Фома» не встроен ни в какие официальные церковные структуры, программы и так далее. Вот мы сделали журнал, а нынешние молодые сделали такой Совет при Патриархе, и Патриарх согласился на это, по-моему, почему бы и нет.
М. Борисова
— Что касается инициативных мирян, насколько я понимаю, вы каким-то образом общаетесь с организаторами грядущего Форума активных мирян.
В. Легойда
— Самым непосредственным образом общаемся, спасибо большое, что вы про это вспомнили. Видите, у нас сколько, кстати, инициатив интересных. Действительно, 14 ноября в Москве пройдёт Форум активных мирян «Фавор». И наш Отдел в данном случае... и «Фома», конечно, тоже, но Отдел, как официальная церковная структура, поддерживает эту инициативу, она связана... Собственно, идея эта возникла в недрах издательства «Никея». Вот Николай Юрьевич Бреев, руководитель этого издательства, (они много чем сейчас занимаются, не только книгоиздательством: программа «Вера в большом городе», которую раньше Лера Германика вела, а сейчас ведёт Тутта Ларсен, это программа, тоже связанная с «Никеей»), и вот они придумали этот Форум, в таком очень современном пройдёт он стиле, знаете, таких нон-стоп целый день идущих, без пауз даже, выступлений, как сейчас модно говорить, спикеров, приглашённых гостей. Там как-то будет устроена жизнь в течение этого рабочего дня, но это будут вот такие не вопросы-ответы, к которым мы привыкли, в том числе уже в православной среде, что приходит человек, что-то говорит, потом отвечает на вопросы. А это именно, как, знаете, если наши слушатели обращаются к такому популярному ресурсу ted.com, то вот это такой формат: вышел человек, стоит на сцене, вот он минут 30-40 поговорил, ушёл, потом следующий и так далее. Организаторы серьёзно за это взялись, они привлекли, мне кажется, таких творчески интересных очень людей — вот Эдуарда Бойкова. И сейчас коллеги находят такое вот решение, чтобы это было интересно, современно, при этом Христоцентрично и достигало активных мирян, скажем так.
М. Борисова
— А вы-то будете участвовать?
В. Легойда
— Да, меня пригласили, и я вроде бы собираюсь там что-то такое сказать. Но вот сейчас ищем тему.
М. Борисова
— Когда найдёте, сообщите, пожалуйста.
В. Легойда
— Да, договорились, спасибо большое.
М. Борисова
— Огромное спасибо за беседу. Напоминаю, что сегодня, как всегда по пятницам, в гостях у «Светлого вечера» был Владимир Легойда — глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. С вами была Марина Борисова. До свидания.
В. Легойда
— Спасибо большое.
Стать добровольцем и помочь жителям Мариуполя
Синодальный отдел по благотворительности и социальному служению Русской Православной Церкви организует поездки волонтёров-ремонтников в город Мариуполь. Там добровольцы помогают восстанавливать дома местных жителей, тех, кто не в силах справиться сам.
Тагир — один из волонтёров. Он — майор в отставке, живёт в Омске. Однажды из новостей по телевизору мужчина узнал о том, что идёт набор добровольцев для помощи нуждающимся в Мариуполе. Тагир увидел, в каких ужасных условиях живут многие люди и твёрдо решил — надо помочь. Хотя сам мужчина — мусульманин, его ничуть не смутило, что волонтёрские поездки организует Православная Церковь. Он очень хотел поддержать людей.
Тагир, как и задумал, отправился в Мариуполь. Там доброволец ремонтировал жильё бабушкам и дедушкам, людям с инвалидностью. После окончания смены приехал домой с твёрдым желанием вернуться обратно. Остановил его — инфаркт. Полгода врач не разрешал Тагиру выполнять тяжёлую работу. А мужчина с нетерпением ждал возможности приехать в Мариуполь. И вот спустя время, он вновь отправился помогать местным жителям. Сегодня мужчина находится в Омске, проходит обследование, и, если здоровье позволит — снова будет трудиться добровольцем.
Тагир — один из тех, кто не может оставаться в стороне, когда так много людей нуждаются в помощи. Если вы тоже хотите присоединиться к волонтёрам-ремонтникам, заполните анкету на сайте: Помочьвбеде.рф
Или позвоните по телефону горячей линии церковной социальной помощи «Милосердие»: 8 800 70 70 222.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
У нас в гостях была заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» Елена Бреднева.
Мы говорили о разных возможных подходах к образованию и разговору с детьми и подростками о нравственности и христианских ценностях.
Ведущие: Кира Лаврентьева, Константин Мацан
К. Лаврентьева
— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА. Меня зовут Кира Лаврентьева, у микрофона Константин Мацан. И у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора Фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Здравствуйте, Елена.
Е. Бреднева
— Здравствуйте, Кира и Константин.
К. Лаврентьева
— Сегодня мы говорим об образовании, об образовании и воспитании, о раскрытии личности ребёнка. И для вас образовательная функция, образование является основной деятельностью в жизни, вы преподаете в Московской духовной академии, у вас есть собственный проект — образовательные поездки, и, конечно, об этом обо всём хотелось бы сегодня поговорить. Расскажите, пожалуйста, с чего начиналась эта идея начать образовывать детей путём вот таких вот интеллектуальных экскурсий?
Е. Бреднева
— Десять лет назад я училась сама в Московской духовной академии, я там закончила высшие богословские курсы, мы три с половиной года там учились, у меня есть диплом: «специалист в сфере духовного просвещения». И когда мы с педагогами стали думать, какие проекты лучше запускать, мы в таком экспериментальном режиме сделали площадку — нам благотворители построили десять летних домиков, часовню в честь старца Паисия, это всё у нас в Брянской области, и мы там попробовали летом собрать педагогов, родителей и детей, и посмотреть, что вообще детям интересно. И уже буквально в первый год мы поняли то, что дети у нас в телефонах, то, что у них идёт самообучение, потому что они сами снимают, сами выкладывают, сами придумывают, что им выкладывать, и тем самым формируют друг у друга сознание. А педагогов там не было практически ни одного, потому что, когда появились телефоны, были киностудии, но они были дорогие, и вообще по старинке все думают, что кино снимать дорого, нужно огромное оборудование, и даже в киношколу себе не каждый мог позволить записаться, записать ребёнка. И мы поняли то, что появился такой запрос, скажем так, от детей, что нужен такой кинокружок в школу, потому что раньше какие предметы в школе, они до сих пор есть: есть музыка, есть фортепиано, есть учитель подготовленный, который может преподавать, и ребёнок поёт, небольшой процент становится там прямо музыкантом, но для развития это хорошо, все понимают. Также рисование: есть предмет, краски всегда были, были карандаши, был педагог подготовленный, дети рисовали, тоже развиваются, правильно? Но кино почему не было в школе? Потому что действительно, было оборудование и всё остальное недоступно. А тут, получается, стало доступно, у нас у каждого телефон, и является синтезом вообще это направление — кино, там у нас и живопись, и музыка, там много, скажем так, даже профессий, которые мог бы выбрать себе ребёнок: это оператор, может монтировать, может рисовать художник, если это анимационный фильм. Получается, что есть такой вид интересной деятельности для ребёнка, но нет подготовленных педагогов, потому что те режиссёры, которые есть, они работают или на телевидении, или они умеют снимать, монтировать, но не могут преподавать это детям, именно вот в воспитательной части. И что мы сделали: первый год мы организовали фестиваль, и дети сами стали присылать нам всякие видео, стали работы нам присылать. Ну вот не совсем всякие, мы, конечно же, сделали положение о фестивале, и мы взяли за основу короткометражный фильм, кинопритчу, чтобы было понятно, что вот формат — это короткометражное кино и обязательно работа со смыслом. И дали им образцы — это сказки, притчи, истории, где есть уже мораль, потому что сложнее всего, наверное, это написать сценарий, а здесь мы как бы сразу из первого в десятый класс попадаем, когда даём им идею. Расскажу: мы берём часто притчи старца Паисия, например, вот о пчеле и мухе и говорим: «пролетает маленькая пчёлка над полем, ищет цветочки, встречает муху и говорит: «Я слышала, что здесь у нас есть цветы». Муха насупилась и говорит: «Я здесь ничего такого не видела, но я могу показать здесь и консервные банки, и где много мусора». И тут пролетала как раз пчёлка постарше, которая тоже там жила и говорит: «Удивительно! Я тоже столько лет здесь живу и летаю, но я могу показать, где гиацинты, где лилии, где множество цветов». «Так и люди делятся на две категории, — говорит старец Паисий, — одни во всём видят дурное, а другие во всём ищут хорошее и радость посылают». И мы начинаем обсуждать с детьми эту притчу, они говорят мораль, и мы говорим: «А давайте, мы на современный лад снимем историю?» Они говорят: «О, давайте! У нас тоже, например, в школе так бывает, вот там один мальчик, он ходит из школы в школу, ему всё плохо, куда не придёт, там драка, ещё что-то. А есть, наоборот, кто придёт и сразу с ним дружить хочется». И дети снимают такие современные истории, сами формулируя мысли и добродетели, которые получаются в ненавязчивой форме, в интересной их форме, потому что им нравится снимать, они это всё производят и транслируют на большую публику, потому что мы это выкладываем в соцсетях ещё и на портале нашем.
К. Лаврентьева
— Елена, смотрите, правильно ли я поняла: то есть дети в летние каникулы приезжают на площадку в Брянской области, началось всё с Брянской области, как бы отдыхать, и вы увидели, что они в телефонах все, что их интерес, он в зоне вот этих гаджетов находится, и вы адаптировали этот интерес, и, в общем, решили это всё дело пустить в пользу и начали снимать с ними кино как раз через вот эту их заинтересованность гаджетами?
Е. Бреднева
— Да, мы вот попробовали, организовали такой фестиваль, и они стали присылать нам эти притчи, эти истории, сказки в разных формах: и игровое кино, и анимационные фильмы, и репортажи, и мы поняли то, что они снимают, да, но хорошо бы в школе иметь такое тоже направление наряду с музыкой, с рисованием, даже с литературой, потому что сейчас больше дети смотрят даже, чем читают, поэтому надо это правильно доносить зрителю идею, и чтобы зритель смотрел это всё в коротком формате, и эту телеграмму, которую передаёт там ребёнок или взрослый, визуальная вот эта картинка, она была красивой, и мы поняли, что надо запускать всё-таки эти кинокружки. Так как педагогов нет, мы создали из этих режиссёров, нашли их по крупинке со всей России, которые именно могут работать с детьми, у которых свои там киностудии, у которых есть опыт, и которые хорошо снимают, монтируют и пишут сценарии. Мы их объединили в одну команду, прописали курсы. Значит, у нас сейчас три курса прописанных, то есть это по созданию игрового кино, анимационного — это отдельное, по созданию анимационных фильмов, 144 часа у нас идёт, мы выдаём удостоверение о повышении квалификации. И игровое кино, 72 академических часа. И разработали уже вот совсем недавно, наверное, год назад — по образовательному туризму, курс называется «Духовно-нравственное воспитание средствами историко-культурного туризма». Мы собрали такую команду режиссёров, сценаристов, педагогов и создали курс. Сейчас мы его преподаем в Московской духовной академии, и мы его утвердили ещё в нескольких институтах, даже я бы сказала, во многих, то есть это Московский педагогический государственный университет, это Российский государственный социальный университет, институты региональные тоже, развития и образования. Так как это направление было новое, таких курсов не было, мы сделали такой курс и утверждаем его успешно на базах разных университетов.
К. Лаврентьева
— А из чего он состоит? В чём его главная суть, этого курса?
Е. Бреднева
— У нас там идёт педагогическая часть, где и доктора наук, и как раз преподаватели Московского педагогического университета рассказывают, как взаимодействовать с детьми, учитывая их возрастные особенности. У нас ведут представители Синодального отдела отец Геннадий (Войтишко), Дарья Кочкина, в этом курсе они как раз тоже рассказывают свою часть, предмета тоже два ведут у нас. У нас большой блок именно по созданию видео, то есть у нас они изучают технологию съёмки, монтажа и написания сценария, потому что в основном, кто начинает вести кинокружки в школах, они уже педагоги, то есть вот как обсудить духовную часть, они в принципе знают, они всё равно ведут классные часы, они там, например, если это преподаватель или Закона Божия, или просто классный руководитель, для них это в помощь идёт, например, они хотят обсудить тему дружбы или какую-то добродетель — помощь ближнему, и они подбирают или первый вариант, как раньше было: смотришь кино и обсуждаешь — это старый формат, а так как сейчас дети сами снимают уже, мы предлагаем формат и учим этому формату, чтобы они говорили: «а давайте с вами снимем на эту тему дружбы», а чтобы снять фильм, надо написать сценарий, распределить роли, обсудить героев, поведение, и педагог грамотно, когда с ними обсуждает модель вот этих поведений, он выстраивает, ну, например, он знает, что есть хулиганистый Петя, и он хочет, чтобы он всё-таки научился не жадничать, к примеру, и он берёт сценарий и говорит: «а вот хорошо бы было ему вот так дать», и этот Петя проигрывает, и получает радость от того, что он даёт, например, он играет эту роль и получается, педагог в рамках таких съёмок, он детей подводит к правильной идее, к нашим добродетелям, которые мы изучаем, наши православные, там вера, надежда, любовь и так далее, то есть через действие, через проигрывание вот этих ролей. И вот образовательный туризм, который сейчас мы ведём, он включает следующие предметы: это экскурсионный метод освоения знаний, методика составления маршрута, разработка региональной программы историко-культурного туризма для детей, репортажная съёмка как средство усвоения экскурсионных программ, ну и технология монтажа и съёмки тоже. Почему мы начали ещё в поездках снимать — потому что это тоже оказалось одним из лучших способов, чтобы усвоил ребёнок экскурсию, потому что чаще всего там: «ну, вот стул Пушкина, стол там», он слушает, что-то запомнит, там высоту колокольни, вот я сколько раз была, не всегда вспомню даже её высоту, а когда ребёнку даётся задание снять репортаж, то есть у него своё интересное дело — снять репортаж, ему нужно составить вопросы, чтобы взять интервью, ему надо написать сценарий — это значит прочитать об этом месте, куда он едет, потом он это снимает, монтирует, и когда он показывает это на большую аудиторию, он несколько раз эту информацию пропускает через себя, и он это и запоминает, и проживает, и как личность, там же и командная работа, и он чувствует себя, действительно, творцом, то есть как взрослый, вот мы передачу ведём, рассказываем зрителю, а дети уже в юном возрасте начинают через фильмы тоже рассказывать свою историю, которую они хотят донести зрителю.
К. Лаврентьева
— В гостях у «Светлого вечера» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение», у микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Елена, а расскажите, пожалуйста, про вот эти поездки, я так понимаю, если они выделены в отдельный проект вашего преподавания Московской духовной академии, они выделены в отдельный курс, то это не просто паломнические поездки, которые знакомы и понятны более-менее всем, не просто какие-то туристические обзоры, а, наверное, в них есть ещё что-то очень важное, есть какая-то образовательная функция, о которой хотелось бы сейчас поговорить подробнее.
Е. Бреднева
— Да, ну вот у нас такая система: у нас курсы сами проходят в Московской духовной академии, мы выдаем удостоверение о повышении квалификации, но мы предлагаем ещё, кто хочет попрактиковаться, потому что курсы у нас онлайн, встречаемся мы в основном в конце, чтобы выдать удостоверение о повышении квалификации и проводим круглый стол тоже по этому направлению кинопедагогики и образовательного туризма. И это у нас, скажем так, параллельный проект ещё, то есть, пока мы это всё разрабатывали, у нас образовалось много площадок, куда можно выехать, это, например, Свято-Никольский Черноостровский монастырь в городе Малоярославец, вот у нас будет на осенних каникулах как раз туда поездка, я вот могу рассказать на примере этого замечательного места. Мы вообще, когда разрабатываем маршруты, мы смотрим, что в регионе исторического есть, какие достопримечательности, музеи, что связано с историей, и православные, потому что у нас наша история, естественно, связана неразрывно с православием. И приезжая вот в Малоярославец, мы посещаем Музей 1812 года, потому что это именно то место, где развернулся Наполеон со своей армией, там у нас и образовательный комплекс «Ильинские рубежи», мы там с детьми проводим спортивно-военную игру, мы взаимодействуем со спортивным клубом в городе Малоярославец, они приезжают, учат там и военному делу, то есть в игре дети ещё занимаются спортом, но, естественная составляющая, как я говорила, у нас — кино, у нас вся группа детей, она сразу делится, кто снимает, кто монтирует, кто пишет сценарий, то есть мы полностью снимаем все дни, и в конце поездки у нас кинопоказ всегда. У нас в Малоярославце будет проходить кинофестиваль «София», это тоже наш проект большой, он ежегодный, мы его проводим от фонда «Медиа просвещение» совместно со Свято-Никольским Черноостровским монастырём. Игумения Николая поддерживает этот проект, монастырь участвует, они нас принимают, расселяют, и у них есть замечательная и гостиница, и питание, кафе.
К. Лаврентьева
— К этому можно как-то присоединиться, если сейчас кто-то услышит и захочет как-то узнать подробнее?
Е. Бреднева
— Да, можно к этому присоединиться, у нас буквально сейчас записались тоже из Саратова, из Самары, туда приезжают из разных регионов педагоги, дети, родители, привозят свои фильмы, то есть если кто-то уже снимает. Если кто-то не снимает, у нас снимают обязательно там, потому что у нас там пять дней идёт программа, в первые четыре дня как раз идёт обучение съёмке, репортажной съёмки, и дети делятся на команды, то есть кто-то снимает игровое кино, кто постарше, а кто помладше, например, начальная школа, они снимают анимационные фильмы, им полепить, порисовать, они берут за основу притчу, сказку, и на этот сюжет делают раскадровку, то есть рисуют разных героев, лепят, снимают и озвучивают, это интересная такая тоже проектная игра. Кто постарше, вот они уже у нас монтируют, репортажи снимают, учатся задавать вопросы, у нас там блок по журналистике присутствует. Там ещё с нами в партнёрстве проводит Российский государственный социальный университет, у них там находится филиал его, то есть основной у нас в Москве, и как раз вот выпускницы приюта, там есть приют ещё на базе монастыря замечательный, и как раз выпускницы, кто желает, он идёт дальше учиться на журналистов у них вот такая система. И у них там есть киностудия на базе университета, они нам как раз предоставляют оборудование, кабинеты, и нам очень удобно вот так деток в рамках этой поездки делить на команды, у каждого свой кабинет, аппаратура, к нам приезжают режиссёры из разных регионов, которых мы знаем, которые замечательно работают с детьми, и мы снимаем с ними видео. Даже если без подготовки приезжает ребёнок, он к последнему дню уже на экране видит своё творчество, это немаловажно, чтобы сразу видеть результат. Награждаем всех, конечно, у нас все дети всегда с дипломами, со вкусными подарками, и получается вот такая насыщенная программа, то есть обучение, экскурсии и общение, у нас приезжают ребята, играют вечером на гитаре, у них такая добрая атмосфера, где можно поговорить как раз и о духовном, потому что во всех наших поездках всегда есть экскурсия, или в монастырь, например, обязательно будет по Свято-Никольскому Черноостровскому монастырю. Если мы выезжаем в Псков, то на базе Спасо-Елеазаровского монастыря мы проводили тоже наши программы, там есть игумения Мария, предоставляют они нам, там у них свой дом культуры, наверное, правильно назвать, который при монастыре находится, и тоже помогают нам с проживанием, питанием, и мы организовываем. Если это Псков, то, например, там музей «Ледовое побоище», то есть мы тоже берём какие-то исторические места, и даже вокруг этого мы снимаем часто фильмы, мультфильмы. Или вот, например, мы ездили летом в Мордовию, там проходило в честь Фёдора Ушакова мероприятие, день памяти его был, и как раз мы представили свой мультфильм, который сняли в Малоярославце, про Фёдора Ушакова, и там, конечно, все были в восторге, потому что туда приезжали разные военные училища, и они представляли спектакли, то есть на сцену выходили, мы говорим: «а ещё можно номинацию „кино“ сделать». Администрации, естественно, понравилось, они поддержали идею, поэтому вот мы приезжаем и снимаем. И ещё один важный момент хочу сказать, что в рамках этого курса по образовательному туризму наши участники курса, он идет полтора месяца, получают задание: в течение этого курса составить свой маршрут своего региона или деревни, города, который бы включал достопримечательности, храмы, что бы они хотели рассказать всей России. Они составляют этот маршрут, проводят экскурсию и снимают репортаж, то есть с помощью детей, берут школьников или где они работают, там воскресная школа, они снимают репортаж и нам его присылают. Мы это сейчас планируем выкладывать на нашем портале, мы ещё портал создали «Святые Online», от фонда «Медиа просвещение», там по направлению нас география России, и мы там выкладываем наши видео, и этими маршрутами могут пользоваться и из других регионов, например, школа в Курске хочет поехать и посмотреть Воронеж, а вот какой маршрут взять? Потому что, я помню, в Иерусалим мы полетели, и экскурсовод, там, если ты не знаешь православие, то понимаете, да? То есть это нужно быть уверенным в экскурсоводе или составить самому программу, если ты хочешь, чтобы дети услышали именно то, что надо. Поэтому, естественно, те площадки, локации для съёмок, которые мы выбираем, мы уже знаем экскурсоводов, как и что они скажут, для какой аудитории, потому что для детей это одно у них, один подход, для взрослых тоже, воцерковлённые, невоцерковлённые, это тоже надо всё понимать, учитывать эти особенности.
К. Мацан
— Дети иногда вообще раскрывают взрослым глаза на какие-то вещи, которые сами взрослые, может быть, никогда бы так не раскрыли бы. Вот я помню, когда в юности работал вожатым в детском лагере, мы тоже там смотрели кино, не снимали, хотя и снимали тоже, но у меня почему-то в памяти остался эпизод, когда мы смотрели кино, и решили мы, взрослые, так детям показать из любимого «Тот самый Мюнхгаузен» Марка Захарова. И я помню, что потом мы обсуждали, и один мальчик размышлял о последних кадрах фильма, когда, я напомню: Мюнхгаузена по сюжету, по идее, вот сейчас должны запихнуть в пушку и выстрелить им, чтобы он доказал, что он может на ядре полететь на Луну, мы понимаем, что, в общем-то, это всё метафора, что после такого не выживают, но вот кадр Мюнхгаузена заканчивается тем, что Мюнхгаузен по лестнице такой верёвочной лезет аккуратно вверх, ну вот якобы в эту пушку, но он лезет очень долго, и это в такую метафору превращается. И вот мне один мальчик лет 13-ти говорит: «Ну, вот как интересно, ведь он же может наверх полететь легко на ядре, но он выбирает путь усилия, потому что лезть вверх по верёвочной лестнице — это путь приложения усилий, он не выбирает лёгкий путь. Мюнхгаузен выбирает такой путь тяжёлый». Я никогда так об этом не думал, вот об этом эпизоде, хотя миллион раз его смотрел. И дети иногда неожиданно дают какой-то свой угол зрения. Наверняка у вас тоже множество историй о том, как дети, снимая, обсуждая будущий фильм или мультфильм, как-то так сумели на тему святого, добродетели посмотреть, что вас само это как-то заставило подумать: а ведь действительно, как интересно. Были такие примеры, можете привести?
Е. Бреднева
— Да, у нас много интересных разных случаев, вот вы сейчас рассказываете, да, это в принципе, мы первоначально когда с детьми общаемся, мы им даём первое знание — это по драматургии, и там как раз, если в сценарии не будет перипетий, не будет изменения героя, то это будет скучный фильм, есть же определенная такая вот, мы её называем «арка драматургическая». И всегда мы просто объясняем, на примере Колобка: вот есть у нас герой, и он бы сидел там на окошке, и, может быть, никуда не двигался, если бы что? И дети сразу понимают: если бы его не хотели съесть. Он понимает, что его хотят съесть, и вот появляется инициирующее событие, его заставляют двигаться, и всё по нарастающей, по нарастающей, он же не встречает сначала медведя и лису, ему потом бы неинтересен заяц был, поэтому он сначала он встречает зайчика, потом волка, и раскручивается. И всегда есть кульминация тоже, и мы всегда обсуждаем, конечно, с детьми — да, она может в фильме по-разному восприниматься абсолютно, кульминация, самый такой момент переживания в фильме, что будет дальше. Ну и в конце развязка — это изменение героя вот как раз. И дети, да, они по-разному подходят. Например, вот тоже одну из притч, мы за основу которую даём, расскажу вам её: один монах был в монастыре, который ни с кем ничем не делился, и его прозвали жадным. То есть, все обычно приносят там яблоки, детям раздают, деньги дают, и все раздают, а он нет. И вот когда этот монах умирает, к нему приходит там вся деревня. А монах говорит: «А что вы к нему пришли, что он такого сделал?» Они говорят: «Вы знаете, вот он нам вола купил, ещё что-то», то есть большие суммы он скапливал и помогал семьям конкретно, к нему, может быть, кто-то на исповедь ходил, и он знал, что ему нужно, и он вот покупал и дарил это. И мы говорим: в чём же мораль? И вот здесь дети тоже по-разному, кто-то говорит: «вот, осуждать нельзя, грех осуждения, и я хочу снять фильм, чтобы не осуждать». А кто-то говорит: «а я здесь вижу мораль: надо втайне свои дела делать». То есть здесь можно раскрыть какой-то момент, выбрать о чём-то смысл, и её снять уже на современный лад. Вот такие мы берём притчи, сказки и, взяв мораль, потому что нового ничего уже о добре и зле не придумаешь, мы все это знаем, с точки зрения духовной, вот есть жадность, её надо снять, чтобы её избежать, надо научиться жертвовать, и мы снимаем фильмы, как там жадный стал добрым и так далее.
К. Мацан
— Вернёмся к этому разговору после небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами в программе «Светлый вечер» Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». В студии Кира Лаврентьева, я Константин Мацан. Не переключайтесь.
К. Лаврентьева
— Ещё раз здравствуйте, дорогие друзья! «Светлый вечер на Радио ВЕРА продолжается, напоминаем, что у нас в гостях Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». У микрофона Константин Мацан и Кира Лаврентьева. Так, Елена, это очень интересно, такая вот мораль воспитательная. А какие ещё поездки у вас были в вашей памяти самые яркие? О каких бы вы могли рассказать?
Е. Бреднева
— Мы сейчас вот приехали, последняя поездка наша была Валаам-Санкт-Петербург. Мы познакомились с замечательным игуменом Варлаамом, это на базе Свято-Троицкой Сергиевой пустыни, и этот монастырь восстанавливал Игнатий Брянчанинов. И у нас сейчас, когда мы там побывали, мы рассказали об этой поездке, и у нас очень много желающих туда прямо просят на каждые выходные: «давайте, давайте, давайте!» Вот поэтому сейчас, наверное, мы этот маршрут возьмём, будем туда тоже возить школьников.
К. Лаврентьева
— А как присоединиться? Как можно вас найти, о вас узнать?
Е. Бреднева
— Я контакты оставлю, у нас вся информация бывает на наших ресурсах: «Святые Online», это фонд «Медиа просвещение». Оформляем мы поездки: трансфер, питание, проживание через ООО «Гридница». А по проектам через нас, через «Медиа просвещение». И, соответственно, мы туда приезжаем и будем изучать, в том числе, Игнатия Брянчанинова, его труды, может быть, что-то также читать, что он писал, и с детьми на современный лад, скажем так, обсуждать и снимать простые вот эти их мысли. Как в Оптиной пустыни, например, мы когда приезжаем, у нас в Калужскую область маршрут, вот я говорила, и Малоярославец тоже в Калужской области, но мы выезжаем ещё и в Оптину пустынь, там в Музей космонавтики. Естественно, если мы выезжаем в Калужскую область, мы стараемся снимать фильмы, чтобы изучить именно святых и героев этой земли, например, там была Пелагея Брагина, которая в годы войны раненых у себя держала, и немец, придя, увидел там 18 человек, он ей поклонился и ушёл, вот был такой случай известный, и мы о нём сняли мультфильм замечательный, дети сами вырезали, делали фигурки, делали героев. Соответственно, когда мы в Оптиной пустыни, мы с ними говорим, читаем Оптинских старцев, говорим: «давайте снимем», и дети уже вдумываются — а как лучше это выразить? Они же это всё прочувствовали. Приезжая в Троице-Сергиеву лавру, мы там тоже проводили много раз фестивали, нам там даже город давал, и дворец Гагарина, то есть мы не только с Церковью, мы и с государством взаимодействуем, и с епархиями, когда в регион приезжаем, потому что всё-таки не только в рамках Церкви, но ещё много и школьников, которых хотелось бы тоже привлечь к нашим проектам, и они приходят, они участвуют, им очень нравится. Вот даже из Алтая приезжала одна команда, они приезжают на кинофестиваль, представляют свою работу и им предлагается ещё посетить храм. И они вот посетили, и потом мне Яна, знакомая говорит: «А я проходила всегда мимо храма, никогда не заходила, а сейчас, после вашей поездки вернулась, и вот зашла в свой в своём городе». То есть люди приобщаются, скажем так, к духовному через интересный такой формат, когда такая насыщенная программа в городе, они изучают историю, православие, дети у нас все радуются. Ну, какие ещё у нас? Ну, вот Санкт-Петербург из последних, потом Калужская область, Подмосковье. Сейчас, на этих выходных мы поедем в Борисоглебский монастырь, это в Аносино, тоже там интересная своя история, и мы будем снимать репортаж, посвящённый 200-летию монастыря. Там есть такое место — Тютчево, вот семья Тютчевых была, скажем так, у первоистоков создания монастыря. Это вот на этих выходных мы поедем, приедет там режиссёр наш, Павел Морозов, мы планируем снять репортаж.
К. Мацан
— Какой возраст детей?
Е. Бреднева
— Приезжает начальная школа, вот они с сопровождающими, у нас не как форма детского лагеря, потому что мы программу предоставляем, и у нас компания, которая помогает организовать, если надо, трансфер, питание, проживание. То есть они приезжают с сопровождающими, или с родителями, или с педагогами. Если это начальная школа, то вот я говорю то, что мы смотрим, чтобы это всё было им интересно, они снимают в основном мультфильмы. Если кто постарше, работа уже посерьёзнее.
К. Мацан
— То есть если, допустим, кто-то заинтересовался из наших слушателей, чтобы поехать, то это не просто вот как частное лицо вам звонишь, заполняешь заявку, едешь, а должна быть какая-то группа организованная, там от школы или как-то вот коллектив родителей?
Е. Бреднева
— Нет, они могут и сами приехать. Вот у нас будет Малоярославец, мы им организуем приезд. И родители приезжают с детьми, у нас даже с маленькими детьми приезжают, например, двое-трое детей в семье, и чтобы старшие участвовали в смене, учились снимать, посещали экскурсии, а мама, с ребёнком просто, например, гуляет, где-то присоединяется, ребенок маленький, двух-трёхлетний, он где-то и полепить может, просто она с ним может там подойти, отойти, то есть семейные такие поездки.
К. Лаврентьева
— Но требование такое, что у ребёнка должен быть гаджет, я так понимаю, телефон?
Е. Бреднева
— Не обязательно. У нас командная работа, вот, например, сейчас Павел приедет, у нас выезд будет в Борисоглебский монастырь, там для воскресной школы, они попросили приехать, их обучить, чтобы тоже, может быть, запустить это направление у себя, чтобы снимать в воскресной школе фильмы, мультики делать, их присылать на фестивали. И мы приезжаем, чтобы в практике с режиссёром, с их детьми, их родителями снять вот такой репортаж и подарить монастырю к 200-летию.
К. Лаврентьева
— Как интересно.
Е. Бреднева
— И они там приходят и с маленькими, и постарше.
К. Лаврентьева
— А есть такое, что ребёнок приезжает, например, вообще ничего не зная о церкви, ничего не зная о храме, но присоединяется к такой поездке, и вот в течение поездки, съёмок он знакомится таким образом?
Е. Бреднева
— Конечно! Он ещё там больше всех говорит о храме. Отвечу на вопрос: у нас вот приезжает Павел, и он привозит несколько камер, и мы их делим на команды, то есть не каждому нужен телефон. А когда у нас идёт именно практическая часть, когда мы вместе, они получают задания, то есть у каждой команды обязательно должен быть оператор, мы распределяемся, и мы сопровождаем, то есть режиссёр, например, на команде там, или одну, или две команды курирует, говорит, как снять правильно планы, потому что планы есть крупные, средние, и как правильно это соединить. И они прямо в практике, им не скучно, как вот в киношколах часто бывало, ты год или два только лекции слушаешь, а потом только тебе камеру дадут, вот у нас нет, у нас, так как дети все уже и так снимают, мы говорим: давайте снимать. Но когда, например, экскурсия, они получают задания снять, если для наших соцсетей «Святые Online», мы им говорим формат, например: надо нам вертикально, до минуты. И они, вот в Петербург мы выезжали, музей Пушкина посещали, и каждый делает на свой телефон, потому что здесь уже не командная, чтобы экскурсоводу не мешать, когда они получают индивидуальные задания, то могут уже на свои телефончики поснимать. Если у кого-то нет, то мама ему даст или преподаватель, или мы, а так в основном командная работа.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно. Но это такая история, как, знаете, если ребёнок чрезмерно увлекается гаджетами — отдайте его на курсы программистов, там нужно столько писать вот эти коды, что он очень устает от экрана, и у него нет сил в оставшееся время опять сидеть в телефоне, потому что очень устает нервная система, глаза, пальцы, и, в общем-то, хочется отдохнуть. А тут получается, что ты фильм снимаешь, и ты и так уже вот эту потребность покопаться, понажимать кнопочки, ты уже как-то реализуешь, ещё и с пользой, то есть пока ты снимаешь, ты же запоминаешь очень то, что тебе говорят, ты сам ретранслируешь, соответственно, всю услышанную информацию.
Е. Бреднева
— На 80 процентов больше запоминаешь это по статистике в педагогике, а когда ты сам об этом говоришь, тогда и усваиваешь. Ну, вот о педагогах ещё тогда хочу сказать, о детях поговорили, вот как они могут развиться, пройдя наши курсы. У нас педагоги, которые прошли курсы, они в своих регионах уже запустили тоже, кто-то кинофестиваль, кто-то киношколу. Бывает разное даже по характеру, например, они закончили, направление интересное, потому что по работе с детьми именно духовно-нравственное воспитание — это один из лучших, вот сколько мы взаимодействуем со школами, с детьми работаем, потому что, когда спрашиваешь: «кто будет снимать фильм?», все руки поднимают из детей. Ну и всё, и педагог грамотный начинает обсуждать уже темы, добродетели и прочее. И вот у нас, например, Катя из города Воронеж, закончила Московскую духовную академию и сейчас разработала свой маршрут по Воронежу, и буквально уже к ней записываются люди. Вот у нас будет первый пилотный, планируем, может быть, через неделю или через две, к ней выезд. Она составила, там и собор кафедральный, там же много, и Митрофан Воронежский, а если мы на микроавтобусе, то к Тихону Задонскому можно заехать. Ну и, естественно, для детей «Петровские корабли», шикарный интерактивный музей, то есть они будут снимать историю, опять же, и православие. И там она на месте уже договаривается, где расселить, покормить, чтобы это всё было по нормам. Вот к ней поедет первая группа такая. Катя запустила ещё по анимации курс, ее сразу и школы стали приглашать, потому что это востребованное направление не только для воскресных школ, а ещё и для школ, чтобы там запускать кинокружки. И люди даже готовы это оплачивать, то есть для педагога, который немного даже получает, для него это может быть как дополнительная работа, потому что, набрав десять человек в школе, он может раз в неделю вести этот кинокружок, и у него очень хороший может быть заработок, это плюс педагогу в помощь. И кто у нас не научился, не то чтобы не научился, вот научился он снимать и монтировать, говорит: «классное направление, я у себя сделаю региональный фестиваль». И он начинает взаимодействовать у себя уже, например, вот сейчас из Саратова ко мне приезжали, у них там новая епархия образовалась, и вот владыка их направил на повышение квалификации, на наш обучающий курс, они приезжали в Валаам, в Санкт-Петербург, и они приедут ещё в Малоярославец. Мы их ещё поддерживаем, мы им будем торжественно вручать анимационную студию, с камерой, на которой они работают, так уже мы очень многих наградили в областях, то есть кто хочет развиваться, мы как-то тоже их поддерживаем. И вот сейчас они приедут, уже привезут фильм свой, представят в Малоярославце и получат такую от нас анимационную студию, это «Сиреневая мультстудия», наши партнёры, Дмитрий Шубин тоже нам помогает награждать этих педагогов. И они хотят дальше сделать свой, может быть, фестиваль, маршрут разработать, и также мы будем выкладывать, пожалуйста, можно вот Саратов, там тоже очень красивые места. И так вот, кто выпускается, кто подключается к этому, он у себя в регионе начинает развивать эту деятельность — или фестиваль, или образовательный маршрут, или просто пойдёт в школу учителем работать, а вокруг него тоже образуются люди и вот это направление. Недавно из Алтая мне позвонила выпускница, они взяли грант сейчас, вот их поддержали, Движение первых«, первый раз грант сейчас давали, вот это наши выпускники, очень приятно, им дали миллион, и они уже покупают оборудование, это ещё поддерживается и государством, и есть грант «Православная инициатива», тоже это направление поддерживает. Поэтому это будет и педагогам, и родителям интересно, я думаю, будут развивать у себя на базе школ, воскресных школ.
К. Мацан
— Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение» сегодня с нами в программе «Светлый вечер». А были ли случаи, когда ребёнок, погрузившись в такую кинематографическую деятельность, для себя выбирал бы потом профессию кинематографиста? Всё, ребёнок решил, что он будет режиссёром, оператором. Спрашиваю, потому что, с одной стороны, это здорово, когда ребёнок чем-то загорается и начинает о чем-то мечтать, например, о профессии режиссёра. С другой стороны, мы всё знаем, насколько этот мир творческих профессий зыбок, ненадёжен, связан с искушениями и, в общем, единицы на самом деле там по-настоящему могут чего-то добиться и пройти вот так вот с счастьем этот путь. Кто-то разочаровывается, кто-то так вечно мечтает о большой карьере в киноиндустрии, например, но так ничего и не получается, не потому что человек не талантлив, просто потому что разная конъюнктура. Как вы на это смотрите? Есть ли перед вами какая-то ответственность, если угодно, за то, что человек увлечётся творческим делом и потом и жизнь свою в эту область направит?
Е. Бреднева
— Как говорится, наше дело сеять, а взращивать будет Господь. Всё-таки мы больше о смыслах, и когда мы создавали вот это кинонаправление, мы в первую и единственную очередь были педагоги и думали о педагогике, и мы взяли этот инструмент именно как средство воспитания детей. А если кто-то из них будет, у нас были такие случаи, вот в Сочи был случай, я привожу этот пример часто, когда девочка, школьница, прислала несколько фильмов, но направление их было: готы, в черном, такого направления очень много снимают дети, которые, конечно, на фестиваль не пойдут. Но среди пяти фильмов, которые она прислала, был один со смыслом, он о том, как мальчику нравилась девочка, и он всё под неё подстраивался, и прической, и всем, а она не обращала внимания. А потом он встал с собой, и она его заметила. Он стал с собой и подумал: ну, не нужен я ей и не нужен. Стал собой, и вот просто идёт, и всё. И там такая развязка, что девушка подходит к нему и знакомится на такой, на доброй ноте там. Концовка очень-очень хорошо снята была, прямо вот талант. И мы в зимнем театре награждали, помню, детишек, и она пришла вся такая, преобразилась.
К. Мацан
— Гот стал человеком.
Е. Бреднева
— Ну, чтобы не обидеть это направление... Но она изменилась, преобразилась, был вид один, стал другой — в платье, красивая девушка. И мне потом говорили, она поступила как раз на режиссёрский, по-моему, даже в Москву. Это я к чему говорю — к тому, что нужна мотивация, понимаете? Ты можешь снимать и выкладывать там абы что, чтобы себя как-то проявить, и это идёт всё во вред, часто даже в плачевные случаи, а можно, наоборот, сказать: «да, ребят, давайте, вот у нас фестиваль, мы там наградим вас, можете поехать потом отдохнуть, повысить свой уровень с режиссёрами», и мы награждаем ребят, награждаем педагогов, и они вот так вот приходят, меняются, выходят на сцену. Поэтому мы ищем площадки, взаимодействуем с органами власти, нам предоставляют площадки, чтобы детей наградить, чтобы они чувствовали, что надо снимать позитивное, доброе, мы стараемся вот в этом направлении идти.
К. Мацан
— А есть ли такая у педагогов, не знаю, проблема или не проблема, связанная, собственно, с требованиями к художественному уровню того, что снимается? Я объясню, о чём спрашиваю: с одной стороны, я понимаю, тоже имея какой-то опыт преподавания в детском лагере, допустим, мы кино снимали, музыку писали, монтировали, снимали всё-всё-всё, и есть две крайности: одна крайность, когда ты, как педагог, в общем, восхищаешься, умиляешься, даёшь зелёный свет всему, что ребёнок делает, просто потому, что он это делает, это прекрасно. Но показывать это потом далеко не всегда станешь, потому что это очень просто, это иногда плохо, но ребёнок постарался, во всяком случае. Другая крайность — это чтобы сделать прямо хорошо и педагогу было не стыдно, тогда многое нужно делать самому. Я понимаю, что очень часто в таких профессиях, как журналистика, режиссура, во взрослой жизни обучение какое — «сиди рядом, смотри, что я делаю, через полгода начнёшь делать сам» и так далее. И вот тут педагог должен искать какой-то баланс, чтобы, с одной стороны, это было всё-таки не его произведение, а ребёнка, но чтобы оно было художественно качественное. Какие здесь лайфхаки есть?
Е. Бреднева
— Это примерно точно так же, как с уроками рисования и музыки: ребёнок приходит на кружок в школу рисовать, сначала у него не будет сразу качественный рисунок, и он не должен смотреть год, как рисует учитель, вы согласны, да? Ему нужно самому рисовать, пробовать, ошибаться, учитель должен подправлять там линии. Сначала это будет школьная выставка, потом уже, может быть, какой-то районный, потом фестиваль. Абсолютно то же самое и с кино у нас. Когда мы только запустили, проводили круглые столы, и я помню, там великие режиссёры, кто-то сначала там смотрел и думал: что это тут в наше вторглись, что из кино будет?! А мы объясняем: нет, дети должны развиваться, они уже снимают, и мы должны им помочь, они будут делать ошибки, мы им говорим, как планы снимать, как сценарии писать, сначала они составляют простые сценарии, школьные. У нас очень много школьных кинофестивалей проходит. Вот мы, на примере сейчас скажу: гимназия Александра Невского, она очень большая, может быть, даже одна из самых больших, в Нижнем Новгороде, известная, мы два раза к ним приезжали, провели курсы для педагогов и родителей, и дети присутствовали, и сразу тоже в практику. Трёхдневный такой актив был, то есть преподаем, сразу раздаём камеры и снимаем. Они до сих пор, уже несколько лет прошло, они уже в международных фестивалях участвуют. А первый год был, конечно... То есть они поняли, как планами, как звук, где-то ошибка, потом звонят, какую камеру купить, какую петличку. Сейчас они мне звонят, присылают фильмы уже очень высокого уровня, если я не ошибаюсь, участвуют в международных фестивалях, им дипломы приходят, и у них ежегодно приходит владыка, тоже их награждает. Этот проект они внедрили в программу, каждый класс, с 1-го по 11-й, снимает фильмы. И они говорят: у нас такой прямо активный период лета, мы уже думаем, что мы будем снимать, уже интересно. Это командная работа, они год там снимают, думают, каждый класс, и в мае, к Пасхе, по-моему, приурочен фестиваль, они представляют эти работы. Поэтому здесь это как кинокружок, мы не на телевидении представляем эти работы, чтобы конкурировать с великими режиссёрами, нет. Оно должно быть и как киноискусство, мы должны смотреть образцы, и дай Бог, чтобы снимались хорошие фильмы, и дети их будут смотреть, да, но это как композитор, и ребёнок, когда он приходит, он же не умеет сразу петь и играть, он учится постепенно. Так и здесь, это школьный кинокружок, кто-то из них станет, может быть, какой-то процент режиссёром, сценаристом, а кто-то просто свободное время потратит с пользой. Понимаете, педагог через вот это творчество, просто с ним поговорит, может быть, на какую-то тему. У нас даже было в одном городе, когда мы снимали, пример приведу: мы разбились на команды и пошли снимать по темам, и вот у одной из команд была тема буллинга, то есть отношений в классе. И потом, на следующий день, когда представляли свои работы, педагоги и родители говорят: «если бы мы вчера не снимали этот фильм, мы не знаем, что было бы», там это очень нужно было... Они со слезами на глазах, как сейчас помню, говорят, что «вчера мы разрешили такую важную проблему», и дети стали говорить, когда писали сценарий, на такие темы, и получилось, что они разрешили очень важную проблему отношений в классе, снимая просто вот по этой теме фильм, понимаете, да?
К. Лаврентьева
— Да, это важно.
Е. Бреднева
— Поэтому кино — это очень сильное такое средство. Сейчас для детей запускаются всякие соблазны, которые идут им в пагубу, в интернете очень много этих программ, игр, которые на разрушение идут, и надо, обязательно педагогу включаться, чтобы спасти их свободное время, занять позитивным, чтобы они снимали и как можно больше вот такого доброго выкладывали, поэтому мы вот по этой части, а не для того, чтобы их сделать великими режиссёрами. Если они захотят, они пойдут, мы им скажем, что есть ВГИК, есть ещё там замечательные, там туда-туда-туда. Но мы всё-таки боремся за свободное время, чтобы дети снимали позитивное, доброе, и воспитательный момент вот этот присутствовал, поэтому мы работаем с педагогами.
К. Мацан
— Спасибо огромное за нашу сегодняшнюю беседу. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» была Елена Бреднева, заместитель директора фонда культурного наследия и образовательных технологий «Медиа просвещение». Давайте под занавес беседы ещё раз напомним, где вас искать, вот тем, кто сейчас заинтересовался, на какой сайт заходить и что делать — «Святые Online», да?
Е. Бреднева
— Да. И вы также можете присылать нам туда и видео мы размещаем. У нас есть молодёжная редакция, это студенты МГУ, МГИМО, тоже мы с ними выезжаем, вот недавно проводили круглый стол с владыкой Московской духовной академии, в Общественной палате, то есть у нас есть на любой возраст. Приезжайте и с маленькими детьми, и с детьми постарше, и со студентами, у нас очень хорошая, добрая атмосфера, программы, поездки.
К. Лаврентьева
— Это очень интересно, спасибо большое.
К. Мацан
— Спасибо огромное. Кира Лаврентьев и я, Константин Мацан, были в студии вместе с вами. До свидания, до новых встреч на волнах Радио ВЕРА.
К. Лаврентьева
— Всего хорошего.
Е. Бреднева
— До свидания.
Все выпуски программы Светлый вечер
- «Разговор с подростками о христианских ценностях». Елена Бреднева
- «Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
- «Смыслы Страстной седмицы». Прот. Павел Великанов
Все выпуски программы Светлый вечер
«Фрески Макарьева Свято-Троицкого монастыря в Калязине». Юлия Ратомская
У нас в гостях была ученый секретарь государственного музея архитектуры имени А. В. Щусева Юлия Ратомская.
Мы говорили об истории фресок некогда затопленного Макарьева Свято-Троицкого мужского монастыря в Калязине, о том, как они были сохранены и где их можно увидеть сейчас.